Текст книги "Доверься мне"

Как он это делал?

После того как мы доели, Спенсер начал убирать со стола. Взяв наши тарелки, он понес их на кухню. Элли толкнула меня ногой в спину. Я запрокинула голову, и, когда взглянула на подругу, та кивнула в сторону кухни.

Шикарно. Даже наши друзья заметили, что что-то не так.

Вздохнув, я поднялась и собрала грязные салфетки. В тот момент, когда я переступила порог кухни, Спенсер как раз наклонился, чтобы убрать посуду. При этом край его серой водолазки задрался и обнажил полоску слегка загорелой кожи. Меня охватило желание к нему прикоснуться. Я уже чуть ли не протянула руку.

А потом отрывисто выдохнула, и он застыл. Машинально поставил последнюю тарелку в посудомойку и выпрямился. Я выбросила смятые салфетки и облокотилась спиной на столешницу.

– Что такое? – спросил он, не глядя на меня.

Как неожиданно холодно это прозвучало. Как будто его хорошее настроение умерло по пути на кухню и теперь покоилось под толстым слоем льда.

– Подумала, может, ты захочешь поговорить, – аккуратно произнесла я, рассматривая его плечи и обводя взглядом линии швов на его рукавах. Ткань обтягивала его торс, и мне было отчетливо видно выступающие мышцы на спине.

Он набрал полную грудь воздуха:

– Я не хочу говорить.

– Спенсер, я просто хотела тебе предложить…

Он развернулся:

– Черт, Доун, я не хочу с тобой разговаривать! Почему до тебя никак не доходит?

Я сильно прикусила губу изнутри, сделала широкий шаг к нему и ткнула его пальцем в грудь.

– Ты разваливался у меня на глазах, Спенс. Ты плакал, черт тебя побери. И если я не хочу идти с тобой на свидание, это еще не значит, что ты мне безразличен!

Он оттолкнул мою руку и попытался пройти мимо. Кое-как я успела вцепиться в его рукав и крепко сжала. Спенсер издал рык, схватил меня за руку и развернул. Я врезалась спиной в холодильник, и от удара из легких выбило весь кислород.

Спенсер придавил меня, и, о господи, он оказался сильнее, чем я предполагала. Одной рукой он удерживал мое запястье у меня над головой, а другая легла мне на спину. И какое-то мгновение он так и стоял. Затем провел ладонью вниз по моему позвоночнику до поясницы. Там расправил пальцы и прижал нижнюю часть моего тела к своей. Я громко ахнула.

– Последнее, о чем я думаю, когда вижу тебя, – это разговор, – прошептал он. Он опустил рот к моему уху, и его дыхание пощекотало мне волосы. – Я не хочу говорить, Доун.

Губами он обвел линию моего подбородка, и у меня перехватило дыхание. Тело захлестнуло внезапной напоминающей лаву волной жара.

– А что тогда? – севшим голосом спросила я.

Спенсер переплел свои пальцы с моими, с силой прижал их к холодильнику, чуть отстранился и посмотрел на меня.

Зрачки у него расширились, на щеках появился розовый румянец, и каждый раз, когда он выдыхал, его грудь прижималась к моей.

– Не думаю, что ты хочешь услышать все, что я хочу с тобой сделать, крошка.

Нет, я хотела. Хотела услышать все даже в мельчайших подробностях, потому что в эту минуту мое тело находилось полностью в его власти. А он был таким горячим, что я бы с удовольствием сорвала с него всю одежду. Здесь и сейчас и невзирая на тот факт, что наши друзья сидели в соседней комнате.

– Чего ты хочешь, Спенс? – прошептала я. Прозвучало так, словно я три часа подряд прыгала через скакалку.

Он приближал ко мне лицо, пока кончик его носа слегка не коснулся моего. Прошло несколько секунд, в которые я перестала дышать и потерялась в его глазах.

– Я хочу, чтобы ты перестала меня жалеть и начала относиться ко мне, как к мужчине. – Его ладонь внизу моей спины скользнула еще ниже, он схватил меня за ягодицы и крепко сжал.

Я ахнула.

– А если ты не хочешь, чтобы с этого момента я проделывал все то же самое каждый раз, когда мы будем оказываться в одной комнате, то тебе срочно нужно сделать то, о чем я тебя просил. – Он отстранился от меня и отступил на шаг, руки сжались в кулаки. – Дистанция, Доун. Ради нас обоих.

Размеренными шагами он пятился назад, спрятав ладони в карманах брюк. И при этом пристально смотрел мне в глаза, будто почти надеялся, что я его остановлю.

Но я не могла. Наверное, никогда не смогу.

Спенсер отвернулся и ушел. Я же, напротив, тяжело дыша, привалилась к холодильнику и вцепилась в дверцу, так как ноги грозились в любой момент подкоситься.

Глава 11

Казалось, я держалась подальше от своих друзей уже целую вечность. Точнее говоря, от потенциальных столкновений со Спенсером. Я приглашала Элли в общежитие, но редко наведывалась к ней в квартиру. Любой ценой нужно было предотвратить случайную встречу со Спенсером.

Я старалась не слишком часто думать о нем и не слишком переживать по поводу той ночи, когда узнала совершенно новую, невероятно ранимую его сторону. Мне не хотелось беспокоиться о нем, но никак не получалось перестать это делать. И ни в коем случае не хотелось размышлять о том, что творилось между нами и полностью вышло из-под контроля.

Каждый вечер, ложась в постель, я пыталась не вспоминать об ощущении его рук на мне. О твердости его тела, плотно прижатого к моему, о его учащенном дыхании. Нет, нет. Спенсер Косгроув окончательно изгнан из моих мыслей.

По крайней мере, пока не наступил девятнадцатый день моего запрета-на-Спенсера. Мы с Элли готовили спагетти «Болоньезе», когда домой возвратился Кейден, слава богу, один.

– Пахнет вкусно, – сказал он, войдя на кухню и приветствуя Элли поцелуем.

– Мы наготовили человек на пятнадцать, так что тебе тоже что-нибудь достанется, – ответила она с улыбкой.

– Очень великодушно с твоей стороны. Сейчас вернусь.

Я уставилась ему вслед, когда Кейден скрылся в спальне.

– Иди и спроси его.

– М-м? – Я удивленно подняла глаза на Элли.

– Спроси его про Спенсера.

Я замешкалась:

– Не знаю, Элли…

– Со мной он тоже не встречался уже больше двух недель. Они оба постоянно сидят у него, не здесь. Я начинаю волноваться, – объяснила она и опять кивнула в том направлении, куда ушел Кейден.

Я вздохнула полной грудью. Затем встала. Дверь в спальню осталась открытой, поэтому я просто вошла.

Кейден стоял полуголым перед шкафом.

К счастью, на нем были боксеры.

– У меня постепенно появляется ощущение, что ты специально это делаешь, – произнес он, когда заметил меня.

– Только не говори Элли, а то у меня будут проблемы, – отозвалась я как можно более расслабленно и прислонилась к дверному косяку. – Кейден…

– Нет, – мгновенно прервал меня он.

– Что? – ошарашенно спросила я.

– Нет, Доун.

– Ты ведь даже не в курсе, о чем я собиралась спросить.

– Можешь готовить столько пасты, сколько влезет, – сказал Кейден с суровым выражением лица. – Но я не собираюсь сплетничать о своем лучшем друге.

Плотно сжав губы, я уставилась на свои носки в розовую крапинку. И лишь через несколько секунд произнесла:

– Я волнуюсь за него. Он живет один в этом громадном доме. И кажется, на него чересчур много всего навалилось. Мне просто нужно знать, могу ли я как-то ему с этим помочь.

Только сейчас, после того как произнесла это вслух, я осознала, как сильно я на самом деле переживала за Спенсера. Грудь болезненно сдавило.

Спенсер постоянно заставлял окружающих думать, что он в прекрасном настроении. Выдавал шутки и глупые фразочки и очень редко показывал кому-то, что происходило глубоко внутри него. Я задавалась вопросом, связаны ли его беззаботность и тот факт, что он всегда бросался на помощь друзьям, с тем, что он чувствовал одиночество. Было ли у него в действительности не все так хорошо, как он демонстрировал остальным?

Я услышала, что Кейден подошел ближе, и вновь подняла глаза. Он надел серую толстовку и скрестил руки на груди.

– Спенсер со всем справится.

– Что это значит? – переспросила я.

Кейден покачал головой. Его рот все еще напоминал собой жесткую линию, но взгляд смягчился. Понятия не имею, как ему это удалось.

– Тебе не стоит за него беспокоиться.

Я помотала головой:

– Я так не думаю.

Он вздернул одну бровь:

– Ах нет?

Спенсер плакал передо мной и едва не сломался, и, хотя я не собиралась сообщать о таком Кейдену, меня это добивало. Даже в подобной ситуации он не сказал ни слова. Ни единого. Вместо этого Спенсер оттолкнул меня. И я не верила, что он вывалит на кого-то свои проблемы – независимо от того, предложит ему кто-нибудь это или нет.

– По-моему, Спенсер не из тех людей, кто просит о помощи, – тихо призналась я.

Кейден медленно кивнул:

– Правда. Но у него аллергия на жалость.

– Мне его не жалко! – взвилась я.

Уголки губ Кейдена дрогнули.

Я закатила глаза:

– Хорошо, может быть, немного. Но только потому, что… Боже, Кейден, ты не видел его семью. У него дома что-то не в порядке.

– Знаю.

– Как ты можешь вот так запросто это принимать?

Он пожал плечами:

– Ему помогает не думать все время о том, что у него не ладится в жизни. А я последний человек, который будет вынуждать кого-то о чем-то рассказывать.

Я пожевала нижнюю губу. Мне было ясно, что он имел в виду. Я сама много чего скрывала. Но, к сожалению, это ничего не меняло в том, что мне больно наблюдать за страданиями Спенсера.

– Большего я не могу и не хочу тебе говорить, Доун. Не принимай так близко к сердцу. Он справляется и знает, что мы всегда рядом, если у него не хватит сил. – Кейден сжал мою руку, проходя мимо, и оставил меня одну.

Спенсер не выходил у меня из головы. Я заполняла свои будни работой и домашними заданиями, чтобы отвлечься, однако у меня просто не получалось снова и снова не возвращаться мыслями в ту ночь. Неважно, что говорил Кейден, я не могла прекратить волноваться. Даже попытка настолько погрузиться в работу, чтобы днем не оставалось ни одной свободной минуты на размышления, обернулась неприятными последствиями, потому что теперь по ночам я лежала без сна и думала о большом доме, где жил Спенсер, о его семье и горьких словах, которые он тогда обронил.

К несчастью, я все так же не отваживалась с ним встретиться. Просто не знала, как вести себя в его присутствии. В конце концов, когда мы говорили в последний раз, он выразился довольно четко. Он не желал меня видеть.

Поэтому в следующие дни я целиком и полностью сосредоточилась на публикации «Горяч для тебя» и вносила в историю последние штрихи, чтобы в результате загрузить на соответствующие платформы.

Одна бета-читательница с форума придумала Челси и Гроверу подходящую обложку. На картинке стоял парень в костюме, которого сзади обнимала девушка. Ее ногти – как в одном из эпизодов – покрывал яркий фиолетовый лак, а верхние половины их лиц были не видны, чтобы не мешать воображению читателей. Точно как и с каждой новеллой, которая находилась на стадии публикации, это фото стало моей новой любимой обложкой.

Несколько раз я встречалась с Исааком, чтобы поработать над нашим докладом для профессора Уолдена. Мы оба трусили, стоило лишь подумать об этом, пусть Исаак всякий раз и пытался настроить нас обоих на лучшее.

– Без паники, все обойдется, мы сможем, – фанатично твердил он, параллельно снимал очки, тер указательным пальцем переносицу и, наконец, протирал стекла низом футболки. А вскоре после того, как снова водружал оправу на место, вся процедура повторялась заново. При этом предложения, которые он бормотал, понять было довольно сложно.

Сегодня Исаак и я сидели в библиотеке и занимали своими материалами целых два стола. Уже пару часов мы доводили до совершенства финальные элементы нашей презентации. Слава богу, Исаак отлично разбирался в компьютерных программах. Он создал несколько впечатляющих таблиц и временну́ю шкалу, чтобы наглядно все продемонстрировать. Если бы это делала я, презентация наверняка не выглядела бы такой серьезной, а скорее выдавала бы дилетанта.

Мы еще покажем этому мерзкому преподавателю, на что способны. Никто не прогонит меня с этого курса. В число моих любимых он не входил, но я не позволю себе проявить слабость и бросить все на середине. Завтра я встану перед кафедрой в аудитории и выступлю с лучшим докладом, который когда-либо видел этот козел. Скорее всего, перед этим меня стошнит, а вся одежда будет в пятнах от пота, но это неважно. Единственное, что имело значение, – что мы с Исааком выложимся по максимуму.

Пока мой напарник продолжал бормотать что-то себе под нос, а сама я думала о выступлении, мой взгляд блуждал по библиотеке. Мы находились на третьем этаже в рабочей зоне, из которой не выгоняли за разговоры. На противоположной стороне находилось бесчисленное множество шкафов со специализированной гуманитарной литературой.

Из транса меня вырвало громкое хихиканье, и поток речи Исаака тоже оборвался.

В дальнем конце зала, между стеллажами, я обнаружила двух девушек, которые держались за животы от смеха. Они вели себя так громко, что кому-нибудь давно следовало бы сделать им замечание. Когда я уже собиралась отвернуться, рядом с ними в моем поле зрения внезапно возник еще один человек.

Спенсер.

Я тут же уткнула взгляд обратно в свои тетрадки. Синие буквы расплывались перед глазами.

Как же я на него злилась. Невероятно злилась. А еще на себя. И на весь мир, но в первую очередь на него, потому что он полностью завладел моими мыслями, как бы я ни сопротивлялась.

За это я его ненавидела. Главным образом потому, что не могла прекратить переживать за него. С тех пор как мы пообщались с Кейденом, лучше вообще не стало – скорее наоборот. Я скучала по нашим совместным вечерам, полным смеха, по дурацким фразочкам Спенсера, над которыми я всегда тайком улыбалась, и… да просто по всему. По полному комплекту.

Смотреть на него сейчас с этими девчонками – такого радостного и беззаботного – было больно.

Они снова засмеялись, и теперь к веселью присоединился мужской голос. Подняв разъяренный взгляд от своих записей, я увидела, как Спенсер удерживал в одной руке стопку книг, а другой клал на нее сверху еще один том. Он что-то сказал, и все захохотали.

На этот раз особенно звонко, и я презрительно фыркнула. Определенно чересчур громко, так как они все моментально оглянулись в мою сторону.

Спенсер заметил меня.

У меня начало бешено покалывать кожу.

Его губы изогнулись в кривоватую ухмылку.

Мое лицо запылало огнем.

Я опустила голову так быстро, что чуть не ударилась лбом об стол.

– Всё нормально, Доун? – спросил Исаак.

В ответ я что-то пробормотала, а у Исаака хватило такта не допытываться.

С карточками в руках я расхаживала по комнате и произносила свою речь. Ровно в те моменты, когда мне предстояло указать на слайд презентации, я поднимала руку. Для этого на соответствующих местах в карточках были сделаны цветные пометки.

– Ты меня с ума сведешь, – воскликнула Сойер.

– Я дала тебе свои наушники, чтобы ты оставила меня в покое, – ответила я. Черт, сбилась. Еще раз заново.

– Пожалуйста, нет, – застонала она, когда я вернулась в самое начало и переложила карточки в правильном порядке.

– Ты меня перебила, и я потеряла мысль. Так что придется начинать все сначала. Хорошая практика перед завтрашним днем, – сказала я, буравя взглядом подушку, которую засунула под огромный кардиган Сойер, потому что его узор напоминал мне проклятый жилет профессора Уолдена.

– Ты доведешь меня до безумия этой своей хренью, – громко заявила Сойер. Она до сих пор не сняла мои наушники и явно почти не слышала собственный голос.

– Я быстрее сама дойду до безумия, если не буду знать это как свои пять пальцев. – Сделав глубокий вдох, я почувствовала, как воздух наполнил брюшную полость, и выпустила его небольшими отрывистыми выдохами.

Соседка уставилась на меня, как на инопланетянку:

– Какого черта ты там делаешь?

Я вздохнула. Теперь Сойер опустила наушники.

– Дыхательные упражнения, которые помогают снять нервозность и делают голос более звучным, – пояснила я.

У нее открылся рот. Сойер села на свою кровать и свесила руку с iPod между ног.

– Подруга, у тебя точно не все дома. – Она уставилась на подушку под своим кардиганом, которую я вертикально усадила на стул. – Реально.

– Спасибо, Сойер. Это так мило с твоей стороны. Думаю, я упомяну тебя в одной из следующих благодарностей.

– А может, лучше назовешь моим именем свою следующую героиню? Всегда хотела сыграть главную роль в эротическом фильме, но мне почему-то всегда было неловко. А книга тоже прекрасно подойдет, – предложила она, и уголки ее губ дернулись вверх.

С тех пор как она узнала мой секрет, мы больше ни словом о нем не обмолвились. У меня возникло ощущение, что мой ответ определит, как мы с этого момента будем общаться на эту тему.

Я выдержала ее взгляд.

– О’кей, договорились.

Сойер расплылась в улыбке. Потом встала и подошла к своему шкафу, стоявшему в задней части нашей комнаты. Распахнула дверцу и наклонилась вниз. А чуть погодя извлекла оттуда бутылку водки, которую победным жестом вскинула вверх.

– Вот. Это отвлечет тебя от мыслей о докладе.

Я сразу замотала головой:

– Нет, спасибо.

– Водка – твой лучший друг, если хочешь расслабиться. Давай. – Она указала на свою кровать.

– Мне нельзя сейчас пить, Сойер. – Кашлянув, я вновь уперлась взглядом в свои карточки.

– Почему нет? Я не один раз видела тебя нетрезвой.

Я снова и снова читала первую строчку, хотя могла бы отчеканить ее даже во сне.

– Просто не хочу сейчас пить алкоголь.

– Ты самая ужасная лгунья на свете. Честно. – Она убрала бутылку обратно в шкаф и накрыла сверху парой вещей. – Ну, рассказывай.

Я нахмурилась:

– О чем?

Сойер нетерпеливо взмахнула рукой:

– О настоящей причине твоей трезвенности.

В недоумении я уставилась на нее.

– Это видно по твоим глазам и резким движениям. Мне кажется, ты бы с удовольствием чего-нибудь глотнула. Но что-то тебя удерживает. И дело не в твоем тупом докладе.

Она права. Мне бы очень хотелось сейчас приглушить мысли и немного снять напряжение. Но из-за выступления пить действительно нельзя. Кроме того, у меня была склонность творить всякие глупости под воздействием спиртного. Перед глазами всплывали картинки, как я поцеловала Спенсера и как он впоследствии от меня отдалился. Мне его не хватало, а алкоголь стал бы грандиозным оправданием, чтобы позвонить ему и выложить все свои тревоги и страхи.

– О. Ооо, – протянула Сойер. – Тут замешан парень. – Она удивленно приподняла брови.

– Не надо смотреть с таким всезнающим видом, – откликнулась я и показала на ее лицо.

Теперь она ухмыльнулась и плюхнулась на свою постель.

– Вы только подумайте. У девчонки с затянувшимся трудным периодом наконец появился приятель.

– Ой, заткнись уже.

Сойер похлопала ладонью по кровати и облокотилась на изголовье, расправив себе подушку.

– Иди сюда, Доун. У меня, кажется, целую вечность не было мужчин, мне нужна компенсация. – Она опять хлопнула рукой по постели, в этот раз сильнее.

Я издала раздраженный стон и прошла к ней через комнату, чтобы сесть на край кровати.

– Итак? – спросила она.

– Ничего, – машинально выпалила я.

Сойер лишь закатила глаза.

– Он алкоголик, и из-за этого ты больше не можешь притрагиваться к выпивке?

– Что? – возмутилась я. – Нет!

– У него есть дочь и теперь тебе надо развивать в себе скромность?

– Ты где этого набралась?

– В «Холостячке»[3]3
  «Холостячка» (англ. The Bachelorette) – американское реалити-шоу об отношениях, в котором незамужняя женщина выбирает потенциального мужа из 25 претендентов, в каждой серии приглашая их на свидания и исключая одного из участников. Аналог шоу «Холостяк» (англ. The Bachelor).


[Закрыть], – лукаво улыбнулась она и выглядела при этом так похоже на Чеширского кота из «Алисы в Стране чудес», что я в отчаянии рассмеялась и с новым стоном спрятала лицо в ладонях.

– Ты не обязана ничего мне рассказывать, Доун. Но знай, что я хороший слушатель и разбираюсь в дерьме.

– В дерьме? – Я улыбнулась сквозь пальцы и наконец отняла руки от лица, чтобы посмотреть на свою соседку.

Та повела плечом и еще больше сползла на подушках, так что сейчас практически лежала.

– Сама знаешь.

Я привалилась спиной к стене. Через минуту Сойер приподняла ноги и вытянула их над моими коленями.

– Мне нельзя пить, потому что тогда я наверняка сделаю большую глупость и позвоню человеку, который в настоящий момент не хочет иметь со мной ничего общего, – медленно и с опаской проговорила я.

– О’кей. – Растянутое слово сорвалось с губ Сойер. – По той же причине ты уже несколько недель торчишь тут с таким видом, будто в любой момент можешь разрыдаться?

– Типа того, да. – Я сглотнула сухой комок в горле. – Поссорилась с другом.

– Что он натворил, чтобы тебя отпугнуть? – уточнила она.

– Дал понять, что хочет от меня большего, чем я изначально считала. А потом я узнала, что у него проблемы, которыми он не хочет со мной делиться, так как думает, что я буду его жалеть, а я в это время дико за него переживаю и… Все как-то вышло из-под контроля.

– Парни с проблемами всегда самые горячие, – вздохнула Сойер, полностью игнорируя мое отчаяние, и снова сползла на подушке. – А ты тоже хочешь от него большего?

Я подумала о последних месяцах, обо всех встречах и случайных столкновениях со Спенсером, о его прикосновениях, и его голосе, и красивых руках, и… распахнула глаза.

– Нет. Нет, не хочу. Нет!

– Одно «нет» было лишним.

Я яростно замотала головой:

– Мне ничего не нужно от Спенсера!

Внезапно в комнате повисла тишина.

Сойер разразилась громким хохотом.

Я снова закрыла лицо руками и поклялась себе никогда больше их не убирать. Они навсегда приклеятся к моим горящим щекам. Осталось раздобыть тюбик суперклея, и готово.

– Ах, Доун. Нет ничего плохого в том, чтобы запасть на кого-то вроде Спенсера Косгроува. Хотя твой вкус в отношении мужчин и кажется мне весьма сомнительным. – Сойер пихнула меня ступней в бедро.

– Мне это не нужно, – пробормотала я и медленно оторвала ладони от лица. – Подпустить к себе кого-то всегда значит, что тебя ранят. А мне этого уже хватило.

Сойер хмыкнула:

– Сколько времени прошло с твоего разрыва? Год?

– Около года.

– Возможно, тебе пора просто отключить мозг и немножко спустить пар? Это ведь необязательно должна быть великая любовь. Выпусти разок свои инстинкты.

– Мои инстинкты? – переспросила я, выгнув бровь.

– Ну ты же наверняка настоящая дикая кошка в по…

Я била ее подушкой, пока она стала едва ли не задыхаться от смеха.

Той ночью я рассказывала Сойер, как сильно сбивало меня с толку происходящее со Спенсером. Доверяла ей свои переживания и страхи и с каждой секундой чувствовала себя легче. Хорошо иногда поговорить с кем-то, кто способен взглянуть на вещи трезво. После того как я закончила, мы немного помолчали.

– И поэтому ты больше не хочешь видеться со своими друзьями? – в конце концов спросила Сойер.

Я кивнула.

– Это абсолютно несправедливо. И еще довольно глупо, кстати.

Я беспокойно поерзала на месте.

– Знаю. Но со Спенсером у меня возникает ощущение, что он просто хочет от меня больше, чем я могу ему дать. Он мне нравится, вот что самое ужасное во всей истории. Был бы он кем-то другим, я бы даже подумала о чем-то подобном, но так? Не могу. Просто не получается, понимаешь?

– Как ни странно, да, хотя обычно всегда выступаю за то, чтобы оторваться по полной, – задумчиво проворчала Сойер. – Вам надо все прояснить, Доун. Не должно быть так, что с ситуацией не справляется он, а ваших друзей приходится избегать тебе, – решительно заявила Сойер.

Я вздохнула:

– Наверное, ты права.

– Раз ты говоришь, что еще не готова опять кого-нибудь к себе подпустить, то он обязан это принять, Доун. Не позволяй давить на тебя только из-за того, что у него закончилось терпение.

Я перевела взгляд на соседку, лежащую на подушке. Она смотрела в потолок, подложив обе руки под голову.

– А ты ничего так, Сойер.

– Да, я знаю.

– Можно мне теперь еще порепетировать доклад? – с надеждой спросила я.

– А мне можно забрать свой кардиган? – ответила она.

– Если ты его наденешь и притворишься профессором Уолденом, то пожалуйста.

Вместо ответа она нашарила рукой мои наушники на своей тумбочке и нацепила на голову.