Текст книги "Мертвые хозяева. Что есть обнажившаяся душа!?"

Глава 9 (1993 год)

Морозная снежная зима не остановит похороны, и люди будут долбить и ковырять промерзлую землю, пока не выроют прямоугольную глубокую яму.

Почти все кладбище утонуло в чистом мягком снегу, но памятники и кресты несут свое скорбное знамя и полностью не погружаются в снег.

Ветви деревьев слегка согнулись от снежного, почти ледяного слоя и искрились на солнце серебряными крупинками.

В церкви маленькому мальчику, вернее, четырехлетнему Ярославу, было тепло, но там так странно пахло, и люди в золотистых и черных, и белых длинных платьях, и в белых уборах на голове были такими неземными, и росписи на стенах, и кресты с распятым человеком, и горящие тонкие свечки, и лики в рамках немного пугали. И эти голоса, одновременно монотонные и в то же время звонкие, и открытый гроб с лежащим спящим человеком, таким знакомым, кажется, мальчик видел его пару раз у себя дома, – все сводило немного с ума.

Рядом люди стояли, как на подбор, все в черном, кто-то плакал, кто-то просто стоял с горечью на лице. Мальчик устал, бабушка держала его за руку. Когда все стали выходить на улицу, отец мальчика радостно потирал ладони и старался выйти быстрее всех.

На морозном воздухе от ртов людей выходил теплый дымок, все ежились и топтали ногами, чтобы согреться.

По очищенным дорожкам процессия дошла до места захоронения, а вернее, всего лишь к небольшой площадке с вырытой ямой. Мальчик почти не смотрел, как гроб опускали и как закапывали промерзлой землей со снегом и попадающейся сухой травой, и ставили деревянный крест. Мальчика поразило, как много его отец пил и все говорил и говорил, громко, нахраписто. Отпускал какие-то шутки и снова заливал горло водкой.

– Пьем за тебя, мой двоюродный брат, уже схоронили твою мать, теперь вон тебя! – выкрикивал отец, покрасневший до предела.

– Хватит, Миша! Ребенок у тебя уже замерз! Все уже почти разошлись, – бабушка показала на Ярослава, который окоченел даже в шубке и в валенках и почти не двигался.

– Маман! Ты такая зануда! Ты кого вырастить хочешь? Да он у меня на всех поминках будет присутствовать, родственников у нас много, пусть мрут. А мы выпьем за них как следует! Давай, дай рюмочку сынишке, сразу согреется! – гаркнул Миша, замахав руками.

– Думай, что говоришь! Уходим. Пока машины не разъехались, – бабушка взяла ребенка за руку, перекрестилась у могилы и, развернувшись спиной к сыну, стала удаляться с внуком.

– Баб я слушать больше не собираюсь, раз моя женушка, проститутка, меня бросила и, кстати, своего ребенка тоже, то я объявляю войну вам, блудницам вавилонским! Эй, ну ладно, подожди меня! Блудница моя старая, куда учесала! Моего отца похоронила уже как семь лет назад и наверняка успела переспать со многими! Да? – он попытался следовать за ними, но все время падал на снег, но все-таки шатающейся походкой в расстегнутом полушубке и уже без шапки он добрел до машины, перемазанный снегом.

Глава 10 (1993 год)

Валя

Мы едем на стареньком автобусе до самой конечной остановки. Я смотрю по сторонам: мелькают деревья, домишки, вдалеке широкие поля раскинулись. Прошел месяц, как мы ушли из дома, а мы с Гришей так и не нашли свое пристанище. Меня иногда подташнивает, но особых неудобств я не чувствую. Я вспоминаю, как непросто нам было. Мы часто ночевали в лесах, пока у Гриши не спали синяки на лице, нас люди старались обходить стороной. Мы не углублялись слишком далеко от проселочных дорог, и в березовых рощах и в хвойном лесу мы не блудились. Гриша сооружал на день подобие палатки из крепких веток и еловых лап, чтобы я отдыхала. Ночью мы спали в тканевой небольшой палатке, которую Гриша взял из дома. Я готовила на костре супы из консерв, грибов, рыбы, которую брат часами пытался выудить из реки, тушила овощи с грибами, варила чай из трав, которые нам попадались. Иногда лес я считала домом: в нем мы спали, ели, и никто нам не мешал, никто не смотрел на нас косо или с любопытством. Так стыдно было смотреть людям в глаза. Денег у нас было мало, трудно было найти работу. Один раз нас приютила одна старушка. Мы целый день помогали ей по хозяйству, она накормила нас козьим молоком, свежими яйцами и ароматным хлебом. Она не смогла оставить нас ночевать в доме из-за строгого мужа, но хотя бы мы побыли ночью под крышей сарая над головой. Спали на сене как младенцы. Грише очень понравилось общество кур и коз, прежде чем спать, он перегладил всех коз, которые разбегались от него в разные стороны, истошно блея. Утром нас снова накормила добрая старушка, отдала постиранные наши вещи, и мы отравились в путь. Я так устала стирать и мыться в реке хозяйственным мылом.

Стопы были все в мозолях, ведь мы много проходили километров за день по обочинам проезжих дорог и по лесам. Бесчисленные деревеньки и села слились в моей памяти одинаковой неприветливой картиной. У местных жителей мы обменивали нужные нам вещи на грибы и ягоды. Но мой мир стал шире и больше. Мы, наверно, сами тянули время и не вливались в общество как должно. Я понимала, что ребенку нужны настоящий дом и одежда, и мне было грустно от того, что все так неопределенно. Гриша сказал, что нужно быть как можно дальше от прежней жизни, и тогда мы начнем все сначала.