Текст книги "Стратегия психотерапии"

Через несколько дней в обычном состоянии пробуждения мы договорились, что субъект будет освобожден от какой-то обременительной работы, которую он очень не любил, если сможет правильно назвать по буквам большую часть слов, заданных ему гипнотерапевтом. Слова были выбраны из его школьного учебника. Субъект охотно согласился. Когда началась проверка слов, в соответствии с тайной договоренностью появился отец мальчика и потребовал, чтобы тот немедленно наполнил водопойный желоб. Поэтому проверка слов была продолжена у насоса: пока субъект качал воду, ему в быстром темпе, одно за другим задавались слова, а он произносил их по буквам. Неожиданно субъект прервал речь, прекратил качать воду, выключил насос и пошел к поилке, проявив поведение, типичное для него в постгипнотическом трансе. Поилка оказалась наполненной. Повторение этого эксперимента дало такие же результаты. Несмотря на выполнение задачи со словами, субъект продолжал точно отсчитывать удары насоса. Однако повторение эксперимента, в котором субъект должен был молча отсчитывать удары рукоятки насоса в качестве самого постгипнотического действия, а слова называть по буквам громко, вслух, как осознание задачи, привело к неудовлетворительным результатам, к путанице между счетом и произнесением букв. Эта путаница в его действиях очень смутила мальчика, так как вследствие амнезии постгипнотических внушений он не смог понять, почему вместо очередной буквы слова часто произносит цифру.

Попытка заставить субъекта отсчитывать удары насоса и произносить буквы в качестве одновременных постгипнотических задач показала, что субъект не сможет выполнить это, если не прибегнет к умышленным паузам и намеренному чередованию задач. После многократных усилий субъект предположил: "Я могу лучше угадывать количество ударов насоса, а не пытаться считать их в то время, как называю слова по буквам". Тест подтвердил это предположение. Когда позже мальчика спросили об этом в гипнотическом трансе, он объяснил, что "угадывание" было единственной возможностью выполнить постгипнотическое внушение, и при этом он действительно считал удары таким же образом, как делал это в состоянии гипноза.

В подобном же эксперименте стенографистке, находящейся в состоянии транса, сказали, что в течение следующей недели она будет менять карандаш на 320, на 550 и на 725 слове. Эти инструкции ограничили постгипнотический акт очень узким аспектом общей задачи. В течение этого времени она писала под диктовку трех психиатров, каждый из которых отмечал те фразы, на которых она меняла карандаши. Несмотря на то, что она применяла много комбинированных словесных фраз (символов, объединяющих два или несколько слов), было обнаружено, что она довольно точно угадывала нужное число, погрешность не превышала десяти слов, а в среднем составила около трех слов.

Каждый раз, меняя карандаш на определенном слове с нужным номером, стенографистка чувствовала себя несколько смущенной, у нее на короткое время возникали признаки спонтанного постгипнотического транса, и она даже просила повторить какую-то часть диктовки. Тем не менее она могла менять карандаши когда угодно, а не только на определенных словах, не прерывая своих записей. Ее общее поведение, за исключением проходящих нарушений, упомянутых выше, не выявило ничего необычного для трех психиатров, которые, хотя и не были знакомы с экспериментальной ситуацией, получили инструкции наблюдать за ее поведением и диктовать с обычной своей скоростью – от 100 до 120 слов в минуту. Когда экспериментатор сам начал диктовать, тщательно регламентируя время диктовки, также не было отмечено никакого необычного поведения, за исключением прямой зависимости от слов с определенным номером.

Однако та же стенографистка, получив команду отсчитывать слова в качестве постгипнотической задачи, когда ей диктовали, потерпела полную неудачу как в своем отчете, так и в своей записи, что можно было предсказать, если в полном объеме рассмотреть влияние постгипнотического транса на процессы познания и факторы внимания.

Попытка заставить ее выполнить эти две задачи как одно постгипнотическое действие показала, что она не может разделить внимание, чтобы правильно вести счет и писать под Диктовку. Однако получив внушение только следовать диктовке и просто "угадывать", когда она достигнет определенного числа слов, она начала отсчитывать слова почти точно. В следующем гипнотическом трансе она объяснила, что разрешение "угадывать" позволило ей вытеснить счет из ее "сознательного разума", так что она "могла это делать подсознательно".

Участников контрольной группы, которых не вводили в транс и не делали никаких внушений, попросили выполнить это же задание. Их ответы во всех примерах оказались очень неточными и были основаны на различных общих принципах (таких, например, как пройденное время или количество перевернутых страниц).

Немного другой подход к проблеме одновременного выполнения задач на различных уровнях сознания – это применение постгипнотического внушения для того, чтобы просто инициировать какую-то форму поведения, которое представляет собой автоматическую деятельность, не влияя на сознательное мышление субъекта.

Вот пример. Вторая стенографистка в глубоком трансе получила команду, что появление экспериментатора в кабинете будет служить "ключом" для ее левой руки начать автоматическую запись и что после его ухода эта запись должна быть немедленно прервана. Таким образом, ей были даны постгипнотические внушения, служащие непосредственно для начала и завершения определенной формы поведения. После этого несколько раз, когда экспериментатор входил в кабинет, она на короткое время впадала в постгипнотический транс с определенным перерывом в своих действиях, особенно тогда, когда печатала на машинке. В таких обстоятельствах постгипнотический транс сохранялся до тех пор, пока она не переходила от выполнения одной задачи к выполнению второй. Экспериментатор стал часто заходить в кабинет, когда испытуемая писала под диктовку одного из его коллег. В этой ситуации у нее возникал короткий спонтанный постгипнотический транс, который прерывал ее непосредственную деятельность, а за этим следовало возобновление ее обычного поведения при диктовке, сопровождаемое беспрерывной автоматической записью левой рукой, которая выполнялась на крышке письменного стола, на промокательной бумаге и на листе бумаги, оказавшемся под рукой. Если рядом не было карандашей, то ее левая рука продолжала двигаться, имитируя процесс письма. Когда экспериментатор выходил, снова возникал транс, приводивший к паузе в ее обычном поведении при стенографии, и пауза в автоматическом письме.

Казалось, здесь нет вмешательства автоматического письма в сознательные действия при пробуждении, хотя зачастую автоматическое письмо включало как фразы из диктовки, так предложения и фразы, связанные с другими темами.

Нельзя было заметить, что выход из спонтанного постгипнотического транса оказывал какое-то влияние на автоматическое письмо. Каждое из этих действий выполнялось одинаково легко так, как если бы представляло единственную задачу для субъекта.

Попытка заставить стенографистку писать под диктовку, после того как ей дали возможность сознательно понимать тот факт, что ее левая рука выполняет автоматическую запись, показала, что она не может ни успешно стенографировать, ни выполнять автоматическую запись, не чередуя эти задачи. Когда ей доказали, что в прошлом она выполняла такие задания одновременно, женщина объяснила, что, возможно, сделала бы это и теперь, если бы ее не просили помнить об автоматическом письме, когда она стенографирует.

В этих трех примерах спонтанный постгипнотический транс был ограничен конкретным аспектом постгипнотической задачи: следовательно, его вмешательство в одновременную сознательную деятельность было намеренно кратким. Кроме того, ни одна из двух задач, выполняемых одновременно, не совпадала с другой. Выход из спонтанного транса был обычным и имел весьма отдаленную связь с тем состоянием индуцированного транса, в котором давались постгипнотические внушения. Во всех примерах субъекты были полностью свободны, чтобы взяться одновременно за выполнение двух совершенно независимых действий без необходимости решать задачу по их координации.

Основной технический принцип одновременного выполнения двух различных задач на разных уровнях сознания – использование какой-то формы мотивации, достаточной, чтобы ввести в действие цепочку привычных действий, которые потом продолжатся на одном уровне сознания, а в то же самое время вторая задача решается на другом уровне.

Заключение

1. Обзор литературы показал, что, хотя очень часто и признается, что постгипнотические внушения приводят к выявлению особого психического состояния у гипнотизируемого субъекта, прямого изучения этого особого состояния не было. До сих пор не сделано ничего, что доказывало бы саму возможность его существования и подтверждало его влияние на результаты, полученные от постгипнотических внушений.

2. Оказалось, что значительное изменение в психическом состоянии субъекта, связанное с выполнением постгипнотического действия, является результатом развития спонтанного постгипнотического транса. Это неотъемлемая часть процесса реагирования на постгипнотические команды и их выполнение.

3. Спонтанный постгипнотический транс может быть однократным и многократным, коротким или длительным. Чаще всего он возникает только на одну-две минуты в начале выполнения постгипнотического действия, и, следовательно, его легко пропустить. Его специфические проявления и остаточные эффекты образуют достаточно стабильную модель, несмотря на отклонения в длительности отдельных деталей поведения, вызванных его целями и индивидуальными особенностями субъектов.

4. Демонстрация и проверка спонтанного постгипнотического транса лучше всего выполняются в момент начала постгипнотических действий путем вмешательства в действия субъекта или в сам внушенный акт. Правильно выполненное вмешательство приводит обычно к немедленной остановке в поведении субъекта и удлинению спонтанного постгипнотического транса, что позволяет экспериментатору вызывать гипнотические явления, типичные для обычного индуцированного гипнотического транса. Иногда неправильно сделанное вмешательство или значительные изменения в постгипнотической ситуации могут вызвать особые типы гипнотического поведения.

5. Разрыв во времени между постгипнотическим внушением и его реализацией не влияет на развитие спонтанного постгипнотического транса как неотъемлемой части постгипнотического действия.

6. Очевидные исключения из типичного развития спонтанного постгипнотического транса как неотъемлемой части постгипнотических действий обусловлены значительными умышленными изменениями в постгипнотической ситуации.

7. Спонтанный постгипнотический транс представляет собой явление последействия, так как является оживлением гипнотических элементов ситуации транса, в которой давалось определенное постгипнотическое явление. Отсюда его развитие служит критерием истинности предыдущего транса.

8. Спонтанный постгипнотический транс можно использовать преимущественно как особый экспериментальный и терапевтический метод, так как он устраняет различные трудности, возникающие при обычном методе индукции транса.

9. Постгипнотические действия и сопутствующий им спонтанный транс представляют собой явления диссоциации, потому что врываются в обычный поток сознания, но не сливаются с ним.

10. Постгипнотическое внушение можно использовать для изучения возможностей выполнять одновременно две различные задачи, каждую на различном уровне сознания, если должным образом учесть природу и характер постгипнотического поведения.

Литература

БайнетА., Фер К. Животный магнетизм. Нью-Йорк, 1888.

Бернгейм Г. Терапия внушением. Нью-Йорк, 1895.

БрамвеллД. М. Гипнотизм. Лондон, 1921.

Брикнер Р. М., Къюби Л. С. Миниатюрный психотический взрыв, вызываемый методом простого постгипнотического внушения / Психоаналитический ежеквартальник, 1936. С. 467– 483.

Гулл С. Л. Гипноз и внушаемость. Нью-Йорк, 1933.

Количественные методы исследования гипнотического внушения. Часть 1. "Соч. психол.", 1930, No 3. С. 210.

Эриксон М. Г. Изучение экспериментального невроза, гипнотически индуцированного в случае с преждевременной эякуляцией / The British medical journal, 1935, No 15. С. 34-44.

ГИПНОТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ; ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЕ ВЗАИМОСВЯЗИ, ИЗУЧАЕМЫЕ С ПОМОЩЬЮ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ГИПНОЗА

«Journal of psychosomatic medicine», 1943, No 5, pp. 51-58.

Данная работа представляет собой описание различных психосоматических взаимосвязей, часто встречающихся во время гипнотических опытов с нормальными субъектами. До сих пор в литературе говорилось об этом очень мало или вообще не упоминалось.

Это не те изменения в психологическом и соматическом поведении, которые бывают общими для всех гипнотических субъектов в глубоком состоянии транса, как, например, изменения времени реакции, сенсорных порогов, мышечного тонуса и т. п. Они отличаются от таких психосоматических проявлений гипнотического транса и, по всей вероятности, выражают взаимосвязи гипнотически индуцированного поведения в состоянии транса. То есть после первого закрепления глубокого состояния транса субъекту можно давать определенные гипнотические команды, чтобы вызвать реакции определенного вида и в выбранной модальности поведения. В дополнение к внушенному поведению можно также вызвать заметные изменения поведения в другой модальности. Важно и то, что гипнотические внушения, относящиеся к одной сфере поведения, могут оставаться неэффективными до тех пор, пока в качестве предварительной меры с помощью гипноза не будут индуцированы определенные изменения поведения в явно несвязной с ней и независимой модальности. Например, эффективные гипнотические внушения, относящиеся только к сенсорным реакциям, часто вызывают дополнительные, неожиданные и явно не связанные с ними моторные реакции. Или внушения, направленные на изменение сенсорной сферы поведения, остаются неэффективными до тех пор, пока не будут индуцированы гипнотические внушения в моторной сфере.

Эти взаимосвязи оказались очень разными у разных субъектов и даже (в меньшей степени) у отдельного субъекта, в зависимости от природы выполняемого эксперимента.

Результаты, включенные в данную работу, собирались в течение нескольких лет и в большинстве случаев носили побочный характер при изучении других вопросов. Там, где это возможно, каждый результат был подкреплен дальнейшей экспериментальной работой.

Все результаты можно разделить на два типа. Первый составляют определенные явления, несколько раз замеченные у одного и того же субъекта и получившие подтверждение у других субъектов или встречающиеся время от времени у целого ряда субъектов. Ко второму типу относятся проявления психосоматических взаимосвязей и взаимозависимости, которые, как было обнаружено, существуют между зрением и головными болями визуального происхождения, и гипнотически индуцированные психологические состояния, в которых субъект регрессирует на более ранние возрастные уровни.

Описать первый тип психосоматической взаимозависимости довольно трудно, так как это в основном индивидуальные проявления, возникающие в самых разнообразных обстоятельствах и в различных ассоциациях. Они непостоянны у разных субъектов в одной и той же ситуации; в то же время любое из них необязательно должно означать возникновение других, связанных с ним, явлений у одного и того же субъекта. Эти результаты остаются постоянными при работе с каждой определенной модальностью поведения у отдельного субъекта, хотя повторные гипнотические сеансы постепенно уменьшают длительность явлений, которые могут вызвать у испытуемого чувство дискомфорта.

Многие из тех результатов, о которых говорится ниже, были получены в связи с экспериментальным изучением гипнотически индуцированных состояний глухоты, слепоты, дальтонизма, амнезии, обезболивания и возрастной регрессии (под последним мы подразумеваем гипнотическую переориентацию нормального субъекта на предыдущий период жизни с оживлением прежних моделей поведения и с амнезией всего, что последовало после внушения этого возрастного уровня).

Они показывают, что появление одного из этих особых гипнотически индуцированных состояний может привести, кроме неизбежных при этом явлений, к одной или нескольким реакциям и явлениям, которые принадлежат другим модальностям поведения (например, возникновение визуальных или моторных нарушений, когда внушается только гипнотическая глухота).

Эти явления мы продемонстрируем на практических примерах.

А. Измененное визуальное поведение.

1. Снижение визуальной деятельности с появлением затуманенного зрения и затруднения при чтении.

2. Сужение полей зрения.

3. Затруднения при фокусировке взгляда.

4. Сниженная способность глубинного и дистанционного восприятия.

5. Изменение цветовидения, выражающееся в субъективном восприятии цвета в визуальных стимулах.

Б. Измененное звуковое поведение.

1. Уменьшение остроты слуха.

2. Неточность локализации источника звука.

3. Искажения в восприятии качества звука.

В. Измененное моторное поведение.

1. Отсутствие общей двигательной координации.

2. Определенные, специфические двигательные нарушения.

3. Парез и паралич.

4. Апраксия.

5. Нарушения речи.

6. Дисметрия.

7. Фиксация взгляда, нистагмоподобные движения и расширение зрачков.

Г. Другие типы измененного поведения.

1. Обезболивание и анестезия.

2. Субъективные реакции: тошнота и головокружение.

3. Состояние беспокойства и фобические реакции с различными физиологическими сопутствующими явлениями.

4. Амнезия, обычно обусловленная.

5. Оживление забытых моделей поведения.

У некоторых субъектов возникали многие вышеперечисленные явления, у других – только некоторые из них, или ни одного, что зависит от типа самого эксперимента. Например, у субъекта, ставшего в состоянии транса глухим, могут измениться визуальная, двигательная и другие формы поведения. У другого субъекта, у которого в гипнотическом состоянии развился дальтонизм, могут одновременно возникнуть нарушения в двигательной системе и никаких нарушений – в звуковой сфере. Некоторые из этих изменений в поведении предшествовали возникновению гипнотического состояния; некоторые из них появлялись во время индукции, но чаще всего они составляли часть общей картины уже развившегося состояния транса.

Включая для иллюстрации определенные примеры, мы пытались выбрать наиболее типичные и информативные случаи. Обычно вмешательство экспериментатора сокращалось до минимума, а неожиданные результаты редко исследовались сразу же. Для этого существуют две причины: ощущение, что можно больше узнать, наблюдая за этими произвольными проявлениями (которые нелегко сразу понять и осознать в достаточной степени, чтобы можно было проводить обширные экспериментальные исследования), и то, что обычно в это время проводилась другая экспериментальная работа.

Один из первых примеров, который мы наблюдали, – это случай, когда субъект с гипнотически внушенной глухотой снова и снова протирал свои очки и постоянно вглядывался во что-то, будто плохо видел. Выяснилось, что он не может прочесть ни одного вопроса, хотя пристально рассматривал бумагу, пытаясь найти на ней запись, которая была сделана достаточно четко. Наконец, он молча и в явном замешательстве вернул ее экспериментатору. Ему дали книгу и указали параграф. Субъект начал спрашивать, нужно ли ему прочесть это, но оказалось, что у него возникло замешательство при произношении слов. Он смущенно повторил свой вопрос, как если бы разговаривал сам с собой; при этом он спросил экспериментатора, что с ним случилось. Ему снова с помощью пантомимы дали инструкции прочесть абзац, но оказалось, что субъект испытывает огромные трудности. Он объяснил, что печать стерта, комната плохо освещена, и задал ряд тревожных вопросов о своем голосе, так как не слышал его. Осмотр его глаз показал, что зрачки у него расширены. Чтобы не разрушать экспериментальную ситуацию, субъекта заставили написать что-нибудь на доске крупным шрифтом. Затем восстановление у субъекта способности слышать вернуло остроту его зрения, а его зрачки сузились до нормальных размеров.

У другого субъекта, после гипнотического внушения глухоты, была отмечена заметная потеря периферийного зрения, практически сохранилось только центральное зрение. У некоторых субъектов возникала потеря периферийного зрения в различной степени, определить которую было невозможно.

У этих субъектов также появлялась окулярная фиксация, и у них было резко ограничено свободное движение глаз. Было замечено, что один гипнотически глухой субъект менял свою позу, сгибал тело, наклоняя голову и напрягаясь, когда пытался прямо посмотреть на какой-либо предмет. Он объяснил, что предмет, который он пытается рассмотреть, расплывается у него перед глазами и качается взад-вперед, то приближаясь, то удаляясь. Осмотр глаз субъекта показал, что у него поочередно, медленно, неравномерно сужались и расширялись зрачки.

Другой испытуемый, психолог, спонтанно обнаружил, что потерял способность глубинного и дистанционного восприятия; в то время он как раз изучал эту тему. Ему позволили провести исследование с помощью имевшейся в наличии аппаратуры, и полученные результаты показали, что у него снизилась способность определять расстояние. Такие же результаты были получены и у субъекта, незнакомого с психологией. Похожим было поведение женщины, которая заметила, что не дотягивается до разных предметов или, напротив, протягивает руку слишком далеко. Она очень расстроилась и извинялась за то, что оказалась такой неуклюжей. Она смогла только объяснить, что ее тело было "не таким, как всегда", что ее руки и ноги словно одеревенели и что она ощутила отсутствие общей мышечной координации и мышечную слабость. Из-за ее эмоционального расстройства провести обширное исследование, не нарушая общую экспериментальную ситуацию, не представлялось возможным.

У субъекта, которого мы несколько раз и довольно успешно использовали в опытах с выработкой условных рефлексов, мы не смогли выявить обусловленную реакцию в ответ на комплекс болезненных стимулов, так как у него неизбежно развивалась общая анестезия, когда он под действием гипноза становился глухим.

Оказалось, что у двух субъектов, с внушенной в трансе глухотой, возникло субъективное восприятие цветов: они утверждали, что видят все в красноватом или голубоватом цвете. Они подозревали, что экспериментатор тайком включает цветные лампочки.

У одной женщины с установлением состояния гипнотической глухоты неизбежно появлялись тошнота и головокружение. Она старалась логически обосновать это, объяснив, что ее голос "как бы застревает" в горле, но молчание не уменьшило ее субъективного расстройства. Кроме того, у нее возникли нистагмоподобные движения глаз и расширение зрачков. Восстановление слуха немедленно исправило все эти отклонения, а попытка устранить расстройство снимала у нее гипнотическую глухоту.

Другой субъект, у которого гипнотическая глухота развивалась удовлетворительно, не смог реагировать на команды, чтобы восстановить слух, в состоянии транса. Выяснилось, что при появлении гипнотической глухоты у него возникает выраженная анестезия. Пока она не была устранена, он мог восстановить слух лишь выходя из состояния транса. Еще несколько субъектов избавились от индуцированных изменений поведения только тогда, когда вышли из состояния транса (это обычно нежелательно, так как нарушает общую экспериментальную ситуацию).

Особая ограниченная амнезия всего, что касается радио, возникала у одного субъекта, студента медицинского колледжа, когда ему в состоянии транса внушалась глухота. Он легко улавливал звуковую вибрацию от радиоприемника, дотрагиваясь до него, но не мог понять ничего, что говорилось ему о радио. Он рассматривал радио как форму "вибратора", который можно было бы использовать в психотерапии, и, очевидно, не верил в объяснения экспериментатора. Возможно, это было связано с прошлой жизнью субъекта, в которой отец часто упрекал его за пренебрежение занятиями в колледже из-за чрезмерного увлечения радиоприемником. Восстановление слуха всегда устраняло эту амнезию.

У некоторых субъектов амнезия проявлялась в том, что, находясь в состоянии глухоты, они не могли вспомнить самые простые, легко достижимые вещи, которые лежали на поверхности их памяти. Один из субъектов забывал имя своего профессора, а Другой – название одной улицы. Такие же результаты были получены и в исследовании потери речи в результате амнезии, вызванной действием гипноза. В обычном гипнотическом состоянии и во время пробуждения от транса, ни у одного из субъектов не возникали особые амнестические реакции.

Нужно сказать, что при гипнотической глухоте чаще вышеназванных проявлений возникали беспокойство, паника и фобические реакции с соответствующими физиологическими проявлениями: повышенной частотой пульса и дыхания, дрожью и усиленным потоотделением. Обычно эти проявления наблюдались у субъектов, которые обнаруживали, что не могут слышать. Они, в частности, жаловались на неприятные ощущения, связанные с тем, что они не могут слышать свой собственный голос. Иногда у субъекта может появиться только повышенное потоотделение, дрожь или другой признак стрессового состояния, которое он не может объяснить и которое обычно сопровождается субъективным ощущением расстройства.

Время появления этих нарушений в поведении может быть очень разным. Некоторые субъекты получали внушения на развитие гипнотической глухоты, что неизбежно вызывало предварительное состояние оцепенения, неподвижности в сочетании с анестезией. Когда возникало состояние глухоты, эти предварительные явления постепенно полностью исчезали. Любая попытка предотвратить эти предварительные проявления препятствовали возникновению глухоты, а внушения, приводящие к неподвижности и анестезии, ускоряли его. Один субъект сопротивлялся внушениям глухоты, пока ему сначала не внушалась общая амнезия. После этого стало возможным индуцировать глухоту. В большинстве случаев такие дополнительные изменения в поведении оказались важной частью внушенного состояния глухоты, и любое их нарушение могло вывести испытуемых из этого состояния. Эти общие результаты подтвердились и при индукции других состояний во время транса.

Таким образом, индукция гипнотической глухоты у нормального субъекта может привести к появлению других разнообразных нарушений в поведении. Эти дополнительные проявления, должно быть, составляют часть процесса индукции нарушения звукового восприятия или являются выражением дисбаланса психофизиологических функций организма, вызванного таким нарушением.

При изучении гипнотической слепоты, дальтонизма, амнезии, обезболивания, анестезии, возрастной регрессии и постгипнотического поведения, сопутствующие явления, в зависимости от характера выполняемой экспериментальной работы, оказались в основном похожи на явления, возникающие в связи с гипнотической глухотой. Следовательно, о них нельзя рассказать ничего нового. Однако, следует обратить особое внимание на некоторые примеры явлений, которые возникали при этих особых гипнотических состояниях.

При гипнотической глухоте сопутствующие явления могут быть ограничены реакциями страха с соответствующими физиологическими реакциями. При развитии гипнотической слепоты отмечались весьма разнообразные сопутствующие явления: у одного субъекта возникло определенное уменьшение остроты слуха, у другого – заметное увеличение мышечного тонуса с субъективным ощущением оцепенения и онемения, в то время как у третьего появилась анестезия рук и ног, сохранившаяся в течение всего периода визуальных нарушений. Чувство беспомощности, которое испытывали субъекты, и их склонность к испугу в том положении, в котором они оказались, затруднили дальнейшие экспериментальные действия.

Гипнотический дальтонизм, как и гипнотическая глухота, дал самые разнообразные и неожиданные нарушения поведения. Чаше всего наблюдались выраженные эмоциональные реакции, сопровождаемые повышенной частотой пульса и дыхания, дрожью и чрезмерным потоотделением. Они, возможно, связаны с чувствами дезориентации и замешательства, вызванными изменениями в зрительном восприятии испытуемых в ходе эксперимента. Например, одна испытуемая была серьезно расстроена тем, что она не узнала свое собственное платье. Заверения и утешения экспериментатора помогли устранить эти проявления.

Двое субъектов, которым был индуцирован дальтонизм, утратили способность правильно определять источник звука; они сообщали о своем субъективном ощущении, что голос экспериментатора исходит не от него самого и к тому же изменился по тональности. Было замечено, что в ответ на неожиданные звуки они поворачивали голову в неверном направлении и не могли узнать знакомые звуки. Одну участницу эксперимента особенно заинтересовали изменение характера звуков. Эта женщина периодически прерывала исследование и требовала заверений в том, что экспериментатор полностью контролирует создавшуюся ситуацию. Хронометр в ее описании тикал необычным, "полузадушенным" звуком, а постукивание карандашом давало "глухой, низкий" звук. Скрип дверных петель был ей чрезвычайно неприятен, так как обладал особым "визжащим" свойством, хотя в обычном состоянии транса или пробуждения она так остро не реагировала на этот звук.

Одно из особых наблюдений в связи с гипнотическим дальтонизмом – неожиданное обнаружение двух случаев синестезии. Первый случай был отмечен потерей восприятия слова "три" и его соответствующего числового значения при появлении дальтонизма на красный цвет. Восстановление цветовидения восстанавливало и прежде утраченные значения восприятия. Вторым примером является ассоциация красного цвета с цифрой 7. Цветослепота вызывала чувство незнания этого числа, хотя субъекты признавали его существование, и действительной потери его цифрового значения здесь не отмечалось. Испытуемая не могла объяснить, каким образом изменялась цифра 7. Кроме того, оказалось, что у нее возникала синопсия, при которой некоторые звуки всегда имели для нее значение красного цвета. При индукции дальтонизма эти звуки теряли свои свойства теплоты, и в некоторых случаях, особенно слушая музыку, она их не узнавала. На пластинке, которую она слушала в ходе эксперимента, было, по ее словам, "невероятное число ошибок", и она удивлялась, как можно было вообще сделать такую запись. Когда у этих двух субъектов под воздействием гипноза развилась временная глухота, ассоциация цвета с восприятием чисел сохранялась.