Текст книги "Ночь одиночества"

Я был поражен изысканной простотой комнаты. Все говорило о богатстве, но не броским, навязчивым языком. Кто-то много и хорошо потрудился, чтобы декорировать комнату. Этель кивнула в сторону небольшого бара, устроенного в углу отделанной под хижину части комнаты.

– Выпивка там. Не составит тебе труда приготовить ее для нас?.. Потом разожги огонь. Дрова уже в камине.

Я согласно кивнул, и Этель вышла из комнаты, поглядев ей вслед, я занялся делом. Открыл бар и обнаружил там богатый выбор напитков. Из лучших я выбрал самый лучший и налил два бокала, не разбавляя, чтобы не испортить. Попробовал из своего бокала и, решительно выпив все до дна, налил еще.

Комми. Она была красной. Она имела все, что можно, и тем не менее оставалась красной. На что она, собственно, рассчитывала? Неужели она за то, чтобы правительство приказало ей поделиться всем этим с народом? Все ценности при новом режиме приобретут новых хозяев. Какой-нибудь жирный генерал, высокопоставленный чиновник из секретной службы, кто-нибудь еще. Уверен, прекрасно быть комми, пока ты на самом верху. А из кого же они планируют сделать послушных идиотов?

Как Этель могла влипнуть в это? Я еще немного поразмышлял о непонятных мне вещах, сохранившихся в этом мире, и бросил спичку в камин. Огонь разгорелся, охватив сухие дрова. В этот момент вошла Этель. На ней была меховая накидка, распущенные волосы казались мягче.

– Холодно?

– Здесь да, но я скоро согреюсь.

Я подал ей бокал, и мы чокнулись. Ее глаза излучали свет и тепло.

Мы выпили с ней еще, и бутылка была уже почти пустая. Меня подмывало задать ей несколько вопросов, но не хотелось, чтобы она имела возможность их обдумывать. Я решил чуть-чуть подпоить ее. Открыл бар и стал снова выбирать, переставляя бутылки. Этель включила проигрыватель и поставила пластинку.

Огонь бросал пляшущие блики на пол, мебель и стены комнаты. Этель подошла ко мне, протягивая руки и приглашая на танец. Желание танцевать смешивалось во мне с другим желанием. Этель засмеялась:

– Да ты пьян!

– Пьяный, как черт! – На самом деле это не соответствовало действительности.

– И я тоже пьяна. Но мне это нравится. – Она подняла руки и резко повернулась. Я вынужден был ее обнять, чтобы удержать от падения.

– Давай сядем возле камина и будем наслаждаться его теплом.

Она оттолкнула меня и, танцуя, пошла к софе. Сдернув медвежью шкуру, которая покрывала софу, бросила ее на пол около камина и повернулась ко мне, приглашая сесть.

– Ты спечешься в своей меховой накидке, – сказал я.

– О нет! – Она странно улыбнулась и расстегнула накидку. Поведя плечами, она позволила накидке упасть на пол и осталась обнаженной. Затем сбросила туфли и опустилась на мягкий медвежий мех, прекрасное нагое создание с плавными, округлыми линиями тела и великолепными распущенными волосами, на которых, меняя их цвет, играли блики огня.

Да, становилось слишком жарко. Я начал раздеваться. Бумажник выпал из костюма, черт с ним, подберу потом. Не расстегивалась портупея, я порвал ее. Этель не должна была делать этого, черт, не должна была. Я же хотел задать ей несколько вопросов. Но теперь уже не помнил какие. Я сильно сжал ее тело, но она не подала и звука. Губы ее, ярко-красные и влажные, манили меня. Она впилась ртом в мои губы, тепло от огня, казалось, слилось с теплом ее длинных ног и упругого, мягкого живота. Этель крепко обняла меня и прижала к колышущейся восторгом любви груди.

Глава 5

Я проснулся с зарей, во рту было сухо. Пытаясь собраться с мыслями, начал вспоминать, что произошло вечером. Этель еще спала рядом со мной. Ночью она вставала, чтобы принести одеяла, когда потух огонь в камине.

Я поднялся, стараясь не потревожить ее. Взял свою одежду, среди нее нашел пистолет и портупею, пиджак валялся на полу. Я вспомнил, что выронил свой бумажник, и стал ощупью искать его. Бумажника нигде не было, меня бросило в жар. Я присел на софу и потряс головой, сгоняя последние остатки сна. Нагнувшись, стал искать тщательнее, но бумажника не было. Пошарив ногой, я вытолкнул его из-под столика, куда, видимо, загнал в темноте вчера вечером.

Этель Брайтон спала и улыбалась во сне, когда я уходил. Это была хорошая ночь, но приходил-то я сюда вовсе не за этим. Она счастливо засмеялась во сне и обняла руками одеяло.

Я натянул плащ и вышел из дома. Облака вновь сгустились, но было теплее, чем вчера. За двадцать минут я добрался до хайвея, пришлось прождать столько же, пока не подошел грузовик, который подвез меня в город. Я угостил водителя завтраком, и мы разговорились о войне. Парень согласился со мной, что мы повоевали неплохо. Он тоже был ранен и иногда, ссылаясь на это, мог отпроситься на денек-другой.

Я позвонил Пату из автомата недалеко от его офиса около десяти утра. Он поздоровался и спросил:

– Ты можешь подъехать ко мне, Майк? Для тебя есть кое-что интересное.

– По поводу того случая?

– Совершенно верно.

– Буду минут через пять, не уходи.

Снова, как и в прошлый раз, районный прокурор выходил из здания, но не заметил меня. Когда я постучался в кабинет Пата, то услышал в ответ: “Войдите” – и открыл дверь.

– Где, черт возьми, ты был? – спросил Пат, многозначительно улыбаясь.

– Нигде, – тоже с улыбкой ответил я. – Если я правильно оцениваю твои отношения с Вельдой, то тебе лучше стереть помаду с лица и побриться.

– Что, так плохо?

– Кроме того, даже отсюда чувствуется запах виски. Вельде это не понравится, – констатировал я.

– Ни одной любящей женщине не понравится, – пошутил Пат. – Ладно, хватит об этом, Майк. У меня есть для тебя новости. – Он выдвинул ящик письменного стола и вытащил оттуда большой конверт из плотной бумаги с надписью: “Для служебного пользования”. В нем лежали фотографии отпечатков пальцев. – Мы сняли их с останков прошлой ночью, – пояснил Пат.

– Ты не терял времени даром.

– Не могу себе этого позволить.

Он раздвинул края конверта и вынул три скрепленных листа. Документ был отпечатан на бланке больницы, название которой я не смог прочесть, так как Пат перевернул листы. На обратной стороне находились оттиски пальцев.

– Это тоже отпечатки Оскара Демера из истории его болезни, которая хранилась у Ли.

Даже непрофессионалу было ясно, что они идентичны.

– Тот же парень, все в порядке, – заметил я.

– Никакого сомнения на этот счет. Хочешь посмотреть медицинское заключение?

– Да я не очень разбираюсь во всей этой медицинской писанине. Скажи мне сам вкратце, что они пишут?

– Оскар был опасным психом, параноиком и еще целый ряд подобных терминов.

– От рождения?

Пат понял, о чем я думаю.

– Ну, не совсем так. Нет никаких причин полагать, что это семейная болезнь и ею может страдать Ли. Оскар еще ребенком попал в аварию и получил серьезную травму головы, которая привела к заболеванию.

– Что-нибудь просочилось в газеты? – Я передал листы Пату, и он убрал их в конверт.

– К счастью, ничего. Конечно, мы изрядно поволновались, но ни один из газетчиков не связал Ли и Оскара между собой. Удачным оказалось и то, что лицо Оскара было изуродовано, практически лица не было. В противном случае скрыть ничего бы не удалось, и политики могли бы раздуть это дело.

Я взял сигарету из пачки, постучал ее концом о подлокотник кресла и спросил:

– Каково мнение медицинских экспертов?

– Черт, самоубийство, без всякого сомнения. Оскар был напуган, страх толкнул его на это. Он пытался убежать, зная, что в западне. Подозреваю, он боялся, что его вернут в сумасшедший дом, если поймают, да еще убийство Моффита… Он просто не смог этого выдержать. – Пат щелкнул зажигалкой и поднес огонь к концу моей сигареты. – Полагаю, все закончилось чисто.

– Уверен в этом, Пат, – подтвердил я. Пат принял официальный вид. Передо мной сидел полицейский. Вены на его шее вздулись, губы сжались в тугую линию.

– Я знаю, Майк, твои дела всегда связаны с убийством.

– Это верно.

– Между прочим, Майк, я так завязан с тобой, что если ты попадешься, то за собой потянешь и меня.

– Не попадусь.

– Майк, сукин сын, на тебе уже убийство.

– Даже не одно, а два, и будут еще. Взгляд Пата потеплел.

– Если ты не расскажешь, я сам просмотрю все дела по последним убийствам, одно за другим, и заставлю тебя признаться.

– Думаешь, у вас нет ни одного нераскрытого убийства?

Пат покраснел:

– Ну, не за последнее время.

– А как насчет того парня, которого выловили в реке?

– Для нас – да… Для тебя – нет.

Я удивленно посмотрел на него.

– Видишь ли, я виделся с Ли, прежде чем прийти сюда. Он позвонил мне, – объяснил Пат. – Во время разговора Ли с Оскаром по телефону тот на что-то намекал. Ли думает, что Оскар мог, кроме убийства Моффита, приготовить еще какой-нибудь компрометирующий трюк. Мне пришлось сказать Ли, что ты тоже имеешь свой особый интерес в этом деле, о котором не хочешь говорить даже со мной. Ли подробно расспросил меня о тебе и теперь хочет переговорить с тобой.

– Я должен найти что-то оставшееся после Оскара?

– Предполагаю, что так. В любом случае он тебе хорошо за это заплатит. Ты будешь заниматься тем же, но не бесплатно.

– Не возражаю. Я сейчас в отпуске.

– Слушай, кончай эту песню. Придумай что-нибудь пооригинальней. Что у тебя на уме? Это работа гангстеров. Тело до настоящего времени не опознано. Дантист пытается установить его личность по зубам. Другой возможности нет.

– Думаешь, вам удастся установить его личность?

– Надеюсь. У него один из искусственных зубов был сделан из нержавеющей стали. Нам никогда раньше не приходилось с этим встречаться.

У меня в ушах вновь зазвенели колокола. Сигарета выпала из руки, я нагнулся поднять ее, кровь бросилась мне в голову. Может, Пату и не приходилось слышать о стальных зубах, но не мне. Однако я не стал ничего говорить, а только спросил:

– Ли ожидает меня?

– Я сказал ему, что утром тебя какое-то время не будет.

– Хорошо. – Я поднялся, надел шляпу, собираясь уходить. – Еще одно, Пат, что это за парень, которого убил Оскар?

– Чарли Моффит?

– Да.

– Тридцать четыре года, светлая кожа, темные волосы. Шрам на брови. Воевал. Ни одного привода в полицию. Занимал комнату на Девяносто первой улице, жил там больше года. Работал на фабрике по производству пирожков.

– Где?!

– Фабрика пирожков, – повторил Пат. – Ну, выпекают разные пирожки, булочки. Существует сеть небольших лавочек под вывеской: “Пирожки мамаши Свитгер”, для них эта фабрика делает пирожки.

– Что, кроме зеленой карточки, при нем не было ничего?

– Да нет, кое-какие мелочи и водительские права. Правда, во время нападения один из карманов его пальто был оторван, но сомневаюсь, чтобы он носил там что-нибудь стоящее. А в чем дело, Майк?

– Ты что, забыл про зеленые карточки?

– А какого черта тебя так волнуют комми? У нас есть специальные службы, которые этим занимаются. Я смотрел в окно, где разгоралось утро.

– Скажи мне. Пат, сколько, по-твоему, красных вокруг нас?

– Пара сотен тысяч, думаю, – ответил он.

– А сколько человек работает в той службе, которую ты упомянул?

– Ну… может быть, несколько сотен. А что можно с этим поделать?

– Ничего… просто поэтому я и беспокоюсь.

– Ладно, забудь об этом. Дай мне знать, как ты договоришься с Ли.

– Хорошо.

– И еще, Майк… будь поосторожней, ладно? Всем журналистам хорошо известна твоя репутация, и, если кто-нибудь пронюхает, что ты работаешь на Ли, могут появиться вопросы, на которые трудно будет ответить.

– Я замаскируюсь.

Офис Ли Демера располагался на третьем этаже довольно скромного здания недалеко от Пятой авеню. Обстановка офиса, без особых претензий на роскошь, радовала только прекрасным ангельским личиком девушки-секретаря. Ее голос был так же божествен, как и ее фигурка, которую она скорее пыталась показать, чем скрыть. Но она жевала резинку, ворочая челюстями, как корова, и это сводило на нет все ее прелести.

Стеклянная стена с небольшими окошками на уровне пояса отделяла приемную от машбюро. Две девушки сосредоточенно печатали на машинках. Мне пришлось согнуться чуть ли не пополам, чтобы обратиться к ним. Одна из девушек, увидев мою неудобную позу, мило улыбнулась, встала и, открыв дверь, вышла ко мне.

Ей было чуть больше тридцати. Хорошо сшитый костюм отлично гармонировал с ее фигурой, было приятно смотреть на нее и говорить с ней. Девушка с улыбкой спросила меня:

– Чем могу вам помочь? Невозможно было быть нелюбезным.

– Мне хотелось бы увидеть мистера Демера.

– Он вас ожидает?

– Да, он передал, что хочет меня увидеть.

– Понимаю. – Она постучала карандашом по своим зубкам и немного нахмурилась. – Простите, а вы торопитесь?

– Ну, про себя я бы так не сказал. Думаю, мистер Демер торопится.

– Видите ли, у него сейчас врач. Он может немного задержаться, так что…

– Врач? – удивился я.

Девушка утвердительно кивнула, беспокойство появилось в ее глазах.

– Мистер Демер показался мне таким расстроенным сегодня утром, и я решила вызвать доктора. Последнее время шеф чувствовал себя не очень хорошо, недавно с ним случился приступ.

– Приступ чего?

– Сердечный. Несколько дней назад он имел очень неприятный разговор по телефону, после которого ему стало плохо. Он потерял сознание. Я была ужасно напугана. Вы понимаете, никогда прежде этого не случалось и…

– Что сказал доктор?

– К счастью, это был легкий сердечный приступ. Доктор рекомендовал мистеру Демеру относиться ко всему без особого волнения, но для такого темпераментного человека это почти невозможно.

– Вы сказали, что ему позвонили и телефонный разговор привел его в такое состояние?

– Уверена, что так оно и было. Анна подтвердила, что это произошло прямо после телефонного разговора.

Должно быть, звонок Оскара произвел на него гораздо более сильное воздействие, чем Пат и я могли предположить. Я собирался продолжить беседу, но дверь открылась, и на пороге появился доктор. Это был небольшого роста человек в старомодном галстуке.

Он кивком приветствовал нас обоих и с улыбкой обратился к девушке:

– Все будет прекрасно. Я оставил рецепт. Проследите за исполнением.

– Благодарю вас. Я прослежу. Ему можно принимать посетителей?

– Конечно. Мистер Демер все время думает о чем-то, что беспокоит его, и это оказывает негативное воздействие. Как только он перестанет так переживать, все будет в порядке. Всего доброго.

Доктор попрощался и ушел. Девушка повернулась ко мне с еще более очаровательной улыбкой и сказала:

– Думаю, вы можете пройти в кабинет. Но, пожалуйста, не волнуйте его.

Я улыбнулся в ответ и дал обещание. Улыбка ей очень шла. Толкнув дверь с табличкой “Демер”, я вошел в комнату.

Хозяин поднялся, приветствуя меня, но я попросил его не вставать. Лицо Демера было слегка бледным, дыхание частым.

– Вам уже лучше? Я видел доктора.

– Гораздо лучше, Майк. Мне пришлось навыдумывать ему разное, не мог же я сказать правду.

Я сел на стул рядом с ним, и он подтолкнул ко мне ящик с сигарами. От сигар я отказался и вытащил свои сигареты.

– Да, одно лишнее слово, и газеты моментально подхватят и разнесут по всему свету. Пат передал, что вы хотите видеть меня.

– Да, Майк. Он сказал мне, что у вас есть какой-то интерес.

– Все правильно.

– Вы мой политический… единомышленник?

– Откровенно говоря, я ничего не знаю о политике, кроме того, что это грязная игра, с моей точки зрения.

– Я надеюсь что-то улучшить в этом смысле. Думаю, смогу, Майк. Я действительно полагаю, что сумею. А сейчас просто боюсь.

– Из-за сердца? Он кивнул.

– Это случилось после того, как позвонил Оскар. Никогда не думал, что могу оказаться… таким слабым. Наверное, придется обо всем сказать избирателям. Было бы нечестно с моей стороны, если бы они избрали человека, который физически не может выполнять свои обязанности. – Он улыбнулся грустно и мудро. Мне стало его жаль.

– Во всяком случае, меня не интересует политический аспект происходящего.

– Действительно? Тогда что…

– Только потерянные концы, Ли. Меня беспокоит только это.

– Не совсем понимаю, но, видимо, для вас это имеет какой-то смысл.

Я отвел рукой дым в сторону от него:

– Скажите, зачем я вам нужен? Пат частично объяснил мне, остальное хочу услышать от вас.

– Да, да. Понимаете, Оскар намекал, что в любом случае у него есть документы, которые означают конец моей карьеры.

Я погасил сигарету и взглянул прямо ему в глаза.

– Какие документы?

Ли медленно покачал головой:

– Возможно только одно. У него могли иметься документы, доказывающие наше родство. Как он их раздобыл, не знаю, так как все семейные бумаги находятся у меня. Но если у него были материалы, подтверждающие, что я являюсь братом человека, признанного сумасшедшим, то это послужило бы сильным оружием в руках оппозиции.

– Больше не существует ничего, что могло бы вам повредить?

Он развел руками:

– Все другое давно было бы предано огласке. Нет. Я никогда не был в тюрьме и в подобных передрягах. Может быть, это связано с моими коммерческими операциями?

– 0-хо-хо. Отчего же у него могла возникнуть к вам такая ненависть?

– Откровенно говоря, сам не могу понять. Как я уже говорил, это могло возникнуть на почве наших различных подходов к жизни. Будучи близнецами, мы были совершенно разными людьми, практически всю жизнь жили порознь. Еще в молодости я преуспел в бизнесе, а на Оскара свалились все его беды. Я пытался помочь ему, но он отказывался принимать помощь от меня, потому что ненавидел. Я склонен думать, что его шантаж никогда бы не кончился, получи даже он от меня все мои деньги. Оскар продолжал бы вредить, пока не добился конца моей карьеры.

– Вы правильно сделали, что не стали платить ему деньги, это только ухудшило бы ситуацию.

– Не знаю, Майк, даже несмотря на его ненависть ко мне, я не хотел, чтобы с ним случилось то, что случилось.

– Лучше, что его уже нет.

– Возможно.

Я взял новую сигарету:

– Так вы хотите, чтобы я нашел то, что после него могло остаться, так?

– Да, если у него действительно что-то было. Я задумался, глубоко затянувшись и глядя, как к потолку медленно поднимается выдыхаемый мною сизый дым.

– Ли, – начал я, – вы совсем не знаете меня, поэтому я хочу вам кое-что сказать. Не люблю неясностей. Предположим, я действительно найду что-то, компрометирующее вас. Как вы думаете, что я должен с этим сделать?

Он подался вперед, положив на стол руки со сцепленными пальцами. Его лицо словно одеревенело.

– Майк, – произнес он прерывающимся, но твердым голосом, – если вы такое обнаружите, я прошу вас немедленно сделать это достоянием общественности. Вам ясно?

Такой реакции на свои слова я от него не ожидал. Ухмыльнувшись, я встал и сказал:

– Хорошо, Ли, рад был услышать это от вас. Я протянул ему руку, мы обменялись теплыми рукопожатиями. Передо мной стоял человек с евангелистски ясным лицом, полностью отдавший себя служению своему долгу.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Демер открыл ящик стола и вынул пачку радующих глаз зеленых бумажек, в углах которых стояли крупные цифры.

– Вот тысяча долларов, Майк. Будем считать, что я нанимаю вас.

Я взял банкноты и положил их в карман.

– Будем считать, что вы заплатили мне сполна, и вы не пожалеете.

– Уверен в этом. Если вам понадобится дополнительная информация, звоните мне.

– Хорошо. Дать вам расписку?

– Нет необходимости. Я верю вашему слову.

– Спасибо. Направлю вам отчет, как только что-нибудь обнаружу. – Я достал свою визитную карточку и положил перед ним на стол. – На случай, если вам потребуется позвонить мне. Последний номер домашний, в телефонном справочнике он не значится.

Мы еще раз обменялись рукопожатиями, и он проводил меня до двери.

Прежде чем пойти в офис, я побрился и принял душ, смыв остатки запаха духов Этель. Поменял рубашку и костюм, но оружие оставил при себе.

Вельда работала над бумагами, когда я появился в офисе, всем своим видом показывая, что у меня в кармане завелись деньги. Я быстро осмотрел себя в зеркале, чтобы убедиться, что выгляжу вполне прилично, и выложил пачку банкнотов на стол.

– Убери это в сейф, детка.

– Майк, где ты достал их?

– Ли Демер. Мы наняты. – Я коротко все ей рассказал, а она спокойно выслушала.

– Ты ничего не найдешь, Майк. Я знаю, не найдешь. Тебе не следовало брать эти деньги.

– Ты не права, цыпленок. Я не украл их. Если Оскар оставил какие-то бумаги, которые могут повредить Ли, разве ты против, чтобы я их получил?

– О, Майк! Ли Демер единственный человек… за которого мы должны стоять. Пожалуйста, Майк, нельзя допустить, чтобы с ним что-то случилось.

Я не мог перенести ноток страха в ее голосе, обнял и сказал:

– Успокойся, никто не посмеет сделать ему плохо. А если такой и объявится, будет иметь дело со мной. Перестань хлюпать носом.

– Это тебе все равно, а я не могу заставить себя не думать о том, что творится в этой стране.

– Мне кажется, я помог выиграть войну, или я не воевал?

– Но ты не можешь изменить происходящее сейчас.

В этом дело. Все изменилось. Люди забыли обо всем, даже те, кто не должен был забывать. Дали возможность прийти к власти тем, кто будет заботиться о благосостоянии нации, а они думают и заботятся лишь о том, как потуже набить свои собственные карманы. А Ли не такой. Он не так могуществен, как другие, и не такой уж большой политик. Он может предложить только свою честность, а этого сейчас недостаточно.

– Это не совсем так. Он всколыхнул весь штат.

– Знаю, и этого нельзя недооценивать. Ты понимаешь?

– Понимаю.

– Обещай, что ты поможешь ему, Майк. Дай слово.

Она повернулась ко мне, ожидая ответа.

– Обещаю, – сказал я спокойно. – Никогда не отказываюсь от своих обещаний.

Вельда сразу успокоилась, слезы прекратились. Мы оба стали смеяться над этим неожиданным всплеском чувств, но, смеясь, в душе оставались серьезными.

– У меня есть для тебя работа. Ты должна узнать все о Чарли Моффите. Это человек, которого убил Оскар Демер.

Вельда сразу подобралась:

– Да, я знаю.

– Поезжай к нему домой, на работу. Посмотри, что он был за парень. Пат ничего не говорил мне о его семье, возможно, он был одинок. Возьми деньги на расходы.

– Когда тебе понадобятся данные?

– К вечеру, если сможешь. В крайнем случае завтра. Я видел, что у Вельды есть вопросы, но не стал ничего объяснять. Она почувствовала это и промолчала. Прежде чем Вельда убрала деньги, я взял себе двести долларов пятидесятидолларовыми купюрами. Она ничего не сказала, но пришлось поцеловать ее в носик, чтобы немного смягчить недовольство, вызванное исходящим от меня запахом спиртного.

Как только Вельда вышла, я стал набирать номер телефона Этель Брайтон. Лакей узнал мой голос и в этот раз был со мной повежливее. Он сообщил, что Этель еще не появлялась дома, и положил трубку.

Я сделал короткий отчет по делу Ли и подшил его в папку, после чего набрал номер Этель еще раз. Похоже, Этель только что вошла, она сама сняла трубку и включила музыкальную паузу ожидания, даже не удостоверившись, кто ей звонит. Затем, услышав мой голос, она сказала:

– Ты животное. Вылез из пещеры, а меня оставил одну на съедение волкам.

– Медвежья шкура должна была их отпугивать. Ты выглядела великолепно, завернутая в нее.

– Так я тебе понравилась, вся понравилась? Ну, те места, которые ты мог видеть.

– Вся-вся, ты великолепна. Мягкая, ласковая и сладкая.

– Тогда мы должны повторить это еще раз.

– Возможно.

– Пожалуйста, – нежно прошептала она. Я решил поменять тему разговора:

– Ты сегодня занята?

– Очень. Должна повидаться с несколькими людьми, которые обещали сделать значительные вклады. Сегодня вечером обещала доставить деньги… Генри Глэдоу.

– Так, а если я пойду с тобой?

– Раз ты считаешь, что так нужно, не думаю о чьих-то возражениях.

– На что ты намекаешь?

Это был один из вопросов, на которые я хотел получить ответ еще в прошлый раз. Но Этель не ответила.

– Пойдем куда-нибудь, – предложила она. – Давай встретимся в семь часов в клубе “Обо”. Это устроит тебя?

– Прекрасно. Я закажу столик, и мы сможем с тобой перекусить.

Она попрощалась и подождала, пока я первый положу трубку. Я закурил и присел, чтобы немного обдумать ситуацию. Свет, играющий бликами на стене, от чего-то отразился и упал на поверхность стола двумя маленькими светлыми кружочками на зеленом сукне.

Словно две вишни на ветке. Глаза судьи. Они смотрели на меня. Вдруг свет пропал, исчезли и две вишни-глаза. Я взялся вновь за телефонную трубку, на этот раз я звонил в “Глобус”. Марти как раз собирался уходить за очередными новостями, но у него нашлось время поговорить со мной.

– Ты знаешь семью Брайтонов? С Пятой авеню.

– Конечно, Майк. Немного, но знаю, а в чем дело?

– Этель Брайтон в ссоре со своим отцом. Об этом что-нибудь было в газетах?

– Частично эта история попала в печать, это было довольно давно. Кажется, Этель Брайтон объявила публично о своей помолвке с одним молодым человеком. Вскоре после этого помолвка была расторгнута.

– И это все?

– Да нет, – хихикнул он, – самое интересное впереди. Скажи спасибо нашей старательной мисс Карпентер, которая занимается раскрытием тайн светской жизни. Молодой человек, с которым Этель Брайтон была помолвлена, второразрядный актер. Он выступал с речами в пользу красных и был рад стать миллионером после женитьбы. Во время войны он отказывался от военной службы по политическим мотивам. Ее папаша был категорически против, но ничего не мог поделать с дочерью. Тогда он сказал, что оставит Этель без единого цента, но она заявила о непреклонном намерении выйти замуж. Старику ничего не оставалось делать. Но он согласился дать благословение в том случае, если парень запишется в армию. В то время армия нуждалась в людях, а как только парень прошел обучение в лагере, его отправили тут же за океан. Он был убит, хотя на самом деле дезертировал во время боя и получил по заслугам. Позже Этель узнала, что все это подстроил ее отец. Пару раз она публично устраивала ему скандал, затем все затихло.

– Девчонка молодец, – констатировал я.

– Во всяком случае, она красавица.

– Спасибо тебе за информацию. Я уже собирался положить трубку, когда он настороженно спросил:

– Это тоже относится к тому делу, о котором мы недавно говорили?.. Что-нибудь связанное с Ли Демером?

– Нет, это мои личные дела.

– Понятно, звони мне в любое время, Майк.

Так вот какова история Этель Брайтон! Прекрасная девушка оказалась в одиночестве, оттого что отец спас ее от замужества. Она счастливо отделалась, не подозревая об этом.

Я посмотрел на часы и вспомнил, что хотел купить еды для Вельды да забыл. Затем спустился вниз и закусил сам. Когда я закурил после еды и стал обдумывать новую информацию, что-то начало складываться в моей голове, какая-то мысль рвалась наружу, но я никак не мог ее поймать. Наконец я решил больше не напрягаться, оплатил счет и вышел на улицу. В кинотеатре в соседнем доме светилась афиша нового фильма, и я заглянул туда. Меня надолго не хватило, проснулся, когда фильм стали показывать уже по второму разу. Я посмотрел на часы и поспешил уйти.

Клуб “Обо” был всего лишь второразрядной забега-, ловкой на боковой улице, пока какой-то репортер случайно не заскочил туда и не написал в газете, что это – прекрасное место для тех, кто ищет уединения и покоя. На следующий же день заведение становится первоклассным ночным клубом, где можно найти все, что пожелаешь, за исключением уединения и покоя. Реклама делает чудеса.

Я немного знал главного официанта, к тому же было еще довольно рано, и мне без труда удалось получить отдельный столик. В баре толклись в основном те, кто после работы зашел выпить на дорожку.

Я сел и заказал виски с содовой и льдом. Этель появилась в сопровождении двух официантов, когда я допивал четвертую порцию.

Один усадил ее в кресло и, поклонившись, удалился, другой принял плащ и повесил на спинку соседнего кресла.

– Поедим? – спросил я.

– Прежде хочу выпить то же, что и ты. Я подал знак официанту и сделал заказ.

– Как твои дела?

– Прекрасно, – ответила она, – даже лучше, чем ожидала. Получила больше, чем в прошлый раз.

– Товарищи будут гордиться тобой. Она оторвалась от выпивки и посмотрела на меня с нервной улыбкой.

– Я… надеюсь.

– Они обязаны. Ты раздобыла кучу денег.

– Каждый должен стараться делать то, что может. Она говорила бесцветным голосом, словно автомат. Затем подняла стакан и сделала большой глоток. Подошел официант, принял у нас заказ и принес еще две порции виски.

Я попытался продолжить тему нашего разговора:

– А ты когда-нибудь интересовалась, на какие цели все это идет?

– Ты имеешь в виду… деньги? – Я утвердительно кивнул. – Зачем? Нет, не интересовалась. Об этих вещах думают другие, моя задача доставать деньги. – Она нервно прикусила губу и опустила голову к тарелке.

Я настойчиво продолжал тему:

– Если бы я был на твоем месте, мне бы было любопытно. А как ты думаешь, куда они могли бы идти?

В этот раз я увидел страх на ее лице. Он появился в глазах и складках рта, а вилка застучала, выбивая дробь на краю тарелки.

– Пожалуйста…

– Ты не должна бояться меня, Этель. Я совсем не такой, как другие. Ты должна знать это. Выражение ее лица немного изменилось.

– Я не могу понять тебя… Ты такой разный. Это как-то…

– Скажи мне, что ты думаешь по поводу денег. Мы имеем право быть в курсе партийных дел. В конце концов, разве это не партийный принцип, когда все служат общему делу и все равны? Если это так, то ты должна знать все про всех, чтобы следовать этому принципу.

– Да, это так. – Она немного расслабилась и улыбнулась. – Понимаю, чего ты хочешь. Думаю, большая часть денег идет на финансирование школ и на пропаганду. Потом, существует масса мелких статей расхода, например, канцелярские товары, содержание наших помещений и тому подобное.

– Пока все правильно. Ну а на что еще?

– Мне не очень хорошо известно остальное, у меня только эта информация.

– Ты не знаешь, чем зарабатывает себе на жизнь Глэдоу?

– Насколько мне известно, он работает служащим в универмаге, а разве не так?

Я кивнул, словно мне было хорошо это известно.

– Тебе приходилось видеть его машину? Этель нахмурилась:

– Да. У него новый “паккард”, а что?

– Видела его дом?

– Да, была там дважды, – ответила она. – Большой дом в фешенебельном квартале.

– И все это на зарплату обычного служащего универмага?

Лицо ее побледнело. Она подняла стакан и отпила довольно много, стараясь не смотреть мне в глаза. Пришлось сказать, чтобы она не прятала глаза, и, когда она взглянула на меня, я увидел в них страх. Этель боялась меня. Я попытался улыбнуться ей, но безрезультатно. Пытался успокоить ее, но мои слова падали, как в пустоту. Она говорила со мной и даже рассмеялась одной моей шутке, но по-прежнему страх стоял в ее глазах, и она никак не могла от него избавиться.

Наконец я предложил ей сигарету и спросил о времени встречи с Глэдоу.