Текст книги "Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга седьмая: ноябрь, декабрь"

Духовные последствия неправильного выбора мы можем наблюдать на примере тех же униатов, до сих пор существующих на Украине под именем «Украинской греко-католической церкви», или УГКЦ. Именно эта организация, возникшая в результате Брестской унии 1596 года (когда многие православные епископы Киевской Митрополии вошли в евхаристическое и молитвенно-каноническое общение с римо-католиками), в годы фашистской оккупации Украины поддержала нацистов; греко-католические священники благословляли нацистских карателей, а чада УГКЦ принимали личное участие в зверствах фашистов, таких как погромы, уничтожение русских, поляков и евреев и т. д. И в наши дни именно украинские греко-католики поднимают на флаг и объявляют героями таких откровенных нацистов, как Бандера и Шухевич, а их «священники» выступают с поистине кощунственными заявлениями «убивать москалей во имя Христа»… Все это – результаты тех духовных язв, которые образовались от неправильных «духовных лекарств»!..

Одним из тех, кто самоотверженно сопротивлялся проникновению римо-католицизма, был князь Константин Острожский (1460–1530), представитель высшей украинской знати своего времени, владевший обширными землями в Подолии, Галиции и на Волыни. С горечью видя, как неудержимо расползается по его родной Украине униатство, и понимая, что одному ему, несмотря на все богатство и влиятельность, не справиться с ним, благочестивый князь искал достойного человека, одновременно ученого и добродетельного, который мог бы заняться духовным просвещением украинцев и удержать их от соблазна уклонения в ересь. Такого человека он обрел в лице преподобного Иова.

Уступив настоятельным просьбам князя, преподобный Иов переселился в Дубенский монастырь, находившийся во владениях князя Острожского, и, став настоятелем этой обители, превратил ее в центр православной учености и духовности, успешно противостоявший униатству. Преподобный игумен приложил немало усилий к обличению иезуитской проповеди, греко-католичества, резко восставая против ложного учения и отстаивая православные догматы. Занимался преподобный Иов и обличением протестантствующих сект (также начавших в те годы распространяться на Украине), стараясь предохранить от них народ Божий.

При этом мудрый игумен понимал, что одного лишь обличения недостаточно. Нельзя просто отрицать нечто плохое – необходимо противопоставлять ему нечто хорошее, а затем уже предлагать человеку сделать вполне очевидный выбор. Кроме того, подвижник видел, что многие украинцы уклоняются в унию потому только, что по неучености своей не видят вероучительной разницы между греко-католиче-ством и Православием, – и приходил к выводу, что необходимо заниматься также и народным просвещением. Преподобный Иов помогал князю Острожскому в устроении училищ и типографий, издававших православную духовную литературу; под руководством святого игумена выполнялись переводы святоотеческих трудов на славянский язык и распространялись по Украине. А в 1581 году именно по благословению преподобного Иова Почаевского, при материальной поддержке князя Константина, русский первопечатник диакон Иоанн Федоров (1510–1583) выпустил первую в истории полную Библию на славянском языке, именуемую ныне Острожской Библией. Значение этого издания для борьбы за Православие на Украине трудно переоценить.

Вообще, вряд ли будет преувеличением сказать, что Православие на Западной Украине сохранилось во многом благодаря усилиям преподобного Иова. Конечно, за свою просветительскую деятельность ему пришлось претерпеть немало гонений и интриг со стороны римо-католиков и протестантов – но ничто не могло отвратить его от избранного пути служения Богу и Его Святой Церкви.

Господу было угодно вверить преподобному Иову руководство и другой православной обителью Украины – знаменитой ныне Почаевской Лаврой. Именно с приходом сюда в 1604 году преподобного Иова начался духовный расцвет этой доселе никому не известной обители.

Труды по устройству Почаевского монастыря и духовное руководство братией отнюдь не мешали преподобному продолжать и борьбу за Православие. В 1628 году он принимал участие в Киевском Соборе, заставившем известного отступника от Церкви Мелетия Смотрицкого (1577–1633) отречься от своих заблуждений. Вместе с другими лицами, присутствовавшими на Соборе, преподобный Иов подписал Соборное определение, в котором заявил, что он «твердо стоит в Православной вере, не мыслит об отступлении в унию и под клятвою обещается не отступать и к тому же увещевать весь православный народ».

Строгий и взыскательный к самому себе, непримиримый в борьбе за веру, преподобный Иов тем не менее относился к ближним с неизменной любовью и кротостью, был снисходителен к немощам других и крайне незлобив, чем немало изумлял современников. Так, например, однажды ночью, проходя мимо гумна, святой игумен увидел вора, похищавшего монастырскую пшеницу, и неожиданно подошел к похитителю. Застигнутый на месте преступления, вор не столько испугался, сколько устыдился преподобного и в оцепенении стоял перед ним неподвижно, а потом пал к его ногам и умолял никому не рассказывать о его поступке, боясь прослыть за вора, между тем как ранее все считали его честным человеком и уважали его. Незлобивый старец не угрожал виновному ничем, но даже собственными руками помог похитителю поднять на плечо мешок с пшеницей. При этом преподобный, сделав ему внушение о том, как предосудительно похищение чужой собственности, и приведя ему на память заповеди Божии и Страшный Суд Господень, на котором тот должен будет дать отчет в своем поступке, с миром отпустил его.

Не правда ли, какой урок для тех из нас, кто считает, будто борьба в любом ее виде (в том числе борьба за Православие) неотделима от злости, агрессии, насилия! Или для тех, кто, наоборот, утверждает, будто настоящий христианин обязан быть пассивным, потому что любая борьба – даже борьба против зла – нарушает заповедь любви!

Преподобный Иов не впадал ни в ту, ни в другую крайность. Он неизменно следовал средним, «царским» (по выражению подвижников древности) путем – и потому достиг святости. Множество подвигов его, как замечает его ученик Досифей, «можно уподобить разве бесчисленному множеству звезд на тверди небесной, и они известны Единому Богу, Прозирающему в тайные изгибы сердец человеческих».

До нас, к сожалению, дошло очень немногое из богатого литературного наследия преподобного Иова. Но и то немногое, что сохранилось, дышит подлинной духовной мудростью и не теряет своей актуальности по сей день. Вот, например, как отвечает преподобный тем, кто, с одной стороны, любит подсчитывать стоимость имущества священнослужителей и монахов, а с другой – считает, будто жизнь по заповедям обязательна для одного лишь монашества. «Ну и что, что я с девушками гуляю? Не монах ведь!» – увы, эти и подобные слова нам, священнослужителям, нередко приходится слышать…

Что же говорит о подобных нераскаянных грешниках преподобный Иов Почаевский?

«Таковых особенно обличает Божественный Златоуст, говоря: не судите, – сказал Господь, – да не судимы будете (Мф. 7, 1). А это многие из неблагоразумных. мирян привыкли делать по невниманию. Ибо если они увидят, что инок имеет лишнюю одежду, то тотчас указывают ему на Владычний закон относительно того, чтобы не иметь двух риз (см. Мф. 10, 10), сами каждый день без числа восхищая и лихоимствуя.

И если увидят, что подвижник принимает скудную пищу, то являются еще горшими клеветниками, сами каждый день предаваясь объядению и пьянству; и не разумеют окаянные, что с этими согрешениями они собирают себе отсюда больший огонь на окаянные свои головы и лишают себя всякого оправдания и прощения.

Закон же Христа и учение Его апостолов даны не монахам только, но и мирянам. Ибо, когда Павел говорит: Бдяще во всяком терпении и молитве, и плоти угодия не творите в похотех (Рим. 13, 14), то очевидно, что не к монахам только, проводящим безмолвную и пустынную жизнь, относятся эти слова, но ко всем, живущим по городам и селам с женами и детьми. Ибо разве должен мирянин иметь что-нибудь больше, чем инок, кроме одного только сожительства с женою? Ибо в этом только он имеет извинение; в остальном же – нисколько, но все наравне с иноком предписано ему делать, и, во всяком случае, для него небезопасно преступление всех заповедей».

И напоследок хотелось бы привести слова преподобного Иова о злобе, вражде и противостоящей им любви. Слова эти особенно важны в наше время, когда и на родной подвижнику Галичине, и во многих других местах нашей планеты вновь звучит беззастенчивая пропаганда национальной, религиозной и всякой иной розни, настоящей «войны всех против всех»…

«Всякая война жестока, а особенно междоусобная, когда брат восстает на брата, и ненавидит один другого, и еще более раздражает его, а не смягчает его молчанием. Убил некогда Каин брата своего Авеля и пролил кровь брата. Но духовное убийство преступнее этого убийства: чем более родство, тем тяжелее убийство. Ибо он умертвил тело брата, а ты остришь железо на душу брата. Заколол Каин Авеля, но не погасил любви убийством, а еще более возбудил ее; не уменьшил чести закланием, но увеличил ее еще более. Ибо он и по смерти соболезнует: так велика его любовь пред Богом! Когда он был жив, то был рабом твоим, но ты не захотел этого, потому он умер и сделался для тебя грозным господином. Итак, помышляя об этом, возлюбленные, отбежим далеко от зависти диавольской, погасим злобу и будем оказывать друг другу любовь, чтобы иметь от нее добрый плод и в настоящем веке, и в будущей жизни».

Будем же, дорогие отцы, братья и сестры, подражать преподобному Иову Почаевскому в его деятельной христианской любви к Богу и людям, в его мудрости, рассудительности и безграничном стремлении следовать за Спасителем; будем следовать и его заветам, усердно изучая свою веру, учась жить по заповедям Божиим и взращивая в сердце добродетели! Будем просить на этом нелегком, но благодатном пути помощи Господа и молитв самого преподобного Иова, восклицая:

«Явился еси Истинныя веры столп, Евангельских же заповедей ревнитель, гордыни обличение, смиренным же предстатель и научение: темже и ублажающим тя грехов отпущение испроси и обитель твою невредиму сохрани, Иове отче наш, Многострадальному подобный!»

Аминь.

Слово в день памяти святителя Димитрия Ростовского
(28 октября / 10 ноября)

Звезду Российскую, от Киева возсиявшую, и чрез Новград Северский в Ростов достигшую, всю же страну сию ученьми и чудесы озарившую, ублажим златословеснаго учителя Димитрия: той бо всем вся написа, яже к наставлению, да всех приобрящет, якоже Павел, Христу и спасет правоверием души наша.

Кондак святителю Димитрию Ростовскому

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе отцы, братья и сестры!

Сегодня мы празднуем память святителя Димитрия Ростовского (1651–1709) – верного служителя Христова, защитника Православия, доброго пастыря, ревностного делателя на ниве Христовой.

Святитель Димитрий – замечательный пример вселенского, всеобъемлющего характера Православия, не делающего между людьми никаких различий ни по национальному, ни по территориальному, ни по сословному, ни по каким-либо иным признакам. В Церкви, по известному высказыванию апостола Павла, нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни не-обрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос (Кол. 3, 11). Конечно, это не значит, что в Церкви все становятся одинаковыми, – нет, мужчины остаются мужчинами, женщины – женщинами, и от национальной культуры тоже никто не призывает отказываться (разумеется, если она не противоречит Господним заповедям). И все же любые различия подобного рода имеют значение лишь для земной жизни; для вечности же и для спасения, для жизни с Богом ни одно из них не дает нам никаких преимуществ и, наоборот, ни в коей мере не является препятствием. Перед лицом Небесного Отца все мы равны, все одинаково любимы Им и дороги Ему, так же как любящим родителям одинаково дороги все их дети, сколько бы их ни было в семье и как бы непохожи они ни были друг на друга. Единственное, что может закрыть нам путь к Богу, – это нераскаянные грехи и греховные навыки, от которых мы никак не хотим отказаться и для которых придумываем тысячи оправданий.

Вся жизнь святителя Ростовского Димитрия – пример того, как вера Христова и верные Его служители не считаются ни с какими земными границами и разделениями.

Украинец родом, рожденный и воспитанный на Киевщине – Димитрий стал архипастырем одного из русских городов, Ростова Великого, оставил здесь по себе благодарную память, которая не слабеет вот уже более трех веков, и сам навеки остался в церковной истории как митрополит Ростовский.

Сын простого казака Саввы Туптало, он вошел в число образованнейших людей своего времени, общался с Московским Патриархом Адрианом и императором Петром I (1672–1725); не только простой народ, но и высшая знать страны почтительно внимала его мудрым поучениям.

Истинный монах по призванию и образу жизни, он не побоялся, когда нужды Церкви потребовали этого, принять на себя нелегкий архипастырский подвиг, взяться за многотрудные заботы о епархии.

В этом смысле святителя Димитрия можно было бы назвать своего рода символом Православной святости, объединяющей в себе праведников самого разного происхождения, образования, пола и возраста. Святитель, помимо своей праведной жизни, прежде всего известен всему Православному миру как автор-составитель Четьих-Миней – первого в истории Русского Православия полного четырехтомного сборника житий святых на каждый день месяца.

Четьи-Минеи стали главным произведением богатого духовно-литературного наследия святителя Димитрия, трудом всей его жизни. Подвижник начал работать над сборником еще на Украине, будучи насельником-иеромонахом Киево-Печерской Лавры. Архимандритом Лавры в те годы был Варлаам (Ясинский; † 1707), человек дальновидный и талантливый, давно уже размышлявший о составлении сборника житий святых для назидания народа, чьи познания в Православном вероучении немало пострадали за время неоднократных завоеваний Малороссии иноверцами. Понимая, что наиболее действенное орудие духовного просвещения и наставления в христианских добродетелях – не слова только, но и добрый пример, архимандрит Варлаам стремился дать православному народу как можно больше таких славных примеров для назидания. Конечно, для столь великого, важного и нелегкого труда необходимо было найти достойного человека. Архимандрит Варлаам после долгих поисков остановил свое внимание на святом Димитрии, который, несмотря на молодость лет, уже успел прославиться своей ревностью к душеспасительным трудам. Выбор этот был единодушно одобрен всеми киевскими клириками и братией Лавры.

Поначалу смиренный иеромонах Димитрий отказывался, полагая себя недостойным и недостаточно способным к такому великому делу; но затем, не желая проявить своеволие, согласился взяться за нелегкое послушание. Так начался труд, продолжавшийся почти до самой кончины подвижника; начатый на Украине, он был успешно продолжен и после переселения Димитрия в Россию.

В течение двадцати лет святитель Димитрий вместе с несколькими помощниками неустанно трудился над составлением Четьих-Миней, пользуясь при изложении житий множеством различных источников: так называемыми Макарьевскими Четьями-Минеями, рукописью Симеона Метафраста, доставленной ему с Афона, русскими прологами, патериками и различными западными агиографическими сборниками. При этом, понимая, что имеющиеся у него материалы имели разную степень достоверности и соответствия православному вероучению, святитель старался очистить жития от еретических утверждений и недостоверных фактов.

Значение Четьих-Миней для российского просвещения и русской культуры в целом трудно переоценить. Спустя века после кончины их святого составителя сборник читали и перечитывали и в дворянских домах, и в семьях духовенства, и в купеческих хоромах, и в крестьянских избах – и не только читали, но и пересказывали, так что и неграмотные приобщались к великому творению святителя, получая духовное назидание. Вот что, например, говорит о Четьих-Минеях знаменитый писатель Ф.М. Достоевский (1821–1881), хорошо знавший современную ему российскую жизнь во всех слоях населения: «По всей земле Русской… распространен дух Четьи-Минеи. потому что есть чрезвычайно много рассказчиков и рассказчиц о житиях святых. Рассказывают они из Четьи-Минеи прекрасно, точно, не вставляя ни единого лишнего слова от себя, и их заслушиваются. Я сам в детстве слышал такие рассказы. Слышал я потом эти рассказы даже в острогах у разбойников, и разбойники слушали и воздыхали. В этих рассказах заключается для русского народа. нечто покаянное и очистительное. Даже худые, дрянные люди получали нередко странное, неудержимое желание идти странствовать, очиститься трудом, подвигом.»

Одновременно Четьи-Минеи святителя Димитрия являются прекрасным образчиком высокого литературного языка и стиля своей эпохи. Такой замечательный мастер русского слова, как Александр Сергеевич Пушкин (1799–1837), восхищался этим произведением и черпал в нем вдохновение для собственного творчества. «Четья-Минея святого Димитрия, – писал Пушкин, – представляет собою неистощимую сокровищницу вдохновенного художника. Это книга вечно живая, бессмертная».

Но главное достоинство, главная ценность многолетнего труда святителя Димитрия – в том, что сборник этот являет нам множество поучительных примеров христианской святости. На этих примерах любой человек может учиться благочестию, а также узнать, что же представляет собою настоящая святость.

Остановимся и мы с вами, братья и сестры, поподробнее на этом вопросе – потому что, к сожалению, даже в среде православных христиан святость иногда понимается неверно.

В отличие от иудеев апостольских времен предки большинства из нас с вами некогда пришли в Христову Церковь из язычества, с его многобожием и потребительскими отношениями между богами и людьми. Суть этих отношений исчерпывающе сформулирована в известном латинском выражении do ut des – «я даю тебе, чтобы ты дал мне». Иными словами, язычники общались со своими богами лишь постольку, поскольку надеялись что-то от них получить – например, здоровье, помощь в делах, богатство, рождение наследников и так далее. За эту «помощь» они готовы были приносить идолам всевозможные жертвы и выполнять различные, якобы приятные этим лжебогам ритуалы. По сути, отношения между богами и людьми виделись язычникам примерно как в магазине: за определенную плату предоставляются определенные услуги. И как в любом универсальном магазине, в пантеоне богов были свои «торговые секции»: одно божество покровительствовало торговцам, другое – земледельцам, третье – пастухам, четвертое – помогало женщинам в родах… Сколько богов, столько и «специализаций». И когда язычнику нужна была помощь в определенном деле, он прежде всего выяснял – какому богу об этой проблеме молиться и какие приносить жертвы?

И вот теперь вчерашние язычники стали христианами. Стали совершенно искренне, действительно желая жить по-христиански – но все мы с вами прекрасно знаем, как трудно бывает воцерковляющемуся человеку расстаться с некоторыми привычками. Ведь Крещение и воцерковление не преображают человека мгновенно – нет, они только открывают ему путь к этому преображению, над которым он может теперь трудиться в соработничестве с Самим Богом. Это справедливо даже для нас, воспитанных если и вне Церкви, то хотя бы в культуре, основанной на Православии, на тысячелетнем опыте христианской жизни нашей страны, – что уж говорить о тех людях, кто был воспитан в язычестве!

Даже став христианами, многие из вчерашних язычников в силу многолетней привычки продолжали смотреть на некоторые вещи по-язычески. Например, сонмы святых они посчитали своего рода христианским «пантеоном божеств», хотя и не равных «главному Богу», но тоже обладающих «силой». И точно так же, по привычке разделили эти якобы «божества» на специализации: тому святому молиться в болезнях желудка, этому – от денежных затруднений, той угоднице – в родах. и подходили к этому потребительски.

Вчерашних язычников можно понять: им действительно было трудно в одночасье поменять свое мышление, складывавшееся веками. Да и образование в те времена было доступно далеко не всем, а невежество, как известно, очень мешает избавляться от различных заблуждений.

Но ведь мы-то с вами не бывшие язычники, а наследники тысячелетней православной культуры Руси! Кроме того, мы все учились в школе, а некоторые и в вузах, мы вроде бы должны уметь отличать истину от заблуждений или хотя бы сверяться для этого с Евангелием и творениями прославленных Церковью святых!

И ответ на это, увы, только один. Мы не хотим потратить хоть немного времени на чтение Евангелия и творений святых отцов – зато готовы бездумно повторять некие действия, «потому что так делали наши предки»… То есть языческим предкам мы доверяем больше, чем самим святым угодникам, память которых якобы чтим!

Итак, каково же правильное отношение христианина к святости? И в чем состоит православная святость? Для чего нам вообще почитать память святых?

Чтобы найти ответ на этот важный вопрос, давайте обратимся к творениям святителя Димитрия Ростовского. Он, посвятивший полжизни изучению житий святых угодников, несомненно знал, в чем суть их святости и для чего именно нам необходим пример святых.

«Есть чему радоваться и веселиться верным христианам о памяти святых, ибо в лице их они имеют многих защитников, помощников, покровителей и ходатаев к Богу, – пишет святитель Димитрий. – Грешным же людям, “от них же первый есмь аз”, мне кажется, не может быть в этом большой радости, ибо они лишены общения со святыми. Грешные от радости святых еще больше заскорбят своими сердцами, когда увидят их на небесах, увенчанных вечным царством, а себя отверженных от них, как говорит Господь устами Своего пророка Исаии: Посему так говорит Господь Бог: вот, рабы Мои будут есть, а вы будете голодать; рабы Мои будут пить, а вы будете томиться жаждою; рабы Мои будут веселиться, а вы будете в стыде; рабы Мои будут петь от сердечной радости, а вы будете кричать от сердечной скорби и рыдать от сокрушения духа (Ис. 65, 13–14)».

Иными словами, святые – это прежде всего пример подлинно праведной жизни во Христе. Глядя на святого человека, каждый из нас, несомненно, захочет быть похожим на него. А сравнивая себя с таким человеком, мы еще яснее видим свои собственные грехи – и в нашей душе рождается горячее желание как можно скорее избавиться от них, ведь эти грехи не дают нам стать членами общества этих прекрасных людей – святых угодников!

Итак, главная суть почитания святых – в назидательности их жизни для нас с вами, не достигших святоотеческого духовного уровня, но все же стремящихся в Царствие Небесное.

Кроме того, святитель Димитрий упоминает и о том, что святые – наши защитники, помощники и покровители. Что же это? Неужели святитель поддерживает ту языческую точку зрения, о которой мы говорили уже, – что святые нужны нам в качестве «божественных покровителей»?

Конечно же, нет. Святитель Димитрий ясно и недвусмысленно показывает, какой смысл он вкладывает в слово «помощник»: святые угодники – это наши ходатаи к Богу.

Всем нам, дорогие мои, случалось в затруднительных обстоятельствах обращаться к священникам, православным друзьям и знакомым с просьбой помолиться о нас. Ведь все мы помним слова Господа: Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 19–20). И потому верующие люди в любых затруднениях всегда прибегали к совместной молитве и в ветхозаветное, и тем более в новозаветное время. Думаю, ни у кого не вызывает удивления или недоумения, зачем христианская община молится о том или ином своем члене: ведь это же вполне естественная молитвенная поддержка страждущего, совместная молитвенная помощь.

А разве святые не входят в общину церковную?

Напротив, они входят в нее в еще большей степени, чем мы и наши друзья! Ведь святые уже пребывают в Царствии Небесном, в Торжествующей Небесной Церкви, они уже не грешат и ничем не отделяют себя от общения с Богом – тогда как мы еще находимся в странствующей Церкви земной, с переменным успехом воюя со своими прегрешениями и страстями. И значит, просить святых помолиться о нас не менее, а даже более естественно, чем просить молитв братьев и сестер.

Сразу отмечу важность этих двух слов – «просить молитв». Ведь и святитель Димитрий называет святых «ходатаями», то есть просящими о нас Бога. Святые – не божества, они такие же люди, как и мы, просто достигшие высоких степеней духовного совершенства; у них нет никакой собственной «силы», и все чудеса, которые совершаются по молитвам к ним или у их честных мощей, совершаются не ими самими, но Богом, к Которому угодники обращаются с молитвой о нас. Точно так же, как чудо может совершиться, например, по общей молитве прихожан… Разница только в том, что молитва праведников, тем более уже пребывающих с Богом в Его Царствии, в непрестанном общении с Ним, гораздо чище и потому сильнее наших с вами несовершенных молитв.

Так что же нужно делать, чтобы святые помолились о нас? Поставить определенное число свечек к определенной иконе или пожертвовать медку и печенья на канун?

И снова нет. Свечи и печенье (потом отдаваемое нищим) – это, конечно, хорошо, но не имеет никакого отношения к «жертвам» наподобие языческих. Чего же в действительности хотят от нас святые угодники – снова расскажет нам сам святитель Ростовский Димитрий.

«Дерзну же я сказать, что и для святых Божиих ныне не совершенно радование как потому, что их святые души еще не соединились с честными их мощами, так и потому, что видят нас, грешных, самовольно лишающимися их общества, их ликов, их вечной радости из-за малой и суетной греховной сладости, существующей в мире сем. Ибо и святым Божиим вместе с Ангелами Божиими как бывает радость на небесах о всяком кающемся грешнике, так существует и печаль о всяком нераскаянном грешнике, а чрез это и как бы некое препятствие к их радованию.

Что же нам нужно сделать, чтобы и святые могли совершенно возрадоваться о нас, как и мы о святых? Сделаем вот что: обратимся к Богу с истинным покаянием, чтобы нашими добрыми делами мы приготовили себе места в лике святых, в которые мы могли бы переселиться после временной жизни. Этим мы доставим и себе, и святым совершенную радость».

Итак, святые хотят от нас лишь одного – искреннего и деятельного покаяния. То есть не просто перечисления своих грехов на исповеди и не сотен земных поклонов – а перемены ума, деятельного стремления исправлять свою жизнь в соответствии с заповедями Господними. Вот к какой «жертве» призывают нас святые – чтобы мы заклали, совершенно уничтожили свои грехи и соединились с ними – с угодниками Божиими – в вечной радости о Воскресшем Спасителе.

Вижу, братья и сестры, что некоторые из вас печально поникли головой: трудно, трудно вот так сразу уничтожить все свои грехи, тем более греховные страсти, которые уже успели пустить глубокие корни в душе… Так что же – нечего нам надеяться порадовать святых?

Не унывайте, дорогие мои! Конечно, борьба с грехами – дело нелегкое, она будет продолжаться всю жизнь. Важно, чтобы мы действительно начали эту борьбу, а раз начав – продолжали со всем усердием, а не только говорили о ней. Святые же угодники прекрасно знают и понимают всю трудность этой борьбы, все наши проблемы на этом пути – потому что все без исключения угодники и сами некогда прошли этот нелегкий путь! Ведь святыми не рождаются, а становятся – становятся после долгой и упорной борьбы с грехом за добродетели. И то же может сделать каждый из нас, каким бы грешником он ни был.

Послушаем мудрые слова святителя Димитрия об этом:

«Кто из грешников внимает сказанному, кто слышит это, кто желает и святых возвеселить своим покаянием, и самому быть святым, начни отселе истинное покаяние. Я же, недостойный, начну приписывать кающихся грешников к ликам святых и называть их новыми святыми. Начну же сие не от себя, не из своего худоумия, но из Божественного Писания, Господу поспешествующу и слово утверждающу (Мк. 16, 20).

Но прежде чем начну намеченное дело, прежде чем стану приписывать грешников к лику святых, я сначала предложу самому себе такой вопрос: можно ли грешному человеку тотчас сделаться святым и иметь место со святыми? Ведь Давид говорит: Далече от грешник спасение (Пс. 118, 125).

Пока я буду искать ответ на этот вопрос, предложу я здесь вашей любви Послание апостола Павла к Евреям. Он, изливая в главе одиннадцатой все свое боговдохновенное и благоразумное добровещание на восхваление святой веры, называет ее прежде всего священником, иереем, ибо ради нее Бог принял Авелевы жертвы. Вера – это молодость без старости, ибо Енох, восхищенный ею, доселе живет и не состарился. Вера есть ковчег, в котором спасся Ной. Вера есть материнство чадородное, ибо верою Сарра родила Исаака. Вера есть и живая, бескровная жертва, ибо верою Авраам принес сына своего Исаака в жертву живого, не пролив крови его, и была для него вера ножнами для ножа, которым он хотел заколоть сына своего. Вера есть око умное, ибо знает, как нужно благословить Иакова и как Исава. Вера – пророк, ибо ею Иосиф предсказал об освобождении израильтян из Египта. В Моисее была вера в страх и бич на Фараона и весь Египет. Вера – дно морское, проведшее Израиля по суху. В Иисусе Навине вера – штурм, ломающий стены Иерихонские. О, как много великих похвал святой вере написал апостол! Посмотрим же еще со вниманием, как апостол заканчивает свои похвалы: Верою Раав-блудница не погибла (Евр. 11, 31). Вера, говорит он, есть единственное спасение грешнику или грешнице…

Кто-нибудь здесь мог бы сказать святому Павлу: “Святый Павел! Не изнемог ли ты, писавши похвалу вере? Посмотри, хорошо ли ты пишешь и говоришь, когда окаянную нечистую жену-блудницу приравнял с верным Авелем, с чистым Енохом, с богоугодным Ноем, с достойными патриархами Авраамом, Исааком и Иаковом и с прочими святыми праотцами? Неужели ты не мог пропустить ее, не вспоминать, не сравнивать ее с такими великими святыми и полагать в один лик, в одно число блудницу и Божиих угодников?”

Павел же святый, изрекший, что верою Раав-блудница не погибла, то как бы удивляясь, то радуясь и торжествуя о спасении грешницы, присоединяет и такие слова: И что еще реку? (Евр. 11, 32), то есть что можно сказать больше? Что может быть удивительнее и славнее того, что и блудница среди святых, нечистая причтена к чистым, враждебница Божия – в числе угодников Божиих?