Текст книги "Ночь одиночества"

Вельда.

Она была абсолютно голая. Ее подвесили за руки к потолку. Веревка впилась в запястья, а тело извивалось, свободно свисая в свете электрического фонаря. Человек в шляпе подождал, пока ее тело повернется к нему лицом, затем поднял веревку с завязанными на ней узлами и изо всей силы ударил Вельду. Я слышал звук удара, когда веревка впилась в нежное мягкое тело. Голова ее дернулась и поднялась, глаза расширились от боли, но ни одного звука не вырвалось из ее уст.

– Где документы? Ты умрешь, если не скажешь, где они.

Вельда продолжала молчать.

И вдруг мне открылась вся красота ее нагого тела. Красота, которая выражалась не просто в правильной форме ее бедер, округлости вздернутой вверх груди, длине полных стройных ног и густоте черных как смоль волос. Это была гармония красоты тела и души, и парень в шляпе скривился от ненависти. Подняв веревку, он снова ударил ее. А остальные распускали слюни от удовольствия, предвкушая то, что должно было последовать.

И в этот момент истины я нашел ответ на мучившие меня вопросы. Теперь я знал, почему мне разрешено жить, когда другие умирают, почему я до сих пор терпим со всеми своими пороками и наклонностями и почему смерть обходит меня.

Я резко раскрыл дверь ногой и ворвался в комнату. Пистолет-автомат отвечал на эти вопросы, а я кричал во весь голос. Я жил, чтобы убивать, потому что у меня были более крепкие нервы, чем у тех подонков, которые сделали убийство своей работой. Я жил, потому что мог это делать и улыбаться, а другие не могли. Я был дьяволом, который противостоял другому дьяволу, чтобы сохранить лучшее на земле.

Они услышали мой вопль и ужасный грохот выстрелов, но было поздно. Пули впивались в их тела и кости, разворачивая внутренности. Они падали вниз, пытаясь укрыться от пуль, оставляя кровь на полу и стенах.

Я видел, как раскололась голова генерала и из нее фонтаном брызнули кровь и мозг, покрыв весь пол вокруг. Человек из метро пытался загородиться от пуль руками, но рухнул вниз со множеством синих дыр на теле.

Только парень в шляпе вспомнил о своем оружии и попытался вынуть его из кармана. Я выстрелил из автомата и отстрелил ему руку у локтя. Она упала рядом с ним, и он, взглянув вниз, не мог в это поверить. Следующие пули попали ему в живот, и он осел на пол, проиграв этот поединок. Они были чертовски умны, но оказались мертвы.

Я смеялся, просто задыхался от смеха, вставляя новую обойму. Бешеная музыка гудела в моем мозгу, а я смеялся и, подойдя к трупам, постарался сделать так, чтобы не осталось лиц. Затем, обрезав веревку, осторожно опустил Вельду вниз, нежно прижимая к себе, словно ребенка. Я плакал, оказывается, я еще мог плакать. Ее тонкие пальцы коснулись моей мокрой щеки, и я услышал три незабываемых слова, за которые готов был благодарить небеса. Я одел ее и осторожно повел по тропке вниз, прочь из этого здания, в мокрую, дождливую ночь. Ночь, которой волею судьбы мог наслаждаться. Найдя сухое место, я положил Вельду на свой плащ и оставил ненадолго, чтобы вернуться назад и сделать то, что должен был сделать.

Я поднялся наверх, вошел в комнату и, подойдя к парню в шляпе, обыскал его. Взял бумажник, сорвал все метки и ярлыки с одежды и спустился вниз. Проходя среди бочек с краской, я вдруг понял, что следует сделать. Собрав груду старой бумаги и перевернув одну из бочек, я достал спички и все это поджег. Краски были еще достаточно свежие, и яркое пламя быстро охватило помещение.

Выбежав наружу, я поднял Вельду, закутал ее в плащ и посадил в машину. Дождь продолжал идти, смывая всю грязь и нечисть, освобождая землю.

Мы знаем теперь, не так ли, судья? Мы знаем теперь ответ.

Я довел Вельду до ее дома и вызвал врача, моля Бога, чтобы все обошлось. Когда доктор вышел из спальни и улыбнулся, я облегченно вздохнул, поблагодарил судьбу и постарался устроить все как можно удобней для Вельды. Вызвал сиделку и, когда она пришла, оставил их вдвоем, оделся и вышел.

До рассвета оставалось несколько часов, и я поехал в офис. Вынул два конверта из тайника и разложил их на столе. Начало и конец, сложное и простое, это было так мудрено и так грязно.

Подумать только, эти подонки могли улизнуть. Теперь с этим было покончено. В нескольких милях отсюда старая фабрика охвачена пламенем, в котором погибнут все следы. Обуглятся до неузнаваемости их тела. Машин своих они предусмотрительно нигде рядом не оставили. Ничего не останется, кроме двух вопросов: почему? и кто?

Затем, возможно, эксперты найдут пули и сам пистолет-автомат, который был собственностью ФБР. Это только добавит еще больше таинственности, всяких предположений, и может, кто-нибудь когда-нибудь случайно отгадает правду. Но даже и тогда это будет только догадка и то слишком рискованная, чтобы о ней говорить.

Только я знал всю правду, и она была слишком большой для меня одного. Я собирался рассказать ее всего одному человеку, который может понять, что все это означает.

Я поднял трубку телефона.

Глава 11

Мне ответил сонный голос Ли Демера:

– Алло?

– Это Майк Хаммер, Ли. – Мой голос звучал тоже устало. – Сожалею, что вынужден беспокоить вас в такое время, но мне очень нужно поговорить с вами.

– Ничего, все нормально, Майк. Я ждал вашего звонка. Мой секретарь передала, что вы мне звонили.

– Вы можете одеться?

– Да. Вы собираетесь приехать ко мне?

– Пожалуй, нет, Ли. Мне бы не хотелось сейчас быть в душной комнате, мне нужен глоток свежего воздуха. Тут черт знает что произошло, я просто не могу говорить об этом по телефону. Но не могу и не говорить о случившемся. Вы единственный человек, с кем я могу обсудить все это. Хотел бы рассказать все от начала до конца, нужно, чтобы вы все знали. Кроме того, у меня есть кое-что особенное, что я хотел бы показать вам.

– То, что Оскар оставил после себя?

– Нет, это сделал другой. Ли, вы знаете об этих правительственных бумагах, которые были скопированы?

– Майк, этого не может быть!

– Может.

– Так это… как же это…

– Я знаю, что вы имеете в виду. Заеду за вами через несколько минут. Поторопитесь.

– Я буду готов к тому времени, как вы сюда подъедете. Майк, я даже не знаю, что сказать.

– Я в таком же положении, поэтому и хочу вместе с вами все решить. Скоро буду, ждите.

Я медленно опустил трубку, взял конверты, положил их в карман плаща и спустился вниз. Там постоял немного, глядя в небо. По-прежнему шел дождь. Была такая же ночь, как и та, с которой все началось. Было холодно, и уже мелькали снежинки. Прежде чем приехать к Ли, я сделал одну остановку. Это был дом, где сдавались комнаты. Внизу виднелась вывеска: “Свободных комнат нет”. В каждую из комнат, расположенных в ряд, вел отдельный вход. Я поднялся и постучал во вторую дверь. За дверью было тихо, я постучал снова и услышал, как заскрипела кровать, зашаркали по полу ноги, и дверь приоткрылась всего на дюйм. В образовавшейся щели появился один глаз и крючковатый нос.

– Привет, Арчи, – сказал я.

Хозяин распахнул дверь, и я вошел. Арчи много раз помогал мне, сейчас мне еще раз понадобилась его помощь. Я попросил его одеться, и через две минуты он был готов. Мы вышли и сели в машину.

– Неприятности? – только и спросил Арчи.

– Нет, – ответил я, – никаких неприятностей. Просто хочу, чтобы ты немного повел машину.

Мы подъехали к дому Ли и подошли ко входу. Здесь был домофон, я связался с Ли, и он сказал, что скоро спустится. Через пару минут я увидел его бегущим по коридору. Он улыбнулся, когда мы пожали друг другу руки.

– Что, очень плохо, Майк? Вы выглядите, словно совсем сбились с ног.

– Да, устал. Но с тем, что у меня на душе, я не смог бы уснуть.

Вдвоем мы подошли к машине и сели на заднее сиденье. Ли спросил меня глазами, можем ли мы говорить при Арчи. Я отрицательно покачал головой, и мы молча уставились на дождь, хлещущий по стеклам.

Арчи вел автомобиль к мосту, когда мы подъехали к въезду, я дал пятьдесят центов, чтобы он заплатил за въезд, и мы въехали на мост. Здесь я попросил Арчи остановиться.

– Дальше мы пойдем пешком, Арчи. Возьми десять долларов и езжай в Джерси, попей пивка, а через полчаса возвращайся. Мы будем ждать тебя на пешеходной дорожке, на противоположной стороне, на самом верху. – И мы вышли с Ли из машины.

Еще сильнее похолодало, дождь стал все больше переходить в снег. Стальные опоры моста уходили в небо и терялись в темноте. Наши шаги сопровождались чавкающими звуками, и в тишине им вторили только хлюпающие звуки воды, рассекаемой внизу проходящими судами.

Я снова видел зеленые и красные глаза, смотрящие на меня. Но в этот раз мне не мерещились лица.

– Это то место, где все началось. Ли. Он удивленно взглянул на меня.

– Я и не ожидал, что вы поймете меня. Вы же ничего об этом не знали.

Мы оба держали руки в карманах от холода, а воротники были подняты.

– Как раз на этом месте все и случилось. Я хотел побыть один и шел по мосту, не зная, что вскоре произойдет со мной. Я встретил здесь двоих людей: девушку и толстого коротышку со вставными зубами из нержавейки. Оба они умерли. – Я вытащил толстый конверт из кармана и вытряс из него в ладонь содержимое. – Удивительно, не так ли? Лучшие специалисты в стране ищут эти бумаги, а они тут, у меня. Это детальная разработка самого мощного оружия, которое когда-либо было сделано, и я держу этот секрет в руках. – Ли удивленно открыл рот, но быстро пришел в себя и взял у меня бумаги.

– Майк, как они попали к вам? Нет сомнения в их подлинности.

Он вернул их мне, совершенно сбитый с толку.

– Как раз именно эту историю я и хочу рассказать вам, но прежде я должен быть уверен, что секрет нации будет спасен.

С этими словами я достал зажигалку и поднес ее слабый огонек к бумагам, загораживая спиной от ветра. Пламя несколько секунд лизало края бумаги, потом появилась синева, охватившая листки, которые я держал пальцами за уголок. Когда, кроме этого уголка, ничего больше не осталось, я тряхнул рукой, пламя погасло, а черный пепел полетел, кружась и мигая искрами, вниз с моста в воду. На уголке, который был зажат между пальцами, остались фрагменты записей и диаграмм. Я положил его в карман.

– Если бы это сделал кто-то другой, не знаю, какие могли бы быть последствия.

Я покачал головой и достал сигарету.

– Никто никогда об этом не узнает, Ли. Мы подошли к верхней точке моста. Казалось, снова наступила зима. Опоры превратились в белых гигантов, упирающихся в небо. Все время шел снег. Я облокотился на поручень и, нагнувшись, стал смотреть вниз на воду.

– Была такая же ночь, как сейчас: холодная, сырая и одинокая. Девушка прибежала оттуда, а вслед за ней пришел человек с оружием в кармане. Он преследовал ее. Я застрелил этого человека, а девушка бросилась с моста в реку. Вот так это случилось. Все, что от них осталось, это две зеленые карточки, которые носят члены одной партии. Я заинтересовался этими карточками и всем, что с ними было связано. Так я вышел на Оскара, потому что человек, которого он убил, тоже имел зеленую карточку. Ну, а остальное вы знаете. Осталось всего несколько очень важных деталей, о которых знаю только я. Например, сколько человек умерло сегодня ночью, какие заголовки будут завтра в газетах и какие через месяц. Дело в том, Ли, что сегодня я убил людей больше, чем пальцев у меня на руке. Убил вполне хладнокровно, даже с наслаждением. Посылал пулю за пулей, видел, как они умирают, и чувствовал себя спокойно и счастливо как никогда. Потому что они были красными, Ли.

Это было слишком. Ли, совершенно больной с виду, почти лег на поручни.

– Что случилось, Оскар? Его глаза округлились, и он закашлялся.

– Ты имеешь в виду Ли.

– Нет, вовсе нет. Я имею в виду Оскар. Ли мертв. Была ночь, были холод и страх. Ужасный страх в его глазах. Такой же страх, какой был в глазах девушки в такую же ночь много дней тому назад. Я старался говорить медленно, чтобы до него доходило каждое мое слово:

– Девушка, которая умерла здесь в ту ночь, была Паула Райе. Медсестра из клиники для умалишенных. Я ошибался, когда думал, что она помогла Оскару бежать. Она уволилась до того, как Оскар убежал. Паула приехала в Нью-Йорк и здесь связалась с красными. Ей показалось, что они делают много хороших дел, ее привлекли их идеи. Она стала активно работать для них, и вскоре ей стали многое доверять. Затем случилось непредвиденное. Ее представили одному из основных руководителей красных в этой стране. Она узнала в нем тебя. Она узнала тебя, и все идеалы рухнули, потому что она знала, что Оскар был сумасшедшим, настоящим сумасшедшим. Поэтому ты и был красным, Оскар, что был сумасшедшим. Только эта философия подходила для твоего воспаленного мозга. Она оправдывала все, что ты делал, давала тебе шанс вернуться в мир. Ты убежал из санатория, взял личные бумаги Ли и сделал себе имя, пока Ли сидел в своем лесу, где он не читал газет и не знал, чем занимается Оскар. Тебя должны были беспокоить только отпечатки пальцев в картотеке санатория, но потом ты добрался и до них, не так ли? Это была страшная неудача, что Паула Райе узнала тебя. Она разочаровалась во всем, смогла связаться с Ли и сказала ему, чтобы он приехал на Восток и раскрыл тебя. Но она сумела сделать еще одну вещь. У нее был дружок в партии, некто Чарли Моффит. Она рассказала ему о тебе, думая, что это поможет ей вытащить его из партии. Однако Чарли был глуповат. Он увидел в этом хорошую возможность поживиться. Решил пошантажировать тебя, позвонив по телефону как раз после парада. Поэтому у тебя и случился сердечный приступ, а не потому, что звонил брат, который, кстати, приехал в Нью-Йорк только через день. Приезд Ли подсказал тебе прекрасную идею, как одним выстрелом убить двух зайцев – убрать Чарли Моффита и избавиться от брата, который мог встать на твоем пути. Ты все хорошо продумал, но не предусмотрел только одного. Чарли Моффит был еще и курьером в цепи, по которой передавались секретные документы. Он смекнул, насколько важны эти документы, и задержал их у себя для гарантии своей безопасности. Чарли послал их по почте своей подружке Пауле Райе для большей сохранности. Оскар был бледный, как полотно, его всего трясло. – Итак, ты подождал, пока Чарли позвонил, и договорился о встрече с ним. Ты все прекрасно рассчитал и организовал. Нанял хорошего старого актера и предложил ему сыграть себя на встрече с избирателями, а сам в это время убил Чарли Моффита. Актер хорошо справился со своей ролью. Все прошло гладко, так как никто из них хорошо тебя не знал и до этого никогда с тобой не встречался. Ты заплатил актеру наличными, для него это была большая сумма. Но возникла одна проблема. Он любил выпить, и не пил только из-за отсутствия денег. Кроме того, выпив, он много болтал. Тебе пришлось убить его, но это было легкое убийство. Ты просто открыл газ. Попытаюсь представить, что произошло в том доме, где остановился твой брат. Мистер КГБ пришел туда раньше нас и увидел, что твой брат убегает. Он погнался за ним, настиг на платформе метро и столкнул под поезд.

Как бы между прочим я достал конверт Вельды и вынул из него бумаги, но он даже не взглянул на них. Я продолжал:

– Мой секретарь раскопала это. Она побывала в госпитале и просмотрела историю твоей болезни. Выяснилось, что хотя вы с братом и были близнецами, но не двойняшками. Твой брат и выглядел совсем по-другому, и был другим по своим качествам. Но вернемся к самому началу. Ты знал, что кто-то сообщил Ли о тебе, кроме того, понимал – Чарли не настолько умен, чтобы все это разузнать. Вместе с человеком из КГБ ты вышел на Паулу Райе. Она узнала об этом и поняла, что ей угрожает опасность. Девушка позвонила в полицию и попросила, чтобы ее встретила дежурная машина. Твой человек установил за ней слежку и прослушивал ее телефон. Узнав о ее намерениях, он решил ей помешать, но опоздал на несколько минут. Паула уже ушла из дома на назначенную встречу на мосту. Однако у нее было незначительное преимущество. Она смогла добраться до середины моста, когда он настиг ее. Как раз до этого места, где мы стоим. Жаль, тебя не было здесь в тот момент, иначе бы ты увидел, что я сделал с ним.

К несчастью, Паула приняла меня за одного из них, по каким-то причинам убившего ее преследователя. Она просто не могла поверить, что обычный человек способен так обходиться с людьми, потому что я снес ему выстрелом все лицо. И Паула спрыгнула с моста, думая, что попала в ловушку. Все складывалось для тебя замечательно, если бы я не захотел узнать, что означают эти зеленые карточки. Просто меня мучила совесть. Ты знал мою репутацию, но не мог предположить, что я зайду так далеко. Ты нанял меня, чтобы быть в курсе моих действий, и вот что из этого получилось. Может быть, все бы и обошлось, но обнаружилась пропажа документов. Все люди, знавшие тебя, умерли. Один из погибших, однако, был связан с этими документами. И эта связь сработала. Тебе пришлось выдумать историю о брате, якобы оставившем после себя какие-то дискредитирующие тебя документы. Ты рассчитывал, что я найду их и передам тебе, но надеялся, что твои ребята все же найдут их первыми. Но ты ошибся. Я становился очень опасным, и тогда меня решили убрать. Но оказалось, что сделать это не так легко. У вас была только одна возможность сделать это наверняка. В тот раз, когда человек из КГБ выстрелил в Этель. Но ваш новый агент почему-то не сделал этого. Правда, она тоже становилась опасной для вас, потому что решила порвать с партией и собиралась начать говорить. Когда документы оказались у меня, ты правильно решил, что легче всего подобраться к ним и ко мне через Вельду. Ты послал своих людей, и они захватили ее. После этого мне ничего не оставалось делать, как убить их. Но это не самое ужасное. Страшнее всего ты, Демер. Маленький человек, которого любит общество, доверяет ему. Ты, кто должен вести людей дорогой правосудия, кто выступал против политики красных… ты оказался самым красным из них. Ваш принцип – цель оправдывает средства. На волне “борьбы” с красными ты хотел победить на выборах, чтобы потом назначать нужных вам людей на ключевые посты. Вам нужно расколоть и ослабить нашу страну. Конечно, это только грубая схема:

Я увидел, как пистолет, словно змея, выскользнул из кармана его пальто. Резким движением я ударил его по руке, и пистолет, блеснув, полетел вниз к реке.

– Завтра твои шефы будут интересоваться, что здесь происходит. Они захотят узнать, куда подевалась вся их агентура. Решат, что наши секретные службы раскрыли их сеть в процессе поиска документов, но потом узнают… У меня есть одна идея…

Он уставился на меня и смотрел неотрывно полными ужаса глазами.

– А идея такая, Оскар. Ты обманул их всех и будешь за все в ответе. Ты умрешь, а обвинение упадет на тебя. Я вложу бумажник агента КГБ в твою руку, когда ты будешь уже трупом. И еще добавлю остатки секретных документов. Этого будет достаточно, чтобы полиция сделала вывод: ты боролся со своим убийцей, смог оторвать у него карман вместе с бумажником и в патриотическом порыве, выбиваясь из последних сил, сумел уничтожить важные секретные документы. По бумажнику сразу установят, что тебя убил агент КГБ. Ты станешь здесь большим героем. Газеты выйдут с черными заголовками: “Любимец нации убит красными”. После этого на них начнется охота, которая не прекратится до тех пор, пока с ними не будет покончено. Если в этой стране решают что-то сделать, то делают быстро и эффективно.

Ирония всей этой истории вызвала крик отчаяния у Оскара. Он вдруг рванулся и побежал, но снег сделал дорогу скользкой, и бегущий упал. Мне было несложно схватить его горло и сжать, словно в тисках. Оскар лежал на спине, и я хотел, чтобы он видел, как я наслаждаюсь, убивая его. Он крутился, пытаясь оттолкнуть мои руки. Но я сжимал его горло все крепче и крепче, пока не почувствовал, как обмякло тело. Я хохотнул, и это был единственный звук в ночи.

Я разжал его пальцы и вложил в них бумажник агента КГБ с остатками одежды того человека, которого убил и обыскал на фабрике. В другую руку я зажал остатки секретных документов Убедившись, что все хорошо закрепил, я снова рассмеялся.

Может быть, Арчи о чем-то и догадается, но он будет молчать За ним тоже было одно справедливое убийство, о котором знали только я и он Вдали показались фары моего автомобиля, подъезжающего с другого конца моста Я перешел на противоположную сторону, чтобы быть на месте, когда появится Арчи Снег пошел еще сильнее. Вскоре все покроется его белой пеленой Утром, когда взойдет солнце, оно растопит снежный покров, и бегущие ручьи смоют с поверхности земли все следы и грязь Было одиноко стоять на мосту. Но я недолго останусь здесь. Автомобиль уже почти добрался до середины моста, и я видел Арчи, нагнувшегося над рулем. В последний раз я оглянулся вокруг Нет, вряд ли кто-то пойдет ночью через мост. Особенно в такую ночь, как эта. Нет, никто.