Текст книги "Весна на 45 минут"

– Сложно сказать. Они выслеживают и уничтожают преступников самого разного калибра, причем так, что никто потом не может разобраться, что произошло. Криптозерги делятся на сотни группировок, в составе которых десятки тысяч человек. Чаще всего кажется, что они действуют независимо, но это не так: Сверхразум контролирует каждый их шаг.

– Почему я никогда не слышал о них?

– Они скрываются там, где их никто не достанет. Их блокчейн обитает в Deep Web, куда простым смертным путь закрыт. Все действия, будь то обмен данными, закупка оружия или просто бестолковый разговор ни о чем, выполняются исключительно на едином блокчейне. Размер этого блокчейна немного меньше, чем размер блокчейна Эфириума, а скорость и экономичность обеспечивает PoS, работающий в абсолютно рандомном порядке. Когда я согласился работать с ними, они выдали мне тысячу токенов CZT, вертящихся на их блокчейне и даже торгующихся на их внутренней бирже. За месяц мне на счет упало еще пятьсот токенов. Я продал их за биткойны, потому что все так делают.

– Почему все так делают?

– У криптозергов есть собственный закон, одна из статей которого предписывает, что у всех должно быть примерно одинаковое количество токенов для стейкинга. Это обеспечивает рандомность распределения наград за добычу новых блоков.

– Выходит, у них по тысячу токенов на брата?

– Да. Остальные они продают либо используют для транзакций на блокчейне. Поскольку токен имеет определенную ценность, они часто используют его для покупок и продаж между собой.

Только сейчас я заметил, что мы углубились в технические детали, отойдя от сути. Тем не менее, многое стало ясно. Герт работал на этих криптозергов раньше – ничего удивительного, что теперь они гоняются за ним. Я начал думать, можно ли как-то договориться с ними, как тут мои уши поймали практически неразборчивое бормотание парня:

– Зачем… ты ведь знаешь… нет я не… триста сорок пять… ты же просила… тьма придет, чтобы забрать меня… ты придешь, чтобы убить меня… свет в конце тоннеля – всего лишь приманка… я знаю, что это ты, знаю, знаю… убивай… убивай… убивай…

Честно говоря, теперь мне стало жаль его, пусть даже совсем чуть-чуть. Мысли о том, что его убьют, явно не давали ему покоя ни днем, ни ночью. Я попытался представить, что было бы со мной, если бы кто-то играл со мной в игры на выживание. Будь у меня эмоции, я тоже стал бы особо интересен психиатрам.

18. Два

Вот так слегонца вразвалочку к нам и подобралось первое апреля. Честно говоря, не очень-то и весело было подкалывать всех подряд, когда народ не мог нормально спать ночью из-за страха перед коронавирусом. Но жить все время в напряге тоже было нельзя, поэтому CoinMarketCap решил поднять всем настроение пранком под названием Toilet Paper Token. Это был токен весьма популярного биржевого товара под названием туалетная бумага. Таникс оценил пранк по достоинству.

– Вот вам воистину гавнокойн, – сказал он, важно подняв палец вверх. Забавно было наблюдать, как он хихикает с графика, повторяющего очертания точки под известным номером.

Однако у меня не было времени на пранки. Антона надо было найти, и найти срочно.

Я еще раз прокрутила в голове всю ту информацию, которую мы нажили непосильным трудом в интернете. MKR развязали судовую войну с BTCDAO из-за взлома, который сто процентов был сделан теми, кто рисовал везде символы SegWit кровью. Когда Таникс как следует наржался с первоапрельских пранков, я закинула ему вопрос:

– Как ты думаешь, братишка, могут ли вот эти криптозерги быть теми самыми, которые обрисовали базу BTCDAO символами SegWit?

Таникс недолго думал над ответом.

– Ха, я в этом практически не сомневаюсь. Помнишь болтовню SWit1 про Предвестников?

– А, ну да. Он говорил, что видит Предвестника, который… или которая подходит к нему.

– А в следующем сообщении он стал обращаться к криптозергам.

– Да.

– Ответ напрашивается сам собой. Между прочим, – Таникс жестом попросил у меня смартфон, – хотел тебе показать еще одну интересную фишку.

Он указал мне на сообщение, в котором SWit1 распространялся про номер телефона Антона.

– Обрати внимание, что он видел этот самый номер телефона за энное количество дней до того, как ты отправила его.

– Значит, Антон, о котором он говорил – тот самый Антон, который нам нужен.

– Если это действительно так, у нас нет времени втыкать: криптозерги определенно охотятся за SWit1, и пес его знает, кого еще они захотят прикончить помимо него.

Теперь оставалось всего ничего: узнать, где базируется SWit1. Я решила спросить у него напрямую.

"У нас возникли определенные сложности. Могли бы мы подъехать к вам и пообщаться с глазу на глаз?"

– Ой, сомневаюсь я, что он ответит, – со вздохом сказал Таникс.

– Попробовать всегда можно.

– Давай тогда разберем медвежий сценарий: он не ответит или ответит, что не может с нами встретиться. Что будем делать?

Вопросец был не из легких. Я начала ковыряться в самых темных и глухих углах моего мозга: иногда гениальные идеи именно там и прячутся. Долго ковыряться не пришлось.

"Летом 24 января 2024 года произошел четвертый халвинг биткойна. Мне повезло быть там. Каким образом? Меня выпустили из темной дыры, из глубокой норы – читающий да разумеет, что глубокая дыра обычно водится в подвале – и я пошел туда, где вечно сверкают молнии, и где рождаются на свет биткойны. Мой путь лежал через логово Януса Двуликого, одно лицо которого выглядело просто нелепо в маске MakerDAO и bZx, под которой оно прятало честно украденные майнеры (хотя куда ему было деваться, когда начался карантин), а второе нацепило себе на голову диадему с блистательным именем, да только провтыкало, что DAO не водятся среди биткойнов, ибо их естественная среда обитания – Эфириум. Янус Двуликий знал, куда я иду. Он схватил меня и заточил в металлическом гробу, чтобы я не добрался до биткойнов. Тем не менее, я смог вырваться. Единственное, что в этой истории плохо – все это мой очередной глюк."

Мы с Таниксом прочитали это сообщение раз, второй и третий. Оно казалось совершенно нелепым – но только на первый взгляд. SWit1, пусть даже больной на голову, сообщал нам важные данные, оборачивая их в грязную упаковку и пряча среди мусора. Нам надо было только разгрести мусор и найти эти данные.

– Кажись, он говорит про BTCDAO, – заметил Таникс. – Если биткойны и ДАО упоминаются вместе, никаких других выводов я сделать не могу.

– Очень может быть, однако кто в таком случае является вторым лицом Януса Двуликого?

– Как по мне, маска MakerDAO и bZx может означать некую организацию, маскирующуюся под платформу для займов.

– Это тоже относится к BTCDAO.

– Но разве BTCDAO продает майнеры? Да еще и честно украденные?

– Этим занимается MKR.

– Плюс, исходя из последних новостей, MKR также предоставляет займы.

– Но они ведь срутся между собой.

– Ну, вас по идее должны были в универе учить, что Янус Двуликий является символом лицемерия. Этот типчик один, а лица у него два. Смекаешь?

– Ха, а ведь в натуре. Тьфу, блин, поступила на свою голову туда, где учат всему, кроме того, что нам реально надо.

Таникс захихикал, однако уже через минуту стал серьезным.

– SWit1 упомянул подвал. Что-то мне подсказывает, что ответ на все наши вопросы прячется в том самом подвале, куда нас с тобой понесло, когда мы приехали к MKR за майнерами.

Все казалось совершенно логичным. Учитывая то, что MKR работала без государственной регистрации, и ее босс Виталик Сегалов вел себя слегка подозрительно (зачем чесать, что ты купил майнеры, когда на самом деле просто взял для видоса?), именно эта контора и была той самой, где вот-вот должно было произойти нечто.

– Вопрос теперь заключается в двух маленьких, но очень важных вещах, – думая, я стала пощипывать свой подбородок. – Когда мы туда поедем, и что нам надо с собой прихватить.

Мы проводили очередной мозговой штурм у меня на кухне, и Таникс решил заварить мятного чайку, чтобы лучше думалось. Он выбрался из-за стола и взялся за чайник, попутно рассуждая вслух:

– Это весьма хитрая ситуация. Мы можем приехать слишком рано – и уехать ни с чем, ибо на нас косо смотреть будут. Мы можем приехать слишком поздно – и тоже уехать ни с чем, ибо мы не знаем, что в планах у криптозергов.

– Мы так или иначе не знаем, что у них в планах, – ответила я.

– Тогда, может, SWit1 нам поможет?

– Возможно. Я напишу ему, может, он даст нам еще какую-нибудь подсказку.

Сказано – сделано. Я быстренько закинула в Telegram еще одно сообщение. Прошло двадцать минут, а ответа не было. Чем бы заняться?

Восемь вечера. Мы с Таниксом успели послушать все новые подкасты Coindesk, а братишка умудрился даже поймать парочку шортов: биткойн плавал то вверх, то вниз, и нужно было смотреть в оба.

Как бы оно там ни было, одно можно было сказать наверняка: биткойн шел вверх. Ему осталось всего ничего, чтобы пересечь черту в семь тысяч долларов.

Мой смартфон мог вызвать панику у кого угодно, кроме меня, разумеется.

"Шесть дней Сатоши Накамото потратил на создание первого блока блокчейна биткойна. На седьмой день он решил отдохнуть."

– Семь дней, так? – Таникс понял, в чем соль загадки, быстрее, чем я.

– Да. Что из этого вытекает?

– Надо подумать.

Я заметила, что SWit1 еще что-то печатает. Подождем.

"Вчера ночью пошел дождь из биткойнов. Я вышел на улицу ловить их. Через пару минут кто-то – не знаю, кто, может, Сатоши – спросил у меня, сколько биткойнов я поймал. Я ответил, что поймаю один, и останется еще девять, чтобы у меня было десять."

Один, а потом еще девять, чтобы было десять… Кажется, дошло.

– У нас есть три цифры, – сказала я. – Один, девять и десять. Это как в задачках по алгебре: какая из этих цифр попадает в промежуток от нуля до семи?

– Один, – ответил Таникс, пожав плечами: до него явно еще не дошло.

– Именно. Отсюда делаем вывод, что из семи дней остался один.

– То есть, ты хочешь сказать, что надо ехать завтра?

– Других идей у меня покамест не имеется.

– Тогда ладно. Во сколько выезжаем?

– Наверное, утром. Пес его знает, когда криптозерги решат сделать свое черное дело.

Я предложила Таниксу остаться у меня на ночь: утром у нас не будет времени друг друга ждать.

19. Нет!

Зайдя в здание, где базировалась MKR, Альма и Таникс прислушались. Гробовая тишина не предвещала ничего хорошего.

– В прошлый раз тут было не так тихо, – прошептал Таникс на ухо Альме.

– Это плохо.

В коридор ворвался рев двигателей и топот ног. Кто-то крикнул:

– Оцепляем здание, пацаны!

– Надо спрятаться, – сказала Альма. Друзья бросились бежать вперед по коридору.

Из-под лестницы на второй этаж не было видно совершенно ничего. Альма и Таникс сидели без единого движения и слушали.

– Они все внизу, – этот голос был отлит из металла. Таникс вжался в стену еще сильнее.

– Че ты? – шепотом спросила девушка.

– Стремно.

– Успокойся, мы им не нужны.

Прошло какое-то время, и шум исчез.

– Я проверю, – ловко и бесшумно, как кошка, Альма встала и выглянула из-за лестницы. Таникс схватил ее за руку.

– Не вздумай идти без меня. Если влипать, то влипать вместе.

– Тогда пошли.

Вокруг здания плотным кольцом стояли боевики в черной форме. Таникс разглядел на ней нашивки в виде символа SegWit.

– Так вот они какие, эти криптозерги, – он сказал это почти неслышно, но Альма услышала.

– А ты думал, это будут монстры из преисподней?

– Да я вообще ничего не думал. Не люблю загадывать наперед.

Перебравшись на лестницу, ведущую в подвал, друзья стали быстро спускаться. На полпути они столкнулись с каким-то человеком, крадущимся вверх. Таникс мигом выхватил метательный нож.

– Че вы тут делаете? – этот голос был знаком Альме.

– Антон? Ты какого цуцика здесь забыл?

– Да это была такая история… Короче, потом расскажу.

– Че вообще тут происходит?

– Вендетта, самая обыкновенная.

– В смысле?

– В прямом. У нас есть хакер по имени Герт. Криптозерги пришли сюда за ним.

– Ты тоже в курсе, что им нужен он?

– Этот кошмар разворачивался у меня на глазах.

Антон коротко рассказал друзьям все, что с ним было после того, как они его потеряли.

– И теперь нам жопа, – подытожил он. – Герту, конечно, больше всех достанется. Жалко его, он ведь того… стукнутый.

– Надо это все хотя бы увидеть, – Альма говорила как никогда уверенно. – Вдруг мы сможем что-то сделать.

– Тогда идем.

Антон привел друзей на склад.

– Вот здесь обычно тусуются хакеры.

На складе мусора было совсем немного, так что прятаться было некуда. Антон предложил посидеть за контейнером: какое-никакое, а все же укрытие.

Она была человеком – только давным-давно. Массивные черные берцы и брюки на ее ногах скрывали ее тело, но черная жилетка была расстегнута. Броневые накладки были вживлены прямо в ее тело. Ее щеки и подбородок также были защищены металлическими щитками. Ее длинные черные волосы были заплетены в толстые афрокосички.

Мощные когти ее металлических рук вонзились в подбородок стоявшего перед ней на коленях Герта.

– Твое время вышло, – от ее голоса, жесткого, металлического, Альме и Таниксу стало не по себе. – Если тебе нечего сказать в свою защиту, приступим к казни.

Герт ничего не говорил. Только смотрел на нее обезумевшим взглядом.

– Молчишь? Отлично. Виталик, – она посмотрела на одного из стоявших вокруг боевиков, – найди здесь какую-нибудь хорошую железяку.

Ее стальной взгляд снова встретился со взглядом Герта.

– Помнишь, я говорила, что перед тем, как умереть, ты получишь массу времени, чтобы понять, за что? После того, как я переломаю тебе все суставы, у тебя будет еще пару дней прежде, чем ты сдохнешь от адской боли.

– Ему ведь всего лишь восемнадцать лет, – прошептал Антон на ухо Альме. – Жизнь только начинается.

Альма толкнула Таникса локтем.

– Что-то мне подсказывает, что надо вмешаться.

– Каким образом? – его страх отступил, и он стал мыслить ясно.

– Хотя бы просто появиться на сцене.

– Ты уверена, что нас не прикончат на месте?

– Ее лицо мне знакомо. Кто знает, во что это все выльется в конечном итоге.

Спокойным, уверенным шагом она вышла из-за контейнера. В тот момент все взгляды сосредоточились на ней.

– Я никогда не думала, что мы встретимся именно в такой обстановке, Эрис, – в ее голосе появился металлический призвук. – Но мир тесен.

Пылающим взглядом Эрис посмотрела на Альму.

– Взять ее, – быстро приказала она.

Из-за контейнера, словно тень, выскользнул Таникс. В его руке сверкало лезвие метательного ножа. Оказавшись рядом с Альмой, он метнул нож прямо в лицо одного из державших ее боевиков. Тот уклонился, но недостаточно: нож пробил ему щеку и вонзился в небо. Таникс всадил второй нож в плечо второго боевика.

– Валим, – бросил он, когда на него набросились двое других. Исполнив несколько сложных приемов, он вырвался из их хватки и стал в идеальную боевую стойку.

– А у тебя есть скилл, – в мгновение ока Эрис оказалась рядом с ним. Схватив Таникса за запястье, она сжала его так, что парень закричал.

– Мне ничего не стоит раздробить тебе запястье. Если ты и дальше будешь сопротивляться, я это сделаю. Имей также в виду, что я предупреждаю только один раз.

Боевики связали парня металлическим тросом по рукам и ногам. Вернувшись к Герту, Эрис приказала подвести Альму к ней.

– Удивительно, что ты еще помнишь меня, – задумчиво сказала она, глядя куда-то вдаль. – Я-то думала, что тебе плевать на то, что со мной происходит.

– С чего ты взяла? – Альма поймала ее взгляд.

– А ты забыла? Каждое утро я приходила к тебе, надеясь, что, как и раньше, ты обнимешь меня и прошепчешь "доброе утро" на ушко. И каждое утро мне приходилось уходить ни с чем. Ты не обращала на меня совершенно никакого внимания, как будто меня не существовало. Проходил день, и наступала ночь. Я не могла заснуть до четырех утра, пытаясь понять, чем я обидела тебя так, что ты перестала замечать меня. Время шло. В шестнадцать я ушла из дому, надеясь, что ты заметишь, что в доме кого-то не хватает.

Еще минуту или две Эрис стояла молча, печально глядя вдаль. Но вот, ее взгляд снова стал безжалостно стальным.

– Ты умрешь вместе с ними, – она указала на пленников в дальнем углу склада, среди которых Альма узнала сотрудников MKR. – Но не сейчас. Сейчас у меня есть более важное дело.

Взяв у Виталика железный прут, она подошла к Герту, которого к тому моменту привязали к старой оконной раме, найденной на ближайшем мусорнике.

На поле боя совершенно незаметно появился Антон.

– Прошу прощения, – он откашлялся, чтобы обратить на себя внимание. – Я займу всего лишь пять минут вашего времени. Как свидетель я имею право прояснить кое-какие моменты, которые я знаю.

Он действительно говорил ровно пять минут, однако в них отлично уместилась история жизни Герта под пятой BTCDAO/MKR.

– Хочу отметить, что пацан уже получил по заслугам. Так что прошу смягчить наказание, если нет возможности отменить его вообще, – закончил он свою речь.

Его слова подействовали на Эрис. Она обратилась к боевикам:

– Планы немного поменялись. Этих четверых, – она указала на Герта, Антона, Альму и Таникса, – мы забираем с собой. Всех остальных расстрелять. Сейчас.

20. Чем?

Эта камера была просто здоровенной: ее длина и ширина насчитывали никак не меньше шести метров. Интересно, зачем нам четверым такая камера?

Камеру разделял на две равные части голубой силовой барьер. Нас поместили с одной его стороны, Герта – с другой. Как только боевики оставили нас одних, он сразу же бросился на барьер, желая добраться до нас. Ужас и отчаяние на его лице могли бы разжалобить даже тигра. Я подошел к барьеру и сказал ему:

– Не бойся, мы тебя не бросим.

В ответ он прикоснулся к ушам и покачал головой.

– Кажись, он тебя не слышит, – сказала мне Альма.

– Блин, – процедил я сквозь зубы. Альма и Таникс подошли ко мне, и втроем мы уселись на пол под барьером. Не зная, что делать, Герт повторил за нами.

В камере снова появились боевики, на этот раз с огромными черными свертками на горбах.

– Ваша постель, – сказал один из них кислым голосом. Когда мы разобрали свертки, он протянул нам наши смартфоны. Мы едва дождались, пока боевики ушли.

– Елки-иголки, я чуть было не лишился своих родименьких, – Таникс мигом проверил свой биткойн-кошелек. Альма заглянула в свой.

– Биткойн и эфир на месте.

Похоже, я был последним, кто не проверил кошелек.

– И мое хозяйство в порядке, – биткойн, который я получил за две недели работы, никто не тронул.

– У тебя завелись биткойны? – Альма явно подкалывала меня.

– Завелись, – я скорчил из себя важную шишку. – Что я, не человек?

– Я просто помню, что когда мы с тобой первый раз друг друга увидели, ты смотрел на меня как на инопланетянина, когда я говорила о биткойнах.

– Времена меняются.

– Интересно, что такое тяжелое тебе на голову упало?

– Пес его знает, – я пожал плечами. – Я знаю, что со мной было после того, как оно упало мне на голову.

– Ану, что?

– Эти бандиты вживили мне такой, как у тебя, имплант. Я сначала немного офигел, а потом привык.

– Да то, что ты привык, я поняла еще тогда, когда ты рассказывал, что делал с Гертом.

– Дурак был.

Мы распаковали свертки. В них были старые, но чистые матрасы, одеяла и подушки. Постельное белье так вообще было новым.

– Интересно, что оно не воняет котами или еще какой-то дрянью, – отметил я, расстилая постель в приглянувшемся углу.

– Да, странно, что они нас так обхаживают, – добавила Альма. Я посмотрел на Герта. Ему не дали ни постели, ни смартфона.

– Знаете, ребзя, нас-то обхаживают, а вот Герту ничего не дали. Это вообще честно?

– Наверное, Эрис все-таки казнит его.

Это было ужасно. Герт так намучился, что наказывать его сверх пережитого было просто жестоко.

– Я бы этого не делал, – сказал я с едва уловимой печалью в голосе. – Он уже не в своем уме от всего того, что ему довелось вынести. Надо помочь ему, а не наказывать.

– Мы не знаем, за что Эрис так вызверилась на него. Надеюсь, с течением времени ситуация прояснится.

Зря она это сказала. В камеру вошла Эрис. На нас она даже не посмотрела. Пройдя сквозь силовой барьер, она подошла к Герту. Пытаясь спрятаться, несчастный парень забился в дальний угол и прикрыл руками голову.

– Ты удивительно пуглив, – насмешливо сказала Эрис. – Впрочем, чему тут удивляться, ты всегда был таким.

Она приказала ему встать. Весь дрожа, как осиновый лист, он поднялся.

– Посмотри мне в глаза.

Минуты две он пытался поднять голову, но чуть только его взгляд встречался со взглядом Эрис, он опускал глаза в пол.

– Что, не хочется признавать, какую гадость ты мне сделал, да? Ну ничего, это поправимо.

У нее был с собой металлический трос. Она принялась связывать Герту руки за спиной, затягивая трос так, что он распарывал парню плоть. Когда у нее осталась примерно половина троса, она заставила Герта упасть на колени и привязала его руки к ногам. В ее руках появилась стальная вилка. На обоих ее концах было по два острия. Подняв голову Герта вверх, Эрис закрепила вилку на его шее. Острия уперлись ему в грудь и подбородок.

– Я дала тебе убежище, покой, в котором ты так нуждался, – голос Сверхразума был полон ненависти. – Я приняла тебя в наш рой. И что ты сделал? Ты предал меня. Ты предал нас. Но если ты уже стал одним из нас – ты останешься таким навсегда. Наш закон достанет тебя везде, где бы ты ни скрывался. Я заставлю тебя признаться в том, что ты совершил. Затем ты умрешь.

В тот момент мой имплант словно отключили. Я бросился к силовому барьеру.

– Эрис, не делай с ним ничего! Он все понимает, просто очень боится!

Она бросила на меня пренебрежительный взгляд, после чего вышла из камеры.

– Насколько я помню, – сказала Альма, – с зергами не добазаришься.

– И что теперь делать? – шокированный, спросил я.

– Пока не знаю. Давайте проведем мозговой штурм.

Мы плодили идеи до обеда. Когда нам принесли хавчик – весьма годную гречку с овощами – я заметил, что Герта опять-таки обделили.

– А его вы кормить не будете? – спросил я боевиков, указав на Герта. Один из них весьма дружелюбно – в прямом смысле слова – ответил:

– Он смертник. А смертникам не положено.

– Это жестоко.

Он покачал головой.

– Не мы такие, жизнь такая.

После обеда мы стали лазить возле силового барьера. Кто знает, может, он все-таки дырявый?

Дыр мы так и не нашли, хотя очень старались. Тем временем с Гертом начало что-то происходить: его лицо просто перекосило от боли, он стал дергаться, а иногда даже судорожно опускать голову. Вилка безжалостно вгрызалась ему в грудь и подбородок. Кровь стекала по его шее и впитывалась в светлую футболку. Там, где острия впивались в грудь, тоже появилось кровавое пятно.

– Он же поехавший, – сказал Таникс неровным голосом, наблюдая за страданиями хакера. – Зачем пытать его?

Наступила ночь. В камере выключили свет. Мы улеглись на постелях – но спать никто не мог.

– Ребзя, мне фигово, – сказал я после десяти минут напряженной тишины.

– В натуре? – спросил Таникс.

– Да. Передо мной маячит лицо Герта. Я сейчас трехнусь.

– При том, что тебе вживили подавляющий эмоции имплант.

– Да. Он ведь не полностью их подавляет, их остается на донышке, но и от этого противно.

– Я тебя понимаю, – присоединилась к разговору Альма. – У меня первый год тоже так было. Ощущеньице просто мерзопакостное.

– Тьфу, блин, как же это стремно, когда у тебя под боком кого-то мучают.

– Интересно, как тебе раньше было не стремно.

– Понятия не имею. Получал биткойны и ни о чем не думал.

– А теперь стал думать?

– На то похоже.

– Короче, если Эрис придет еще раз – а она придет – надо будет поговорить с ней об этом всем. Только серьезно.

– Согласен.

В двенадцать ночи в той половине камеры, где находился Герт, включился тусклый зеленый свет. Меня от него чуть не вырвало.

В камеру зашла Эрис. Она сняла вилку с шеи Герта и развязала трос. Шепча что-то непонятное, он склонился к ее ногам. Она заставила его подняться.

– Надеюсь, теперь тебе есть что сказать мне.

Шепот Герта казался мне криком.

– Там, за горами… восходят биткойны… и темно-холодная синяя кровь… зачем там бывает? Я был швейцарским сыром… острым, как нож… и быстрым, как блокчейн Эфириума…

Я заметил, как начало меняться лицо Эрис.

– Это был последний удар! – каркнул ей я. – Он окончательно слетел с катушек!

Похоже, на этот раз она восприняла меня всерьез.

– Я не знала, что он теряет рассудок, – впервые за все время я услышал дрожь в ее металлическом голосе.

– Ты же не хотела слушать меня, – я встал и подошел к барьеру. – Ты думала, что знаешь лучше. Ты думала, что накажешь его по заслугам – а он уже был наказан.

Выражение ее лица недвусмысленно говорило о том, что она почувствовала себя виноватой.

– Он виновен в том, что подставил меня и моих ребят. Но с ума он сошел по моей вине. Теперь я должна все исправить.

– Как теперь ты это исправишь?

– В Светловодске неплохая медицина. Я отправлю его туда, чтобы ему вживили имплант, корректирующий подобные состояния сознания.

На следующий день Эрис приказала перевести нас из тюремного блока в жилой. Это, конечно, не означало, что нам можно вернуться домой в Светловодск – тем не менее, мы стали намного ближе к этому, чем раньше. По крайней мере, этим действием Эрис показала нам, что в ближайшем обозримом будущем убивать нас не собирается.

Еще через день она вызвала к себе Альму. Девушка не возвращалась назад целый день, и Таникс стал подозревать неладное, однако когда он уже собрался идти выяснять, что с ней случилось, она зашла в нашу "квартиру". В руках она держала толстую тетрадку в клеточку.

– Это личный дневник Эрис, – пояснила она. Таникс спросил "зачем?" раньше, чем я.

– Эрис сложно объяснить, почему она так сильно изменилась. Она дала мне свой старый дневник, надеясь, что я пойму ее, когда прочту то, что там написано. Дневник не обновлялся годика три-четыре, если не больше, – Эрис сама уже не помнит – так что его можно читать кому ни попадя.

С тех пор, как мне вживили имплант, я перестал страдать вуайеризмом – но если заглянуть в чужую жизнь официально разрешили и даже пригласили, я решил не отказываться.

21. Эрис ван Биткойн

2 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Меня зовут Эрис. Я не знаю, что такое "биткойн", поэтому напишу свою фамилию в другой раз.

Сегодня я подсмотрела у девочек в классе, что они ведут дневнички. Зачем? Родители не захотели мне рассказать. Не говори им, что ты у меня есть, а то они обидятся. А я боюсь, когда они обижаются.

А нужно ли клеить на обложку наклейки с блесточками? Я думаю, что это некрасиво смотрится. У меня на обложке гоночная машина.

3 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Мне скучно в школе. Нет, не на уроках (на них я всегда читаю учебники), а на переменах. Девочки все вместе ходят в столовую, а меня никогда не берут. Почему они со мной не дружат? Из-за моей фамилии? У меня красивая фамилия, мне нравится.

Если я наемся конфет, я обязательно заболею. Надо подождать, пока у кого-то будет день рождения. Нам раздадут конфеты, и я их съем. Больше не надо будет скучать на переменах. Я буду дома. Вместе с Альмой. Родители, конечно, будут недовольны, но дома все равно лучше, чем в школе.

4 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Сегодня насыпало немного снега. Мы пошли на физкультуру на улицу, побегали и все, потому что учительница сказала, что все холодное. Но мама учила меня тренироваться даже когда все холодное. Я захотела подтянуться на турниках и сделать пару "солнышек". Учительница отогнала меня, когда я подтянулась пять раз. Я спросила, почему, и она ответила, что я заболею, потому что холодно. Я сказала, что мама научила меня спать на снегу, и я не боюсь холода. Учительница ничего не ответила. Может, она испугалась?

5 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Скоро выходные. Хочу пятницу, потому что вечером кажется, что впереди еще много-много выходных.

Сегодня нужно было выучить правила на русский язык. Я не учила их дома, но выучила за перемену. Почему девочки так не делают? Если не успеваешь дома, можно делать все в школе. Я даже домашние задания буду так делать.

6 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Сегодня случилось что-то очень страшное. Один из мальчиков забрал мой портфель и засунул в него пустую тарелку. Я почувствовала что-то холодное в груди. Наверное, это то, что обычно называют "холодная ярость". Я вернула себе портфель, вытащила тарелку и сказала тому мальчику больше так не делать. Он меня не послушал и на следующей перемене сделал то же самое. Я взяла тарелку и запустила ему в голову. Тарелка разбила ему лоб. Было много крика и крови.

Дома родители очень долго ругали меня. Почему? Мама сама научила меня бросать диски в цель. Я редко промахиваюсь.

Вечером я рассказала про это Альме. Она единственная, кто понимает меня.

7 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Как у девочек получается вести тебя каждый день? Как у них получаются такие длинные записи, на половину странички, а иногда даже на всю? У меня редко так получается. Мне лень писать так много и каждый день.

Еще я заметила, что девочки пишут стихи. У меня никогда не получалось. Я писала стихи немного раньше, но они мне не нравятся. Мне стыдно даже заглядывать в тетрадку с ними.

10 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Сегодня один из мальчиков стал за мной бегать. Я спрашивала, что ему надо, но он не отвечал. Я попросила его отстать от меня, сначала спокойно. Он меня не послушал. Я сказала, что ударю его, если он не отстанет. Он все равно меня не послушал. На физкультуре получилось то, что получилось. Я его ударила. Он попытался дать сдачи, но я увернулась и снова его ударила.

Директор школы сказала родителям, что я потеряла контроль над собой. Дома я попыталась объяснить им, что меня достали. Они не хотели меня слушать. Так было всегда. И так, наверное, будет всегда.

15 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Альма очень обидчивая, если ей что-то не так скажешь, она перестанет видеть тебя, будет делать вид, что тебя вообще не существует.

Сегодня мы с ней поссорились из-за фильмов. Она хотела смотреть про нефтяные платформы, а я про мосты. Теперь она меня не замечает. Может, написать ей записку?

16 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Я перепишу тебе записку, которую я написала Альме. Мне так будет легче вспомнить, о чем я хотела с ней поговорить.

"Альма, я так без тебя скучаю. Мне не с кем дружить. Давай помиримся и в следующий раз обязательно посмотрим фильм про нефтяные платформы."

Мы были лучшими в мире близняшками, пока она не перестала дружить со мной.

17 марта 2008 года.

Дорогой дневничок! Альма написала мне ответную записку. Я нашла ее утром под дверью. Теперь мы снова лучшие в мире близняшки, и мне все равно, кто и что будет думать про меня в школе. Жалко, что Альма учится в другой школе, вдвоем нам было бы веселее.