Текст книги "Стратегия психотерапии"

Эффект времени в возникновении спонтанного постгипнотического транса

В связи с появлением спонтанного транса в начале постгипнотического поведения следует учитывать и вероятный эффект прошедшего времени. Субъектам в форме постгипнотического внушения давались определенные команды совершить какое-то простое действие, которое «должно быть выполнено в следующую нашу встречу». С некоторыми из субъектов экспериментатор не встречался несколько месяцев; однако все они реализовали постгипнотическое внушение, при этом у них развивался спонтанный транс. С двумя субъектами экспериментатор встретился три года спустя, а с двумя другими продолжил работу через четыре года и через пять лет соответственно; в течение этого периода он не поддерживал с ними никаких контактов. Тем не менее при случайных встречах с ним они начинали выполнять постгипнотическое внушение, и у них возникало соответствующее состояние спонтанного транса.

Очевидные исключения из правила о спонтанных постгипнотических трансах

Здесь, наверное, следует объяснить исключения в возникновении спонтанного транса в связи с выполнением постгипнотических внушений.

Эти исключения, при которых постгипнотические действия выполнялись без возникновения видимого спонтанного транса, обычно наблюдаются в следующих случаях.

• Отсутствие амнезии относительно постгипнотических внушений.

В этой ситуации не может быть постгипнотических действий как таковых, поскольку субъект с самого начала понимает лежащие в основе мотивы и причину своего поведения и, следовательно, действует на сознательном уровне. Таким образом, выполнение действия становится похожим на выполнение действия, внушенного человеку в обычном состоянии пробуждения, и является "постгипнотической" частью, если говорить о времени. Может возникнуть ощущение вынужденности действий вопреки тому, что субъект полностью понимает сложившуюся ситуацию. Субъект может вспомнить все команды и полностью сознавать то, что должен сделать и почему должен это сделать, и, однако, испытывает принуждение, которое заставляет его выполнить это действие, не давая никакого выбора. Иногда у субъекта, реагирующего на это принуждение, во время выполнения действия развивается спонтанный транс. Он часто влечет за собой более или менее полную амнезию относительно команд, периода ожидания с его обычными неприятными принудительными ощущениями и самого действия. Это состояние транса похоже на то, которое возникает в обычной постгипнотической ситуации, но вызванная им амнезия, как правило, носит ограниченный характер. Субъект может вспомнить постгипнотические внушения и ощущение принуждения, но может полностью забыть постгипнотические команды и в то же время вспомнить чувство принуждения при выполнении явно иррационального акта. В некоторых случаях спонтанный транс выступает как защитный механизм против принудительных ощущений, а не как неотъемлемая часть нетипичных постгипнотических действий. Появление принудительных ощущений заметно изменяет всю манеру поведения субъекта.

• Неудача, связанная с тем, что постгипнотические команды касаются самого действия, а не процесса создания условий для такого действия.

В таком случае у субъекта, которому дана команда выполнить определенную постгипнотическую задачу, после пробуждения может возникать ощущение иногда смутного, иногда четкого понимания того, что определенное действие должно быть выполнено, и он готов к этому. При выполнении задачи спонтанный транс не возникает. Однако тщательное наблюдение за субъектом показывает, что спонтанный транс неизбежно сопровождает процесс подготовки к акту при условии, что понимание задачи возникает после пробуждения. Если это происходит во время процесса пробуждения, ситуация становится похожей на тот случай, когда не возникает полной амнезии.

• Настойчивое желание субъекта выполнить постгипнотическое действие как осмысленное по его выбору.

По той или иной причине субъект может противодействовать чисто импульсивному характеру выполнения действия. Здесь, как и в предыдущем случае, при пробуждении возникает тот же самый процесс подготовки к внушенной задаче. Следовательно, постгипнотическое действие выполняется без возникновения спонтанного транса. Однако процесс подготовки снова сопровождается спонтанным трансом.

• Отсутствие амнезии всех событий транса. Это наиболее характерно при спонтанном воспоминании событий и экспериментов с состоянием транса. Субъект, которому дана команда выполнить постгипнотическое действие в определенное время после пробуждения, может начать вспоминать все свои действия и ощущения в течение транса, и при этом преждевременно выполнять постгипнотические внушения. Обычно это восстановление памяти мотивируется любопытством и лишено какого бы то ни было целенаправленного значения относительно внушенной постгипнотической задачи. Если говорить буквально, оно вламывается в память из-за неадекватности амнестических барьеров. Хотя такое поведение наиболее типично, его чрезвычайно трудно понять, потому что сначала возникает амнезия относительно постгипнотических внушений, а потом воспоминание, а также потому, что воспоминания часто фрагментарны, отрывочны.

Отсутствие развития спонтанного транса в начале выполнения постгипнотического действия не противоречит нашим наблюдениям. Скорее, оно подразумевает, что у субъекта могут возникнуть определенные изменения в психологической ситуации. Они могут преобразовать характер самого постгипнотического действия и сделать его таким, что субъект осознает его глубинную природу и его причины. Следовательно, действие трансформируется в постгипнотическое только по времени.

Значение спонтанного постгипнотического транса

Значение спонтанного состояния транса как неотъемлемой части выполнения постгипнотических внушений весьма разнообразно и имеет отношение ко многим важным вопросам гипноза. Постгипнотический транс имеет прямое отношение к проблеме диссоциации и таких гипнотических явлений, как, например, раппорт, амнезия, избирательная память, каталепсия; а также к общим экспериментальным и терапевтическим вопросам постгипнотических явлений.

Спонтанный постгипнотический транс как критерий индуцированного гипнотического транса

Спонтанный постгипнотический транс представляет собой надежный индикатор истинности первоначального транса. Тщательное наблюдение часто показывает, что в спонтанном постгипнотическом трансе продолжаются модели поведения, отмеченные в первоначальном состоянии транса. Это видно из следующего примера. Во время одного-единственного гипнотического транса экспериментатор выдал большое количество не связанных между собой постгипнотических внушений, каждое из которых должно было быть выполнено позже, как отдельная задача в ответ на отдельный «ключ». Во время транса состояние субъекта, находящегося в раппорте с двумя наблюдателями, изменялось командами, не зависящими от постгипнотических внушений. В течении спонтанного транса отмечались заметные изменения, возникшие при выполнении постгипнотических внушений: субъект, находясь в раппорте с экспериментатором, время от времени оказывался в раппорте то с одним, то с другим, то с обоими наблюдателями, то ни с одним из них. Последующая проверка записи показала, что раппорт, проявляемый в каждом спонтанном постгипнотическом трансе, точно отражал состояние раппорта, существовавшего в то время, когда было дано отдельное постгипнотическое внушение. Очевидно, что это открытие имеет непосредственное отношение к вопросу о раппорте.

Дальнейшие исследования показали, что правильная словесная формулировка постгипнотических внушений может означать либо продолжение, либо отсутствие в спонтанном трансе общих моделей поведения, принадлежащих к первоначальному состоянию транса. Выяснилось, что постгипнотические внушения, содержащие прямой намек на поведение испытуемого в течение гипнотического сеанса, могут в дальнейшем препятствовать возникновению постгипнотического транса. Однако то же внушение, содержащее косвенные, но точно определенные во времени намеки, может способствовать продолжению первоначального поведения в трансе. Например, во время экспериментальной работы над этой проблемой оказалось, что следующая формулировка постгипнотического внушения: "Как только я звякну ключами, вы обязательно сделаете то-то и то-то" – часто служила поводом для продолжения в спонтанном постгипнотическом трансе тех же моделей поведения, которые наблюдались в первоначальном трансе. А слова: "Завтра или когда-нибудь еще, когда я звякну своими ключами, вы непременно сделаете то-то и то-то" – не могли вызвать у субъекта модели поведения первоначального транса (так как эта формулировка подразумевала возможные изменения в ситуации). Наблюдения показали, что поведение субъектов при выполнении действий, берущих начало в первоначальном трансе, в высшей степени индивидуально. Оно зависит от особенностей субъекта, а также от его непосредственного понимания ситуации, поэтому предсказать результат эксперимента очень трудно. Следовательно, очень важно тщательно подбирать формулировки внушений, и никогда не следует допускать того, чтобы понимание субъекта было идентично пониманию экспериментатора. Кроме того, недопустимо, чтобы идентичная формулировка давала одинаковое значение различных субъектов. Другими словами, "стандартизированный способ" подачи одинаковых внушений различным субъектам, описанный Пул-лом, нельзя считать контрольным методом (как сам он полагает) для выявления реакции того же типа и в такой же степени. Это просто способ демонстрации общих ограничений такого метода.

Другой тип индикаторов истинности первоначального транса – это невозможность выработать спонтанный транс у субъектов, которые, выполняя постгипнотическое внушение, страстно желали сотрудничать с гипнотизером, хотели верить в то, что находятся в трансе, и по разным причинам притворялись, что они в нем находятся. В прямом противоречии с ними находятся те относительно редкие субъекты, у которых действительно наступает глубокий гипнотический транс, но которые из-за индивидуальных особенностей отказываются поверить в то, что были загипнотизированы.

При исследованиях, направленных на обнаружение симуляции гипнотического поведения, именно отсутствие состояния транса при выполнении постгипнотических внушений имеет основное значение. Ни опыт, ни тренировка не могут обеспечить удовлетворительную симуляцию спонтанного состояния транса. Во многих случаях опытные ассистенты, которых умышленно не посвящали в то, что действия тех, за которыми они наблюдают, были намеренным притворством, заявляли потом, что выполнение постгипнотического акта было "неправильным", "что-то там было неверным", "у меня возникло чувство неловкости из-за того, как он это делал". Но они не могли объяснить причину своих ощущений, потому что их собственная постгипнотическая амнезия исключала сознательное понимание событий. Короче говоря, оказалось, что спонтанный постгипнотический транс является замечательной мерой дифференциации реального транса и его симуляции, особенно в тех случаях, когда субъект обманывает самого себя, чрезмерно "сотрудничая". Оказалось также, что спонтанный транс эффективно помогает правильно реагировать на гипнотическое состояние субъектам, которые не могут воспринять факт того, что их загипнотизировали, по чисто личным причинам. Кроме того, его можно использовать для демонстрации индивидуальности реакций, которые возникают в контролируемых условиях.

Использование спонтанного постгипнотического транса как специального метода гипноза

Очень важное значение имеет применение спонтанного постгипнотического транса как особого экспериментального и терапевтического метода. Этот метод помогает устранить трудности, связанные с поведением при пробуждении, закреплением новых состояний транса, обучением субъектов погружаться в более глубокий транс.

В качестве примера приведем отчет об одном эксперименте.

У пятилетней девочки, которая никогда не была в состоянии гипнотического транса, проводился первый сеанс гипнотерапии. Ее посадили на стул, а потом гипнотерапевт сказал ей несколько раз: "засыпай" и "спи крепко". В это время она держала в руках свою любимую куклу. До тех пор, пока девочка не заснула, она не получала никаких других внушений. Потом ей было сказано (как постгипнотическое внушение), что как-нибудь еще, в другой раз, гипнотерапевт спросит ее о кукле, и при этом она должна 1) положить ее в кресло, 2) сесть рядом с ней и 3) подождать, когда она заснет. После нескольких повторений этих инструкций девочке приказали проснуться и продолжить свою игру. Эта трехкратная форма постгипнотического внушения использовалась потому, что следование этому внушению постепенно приводит к достаточно статичной ситуации для субъекта. В частности, последний пункт этой программы поведения требует бесконечно длинной и пассивной формы реакции, которая лучше всего достигается с помощью продления спонтанного постгипнотического транса.

Несколько дней спустя гипнотизер встретился с девочкой в то время, когда она играла, и как бы невзначай задал какой-то вопрос о кукле. Взяв куклу из кроватки, она с гордостью показала ее, а потом объяснила, что кукла устала и хочет спать, положила ее в нужное кресло и спокойно уселась рядом, наблюдая за куклой. Вскоре по внешнему виду малышки стало заметно, что она находится в состоянии транса, хотя ее глаза по-прежнему оставались открытыми. На вопрос, что она делает, девочка ответила: "Жду", – и кивнула головой в знак согласия, когда ей настойчиво приказали: "Оставайся в том же положении и продолжай ждать". В этом случае систематическое исследование, при котором тщательно избегали прибегать к каким-то мерам, которые могли вызывать чисто ответное проявление реакций на определенное, но непреднамеренное гипнотическое внушение, привело к обнаружению самых разнообразных явлений, типичных для обычного индуцированного транса.

Каталепсия

Девочку спросили, может ли она увидеть новую игрушку, которую гипнотерапевт приготовил для нее. В отличие от обычного поведения в такой ситуации, которое характеризовалось возбужденной реакцией, она просто кивнула головой и пассивно ждала, когда гипнотерапевт доставал для нее новую игрушку (большую куклу). Девочка счастливо улыбнулась, когда увидела куклу, но не сделала никаких усилий, чтобы дотронуться до нее. Когда девочку спросили, хочет ли она подержать куклу в руках, она кивнула головой в знак согласия, но опять же не сделала ни одной попытки взять игрушку в руки. Куклу положили ей на колени, а потом гипнотерапевт помог ей уложить куклу на правую руку, но таким образом, что рука оказалась в явно неудобном положении. Ребенок не делал никаких попыток изменить положение своей руки, а просто с радостью смотрел на новую куклу.

Пока девочка была занята этим, гипнотерапевт заметил, что на одной ее туфле развязался шнурок, и спросил, можно ли ему завязать шнурок. Она снова кивнула головой, и гипнотерапевт осторожно приподнял ее ногу за шнурки, так, чтобы ему легче было выполнить задачу. Когда он отпустил ее ступню, нога осталась в неудобном, приподнятом положении.

Потом девочку спросили, не хочет ли она положить куклу в кроватку. В ответ она лишь утвердительно кивнула головой. Через несколько минут ее снова спросили, не хотелось бы ей .сейчас сделать это. Она снова кивнула головой, но по-прежнему продолжала ждать соответствующих инструкций. Тогда гипнотерапевт сказал: "Ну, давай!", – взяв в руки книгу, будто собираясь читать. Девочка среагировала на это несколькими напрасными попытками подняться с кресла; у нее была каталепсия, проявляющаяся в виде сохранения неудобного положения, в котором она держала куклу, и поднятия ноги, что помешало ей изменить позу, чтобы подняться. Ее спросили, почему она не положила куклу в кроватку, и она просто ответила: "Не могу". Когда девочку спросили, нужна ли ей помощь, она кивнула головой, а гипнотерапевт наклонился и поставил ее ногу на пол. Взяв девочку за левую руку, он легонько потянул ее на себя, чтобы она смогла встать: ее рука так и осталась вытянутой, когда он отпустил ее. Она сразу же прошла к кроватке, но беспомощно стояла там, явно не в состоянии двинуть ни правой, ни левой рукой. Тогда гипнотерапевт сказал ей, чтобы она положила куклу в кроватку. По этой определенной команде каталепсия рук исчезла, и девочка смогла выполнить требуемое действие.

Раппорт и галлюцинаторное поведение

Субъекта, все ту же девочку, попросили вернуться к первоначальному месту, где она продолжала сидеть, пассивно глядя на свою первую куклу, лежащую в кровати. Один из ассистентов гипнотизера вошел в комнату, прошел к креслу, взял эту куклу и положил в правое кресло. Казалось, девочка не заметила изменений в ситуации. Через несколько минут гипнотизер спросил, что она делает. Она ответила: «Я смотрю за своей куклой». Когда ее спросили, что делает кукла, она сказала: «Спит». В этот момент ассистент окликнул девочку по имени и спросил, давно ли спит ее кукла. Ребенок ничего не ответил. Вопрос повторялся несколько раз без каких-либо результатов, при этом ассистент тряс девочку за плечо.

После этого ассистент взял обеих кукол и бросил их на колени гипнотерапевту. Затем девочку спросили, не думает ли она, что обе куклы хотят спать, тем самым заставляя ее перевести взгляд с пустого кресла на гипнотерапевта. Она, очевидно, не смогла увидеть кукол в новом положении, но когда кукол взял сам гипнотерапевт, она сразу же осознала их присутствие, с сомнением посмотрела на пустое кресло, а потом на кукольную кроватку, и заметила: "Они сейчас у вас!". Казалось, что она в большом замешательстве. Однако когда ассистент осторожно взял кукол из рук гипнотерапевта и прошел в другой конец комнаты, девочка явно продолжала видеть кукол в руках гипнотерапевта; На попытку со стороны ассистента привлечь ее внимание к куклам она никак не отреагировала.

Потом в комнату вошла мать девочки и попыталась обратить ее внимание на себя, но безрезультатно. Девочка могла пройтись по комнате, поговорить с гипнотерапевтом и видеть какой-то отдельный предмет или человека, обращавших на себя внимание, хотя явно была не способна реагировать на что-то, не относящееся непосредственно к гипнотической ситуации.

Амнезия

Все посторонние лица ушли из помещения, одну куклу уложили в кресло, другую в кроватку, девочку тоже заставили занять свое место, после чего приказали ей проснуться. По ее внешнему виду сразу было заметно, что она проснулась. Девочка приняла свою обыкновенную позу и вернулась к первоначальной ситуации, заметив: «Я не думаю, что кукла хочет еще спать. Она уже проснулась». Гипнотерапевт задал ей несколько обычных вопросов о кукле, после чего заметил, что, наверное, кукле не хочется спать в кресле. Девочка сразу же ответила, что уложит куклу в кроватку. После ужина девочка увидела в кроватке новую куклу. Здесь не было ни узнавания, ни понимания – никаких признаков того, что она видела эту куклу раньше, никакого знания о том, что ей был сделан подарок. Она проявляла обычное возбуждение, детское желание новой игрушки, спрашивала, чья это кукла и можно ли ей взять ее в руки. Когда в комнату вошел ассистент и взял куклу, девочка переадресовала ему свои вопросы.

Отвечая на них, ассистент прошел к креслу и взял в руки первую куклу. У девочки появилась полная и адекватная реакция на это, что указывало на полный контакт со своим окружением и амнезию всех событий транса.

Повторение этой процедуры с ней в различных обстоятельствах дало такие же результаты. Кроме того, подобные процедуры успешно использовались и с другими субъектами разного возраста.

Мы нашли, что этот общий метод особенно полезен как при экспериментах, так и при лечении, ибо он намного уменьшает трудности, которые возникают при необходимости устранить модели поведения, встречающиеся в обычном процессе индукции и течения транса, при пробуждении. Как только первоначальный транс был индуцирован и его проявления были строго ограничены, поведение субъекта оставалось пассивным. В этот момент производилось такое постгипнотическое внушение, при выполнении которого действия испытуемого совпадали с естественным ходом обычных событий при пробуждении. При этом возникает возможность выявить постгипнотические действия с сопутствующим спонтанным трансом. Правильное вмешательство гипнотерапевта, совсем необязательное в вышеописанном примере, из-за характера постгипнотических действий может потом служить для того, чтобы задержать и сохранить это состояние транса у испытуемого.

Вся ситуация должна способствовать тому, чтобы субъект остался в спонтанном трансе. При благоприятных обстоятельствах субъект охотно подчиняется новой гипнотической ситуации и реагирует пассивно. Повторный опрос испытуемых, находящихся в таком длительном состоянии транса, показал, что у них нет понимания того, как было закреплено состояние транса, и они не проявляли к этому интерес. Более того, почти все испытуемые не понимали, что они находятся в состоянии транса.

С помощью этого общего метода можно закрепить новые состояния транса, свободные от ограничений, которые обусловлены такими факторами, как психическое состояние субъекта, уменьшение сознательных намерений относительно поведения в трансе, неправильные понятия и непрерывность моделей поведения при пробуждении. В обычных обстоятельствах загипнотизированный субъект, подчиняясь постгипнотической команде, определенным образом реагирует на внушение, которое он не воспринимает на сознательном уровне. Он настолько поглощен своими действиями и их автоматическим выполнением, настолько ограничен в своих реакциях на общую окружающую обстановку, что у него не возникает необходимости в сознательном отношении и сознательных моделях поведения. Вместо этого осуществляется диссоциация от непосредственных обстоятельств, более адекватная и полная, чем можно получить с помощью внушения в обычном процессе индукции транса. Короче говоря, это последовательное явление, которое базируется на оживлении гипнотических элементов в другой ситуации и, таким образом, ограничено гипнотическим поведением.

Значение повторных индукций транса для закрепления более глубоких гипнотических состояний общепризнанно. Этой же цели можно достигнуть более легко за счет применения постгипнотических действий и сопутствующего транса. Постгипнотические действия позволяют закрепить состояние транса быстро и неожиданно, не давая субъекту возможности подготовиться или перестроиться. Вместо этого он внезапно обнаруживает, что находится в гипнотическом состоянии, которое ограничено моделями реакции и поведения, принадлежащими только этому состоянию.

Проявление определенных постгипнотических явлений было продемонстрировано в вышеприведенном отчете. Хотя то же самое можно сделать в обычном индуцированном трансе, часты критические замечания относительно того, что постгипнотическое поведение является непосредственной реакцией на преднамеренные или непреднамеренные внушения, сделанные во время индукции транса, или на неожиданные конструкции, построения, введенные субъектом в ответ на внушения. Поведение, вызванное таким образом, только выражает гипнотическую тенденцию к автоматическому подчинению, а не является непосредственным выражением самого гипнотического состояния. Применение спонтанного постгипнотического транса позволяет возбуждать определенные явления, не прибегая к сомнительным эффектам длительной серии внушений во время процесса индукции.

В терапии применение спонтанного постгипнотического транса имеет особое значение, так как исключает появление и развитие сопротивления и делает пациента особенно восприимчивым к терапевтическим внушениям. Кроме того, амнезия после этого спонтанного транса труднее прерывается желанием пациента вспомнить сделанные внушения, как это часто бывает в случаях с индуцированным трансом. Следовательно, уменьшается возможность пациента противостоять психотерапии. Спонтанный постгипнотический транс позволяет легко комбинировать в ходе терапии периоды пробуждения и гипноза, что бывает достаточно для успешных результатов.

Спонтанный постгипнотический транс и явления диссоциации

Тщательные наблюдения показывают, что постгипнотическое поведение просто врывается в поток сознания испытуемого.

Приведем следующие примеры. В то время когда субъект беседовал о чем-то с другими лицами в комнате, его на середине предложения прервали определенным "ключом", запускающим постгипнотический акт. Получив "ключ", субъект сразу же замолчал, у него проявилось поведение, типичное для постгипнотического транса, он выполнил необходимое действие, вернулся в кресло, вновь перестроился на свое первоначальное положение, прошел через процесс пробуждения и вернулся к разговору, продолжив его точно с того момента, где он прервался. Другой субъект, которому была дана команда мгновенно реагировать на резкие звуковые стимулы, служащие "ключом" для постгипнотического действия, был прерван, когда произносил длинное слово, беседуя с присутствующими. Выполнение им постгипнотического действия тоже было прервано, и в течение десяти минут его использовали, чтобы продемонстрировать разнообразные гипнотические явления. Потом ему сказали: "Продолжайте!". Подчиняясь этому смутному внушению, субъект сначала выполнил постгипнотическое действие, потом вернулся к первоначальной позиции, перестроился, проснулся, закончил произнесение прерванного слова и продолжил разговор, полностью не сознавая того, что здесь была длительная пауза.

Субъект, которого прервали во время скоростного печатания на машинке и использовали для демонстрации различных явлений, при возвращении к первоначальной позиции у печатной машинки был разбужен и, не колеблясь, возобновил печатание, не прибегая к переориентировке. Очевидно, что у него развилась полная амнезия всех событий транса. Субъекты не всегда с такой точностью восстанавливают первоначальную цепочку мышления при пробуждении и после постгипнотических действий. Иногда это занимает гораздо больше времени: например, субъект, прерванный постгипнотическим действием в то время, когда он читал вслух первую часть стихотворения, при пробуждении продолжил декламацию последней части, совершенно уверенный в том, что пропущенные строфы стихотворения были прочитаны. Некоторые субъекты смущались, подобно человеку, который заявил: "Я забыл, о чем я только что говорил", и попросил помочь ему и напомнить его слова. Оказалось, однако, что он считает, будто сказал больше, чем это было на самом деле. В других случаях субъекты проявляли смутное осознание постгипнотического действия и быстро отвлекались на то, чтобы сделать замечание о каком-то необычном только что обнаруженном обстоятельстве (как бы в поиске объяснения особого изменения в ситуации, которую они только что стали сознавать). Но в целом, когда субъекту остается только перестроить свое поведение после прерванного постгипнотического действия, возникает тенденция к полной амнезии всех событий транса и к возврату к общей ситуации.

Постгипнотический акт и спонтанно развившийся при его выполнении постгипнотический транс дают возможность экспериментально изучить проблему диссоциации и очевидное продолжение и независимость цепочек мысли во время состояния транса и при пробуждении.

Применение спонтанного постгипнотического транса в экспериментальной работе по исследованию диссоциации

Эти наблюдения проводились в условиях специально подобранной группы, в которой тема гипноза обсуждалась таким образом, что субъекты не догадывались о проводимом эксперименте. Маневрирование разговором приводит к декламации стихотворения, цитированию субъектом известных изречений или к разгадыванию различных загадок, что позволяет демонстрировать продолжение первоначальных цепочек мышления при пробуждении, несмотря на прерывание этих действий при выполнении постгипнотических актов. Наша общая цель в этих неформальных установках состоит в том, чтобы избежать ограничений для моделей реакции, которые возникают, когда субъект сознает, что его поведение находится под строгим наблюдением. Очевидно, что здесь необходимо избежать открытого использования гипноза. Естественный ход поведения оказывается более информативным, чем ограниченная формальная модель, которую следовало бы использовать только в чисто лабораторной обстановке. Неудача с интеграцией гипнотически мотивированного поведения в обычное должна обязательно учитываться в экспериментальной работе, где следует использовать как поведение после пробуждения, так и постгипнотическое поведение. В исследованиях, изучающих способность одновременно выполнять несколько различных задач (таких, например, как декламация в состоянии пробуждения и арифметическое сложение в уме в качестве постгипнотической задачи), очень важно, чтобы эти задачи не зависели друг от друга и не совпадали. Это достаточно легко сделать, но сложно гарантировать, что поведение после пробуждения определяется постгипнотическим состоянием, и что развивающийся при этом спонтанный транс не оказывает серьезного влияния на постгипнотическое поведение.

В опыте Мессершмидт, упомянутом выше, ни одно из этих условий не было выполнено, что и объясняет его неудовлетворительные и неубедительные результаты. Нужно только критически пронаблюдать за субъектом в той обстановке, которую изобрела Мессершмидт, чтобы сразу же отметить постоянный, быстрый переход от одного состояния понимания к другому, с более ограниченным характером. Неудовлетворительные результаты, полученные в таких условиях, не указывают на отсутствие способностей со стороны субъекта, а скорее обозначают обструктивный эффект развития постгипнотического транса и взаимозависимость двух таких задач. Соответственно, и в экспериментальных подходах к принципу диссоциации проблема заключается в разработке метода, позволяющего сохранить независимость задач, несмотря на одновременность их выполнения.

Адекватным можно назвать метод, ограничивающий постгипнотический акт одним аспектом всей задачи, постгипнотическое выполнение которой представляет собой только начало или только кульминацию неосознанно выполненного действия, в то время как сознательно выполняемая задача берет начало из обычного хода событий, определяющих поведение при пробуждении.

Приведем следующие примеры.

Субъекту, сыну фермера, погруженному в состояние транса, дали такую команду: спустя неделю каждый раз, качая насосом воду, чтобы наполнить определенный водопойный желоб, находящийся вне поля его зрения, он должен слушать шум наcoca (который делает двести пятьдесят ударов, чтобы заполнить кормушку), затем выключить насос и пройти к поилке именно в тот момент, когда она будет полна. Таким образом любые проявления постгипнотического транса обязательно должны быть ограничены определенным постгипнотическим действием.