Текст книги "Весна на 45 минут"

– Альма, тебе никогда не казались подозрительными цифровые валюты центральных банков? – спросил я у нее, бродившей по гостиной в раздумьях.

– Ты о чем? – похоже, она была так занята своими мыслями, что не услышала меня. Да уж, если бы у меня был братишка, которого забрали бандиты, я тоже много думал бы об этом.

– Слушай, все будет в полном ажуре, – сказал я ей, пытаясь успокоить. – Эрис вытащила Герта – уверен, вытащит и Таникса.

– Мне просто не очень понятно, что именно она будет делать, – ответила Альма.

– Быть может, она специально не раскрывает все карты.

– Вполне возможно.

– Я думаю, надо подождать. Ситуация со временем прояснится.

Похоже, помогло. Альма села рядом со мной на диване.

– О чем ты там говорил?

– О цифровых валютах центральных банков. Утверждается, что эти веселые изобретения должны помочь юзверям быстрее проводить платежи, в том числе за бугор, и так далее и тому подобное. Но в статье, которую я прочитал, написано, что все это туфта, цифровые валюты центральных банков нужны для отслеживания денег, а не для удобства людей.

– А ты что думал? Добренький центральный банк заботится о тебе? Ты посмотри, что вытворяет Федеральный Резерв в Америке.

– Они напечатали шесть триллионов долларов.

– Да. Юзвери думают, что чеки на тысячу двести долларов, которые они получают на шару – это забота центрального банка о них. Ничего подобного. Представь эту безразмерную массу свеженапечатанных денег в перерасчете на сниженное количество товаров и услуг – никто ведь ничего не производит из-за карантина.

– Так, и шо?

– Правильный вопрос. Безразмерную массу свеженапечатанных денег, как и слона, никуда не спрячешь. Смекаешь, к чему я веду?

– Эм-м… – мои неповоротливые мозги все еще подтормаживали, когда дело доходило до экономики. – Наверное, будет инфляция.

– Будет гиперинфляция, братишка. Помнишь Веймар в 1923 году?

– Каким образом я могу помнить?

– Ладно, расскажу. Там тоже напечатали бесчеловечную кучу денег. Через энное время цена буханки хлеба с двухсот марок поднялась до двухсот тысяч марок, а рабочие каждый день ходили к начальству и говорили "эй, бро, подними-ка мне зарплату, ибо хлеба купить не на что, вон он сколько стоит".

Это все можно было описать одним словом – тем самым, которое у людей частенько рифмуется с "Европа". С другой стороны, какая нам разница, если мы живем не в Америке, а в том, что осталось от Украины? Я задал этот вопрос Альме. Она ответила:

– Когда заканчивается зима, и тебе нужно убрать прошлогодние листья, что ты делаешь? Ты их сжигаешь. Но доллар – птица куда более высокого полета, аутодафе ему не положено, поэтому делается чуток иначе: доллары раздаются странам третьего мира и колониям типа нас.

– Ага, и что будет с экономикой в этих странах, чихать хотелось.

– Именно так.

Чем больше проходило времени, тем больше мне казалось, что экономика – это человеческая жадность, одетая в одежды науки.

31. Пасхальные яйца

Вчера в нашей некогда стране, а теперь кучке административных округов, праздновали Пасху. Когда-то давно кто-то из моих знакомых рассказал мне, что это праздник воскресения Иисуса Христа из мертвых. Я спросила, где это написано, и он сказал, что в Библии. Забавно, но он, видать, не рассчитывал, что я таки раздобуду Библию, чтобы найти историю про Пасху. Яиц и куличей я там не нашла, зато нашла ягненка в Ветхом Завете и мацу с виноградным соком в Новом. В наших традициях вообще многие вещи не совпадают с тем, что написано в Библии – и, как по мне, это странно. Если Библия – Конституция христианства, о чем говорят многие церкви, то почему христиане не делают так, как в ней написано?

Вообще, Библия – штука интересная. Многие вещи понятны даже тупому, но есть то, в чем нужно как следует покопаться. Это явно сделано для ментальной дисциплины: не научишься думать, если не будешь думать.

Что касается Пасхи и христианства, можно сказать только одно: если есть вопросы, надо копать в Библии и внимательно присматриваться к разным деноминациям. Какая-то из них да живет так, как в Конституции написано, и может прояснить, что к чему.

Ладно, уже почти одиннадцать. Пора вылезать из-под одеяльца, или, как иногда любит шутить Таникс, особенно во время медвежьих трендов, из берлоги.

Таникс… Елки-иголки… других слов просто нет. За братишку я отдала бы все свои эфирки, если бы знала, что это реально поможет.

Узнать бы, что задумала Эрис…

Понедельники могут быть днями либо очень хороших новостей, либо очень плохих. В воскресенье вечером частенько вспоминаешь одесский прогноз погоды: "завтра все возможно".

Утро прошло спокойно. Я обрисовала график биткойна линиями трендов, проверила парочку индикаторов – и поняла, что быки весьма стабильно чешут вперед, пусть даже очень неуверенно. Однако много кто прогнозировал падение цены в ближайшем будущем: деньги-то у народа не бесконечные. Посмотрим, куда зайдет ситуация. Я ходлер, мне спешить некуда.

Когда пришло время обеда, и мы с Антоном махнули в столовую, с порога он сказал мне:

– Что-то сегодня народ сильно оживился.

Иногда он распознавал настроение людей быстрее, чем я.

– Интересно, что стряслось? – это был один из моих любимых вопросов.

– Понедельник, имхо.

– Посмотрим.

Это был далеко не первый понедельник, обеденное время которого мы проводили в столовой, но так много искрящихся глаз и перебежек от столика к столику мы раньше никогда не наблюдали.

Ответ пришел минут через десять, когда мы мирно поедали свой салат и не ожидали никаких черных лебедей.

С противоположного конца столовой кто-то заорал:

– Ребзя-я-я! Нефть по одиннадцать пятьдеся-я-ят!

Секунда – и вся столовая уткнулась в свои девайсы. Мы с Антоном были последними, кто влез в смартфон. Нефть WTI действительно была в весьма плачевной ситуации. На всякий пожарный я проверила Брент. Цена висела на уровне 26 с хвостиком долларов.

– Слушай, это какой-то бред, – прокомментировал Антон. – Шоб нефть да по одиннадцать долларов!

– А ты шо хотел? – ситуация была смешной и печальной одновременно. – Трамп обещал нефть по цене ниже девяти долларов?

– Ну, обещал.

– Пришла пора выполнить предвыборные обещания.

– Тьфу ты, как я мог забыть, что в этом году в Америке президентские выборы!

– То-то и оно.

В последнее время биткойн несколько отклеился от нефти и фондовых рынков вообще, потихоньку двигая вверх. Для сравнения, индексы понятия не имели, вверх им надо или вниз. Чей-то пенсионный план коту под хвост.

Будем надеяться, что волатильность нефти на биткойне не скажется.

Скучен день до вечера, коли делать нечего. Мне было лень даже читать новости. Хорошо, что Антон держал руку на пульсе и мог в случае чего поделиться важными новостями.

В поговорке день скучен только до вечера. Значит, вечером должно что-то произойти. Что-то и произошло.

Сначала Антона пробило на ржач. Это, конечно, был не тот дикий ржач, которым ржут обычные люди, но для человека с имплантом это был реально дикий ржач.

– Чего у тебя там такое? – мне пришлось выбраться из своей комнаты. Он показал мне на график WTI на мониторе в гостиной.

Не надо было слов.

Какие можно было подобрать слова, чтобы объяснить, что я подумала, увидев нефть по минус 37,63 доллара?

– Так это у нас что, аирдроп нефти сегодня? – я нашла, что сказать, только через три минуты.

– Не-е-е, – идиотским голосом сказал Антон. – Нефть – скам.

В коридоре послышался глубокий металлический звон, как будто кто-то катил бидон. Мы с Антоном выглянули из квартиры.

В дальнем конце коридора стояло штук пять бочонков с нефтью. Немного ближе к нам трое пацанов возились с шестым.

– Вот это я понимаю торговый денек! Мы взяли нефть не просто бесплатно, а еще и с доплатой! – крикнул один из них, довольный, как слон. Я выскользнула из квартиры и отправилась к ним: здесь народ был без заездов, можно было подойти потрепаться к кому угодно, никто не был против.

– Что тут дают? – спросила я, изо всех сил стараясь говорить нормальным голосом.

– Нефть дают, – ответил тот самый пацан, который был доволен, как слон. – Сегодня со скидончиком. Хотите, за минус пять копеек бочонок отдадим?

– Соблазнительное предложение, – я улыбнулась.

– Ну ладно, за минус шесть.

– Вы меня уговорили. Мне надо посмотреть в кошелечке, есть ли у меня минус шесть копеек.

Этого пацана звали Этер Линк. Он был альбиносом: абсолютно белые кожа и волосы, голубоватая радужка. Его поведение показалось мне немного странным: он как будто чего-то боялся, поскольку все время оглядывался по сторонам и прислушивался. Спросить, в чем дело, я не сообразила.

За ужином только о нефти и говорили. Создавалось ощущение, что всю базу завалили нефтью.

Когда дискуссии достигли своего апогея, в столовую вошла Эрис.

– Господа, попрошу минутку вашего внимания! – ее голос был отчетливо слышен в каждом углу, даже самом глухом. – Все, кто купил нефть, вернее, взял на шару, молодцы, но! Есть одно маленькое но. Для того, чтобы наш рой не оставался без денег, – коронавирус все-таки – я потребую десять процентов налога с того, что вы продадите. Если продадите бочонок меньше чем за пятнадцать долларов, можете ничего не отдавать: пятнадцать долларов – не деньги. Может, у кого-то есть вопросы или предложения?

В столовой снова поднялся гул: у криптозергов Сверхразум принимала единоличное решение только в экстренных случаях, прописанных в законе. Во всех остальных случаях она обращалась за рекомендациями сначала к Свидетелям, а потом – ко всем, кого решение могло прямо или косвенно касаться. Налог – вопрос нешуточный, здесь надо быть мудрым.

Парни за соседним столиком подняли руки, и Эрис знаком разрешила им говорить. Один из них выбрался из-за столика и сказал:

– Считаем, что надо поднять необлагаемый минимум доходов до двадцати долларов. Обоснуй прост: никто из тех, кто сидит здесь, не дурак, знает, что нефть должна стоить не меньше тридцати. Это значит, что никто не будет продавать, пока цена не достигнет приемлемого уровня, за исключением тех, кому реально надо продать срочно, потому что нет денег. Поскольку государственные, так сказать, субсидии и прочие методы социального обеспечения у нас не предусмотрены – бездельников у нас нет, так же, как инвалидов, пенсионеров и прочих социально незащищенных групп населения – оставим тем, кто беднее, большой зазор, чтобы они могли привести в порядок свой баланс в это невеселое время.

– В твоих словах есть рациональное зерно, – ответила Эрис. – Я заметила, что около десяти процентов наших адресов сейчас имеют баланс меньше стандартной тысячи токенов, и в недалеком будущем количество таких адресов может увеличиться. Нефть нам поможет, если мы сделаем все с умом.

Экономика криптозергов была похожа на австрийскую, но не во всем: Эрис терпеть не могла концепцию свободного рынка, зная, что без экономической защиты рой не выжил бы. Экономические вопросы она держала под жестким контролем – и рой процветал даже в кризисные времена.

Вот так мы отпраздновали Пасху. Пусть даже на день позже, зато намного веселее, чем обычно.

32. Не каждое утро доброе

В той комнате не было ничего, кроме бетонных стен, потолка и пола. Окна были аккуратно заложены кирпичами, а деревянная дверь обита толстым листом железа.

Таникс не помнил, что с ним случилось.

Сколько вообще прошло времени? Смартфон ему оставили, но забраться за ним в карман он не мог: его руки были крепко привязаны к подлокотникам металлического кресла, в котором он сидел.

Дверь открылась совершенно бесшумно. В комнату вошел белобрысый парень в черной военной форме криптозергов. На обоих рукавах его рубашки Таникс рассмотрел нашивки в виде символов SegWit.

– Кто ты такой? – Таникс предчувствовал что-то страшное, но в то же время не хотел говорить слишком резко, чтобы не нарваться.

– Меня зовут Этер Линк, – спокойно, даже безмятежно ответил парень. – Когда-то давно я был криптозергом, но за кое-какие махинации Сверхразум изгнала меня. Теперь я живу как хочу и зарабатываю на жизнь как хочу.

– Что тебе нужно от меня?

– Не от тебя, а от твоего папашки. Он знатный кит, сидит на биткойнах и только то и знает, чтобы указывать, кто что должен делать. Считаю, что в плане биткойнов ему пора стать более щедрым.

– Думаешь, он вот так просто возьмет и отдаст их тебе?

– Я знаю, что твой папашка жадоба, как Скрудж Макдак. Естественно, мне придется немножко помучить тебя, чтобы заставить его мозги шурупать, но ты не бойся, ничего травмоопасного не будет, плюс я тебе еще и компенсацию за моральный ущерб выплачу, когда буду отпускать.

Глаза Таникса наткнулись на несколько камер под потолком.

– Мой отец знает, что я здесь?

– Вот как раз сейчас и узнает, – Этер улыбнулся настоящей зерговской улыбкой и снял со стены напротив Таникса деревянный щит, стилизованный под бетонную стену. Щит скрывал за собой вмонтированный в стену телевизор.

– Мне просто жуть как хочется увидеть рожу твоего папашки, когда он узнает, как жестко я его подставил.

Этер вышел из комнаты и через пять минут вернулся. На экране телевизора появилось лицо Аксора. Его злобные глаза смотрели прямо на Этера.

– Джованни! – вскричал он. – Какого черта?

– Релакс, приятель, – Этер стал колотить понты. – Все можно решить без шума и пыли. Тысяча биткойнов – и парень свободен.

– Тысяча? Ты что, рамсы попутал, или как?

Бессильная ярость Аксора только подзадоривала Этера.

– Я и так сделал скидку, изначально я собирался потребовать тысячу пятьсот.

– Ну, знаешь ли! – главарь Бейт-Тандер потерял дар речи.

– Что, не хочется раскошеливаться? – одним быстрым, изящным движением Этер выхватил из ножен на поясе нож и приставил его к горлу Таникса. – Я могу сделать и так.

Аксор застыл на месте. Этер сделал тонкий надрез на шее пленника. Тот попытался вырваться, но веревки, опутывавшие его руки, ноги и торс, не дали ему даже дернуться.

– Спокойно, – Этер положил руку ему на голову и посмотрел в камеры.

– Я знаю, брат, что весь твой бизнес сдохнет, если ты передашь его кому-то другому, помимо Таникса, – он насмехался над Аксором. – Тебе решать, сколько ты хочешь потерять, тысячу биткойнов, или же все до единого.

– Не буду я тебе ничего давать, – наконец процедил сквозь зубы Аксор.

– Я понял, брат, ты никак не можешь заставить свою жадность заткнуться. Давай, наверное, сделаем так: я оставлю тебя в покое до завтра, а в девять вечера снова позвоню.

– Почему в девять вечера?

– В это время здесь обычно никого нет: если я буду пытать Таникса, а я буду его пытать, никто не услышит его криков.

– Черт, я доверял тебе, Джованни! – Аксор изо всех сил заколотил кулаками по столу.

– Ты просто не знал моего настоящего имени, приятель. Меня зовут Этер. Это имя – производная от слова "эфир". Догадаться, что я знался с ван Биткойн, было бы проще простого, если бы ты знал эти маленькие, но занятные прикольчики. Ладно, до завтра.

Этер снова ушел, чтобы отключить телевизор. Вернувшись к Таниксу, он сказал:

– Пес, я рассчитывал уломать его сегодня и сегодня же отпустить тебя. Но он оказался трусом. Неважно. Надо решить, что мне теперь с тобой делать. Оставлять тебя привязанным к креслу на ночь жестоко, но если я отвяжу тебя, завтра привязывать обратно будет облом. Я вообще как подумаю, что придется таки выполнить свое обещание и помучить тебя, так просто коробит.

– Делай то, что считаешь нужным, – ответил Таникс.

Ночь прошла тяжело. Этер затянул веревки как следует, и через пару часов Таникс ощутил, что его руки и ноги просто исчезли. Еще через час или два у него начала ныть спина. Любые его попытки хоть немного поменять положение были тщетны.

Этер пришел к нему в семь утра с подносом, полным бутербродов с сыром и колбасой. Измученное выражение его лица бывший криптозерг заметил сразу же.

– Как ночка? – Этеру плохо удавалось имитировать безразличие.

– Дай мне встать хотя бы на секунду, – простонал Таникс.

– Сейчас обеспечим.

Этер развязал веревки с удивительной проворностью. Опираясь на его руку, Таникс встал на ноги.

– Я чувствую себя пьяным, – пробормотал он, наблюдая, как черный туман медленно застилает его глаза. – Водички не найдется?

Оставив поднос прямо на полу, Этер помчался за водой. Вернулся он с литровой бутылкой минералки.

– Держи. Негазированная.

Отхлебнув пару глотков, Таникс почувствовал, как с него словно схлынула холодная волна. Черный туман исчез.

– Ну как, легче? – Этер посмотрел ему в глаза.

– Да.

– Отлично. Жрать охота?

– Я не откажусь.

– На подносе гора бутеров. Можешь хоть все слопать, если влезут, конечно.

Когда Таникс позавтракал, Этер снова привязал его к креслу.

– Вернусь в обед, – сказал он, уходя.

До обеда надо было еще дотерпеть. Таниксу ничего не оставалось делать как только размышлять. Ему хотелось на биржу – но Этер явно счел бы это излишеством.

Его мысли начали вертеться вокруг отца. Ему не хотелось возвращаться в банду. Временами внутри него поднималось безумное желание умереть от руки Этера.

На обед Этер принес ему парочку гамбургеров. Пока он ел, похититель внимательно рассматривал импланты на его голове.

– Это самые дорогие цацки из всех, которые я видел на рынке, – задумчиво сказал он. – Если я прав, а я прав, они прекрасно защищены от лишнего электричества.

– Ты собираешься пытать меня электрошоком? – спросил Таникс.

– Да. Самый ленивый метод, пусть даже не самый безопасный. Не надо ничего, кроме кабелей и регулятора тока.

Вечером он затащил в комнату кабеля и подсоединенный к ним регулятор. Сантиметров двадцать каждого кабеля были зачищены. Вытащив нож, он быстро сделал надрезы на запястьях и щиколотках Таникса.

– Кожа – природный барьер, защищающий от электричества, – пояснил он, вкладывая кабеля в надрезы. – Если мы обойдем его, не надо будет очень много тока, чтобы ты понял, что происходит.

Ровно в девять он снова позвонил Аксору.

– Ну как там дела, приятель? Подумал?

– Я вычислю тебя, черт, – прорычал тот. – Вычислю и отправлю людей, чтобы они тебя прикончили.

– Не рекомендую, – Этер подошел к Таниксу и, схватив его за подбородок, стал не спеша рисовать символ SegWit ножом на его лбу. Страх и боль исказили красивые черты его лица.

– Видишь ли, брат, мне так же легко отрезать ему голову, как тебе – сиськи шлюхе, которая тебя не удовлетворила. Догадайся теперь, что я с ним сделаю, если обнаружу здесь твоих людей. Ладно, – Этер поднял с пола регулятор тока, – ближе к делу. Как ты там насчет биткойнов?

– Что ты собираешься сделать с ним? – это прозвучало чуть ли не умоляюще.

– Что, уже скулишь, брат? – Этер ехидно улыбнулся. – Вчера я почти целый день думал, что лучше, засыпать ему раскаленных углей в горло или же содрать кожу со спины. Тебе повезло, что ближе к вечеру я обленился и решил обойтись электрошоком.

– Ты хочешь сказать, что в следующий раз можешь не облениться?

– Именно. Пес знает, что мне стукнет в голову.

Аксор скрестил руки на груди.

– Допустим, я ничего тебе не дам.

– Очень зря, – Этер крутанул одну из ручек регулятора. – Я многому у тебя научился.

Колонки Аксора стали разрываться от страшных криков Таникса. Тело парня забилось в конвульсиях, его безумный взгляд вперился прямо в камеры.

Глаза Этера пристально следили за каждым его движением.

– Может, хватит? – наконец выкрикнул Аксор. С мерзкой улыбкой Этер посмотрел на него.

– Хватит? Не прошло и получаса.

– Нет, все-таки хватит.

– Ну ок.

Он отключил ток. Глядя на залитое кровью лицо Таникса, Аксор пробормотал:

– Ладно, я дам тебе эти биткойны.

– Прямо сейчас, – сказал Этер довольным голосом.

– Хорошо, сейчас.

33. Игра, в которую играла Эрис

В ту ночь было чуток жарковато, и мы, равно как и наши соседи, спали с открытой дверью квартиры. У криптозергов нет привычки тырить что-то у своих, поэтому оставлять двери открытыми никто не боится.

Часиков в пять утра меня разбудила болтовня в коридоре. Криптозерги встают рано – но не настолько. Я прислушался: мало ли, вдруг что-то срочное. Эрис разговаривала с кем-то из народа.

– Он хоть жив остался?

– А то как же! Между прочим, держи карман шире.

– Ты о чем?

– Его папашка отдал мне за него тысячу биткойнов. Все они принадлежат рою до последнего сатоши.

– Перед тем, как перевести их на адрес роя, выплатишь парню сто биткойнов компенсации.

– Конечно, выплачу. И, это…

– Чего ты хочешь?

– Прими меня обратно. Ты ведь обещала.

– Обещала, но твои прошлые действия все еще вызывают у меня сомнения в твоей, так сказать, благонадежности.

– Нет! – незнакомый голос стал неистово дергаться. – Не выбрасывай меня! Вне роя я умираю!

– Я возьму тебя на испытательный срок. В течение года за тобой будет вестись тотальная слежка. Если я не увижу ничего подозрительного, тебе будет позволено остаться в составе роя до конца жизни.

– Ты так или иначе найдешь что-то подозрительное. Ты не знаешь, что такое милость, когда дело доходит до ренегатов типа меня.

– Успокойся. У меня все под контролем. Ты показал, что твое желание служить рою сильно. Это снимает многие подозрения, но блокчейн не доверяет.

– Я знаю. Ты говорила мне об этом в самом начале.

– Да. В данный момент мое решение следующее: ты остаешься здесь, на этой базе, под присмотром Свидетелей. Живи так, как ты живешь обычно. Пройдет год, а там дальше будет видно.

– Спасибо.

Похоже, все оказалось сложнее, чем мы думали. Я слетел с кровати, накинул халат и выбежал из квартиры. Через две двери от нас стояли Эрис и белобрысый парень. Последний неотрывно смотрел на нее, по его щекам катились слезы.

– Извиняюсь, – сказал я на весь коридор. – Рановато будить народ.

Эрис обернулась, на ее лице появилась улыбка.

– Вы там уже что, все не спите?

– Да нет, у Альмы дверь закрыта, спит еще.

– Ясно. Я просто думала обрадовать вас хорошей новостью.

– Я сейчас.

Разбудить Альму оказалось на три секунды дела: услышав имя "Таникс", она вскочила, и сна у нее не было ни в одном глазу. Вдвоем мы вышли к Эрис.

– Знакомьтесь, Этер Линк, – она похлопала белобрысого парня по плечу. – Благодаря его махинациям Таникс сегодня вернется к вам, причем не с пустыми руками.

В тот момент ни у меня, ни у Альмы не было слов. Видя, что мы буксуем, Эрис продолжила:

– Этер некогда был ренегатом, сливал мои секретики Аксору и Ко. Но потом, когда я его выгнала, и он столкнулся с этими бандитами лицом к лицу, он понял, что собственными руками поспособствовал совершению массы преступлений. Совесть его загрызла, и как раз когда похитили Герта, он обратился ко мне, попросив принять его обратно. Я сказала ему, что это возможно только если он вернет нам Таникса. Он сделал это и даже больше.

Не говоря ни слова, Альма подошла к Этеру и обняла его. Затем она спросила у Эрис:

– Так где Таникс сейчас?

– У медиков. Они его малость подлатают, и где-то к обеду он придет.

За разговором мы не заметили, как в коридоре появился Герт. Легок на помине, подумал я, только что о нем говорили. На его лице было написано нечто подозрительно похожее на тревогу. Эрис подошла к нему.

– Что случилось?

– Только что разведдепартамент форка Хромиум прислал нам предупреждение.

– О чем?

– Этер выбесил Аксора так, что тот совсем страх потерял. Сейчас он собирает людей, чтобы пойти в атаку на нашу базу.

– В прямую атаку?

– Да.

– Был он у меня дятел, теперь будет дятел в квадрате. Этер, – она махнула парню рукой, и он, как верный пес, подбежал к ней, – эта ситуация в твоих руках.

– Готов служить рою, – он склонил голову в знак почтения.

Игры с биткойнами постепенно переросли в войну. Нам с Альмой на ней делать было нечего. Мы вернулись в квартиру, думая, чем заняться дальше, досматриванием недосмотренных снов или чтением новостей.

– Знаешь, что я заметила? – сказала Альма, когда мы, как обычно, устроились на диванчике.

– Что?

– Криптозерги живут по принципам блокчейна. Уровень доверия у них не очень высокий.

– Однако управление централизовано, и прозрачности никакой. Когда надо воду тоже мутят как следует, – я понятия не имел, откуда это взялось в моей голове, но все-таки ляпнул. Не ожидал, что попаду в точку.

– Думаю, придет время, и это у них тоже появится.

– Хочешь сказать, рой без Сверхразума – это реально?

– Да. Управлять будут блокчейн и навешанные на него смарт-контракты.

Мы стали углубляться в технические детальки этих самых смарт-контрактов, вертя их и так, и эдак, пока меня – и Альму, по ходу, тоже – не накрыла теплая волна сладкой дремоты.

Спать до часу дня? В этой жизни бывает такое, что, как говорится, ни в сказке сказать ни пером описать. Что, собственно, характерно, меня снова разбудили голоса в коридоре.

– Я блефовал, бро, в натуре. Процентов девяносто того, что я говорил – чистой воды блеф.

– Ты мог сказать мне, что выполняешь задание Эрис. Почему не сказал?

– Хотел, чтобы страх на твоем лице был настоящим. Твой папашка стреляный воробей, кое-что в людях да понимает, поэтому я решил скрыть от тебя факт сотрудничества с Эрис, чтобы ты думал, что тебе реально угрожает смерть, и вел себя соответственно.

– Если бы мой отец отказался отдавать тебе биткойны, как долго ты еще пытал бы меня?

– Ты имеешь в виду длительность сеанса или вообще?

– И то, и другое.

– В умных книжках написано, что один сеанс можно затянуть до восьми часов. Ха, думаю, ты сам об этом прекрасно знаешь. Если же говорить вообще, я даже не знаю. Наверное, еще день или два. Потом мне пришлось бы раскрыть все карты и заменить реальные пытки дурацким шоу.

– А если бы тебе пришлось убить меня?

– На этот вопрос я тебе даже приблизительно не отвечу. Мне просто повезло, что Аксор клюнул на блеф, как щука на блесну.

– Ты уверен, что на блесну? Может, на живца?

– И то верно.

Я не мог не дослушать разговор до конца. Когда он прекратился, я решил не дергаться, а сделать вид, что сплю. Что будет дальше?

34. Все мы космонавты

Дрема – самая веселая вещь на свете. Это пограничное состояние между сном и бодрствованием, во время которого твой мозг выдает на-гора такой бред, что и наркота не нужна. Обычно ты этого бреда не помнишь, или помнишь один-единственный кадр из всего, что видел, потому что он смазанный. Но так бывает не всегда.

На этот раз бред был удивительно ярким, как голливудский блокбастер. Мне пригрезилась кучка бандитов, мучивших Таникса. Двое держали его за руки, все остальные втыкали в его тело заостренные железные прутья. Он не кричал и даже не стонал; периодически мне казалось, что он вообще не чувствует боли.

В тот самый момент, когда ему воткнули прут прямо в сердце, кто-то тронул меня за плечо. У меня появилась легитимная причина прекратить похождения моей разбушевавшейся фантазии.

Я открыла глаза. Рядом со мной на диване сидел Таникс.

– Братишка, надеюсь, ты мне не снишься? – хоть сна уже не было ни в одном глазу, мой голос все еще был сонным.

– Я тоже надеюсь.

За то время, пока мы с ним не виделись, что-то изменилось. Его взгляд, прежде энергичный, теперь стал печальным. Веселые искорки в его глазах потухли.

– Что с тобой случилось? – спросила я, обняв его.

– Ты знаешь, вроде даже ничего особенного, но я все равно не могу прийти в себя.

– Твой батя наказал тебя?

– Не успел: я пробыл у них два дня, а на третий меня похитили.

– То есть как это?

В понедельник – да, тот самый День Шаровой Нефти – я встретилась с Этером Линком не зря. Теперь я знала похитителя Таникса в лицо. Он, конечно, отнесся к братишке жестко – но теперь у братишки была просто куча биткойнов. Если биткойн пробьет уровень десять тысяч долларов, он станет миллионером. Когда я сказала ему это, он заметно повеселел.

– Стать миллионером меньше чем за неделю, ха, мой батя мечтал об этом с детства.

– Значит, ты не зря страдал.

– Но вляпаться в такое еще раз я не хочу даже за тысячу битков.

Это был предпоследний день апреля. Теперь, когда все устаканилось, надо было почитать новости: я уже печенью чувствовала халвинг, до которого осталось четырнадцать дней.

Пропустили мы прилично. Домены .crypto, теперь раздаваемые MyEtherWallet, новые законы против отмывания денег в Нидерландах, убивающие криптобизнес, инвесторы, теряющие веру в Ripple и их монетку XRP, всего не перечислишь.

– Гиперинфляция подкралась незаметно, – отметил Антон, и я посмотрела на него. – Венесуэла и Зимбабве уже наслаждаются горой деньжат и экономикой, у которой еле-еле душа в теле.

Нельзя было прокомментировать без сарказма.

– Это просто великолепно. Кто следующий?

– Мы, наверное, – ответил Таникс. – Мы ведь тоже страна или страны третьего мира.

Это было весьма занятное замечание. Действительно, можно ли было назвать группу административных округов, не имеющих ничего общего, кроме истории, и то на восемьдесят процентов переписанной, страной? Неважно. Люди хотели жить отдельно – пусть теперь живут. Политика – не мое дело до тех пор, пока она меня не касается.

В тот день мы не торговали: надо было снова войти в курс дела. Только вечером нас потянуло к графикам. Инстинкт трейдера.

– Что ни денек, то новый сюрприз, – улыбаясь на все тридцать два зуба, сказал Антон. – круче нефти по минус тридцать семь долларов может быть только биток по восемь девятьсот пятьдесят девять.

Это был действительно день рекордов. С того судьбоносного дня, когда биткойн грохнулся до трех тысяч восьмисот долларов, такого роста еще не было. Эфир набрал больше десяти процентов, перепрыгнув заветную отметку двести долларов и добравшись до двухсот шестнадцати. Все-таки ходлинг – умная стратегия. Держи ухо востро и крипту покрепче.

– Кстати, если вы еще не в курсе, Эфириум 2.0 уже запустили, правда, пока что в виде тестнета. Туда сбежалось больше двадцати тысяч человек.

– Чую туземун, – сказала я довольным голосом. – Пора надевать скафандры.

– Все может быть. Прикуплю-ка я, наверное, эфира.

– Тебе продать? – я хихикнула. – Играем в фьючерсы?

– Играем. За сколько ты хочешь продать и когда?

– Давай по двести двадцать завтра.

– Давай.

– Все, договорились.

– А меня в игру примете? – спросил Таникс.

– Естественно. За сколько ты хочешь и когда?

– Ну, за двести, наверное, завтра.

– Медвежуть. Ну ладно. Платить будем в долларах?

– Да ну их, эти доллары. Ни у кого тетера нет, что ли?

– Да есть.

– У меня нет, – брякнул Антон.

– Пойди купи.

– Только один момент,– я подняла указательный палец вверх. – Если что, тетер у нас ровно по одному доллару. Никаких ноль девяносто девять или один ноль один.

– А если биржевой курс будет ноль девяносто девять или один ноль один? – Антон умудрялся думать быстрее, чем Таникс.

– Мы же играем в фьючерсы, так? Так. Значит, и цену устанавливаем мы такую, какую хотим.

Да, надо было бы смарт-контракт для фьючерсов сделать. Положим туда кто что захочет – и завтра каждый получит свое автоматически. Сбегаю я, наверное, к Эрис, спрошу, делаются ли на здешнем блокчейне смарт-контракты.