Текст книги "Азиатская Европа (сборник)"

Григорис, Джарган, Гюрджи, Георгий… Слишком многое начинало совпадать в этой туманной истории. Порой все обретало мистические оттенки, слова становились теплыми или холодными, пустыми или осязаемыми. Иногда я ощущал даже страх, когда вдруг находил в случайно оказавшейся у меня книге то, что не мог найти в десятках других (будто кто-то заботливо следил за ходом моей работы)… Что это? Закономерность? Или нечто иное? Трудно сказать, но быть равнодушным я просто не имел права. Знания же не появляются из ничего, они даются человеку, и не взять их нельзя… Словом, потребовалась экспедиция.

Я решил во что бы то ни стало ехать в Дербент и искать там могилу святого Георгия хотя бы потому, что видел ее во сне и кое-что уже знал о ней…

Дербенту, по мнению местных археологов, пять тысяч лет, долго он был столицей Шелкового пути, объектом многих войн. Город-крепость стерег единственный на Кавказе проход из Восточной Европы в Южную Азию – для этого его, собственно, и построили. Сейчас он, конечно, ничего не охраняет. Давно появились другие дороги, которые отодвинули в прошлое и Шелковый путь, и его крепости. (19)

Прежний Дербент умещался между двух стен, отсекавших город с юга и с севера: четыреста метров в ширину, два километра в длину, вот и весь город. Стены его сохранились поныне, они по-прежнему тянутся от горы, которая слилась с древней крепостью, до берега моря. Когда-то стены уходили в море, потом их частично разрушили. Разрушили и ворота, которые кормили город и дали ему название «Железные ворота».

Население Дербента было невелико – несколько тысяч человек, большой город просто не уместился бы в каменном ложе. Но неприступные стены помогали горстке людей выдерживать любую осаду. Торговля здесь не стихала ни днем, ни ночью. Эта древняя традиция сохранилась – с базара начинается и заканчивается город для большинства приезжих. Нельзя утверждать, будто в современный Дербент пришло запустение. Но и не скажешь, что город процветает, как в былые времена. Он гордый, как старец, которого забыли родственники. Живет своей жизнью – горожане унаследовали прекрасные лица предков, но не помнят их великих дел Людей веками отлучали от истории своего города, своего народа, и они послушно все забыли.

Дербент был крупнейшим городом в Кавказской Албании – древнем государстве с высокой культурой. Его народ одним из первых на Кавказе обрел образ Бога Небесного… Не случайно в Коране Дербент назван «священной землей», о городе говорил сам Пророк… Но где потомки тех небесных албан? Нет на Кавказе народа с таким именем: забыто! Теперь, даже глядя на албанские храмы, на развалины крепостей, они, люди с внешностью албан, не вспоминают предков! Они говорят об иранских или арабских правителях, которые якобы строили здесь эти храмы и крепости.

Когда я сказал, что еще до появления здесь мусульманства святой Георгий (или Григорис) был первым епископом Албанской церкви, на меня посмотрели, будто я говорил по-китайски. Здесь мало кто слышал, что вплоть до середины VI века в их городе размещался патриарший престол Кавказа (а может быть, и всего христианского мира?!). Что в центре Дербента – к югу от северной стены – был убит святой Георгий, их духовный отец. Там прежде стоял храм в память святого Георгия… (20) Когда и как порвалась связь времен и люди стали безразличными даже к себе? Не знаю.

Памятники времен Кавказской Албании (из книги П. М. Дебирова)

Порою кололи обида и даже стыд, особенно за ученых, которые в древнем Дербенте находят только иранские и арабские надписи, но подчеркнуто не замечают албанские и тюркские, которые рядом. Кому-то, видимо, очень нужно так – косым глазом – смотреть на мир. Чтобы другие люди считались диким, бесписьменным народом…

Для экспедиции мне требовались помощники, но как их отыскать среди забывчивых людей? Обратиться к местным ученым?.. Да если бы они хоть что-то знали о святом Георгии и его могиле, наверняка объявили бы о ней задолго до меня. А в одиночку, без помощников, сквозь дербентские лабиринты не пробиться – здесь иголку в стоге сена отыскать в сто раз легче, чем надмогильный камень. Дербент и его окрестности – без преувеличения огромное кладбище: кругом тысячи разных могил, известных и давно забытых.

Скольких же людей состарил этот мир, а сам не состарился…

Я понимал, после той страшной смерти, устроенной Георгию, его тело (вернее, то, что осталось от него) не смогли бы увезти далеко. Его могила вблизи места гибели – но не в городе. Косвенным тому подтверждением служило и одно из старинных названий Дербента – «Ворота Джора» (Джарган – Джар-хан – Джор-хан – Джор).

Конечно, слова «окрестности Дербента» в Москве звучали убедительно, но на месте этого ориентира было мало. Требовалось сузить границы поиска: если окрестности Дербента называли «Гуннским проходом», рассуждал я, то, по правилам топонимики, искать нужно селение или местность, названия которых созвучны слову «Джарган». Были и другие варианты тюркского произношения: «Гюрги», «Гюрджи», «Джюрджи». Среди этих «джикающих» звуков история хранила единственный…

Почему именно эти звуки заинтересовали меня? Поясню. Фавст Бузанд назвал проповедника Григорисом, я предположил, что это светское имя юноши, хотя и переделанное позже на греческий лад. Другим (то есть церковным) оно не могло быть, следовательно, в истории Церкви оно должно звучать иначе. Тюрки назвали его Джарганом, что созвучно словам «отважный», «храбрый до безрассудства». Такое прозвание явно имело смысл – только отважный пойдет в стан превосходящего врага и будет там проповедовать свои идеи и веру.

«Григорис» и «Джарган» – сходства на первый взгляд немного. Однако при написании латинскими и греческими буквами имена выглядят почти одинаково и читаются тоже одинаково. (Напомню, окончание «-ис» в имени Григорис – дань более поздней греческой моде.)

Возможно и другое, подумал я, – имени Георгий тогда просто не существовало, оно могло появиться после смерти проповедника. Равно как и другие его имена: Джирджис, Гюргий, Юрий, Егорий, Юрай, Иржи, Джордж, Геворг, Ежи, Георг, Уастыржи… Имен действительно много, но все они (что должно бы удивлять, а не удивляет!) относятся к одному человеку.

Однако первыми в этом ряду я поставил «Григорис» и «Джарган»… Так мне казалось правильнее еще и потому, что византийский император Константин, закладывая знаменитый храм святого Георгия, поначалу дал ему имя Григория. Факт, которым трудно пренебречь… То было время, когда в новой столице империи – Константинополе все строилось по-новому, и храмы в том числе.

Едва ли не первым начинанием Константина – союзника кипчаков! – стал храм в честь святого Григория. Но с VI века за храмом закрепилось имя Георгия. Почему? Историки полагают, что «под влиянием разраставшегося культа Победоносца не только в рукописях, но и на деле храмы, построенные первоначально в честь Григория, переименовывались сперва в простом народе, а потом и в официальных сферах». (21) Возможно… И тем не менее первоначально древние храмы святого Георгия носили имя Григория-Григориса! Действительно, почему?

Любопытно, до VI века церковные деятели оставляли за собой имя, полученное при крещении, то есть светское имя. Первым, кто нарушил эту традицию и сменил себе имя, был римский епископ Иоанн II (533–535 годы папства). В миру его звали Меркурий, и, став папой римским, он посчитал свое имя непристойно языческим. С тех пор и поныне в церемониал избрания папы римского вошел обычай: декан кардинальской коллегии, убедившись, что избранный согласен занять трон в Ватикане, задает ему вопрос: «Какое имя ты хочешь принять?» Значит, только с VI века в христианстве появилась традиция менять светские имена на церковные. И возможно, смена именно в VI веке светского «Григорис» на церковное «Георгий» не была чем-то неожиданным – ни для людей, ни для храмов, носящих имена святых людей.

Мою растущую надежду подкрепляли и другие доводы… Например, само имя Георгий. В истории Древнего мира оно неизвестно. Впору спросить, а было ли оно вообще? Первое его упоминание я встретил у Геродота, который сообщал о скифах-георгой – жителях степной страны Герры. Больше о «Георгиях» никто среди греков, кажется, не упоминал и их именем себя не называл.

Скифы – первые постоянные жители Великой Степи. Две с половиной тысячи лет назад поселились они здесь

Но в период раннего средневековья на Кавказе, а затем в Византии «Георгий» постепенно вошел в моду даже в царствующих династиях. Довольно неожиданный всплеск интереса… Откуда? А не из Великой Степи ли, где это имя всегда почитали?..

Косвенно на степное происхождение имени Георгий указывает и то, что за всю (!) историю папства не было ни единого папы римского с именем Георгий. Варварское же имя! А все варварское там с известной поры не уважалось.

Эти наблюдения позволяют если не утверждать, то надеяться, что имя Георгий все-таки степное, кипчакское. Вернее, европейская версия тюркского имени Джарган или Гюрджи. Иначе – почему Грузию (Землю святого Георгия) в Европе называют «Джорджия»? (22) Или – почему европейцы говорят «Сан-Джордж» о городах и храмах, названных в честь святого Георгия… Должно же быть этому какое-то объяснение? Пусть не мое, другое.

…С таким вот нехитрым багажом прибыл я в Дагестан, в город Дербент. Что скрывать, обилие исторических памятников и всеобщее безразличие к ним обескуражили. Настроение портилось день ото дня: куда бы ни шел, рано или поздно упирался в стену холодного равнодушия, скрытой насмешки.

Помог случай в лице одного очень молчаливого человека, он знал мои прежние очерки в журнале «Вокруг света». Вот истинный горец, достойный самого глубокого уважения. Вопросов не задавал, а с улыбкой сделал все, как нужно. Но сначала, конечно, щедро угостил меня в своем уютном саду. Обычай. И я не спеша, как положено гостю на Кавказе, расспрашивал о Дербенте, об окрестностях города, о новостях, а потом осторожно спросил о селении с интересующим меня названием.

– Да вон оно. На вершине, – спокойно сказал Хасплат и кивнул в сторону горы, прямо напротив беседки, где мы обедали.

Я не поверил своим ушам. Честное слово, удар молнии выдержал бы легче. Думал, шутит Хасплат. Не бывает так. Но Хасплат не шутил, откуда быть шуткам, если я ему еще ничего не рассказал о своих поисках. Селение Джалган располагалось на вершине самой высокой горы.

Это поразительно совпадало с древними (апокрифическими) текстами, описывающими место захоронения святого Георгия. Совпадало оно и с традицией тюрков, которая отличала их еще на Алтае… Все сходилось.

Чтобы скрыть волнение, постарался продолжить прерванное застолье, а не получалось. И тогда я рассказал Хасплату свою тайну, которая, похоже, переставала быть тайной.

Святой Георгий к тому времени был очень близок мне, я мог часами рассказывать о нем, о его времени. Не последнюю роль в этом сыграла книга профессора А. И. Кирпичникова, написанная в прошлом веке. Называется она «Святой Георгий и Егорий Храбрый». Моя настольная энциклопедия: подробнее и точнее о святом Георгии не написал еще ни один исследователь.

Кирпичников собрал и проанализировал едва ли не все, что известно в мире о святом Георгии. В итоге многолетней работы он пришел к однозначному выводу: «официальные» церковные знания о подвиге святого – не более чем миф. Они далеки от реалий.

Не совпадает многое, вернее, все. Согласно «официальной» версии, погиб Георгий в 303 году, во время кровавых гонений на христиан, устроенных римским императором Диоклетианом: после пыток святому воину отрубили голову. Однако на самом деле так не могло быть! (23) Чтобы доказать это, мне пришлось погрузиться в литературу времен Диоклетиана.

Он прожил редкую жизнь: родился в семье раба, получившего вольную, но родился в рубашке – судьба провела его по жизни до трона императора. Еще в молодости он славился мудростью, избегал лишней крови – слово уважал не меньше, чем меч. Двадцать с лишним лет огромная Римская империя прислушивалась к его тихому, но твердому голосу. Говорить о его «неравнодушии» к христианам даже нет повода – за двадцать лет правления у него не было ни одного конфликта на религиозной почве. (24) Империя при Диоклетиане жила своей веками размеренной жизнью: подавляла, примиряла, завоевывала. К христианам, которые собой ничего опасного не представляли, он относился не лучше и не хуже, чем, например, к митраистам, халдейским астрологам или носителям других верований (их немало было в империи), – спокойно. Христиане даже занимали высокие должности при дворе. И – ничего.

Так продолжалось до 303 года, пока не начались волнения. Зачинщиками беспорядков выступили христиане, а потому в феврале 303 года в Риме вышел указ, лишавший бунтовщиков гражданских прав. Казней не было, только поражение в правах. Потом еще два указа: один – «религиозной» природы, другой – об изоляции проповедников, призывающих к восстанию.

Это была естественная реакция Рима на мятеж в подвластной ему Армении. В возбуждении мятежа подозревались христиане, и другой реакции на их действия быть не могло. (Армения, где христианство, став официальной религией, превращалось в политическую силу, вообще очень беспокоила прозорливого Диоклетиана.) Мудрым император остался и на этот раз – новым своим указом он помиловал бунтовщиков.

Его добрый жест противники проигнорировали. В 304 году беспорядки уже приняли угрожающий характер: никчемные слова смолкли – заговорили топоры палачей… Но преследовали не за веру, а за «революционную деятельность» – за измену, за подстрекательство к мятежу… А в какой стране власти предержащие поступали иначе? Документы показывают, что кровавые гонения начались в Риме через год после «официальной» даты казни Георгия… Несуразица? Нет, лишь ее начало. Но одно это уже позволяло усомниться в справедливости официальной церковной версии!

В книгах Евсевия, Лактанция и других современников Диоклетиана нет и слова о Георгии, о его мученической кончине. Среди подвергшихся гонениям (их имена упоминаются!) Георгия не было! Из сообщений очевидцев явствует, что Диоклетиан даже не слышал имени Георгия… Выходит, прав профессор Кирпичников, который поразился заметной вольности «официальных» повествований о святом.

Тогда справедлив вопрос – кто же мучил Георгия? Кто повел его на смертную казнь? Ответ известен. Он записан в древней рукописи IV–V веков, в уже упоминавшемся мною палимпесте. Там ясно сказано: мучителем святого Георгия был персидский правитель Дадиан. Из этой, самой древней, рукописи о Георгии, что сохранилась в Европе, никогда не делали тайны! Фавст Бузанд тоже указывает это имя.

Правда, он называет палача Санесаном, но такие разночтения восточных имен обычны в истории. Дадиана – и только его! – до сих пор проклинают в грузинских легендах о святом Георгии. Точно то же повторяют древние сербохорватские и болгарские предания. В Западной Европе даже латинские тексты IX века говорят о злодействах именно персидского правителя Дадиана, а вовсе не Диоклетиана.

Диоклетиан пострадал без вины, это бесспорно. В одной из европейских легенд о святом Георгии записано ошеломляющее: «Диоклетиан – царь персидский». А другая греческая находка той же эпохи сделала святого воина участником войны Диоклетиана против Персии, мало считаясь с тем, что Георгий в ту пору был совсем мальчиком, от силы лет десяти – двенадцати. В этой византийской поэме мучителем выступает римский император, но не забыт и перс, который по воле автора стал чуть ли не родственником Диоклетиана… Полный абсурд.

Конечно, комментировать его можно всяко, но совершенно очевидно, что римскому императору Диоклетиану невежественные потомки приписали то, чего не было. Возвели на благородного человека напраслину. Однако только ли созвучие имен тому виной. Диоклетиан – Дадиан?..

Еще А. И. Кирпичникову бросилось в глаза, что переписчики жития святого Георгия «шли на сделку с совестью». Налицо не просто путаница, не какая-то наивная фантазия запуганного монаха, а спланированные действия, которые отличали последовательность и изощренное коварство. Против кого же нацелили стрелы «демоны с неприятными сердцами»?

Чтобы понять это, вспомним известное – «смотри на дела их, ибо по делам узнаются лица». Начиная с конца V века (!) западная Церковь назвала список запрещенных книг: произведения о святом Георгии стояли там в первом ряду. Новоизобретенные версии (с Диоклетианом) цензуре не подвергались, а все, что им противоречило, запрещалось… Случайность? Конечно, нет.

Могли ли запреты уничтожить человеческую память? Народ придумывал новые легенды, зашифровывая правду в иносказаниях. Веками в Европе вокруг чистого образа святого Георгия шло состязание истины с вымыслом. Пострадало много светлых умов и талантов, но именно этим преследованиям мы обязаны появлению той богатой литературы о Георгии, что скопилась в библиотеках мира… Правду запрещали, а она не запрещалась, ее ломали, а она не ломалась, лишь рождала новые поэмы и сказы. Истинно верующего, как известно, не склонят ни серебро, ни золото.

Стремясь сохранить исполненную верой память о подвиге святого Георгия, а не римскую выдумку, люди бесхитростно делали воина другим человеком, по-иному произнося его имя. Где-то Георгий стал покровителем скотоводов, где-то превратился в земледельца. У одних народов – он защитник воинов, у других – драконоборец.

Различия столь заметны, что впору и задуматься, а не разные ли то Георгии? Объяснение же здесь бесхитростное: каждый народ делал его своим святым, приближал его к своей истории, своему образу жизни и тем сохранял не только в духовном пантеоне, но и в каждодневной культуре. Вот почему столь разнятся сведения о святом Георгии у разных народов. Вот почему столь похожи и одновременно не похожи литературные произведения о нем в разных странах.

Отсюда делается понятным и другое – почему несть числа «могилам» святого Георгия!

Официальное житие утверждает, что по завещанию (!) самого Георгия (это вообще необъяснимо) мощи святого перенесли на родину его матери – в Палестину. Там, в городе Лидда, они покоятся в храме, посвященном этому великомученику. Однако эта бессмысленность со временем обрела силу закона. Но нет ни одного (даже косвенного) исторического документа, подтверждающего наличие храма святого Георгия в Палестине в IV веке. Более или менее достоверные свидетельства о храмах в его честь упоминают Армению, Византию, Сирию, но не Палестину.

А о городе Лидде как о материнской родине Георгия нет вообще никаких исторических свидетельств, равно как и о происхождении его матери. Почему появилась Лидда? Когда?.. Эту версию, несомненно, укрепило «чудесное открытие» подземной церкви в Иерусалиме. Ей дали имя святого Георгия. Случилось это в 30-х годах XIX века. Поводом для названия послужила находка – миниатюрка со всадником, его (а не церковь) сперва условно назвали Георгием. Никто не задумался, что сюжет со всадником в изображении святого Георгия возник по прошествии тысячи лет после смерти святого… Но логика и вера, как известно, редко живут в согласии. (25)

Местом последнего упокоения великомученика называют и другие города. О мощах святого заявляет, например, армянский монастырь в Мугни. Однако обитель эта построена и освящена через тысячу двести лет после смерти Георгия – не ранее XVI века, в чем убеждают ее архитектура и известные исторические документы… Поэтому претензии армян несостоятельны уже по этой причине. Надо заметить, в Мугни вообще все необъяснимо.

Там в приделе, с левой стороны, есть надгробная плита, под которой, по преданию, покоилось тело великомученика. Его будто бы принес сюда из Никомидии (где, по официальной версии, Диоклетиан казнил Георгия) великий Нерсес. Однако армянский географ Вартан свидетельствовал иное: не тело, а отрубленную голову принесли сюда. Что же именно покоилось под надгробной плитой? Неизвестно.

Позже загадочную святыню армяне якобы вывезли в Тифлис, потом положили в Бочармскую обитель, а оттуда перенесли в Алавердский собор. Однако армянский Мугни продолжает оставаться местом паломничества не только христиан, но и мусульман, особенно в дни праздников святого Георгия… И слава богу.

Еще туманнее история Ксенофонтова монастыря на берегу Средиземного моря, в нем тоже покоится прах якобы святого Георгия. Как он попал сюда, к грекам? Неизвестно. Когда? Тоже никто не скажет. Но, судя по документам и характеру архитектуры, монастырь основан в XV веке, ко временам Георгия он, как и армянский Мугни, не имеет абсолютно никакого отношения. Следовательно, достоверность его реликвий нуждается в очень серьезных доказательствах, найти которые вряд ли возможно.

О других «самозванцах» не стоит даже говорить здесь. Они на уровне крестьянских поверий: мол, в той пещере похоронен святой Георгий. Когда? Почему? Но такие легенды есть на Кавказе – в Осетии и Абхазии. Есть они в Югославии. Оставим их на совести авторов и посмотрим на Рим, на знаменитую церковь во имя святого великомученика Георгия у подножия холма Палатинского. Документы сообщают, что она «основана в исходе IV века». В ее ризнице хранится «честная глава святого великомученика Георгия Победоносца, Каппадо-киянина, любимого трибуна Диоклетиана, пострадавшего при сем императоре».

Надпись красивая, убедительна. Однако сохранились свидетельства, из которых явствует, что реликвия появилась здесь лишь в середине VIII века. По свидетельству папского библиотекаря Анастасия, папа римский Захарий, грек по происхождению, последний из списка «восточных» пап (741–752 годы папства), перенес сюда сии мощи из Латеранского собора, где реликвия покоилась в небольшом ковчеге. Но была ли она там, в соборе? Сведений нет. А вопрос, думается, закономерный.

Латеранский дворец – одно из древнейших сооружений, он построен еще во времена Нерона. До 1340 года был резиденцией пап. Церковь при дворце считалась главной в Риме. Из ее бесценных реликвий всегда выделяли только головы апостолов Петра и Павла, заложенные в алтарной части и хранящиеся как особые святыни христианства. Но ни о святом Георгии, ни о его подвиге в древних хрониках Рима нет и строчки. Неизвестно, когда и откуда в Латеранском дворце в VIII веке вдруг появилась святыня, которую назвали «головой святого Георгия»…

Как видим, помимо Лидды есть и другие серьезные претенденты на место упокоения великомученика. Правда, отсутствие исторических свидетельств и просто логики в доводах претендентов не позволяет согласиться с их пусть громкими утверждениями… Увы, «имеющий оковы далеко не уйдет» – ложь и за тысячу лет не превратится в правду.