Текст книги "Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма"

О: Да. В обеих девушек.

В: Вы видели, что произошло после того, как вы выстрелили?

О: Нет, они просто упали.

В: …Когда вы стреляли в этих двух девушек, они стояли лицом к вам или спиной?

О: Лицом к лицу.

В: И они стояли на месте или пытались убежать?

О: Они убегали.

В: В каком направлении они убегали – в вашу сторону?

О: К двери, вверх по ступеням, но дверь не открывалась. Они смотрели на меня, повернувшись ко мне лицом.

В: Вы помните, во что были одеты в тот день?

О: Нет, не помню.

В: У вас была такая же прическа?

О: Да.

В: Вы что-то изменили в своей внешности в тот день?

О: Нет.

В: А вы видели кого-нибудь, кроме двух девушек, когда выходили из своей машины?

О: Да.

В: Кого?

О: Пожилую женщину на крыльце дома. Кажется, она включала или выключала свет на крыльце.

В: Хорошо. Она что-то вам сказала?

О: Нет.

В: Но она посмотрела на вас?

О: Думаю, посмотрела, да.

В: …Вы выходили из машины до того, как пошли к девушкам?

О: Разве что помочиться или что-то в этом роде.

В: Вы тогда выходили на пересечении Хиллсайд-авеню и 262-й [улицы]?

О: Нет.

В: Ладно. Вы использовали тот же пистолет, что и в предыдущих случаях, в Квинсе и Бронксе?

О: Да.

В: И вы использовали те же патроны, что купили в Хьюстоне?

О: Да.

Берковиц дважды заявил, что девушки побежали вверх по ступенькам. Однако Джоанн Ломино сказала прокурорам: «Мы стояли на тротуаре и разговаривали. Потом подошли к крыльцу и простояли там минут пять. Я услышала голос, обернулась, а парень вытащил пистолет и начал в нас стрелять».

Она добавила: «Я обернулась, когда он уже достал оружие и стрелял». Девушки никуда не убегали.

Берковиц также утверждал, что жертвы стояли к нему лицом. Джоанн Ломино, в которую попали первой, ранили в спину. Она заявила: «Я стояла к нему спиной… он просто достал пистолет и начал стрелять. Хотя я стояла к нему спиной».

Вопрос Брэкена о том, выходил ли Берковиц из машины на углу Хиллсайд и 262-й улицы, основывался на словах девушек о подозрительном мужчине, возможно, стрелке, который прятался за телеграфным столбом неподалеку от места стрельбы. Вопрос о том, использовал ли подозреваемый тот же пистолет, объяснялся отсутствием результатов баллистической экспертизы, которые могли бы связать этот случай с остальными нападениями.

Позднее Берковиц заявит психиатру, что «просто выскочил» с «автостоянки за углом». В том месте нет никакой автостоянки.

* * *

Потом Брэкен, чей допрос выглядит самым полным, по сравнению с теми, что провели два других помощника окружных прокуроров, переключился на убийство Кристин Фройнд, произошедшее, когда она сидела в машине своего парня в Форест-Хиллз 30 января 1977 года.

Эту часть признания Берковица также приняли без возражений. Дальнейший ход расследования убийства Фройнд будет подробно описан позже. Ключевыми моментами показаний, на мой взгляд, являются следующие:

В: Где вы припарковали машину?

О: Я припарковался на улице, которая идет параллельно путям Лонг-айлендской железной дороги. Это маленькая извилистая улица. Не знаю, как она называется.

В: …И тогда вы вышли из автомобиля?

О: Да, вышел.

В: И куда пошли?

О: В сторону Остин-стрит.

В: …Можете рассказать своими словами, что тогда произошло?

О: Да. Я шел им навстречу. Видел, как они прошли мимо [из ресторана к своей машине, припаркованной на площади у железнодорожного вокзала], мы разминулись. Чуть не задели друг друга плечами.

В: Вы прошли мимо них?

О: Да. Они подошли к машине, и я увидел, как мистер Диэл сел в нее, потом протянул руку и открыл дверь для мисс Фройнд, а я стоял в четырех или пяти футах от них. И я смотрел, как они садятся в машину, потом прошла, наверное, минута, и я открыл огонь.

В: Когда вы подошли к ним, вы сделали это спереди или сзади?

О: Сзади.

В: …И во что вы тогда были одеты?

О: В теплую зимнюю одежду.

Затем Берковиц описал, как трижды выстрелил через пассажирское окно, целясь только в Кристин Фройнд. Он сказал, что выпустил всего три пули, а не четыре или пять, как в большинстве других инцидентов, потому что «нужно было стрелять только в одного человека». Позднее Брэкен вернулся к истории о «чуть не задетых плечах».

В: В связи с темой машины, в которой сидели Диэл и Фройнд: где вы впервые увидели их, когда пересеклись и чуть не задели друг друга плечами?

О: На углу 71-й и Континентал. [71-я и Континентал – это одна и та же улица с двумя разными названиями. На самом деле Берковиц хотел сказать «Континентал и станция Плаза».]

В: И они шли к своей машине?

О: Да.

В: А где вы были в это время?

О: Я шел параллельно железнодорожным путям.

В: Понятно… значит, они прошли мимо вас по диагонали. Правильно?

О: Да.

В: А где был припаркован ваш автомобиль относительно железной дороги?

О: Там есть эти извилистые улицы. Он стоял там.

Убийство Вирджинии Воскеричян произошло менее чем в квартале от места нападения на Фройнд, примерно в 19:30 8 марта 1977 года:

В: Что произошло тем вечером, когда вы были в том районе?

О: Просто гулял весь вечер.

В: Как долго вы гуляли?

О: Может, часа полтора.

В: И что произошло потом?

О: Я увидел мисс Воскеричян, и мне пришлось ее застрелить. Она приближалась – мы шли навстречу друг другу.

В: …И когда вы ее увидели, то что сделали?

О: Я вытащил из кармана пистолет и выстрелил ей в лицо.

В: А что вы сделали потом?

О: Развернулся и побежал к своей машине.

В: Вы помните, как выглядела жертва?

О: Смутно.

В: Не могли бы вы уточнить, пожалуйста?

О: У нее было красивое вытянутое лицо. Плохо видно из-за тени; длинные волнистые волосы.

В: …Вот карта, наверху здесь теннисные корты. Где вы припарковались относительно теннисных кортов?

О: Рядом с теннисными кортами. На той же улице, что и железная дорога.

В: …После того как вы застрелили ее и отправились к машине, вы кого-нибудь видели?

О: Да, там шел пожилой мужчина. Я пробежал мимо него.

В: Вы случайно не видели, чтобы кто-нибудь совершал пробежку в этом районе? [Речь об Эми Джонсон и ее брате.]

О: Нет, не видел.

В: …Вы что-нибудь сказали [пожилому мужчине]?

О: Я сказал: «Привет, мистер!»

В: …И во что вы тогда были одеты?

О: Кажется, в лыжную куртку, джинсы.

В: На вас был головной убор?

О: Вязаная шапка.

В: Что за шапка?

О: Коричневая вязаная шапка с отворотом. [На шапке стрелка были еще и полоски.]

В: И она лежала в вещмешке, который сегодня изъяла полиция?

О: Да.

В: Вы помните, каким был тот вечер – погода?

О: Холодная.

В: …Можете описать, во что она [жертва] была одета и что делала в тот момент?

О: Она просто возвращалась домой с учебы. На ней было длинное пальто и сапоги. Она несла книги.

В: Как далеко она была от вас, когда вы стреляли?

О: Около двух футов.

Проблемы представленной Берковицем версии очевидны. Прежде всего, Департамент полиции считал Лыжную шапку убийцей лишь поначалу, но потом изменил мнение и заявил, что Лыжная шапка – это свидетель, а главной целью следствия является человек, похожий на Берковица, который следил за совершавшей пробежку Эми Джонсон и ее братом Тони. Этот мужчина – почти наверняка Берковиц, что хорошо видно по полицейскому эскизу, – не носил головного убора и был одет в бежевый плащ, что сильно отличается от одежды Лыжной шапки.

Теперь, попав под арест, Берковиц утверждал, что именно он был Лыжной шапкой и стрелял. Версия событий получилась крайне путаной и противоречивой. Берковиц пытался стать другим человеком – мужчиной, на которого совершенно не был похож, чей рост был примерно на три дюйма ниже, а одежда выглядела иначе. То же самое он сделал, когда признавался в стрельбе в Бруклине.

Департамент полиции, однажды уже сменивший главного подозреваемого, сделает это снова, приняв версию Берковица – и вновь потеряв настоящего стрелка.

Показания расходились с фактами и в других моментах. Берковиц заявил, что вытащил пистолет из кармана; позднее он написал, что оружие лежало в полиэтиленовом пакете. Он сказал, что вечер был холодным, хотя на самом деле было по-весеннему тепло. Он утверждал, что, пробегая мимо Эда Марлоу, произнес слова: «Привет, мистер!» Сам Марлоу, однако, сообщил, что Лыжная шапка воскликнул: «О Господи!» Берковиц также признался, что мисс Воскеричян носила «длинное пальто», хотя, судя по полицейским отчетам, на ней была короткая куртка.

Заявление Берковица о том, что он провел в этом районе больше часа, согласуется с показаниями Эми Джонсон и других, кто видел похожего на Берковица человека, как и Лыжную шапку, шатающимися по окрестностям задолго до стрельбы. Стоит также отметить, что двойник Берковица каким-то образом умудрился вновь появиться перед мисс Джонсон и ее братом после того, как они миновали его в первый раз – а они ведь бежали. Такой ход событий предполагает, что он догнал и опередил пару на автомобиле.

Берковиц также признался, что после нападения побежал к своей машине, стоявшей возле железнодорожных путей всего в квартале от места стрельбы. Позднее он опроверг этот рассказ, заявив психиатру, что припарковался совсем в другом месте, в нескольких кварталах к западу.

* * *

Последняя группа вопросов Мартина Брэкена касалась нападения на Джуди Пласидо и Сальваторе Лупо в то время, как они сидели в чужой машине возле дискотеки «Элифас». Берковиц сказал только, что припарковался в двух кварталах к югу и в четырех кварталах к западу от дискотеки, побродил по окрестностям, заметил пару в автомобиле, подошел, выстрелил, а затем побежал обратно к своей машине и уехал.

Детали, вызывающие сомнения в этой части признания, касаются «мужчины с тонкими усами» и его небольшого желтого автомобиля, а также других обстоятельств, описанных в главе III. Кроме того, уже после ареста Берковица друг Лупо скажет «Дейли ньюс»: «Этот парень [Берковиц] точно был в „Элифасе“ за пять минут до стрельбы». Он также добавит, что видел, как подозреваемый разговаривал с молодой женщиной, затем повернулся и сказал вслух «стоявшим рядом людям: „Эта девушка – сноб“». Если свидетель правильно опознал Берковица, его слова ставят под сомнение признание в этом нападении.

* * *

Допрос Берковица закончился в 5:20 утра. На вопросы о пяти инцидентах Брэкен потратил сорок минут. «Вердикт» уже был вынесен, а отправленные в типографию свежие выпуски газет вовсю рассказывали готовую историю – в том виде, в каком ее представила полиция. Берковиц безумен. Он действовал по приказу лающей собаки, передававшей ему указания Сэма Карра, который на самом деле был демоном – «хозяином» Берковица. Этот человек совершал преступления в одиночку. Крупнейшее в истории дело закрыто.

* * *

Ранним утром миссис Сесилию Дэвис разбудил громкий стук в дверь. «Мы из полиции», – по ее словам, заявил голос снаружи. Открыв замок, она обнаружила за дверью репортера «Дейли ньюс» Уильяма Федеричи и фотографа. Имя Федеричи стояло под заголовком только что появившейся в газетных киосках статьи, которую вполне можно было назвать «Сделаем из свидетеля мишень».

Как сказала миссис Дэвис, Федеричи давно дружил с Джозефом Страно – детективом из 10-го убойного сектора, который записал ее показания о ночи стрельбы, а затем сопровождал ее в поездке по магазинам, когда они безуспешно искали куртку, похожую на ту, что носил Берковиц.

Теперь, получив из неясного источника имя и адрес миссис Дэвис, Федеричи проник в уютную, хорошо обставленную квартиру на 17-й Бей и рвался услышать рассказ ценного конфиденциального свидетеля из первых уст. Миссис Дэвис поначалу колебалась, но, успокоенная тем, что убийца уже арестован, согласилась позировать для фотографий вместе с собакой, а потом поехать с Федеричи в офис «Дейли ньюс» на Манхэттене.

Миссис Дэвис так оценила случившееся: «Я пошла с ними. По их словам, Страно сказал, что с ними можно поговорить. Поэтому я рассказала им, что произошло той ночью».

Я перебил ее: «Вы рассказали им о том, как машина Берковица уезжала из района, сигналила и все прочее?»

«Да, – ответила она. – Я рассказала Федеричи обо всем. Страно уже знал об этой машине. Страно знал, и тогда я рассказала о ней Федеричи».

До ареста то, что машина покидала окрестности места преступления, не имело почти никакого значения. Она уехала за пятнадцать минут до стрельбы, и никто не думал, что владельцем оштрафованного автомобиля окажется Берковиц – ныне подозреваемый в убийстве. Однако теперь отъезд «гэлакси» обрел новое – и весьма опасное для многих – значение.

«Федеричи записал то, что я ему сказала, и они подготовили статью. Я прочла текст, и там все было правильно, – продолжила миссис Дэвис. – А потом вмешался Страно».

По словам миссис Дэвис, детектив Страно появился в редакции «Дейли ньюс», прочитал черновик ее «рассказа от первого лица», а затем стал намекать, что миссис Дэвис, наверное, проголодалась. Вместе с женщиной-репортером ее отправили «вниз, чтобы перекусить», сказала она. «К нашему возвращению часть текста о том, что он [Берковиц] убрал штрафную квитанцию, жал на клаксон и прочее, оттуда выбросили».

* * *

На следующий день, в пятницу, 12 августа, история миссис Дэвис (подписанная ее реальным именем, ни больше ни меньше) появилась на второй странице «Ньюс». В тексте не упоминались ни ее первая встреча с подозреваемым, ни маневры «гэлакси» незадолго до стрельбы, происходившие в то самое время, когда Берковиц, по его собственным утверждениям, следил за жертвами в парке, в двух кварталах от места, где на самом деле находился.

Из своего же отчета формы DD-5 Страно прекрасно знал, что выстрелы прозвучали, едва миссис Дэвис вошла в квартиру. Он написал, что свидетельница услышала выстрелы, когда спускала собаку с поводка. Если бы хоть кто-то – как сделал это впоследствии я – додумался замерить расстояния и учесть фактор времени, могли бы возникнуть серьезные вопросы.

В «специальном» выпуске «Ньюс», вышедшем на следующее утро после ареста, приводились такие слова детектива: «Она стояла на крыльце, отстегивая с собаки поводок, и тут услышала выстрелы и гудок автомобиля». Отчет искажал время событий примерно на двадцать секунд, однако красный огонек отчетливо мигал и в этом случае. Если только Берковиц не был звездой легкой атлетики, у полиции явно имелись проблемы.

В опубликованном рассказе миссис Дэвис эта проблема устранялась следующим образом: «…было странно видеть кого-то в [выходном] наряде в такую жару. Перед тем как лечь спать, я начала читать газету и услышала нечто похожее на продолжительный грохот, а затем гудок». Хитро сформулированный текст подразумевал, что миссис Дэвис некоторое время слонялась по квартире, и только потом услышала выстрелы, что было неправдой.

В еще одной статье, опубликованной в «Ньюс» в тот же день и подписанной лично Федеричи – тем же человеком, что изложил историю миссис Дэвис, – события были искажены в еще большей степени: «Он [убийца] ушел. Она отправилась домой. Пятнадцать минут спустя [курсив мой] она подошла к окну, чтобы включить кондиционер, и услышала громкий хлопок, а затем звук автомобильного гудка».

Статья умудрилась опровергнуть собой другую – хотя обе они вышли в одной и той же газете в один и тот же день и их написал один и тот же репортер. В одной говорилось, что свидетельница услышала выстрелы, когда открыла газету (что, по сути, было правдой); другая указывала, что она слышала их, когда включала кондиционер.

Благодаря хитроумным формулировкам в первом случае и неточностям во втором, материалы с успехом нивелировали критические факторы времени и расстояния.

* * *

Что тогда в действительности произошло между Федеричи и Страно, пока миссис Дэвис отходила перекусить, доподлинно неизвестно. Возможно, искажения стали результатом ошибок в процессе редактирования. Но куда более вероятно, что так получилось по иной причине.

Помощник окружного прокурора Бруклина Стивен Вакс позднее подтвердил: миссис Дэвис сообщила ему, что машина Берковица уехала незадолго до стрельбы. Вакс сказал, что впервые услышал об этом от миссис Дэвис за день до того, как Берковица признали виновным – в мае 1978 года, через девять месяцев после ареста.

Похоже, офис окружного прокурора Бруклина за все это время не удосужился опросить собственных свидетелей – никаких опознаний, сверок показаний, улик, подтверждающих заявление Берковица, ничего. Подобное бездействие свидетельствует о возможном нежелании властей собирать информацию, чтобы ненароком не наткнуться на нечто иное, скрывающееся в недрах этого дела. Резкое изменение отношения к желтому «фольксвагену», за которым еще вчера велась интенсивная охота, – очередное звено той же цепочки.

Факты таковы: окружная прокуратура Бруклина признала получение от главного свидетеля доказательств, ставящих под сомнение правдивость признания Берковица. Эта информация, как и уже известные властям свидетельства о желтом «фольксвагене», появилась до того, как Берковица признали виновным. Однако окружной прокурор Бруклина не сделал ничего, чтобы прервать или отсрочить судебное разбирательство либо начать новое расследование.

Когда я спросил Страно о произошедшем, он заявил, что впервые услышал о том, что «форд» покидал район, во время судебного заседания в мае 1978 года. Я поинтересовался у Страно, не говорит ли он так потому, что по целому ряду причин не сообщил в офис окружного прокурора об этой детали, и теперь, когда его о ней спросили, у него просто не осталось иного выбора, кроме как сослаться на неосведомленность.

Страно с гневом отверг мое предположение.

Миссис Дэвис сказала, что Страно просто лжет.

Свою первую беседу с миссис Дэвис весной 1979 года я провел вместе с сотрудницей редакции «Нью-Йорк таймс» Мэриан Роуч и внештатным репортером Джеймсом Миттигером. Во время разговора также присутствовал адвокат миссис Дэвис, бывший по совместительству ее соседом и другом.

До этого момента миссис Дэвис не имела даже смутного представления о деталях признания Берковица, поскольку его не обнародовали, и не понимала, насколько важен ее рассказ, подтвержденный словами Говарда Бохана.

Только в ходе этой первой и последующих встреч, когда мы реконструировали для нее место событий и их ход, миссис Дэвис осознала, что ее наблюдения в ту ночь фактически опровергают возможность того, что Берковиц стрелял сам.

Поняв это, она испугалась, опасаясь возмездия со стороны «настоящего убийцы», как она его называла. А еще сильно обеспокоилась тем, что ее показания могут освободить Берковица.

«Он все равно убийца, я не хочу, чтобы его выпустили», – несколько раз говорила она. Я заверил ее, что цель состоит не в освобождении Берковица, а в том, чтобы по возможности посадить его сообщников.

По иронии судьбы, главная свидетельница полиции чуть было не помешала попытке представить Берковица безумным убийцей-одиночкой.

Тем временем прокуратура Бруклина упорно отказывалась предпринимать хоть какие-то действия. Окружной прокурор Юджин Голд останется глух к растущему числу улик, и в Берковице по-прежнему будут видеть убийцу-одиночку.

* * *

Что касается Страно и Федеричи, то в их отношении каждый волен прийти к собственному выводу. Федеричи впоследствии ушел из «Ньюс», предпочтя работу в частной компании. Страно уже через девять дней после ареста Берковица получил повышение вместе с двадцатью четырьмя другими полицейскими, что стало самым массовым в истории Департамента полиции Нью-Йорка случаем продвижения по службе.

Полиция, которая еще в марте выглядела не лучшим образом, теперь купалась в лучах славы, обретенной за счет дела Сына Сэма. Ее авторитет был восстановлен, а рейтинг доверия со стороны общественности достиг заоблачных высот. Церемония награждения стала достойным завершением всего этого.

В ближайшие месяцы в ранее сплоченных легионах 10-го убойного сектора произойдет раскол. Некоторые детективы, включая Страно и Джона Фалотико, начнут переживать из-за того, что детектив Эд Зиго, во время поимки преступника отправившийся получать ордер на обыск, попытается урвать себе слишком большой кусок незаслуженной славы и внимания.

Сведения об этом я получил из первых рук, поскольку в то время не раз беседовал со Страно и прочими, включая Зиго. Последний придерживался собственной версии событий, но в разговорах с остальными неизменно проскальзывали тонкие намеки, основанные на книгах и фильмах. Миссис Дэвис сказала, что на церемонии награждения в Бруклине, где она присутствовала лично, между представителями противоположных лагерей завязалась драка.

Зиго, который то ли участвовал, то ли нет, в той возможной стычке, точно сумел нанести другой стороне как минимум один запоздалый удар. Выйдя спустя несколько лет на пенсию, он помог продюсеру Сонни Гроссо, также бывшему сотруднику полиции Нью-Йорка, снять якобы основанный на реальных событиях фильм. Телевизионный проект, впервые вышедший в эфир на канале «Си-би-эс» в октябре 1985 года, назывался «Из темноты». Но вместо того, чтобы пролить на дело новый свет, фильм исказил и приукрасил ход расследования, события, связанные с арестом, и роль Зиго в них.

«Си-би-эс» стал не единственной жертвой заблуждений. В 1981 году Лоуренс Клауснер опубликовал книгу, где рассказывалась якобы «правдивая» история – что, конечно, означало, что Берковиц жаждал бойни, был одержимым демонами безумцем и действовал в одиночку. Горстка руководителей опергруппы скормила Клауснеру большую тарелку допущений и искажений, а тот послушно переварил съеденное и преподнес его как установленный факт. Он буквально канонизировал капитана Джозефа Боррелли, сержанта Джо Коффи и других членов опергруппы «Омега», чье расследование, несмотря на пошлые хвалебные речи Клауснера, оказалось не более чем дорогостоящим провалом.

* * *

Однако 11 августа 1977 года – на следующий день после ареста – все эти сюжетные линии еще не попали в мое поле зрения. Сидя в квартире в Уайт-Плейнс, я держал в руках подсказки из письма Бреслину, которые, судя по известной тогда информации, не мог сочинить сам Берковиц. Во всяком случае, мне так казалось.

Меня также беспокоил тот факт, что подозреваемый даже отдаленно не был похож на большинство полицейских эскизов, а прочитанные мной сведения об убийстве Московиц, как и роль во всем этом миссис Дэвис, выглядели противоречивыми.

Двигаясь по этому следу, я просмотрел в телефонном справочнике всех людей с фамилией Карр и, к своему немалому удивлению, обнаружил, что по адресу Сэма Карра зарегистрирован номер «Джона Уита Карра». Джон Уит и упомянутый в письме Бреслину «Джон „Уитис“» – открытие было интригующим.

В старой версии справочника я нашел еще одну любопытную строку – Студию «Карр III». Это вдвойне усилило мой интерес, поскольку, по мнению многих, текст адресованного Бреслину письма по оформлению напоминал работу иллюстратора или аниматора.

Так были посеяны первые семена расследования заговора. Тогда я даже не подозревал, насколько затянется вегетационный период – из-за препятствий, чинимых официальными властями и не только.