Текст книги "Солнце взойдет на западе"

Айрис мучительно краснеет. Выглядит жалко. Он пытается осознать все, что услышал и увидел. Ниса смеется. С ним открыто флиртует Джеймс Смит, который, вообще-то, преподаватель. А Итами это бесит настолько, что она собирается переехать. Звучит очень страшно.

– Итами, можешь собирать вещи, – медленно говорит Эден. – Я бы тоже этого не вынес.

– Вот спасибо, – она кривится. – У них там целый дом свободный.

– Ехать далеко, – Ниса пожимает плечами. – Кстати, Джеймс остается здесь. Нам нужно завтра ехать к Халис. Она планирует отмечать чуть ли не с утра.

– Нас Итами тоже пригласила с ночевкой, – тихо говорит Айрис. – Но мы можем уйти, если мешаем, и вообще…

– Вы. Остаетесь. Здесь, – с расстановкой произносит Итами. – Комнат хватает.

– Надеюсь, ты не убьешь нас во сне, – неловко шутит Эден. Все смотрят на него. – Что?

– Итами, твои друзья встречаются, – напоминает Ниса. – Знаешь, что такое гормоны? Налей чаю.

– Сам нальешь, – бурчит Итами.

Ниса пожимает плечами, трогает чайник на предмет сохранности тепла и одергивает руку. Айрису становится некомфортно от вида этой картины. А Ниса разливает горячий чай в еще две кружки и подает одну профессору Смиту. Айрис даже в мыслях не может назвать его Джеймсом. Бороться с собой, похоже, бесполезно.

Итами с громким звуком отодвигает стул и выходит. Айрис провожает ее взглядом и думает о том, что хочет уйти за ней. Но тогда он оставит Эдена, который способен разнести целый дом и вынести мозги любому, с двумя людьми, которые способны издеваться над Итами. Что из этого страшнее – неясно. Поэтому Айрис остается.

А вот Эден уходит за Итами. Он оставляет свой чай, жмет плечо Айриса и сматывается под тихий шепот «предатель». Айрис остается один. Вот он не умеет ни выносить мозги, ни издеваться над Итами. Ему становится ужасно неудобно. Сбежать он точно не может – теперь это покажется глупым. И будет только хуже. Айрис упрямо смотрит в стол.

– Вот мы и остались втроем, – говорит Ниса. Айрис вздрагивает. – Что?

– Ты пугаешь моего студента, – напоминает профессор Смит.

– А до этого тебя ничего не смущало? – парирует Ниса.

– Я почти ничего не сказал, – с едва заметной улыбкой говорит профессор Смит. – Айрис, тебя здесь никто не держит.

– Я мешаю? – испуганно спрашивает тот.

– Нет, – Ниса выглядит удивленным. – Но тебя трясет.

– Все в порядке, – в голосе Айриса звучит мягкость. – Кажется, у меня намечается рецидив.

– От ожогов не бывает рецидивов, – скептически замечает Ниса. – Или ты решил поджечь себя?

– Перестань, – просит профессор Смит. Айрис готов лишний раз помолиться за него. Только он не знает, кому молиться. – Что с тобой? Какие ожоги?

– Три года назад он загорелся на концерте из-за суицидального придурка. Конец истории, – Ниса хмурится.

– Я… – Айрис беспомощно моргает от слезящихся глаз. – Я не особо хотел это рассказывать.

– О, – Ниса хмурится еще сильнее, – вот как.

– Но вы помните, – Айрис едва улыбается. – Это Итами рассказала? От нервов ожоги начинает колоть. Я называю это рецидивами.

– Ниса был там, – под гневный взгляд в свою сторону сообщает профессор Смит. – Я помню эту историю. Не знал, что это было именно с тобой, Айрис. Мне жаль.

– Спасибо…

– У Итами не так много друзей, – перебивает Айриса Ниса. – А ты уже отрубился, когда я приехал. Айрис, ты правда можешь идти.

– Хорошо, спасибо за чай, за компанию, я…

– Ради бога, – отмахивается Ниса. – Свали уже.

Айрис выходит, чувствуя себя совершенно измотанным и разговором, и воспоминаниями. Вряд ли Ниса имел в виду что-то плохое. Итами говорит, он просто не умеет общаться по-другому, а поговорить ему иногда ужасно хочется. Айрис бредет по большому дому Лейманов, не зная, что ему делать сейчас. Здесь так пусто, даже когда людей больше, чем двое.

Ему нужно отдохнуть. Проанализировать все, что он услышал и узнал, и посидеть в тишине. Айрис идет в гостиную. Там никого нет, конечно. Он слышит, как Ниса и профессор Смит уходят наверх. Наверное, это неприлично – лежать одному на чужом диване и думать о своем. Но Айрис не может заставить себя подняться. Он очень устал.

Все тело болит так, будто Айриса сбил грузовик. Он сжимается в комок. Сплошь – демоны, нервы и переживания. Почему его так задевает все, о чем говорят люди? Разве это нормально? Что вообще в нем нормального? Бесполезный человек, будущий инженер, который боится станков. Да, он не один. Но все когда-нибудь уходят. Даже Итами, даже Эден… уйдут. И вот тогда Айрис останется наедине с собой. Ему страшно.

Откуда-то из глубины мыслей поднимаются ненависть и отвращение к себе. Знакомые чувства – в школе они преследовали постоянно. Айрис даже успел забыть о них. Почему они пришли сейчас? Сердце бьется быстро-быстро. Так не должно быть. Ничего из этого не должно быть. Айрис обязан натянуть на лицо улыбку и подняться наверх. Обязан показать свою историю кому-то, кто не Эден. Суд. Высший суд, как над Морганом. Айрису тоже хочется стоять на пляже и решать что-то в своей жизни. Но за него решают другие. Всегда решают другие. Даже когда он пытается дать себе право выбора.

Айрису хочется к морю, чтобы теплые волны уносили подальше все мысли, и он видел только бескрайнюю синюю гладь и яркое солнце. Стоять по колено в воде, бегать по мокрому песку и строить замки, которые на утро смоет. Айрис никогда не видел моря, пусть и провел в Нидерландах полжизни. Сначала у его родителей не было денег, потом у него – времени. В детстве были только поля тюльпанов. Теперь, когда дедушки давно нет, нет и полей. У Айриса нет ничего, кроме его слов. Кроме слов и людей, которые когда-нибудь уйдут.

По лицу скатываются слезы. Айрис не хотел плакать. Ему не нравится плакать, но он так устал и у него ничего не получается. Теперь, когда история дописана, нужно придумать что-то новое. А идей и сил у него совсем нет. Может быть, стоило почитать книги настоящих писателей. Карточные домики. Вот все, что сделал Айрис. Построил слишком много карточных домиков.

Он не знает, когда засыпает. Просыпаться тяжело. Вспомнить, что снилось, не получается. Айрис открывает глаза, веки кажутся свинцовыми. Сонливость совершенно не хочет никуда уходить. На полу сидит Эден, сжав руку Айриса в своей.

– Я долго спал? – спрашивает Айрис. Эден вздрагивает.

– Нас не было меньше часа. Прости, не стоило тебя оставлять. Я же знаю, как ты это не любишь.

– Что вы делали? – Айрис широко зевает.

– Я читал Итами отрывок из твоей истории, – Эден чуть улыбается. – Ей понравилось.

– Что ты ей читал?

– Суд над Вельзевул. Мне кажется, они с Итами чем-то похожи, – Эден ложится рядом с Айрисом. – Бьются за свое до последнего, раздражаются и все такое. Извини.

– За что ты извиняешься? – Айрис приподнимается на локтях и смотрит на Эдена. Тот мотает головой и не отвечает.

Так Айрис может рассмотреть его лицо. Зеленые глаза, в этом свете они кажутся очень яркими, длинные ресницы, нос, который ломали два раза, но он почему-то остается прямым, изгиб губ в вечной улыбке.

Айрис не помнит, в какой книге читал это, но почему-то вспоминает: там говорилось о том, что писатель не должен описывать черты лиц, природу и обстановку. «Анна Каренина». Айрис улыбается. Ему хочется описать Эдена, как художник нарисовал бы портрет. Айрис совершенно не умеет рисовать людей.

Он целует Эдена в нос, и тот забавно жмурится. Эден выглядит счастливым. О чем Айрис думал перед тем, как уснуть? Это было что-то грустное. Он помнит, что заплакал. Почему он плакал? Теперь Айрис чувствует себя хорошо, только внутри все пусто, будто выжгли.

– Поедем на море летом? – спрашивает Айрис. – Я никогда там не был.

– Мне кажется, у тебя будут веснушки, – с закрытыми глазами сообщает Эден. – Я бы на это посмотрел.

– Там такое яркое солнце?

У Айриса были веснушки в детстве. Несколько раз, когда было яркое солнце и он ездил к дедушке. Бескрайние поля желтых тюльпанов. Могила на сельском кладбище. Похороны, дождь, слякоть. Надгробие – такое же, как у всех. Все равно, кем ты был в жизни. Лежать тебе в одной земле с другими. На той же земле, по которой когда-то ходили гигантские животные. Лежи. Засыпай. Айрис вздрагивает.

– Как ты думаешь, – тихо начинает он. – Бывает ли связь, которая длится больше, чем одну жизнь?

– Не знаю, – Эден обнимает Айриса и притягивает к себе. – Мне все равно. Мне нравится эта жизнь.

– Я рад, – Айрис улыбается. – Мне тоже нравится. Тут есть столько всего. Столько историй, которые я еще не рассказал и не услышал.

Эден ничего не отвечает. Кажется, что он спит. Вряд ли это так. Айрис рассеянно гладит Эдена по голове и думает о том, что этим летом сможет увидеть море. Там будет солнце. От него тоже остаются ожоги, но они не такие, как от огня. А еще от него бывают веснушки. Наверное, Айрис переживет и жару, и солнечные ожоги. Ему очень хочется к морю. Оно должно пахнуть солью и водорослями. А как они пахнут?

Айрис хочет написать историю о бескрайних водах океана, и он почти видит образы. Они прячутся, когда Эден приподнимается, чтобы поцеловать Айриса. У поцелуев на море наверняка будет вкус соли. Айрис представляет это, и ему кажется, что он чувствует его. Айрису хорошо. Ему кажется, что так будет всегда – детские мечты, учеба и Эден. А еще Итами с ее ужасным братом. Так и должно быть.

Глава 10. Теперь и навсегда

Мир странный. Если смотреть на него слишком долго, можно разочароваться или преисполниться восхищением. Здесь так много хорошего, что сердце сжимается. Здесь так много плохого, что хочется кричать. И есть всего несколько путей, как жить в этом мире: принять его полностью, отчаяться или надеть розовые очки. У каждого – свое. Оно зависит даже не от выбора, а от воспитания и склада характера, опыта прошлых лет.

Ниса мотает головой. Откуда у него такие мысли? Он упирается взглядом в землю, и ноги переставляются сами собой, ведомые только Джеймсом. Тот идет чуть впереди. Ниса старается держать дистанцию, пока они на улице. Посторонним людям не нужны ни чужие откровенные касания, ни чужие душевные разговоры. Честно говоря, им нужны только их собственные жизни.

Джеймс останавливается перед калиткой с выбитым номером дома на ней. Отсюда, с улицы, можно услышать громкую музыку. Только полдень, а Халис уже начинает веселиться. Вряд ли соседи рады понятию веселья в трактовке полоумной естественницы. Ниса думает об этом и тихо усмехается. Джеймс нажимает на кнопку звонка. Музыка обрывается.

– Открывай, очкастая! – кричит Ниса. – Ты там еще живая?

– О боже, Тесса, пришло чудовище! – слышит Ниса. – Оно испортит нам праздник своей угрюмой рожей.

– Нам точно нужно его пускать? – спрашивает Тесса.

– К сожалению, – говорит Халис, отпирая калитку. – С ним прекрасный принц и выпивка.

Халис с Тессой предстают перед Нисой и Джеймсом. Халис даже выглядит, как ученая: безумный взгляд серых глаз из-под очков, толстая коса каштановых волос, нос с горбинкой и белые тонкие губы. Тесса выглядит очень молодой рядом с Халис. Только почти все волосы у нее седые. И голубые глаза выглядят безжизненными.

Халис быстро обнимает Джеймса и подходит к Нисе. Тот смотрит на нее, и внутри становится очень тепло и хорошо. Вот она – сумасшедшая Халис Осама, которая способна быть везде и всегда. Человек, который знает о мире все плохое и все хорошее, человек, который умудряется быть законченным оптимистом. Ниса очень сильно скучал по ней. Он не понимал этого, пока они не встретились. Джеймс кладет руку на его плечо.

– Привет, очкастая, – севшим голосом произносит Ниса.

– Привет, чудовище.

О, нет. Халис сейчас расплачется. Ей нельзя плакать. Ниса отдает пакет Джеймсу и тянет руки, чтобы обнять Халис. Она все та же. Все та же сумасшедшая, взбалмошная, растрепанная и совершенно ужасная. Она тоже сделала работу мечтой всей своей жизни. Нисе трудно дается тактильный контакт, всегда трудно давался, но он знает, что сейчас это необходимо. Необходимо, чтобы узкие ладони Халис лежали на его спине, чтобы она смешно уткнулась подбородком в его макушку.

– Вы так и будете обжиматься на пороге? – спрашивает Тесса. Ниса выдыхает сквозь плотно сжатые зубы.

– Я рада, что тебе стало лучше, – шепчет Халис и отстраняется.

Ее очки блестят на полуденном солнце. Джеймс до сих пор молчит. Ниса смотрит на него, ожидая одобрения, получает кивок в ответ и расслабляется. Они пришли сюда, чтобы поздравить Халис. В левой руке Джеймса гремят бутылки, когда они заходят во двор. Нисе очень хочется рассказать Халис все, что было с ним за последнее время. Но он молчит, и это тоже правильно. Халис заводит их в дом.

Здесь тоже ничего не поменялось. Фотографии, вечный бардак – типичное жилище Халис Осамы. Маленький одноэтажный дом, в котором тоже слишком много места для одного человека. Ниса замечает это во всех домах: что у Джеймса, что у себя. Итами, подувшись, так и не решилась переехать к друзьям. Как будто она могла. Но в чем-то она права. У Джеймса есть дом, где так пусто и одиноко.

Теперь там еще больше вещей Нисы, чем было раньше. Зубная щетка, шампунь от выпадения волос, несколько комплектов одежды, в том числе и любимый пиджак. Ниса обещает себе подумать над этим позже. Он помогает Халис нарезать салат. Когда он отворачивается, Халис, надеясь остаться незамеченной, льет в миску пиво из своей бутылки. Теперь салат должен быть отвратительным на вкус.

– Там снег пошел! – кричит Тесса, возвращаясь с улицы. На ее седых волосах таят снежинки. – Вы вовремя.

– Кто-то еще будет? – спрашивает Джеймс, заходя на кухню.

Ниса пристально смотрит на него. Он помнит, что раньше Джеймс очень хорошо готовил. Как ни придешь – пахнет какой-нибудь индийской приправой. Джеймс постоянно делал что-то пряное и острое, но терпеть не мог соленое. Он и в университет таскал домашнюю еду и делился с Нисой. Теперь Джеймс не готовит, как раньше. И на кухню у себя он почти не заходит. Ниса очень хочет научиться готовить. Готовка кажется довольно простой, если есть четкий рецепт. Джеймс терпеть не мог рецепты.

Ниса помнит. Карри в супе, там же – смесь трав из пакетика, мята, тимьян, приправа к курице и обязательно паприка. Особенно много паприки. Когда они стали больше общаться, Джеймс перестал добавлять во все подряд черный перец – от него Ниса постоянно чихает. А теперь Джеймс не готовит. Ниса знает, почему. Слишком много усилий для того, что раньше было простым. Правая рука Джеймса не может крепко держать нож. Левой слишком неудобно. Научиться ей писать – пожалуйста, потому что это необходимо для работы. А вот переучиваться в готовке…

– Тайлер уехал к родителям, – сообщает Халис. – Девочек с работы я решила не звать. Потом с ними посижу. А Кейт заболела.

Это забота. Ниса слышит заботу в ее тоне и в манере разговора. Халис отпивает из своей бутылки и оставляет ее, чтобы пойти накрывать на стол. Тесса тащится за ней. Джеймс достает из холодильника еще одну бутылку и протягивает Нисе. Потом берет пиво себе.

– Она ведь из-за меня не позвала… остальных, – говорит Ниса, помогая Джеймсу открыть бутылку.

– Очень правильно с ее стороны, – замечает Джеймс, когда Ниса отходит от него.

– Ты ей не говорил?

– Я хотел увидеть ее реакцию.

Ниса усмехается в горлышко бутылки. Пиво на вкус – самое обычное. Ниса любит другое, но у этого забавные этикетки. Он представляет, как Халис и Тесса носились по магазину, совершенно не представляя, что взять.

Картинка получается слишком четкая: Халис, размахивающая упаковкой детского питания, стоит среди рядов с алкоголем. А Тесса широко улыбается и кидает в Халис пачку салфеток.

Ниса прислоняется к стене и принимается рассматривать Джеймса. Тот ловит его взгляд, наклоняется и целует. Губы сначала мажут по подбородку. У этого поцелуя вкус пива со смешными этикетками, и он теплый и приятный. В жизни Нисы до Джеймса не было людей, с которыми было бы хорошо целоваться. Нисе никогда не нравились поцелуи. И отношения тоже. Это было потребностью и способом выплеснуть эмоции.

– Вы специально! – вопит Халис, замерев на пороге кухни.

Ниса приоткрывает один глаз, смотрит на нее и пожимает плечами. Джеймс отстраняется от него, прислоняясь к стене. Халис выглядит невозможно возмущенной, Нисе смешно и тоскливо одновременно. Ему не хотелось прерываться, но реакция Халис бесценна. Она краснеет и бледнеет с выражением абсолютного ужаса на лице. Потом вдруг начинает смеяться, и Нисе становится страшно за ее рассудок.

– Я ждала этого… лет десять, – сквозь смех выдавливает из себя Халис. – Господи. Тесс, прикинь! Они встречаться начали!

– Чего? – седая голова Тессы возникает в дверном проеме. – Они просто решили тебя разыграть.

– Ага, я же обожаю розыгрыши, – говорит Ниса, отпивая из бутылки.

– Халис, мне уже писать завещание? – Тесса делает вид, что находится в крайней степени испуга. – Он же меня сейчас прирежет.

– У меня студенты ведут себя более взросло, чем вы трое, – констатирует Джеймс.

– Ты на меня наехал? – Ниса лениво поворачивается к нему. – На меня?

– Нет, – Джеймс усмехается. – Они просто боятся показаться детьми.

– Ты – зануда, – Ниса пихает его локтем в бок. – Пей пиво и расслабься.

– Они точно встречаются, – с видом законченного психа шепчет Халис.

– Они же всегда так общались, – справедливо замечает Тесса.

– Это флирт, это точно флирт… – глаза Халис загораются опасным огнем.

– Мы все еще здесь, – напоминает Ниса. – Ты выглядишь слишком помешанной даже для себя. Чокнутая.

– Да, вы здесь, – с широкой жуткой улыбкой говорит Халис. – И вы расскажете мне все. Абсолютно все.

– Я ее боюсь, – говорит Ниса, обращаясь к Джеймсу. – Это самая страшная женщина в моей жизни.

– В твоей жизни не очень много женщин, – отвечает тот. – Халис, я буду с тобой разговаривать, когда в моей крови будет чуть больше алкоголя, чем может пережить человек.

Халис воспринимает это, как сигнал к действию, и лезет в пакет, принесенный Джеймсом и Нисой, чтобы вытащить оттуда виски. Тесса помогает ей, ругаясь сквозь зубы. Халис постоянно сносит крышу, когда она пьет. Лучше бы она оставалась трезвой. Ниса подозревает, что Халис уже успела напиться. От нее никогда не пахнет алкоголем.

Ниса боится пить. После того, как он провел половину осени в отвратительном алкогольном мареве, организм отторгает все, что можно назвать хорошей выпивкой. Ниса настойчиво отказывается, когда Халис пытается всунуть ему стакан с виски, и продолжает пить свое пиво. Джеймсу везет меньше – Халис забирает у него бутылку и торжественно вручает стакан, который предназначался Нисе.

– Пойдем в гостиную, я расскажу о своей книге, – Халис салютует своим стаканом и, пошатываясь, выходит с кухни. Тесса плетется за ней с видом приговоренной к казни.

– Если бы у меня было время написать завещание, все бы отошло Итами, – тихо говорит Джеймс.

– Почему не мне? – Ниса недоверчиво щурится.

– Тебя она тоже сейчас прикончит.

Это звучит справедливо. Вздохнув, Ниса идет за Халис, утягивая за собой и Джеймса. Нисе нравится, как их руки сочетаются. Он переплетает их пальцы, и это слишком много и интимно для коридора в четыре шага, но сейчас ему все равно. Нисе нравится чувствовать себя хорошо. Ему нужно сохранить все эти ощущения. Халис слишком много, и единственный человек, который может защитить Нису от ее нападок – Джеймс Смит. Ниса старается оценить это по достоинству.

Гостиная Халис – торжество беспорядка и хаотичного мышления своей хозяйки. Эксклюзивные плакаты с внутренним устройством мифических существ, фотографии, сделанные в разные отрезки времени, серия портретов, написанных лично Нисой: сама Халис в образе злого гения, ее родители, которые погибли несколько лет назад, человек с головой вороны, который стоит над кучей хлама. Ниса помнит, как прорабатывал их: каждую линию, каждый мазок. Это хорошие картины. В них есть жизнь.

Сама гостиная маленькая: коричневый диван у стены, зеленые обои, белая тюль на единственном окне. Здесь нет растений. Халис говорит, что они постоянно умирают, после сгнившего суккулента она окончательно отчаялась и завязала с ботаникой. Животных у нее тоже нет. Жизнь Халис – бетонная коробка с невыносимо чудесным оформлением. В ее доме нет никого, кроме нее самой и воспоминаний о дорогих ей людях.

Халис плюхается на диван и ойкает. Она вытаскивает из-под себя зажигалку и, пожав плечами, кидает ее Тессе. Та кладет зажигалку в карман и садится рядом с Халис. Ниса садится на пол, Джеймс кое-как втискивается между Халис и подлокотником. Нисе на полу всегда спокойнее – можно почувствовать мир под собой.

– Я жду, – Халис нетерпеливо ерзает. – Мне нужен изысканный романтичный рассказ.

– А ты книжки почитай, – советует Ниса. – Я терпеть не могу лишнюю романтику.

Это совершенная неправда. Ниса любит дурацкие знаки внимания и глупые кафе с пирожными в виде сердечек. Даром что сладкое ему не нравится. Портрет Джеймса перемещается в разряд скорейших планов.

За окном все еще валит снег. Такого не было очень давно.

– Ниса предложил мне встречаться, когда работал над своим «Последним воином». Я согласился. Вот и вся история, – Джеймс хлопает Халис по плечу. Та выглядит разочарованной.

– А как вы поняли, что у вас есть чувства друг к другу? – спрашивает Халис, выразительно глядя на Нису. Тот вздыхает.

– Да не было никаких чувств. Я просто подумал, что это логично, – Ниса пожимает плечами.

Он понимает, почему Халис спрашивает. Она знает о любви только из книг и рассказов, но все равно пытается понять и раскопать. Когда Ниса встречался с другими людьми, такое тоже происходило. Тесса пихает Халис локтем в бок. И правильно делает.

– Ты сказал «не было», – Халис снова жутко улыбается. – Теперь есть?

– Да имей ты совесть, женщина! – Джеймс трясет ее за плечи. – Успокойся. Дыши только.

– Извините, – Халис поправляет спавшие на кончик носа очки. – Мне просто очень интересно.

– Читай книжки, – снова советует Ниса. – Тебе будет полезно.

– Да пошел ты! – Халис смеется и кидает в него диванной подушкой.

Оставшиеся день и вечер проходят приятно. Ниса вспоминает, как это было раньше: их университетская компания, где не было Тессы, но были Кейт и Тайлер. Так тоже хорошо. Когда-нибудь старая гвардия воссоединится в полном составе.

Халис не удерживается и начинает рассказывать о сути своей книги и пророчить вечную жизнь «потомкам нашим». Джеймс спорит с ней о том, что это неэтично. Вечная жизнь – отвратительное занятие.

Ниса слушает, зная, что он – влюбленный по уши дурак, которого устраивает абсолютно все в его скучной жизни. Тесса то и дело перебивает Халис и пытается рассказать подробности историй, которые происходили, пока Халис писала книгу.

Халис предлагает сыграть в какую-нибудь компрометирующую игру, но все они насколько давно и хорошо друг друга знают, что необходимость в игре полностью отпадает. Потом Халис начинает читать вслух свою книгу – ей прислали экземпляр.

Ниса едва не засыпает под рассказ о стволовых клетках и характеристиках совместимости. Он достает телефон и пишет Итами, докладывая о происходящем. Халис вопит и отбирает у него телефон. А потом бессовестно начинает переписываться с Итами. Джеймс часто смеется. Ниса любит его смех.

Нисе нравится смотреть на пьяных друзей. Они – такие счастливые и откровенные, и он сам становится счастливым. Он чувствует невероятную любовь к своим друзьям и к тому времени, когда они были студентами. Теперь все по-другому. Нисе становится жаль, что Тесса младше их всех на несколько лет. Она бы отлично вписалась в их непобедимую шайку законченных дураков.

Ниса пьет пиво, целует Джеймса под восторженные крики Халис и читает по памяти стихи на французском. У него дрянное произношение, но даже так Халис начинает рыдать. Тесса пытается успокоить ее, а Халис, отбиваясь, просит прочитать еще. И Ниса читает, и «Кладбище у моря» растекается по гостиной Халис Осамы. Ниса вдруг понимает: он старается. Они все стараются жить.

За окном бушует ветер.

Глава 11. Краски в руках Вечности

Айрис хорошо знает Сонерту. Знает, что стоит пройти за угол от университета, и сразу – станция метро. Идет снег, и мир похож на белое пуховое одеяло. Под колесами машин снег превращается в бурую кашу, но пока он здесь – белый, он прекрасен.

Они идут своей небольшой компанией, и Айрис старается молчать. Майя, дожевав весь свой мармелад, начинает жаловаться на то, что ей холодно. В руке у нее подрагивает банка газировки. Джи перебивает ее и говорит, что она балда. Сашу начинают защищать Тони и Эден. Тони – потому что Майя все еще его дама сердца, Эден – чтобы лишний раз позлить Джи.

Их все еще нельзя назвать друзьями, но они близки к этому. Вряд ли Айрис найдет кого-то ближе Итами и Эдена, но ему нравится общаться со своими одногруппниками и знать, что эти люди тоже горят инженерией. Пары у них только закончились, и осталось всего несколько шагов до поворота, за которым – метро. Айрис скучал по нему. В детстве всегда казалось, что метро – это огромное чудовище. Или что-то еще, вроде портала в другой мир. Айрис не мог осознать, что может так быстро перемещаться с одного конца города на другой.

Айрис поворачивается к Майе, неосознанно пытаясь уловить ее реакцию на очередную шутку Эдена. Руки Майи греет Тони в своих руках, и Айрис смущенно отворачивается. Его красные от ветреного мороза щеки становятся еще краснее. Итами тоже молчит. Она идет рядом с Джи. Тот говорит ей что-то, и она смеется. Айрис редко слышит ее смех. Эден возмущенно сопит, глядя на них.

– Хватит лезть к Итами, – говорит он, встревая между ними.

– Эден… – лицо Итами становится непроницаемым, и она опускает взгляд. – Прекрати. Никто ко мне не лезет.

– Он просто не может смириться с тем, что ты общаешься с кем-то, кто не он, – Джи криво усмехается. – остынь, Шмидт. Ты придурок.

– Я не против, когда Итами общается с Айрисом, – совершенно искренне говорит Эден.

Итами смотрит на него, и ее брови удивленно ползут вверх. Уголки губ у нее подрагивают, и Айрису кажется, что сейчас она начнет кричать. Но Итами снова смеется, и у нее такой чистый и чудесный смех. Айрис подходит ближе к ним троим и берет протестующего Эдена под руку, позволяя Джи и Итами снова говорить о чем-то своем. Майя спрашивает, куда они идут.

Над ними возвышается здание станции метро.

– Нам нужно пересесть на пересечении с красной веткой, а там уже… – Джи чешет в затылке. – Я хочу показать вам одно место.

– Поэтому мы тащимся черт знает куда? – уточняет Тони.

– Вы могли бы и не идти со мной, – Джи шмыгает носом от холода. – Вас никто не заставлял.

– Да ладно тебе, – Тони хлопает его по плечу, отпустив руки Майи. – Мы первый раз так гуляем.

– Точно, – говорит Айрис, задумчиво улыбаясь. – Это здорово. Спасибо, Джи.

– Не за что, милый, – притворно-сладко отвечает тот.

Эден пытается вырваться из хватки Айриса и, кажется, все-таки ударить Джи. Айрис держит крепко. Эден успокаивается, когда над ними смыкается свод крыши станции. Айрис хочет пополнить баланс своего проездного, который уже год без дела лежит в кошельке, но за них с Эденом платит Итами.

Вниз идут ступени эскалатора. Айрис наблюдает за людьми здесь, и все вдруг становится таким родным и привычным, что слезы на глаза наворачиваются. Он чувствует, как Эден, стоящий позади, кладет руки ему на плечи. Бесконечная цепочка ступеней эскалатора все тянется и тянется. Вокруг слишком много людей, и им плевать на всех окружающих в той же степени, что и окружающим – на них.

Впереди Айриса спина Джи. Тот выглядит напряженным. Хочется спросить, что у него не так, но Айрис сам почти понимает. Джи ведет их слишком далеко, и если никому не понравится то, что он решил показать, это будет провалом. Айрис едва улыбается. Ему хочется помочь Джи и расспросить его об этом месте.

На плечах все еще лежат руки Эдена. Они почти не чувствуются через плотную ткань пальто и рубашки, но Айрису хочется верить, что эти прикосновения делают его сильнее. Эден дышит в его светлые волосы, спуск эскалатора кажется бесконечным. Но эта станция всего лишь уходит слишком глубоко.

Айрис делает шаг и спотыкается. Ему кажется, что сейчас развязанные шнурки ботинок затянет вниз ступенями, и становится страшно. Страх сковывает, отступая, когда Айриса резко толкают вперед чужие руки. Он идет вперед, чуть не упав. Приходится отойти в сторону, чтобы пропустить толпу людей, спешащих к поездам.

– Что с тобой? – спрашивает Джи, становясь рядом с Айрисом.

– Я… – Айрис опускает взгляд, чувствуя себя виноватым. – Это ерунда.

– И тебя в детстве пугали снятыми скальпами? – Джи ободряюще улыбается. – Я тоже их иногда боюсь.

– Я не мог пошевелиться, – Айрис поджимает губы. – Эден вовремя меня толкнул.

– Это хорошо, – Джи оборачивается. – Пойдем. Он уже косится. Знаешь, мне даже жаль его.

– Вы друг другу не нравитесь, – констатирует Айрис, едва поспевая за широким шагом Джи. – Меня это расстраивает.

– Я думаю… – Джи задумчиво пялится на свои руки. – думаю, вам друг с другом повезло. Я бы хотел найти человека, которого могу полюбить.

Айрис кивает. Эден не ревнует, его просто злит само существование Джи Рейнхардта. Айрис не может понять эту злость – он привык думать, что все люди достойны доброты и счастья. Злиться на них бессмысленно. Гораздо лучше учиться понимать их и пытаться найти общий язык. Ненависть и злость тратят очень много сил. Эден считает, что Джи выскочка. Джи считает, что Эден идиот.

Но Айрис видит кое-что другое: Джи и Эден все равно пытаются общаться, при этом оставаясь самими собой и не переступая через свои принципы. В их жизнях одни и те же люди, и они оба не уступают друг другу. Когда-нибудь, думает Айрис, они придут к тому, чтобы стать друзьями. Это было бы закономерно.

Они выходят к поездам. По платформе ходят люди. Айрис смотрит на них, и что-то щемит сердце. У каждого человека своя жизнь, но каждый в итоге спускается в метро, чтобы доехать до нужного места. Сейчас здесь много студентов. Айрис видит, как навстречу друг другу бегут две девушки, крича имена друг друга. Ужасно хочется раскопать их жизни и написать что-то о них. Айрис думает, что эти девушки счастливы. Ему хочется писать о дружбе.

И в вагоне все та же толкучка, и слишком много случайных прикосновений, которые остаются на одежде. В поезде все молчат, думая о чем-то своем. Джи стоит, прислонившись к поручню. Айрис сидит с Эденом, положив голову ему на плечо. Майя и Тони сидят напротив, слушая музыку. Итами напряженно смотрит в окно, выискивая что-то в своем прозрачном отражении.

Пересадка, еще две станции, и над Айрисом снова – небо цвета мышиных спинок. В этом районе снег не идет. Тут больше машин и людей, и Айрис держит Эдена за руку, боясь потеряться. Джи оглядывает округу и ведет всех вниз по улице. Айрис хочет рассказать одну историю о небе. Он заставляет себя подождать. Сейчас ему будет сложно говорить.