Текст книги "Душеловы"

Глава III

Из остановившейся на обочине кареты «Скорой помощи» с усилием вылезла фельдшерица – полная молодящаяся женщина. Короткая узкая юбка и обтягивающий грудь топик под распахнутым белым халатом красноречиво свидетельствовали о ее жажде жизни, но одышка, будь она неладна, напоминала о возрасте. Как могла быстро заспешила она к неподвижно лежащему на асфальте молодому человеку.

Подъехал пикап, резко затормозил. Из него выскочил стройный для своих лет седовласый мужчина, военная выправка которого легко читалась в движениях. Он бросился к дочери в наручниках, обнимал ее, тряс, что-то доказывал полицейскому.

Петрович, водитель Скорой, не усидел за рулем, вышел на воздух. Втайне позавидовал Михалычу, отцу Лизы, за кубики на торсе. Огорченно глянул на свой нагулянный пивком животик. Поприседал. Хватило на два раза. После чего он плюнул на физкультуру и просто наблюдал суматоху на дороге. Изредка поглаживал то усы на широком лице, то брюшко, то лысую голову. Его переполняли эмоции, но явное их проявление на людях он не приветствовал. Тем не менее, чувства двигали его руками.

Петрович с сочувствием смотрел на арестованную девушку – отстраненную и тихую. Не одобрял фельдшерицу, оживленно болтающую по телефону возле трупа Алексея. Жалел молодого человека, чья жизнь так нелепо закончилась.

Недалеко от него остановился бортовой уазик, из которого как пробка из бутылки выпрыгнул веснушчатый крепыш в майке и в наколках. Он пружинистой походкой заспешил к усатому водителю, но потом, передумав, переключил скорость и вразвалочку, не спеша и поеживаясь от утренней прохлады, подошел к односельчанину; поздоровались за руки.

– Беспокойная смена досталась, Петрович? Это, случаем, не Михалыч с дочкой?

Фильку раздирало любопытство до такой степени, что удержу не было стоять на месте спокойно. Он, как заводной, вертел головой во все стороны и, кажется, подтанцовывал от нетерпения поскорей узнать новости.

– А чё случилось-то? За что Лизку замели?

Петрович неопределенно пожал плечами.

– Чертовщина какая-то. Сначала она его машиной сбила, затем застрелила. Случайно вон тот, – рассказчик махнул в сторону толстяка в форме, – оказался свидетелем. Заблудился ночью, остановился спросить дорогу. И на тебе!

– Ага, не из наших колобок, – весело подтвердил молодой водила, – но Лизка-то!.. Учудила, так учудила! А за что она со своим парнем так? Леха с бабами спалился?

– Знаешь его?

– Пару раз в городе встречались. Лизка нас и познакомила. Нормальный мужик. Веселый, – Филька глянул на мертвое тело и добавил, – был. Не из ревности значит? А как тогда?

– Тут еще больше непоняток, – Петрович почесал затылок, – они, вроде как, старуху сбили насмерть.

– Да ты чё?! А кого?

– В том то и дело, что никого.

– Как это?

Филька ошалело таращился на Петровича, тот руками развел.

– А вот так: нету никого! Все обыскали. Ни старухи, ни старика, ни псины, ни даже ежика. Пусто!

– Во, дела! А кровь?

– Кровь, если и была, то водой смыло.

– Это как?

– Филька, ну ты даешь! Ночью ливень был. Ты или не проснулся еще? Или еще не отрезвел?

– Точняк! – хлопнул себя по лбу разбитной сельчанин.

– Если и сбили ребята кого, то не насмерть, – вслух рассуждал рассудительный Петрович. – Ушел, поди, на своих двоих. А они повздорили с перепугу.

Филька с пониманием и с сочувствием кивал головой, а сам рыскал по карманам в поисках мобильника. Азарт свежей жареной новости так и сверкал в его глазах. Телефон нашелся быстро, – в штанах всего два кармана. И он тут же стал листать записную книжку контактов в поисках первого слушателя.

– Может, жених Лизкин, что и наговорил ей в пылу, но не убивать же его из-за этого?

– А? Ну да, ну да, – поддакивал, цокая языком, шофер уазика, мыслями весь в телефоне. – Ну, тихоня! Ну, Лизка!

Петрович согласно кивнул.

– Девка не шалопутная, домашняя. Чего вдруг сдурела?

Новоявленный корреспондент новостей до респондента не дозвонился. Снова в список номеров уставился.

– Ну да, ну да… Кто бы подумал, что дочка Михалыча на такое способна? В тихом омуте, как говорится…

На том конце связи Фильке, наконец, ответили.

– Ладно, Петрович, мне пора. Опаздываю уже, – и побежал к своей машине с телефоном у уха.

– Никак не вяжется одно с другим, – продолжал вслух говорить мужчина, как если бы собеседник еще не ушел. – Не иначе черт покуролесил.

Вот тут он был недалеко от истины. За его спиной из-за машины выглядывала кассирша ломбарда в обычном гражданском наряде и ничуть не размалеванная. Ну, типа она самая что ни на есть простая русская женщина!

Зевак все прибывало. Автомобили останавливались на обочинах. Люди выходили, разглядывали труп парня, тыкали пальцами в его убийцу. Водитель Скорой покачал головой.

– Всего-то пять километров не доехали до дому.

Он, конечно, имел в виду Лизу с Лешей. Ему стало неприятно, что их трагедию обсуждают все кому не лень. Раздраженно сплюнул, залез в машину и громко захлопнул дверь.

Чертовка вышла из укрытия, долго и пристально смотрела на отрешенную Лизу, которую никак не удавалось растормошить ее отцу, как бы он не старался. Затем прошла к Алексею. Бриллиант в кольце, зажатый во рту молодого человека, сверкнул в луче появившегося солнца и подмигнул ей.

Дарий одетый как обычный человек стоял в толпе зевак и наблюдал за Лерой. Когда она ушла обратно за машину Скорой, черт свистнул и подождал, пока кольцо не выпрыгнуло изо рта Алексея и не прилетело к нему. Он раскрыл ладонь, «Слеза вдовы» покорно легла ему в руку. Бес проклятых вещей удовлетворительно хмыкнул, зашел за спины людей и исчез. Лиза упала без чувств на руки отца.

Часть III

Дарий, еще не снявший с себя худи и джинсы, оглянулся на торговый зал: не подсматривает ли помощница за ним? Ее не было. Он облегченно выдохнул и сдвинул в сторону, висящую на стене картину в красивой раме, им же самим нарисованную несколько лет назад. Он изобразил себя молодого и веселого на фоне весенней свежести холмов, во впадинах которых просматривались аккуратные домики. «Заразился от русских ностальгией», – сам дал оценку своему творению по окончании работ.

В прошлой – еще живой – жизни он, как бы сейчас сказали люди, стажировался у модного в то время живописца, растирал ему краски, мыл кисти, учился ремеслу. Даже грезил славой великого художника. Но беда по имени Лукреция Борджиа не дала мечтам воплотиться. Увидев, как ловко и со знанием дела подмастерье растирал и смешивал ингредиенты для наставника, всемогущая красавица определила его на свою «ядовитую» кухню, вложив в руки смышленому подростку ступку с пестиком. С тех пор началось его падение, закончившееся нечаянной смертью.

Испустив дух, он попал к Енахе – бесу-карателю четвертого чина, приглянулся тому умением парировать обвинения в свой адрес. Из пыточной знатока зелий и собирателя растений перевели в жаровню к сковородам, смрад которой сразу же вогнал его в депрессию. Но слава Енахе! Отправляясь с миссией заселения грехами православных земель, тот вспомнил о бойком грешнике и забрал его к себе в отряд. Так бесячей толпой доковыляли они до владений Ивана Грозного (копыта стер до колен!) и застряли тут на веки вечные. Не Русь, а трясина… в смысле землетрясение для католических мозгов. Чтобы научиться мыслить как московит, подводу соли пришлось сожрать несчастному южанину. А сколько раз его обмороженного суровыми северными зимами отогревали на сковороде?!

Нет, не счесть несчастий, выпавших на его загробную долю.

Это потом много столетий позже ему стало легче, когда русский дух перестал нервный чих вызывать. Черт или демон, – какая разница, если суть работы одна и та же?

***

Взгрустнув о былом, владелец ломбарда потянул на шее шнурок с винтажным ключом-подвеской, вытянул его из-за пазухи и открыл им замурованный в стене сейф – небольшая, но не лишняя для торговца предусмотрительность.

Богатый купец, построивший особняк, расположил здесь винный погреб исключительно для тогдашнего бренда «южнобережных вин светлейшего князя Воронцова», качество которых высоко оценил император Николай I и все население. Сам хозяин – Порфирий Никандрович – пить спиртное не любил, в отличие от зятя – отпрыска обедневшего дворянского рода.

Старик согласился на брак дочери с непутевым Жоржем с болью в сердце и скрипя зубами. Уж как просила барышня благословение отца, как просила! Влюбилась дуреха в красивую упаковку. Думала, что заполнит своей любовью пустую тару, зовущуюся человеком, и придаст смысл жизни наследнику звонкой фамилии. Из-за фамилии и титула графини он пошел на поводу у дочки. Мещанское происхождение прикрыла гербовая этикетка, но отрада души его не была счастлива в браке. Он это видел (сразу после свадьбы молодые переехали к нему) и очень печалился. Дитя единственное, обожаемое, сам растил ее после смерти супруги. Вот у них с женой была любовь так любовь! Сердце ни разу не поманило жениться во второй раз.

Дарий расчувствовался; кажется, даже слеза набухла в глазу. С чего бы чужим воспоминаниям будоражить его? Аура дома так действует?

Впечатлительный итальянец тряхнул головой, отгоняя видения прошлого, вытащил из кармана «кенгурятника» небольшую перевязанную бантом коробочку с фотографией Алексея в сердечке и спрятал ее в сейфе.

– Лежи смирненько, жди отгрузку. В аду покоя нет, там уже не расслабишься… душа моя.

Черт счастливо улыбался, закрывая сейф и задвигая на него картину.

– Жаль, что девицу за собой не прихватил. Было бы две души для отправки. Раньше я одним контрактом несколько душ имел.

Адское отродье вздохнул, протер автопортрет рукавом, куда достала рука. Поднял голову и пожаловался своему изображению:

– Я, ведь, парня предупреждал. Чтоб осторожней был с колечком. Почему никогда мне не верят? Прямо обидно за себя. Я единственный из чертей, кто честен с клиентом!

Махнул рукой в досаде, подошел к другой картине висевшей рядом на стене и тоже потер рукавом по холсту.

– Царица проклятий, не ослабевает твоя черная сила!

Он поклонился портрету молодой графини-купчихи. Долго всматривался в изображение, словно впервые увидел ее.

– Откуда столько злобы в таком красивом теле? Дурак был твой муж, – поцокал языком. Отошел на шаг назад, присмотрелся к полотнам.

– Однако хорошо смотримся, – удивился и сдвинул нижние углы рам друг к другу вырезом V.

– Налюбоваться собой не можешь?

Дарий, застигнутый врасплох, испуганно присел, оглянулся и огрызнулся:

– Фу, напугала, фурия! Хоть бы копытами стучала, когда ходишь.

Затем он прошел к прилавку, достал из кармана кольцо, уложил его в пустой футляр в витрине. Дьявольский предмет вернулся на прежнее место.

– Фи, чего мне с тобой манерничать? – высокомерно заявила чертовка и неспешно прошествовала на свое рабочее место за кассовый аппарат, разгульно вихляя задом.

– С того, что я старшой в нашей конторе. Субординация! – неожиданно осипшим голосом возмутился бес, наблюдавший за ее походкой. Сглотнул слюну и уже мягче поинтересовался, – тебя при жизни хоть чему-нибудь учили?

Проказница, жеманно усевшись на стул и обмахиваясь хвостом как веером, будто издевалась над ним, являя мужскому взору все уловки великих соблазнительниц. Надула губки, волосы поправила, взгляд в никуда отвела, почти ласково возмутилась.

– Нахватался на земле словечек: субординация, этика… Чушь полная! – и ножкой покачала издевательски.

***

Дарий так отчаянно боялся Лукрецию, что даже никогда не вожделел ее. И ни какой другой красивой женщины тоже – на всякий случай, – чтобы не злить знаменитую отравительницу, ибо была она скора на расправу.

А эта обворожительная злюка и пугает, и будоражит его. Какие-то забытые волнения шевелятся в груди как змеи в гнезде, когда он смотрит на нее. И ноги предательски обмякают и путаются при ходьбе.

Почти бегом добрался он до кресла, плюхнулся в него как в спасительную люльку для ослабшего тела, откинул голову на спинку, глаза прикрыл. Даже веки, зараза, дрожат! За что ему такое наказание?

– Как давно ты уже на земле? – донесся медовый голосок. – Не вообще, а в этом ломбарде?

Босс заерзал на сиденье, не от вопроса, а от неудобства. Что-то мешало комфорту. Вынул из-под себя скатанный в рулон ватман, раскатал на коленях. Это был график поставки душ в ад за 1979г. с диаграммой, нарисованный его собственной рукой. В тот памятный год он удостоился звания «лучший работник преисподней», о котором мечтал долгие столетия. Разглаживая рукой смятую бумагу, поднял красные в бешенстве глаза на оторву в юбке. Потребовал ответа:

– Как это здесь оказалось?

Из ушей начальника струйками повалил дымок.

– Рога обломаю, если будешь рыться в моих вещах!

Кассирша согласно кивнула головой.

– Ага! Только и я обломаю, если в своих вещичках обнаружу пропажу.

– Белены объелась в адовой столовке? На черта мне…

И замолк на полуслове, когда бесиха ногой пнула в его сторону пузатый чемодан. Глаза продавца сначала округлились, затем сощурились от негодования. Потертый баул ударился о его копыто и с хлопком раскрылся. Часть содержимого вывалилось, образовав кучу нижнего женского белья разных размеров и расцветок.

– А ты во всем стахановец, да? – с отвращением поморщилась нахалка. – Сколько же ты девиц обобрал, чтоб собрать такую коллекцию?

Она спрыгнула со стула, задрала юбку, указывая на свои панталоны в рюшечках, пригрозила:

– Попробуй только мою красоту спереть, узнаешь тогда гнев разъяренной женщины. Фетишист проклятый!

На этом фурия не успокоилась и пошла к Дарию, на ходу хвостом как плеткой постукивая по ноге. Он – оскорбленный и униженный – запаниковал, задышал как паровоз, но не сдавался.

– Думал, мне помощницу прислали. Теперь вижу: свинью подложили!

Чертиха остановилась на полпути, захохотала:

– Больно надо мне тебя подсиживать!

Она медленно сняла парик с головы, встряхнула головой, распушивая волосы.

– Я просто по дому соскучилась, – и победно оскалилась.

***

В радости от произведенного эффекта и гордая как спортсмен на пьедестале начинающая душеловка погрозила боссу пальчиком.

– А ты труханул не на шутку! Так место боишься потерять?

Служитель ломбарда ахал, переводя взгляд с гарпии на портрет хозяйки дома и обратно. И смачно со звуком хлопал глазами.

– Калерия Порфирьевна? Вдова?!

– Бес мщения! – поправила она. – А ты – бес проклятых вещей. Мы с тобой в одном чине, так что нос не задирай. «Старшой» он!

Дарий подскочил с кресла, двинулся к даме, раскрыв объятия.

– Калерия Порфирьевна, голубушка, но как?..

– Да как-то по наклонной. Я же убийца. А этот ублюдок, муженек мой убиенный, видимо, в другое место отправился…

Бывшая графиня мимоходом ткнула указающим перстом в потолок, как бы зафиксировав свою догадку.

– … внизу не сыскала. А я столько пыток для него придумала! И где справедливость?

Коллега сочувственно кивал рогатой башкой, и было заметно, что еще не опомнился. Она прошла к креслу, попутно сдвинув ногой мешавший проходу чемодан, села и продолжила:

– Кстати, внизу тобой недовольны. Раньше план перевыполнял, даже негласный титул носил «непревзойденный ловец душ». А сейчас хватку растерял? – кивнула на разбросанное белье. – Или другими делами занят?

Собеседник выпучил глаза в обиде.

– Калерия Порфирьевна…

– Лера.

– Лера, голубушка, это всего лишь маленькая страсть.

– Ну, не такая уж и маленькая.

Чертовка поддела ногой лифчик большого размера и кинула в начальство. Продавец лихо поймал вещичку, как голкипер решающий мяч, и спрятал у себя за спиной.

– Это нечаянно попало сюда.

Женщина засмеялась и отмахнулась.

– Мне плевать, Дарий Иванович.

– Просто Дарий.

Ободренный сменой тона ломбардный клерк ползал по полу, собирая любимые игрушки обратно в кофр, и замер, когда издевательница поставила ногу ему на спину и надавила на нее каблуком. Прямо один в один садистка из фильма для взрослых. Он подсмотрел однажды кусочек видео в окне многоэтажки во время ночной прогулки. Неожиданно для себя ему захотелось заскулить по-щенячьи и почувствовать удары плетки. Но оценить новое желание не успел. Потому как ведьма не унималась и донимала его:

– Дарио, миленький, ну, какой черт без слабостей? Тем более твоя италийская натура…

– А что с моей натурой не так? – прохрипел возмущенно и сглотнул обильную слюну.

– Я к тому, что столько лет служить семейке Борджиа и не сбрендить?.. Кстати, сколько ты у Лукреции в услужении был, пока яд по ошибке не заглотил?

– Просто бутылочки перепутал.

– Да, да. И об этой твоей слабости знаю.

– Но откуда?.. Я тишился как мог, – бывший зельеваритель сокрушенно покачал головой. – Ты и вправду создание ада! Без году неделя на службе, а уже все здесь обнюхала.

Змея подколодная наклонилась к несчастному служаке, вмиг потерявшему всякий интерес к жизни на земле, дружески похлопала его по голове, зашипела в ухо:

– У всех есть тайны, Дарио…

Итальянец обреченно зажмурился: русские победили! Они всегда побеждают. Он знает. Он это видел. Пять веков кряду! Всех пришлых сюда ожидает один конец. Это – расплата. У них даже одна баба – воин в поле! И никакие рога с копытами его не спасут. Обидно только – бабе проиграть!

«Стоп!» – одернул себя бес проклятых вещей и решительно открыл глаза. Кто сказал, что он проиграл? Он давно уже Дарий Иванович. Он русский! По крайней мере, сам себя он так ощущает. Да и русский язык он знает лучше самих русских. Все реформы языка при нем проходили.

Черт повеселел. Еще посмотрим: кто кого?

***

Бывшая владелица дома уверенная в быстрых переговорах с трусливым бесом снисходительно продолжала:

– У всех есть тайны. Я не вижу твоих, ты…

Она схватила компаньона за чуб, заглянула в глаза, огрубевшим голосом предупредила:

– Ты не лезешь в мои! Понял?

Графиня с замашками купчихи грубо оттолкнула сертифицированного душелова.

– Тогда в нашем ломбарде будет мир и покой. Каждый сам по себе. Нейтралитет, так сказать, – передразнила под конец его и мило улыбнулась.

Хмурый босс с чемоданом в охапке отправился в подсобку. Услышал в спину: «Не веришь?», но не обернулся, не отреагировал. Тогда она добила его окриком:

– Правильно делаешь. По правде, меня Енаха послал с тайным поручением…

Чемодан выпал из вмиг ослабевших рук и раскрылся с хлопком. Белье живописно вывалилось на пол, хоть кисть бери и запечатлевай для истории. Но он стоял и смотрел в пол. И даже не дымился. Лера со счастливой улыбкой наблюдала за ним. Насладившись триумфом, закончила горький спич:

– … помочь тебе поднять производительность. Вернуть былую славу торговой точке, так сказать.

– С чего только сейчас открылась, что ты – казачок засланный? – не реагируя на дразнилку, спросил глава ломбарда и опустился на пол собирать вещи.

Жестокая бабенка небрежно отмахнулась.

– Никакой я не казачок.

Не выдержал Дарий, обернулся, поклоны шутовские стал бить с лифчиком в руке.

– Ах, простите, сударыня!.. Вернее, юная графиня стопятидесятилетней свежести.

Она тоже не выдержала: подскочила в обиде с кресла, задышала гневно.

– Да как ты смеешь… тыкать мне возрастом?.. И вовсе мне не сто пятьдесят лет!

Посланница геенны огненной горделиво передернула плечами, задрав подбородок. Сказала с укором:

– И, вообще, это неучтиво по отношению к женщине.

Он презрительно хмыкнул в ответ. Она фыркнула, но не успокоилась.

– Сам ты… Пень замшелый!

– Не проймешь, не старайся. Мужчину года «уважаемым» делают.

– В твоем случае – века! В каком веке оброс копытами? В тысяча пятьсот пятнадцатом?..

Дарий усмехнулся, сел на чемодан, посмотрел на коллегу.

– Ну, если с возрастом разобрались, – вскрываемся!

– Что?!

– В смысле – открываемся без утайки! Карты на стол, так сказать. Компромат на меня собираешь? Кляузами дело не ограничится?

– Нет. С чего бы?.. Ты такой мнительный, – а сама глаза в сторонку отвела.

– Да как тебе верить? Ты, что тот флюгер на крыше – то в одну сторону, то в другую – мечешься.

Лера плюхнулась обратно в кресло, аккуратно распрямила складки на юбке.

– Не говорила потому что… просто наблюдала, опыт перенимала. И смущать тебя не хотела, – прыснула в кулачок со смеха. – Ты после каждой удачной сделки так мило кланяешься моему портрету.

– Так ты не доносы по ночам малюешь?

– Вовсе нет. Я рынок сбыта изучаю и это… как ее… логистику… так сказать.

– Издеваешься? Сказал же, вскрываемся! Есть приказ вернуть меня в жаровню?

Кассирша отрицательно покачала головой.

– В этой службе вакансий нет.

Дарий облегченно выдохнул: «Слава копытным!» и унес-таки чемодан со шмотками в подсобку. Уже оттуда пожаловался помощнице:

– Не поверишь, спать боюсь, одни кошмары снятся: за срыв поставок лечу вниз уже как клиент.

Вернувшись в торговый зал, он добавил, передернув плечами:

– Жуть! Хоть на снотворное переходи.

Смотритель проклятых вещей притащил стул от кассы, сел перед стукачкой, наклонился для доверительного разговора.

– Эти внизу совсем не в теме! Ассортимент у меня никудышный, отстой, так сказать. Для пенсионеров вещи, не для молодых. А старики больше о вечном думают, чем о любви. Отсвистели их годы желаний. Чем арканить души влюбленных, когда… м-м… гаджетов отродясь у нас не водилось? – и сладко-ядовито улыбнулся ей в лицо. – Только ваше колечко, сударыня, и спасает. На нем одном делаю квартальную норму. Еще, пожалуй, пистолетик выручает. Ваше счастливое наследие, так сказать.

Довольный собой он откинулся на спинку, которой нет, и свалился на пол.

Прозвенел дверной колокольчик. Черт широко улыбнулся.

– Что я говорил?! Вовремя колечко вернулось. Еще один влюбленный ищет смерти!

Взоры чертей обратились к вошедшему.