Книга: Лесной царь - Мишель Турнье

Мне не понравилась эта книга. Не понравилась потому, что не совсем ясно, а что автор хотел сказать? Ну кроме того, чем чревато стать жертвой педофила в детстве и что будет, если проблему потом не лечить, а забить на на нее. Остальное как бы того. Больше о своей атмосфере.

1001 books you must read before you die: 253/1001.

Ну и. Живет чувак по имени авель. Француз. Странноватый и укушенный клыком латентной педофилии. Однако же эта история не про секс и физиологическое растление, но про осознанную или нет тягу к объектам определенного возраста в чисто эстетическом плане. А случилось так, потому что он в своем детстве испытывал нечто подобное со стороны более старшего товарища в школе с полным пансионом. Ну, турнье, конечно, задвигает там всякое таинственное, порочное и извращенное. Однако, ежели смотреть в суть вопроса без всяких там словесных кружев, все видно как на ладони. Ох, уж эти закрытые школы. Нда.

В общем, живет себе и живет. Как вдруг его подставляют под статью, ту самую, ага. Но раз и начинается война. Поэтому его оперативно прощают и айда на передовую искупать вину. Впрочем, воюет он тоже странно. Связист с ордой почтовых голубей. Дальше больше. Когда он с товарищами попадает в плен, а затем в концлагерь, то его общение с животными продолжается по нарастающей и в конце концов переходит в знакомую стадию. Как раз по той самой статье, что шили в полицейском участке. И снова я читала старую французскую байку, которая есть у гюго, и подозреваю у многих галльских писателей. Выражается она в прелестном утверждении. Ежели мы проиграли сражение или войну, то мы все равно выиграли. Да ну. Ну да. Хаха. Ох, чуваки, надо бы уметь признавать поражение. Это же просто смешно. Но признаю, что турнье обставил свой вариант байки на высшем уровне. У него авель, фактически оставаясь рабом, становится своего рода властелином юных белокурых арийцев, содержащихся в элитной фашистской школе, приглядывает за ними, командует и все такое. И, понятное дело, услаждает своего внутреннего эстета. И да, тут турнье проводит свои параллели с мифом о лесном царе, лалала. Мы победили вас, немцы, в общем. Наш авелек - ваш лесной царек из мифических страшилок про киднеппинг ребятишек. И школы у вас уголовно-наказуемые. Но простите, такова природа всех закрытых учебных заведений при любом режиме власти. Фашизм тут ни причем.

Короче, все это можно читать с удовольствием, ежели любишь странное, извращенное и с сюрпризами в виде метафор и тайных смыслов. И в целом в книге полно интересных типажей и ситуаций. Я люблю, так что мне было окей.

Но финал - натуральный слив. Слив вообще всего. Я верю во внезапные прозрения. Но не тогда, когда чувак откровенно туповат в плане элементарной эмпатии и мыслит чуть ли не своими глубинными рефлексами. И ранее у него в мозгу не проскальзывало ни малейшего проблеска о вине, о покаянии, да просто даже о неправильности своих действий. Наоборот, даже находясь в концлагере, он не роптал, не возмущался, принимал сложившуюся ситуацию целиком и полностью и старался устроиться с максимальным комфортом. И вдруг, здрасьте, вам, внезапно наш авель становится чуть ли не участником сопротивления. Где там, господин-товарищ станиславский?

Подозреваю, что дурацкий вотэтаповорот был написан неспроста. Коньюктура, сэр. Осуждение фашизма и непременная победа добра. Но получился какой-то неправильный мед. Мне сильно горчило, в общем.

И хотя Тиффож давно уже привык к тому, что судьба подчиняется его заветным желаниям, он лишний раз возблагодарил ее теперь, когда превратности войны и плена сделали из него слугу и тайного ученика второго лица в рейхе, тонкого знатока фаллологии и копрологии.

Учениям (если можно так их назвать) о фаллосах и испражнениях уделено немало места на страницах, пересыпанных многочисленными символами. Иногда автор сам обращал на них внимание, иногда они бросались в глаза, замечались и без его помощи. Но не символистика стала главной для меня в этой книге, не связь с одноимённой книгой Гёте, мне важнее было увидеть фашизм изнутри. "Наполы" с набором, отловом, измерением параметров, муштрой маленьких мальчиков-арийцев становятся ключевым местом силы для "людоедов". Тиффож вдруг осознаёт, что главный людоед не он, не "Великий Егерь, со своими охотничьими утехами и оленьими рогами, копрологическими и фаллическими изысканиями", а тот, кто "требовал от своих подданных ко дню рождения их самое драгоценное сокровище - пятьсот тысяч девочек и пятьсот тысяч мальчиков десяти лет, в жертвенном наряде, иными словами, полностью обнаженных, - которых он собирался превратить в пушечное мясо". Книга сложная, неоднозначная, наполненная символами и жестокостью, оценить её трудно. Одни места вызывали лёгкую брезгливость, другие заинтересовывали подробными историческими описаниями, третьи озадачивали замысловатостью... Есть и четвёртые, и пятые... такое впечатление, что прочитала сразу несколько разных книг.

Авель Тиффож, единственный герой этой книги, представляется каким-то сторонним наблюдателем событий, сотрясающих планету, умеет их предугадывать, но совершенно отстранённо и равнодушно их воспринимает, несмотря на то что они влияют на него напрямую. Ему гораздо важнее находить мистические объяснения целому списку извращений (на взгляд обычного человека), которые переполняют его душу. Список этот очень обширный, и вызывает чувство омерзения и брезгливости, но извращения каким-то непостижимым образом наружу не прорываются.

Безусловно канвой произведения является символизм. А вот доказательств мистического происхождения фашизма я не нашёл, совсем. Наоборот, лишний раз убедился, что фашизм это нечто очень земное и грязное, людское