Текст книги "Крик молчания"

9

… Чья-то рука мягко прикоснулась к ее плечу:

«Одри, мы приехали…»

Она выпрямилась на сиденье и огляделась. Они находились в похожем на пещеру гараже, казалось, вырубленном в склоне холма, со стенами из твердой скалы. Ее охватила дрожь.

– Пойдем, – сказал Эллиот, разминая застывшие плечи и потянувшись к дверной ручке. – Нужно подняться наверх и включить отопление.

Одри выбралась из машины в полубессознательном состоянии. Приехали?.. Они приехали!.. О господи…

– Сюда, наверх, – позвал Эллиот и пересек бетонный пол, направляясь к лестнице, ведущей к люку в потолке гаража. Он поднялся первым, чтобы открыть висячий замок.

– Здесь нельзя быть слишком уверенным в безопасности, – объяснил он, вставляя ключ, – пустующие дачи-отличный объект для взломщиков.

Люк вывел их в огромную гостиную, – самую большую из тех, что когда-либо видела Одри. Видимо, эта гостиная или по крайней мере часть ее располагалась под землей, ибо задняя стена была вытесана из скалы. Боковые стены не имели окон, но четвертая была сплошь застекленной. Облака, должно быть, полностью закрыли луну, ибо было слишком темно, чтобы разглядеть какой-либо пейзаж. Был. только намек на верхушки деревьев и ряд огней далеко внизу. Очевидно, они находились высоко, вероятно, на склоне горы или холма. Судя по царившей тишине, дом находился в удалении от дороги и других зданий.

Она огляделась, обратив внимание на роскошную обстановку, включающую толстый серый ковер, темный телевидеокомбайн и обитые темно-красной кожей диваны и кресла. Большой черный круглый камин царствовал в центре комнаты. Его черная труба уходила в белый потолок.

Взгляд Одри перенесся на хорошо оборудованную белоснежную кухню, отделенную от гостиной стойкой для завтрака с тремя покрытыми черной кожей табуретками. Слева от нее стоял овальный стол со стеклянной столешницей и шестью стульями, обитыми красной кожей.

Все в комнате было серого, белого, черного или красного цветов. По многим признакам дом был определенно мужским, и Одри подумала, что это был дом Эллиота, а вовсе не Мойры. От сознания этого она почувствовала себя лучше, неизвестно почему.

– Будь как дома, – предложил Эллиот.-Я только включу отопление и приготовлю что-нибудь горячее поесть и попить.

Он прошел к стене и повернул несколько выключателей,

– Проклятье, здесь чертовски холодно. Я, пожалуй, разожгу и камин.

Одри наблюдала, как ловко он разжег камин, и чувствовала, как с каждой секундой ее охватывает все большее напряжение. Вся недавно приобретенная ею уверенность в себя ушла в небытие. Она снова чувствовала себя неуклюжей простушкой. Она просто знала, что потерпит провал в любовном акте, что Эллиот посчитает ее такой же скучной, как и Расселл.

Она прикусила губу и прошла вперед, как будто в желании посмотреть на открывающийся вид, хотя единственное, что она могла разглядеть, было широкое пространство воды. Озеро Джиндэбайн, предположила она.

– Задвинь, пожалуйста, занавеси, – попросил он, – это поможет сохранить тепло.

Занавеси были из тяжелого черного шелка. Одри потянула за шнур и занавеси закрылись, отрезав их от внешнего мира. Сама не зная почему, Одри посмотрела на потолок.

– Да, здесь есть еще второй этаж, – подтвердил Эллиот.-Две спальни с ванными комнатами. С каждой минутой там становится теплее. Вот та дверь ведет на лестницу. Другая-в туалет. Ты, полагаю, воспользуешься им. Мне-то точно он понадобится. Но ты-первая, а когда вернешься, сядь рядом с огнем, – предложил он, кивнув на один из красных диванов, расставленных вокруг камина.

– Я оставлю стеклянную дверь открытой и приготовлю что-нибудь поесть. Хватит сосисок и кофе? Я прибегну к помощи микроволновой печи.

– Достаточно, – ответила она и поспешила в туалет. Внезапно ей он очень понадобился.

И скоро они уже сидели у потрескивающего открытого огня, ели, пили и выглядели так, словно у них не было абсолютно никаких забот.

Одри была напугана буквально до смерти. Она даже не почувствовала вкуса еды и потом не могла вспомнить ни одного своего слова в ровной, ничего не значащей беседе с Эллиотом. Она поставила тарелку на соседний столик и взяла чашку с кофе. Он тоже показался безвкусным, но она быстро выпила его большими глотками и тяжело вздохнула, когда он кончился.

Эллиот, вероятно, почувствовал ее состояние, ибо поставил свою тарелку и скользнул по дивану в ее сторону. Он взял ее пустую чашку и, слегка наклонившись, поставил ее на столик. – Хватит уже откладывать, – сказал он хриплым голосом и притянул ее к себе.

10

Прежде чем Одри могла сказать хоть слово, он уже целовал ее, подмял под себя и вдавил в мягкую кожу тяжестью своего тела. Его руки держали ее лицо, его губы страстно целовали ее. Простонав, он развел в стороны свои ноги, обхватил ими ее ноги и сильно прижался нижней частью своего тела к ней.

Одри испытала панику, ощутив очевидные свидетельства его желания меж своих бедер. По ощущению «он» был гораздо больше, чем у Расселла. Нервы задергались в ее желудке. Не обманет ли она его ожидания? И все же одновременно ее тело начало автоматически отвечать ему, его внушающему трепет желанию и изогнулось дугой навстречу ему.

Задыхаясь, он оторвал свои губы от ее рта, скатился на одну сторону, чуть не упав с дивана.

– О боже, Одри!

Она сжалась, услышав, как ей показалось, упрек в его словах. Ее охватило ощущение своей недостаточности и несостоятельности. Она была безнадежна, бесполезна, тупа!..

– Нет-нет, – нежно проговорил он и начал снова покрывать поцелуями все ее лицо.-Я вовсе не сержусь на тебя. Просто… я слишком возбужден, любовь моя. Он провел пальцами по ее лбу, щекам, рту.

– Ты такая чудесная, и я так сильно хочу тебя. Ты понимаешь, что я говорю?

Она заморгала. Сердце ее отчаянно билось, мозг как бы был в тумане. Да, да!-подумала она в радостном изумлении.

– Я тоже хочу тебя!..-прошептала она, задрожав.

– Ведь ты же не холодная…-поддразнил он. Она покачала головой. Он хрипло вздохнул.

– Я хочу снять с тебя одежду, Одри. Хочу видеть тебя, трогать тебя… Прямо здесь. Но если ты предпочитаешь спальню, мы могли бы подняться наверх.

У нее стало сухо во рту, сердце забилось еще сильнее. Она не узнала свой голос.

– Годится и здесь.

Он склонился над ней и поцеловал снова, отвлекая ее внимание от работы своих пальцев, поспешно расстегивающих пуговицы на ее платье. Большинство из них скоро были расстегнуты, как и передняя застежка лифчика, и его руки начали проделывать чудесные вещи с ее грудями.

Слишком чудесные. Кровь зашумела в ее голове, а сердце забилось так бешено, что она испугалась, как бы оно совсем не развалилось на части. Но когда он задрал подол и начал освобождать ее от одежды ниже талии, она, задыхаясь, оторвала свой рот от его.

– Все в порядке, – успокоил он ее, заканчивая начатое дело, пока она не оказалась полностью обнаженной ниже талии. И хотя Одри не стыдилась своего тела – оно было достаточно хорошо, – она все же застеснялась под прямым взглядом Эллиота. Она никогда бы не позволила Расселлу, смотреть на себя так нагло. Ни за что!

Но она ведь любила Эллиота. Действительно любила его. А он смотрел на нее с таким восхищением и с таким откровенным желанием.

–У тебя прекрасное тело, Одри, – сказал он и наклонился, чтобы поцеловать сначала один напрягшийся розовый сосок, потом другой.

Одри подумала, что сейчас умрет от наслаждения, и с дрожью в голосе прошептала:

– О, Эллиот!..

Он поднял голову, чтобы рассмотреть ее со слегка ироничным выражением.

–Мужик, должно быть, был сумасшедший, – пробормотал он.-Неужели он не видел тебя? Он что-слепой!..

Он снова поцеловал ее в губы, на этот раз довольно свирепо, пока его руки рыскали под оставшейся одеждой, находя ее самые интимные места и доказывая тем самым, что Расселл знал о женском теле не больше, чем средневековье о классической музыке.

Когда она застонала от удовольствия, Эллиот внезапно сел, подняв и ее в сидячее положение, освободил ее от остатков платья, отбросил его в сторону и так же поступил с уже расстегнутым лифчиком. Долгую минуту он просто пялился на ее обнаженное тело, потом начал срывать галстук со своей шеи.

– Помоги мне, Одри, – приказал он, глядя на нее потемневшими глазами.

Она подчинилась, и их дрожащие руки вместе раздели его без намека на тонкость и без уважения к стоимости его одежды. Пиджак, рубашка, пояс, ботинки, носки. Когда дело дошло до брюк, им пришлось встать, и сердце Одри бешено забилось, когда она увидела его в обнаженном мужском величии. Она уставилась на него, наслаждаясь видом его стройного мускулистого тела, которое превосходно служило ему на головокружительных скоростях во время спусков по снежным склонам.

Ее глаза нервно опустились на украшение его мужественности, гордо стоящее и большое настолько, что она даже и не подозревала, что такое может быть. Она судорожно проглотила слюну.

– Я должен кое-чем заняться, – прохрипел он, – пока не забуду.

Когда он снова повернулся к ней, она сделала шаг вперед и прижалась к нему своим возбужденным обнаженным телом. В ответ он простонал, поднял ее руки на свою шею и захватил ее губы в лихорадочном поцелуе. Его руки прошлись по ее обнаженной спине и опустились на женственно податливую плоть ее ягодиц. Он начал прижимать ее ближе и ближе к себе, толкаясь своей возбужденной плотью. Всем своим существом она ощутила, что хотела его, и именно сейчас!

Когда одна его рука опустилась, захватила ее левую ногу, подняла ее высоко, открыв доступ его твердости к мягкой влажной плоти между ее бедрами, она застонала от облегчения. Ощущение притирания этой твердости к ее телу было невероятно возбуждающим. Но вскоре этого уже было недостаточно… Не совсем достаточно… В тот миг когда она хотела попросить его взять ее, он поднял всю ее с ковра и одним движением проник в ее естество.

Задохнувшись, Одри оторвала свой рот от его губ, глаза ее расширились от удивления и удовольствия. Он застонал и улыбнулся ей глазами с полуопущенными веками.

– Надеюсь, тебе так же приятно, как и мне.

– Да, – вздрогнула она в ответ.-О, да… Держа ее обеими руками за ягодицы на весу, он повернулся и опустился в сидячее положение посредине дивана, посадив ее верхом на себя. Чем глубже ее согнутые коленки погружались в мягкую кожу, тем глубже его плоть погружалась в нее. Она закрыла глаза и задрожала от эмоционального и физического экстаза.

Эллиот-ее любовь… ее любовник.

– Люби меня, Одри, – хрипло потребовал он.

Он сказал, чтобы она любила его? Но… но как именно? Для нее все было внове, новая позиция, новое…

– Вот так!-потребовал он и, схватив ее за бедра, сделал ими сладострастный круг, медленно подняв и опустив их.

– О, боже, – прохрипел он.

– О, боже, – повторила она за ним, изумленная ощущениями, которые пронзали ее насквозь.

И все же она была не в состоянии проделать это по собственной инициативе. Ей это казалось слишком… развратным. Эллиот повторил несколько раз свое требование, и вскоре Одри была охвачена диким ощущением растущего наслаждения и напряжения, которые на знали никакого торможения. Постепенно она забыла о своей застенчивости, об опасении, что ее посчитают развратной. Она стала внутренне неистовой. Ей пришлось двигаться все быстрее и быстрее, она откинула голову назад и раздвинула губы в ожидании конца этого безумно эротического путешествия. Ибо он был не за горами, понимала она.

И он наступил, почти напугав ее своей интенсивностью, когда каждое нервное окончание, казалось, заколебалось на лезвии ножа. а всю ее разорвало пополам. Выдох за выдохом вырывался из ее горла.

Эллиот тоже вскрикнул, и она почувствовала его облегчение, теплый вибрирующий поток, когда его тело, казалось, слилось еще теснее с ее собственным.

Она упала вперед, прижавшись щекой к его плечу, глубоко дыша всей грудью. Понадобились века, чтобы наконец успокоилось сердцебиение, и одновременно ее начало обволакивать удовлетворение. Руки Эллиота обвились вокруг ее спины я тесно прижали ее.

– Ты просто фантастична, знаешь, – мягко проговорил он.

– Никогда не думала, – прошептала она, прижавшись к его плечу.

– Никогда не думала, что фантастична?..

– Нет, никогда не думала, что секс может быть таким…

Она сделала долгий дрожащий выдох, приникая мягкими губами к его коже.

– Это был не секс, а любовь. Мы занимались любовью…

Эмоции образовали ком в ее груди, а на глаза навернулись слезы. Он продолжал оставаться галантным рыцарем… постоянно говоря и делая именно то, что нужно. Чего же еще могла желать женщина?

Ее голова дернулась вверх. Одри была полна решимости не допустить, чтобы голубые мечты школьницы испортили время, которое она проводила с Эллиотом. Ибо кто знал, как скоро оно кончится. Эллиот постоянно настаивал на том, чтобы она сама принимала решения, формировала свое собственное будущее. Так вот ее будущее должно начаться с настоящего, а настоящим был Эллиот.

–В чем дело?-спросил он, видимо удивленный выражением решимости на ее лице.

– Эллиот…

–Да?

– Как… как…

У нее пересохло во рту, храбрость покинула ее. Омерзение к самой себе заставило ее опустить глаза. И это называется формировать собственное будущее! Она не могла даже признаться вслух о своем желании.

– Как-что?-подначивал он.-Ну же, Одри, говори. Могу тебя заверить, что меня не так-то легко шокировать.

Храбрость вернулась к ней, и она подняла голову, но тут же покраснела, встретив его пляшущий взгляд.

– Я… я собиралась спросить…-она проглотила слюну прежде, чем продолжить, – как скоро мы могли бы повторить это?

Он мягко рассмеялся, его глаза засверкали, когда он наклонился и запечатлел легкий поцелуй на ее губах.

– Ну, вообще-то ты оказала на меня довольно опустошающее воздействие, маленькая шалунья. Скажем так: вероятно восстановлюсь к тому времени, когда мы примем нашу ванную.

Ее глаза широко распахнулись.

– Нашу ванную?

– Да, нашу, – твердо сказал он, поднялся на ноги и понес ее наверх по лестнице.

– Мне следовало бы позвонить домой, – строго проговорила она, закрыв глаза, чтобы лучше почувствовать те ощущения, которые вызывали в ней его руки, нежно намыливающие ее груди. – Сообщить им, где я.

– Позже, – прошептал он.-Сейчас мы расслабляемся. Ляг спокойно.

Расслабляемся? Усмехнулся ее крайне возбужденный мозг. Этот человек просто сумасшедший! Как могла она расслабиться, лежа обнаженная в ванной вместе с ним, когда его длинные мускулистые ноги охватывали ее по бокам? Она чувствовала себя как кошка на раскаленной цинковой крыше!

– Не очень-то я чувствую себя расслабленной в данный момент, – произнесла она с придыханием.

Он сухо хохотнул и поцеловал ее мокрые плечи.

– Тебе нужно расслабиться. Вопреки всеобщему мнению, вода плохо возбуждает сексуальное желание женщины.

Это кто как считает, мятежно подумала Одри. Она невольно задержала дыхание, когда намыленные пальцы прошлись еще раз по ее соскам, торчащим из пенной воды строго вертикально к потолку как двойные горные пики. А затем его пальцы передвинулись на грудную клетку и живот, менее возбудимые сферы ее тела. Постепенно под воздействием нежного массажа она почувствовала, как напряжение оставляет ее мышцы и, по ее ощущениям, горячая вода и его руки произвели настоящее чудо. Ее уста издали дрожащий вздох облегчения и она почувствовала, как, наконец, по-настоящему расслабилась.

– Эллиот, – прошептала она наконец.

– Что?

– Это очень приятно…

– Рад, что тебе это нравится, – пробормотал он.

– А тебе разве не нравится?-спросила она, почувствовав незнакомую интонацию в его голосе.

–Я думаю, что, пожалуй, пора выходить, из ванны.

– Хорошо, – мечтательно произнесла она. Он поднял из ванны ее мокрое тело с обвисшими руками и ногами. Она даже зевнула и услышала смех Эллиота словно с большого расстояния.

Затем он отнес ее в уже наполнившуюся теплотой спальню и уложил ее влажное тело на пушистое красное вельветовое покрывало большой кровати. Вельвет под ее обнаженной плотью показался ей восхитительно чувственным. И она ощущала в себе восхитительную чувственность. Потянувшись, как кошка, она уронила руки за голову и наслаждалась ощущением теплого плюша, прикасавшегося к смоченной водой коже.

– Не уходи, – произнес он, когда она потянулась опять, и на секунду исчез в ванной комнате прежде, чем вернуться с большим пушистым красным полотенцем в руках.

– Где бы мне начать осушать тебя?-шепнул он.-Здесь? Здесь?

Он взял одну руку и нежно протер ее полотенцем. Потом другую. Она с наслаждением вздохнула.

–Может, здесь? —теперь ее ноги стали объектом его внимания.

И вновь Одри испытала наслаждение. Ее веки становились все тяжелее, пока она не почувствовала, как полотенце поднималось все выше и выше меж ее бедер. Когда оно достигло цели, ее глаза широко раскрылись.

– Ага, – с удовлетворением сказал Эллиот. – Я вижу, ты уже возвращаешься к жизни.

Когда он начал легко растирать полотенцем ее живот, а потом и груди, низкий стон вырвался из ее горла. Но он не остановился, а продолжал растирать ее, однако уже не так нежно.

– Мне кажется, тебе следует обсохнуть как следует, – проворчал он наконец и отбросил полотенце.

Одри взглянула на него глазами, потемневшими от желания. Он же просто стоял, пристально осматривая ее тело, соблазнительно растянувшееся на красном покрывале.

Когда он протянул руку и пробежал кончиками пальцев по ее грудям и животу, она вея покрылась гусиной кожей.

– У тебя очень красивая кожа, Одри. Такая мягкая, кремовая. Я мог бы смотреть на нее вечно. И трогать ее…

Он улегся рядом с ней.

– И целовать ее…

Его губы поцеловали ее под одной грудью, потом медленно поднялись вверх а сомкнулись вокруг соска, резко втянув его внутрь, обкатав его языком раз и еще раз, пока она не издала сладостный звук, похожий на мычание.

Он остановился, потом удивил ее, скользнув вниз по ее телу и приложив свои губы к тому месту, к которому еще ни один мужчина не прикладывал их. Она умерла бы от шока и замешательства, если бы это сделал Расселл, но с Эллиотом все сомнения быстро отбрасывались, и на смену им приходило очарование чистоты чувственного удовольствия.

Но у такого удовольствия была и своя темная сторона, внезапно обнаружила Одри. Вскоре каждое нервное окончание ее тела было наэлектризовано тем, что делал Эллиот, и ощущения стали слишком острыми, чтобы ими наслаждаться. Ее голова задергалась из стороны в сторону, и она попыталась сообразить, хотела ли она в самом деле продолжить эту утонченную игру.

Но когда Эллиот вдруг остановился, ее единственными ощущениями были тревога и разочарование. Когда он откатил от себя ее тело, перевернув его на живот, она стоном выразила свой протест. Пока он не начал целовать ее плечи, отодвигая в сторону ее волосы и пробегая языком вверх и вниз по нежной коже шеи, покусывая мочку, вдыхая теплый, как бы заряженный эротическими ощущениями воздух в ее ухо.

Дрожь снова и снова пробегала по всему ее телу…,

Он издал тихий сексуальный смешок и прошептал:

– Мне нравится твоя реакция. Я люблю в тебе все…

Она застонала в отчаянии, когда его рот оторвался от ее уха, но тут легкий, как пушинка, кончик одного пальца побежал по ее позвоночнику от шеи к ягодицам, и каждая клеточка в ней восприняла это, сжимаясь в волнительный узел, едва ли не останавливая сердце. Оно и остановилось на какой-то миг, потом снова бешено забилось.

– У тебя и спина очень красивая, – хрипло сказал он, пока его палец бродил кругами по ее ягодицам, – очень красивая…

Одри замерла в предвосхищении нового удовольствия, когда палец вернулся на свой маршрут и двинулся от основания позвоночника вниз. К тому моменту, когда Эллиот достиг влажной глубины ее желания, она уже дрожала всем телом. Когда же движениями рук он раздвинул ее бедра, она знала только одно: он должен быть внутри, как бы то ни было.

Ей было наплевать на все, когда он схватил ее за бедра, поднял ее на колени и руки и проник в нее сзади.

Единственной ее реакцией был дрожащий вздох облегчения.

– Д… да…-застонала она, когда он начал движение, и ее желание разгорелось просто сумасшедше: все ее внутренности перевернулись, ее пальцы судорожно сжимали вельветовое покрывало при каждом конвульсивном движении. Руки Эллиота делали одновременные массирующие движения на ее грудях. Его дыхание обжигало ее ухо, когда он уверял ее, что она красива, как сильно он ее желал и как часто он будет ее иметь. Его страстные слова довели ее до сумасшествия, и вдруг она почувствовала необыкновенное, стремительное, как электрический ток, облегчение, от которого едва не разрыдалась в горько-сладком экстазе.

Эллиот ответил своей кульминацией, содрогаясь несколько секунд, все теснее прижимаясь к ней, потом уронил ее на постель и, задыхаясь, рухнул на нее сверху.

Одри лежала в его все еще дрожащих объятиях, ошеломленная только что испытанным совместным наслаждением. Страстью… интенсивностью… И последовавшим чудесным довольством, внутренней умиротворенностью. Это было нечто гораздо большее, чем то, о чем она осмеливалась лишь мечтать или на что она могла только надеяться. Как она могла надеяться выжить, когда все это кончится, когда руки Эллиота уже не будут сжимать ее в объятиях и она никогда не почувствует этой умиротворенности этой удовлетворенности? Как?..

Ее вздох был одновременно чувственным и печальным.

– О чем ты думаешь?-прошептал он, прижимая ее еще теснее к себе.

– О том, как замечательно было бы иметь возможность делать это каждую ночь…-искренне ответила она.

Он тихо хохотнул.

– Я думаю, это можно было бы устроить, а ты?

Одри задержала дыхание. Уж не собирался ли он предложить ей выйти за него замуж.

Сама эта идея ошеломила ее. Какая отчаянно любящая девушка не захотела бы услышать от своего любимого такое предложение? Тем не менее она не хотела, чтобы Эллиот сделал ей его. Вовсе не хотела. Он не любил ее, и такое предложение означало бы только одно. От самой мысли о мотивах такого предложения у нее похолодело сердце.

– Я подумал, – проговорил он и нежно прижал свои губы к ее уху, – не захотела бы ты переехать ко мне и жить со мной?..

На сердце у нее полегчало, но одновременно она почувствовала волнение. Она повернулась в его объятиях и посмотрела на его ожидающее лицо посветлевшими счастливыми глазами.

– Ты уверен, Эллиот, что хочешь этого? Ты… действительно уверен?..

Взяв Одри за подбородок, он запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

– Господи, никогда еще не хотел я ни одну женщину так. как хочу тебя, – наконец пробормотал он, прижимаясь к ее припухшим губам. – И каждую ночь мне было бы мало.

Его горячие слова побудили ее пробежаться рукой вниз по его телу. Волна желания охватила ее, когда она почувствовала, что ее интимное прикосновение моментально возбудило его.

– О, Эллиот… Я так обожаю то ощущение, когда ты во мне. Сделай это еще раз… Пожалуйста…

Он простонал, подтянул ее под себя, поднял ее ноги на свою талию и нырнул в ее горячую, охотно принявшую его плоть. Ее вспухшие мускулы с силой сжали его, и это вырвало стон из глубины его горла.

– Что-то подсказывает мне, – прохрипел он, – что нам предстоит долгая… долгая… ночь.