Текст книги "Танцующие девушки"

Глава пятнадцатая

– Пришли результаты из лаборатории по делу Хаммонд, – сказал Арнетт. – Ты, вроде, говорила, что хочешь присоединиться к нам с Марцилло?

Джо закрыла глаза, не желая смотреть на папки и документы, активно собиравшиеся на столе, на книжных полках и шкафах в ее тесном кабинете. Да, теперь она была лейтенантом. Пространство же здесь ценилось на вес золота, поэтому её статус подтверждался уже самим фактом обладания личным офисом. Детективы, например, делили открытый этаж, отгораживаясь переносными перегородками. А у неё даже было окно, хоть и выходившее на старый дворик с потрескавшимся цементом. Она вздохнула. Ей правда нужно принести что-нибудь и повесить на стены, чтобы немного оживить обстановку.

– Уже иду, – заверила она, достала свои записи и направилась по коридорам в лабораторию Джанет Марцилло. Когда она зашла, Арнетт и Лопес уже ждали там, изучая свои пометки. Лопес, которпая сидела на стуле, собрав ноги в позу лотоса, в момент прихода Джо сразу поставила их обратно на пол.

– Крис, как дела у твоей мамы? – осведомилась Джо и взяла свободный стул у ряда компьютерных мониторов.

Приветливая улыбка Лопес слетела с лица, сменившись настороженно-непроницаемым выражением.

– Её перевезли в реабилитационный центр, чтобы она восстановилась после операции на бедре, но проблемы с памятью так и не пропали.

– Я не знала, что у неё что-то с памятью, – удивилась Джо. Арнетт подтвердил, что это так, и попросил Лопес продолжить. Та помедлила, потом глубоко вздохнула и ответила:

– Она была в какой-то прострации, когда я её нашла, не знала, где она, какой сейчас год, вообще ничего. Очевидно, мама была пьяна, когда упала, и пролежала там почти сутки, прежде чем я пришла домой, – она опустила глаза, пока вдавалась в подробности, а затем напрямую встретилась взглядом с Джо. – Я нашла на кухне кучу бутылок из-под джина, несколько пустых.

Джо поморщилась – алкоголики очень умело скрывали свою привычку, когда хотели, и прозвучало так, будто Лопес это застало врасплох. Джо потянулась, чтобы положить руку на плечо Лопес, но остановилась. Джо не знала её достаточно хорошо, чтобы судить, как она отреагирует на такой жест, и, как её начальница, не хотела переступать личные границы.

– Мне очень жаль. Что говорят врачи?

– Возможно, она так до конца и не оправится, они не знают. Но хотя бы она сейчас не может пить.

– Дай мне знать, если тебе понадобится отгул…

В комнату вошла Джанет со стопкой папок, её черные кудри были собраны с помощью ручки в пучок. Она кивнула всем.

– Джо, Боб, Крис… О боже, ты не сидишь в телефоне. Что, уже прошла всю игру?

Все эмоции исчезли на лице Лопес, и она демонстративно закатила глаза.

– Ой, да ладно. Я не играю в игры. И кстати, скоро все файлы будут передаваться онлайн, и тогда я вообще не буду выпускать телефон из рук.

Арнетт с ухмылкой показал на туфли на десятисантиметровой пробковой платформе.

– Какие громкие слова для той, кто носит такую обувь. Что будет, если тебя вызовут на место преступления?

Джанет ему подмигнула.

– У меня есть пара кроссовок в шкафчике и в багажнике, Шерлок.

Арнетт засмеялся и махнул рукой.

– Тогда почему бы не надевать их сразу?

Джанет преувеличенно-громко вздохнула и покачала головой.

– Сюрприз! На работе, где большинство мужчин, женщину могут не воспринимать всерьёз. Особенно, когда она ростом метр шестьдесят. А на каблуках я кажусь выше, а ещё туфли удобнее, чем кажутся. А теперь, когда я уже прочитала тебе лекцию по женской моде, может, начнём?

Джо безуспешно пыталась стереть улыбку с лица.

– Давай.

– Во-первых, мазки из-под ногтей не обнаружили сторонней ДНК. Но меня это не удивляет – судя по синякам на руках и сбоку, её схватили, и она не могла ни до чего дотянуться. Мы также взяли мазок с шеи, на всякий случай, но и там нет других ДНК, кроме её собственной. Тоже неудивительно, так как для этого на орудии убийства должен был остаться сильный отпечаток ДНК преступника. Нельзя сказать, что это невозможно, но крайне маловероятно, – она сделала паузу и оглядела лица всех присутствующих.

– Понятно, – сказала Джо.

– Учитывая вышеупомянутое расположение синяка, мы поискали ДНК на её платье в тех местах, к которым убийца должен был прикоснуться. Скажу сразу, шансов немного. Люминол не выявил никаких телесных жидкостей, никаких маленьких капель крови из старого пореза, ничего такого. Так что просто невероятно, что нам удалось выделить что-то не относящееся к жертве. Но! – она подняла ладонь, чтобы предупредить радостное волнение. – Это ещё не всё. И этого точно недостаточно, чтобы пробить по базе.

– Так что нам от этого никакого толку, – Лопес сузила глаза.

– Пока что, – добавила Джо.

Джанет показала на Джо.

– Вот именно, пока что не нужно сдаваться. Если сдать в лабораторию образец ДНК подозреваемого, там смогут провести сравнение. Но тут есть два подводных камня. Первый – поскольку данные неполные, лучшее, что смогут сделать в лаборатории – сказать, что есть вероятные соответствия. Они либо смогут исключить вашего подозреваемого, либо не смогут, и это сильно отличается от полного совпадения, – заключила она и снова сделала паузу, чтобы удостовериться, что всё понятно.

– А второй? – спросила Джо.

– Даже если подозреваемого исключат, это ещё ничего не значит.

– Как это? – спросил Арнетт, потирая подбородок. Эта привычка появилась у него с тех пор, как он бросил курить.

– Если мы выявляем ДНК из крови или спермы, то примерно понятно, как они могли оказаться на жертве. Но при таком раскладе ДНК выявляется из клеток кожи. И жертва, например, могла пойти в бар перед тем, как вернуться домой. Может, кто-то в неё врезался, она упала, и человек помог ей подняться. В таком случае на её одежде тоже могли остаться клетки кожи, особенно, если человек вспотел.

– Так получается, это может быть кто угодно? – спросил Арнетт.

Джанет заговорила быстрее, когда начала объяснять.

– В этом вся проблема ДНК кожи, ведь её очень легко передать, и, соответственно, трудно объяснить, как она туда попала. Вы же слышали про дело Кэти Энн Марчант? Девочку похитили и убили. После пятнадцати или около того лет дело открыли заново и провели анализ ДНК кожи на её трусах. Поскольку она не соответствовала ни одному из членов семьи, их можно было оправдать, и это попало в прессу. Единственная проблема в том, что на этом основании нельзя давать оправдание, потому что та ДНК могла остаться совсем от другого типа контакта, который не относился к убийству.

– Например? – голос Арнетта стал выше на октаву.

Джанет пожала плечами.

– Я всего лишь читала статью об этом. Одна лаборатория проводила тест, чтобы понять, насколько легко ошибиться с контактной ДНК. Трусы протестировали прямо из упаковки. Нашли две ДНК, которые не принадлежали никому из лаборатории, одна из субвизуального мазка крови, скорее всего, от рабочих фабрики или инспекторов. А теперь представьте, что эти трусы были на вашей жертве, и вы ошиблись, решив, что ДНК принадлежит преступнику.

– И так настоящего убийцу можно оправдать, если ДНК не совпадёт, – вставила Лопес.

Арнетт откинулся на спинку стула.

– Тогда зачем вообще это проверять?

Джанет кивнула.

– Это бесит, я знаю. Скорее всего, полученные данные всё же относятся к убийце, учитывая места синяков – поэтому мы считаем, что клетки эпителия в этой области имеют какую-то важность. Но вы должны понимать, что несмотря на совпадение ДНК, этого будет недостаточно. Любой адвокат разобьёт такое обвинение в пух и прах.

– Получается, это укажет нам верное направление, но не сможет обвинить убийцу, – Джо постучала ручкой по колену.

– Верно.

– Выходит, мы получим все образцы ДНК и посмотрим, сможем ли найти кого-то совместимого с этими данными. Если нет, то это ничего не даст, но если да, то мы идём за этим подозреваемым, словно фурии ада.

– Верно, – повторила Джанет и улыбнулась.

– Поняла, – Лопес сделала пометку в блокноте, а в глазах вновь появился огонёк.

Джо улыбнулась этой перемене.

– Это всё?

Джанет просмотрела свои пометки.

– Мы нашли несколько мелких волокон на её шее, скорее всего от орудия убийства. Они жёлтые, похоже на полиэстер. На верёвку не похоже, вероятно это какая-то ткань. Но больше я ничего не могу сказать, пока не найду, с чем их сравнить. Это всё.

Телефон Джо завибрировал. Она взглянула на имя и переключила звонок на голосовую почту.

– Они не совпадают ни с какими волокнами в комнате? – спросила Лопес.

– Нет. Мы проверили портьеры, полотенца, всё, что было.

– Ну, по крайней мере, мы знаем, что нужно искать что-то желтое, чем можно задушить. Уже что-то, – Джо повернулась к Лопес. – Есть какие-нибудь зацепки из компьютеров и телефонов?

Лопес чуть выпрямила спину.

– Мы всё ещё восстанавливаем удалённые письма и сообщения, но пока что нет чего-то даже отдалённо подозрительного.

Джо встала, и остальные последовали примеру.

– Держите меня в курсе. Есть что-то ещё, пока я не ушла звонить?

Каждый счел нужным покачать головой. Джо направилась обратно в офис, заперла за собой дверь, затем достала телефон и позвонила по тому номеру.

– Джози? – ответила Ева. – Спасибо, что наконец-то перезвонила.

Ева Ричард была лучшей подругой Джо с тех пор, как она в возрасте тринадцати лет переехала в Окхерст из Нового Орлеана. Тон её голоса казался притворно шутливым.

– Как всегда драматизируешь, мы созванивались только вчера, – напомнила Джо, рассмеялась и плюхнулась в кресло.

– Я так понимаю, ты знаешь, почему я звоню, раз сбрасываешь звонки.

– Я не хочу сейчас ходить на свидания вслепую, устроенные моей мамой, Ева. И я ничего не могу поделать, раз она этого не понимает.

– Она психует, Джози.

– Она психует каждый раз, когда я с кем-то расстаюсь.

– В этот раз всё по-другому. Ты никому об этом не рассказала, а теперь даже не сделаешь маме одолжение с этими слепыми свиданиями. Вообще, она просила меня, чтобы я сказала тебе об искусственном оплодотворении.

Джо поперхнулась кофе, который только что отхлебнула, и с трудом не разлила его себе на рубашку.

– Тебе надо предупреждать заранее, если ты собираешься использовать слова «моя мама» и «искусственное оплодотворение» в одном предложении.

– Тогда представь, какого было мне.

– Да, я могу понять, что эта беседа была не из приятных, – согласилась Джо. – Я ей позвоню и успокою.

– Успокой и меня тоже.

– Да ладно, я же тебе всё рассказала. Чем это отличается от сотни моих таких же проколов?

– Отличается тем, что ты только что сказала. Ты как будто сдалась. Ты даже не позвонила ему, когда он ушёл, чтобы выяснить, что случилось. И ты не говорила никому об этом до тех пор, пока не пришлось. С тобой что-то происходит, и я дала тебе время самой в этом разобраться. Может, даже слишком много. Поэтому с меня хватит.

Джо загнула краешек папки с делом Джанин и вздохнула.

– Пожалуй, это не казалось мне чем-то важным, чтобы об этом распространяться.

– И неважно почему, да? То ли потому, что ты убедила себя в его непременном возвращении, то ли потому, что не хотела разбираться с последствиями?

– Нет, возвращаться он точно не станет. И я по нему скучаю, но не слишком сильно. И нет, я не хотела всё это объяснять, потому что, как бы ужасно это ни звучало, мне на это плевать. Я знаю, что моей маме этого не понять. И я не знаю, сможешь ли понять ты. Но если к тридцати семи годам я не поставила личную жизнь в приоритет, то для этого есть причина. Я не хочу детей, и мне кажется, что даже не хочу отношений. Особенно если они мешают моей карьере, а так оно и есть.

Ева на долгое время замолчала.

– Ладно, как мне тебе помочь? Сказать твоей маме, чтобы отстала? Заказать тебе стриптизёра и напиться с тобой? Устроить спа-выходные?

Джо улыбнулась.

– Я поговорю с мамой, но уверена, что в итоге пойду на это её свидание вслепую, чтобы она не стала приносить в жертву живых цыплят во имя внуков. Стриптизёров оставь себе, а выходные вместе – это здорово. Может, соберемся в поход?

– Э-э-э, я почти уверена, что в эти выходные будет снег, и даже если нет, мне не улыбается умереть на сорокаградусном морозе. Как насчёт старого доброго кофе? Я попрошу Тони присмотреть за детьми и заранее к тебе приеду.

– Хороший план, – согласилась Джо, затем сбросила звонок и открыла папку Джанин, чтобы добавить новые сведения.

Глава шестнадцать

Из-за секрета всё остальное стало как-то проще выносить.

– Прости, мам, но твоя лазанья просто невкусная, – сказала Сюзанна. Судя по ее лицу, можно было подумать, что на её тарелке лежит расплющенный скунс с зияющими ранами, откуда вытекает зелёный гной.

– Наверное, это правда, – улыбнулась Эмили, забирая пустую тарелку Эдди и направляясь к посудомойке, пока Эдди прямиком шагал в гостиную, чтобы включить телевизор.

– Может, тебе с этим что-то сделать? – продолжила Сюзанна. Злобный сарказм так и сочился из её голоса.

– Хм-м-м. Раз уж тебе так не нравится мой рецепт, залезь в интернет и найди новый. Приготовишь свой вариант в субботу?

– Ни за что!

– «За что». Уверена, у тебя прекрасно получится, а я как раз поучусь.

– Ничего я не буду делать.

– Будешь, если хочешь получить на карманные расходы в этом месяце.

Сюзанна отшвырнула свою вилку и вылетела из комнаты. Эмили слушала, как стихают её шаги, а потом хлопнула дверь.

Она покачала головой, улыбка так и не сошла с её лица.

– Уэйд, когда доешь, напомни своей сестре, что сегодня посуду моет она.

Она ушла к себе в комнату и включила компьютер. Все эти жалобы, обиды, никудышный муж больше уже не ранили ее так сильно с тех пор, как она начала проводить время за игрой с Порртосом (она потом узнала, что на самом деле он Питер). Просто осознание того, что скоро она с ним поговорит, создавало вокруг неё защитное поле, отбивающее всякую негативную фигню, которая обычно доставала до печёнок.

Она играла с ним каждую ночь уже почти три недели и не могла вспомнить, когда в последний раз ей было так весело в игре или вне её. Она не навязывала своё общество, ей не приходилось терпеть раздражённые вздохи и громкое молчание. Он хотел говорить с ней, хотел узнать её мнение, задавал ей бесконечное количество вопросов. Он заставил её чувствовать себя хорошо. Они проходили квесты и задания, но в основном просто болтали. Два одиноких человека, которые нашли друг в друге утешение.

Она всё больше и больше задумывалась о том, как он выглядел. Не то чтобы это было важным. Они никогда не увидятся, и потом, он просто друг. Но всё же. Можно же девушке помечтать? В этом ничего такого нет.

У неё не было причин полагать, что он красавец, но она позволила себе его таким представить. Не сногсшибательно роскошным, это уже слишком. Но красивым в обычном понимании этого слова. Может, даже в немного ботанском стиле с такими элементами, как огромные очки или дурацкая рубашка, застёгнутая до последней пуговицы. Такой мужчина, что любая женщина не посмотрит дважды, но при этом, как только он снимет очки и расстегнёт рубашку, сердце у нее выпрыгнет из груди.

Она остановила себя на этой мысли и потрясла головой. Ну и ладно, какая разница? Каждая женщина о ком-то мечтает. Это безобидно и делает её счастливой. А она заслуживает немного счастья для разнообразия.

Глава семнадцатая

Насилие бывает разным.

Отец Мартина ушёл, когда ему было восемь. Впрочем, его всё равно почти никогда не было дома, он всё время находился в разъездах по продажам. Мартин так толком и не понял, чем же занимался его папа. Но зато Мартин хорошо знал, что, когда папа уезжал, мама начинала гулять по вечерам. Она оставляла Мартина одного дома и возвращалась ночью с каким-нибудь уродом. Оба, как правило, были в невменяемом состоянии.

Всему пришёл конец, когда однажды отец вернулся домой раньше и обнаружил в постели двоих. В ту ночь Мартин проснулся от грохота – папа кинул в стену телевизор. Мартин вскочил с кровати и побежал, но резко остановился в коридоре, когда услышал мамин голос.

– Чёрт возьми, Джонни, зачем так беситься? Тут хватит места и троим.

Отец ушёл из дома с нераспакованным чемоданом, даже не взглянув на Мартина.

После этого Мартин остался один с мамой. Он стал маминым «маленьким мужчиной» и был им до тех пор, пока она не умерла в его семнадцать лет. Она выбирала ему все наряды, решала, какие у него будут причёски, и всегда держала его под боком, за исключением тех моментов, когда искала «пару». Когда она бывала в хорошем настроении, то включала музыку и заставляла его с ней танцевать, пока, запыхавшись, не падала на диван и не просила его танцевать одному, чтобы развлекать её. Когда она долго не могла найти себе «пару», то даже купала его и кормила с ложечки.

Если он ей это позволял, делал всё, что просили, то становился любимчиком. Она осыпала его похвалами и подарками, готовила любимые блюда и разрешала смотреть любимые фильмы.

Но если он от чего-то отказывался, она избивала его до тех пор, пока он не становился одной сплошной болью. Она запирала его в шкафу, лишала его сна. А в редких случаях, когда, по её мнению, он вёл себя особенно плохо, заставляла его есть или пить смеси, от которых рвало, зачастую несколько дней подряд. Не раз ему требовалась медицинская помощь. Иногда она делала это специально, чтобы вызвать врачей.

И в любых ситуациях она его ласкала.

Она делала это всегда, и в детстве он не задавался вопросом «Почему?» Она делала это по вечерам, пока он засыпал, или за просмотром телевизора, пока они лежали на диване, её рука скользила в его пижаму. Для него эта ласка никак не отличалась от поглаживаний по спине или голове.

Но потом его тело изменилось. Однажды, когда они смотрели «Шоу Косби», ощущения стали другими, лучше, чем раньше, новыми. Он почувствовал, как напряжение нарастает волнами, а затем вырывается наружу. Он посмотрел вниз и увидел, как рука матери выдернулась из его штанов и быстро вытерлась о юбку. Она взвизгнула, будто её обожгли кислотой, и вытянула руку перед собой, словно там остались одни кости. Другой рукой она схватила пульт, стала бить сына и кричать.

– Ты, маленький извращенец! Как ты посмел! Я же твоя мать! Ты такой же больной, как твой папаша!

Так она кричала несколько минут и била его, пока пульт не разлетелся на куски. Затем она понеслась в ванную, оставив его шокированным, покрытым ушибами и кровью, стекающей по его лицу, пока она продолжала ткать свой гобелен из ругательств.

Пока она отмывала свои руки, он сбежал в свою комнату и свернулся в защитную позу эмбриона на кровати. Им овладел стыд, пока он пытался понять, что произошло. Он не хотел этого делать! Почему его тело так себя повело? Что бы это ни было, это ненормально. Это неправильно и ужасно, а он был испорченным и отвратительным мальчиком.

Она открыла дверь в его комнату и ледяным тоном скомандовала сесть и посмотреть на неё.

– Если ты сделаешь это снова, я изобью тебя до полусмерти, так сильно, что ты будешь о ней мечтать. Только больной, безумный человек может делать это со своей матерью, злобный и ненормальный урод. Ты меня понял?

Он кивнул.

Той ночью Мартин лежал в кровати и плакал. Как он может это предотвратить, если не знает, почему это произошло? Он не знал ответа, а знал лишь то, что был испорчен, и ему никогда нельзя это показывать.

* * *

Мартин решил, что пришло время для следующего шага.

Он флиртовал с Эмили уже три недели. Они каждый вечер переписывались и играли, пока он незаметно собирал информацию и превратил себя во всё то, что недоставало ей в муже.

Он цитировал поэзию, говорил с ней о книгах, даже предлагал читать одни и те же произведения, чтобы они потом их обсуждали. Если бы только мужчины понимали, скольких женщин можно затащить в постель, хотя бы изредка держа в руках книгу.

В одном из разговоров Эмили упомянула, что муж никогда не дарил ей подарков. Мартин принялся рассуждать о том, как много мужчин попусту растрачивают свои возможности и как он отдал бы всё, чтобы снова увидеть выражение радости на лице Джулии, когда он дарил ей браслеты или диски. На следующий день, когда она вошла в игру, он убедился, что в игровой почте её ждет подарок – роза с красивым бантиком.

В другом разговоре она жаловалась, что многое бы отдала за возможность хоть один день отдохнуть от готовки, поэтому он сказал ей, что любит готовить, и одни из самых счастливых его воспоминаний – это как он готовил для Джулии. Судя по её ванильным ответам, от этой фразы она чуть ли не упала в обморок перед компьютером. Ну разве Джулия не была самой счастливой женщиной на планете?

Он вплетал в их разговор намёки о своих развивающихся чувствах – неуместные ласковые прозвища, поспешные незаконченные фразы. В каждом случае она реагировала идеально – не закрывалась и не отталкивала его, была рада и даже мягко подбадривала. Она готова.

Мартин вошёл в игру и занимался какими-то простыми заданиями, чтобы точно увидеть, когда начнёт играть. Спустя каких-то несколько секунд пришло уведомление:

Лиси4ка онлайн.

Мартин ухмыльнулся. Последнее время она всё раньше и раньше приходила играть, а заканчивала позже, чем должна была. Он понятия не имел, как она успевала работать, да ему и плевать. Хотя, разумеется, он делал вид, что очень переживает.

Кому: [Лиси4ка]: Привет, дорогая.:)

[Лиси4ка] шепчет: Привет! Как дела?

Кому: [Лиси4ка]: Хорошо.:) А твои? У тебя был хороший день?

[Лиси4ка] шепчет: Фу, нет. Рада, что он закончился. Я всё думала о том, как мы будем проходить сегодня квесты.:) А как твой день?

Кому: [Лиси4ка]: Хорошо. Всё как обычно… хотя я кое о чём переживал весь день.

[Лиси4ка] шепчет: О, нет! Что случилось?

Кому: [Лиси4ка]: Мне нужно с тобой кое о чём поговорить, но я ужасно боюсь.

[Лиси4ка] шепчет: Почему?

Кому: [Лиси4ка]: Просто это не очень… уместно, и я это понимаю.

[Лиси4ка] шепчет: Ты можешь поговорить со мной о чём угодно.

Кому: [Лиси4ка]: Просто мне очень нравится общаться с тобой, узнавать тебя, нравится больше, чем я предполагал, и я не хочу потерять нашу дружбу. Но, наверное, мне всё же следует быть с тобой честным.

[Лиси4ка] шепчет: Так, теперь я начинаю переживать. Выкладывай уже!:Р

Кому: [Лиси4ка]: Пообещай, что не разозлишься.

[Лиси4ка] шепчет: Обещаю.

Кому: [Лиси4ка]: Мне очень нравятся наши разговоры, нам так весело. Я уже давно столько не смеялся.

[Лиси4ка] шепчет: Я тоже так считаю.

Кому: [Лиси4ка]: И когда мы не играем, я очень жду наших вечерних разговоров.

[Лиси4ка] шепчет: Я понимаю, о чём ты… Я тоже по тебе скучаю. И когда у меня выдаётся плохой день, я очень хочу побыстрее сесть играть и пообщаться с тобой.:)

Кому: [Лиси4ка]: Дело в том… что я начинаю испытывать нечто большее, чем дружба, но я знаю, что это неправильно, потому что ты замужем.

[Лиси4ка] шепчет: О, Питер, я так рада, что ты сказал это первым, потому что мне не хватило бы смелости. Я тоже начинаю это чувствовать, но хотела это подавить!

Кому: [Лиси4ка]: Я не могу передать, как мне приятно это читать… но я не знаю, что с этим делать.

[Лиси4ка] шепчет: Понимаю.

Кому: [Лиси4ка]: Я не хочу прекращать наше общение, но точно знаю, что иначе влюблюсь в тебя. Если уже не влюбился.

[Лиси4ка] шепчет: Я тоже не хочу прекращать наше общение.

Кому: [Лиси4ка]: Так что же нам делать?

[Лиси4ка] шепчет: Ну, если так подумать, мы не делаем ничего ужасного.

Отлично. Сейчас начнётся самооправдание.

Кому: [Лиси4ка]: Ну да, всё верно. Мы же просто разговариваем.

[Лиси4ка] шепчет: Я же никому не изменяю, так? Я просто разговариваю с человеком, с которым мне весело.

Кому: [Лиси4ка]: Точно. Мы даже за руки не можем подержаться. По крайней мере, не за настоящие руки, лол.

[Лиси4ка] шепчет: А ещё неправильно ожидать от одного супруга удовлетворения всех твоих потребностей, так ведь?

Кому: [Лиси4ка]: Ну да, так говорят эксперты. Не знаю, но, пожалуй, один человек не может заменить мир.

[Лиси4ка] шепчет: Поэтому я не вижу ничего плохого в том, чтобы проводить вместе время и наслаждаться обществом друг друга, когда из этого всё равно ничего не может получиться.

Кому: [Лиси4ка]: Наверное, ты права. И кто знает, наверное, мы всё равно успеем надоесть друг другу через день-другой.;-)

[Лиси4ка] шепчет: ЛОЛ! Ты мне никогда не сможешь надоесть.:)

Кому: [Лиси4ка]: Ладно, тогда, если мы продолжаем наслаждаться нашими беседами, у меня есть предложение… можешь спокойно наотрез отказаться.

[Лиси4ка] шепчет: Хорошо… *заинтригована*

Кому: [Лиси4ка]: Было бы намного проще говорить по Скайпу, а не печатать. Я и так хотел это предложить, раз уж мы хотим вместе проходить задания. Будет проще общаться вслух и сосредоточиться на игре.

[Лиси4ка] шепчет: Чёрт! Я сейчас ужасно выгляжу. Так что это не лучшая идея.

Кому: [Лиси4ка]: Я в это не верю. И я всё равно говорил только о голосовом чате. Но у меня есть фотка в профиле, так что можешь посмотреть, как я выгляжу, если тебе интересно. И если у тебя тоже есть фотка, я жаловаться не стану *подмигивает*

[Лиси4ка] шепчет: РОФЛ!! Ладно, это уже лучше. Сейчас открою Скайп.

Он засмеялся. Купилась со всеми потрохами.

Как только он уговаривал их на Скайп, к видеочату они приходили сами – к этому моменту их любопытство съедало воображение, и они мечтали увидеть, как он выглядит. И он их не разочаровывал, хоть и не лишал дара речи. Его рост – метр восемьдесят два, его тёмные волосы становились непослушными, если он позволял им немного отрасти, а бледно-голубые глаза были посажены над слишком широким носом. Он качался, чтобы держать в форме верхнюю часть тела, но в рубашке с длинными рукавами мышцы выглядели как лишние килограммы. Не урод, но и не красавец. Но им уже было всё равно. Они были просто счастливы, что он выглядел именно так, каким себя описывал.

Пока он ждал, когда она настроит микрофон и наушники, он смотрел на её фотографию в профиле. У нее было довольно приятное лицо – не уродливое, но и не такое, чтобы привлекать внимание. Её жидкие каштановые волосы спускались чуть ниже подбородка и немного завивались. У неё были заурядные голубые глаза, которые можно было бы назвать «тусклыми», а не «васильковыми», а чуть широковатый нос придавал ей мужественный вид. Её лучшей чертой была улыбка с ямочками на щеках, тёплая и приветливая. Фотография почти не показывала её тела, но из того, что он мог увидеть, было понятно, что она не врала, – её грудь была достаточно большой, чтобы подтвердить её слова о третьем размере, и хоть она и была пухленькой, но всё же не толстой. Это не важно, но всё же ему нужно играть свою роль, а играть её намного легче, если на девушку не противно смотреть.

Он откинулся на спинку стула и наслаждался триумфом своего успеха. Самым большим препятствием было признание, что они хотят чего-то большего, чем дружба; после этой черты жертва уже никогда не соскальзывала с крючка. Эмили сама сделала первый шаг на пути самооправдания. Дальше оно будет лишь нарастать, как снежный ком, теперь это лишь вопрос времени. Голосовой чат поможет ускорить процесс; женщины считают его глубокий голос сексуальным, это подпитывает их фантазии. Совсем скоро она захочет его увидеть, и они будут смотреть друг другу в глаза через видеозвонок. Тогда притворство исчезнет, а флирт превратится в представление свиданий, на которые они могли бы пойти. Потом он начнёт намекать на романтические сценарии занятий любовью. А когда он увидит блеск в её глазах и раскрасневшееся от желания лицо, он заставит её задуматься о том, что они могли бы встретиться лично.

Она написала, что всё готово, и он позвонил.