Текст книги "Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга седьмая: ноябрь, декабрь"

Слово в день памяти святого великомученика Димитрия Солунского
(26 октября / 8 ноября)

Раздай богатство земное – будем искать себе богатства небесного.

Великомученик Димитрий Солунский

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Большой праздник был в древнем городе Солуни, когда в семье римского проконсула, долго остававшейся бездетной, наконец родился сын. По этому поводу родители устроили пиршество для всего города, особенно усердно потчевали они бедных и убогих. Солуняне, разделявшие простую человеческую радость своего правителя, и не подозревали, как благодатна таинственная причина их ликования. Родившийся в тот день младенец стал даром Божиим не только для семьи проконсула, но на века сделался духовным оплотом, защитником и Небесным покровителем родного города.

Солунь – так по-славянски именуется греческий город Фессалоники (нынешние Салоники), овеянный первохристианской славой. Здесь основал Церковь Христову сам великий апостол Павел, сюда направлял просветитель народов свои богодухновенные Послания, вошедшие в канон Священных книг Нового Завета. И если другие основанные им Церкви своей нестойкостью подчас доставляли святому Павлу много тревог и горя, то к солунским христианам он писал: Вы – слава наша и радость. Мы… хвалимся вами в церквах Божиих, терпением вашим и верою во всех гонениях и скорбях, переносимых вами (1 Фес. 2, 20; 2 Фес. 1, 4). Эллинские язычники обрушивались на солунских христиан с не меньшей яростью, чем богопротивники иудеи, однако Церковь Фессалоникийская оставалась тверда в вере и благочестии. Ободряя верных, апостол Павел писал: Всегда благодарим Бога за всех вас, вспоминая о вас в молитвах наших (1 Фес. 1, 2), – и молитва Первоверховного апостола за Солунь осталась в веках, когда он после мученической своей кончины ушел в Небесное Царство. Господь по молитвам святого апостола Павла воздвигал в Солуни доблестных Своих подвижников – просветителей и хранителей города. Ярчайшей звездой среди них суждено было стать мальчику, родившемуся в конце III века по Рождестве Христовом в семье римского наместника.

Отец этого светлого ребенка, проконсул Солуни, не походил на обычного римского чиновника, большинство которых были чванливыми, жестокосердными или корыстными людьми. А солунский наместник не унижал и не грабил жителей вверенной ему области: он был справедлив, щедр на милостыню, и каждый нуждающийся мог прийти к нему в дом, зная, что получит помощь. Проконсул и его жена являлись тайными христианами – то было время, когда язычество, все более лютевшее перед лицом всепобеждающего учения Спасителя, усиливало гонения. Семья солунского проконсула, не отваживаясь на открытое исповедание запрещенной религии, молилась в домовом храме, совершала добрые дела – и тем спасалась. Конечно, благочестивые родители воспитали в святой вере и своего сына, названного ими Димитрием.

С детства познавая Божественные истины, юный Димитрий возгорелся ревностью о Господе. Его уже не удовлетворяла та скрытая христианская жизнь, какую вели его родители: пылкий юноша возжелал большего – последования Жертвенному Подвигу Христа-Искупителя. Он узнавал о былой славе Фессалоникийской Церкви и скорбел о судьбе родного города, видя в нем поклонение бездушным идолам. Святой Димитрий жаждал уподобиться доблестным солунянам времен апостола Павла, которые сделались подражателями ему и Господу, приняв слово при многих скорбях с радостью Духа Святого (1 Фес. 1, 6).

Проконсул воспитывал своего сына и для римской службы – и святой Димитрий приобрел навык в административных делах, храбрость воина и опыт военачальника. Императорский Рим был доволен наместником Солуни: эта область успешно отражала вражеские набеги, там не вспыхивали бунты, оттуда не поступало жалоб – ибо солуняне любили своего доброго правителя. Поэтому, когда проконсул умер, император Максимиан (250–310) вызвал к себе его сына, и, убедившись, что святой Димитрий унаследовал отцовский разум и храбрость, назначил его преемником отца.

Максимиан был свирепым врагом христианства. Напутствуя молодого наместника Солуни, император приказал ему: «Предавай смерти каждого, кто призовет имя Распятого». Гонитель не подозревал, что посылает в Солунь не убийцу-язычника, а благовестника Христова.

Вернувшись в родной город, святой Димитрий тотчас начал прославлять перед всеми Господа нашего Иисуса Христа, учить солунян святой вере. Проповедь его имела огромный успех: народ перенес свою любовь к покойному наместнику на его сына, а святой Димитрий к тому же отличался особым умом и добротой, и сердца множества людей открывались для его вести о Любящем Господе. Казалось, святой Димитрий вернул в Солунь времена апостольские: город стал Христовым.

Внимание императора тогда было отвлечено войной в Причерноморье. Но вот, возвращаясь из похода, тиран Максимиан узнал, что молодой солунский наместник оказался христианином, – и впал в бешенство. Император повернул войска на дорогу в Солунь, чтобы лично расправиться со святым Димитрием и христианской общиной города.

Удостоверившись, что донос на святого Димитрия соответствует истине, император бросил его в темницу, а сам предался гнусному языческому развлечению: устроил гладиаторские бои. Поклонникам демонов, таившихся в идольских капищах, доставляло извращенную радость присутствовать при сценах человекоубийства, видеть льющуюся кровь, слышать стоны и предсмертные хрипы людей.

Нечестивый Максимиан был очень жаден до подобного рода зрелищ.

Среди профессиональных убийц-гладиаторов был один боец, германец Лий, которым император особенно гордился. Этот «чемпион № 1» кровавых игрищ описывается так: «Сей Лий был вторым Голиафом: ростом он превосходил всех людей, видом и характером был подобен зверю, а голос его походил на рев рыкающего льва. От самого взгляда его и голоса трепетали все смотревшие на него. Крепость его тела была удивительна, а сила непобедима, ибо духи нечистые обитали в нем, и вследствие сего никто не мог устоять перед ним. Уже он убил бесчисленное множество людей храбрых и сильных и был весьма любим царем Максимианом. Так как сам царь никак не мог насытиться человеческой кровью, то он и любил того, кто всю свою телесную силу обратил на пролитие человеческой крови».

Этого-то своего любимца-убийцу нечестивый император решил сделать орудием расправы с солунскими христианами, совместив зверскую потеху гладиаторских боев с уничтожением последователей Распятого.

Посреди города был сооружен помост на столбах, под которым воткнули острием вверх множество копий. На помосте стоял могучий Лий, и туда же воины одного за другим силой волокли христиан, чтобы они сразились со свирепым «чемпионом». Устоять против Лия не мог никто – он сбрасывал побежденных с помоста вниз, на острые копья, и пронзенные люди умирали в мучениях.

Кровожадный император и его приближенные смаковали это зрелище, а христиане тяжко скорбели, видя смерть своих братьев. Среди них был святой юноша Нестор, достойный ученик святого Димитрия. В его сердце вспыхнула решимость положить конец надругательству, сразиться с Лием и во имя Господне посрамить его силу. Но прежде чем вступить в поединок, святой Нестор пошел в темницу к своему наставнику, чтобы испросить его молитв и благословения на подвиг.

А святой Димитрий, заключенный в узилище, с великой духовной радостью ждал мученического венца. Сначала диавол пытался устрашить исповедника: обернулся скорпионом и хотел ужались его. Но святой Димитрий бесстрашно наступил на врага со словами псалма Давидова: На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона (Пс. 90, 13). И вот: мужественный страстотерпец удостоился явления Ангела Божия, ободрившего его. Ликуя, воскликнул святой Димитрий:

– Радуюсь о Господе и веселюсь о Боге Спасителе моем!

Так, стоя на пороге Небесного Царства и предвидя близящиеся события, выслушал святой Димитрий взволнованный рассказ своего ученика о зверствах Лия. Благословляя юношу на единоборство с могучим гладиатором, святой Димитрий предсказал ему: «Лия ты победишь и будешь мучим за Христа».

Когда из толпы солунян вышел хрупкий безбородый юноша и заявил о своем желании сразиться с Лием, император удивился. Жестокий Максимиан почувствовал даже что-то вроде жалости к этому юнцу, бывшему слишком легкой добычей для свирепого германца. Но на попытку отговорить его от поединка святой Нестор отвечал: «Если я мал и немощен, то велика и непобедима сила Христа моего, на Коего я надеюсь и во имя Коего хочу побороться с этим исполином».

Услышав ненавистное для него имя Спасителя, император заскрежетал зубами и приказал юному христианину немедленно отправляться на помост. Лий, поигрывая мощными бицепсами, встретил своего худенького соперника насмешками и с хохотом стал наступать на него. Святой Нестор оградил себя Крестным знамением. Затем произошло невероятное: юноша «схватил великана, как птицу, и сбросил с высокого помоста на острые копья. Упав на них, Лий с позором изверг свою окаянную душу, и погибла память его с шумом, исчезла его гордая сила, и прекратилось суетное хвастовство Максимиана своим борцом». Народ, изумленный и восхищенный этим чудом, возгласил хвалу Христу Господу.

Смерть убийцы-«чемпиона» повергла Максимиана в лютый гнев и стыд. Император приказал немедленно казнить святого Нестора. А когда он узнал, что юноша был ободрен и послан на подвиг святым Димитрием, Максимиан решил обречь его той же смерти, какой умер его «ненаглядный» Лий. Палачи ворвались в темницу к святому Димитрию, когда страстотерпец стоял на молитве, и пронзили его копьями. Так просияли в светлых мученических венцах доблестные подвижники Христовы, святой Димитрий Солунский и ученик его, святой Нестор.

Верный служитель великомученика Димитрия, святой Лупп собрал на плащаницу кровь, истекшую из его ран, в крови страстотерпца омочил он и его драгоценный перстень – знак достоинства правителя Солуни. Этими святынями, освященными честною кровью великомученика, святой Лупп стал врачевать болящих, которые, услышав о чудесных исцелениях, устремились к нему со всех концов города. Об этом донесли императору, и неистовый Максимиан приказал умертвить и святого Луппа – так верный слуга последовал в Горнее Царство за своим великим господином.

Тело святого великомученика Димитрия было выброшено в дорожную пыль, на съедение псам и диким зверям, однако ни одна тварь Божия не притронулась к честным останкам страстотерпца. Ночью солунские христиане взяли святые мощи и тайно предали их земле.

Когда гонения прекратились, над могилой святого Димитрия был построен небольшой храм. А в VII веке один из поклонников Солунского великомученика решил воздвигнуть на этом месте храм прекрасный и величественный. Прежние постройки разобрали, а когда стали копать ров для фундамента, были обретены мощи святого Димитрия – совершенно нетленные и источающие благовонное миро. По слову очевидцев, аромат был так силен, что «весь город наполнился благоуханием».

Святое миро, истекающее от мощей великомученика Димитрия, обладало свойством исцелять любые болезни. Уже в XIV веке историк Димитрий Хрисолог писал об этой святыне: «Это удивительнее всех благовоний, не только приготовленных искусством, но и по естеству созданных Богом». По предивному чуду, проистекшему от его честных мощей, Церковь именует святого Димитрия мироточивым и воспевает ему: «Твоего проливаются мира источницы приснотекущии».

Горячо любивший земное Отечество, святой Димитрий по кончине своей стал могущественным небесным стражем родного города. Не раз неприятельские войска в ужасе бежали от стен Солуни, гонимые «огненным сияющим мужем на белом коне в белоснежной одежде» – святым великомучеником Димитрием. Во время грозного нашествия аваров один благочестивый солунянин сподобился в видении узреть святого Димитрия, молящегося ко Спасителю: «Знаю я щедроты Твои, Человеколюбивый Владыко Господи; даже беззакония всего мира не могут превзойти милосердия Твоего. Ради грешных Ты пролил Свою Святую Кровь, Ты положил за нас душу Свою. Ты Сам поставил Меня стражем сего города. Позволь мне подражать Тебе, моему Владыке: дай мне положить душу за жителей сего города. Если город спасешь и людей, с ними и я спасен буду, если погубишь – с ними и я погибну». На следующий день после этого видения стотысячное аварское воинство без всякой явной причины обратилось в беспорядочное бегство, бросив приготовленные для штурма осадные орудия.

В середине VI века, когда в Солуни свирепствовал голод, на кораблях и пристанях стал являться небесный воин в пернатых латах, повелевающий везти в Солунь пшеницу. Так святой Димитрий избавил свою Родину от бедствия. Он спасал солунян и от чужеземного рабства: многие из тех, кто попадал в плен к врагу, взывали к любимому заступнику Солунскому и чудесной силой мгновенно переносились в родные края.

Святой великомученик Димитрий воспрещал своим поклонникам выносить из Солуни даже частицу своих мощей. Так, в VI веке византийский император Юстиниан I Великий (483–565) послал гонцов, чтобы они перенесли в Константинополь часть святых останков Солунского страстотерпца, но, когда те приблизились к его усыпальнице, оттуда вырвался столб пламени, осыпавший их целым снопом искр, и среди огня раздался голос: «Стойте и не осмеливайтесь». Но одну из дивных святынь, связанных с его именем, великомученик Димитрий Солунский даровал России – то была доска от его гроба с чудотворной иконой святого.

В древности набеги на Солунь чаще всего совершали племена славян-язычников – это их святой Димитрий гнал от города чудесным своим явлением. И однако же, просветившись светом Евангельским, славяне сразу увидели в Солунском страстотерпце одного из Небесных своих покровителей.

Римская империя выбирала чиновников среди самых способных людей подвластных ей краев, не разбирая национальности. В те времена в Фессалониках селилось много славян, некоторые из них шли служить Риму. Так, возможно, что и проконсул Солуни, отец святого Димитрия, был не италиец и не грек, а славянин. Не случайно в Византии великомученика Димитрия Солунского считали по преимуществу славянским святым. В 907 году, когда князь Олег разбил имперские войска под Константинополем и «прибил свой щит на вратах Цареграда», по слову летописца, «убоялись греки и говорили: это не Олег, а святой Димитрий послан на нас от Бога».

В нашем Отечестве церковное почитание святого Димитрия Солунского началось сразу после Крещения Руси. Уже в XI веке в стольном Киеве был основан Свято-Димитриевский монастырь, здесь же была создана знаменитая мозаичная икона святого Димитрия. А когда столицей сделался Владимир – и там был воздвигнут Димитриевский собор, на столпе которого преподобный изограф Андрей Рублев написал образ Солунского страстотерпца. Во имя великомученика Димитрия был освящен и первый каменный храм Московского Кремля, созданный святым благоверным князем Даниилом (1261–1303), – позднее на этом месте возник главный храм России, Успенский собор, имеющий придел в честь святого Димитрия.

Своим Небесным покровителем избирали Солунского подвижника русские великие князья Изяслав Киевский (1024–1078) и Всеволод Большое Гнездо (1154–1212), принявшие в Крещении имя Димитрий. Но достойнейшим из правителей Руси, носивших это святое имя, стал благоверный князь Димитрий Донской (1350–1389) – оплот Родины и Церкви, который «о храмах Божиих печаловался, землю Русскую мужеством своим содержал: многих врагов, поднявшихся на нас, победил и славный град свой Москву стенами чудными оградил».

В конце XII века из Солуни во Владимир была принесена чудотворная икона великомученика Димитрия, написанная на доске от его гроба. А в 1380 году, накануне Куликовской битвы, благоверный князь Димитрий Донской торжественно перенес этот святой образ из Владимира в Москву, дабы снискать благословение Солунского чудотворца на борьбу с грозным Мамаем.

Куликовская битва 1380 года стала первой крупной победой русичей над татаро-монголами, но тысячи русских воинов остались лежать бездыханными на Куликовом поле. Вот тогда в русской Церкви был на все времена установлен особый день молитвенного поминовения павших за Отечество, названный в честь Солунского великомученика Димитриевской родительской субботой. И первым священнослужителем, совершившим эту поминальную службу, явился Всероссийский игумен преподобный Сергий Радонежский (1314–1392), а в числе молившихся об упокоении русских воинов был тогда и святой благоверный князь Димитрий Донской.

С древности и до наших дней имя Димитрий – одно из самых распространенных в русском народе Божием. Настолько родным и близким представлялся мужественный воин Христов, святой Димитрий Солунский народному сознанию, что в древнерусских сказаниях его называют не просто славянином, но русичем.

Возможно, славянин по крови, солунянин по рождению, святой великомученик Димитрий стал и хранителем Фессалоник, и покровителем славянских Церквей. Взирая на пример этого доблестного подвижника, будем же свято хранить в своих сердцах любовь и к родному русскому народу, и к народу Православной Греции, где в Фессалониках стоит храм с мощами великомученика Димитрия.

Дорогие во Христе братья и сестры!

Ради спасения душ своих соотечественников, ради великой любви к ним отважился святой Димитрий Солунский на подвиг христианской проповеди среди лютых гонений, не устрашился мучений и самой смерти. А мы, называющие себя христианами, кажется, боимся даже собственной тени – и среди малодушных житейских страхов порой забываем не только о близких своих, но и небрежем о спасении собственных душ. Не на Всемогущего Промыслителя полагаемся мы, а на человеческие расчеты в политике и экономике, в малоумии своем не постигая, что и то, и другое – в крепкой руке Божией.

Вожделенным миром и покоем сменятся тревоги нашего времени, только когда мы сами обретем внутренний мир и покой, когда исполнятся наши сердца упованием на Милующего Господа. В чаянии этого воззовем же к небесному хранителю Церкви нашей, святому Димитрию Солунскому:

«Кровей твоих струями, Димитрие, Церковь Бог обагри, давый тебе крепость непобедимую и соблюдая град твой невредим; того бо еси утверждение».

Богу же нашему слава вовеки.

Аминь.

Слово в день памяти преподобного Иова Почаевского
(28 октября / 10 ноября)

Многострадального праотца долготерпение стяжав, Крестителеву воздержанию уподоблялся, Божественным же ревности обою приобщался, тех имена достойно прияти сподобился еси и истинныя веры был еси проповедник безбоязнен; темже монахов множества ко Христу привел еси, и вся люди в Православии утвердил еси…

Тропарь преподобному Иову Почаевскому

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе отцы, братья и сестры!

Сегодня мы празднуем память преподобного Иова Почаевского (1551–1651), известного подвижника, мудрого пастыря и самоотверженного защитника Православия. Родители его, украинские шляхтичи из Галиции, носили характерную фамилию Железо – и преподобный Иов в своей упорной, стойкой, самоотверженной борьбе действительно символически уподобился этому металлу. А вернее будет сказать – его железная воля, закаленная в горниле добродетели, обратилась в стальную, несокрушимую. Удивительнее же всего то, что подобная «сталь» в характере и действиях отнюдь не мешала ему искренне любить Бога и людей, оставаясь заботливым отцом и братом во Христе для всех, кто искал его духовного совета.

Юность преподобного Иова – замечательный пример того, как важно для человека получить достойное воспитание и как много могут сделать для будущего духовного развития своего чада мудрые родители-христиане. Отец и мать маленького Иоанна (таково было имя, данное будущему подвижнику во Святом Крещении) с самых ранних лет старались привить сыну любовь к Богу, воспитывали его в благочестии – и, самое, главное, сами были искренними христианами. Ведь сами по себе «правильные», «благочестивые» слова, которым произносящий их не следует, не убедят даже взрослого; что уж говорить о детях, которые гораздо больше внимания обращают на поступки родителей, чем на их слова. Кстати, именно в силу этого дети подчас видят и замечают гораздо больше, чем хотелось бы думать нам, взрослым… Поэтому, дорогие родители, а также дедушки и бабушки, если вы действительно хотите должным образом воспитать детей и внуков, начните воспитание с себя! Ведущие греховную жизнь, равнодушные к Богу, вере и ближним родители никогда не смогут взрастить в ребенке праведность, какие бы правильные книги они ему ни читали, какие бы умные слова ни говорили. Тогда как родители подлинно благочестивые способны научить ребенка духовной жизни, даже не произнося ни единого слова, одним лишь собственным примером. Если же дела соединяются у них со словами – такому плодотворному воспитанию можно только порадоваться.

Именно подобное воспитание получил в родительском доме преподобный Иов, – и стоит ли удивляться тому, что свой жизненный путь он выбрал в совсем раннем возрасте, со всей рассудительностью взрослого, и неукоснительно следовал этому пути всю свою долгую жизнь?

Юный Иоанн принял монашеский постриг в Угорницком Преображенском монастыре на своей родной Галичине и наречен Иовом – в честь ветхозаветного праведника, святого Иова Многострадального. «Не именем только, – говорит о юном Иове составитель его жития Досифей, бывший одним из учеников преподобного, – но и самым делом многоболезненному оному в Ветхом Завете Иову блаженнейший отец наш Иов не только уподобился, но лучше скажу – во всех противностях жития далеко превзошел. Потому что у того скорбь от скорби, болезнь от болезней рождались попущением Божиим; этот же добровольно, по собственному своему желанию томился, не щадя себя, при прохождении степеней жесточайшего подвижнического жития».

Жизнь преподобного Иова по принятии им иночества была настолько чиста и безукоризненна, несмотря на всю тяжесть подвига, что Досифей уподобляет его Ангелу. Вот как описывает он преподобного: «Был он инок весьма искусный, не так летами, как добродетелями украшенный, живя посреди братии, как Ангел… и с каждым днем все более и более совершенствуясь в добродетели». Такую духовную мудрость стяжал преподобный, несмотря на молодой возраст! Неудивительно, что Иов стал примером и образцом для всей братии обители, своим добродетельным поведением помогая им яснее видеть собственные достоинства и недостатки, или, как говорит Досифей, «быв всем в назидание и пользу».

Добродетельная жизнь преподобного инока вскоре прославила его во всей Галиции. Не только простой народ, но и многие знатные вельможи стекались в Угорницкий монастырь, чтобы взглянуть на преподобного и получить от него для душевной пользы совет и назидание, испросить его благословения и молитв.

Преуспевая день ото дня в добродетели и достигнув «совершенного возраста», то есть тридцати лет (возраста, начиная с которого каноны Церкви разрешают рукоположение во священство), преподобный Иов был рукоположен во пресвитера, хотя по глубокому смирению своему долго отказывался от этого сана, считая себя недостойным такого высокого и ответственного служения. Однако смирение и упование на волю Божию не позволили ему ослушаться повеления Церкви, призывавшей его к священству, – и с тех пор свет благочестивой жизни подвижника воссиял еще более. Он стал известен не только в украинских и белорусских, но и в польских землях.

Однако почести не привлекали смиренного подвижника. Он никогда не отказывал людям, нуждавшимся в молитвенной помощи, потому что любил их, – но для самого себя ничего так не желал, как уединения, возможности беспрепятственно предаваться монашескому деланию. Уже будучи священником и духовником многих людей, преподобный Иов ни в коей мере не умалил, но даже усугубил свои монашеские подвиги.

«Что сказать, – пишет Досифей, – о ночных подвигах его молитв, которые совершал он с усердным коленопреклонением? В пещере, в которой он подвизался, до сих пор остаются следы его коленопреклонений. Часто уединяясь в эту пещеру, он иногда в продолжение трех дней, а иногда и в продолжение целой недели пребывал в молитвенных подвигах и посте, питаясь обильно слезами умиления, изливаемыми от чистого сердца, и прилежно молясь о благосостоянии и спасении мира». Подражая в подвижничестве примеру преподобных Петра Афонского († 734) и Антония Печерского (983-1073) и других великих подвижников Православия, жития которых он усердно изучал, святой Иов, по примеру древних молчальников, был настолько молчалив, что по временам с трудом можно было услышать от него что-нибудь другое, кроме молитвы Иисусовой, которую он творил непрестанно: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя».

Впрочем, подвиги эти, при всей своей суровости, не были для преподобного Иова самоцелью: это было лишь одно из средств, с помощью которых подвижник смирял свое тело и дух, соединялся с Богом и воспитывал в душе добродетели. Древняя православная подвижница блаженная Феодора говорила: «Признаки безмолвия спасительного суть: безмятежность ума, порыв ко Господу, непрестанное памятование о смерти и вечном мучении, ненасытная молитва, множество земных поклонов, всегдашняя память о Боге, умерщвление блудной похоти, несуществование для мира, неохота угождать чреву, охота к чтению и псалмопению, обилие слез, отказ многословию, глубокое молчание, бодренное бдение. Кто имеет все это, тот воистину безмолвствует ради Бога». Все эти признаки безмолвия и старался воплотить в своей жизни преподобный Иов. Кроме поста, непрестанной молитвы, коленопреклонений, слез и молчания – братолюбие, глубокое смирение, послушание, кротость и милосердие составляли отличительные качества сего святого мужа.

Именно за эти качества Господу было угодно призвать преподобного Иова к еще более высокому служению – защите Православия на западе Украины. И снова смиренный подвижник в послушании принял свой новый подвиг – несмотря даже на то, что ради этого служения ему, так стремившемуся всегда в «возлюбленную пустыню», пришлось окунуться в самую гущу мирской суеты…

Эпоха, в которую выпало жить преподобному Иову, вторая половина XVI – первая половина XVII века, была очень непростым временем для православной Украины, особенно ее западной части. Галичина в те годы находилась под властью римокато-лической Польши, и польское правительство всеми доступными способами – от щедрых посулов до угроз и насилия – стремилось обратить местное население в латинство. Положение усугублялось и тем, что многие представители украинского дворянства Галичины уже перешли в римо-католичество по доброй воле, желая во всем походить на польскую шляхту; а пример знати и вообще высокопоставленных людей, как известно, всегда очень важен для простого народа (и потому люди, занимающие высокое положение, всегда несут дополнительную ответственность за все, что делают, – ведь им гораздо легче бывает и «соблазнить одного из малых сих», и, наоборот, подать народу своей страны благой пример!).

Чтобы ускорить и «облегчить» окатоличивание простого народа, на Галичине был введен Римом так называемый «восточный обряд», или «греко-католицизм». Греко-католики (или униаты, как их еще называют) сохраняют все православные церковные обряды, праздники, особенности храмоздания и иконописи – но при этом исповедуют римо-католические догматы и подчиняются папе Римскому. Другими словами, выглядят неотличимо от православных – но на деле исповедуют ересь! Именно поэтому соблазн униатства так опасен для простого народа: ведь простой неученый крестьянин или даже горожанин далеко не всегда способен разобраться в догматических отличиях – и греко-католикам легко убедить такого человека, будто на самом деле между ними и православными нет никакой разницы и потому не будет ничего страшного, если он вслед за своим паном сделает «европейский выбор» и, отказавшись от подлинного Православия, последует за папой Римским…

Да что там неученые простецы – даже в наше с вами время, когда доступна любая информация и образование стало всеобщим, в среде воцерковленных православных людей (в том числе высокообразованных!) нередко раздаются высказывания о том, что, мол, было бы неплохо объединиться с римо-католиками, ведь все мы христиане, все поклоняемся Пресвятой Троице. А догматы – ну, что ж догматы, разве их словеса, которые иные современные люди именуют не иначе, как «умозрительные построения древних богословов», имеют какое-то отношение к нашей с вами повседневной церковной жизни?

Но ведь если, например, врач правильно определит вашу болезнь, но назначит вам неправильные лекарства – в лучшем случае ваше выздоровление сильно затянется, а в худшем неправильное лечение может привести к инвалидности и даже смерти… Так и спасение наше зависит как от правых догматов в исповедании веры, так и от правого деятельного благочестия в нашей жизни.

Православие и инославие разделены вовсе не из-за политических причин (как полагают некоторые) и, уж конечно, не из-за разницы в обрядах, хотя и то, и другое всегда играло определенную роль в церковной истории. Прежде всего разделение это происходит из разницы в вероучении, в догматах, в том, как то или иное христианское течение понимает учение Христа Спасителя. И разница эта неизбежно сказывается во всем, даже если отдельный человек, принадлежащий к той ли иной конфессии, по невежеству своему не имеет о ней понятия. Так же как и больной может не иметь вовсе никакого представления о составе назначаемых ему лекарств и механизме действия процедур, которые назначает ему врач, – но это невежество больного не помешает лекарствам и процедурам действовать на него вполне определенным образом.

Поэтому не стоит нам обольщаться и здесь. Мы можем и должны быть с инославными в хороших человеческих отношениях. Но, вступая в молитвенное и евхаристическое общение с неправославными, мы вступаем в область совершенно иных, отличных от Православия духовных реалий и практик. И это не может не оказать влияния на наше духовное состояние, даже если мы будем закрывать на эту разницу глаза! Лечиться стоит лишь у того врача, чьи профессионализм и компетентность заслуживают полного доверия, – а таким врачом духовным является лишь Православная Церковь, обладающая всей полнотой (а не частью) Божественной истины. И потому обращение к другим «духовным врачам», которые наряду с подходящими нам лекарствами могут предложить и нечто совершенно не нужное и даже вредное, вряд ли можно назвать душеполезным.