Текст книги "Стихея. Огненные девы"

Стихея. Огненные девы
Нана Рай

Редактор Анна Коэн

Редактор Лада Регушевская

Иллюстратор Елизавета Никифорова

© Нана Рай, 2023

© Елизавета Никифорова, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0060-8077-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава шестая. Горькая пантомима

Тени от домов удлинялись и скользили по земле вслед за Мари, пока она торопливо шла в сторону железнодорожного вокзала. Последние полтора месяца превратились в нескончаемый кошмар, но как только Мари приняла решение бежать – она проснулась.

Мама бы сказала, что настоящая ведьма не бежит. Но мамы рядом нет уже почти восемь месяцев, а Мари сейчас не готова сражаться в одиночку с целым городом. Следовало уехать, как только она узнала про выжженные буквы во дворе университета и услышала название «Sang et flamme». Но последней каплей стала Тина, а точнее, то, кем она оказалась на самом деле…

Вэйланд лениво закидывал Мари листьями, как будто насмехаясь: «Беги, беги, да не сбежишь», но она старалась не зацикливаться на мрачных мыслях и не думать о том, куда идти дальше. К отцу, который забыл о ее существовании, как только отправил на обучение в Вэйланд? Нет. Она не нужна ему. И не нужна здесь. После исчезновения матери Мари не могла отыскать свое место в этом мире и оставалась ненужной и одинокой.

Она закинула одежду в чемодан и собрала скромные пожитки. Блокнот, деревянная ступка с пестиком – подарок матери и засушенные травы, к которым Мари так и не прикоснулась. В замке не осталось напоминания, что там короткое время жила ведьма. Никто не узнает, потому что она уедет.

Мари направилась прямиком в здание вокзала. На перроне уже пыхтел поезд, и она на секунду позволила себе помечтать, как сядет в него и уедет прочь от чертовщины, с которой не готова была тягаться. При входе Мари зацепилась колесиком чемодана за порог алюминиевой двери. Пустой зал ожидания, не считая пары старушек в одинаковых зеленых чепчиках и долговязого подростка в гигантских наушниках, встретил Мари холодным дыханием. На улице и то было теплее, чем внутри, где пахло соленым арахисом и пивом. Пустые банки пылились в урнах.

Мари поправила воротник пальто в синюю клетку и перекинула через плечо толстую косу. С убранными волосами она чувствовала себя беззащитнее, но не хотела привлекать лишнее внимание. Она подошла к маленькому окошку кассы. За спиной грузной кассирши с пересушенной шевелюрой свекольного цвета красными цифрами мигали допотопные электронные часы: «20.13».

– Один билет до Лондона, – голос сел от нервного напряжения, в котором Мари находилась целый день.

Кассирша задумчиво пожевала зубочистку и пощелкала по кнопкам клавиатуры, ради приличия сделав вид, что работает:

– Опоздали вы.

Мари не сразу разобрала, что пробубнила себе под нос женщина, а когда до нее дошло, распахнула рот:

– Шутите?! Я звонила полчаса назад, поезд был почти пустой.

– Он и отбыл пустой три минуты назад, – пожала плечами свекольная женщина.

– Как? – Мари охватило ощущение нереальности. – По телефону сказали, отбытие в двадцать тридцать, а сейчас… – Ее взгляд снова остановился на часах.

«20.33»

Стало еще холоднее, чем раньше. Теперь заледенели не только пальцы на руках, но и сами кости, казалось, замерзли изнутри. К горлу подступила тошнота, и Мари оперлась на ручку чемодана. Та опасно затрещала.

– Ближайший поезд в понедельник, так что вам лучше поискать такси, – кассирша натянула на лицо заботливую улыбку и тут же задвинула окошко.

Мари тяжело задышала и повернулась к залу ожидания. Он опустел. Ни старушек, ни подростка не оказалось на местах, хотя Мари еще не настолько оглохла, чтобы не услышать, как они шагают по плитке и гремят дверью. Гудка поезда и стука колес она не слышала тем более. Двадцать минут испарились. Словно их вырезали ножницами из временной линии.

С трудом переставляя ноги, Мари вышла на улицу и глотнула свежего воздуха. За спиной тут же щелкнула дверь, и погас свет. Остались лишь старинные уличные фонари, огромными желтыми глазами освещая перрон. По нему стелился густой туман, который пожирал опустевшую железную дорогу.

– Ерунда, – пробормотала себе под нос Мари и вытащила из кармана мобильный. Попыталась в приложении вызвать такси, но кнопка «заказать» не работала. В итоге, ее выкинуло из личного кабинета. – Черт! – Мари набрала номер, но вместо ответа диспетчера услышала короткий сигнал. Мобильная сеть мигнула на прощание и исчезла.

Вэйланд ее не отпустит.

Оформившаяся мысль прозвенела в висках. Мари еле дошла до скамьи и села. Забытый чемодан остался возле закрытой двери вокзала. Слышалось слабое завывание ветра. Ни шороха листьев, ни голосов людей. Только напряженное дыхание Мари.

«Sang et flamme» ее не отпустит.

Мысль видоизменилась.

Не отпустит. Отец, видимо, сам не подозревал, что загнал дочь в ловушку. Она не уедет отсюда, даже если ее захотят увезти силой.

Мари сидела на скамье. С каждым вздохом в груди замерзало сердце. В этом городе спали призраки ведьм, и стоило здесь объявиться живой ведьме, как они очнулись. Сначала дух незнакомки в лесу, затем Тина из магазина трав. А возможно, их было больше, только Мари не знала, что они – призраки.

Я заплутала в лабиринте адских душ,

В надежде обрести земной приют.

Но этот город холоден и груб,

Здесь мертвецы неистово поют.

Их песни отзываются во мне,

Сжигая чистый воздух в моих лёгких.

Одна в кричащей, гулкой тишине,

Теперь застыла пантомимой горькой.

Мари хмыкнула. Пришедшее на ум стихотворение весьма точно описывало ее состояние.

Послышался шорох, и Мари обернулась. Туман зашевелился, из мрака выступила фигура. Встретить неизвестного на пустынном перроне никому не хотелось. Но странным было не это, а то, что Мари ни капли не испугалась. Она смотрела пустым взглядом на замершую в отдалении тень и молчала. Вспомнила предостережение незнакомца, который напал на нее в университете. Тот говорил, чтобы она бежала из Вэйланда. Что ж, она попыталась. Но не получилось.

– Даже боюсь спрашивать, почему ты сидишь одна. В темноте. На вокзале, – знакомый ироничный голос разрядил обстановку. Эллиот шагнул в пятно света, и фонарь выхватил из темноты кожаную куртку.

Он в пару шагов оказался возле Мари, перешагнул через скамью и сел рядом. Руки в карманах, сам ссутуленный, будто его побили. От прежней бравады лишь выбритые иероглифы на висках и остались.

– Почему не уехала? – вопрос прозвучал слишком резко. Эллиот не смотрел на Мари. Он напряженно глядел перед собой, будто надеялся увидеть поезд.

Как ответить? Сказать правду, что она перепрыгнула во времени на двадцать минут вперед? Что такси не вызвать, потому что Вэйланд не собирается ее отпускать?

– Не молчи, – странно, но в голосе Эллиота проскользнула мольба.

– Не смогла, – Мари ответила правдиво. Пусть трактует, как хочет. – А ты что здесь забыл?

Эллиот тяжело вздохнул, и в этом вздохе прозвучало глубокое сожаление. Он скосил на нее глаза:

– Тебя искал. Знакомый видел длинноволосую девушку с чемоданом, которая вышла из университета. Я сделал ставку на вокзал и не ошибся. Правда думал, что ты уже отбыла.

– Я опоздала.

– Жаль.

Односложный разговор иссякал, хотя на языке у Мари вертелись еще вопросы, но задать их означало приблизить к себе Эллиота.

– Не понимаю. С каких пор ты хочешь, чтобы я уехала? – она прищурилась. – Успела настолько надоесть, что просто отстать от меня – недостаточно? Надо, чтобы я исчезла из твоей жизни?

Эллиот закатил глаза и поднялся. Чтобы занять себя, он подкатил ее чемодан.

– Ты все не так поняла, поэтесса. Я просто переживаю за тебя. Джорджи прямо спятила.

– Поверь мне, Джорджи – последняя причина, по которой я стала бы сбегать из Вэйланда.

Мари встала и попыталась отобрать чемодан, но Эллиот перехватил ее руку и притянул к себе.

– Мари, ты можешь считать меня кем хочешь. Дамским угодником, красавцем или просто чертовски хорошим парнем, – при перечислении на его лице блуждала загадочная улыбка, а Мари едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. – Но одно точно правда: ты мне нравишься. И если бы я мог рассказать тебе все, ты бы поняла насколько сильно, – засмеялся Эллиот, вот только его смех прозвучал горько.

– Я даже боюсь представить, что у тебя на уме, так что избавь меня от этого счастья.

Мари уперлась в грудь Эллиота. Ее охватило двоякое чувство. Хотелось вырваться и в то же время остаться. Прижаться к нему, вдохнуть тяжелый запах его духов, пряных, сладковатых, обволакивающих… Почувствовать, что ты хоть кому-то нужна в этом мире. Теплые губы Эллиота прикоснулись к щеке Мари, осторожно, нащупывая дорожку. И этот поцелуй отличался от того, что случился на спектакле. Тогда проказливый язык Эллиота пытался проникнуть в рот Мари против воли и вызывал только раздражение. Сейчас все было иначе. Эллиот изучал Мари и каждым движением губ словно спрашивал: можно продолжать? А она невольно разрешала, прижимаясь к нему и цепляясь за тонкий джемпер под курткой. Вдруг ее словно прошил электрический ток, голова закружилась, и Мари оттолкнула Эллиота.

Вокруг все растворилось, и она снова стояла посреди сцены во время спектакля. За спиной шумели аплодисменты, за кулисами прятались актеры, которые уже отыграли свои роли. Эллиот исчез, вместо него перед Мари стоял Уильям в сценической одежде Эллиота: красный камзол и коричные кюлоты с чулками. Но в глазах Уильяма горела неприкрытая ярость, а с губ слетали проклятья, от которых у Мари скручивало желудок:

– Гори в огне, ведьма! Твой прах послужит больше, чем живая плоть. Он может исцелять, в то время как вы, дьявольские отродья, лишь губите людей!

В спектакле таких слов не было, но у Мари все равно возникло чувство, что она их уже слышала.

– Эй, Мари, не пугай меня!

Голос Эллиота ворвался в сознание. Она заморгала и снова очутилась на перроне, утопающем в молочном тумане.

– Черт, если бы я знал, что ты так отреагируешь на поцелуй, – Эллиот запнулся, – все равно бы поцеловал. – Его глаза потемнели. – Что случилось? Ты почти минуту не реагировала ни на что!

– Я… наверное, переутомилась, – прошептала Мари и покачнулась.

Эллиот обнял ее за талию, но она упрямо уперлась в его грудь и покачала головой:

– Нет. Наш поцелуй был ошибкой.

– Так, можешь не продолжать. Это самая банальная фраза из ромкома, – усмехнулся Эллиот и поднял чемодан.

– Ты смотришь мелодрамы?

– Не переводи тему. Я тебя раскусил. Делаешь шаг вперед, а затем два назад. Пойдем уже. И, кстати, с тебя поход в кафе.

– За что?

Эллиот направился в сторону замка, и Мари поспешила за ним. Перед глазами все еще стоял Уильям, и от слов, что с ненавистью срывались с его губ, болело сердце.

– За поцелуй.

– Что?! Я не просила меня целовать, – вспыхнула Мари.

Эллиот хохотнул, но даже не обернулся и больше не попытался к ней притронуться:

– Слышала бы тебя сейчас женская половина университета. Забей, ты просто должна мне ужин.

– Сейчас? – С ним было бесполезно спорить, да и после всего, что произошло за последний час, Мари хотелось лишь спать.

Плечи Эллиота снова затряслись от смеха, но с губ сорвался лишь короткий смешок:

– Нет, поэтесса. Я скажу, когда.

***

За Мари закрылась дверь, и Эллиот остался в коридоре один. Круглые светильники вдоль стен, сверкали в полумраке, точно кошачьи глаза. Притворная улыбка потухла. Маска шутника и ловеласа спала, и Эллиот вздохнул полной грудью.

Какого черта он поцеловал Мари? Она казалась такой запуганной и потерянной, хоть и пыталась сохранять невозмутимость, но за ней прятался страх.

Ведьма в Вэйланде – это ирония, оксюморон, насмешка судьбы. Что угодно, но только не реальность. Поэтому он до сих пор не сказал мисс Кэролл, что нашел ведьму. Поэтому он хотел, чтобы Мари уехала. Эллиот медленно побрел по коридору в мужскую половину замка. Сколько еще он сможет скрывать от вице-канцлера университета, по совместительству главы тайного общества «Sang et flamme» правду? Она уже ему не верит. И у него осталось совсем немного времени, чтобы убедить Мари бежать.

Эллиот остановился в холле, соединяющем два крыла замка, и развернулся к балкону. Вновь вышел на улицу, на пронизывающий ветер, но совершенно не почувствовал холода. На чернильном небе горела растущая луна, предвещая очередное полнолуние. Он чувствовал, да и не только он, что вновь случится беда. В первое полнолуние этого учебного года погибла девушка. Мисс Кэролл смогла подкупить полицию и замять скандал, но если подобное повторится… Эллиот оперся о каменные перила и вдохнул свежий воздух, наполненный дыханием приближающейся грозы.

– Я потеряла тебя так же, как и Эдварда.

Эллиот услышал позади себя грудной голос Джорджи и резко обернулся. Она выглядела мило в оверсайз свитере из темно-синего кашемира – он скрывал ее худобу и подчеркивал голубые глаза. Сейчас она закрыла волосами выбритую сторону и заправила их за уши, растеряв всю дерзость. Но Эллиот не испытал к ней ни капли жалости. Лишь усталость и злость на то, что мисс Кэрролл заставила его присматривать за Джорджи, а ту угораздило влюбиться в него.

– Знаешь, последние месяцы я еще надеялась, а вчера вдруг проснулась и поняла, что… все, – Джорджи обхватила себя за плечи.

– Жаль, что тебе понадобилось так много времени. Осознай ты это сразу, не избила бы невиновного человека, – Эллиот не смог сдержаться.

– Она ведьма! – прошипела Джорджи. – Ты видел ее взгляд!

Эллиот стиснул кулаки. Ветер забирался под куртку, пощипывая кожу. Да, Эллиот видел этот взгляд. Хотя обычно Мари старалась избегать смотреть людям в глаза, но пару раз, когда она злилась, забывала про сдержанность. И от ее глаз душа Эллиота скручивалась в жгут. Казалось, все фобии мира разом накатывали на него, заставляя испытывать страх, который обычно испытываешь лишь перед смертью. А еще он видел цвет ее крови. Смоляной, как глубокая ночь. И именно эту кровь искала мисс Кэролл.

– Ты бредишь, Джорджи. Я не сдал тебя вице-канцлеру только из-за наших с тобой прошлых отношений. – Он вернулся в замок, плечом зацепив Джорджи. Та в отчаянии схватила его за руку. Ее ледяные пальцы обжигали его ладонь.

– Эллиот, а если я пообещаю, что отстану от нее… Ты дашь мне еще один шанс?

Он на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, его взгляд упал на репродукцию картины Уотерхауса «Тристан и Изольда». Рыжеволосая девушка с вуалью на голове и рыцарь в доспехах плыли на корабле. Они держались за один кубок с любовным зельем. На их лицах отражалось чувство, которое погубило обоих. Сейчас на лице Джорджи пряталось то же самое выражение: страсть, боль, тоска. Коктейль из невыносимых эмоций.

– Дело не в Мари, – как можно мягче произнес он и свободной рукой погладил Джорджи по щеке. – Мы расстались до того, как я познакомился с ней. Дело в тебе, Косточка, – он специально упомянул ее ласковое прозвище в последний раз, чтобы она поняла, это конец. – Ты должна жить, а не цепляться за других. Я заменил тебе брата…

«Который погиб из-за мисс Кэролл», – раздраженно подумал он, а вслух продолжил:

– Но тебе пора признать, что я – не он, и двигаться дальше. И если ты сделаешь это, то станешь счастлива.

Он силой вытащил руку из ледяной хватки Джорджи и направился в мужскую половину. Позади него раздались всхлипы, но он не обернулся. Джорджи сильная, она справится. А вот Мари слабее, чем кажется. И возможно она – та девушка, которая поможет Эллиоту найти его место в жизни. На границе между людьми и ведьмами.

***

– Хорошо, хорошо! Я не буду тебя спрашивать, почему ты вчера собрала чемодан и пыталась слинять из Вэйланда, но, согласись, молчать полдня и пялиться в блокнот – это еще страннее!

Мари пришлось оторвать взгляд от разрисованного скетчбука, где черными линиями извивались коварные слова: «оковы», «скорбь» и «нагая», а остальная половина оказалась разрисована фразами, смысл которых ускользал от нее. Надо признать, с тех пор как она появилась в Вэйланде, ее дар усилился. Мари посмотрела в прищуренные глаза Айви. Они, как огоньки зелёной гирлянды, сверкали за прямоугольными очками. Рыжие кудряшки были закручены в две гульки, под стать плюшевой пижаме, напоминающей костюм розового кролика.

– Я – плохая подруга, – вздохнула Мари.

– Плохая, потому что не делишься тревогами, про секреты я вообще молчу. Твоя замкнутость связана с Эллиотом? Вчера он довел тебя до комнаты, и ты его еле выгнала.

– Эллиот? – Мари с улыбкой покачала головой. – Нет, он ни при чем.

Слово «секреты» резануло слух и отозвалось ноющей болью в сердце.

«Ох, Айви, узнай ты главный секрет, не сидела бы здесь».

– Ну, окей, у вас с ним платонические отношения. Тогда пойдем гулять. Я не хочу просидеть все выходные в четырех стенах!

Айви слетела с кровати и быстро переоделась в черные лосины и вязаную тунику с узором из белых пони:

– Одевайся! – скомандовала она. – Мы идем на экскурсию.

Мари побоялась возражать. Нехотя натянула берет и едва успела схватить пальто, как Айви потянула ее за руку прочь из комнаты.

– Знаешь, чем мне больше всего полюбился Вэйланд? Его природой, – сказала она, когда они вышли на улицу. – Наверное, это у ирландцев в крови – влюбляться в деревья, холмы, горы. Наслаждаться воздухом, жизнью, – Айви заразительно улыбнулась, и Мари не удержалась от улыбки в ответ. – И Вэйланд так же прекрасен, как и Ирландия, да простит меня матушка.

– И ты мне сейчас это докажешь?

– Ты просто читаешь мои мысли!

Они свернули с главной улицы, которая вела к вокзалу, и очутились на уютных улочках, наполненных ароматами свежеиспеченной пиццы, кофе с корицей и ванильных булочек. Запахи доносились из кафе вдоль улиц. Изредка ресторанчики перемежались с магазинчиками, в которых продавались сувениры. И, вопреки словами Тины, в существовании которой Мари теперь сомневалась, нигде не продавались ни защитные амулеты, ни травы, ни прочая колдовская атрибутика. В Вэйланде избегали всего, что было связано с ведьмами, и в центре города это ощущалось сильнее всего.

Они шли по разноцветной брусчатке, и Айви болтала о том, как она впервые увидела Вэйланд и влюбилась в него. Мари больше интересовали жилые дома, некоторые снимали студенты, где-то жили коренные Вэйландцы. Милые двухэтажные домики, точно стеснительные девицы, прикрывались зеленым покрывалом из виноградной лозы.

– Матушка хочет приехать ко мне на Рождество. А ты где планируешь провести каникулы?

– Еще не думала об этом, – Мари прикусила нижнюю губу. – Но у меня небольшой выбор. Сто процентов я остаюсь в Вэйланде.

– Твой папаша, конечно же, не навестит тебя? – фыркнула Айви. – Он даже не позвонил после того, как тебя избили. Ты меня прости, но что это за отношения такие между отцом и дочерью?!

– Никакие. Он бросил нас с мамой, когда мне едва исполнилось полгода. А когда мама исчез… умерла, – поправилась Мари, – он забрал меня к себе, а не отдал опеке. Его сложно винить, что он не чувствует ко мне любви. Несмотря ни на что, отец оплачивает обучение, хотя мог бы и не делать этого.

– Вот только не надо искать ему оправдания, – Айви остановилась возле тележки с вареной кукурузой и купила у краснолицей продавщицы две порции. – Держи.

– Твой папаша козел, надо это признать. Оплатил обучение, чтобы подкупить свою же совесть, – она протянула Мари салфетку и закинула рюкзак на спину.

– Пусть так. Мне все равно, – усмехнулась Мари.

«У меня нет выбора».

Они пошли дальше, и дорога вдруг резко устремилась вверх. Чем дольше они бродили по Вэйланду, тем сильнее Мари одолевало странное чувство.

– О чем молчишь? – ворвалась в ее мысли Айви.

Мари взглянула на подругу, которая нравоучительно поправила очки и поиграла темно-рыжими бровями, показывая, что ждет ответа.

– О том, что я чувствую себя здесь дома, – на одном дыхании призналась Мари.

Еще вчера она не знала, где ее место, а сегодня каждая улица, каждый дом откликались в сердце щемящей тоской.

– Тогда тебе надо кое-что увидеть, – загадочно произнесла Айви и подхватила Мари за руку.

Они побежали, и сначала Мари пыталась остановить ее, но та лишь смеялась и бежала быстрее. Люди с удивлением оборачивались им вслед, кто-то поспешно отступал, некоторые улыбались. Айви зацепила плечом пожилого мужчину в кепи, и он разразился отборной бранью. Подруга на ходу рассыпалась в извинениях, но не остановилась. Мари быстро оглянулась. Дед погрозил тростью, а потом махнул рукой.

В груди зажгло, напоминая, что Мари снова забросила бег по утрам. Когда они, наконец, взобрались наверх, Айви остановилась, и перед ними раскинулся ошеломительный вид на древние развалины, поросшие мхом, которые словно балансировали на краю обрыва. Город закончился, оставив возвышенность дикой природе. Солнце клонилось к горизонту, и его лучи высвечивали очертания стен, одиночные почерневшие камни, которые когда-то были фундаментом, и накренившуюся половину башни – все, что осталось от крепости.

Раскрасневшаяся Айви шумно дышала, ее глаза блестели. Она обвела рукой развалины:

– Этот собор построили в 1278 году, но в 1692-ом случился пожар. С тех пор эти развалины служат напоминанием о том, что огонь не щадит даже святое.

– Огонь не щадит никого, – пробормотала Мари и остановилась в центре. Под ногами зеленела трава, и хотелось лечь посреди разбросанных камней и слиться с древними валунами, стать частью истории.

– Здесь всегда заканчивают обзорную экскурсию по Вэйланду. А еще именно в этом месте, где ты стоишь, тайное общество «Sang et flamme» во время инквизиций сжигало ведьм.

– Что? – Мари обернулась к Айви. Ноги резко ослабели, и она присела на ближайший валун. – Откуда ты знаешь?

Айви тоже села и, подтянув к себе колено, обхватила одну ногу:

– Ну, мне стало любопытно после того случая с пожаром. Представляешь, в интернете нет ни слова про это общество. Кстати, с французского название переводится как «Кровь и пламя».

– Знаю, – прошептала Мари, но Айви ее не слышала.

Она превратилась в ходячий справочник и стала дотошно перечислять все факты, что нашла по «Sang et flamme», даже не догадываясь, что Мари известно почти все:

– Точная дата создания общества не указана, но в Вэйланд их привел некий Берггольц, и принято считать, что именно он и основал «Sang et flamme». Он был Вэйландским инквизитором. Ты же знаешь, что они на самом деле не были священниками?

– Да, ты говорила.

Мари вспомнила Джорджи. Теперь, даже если Эллиот к ней вернётся, она от нее не отстанет. Древняя никогда не простит ведьму.

– А, точно! Знати нравилось себя так именовать, они якобы вершили божье правосудие, так что вскоре все перестали заморачиваться, что они вовсе никакие не инквизиторы.

– Значит, этот Берггольц был главным?

Закружилась голова. Мари глубоко вздохнула, но ощущение только усилилось.

– Видимо. На самом деле это все я откопала в библиотеке Вэйланда, по совместительству архиве. Возможно, нашла бы больше, но времени не хватило.

– Библиотека? – Мари вцепилась пальцами в валун, из последних сил стараясь поддерживать разговор. Перед глазами промелькнула вспышка. – Отведешь меня? Хочу разузнать про тот магазин… – она прикрыла веки.

– Заброшенный? Говорю тебе, ты перепутала улицы… Но если хочешь, отведу, конечно. – Айви наклонилась к ней и тронула за плечо: – Эй, ты в порядке?

Но она уже не смогла ответить. Молния озарила темнеющее небо, и перед Мари вспыхнул огонь. Крик, разрывающий барабанные перепонки, пронзил воздух. Привязанная к столбу женщина верещала, неистово билась в конвульсиях, а через какое-то время затихла. Вокруг нее и Мари стояли черные тени в балахонах. Нельзя было рассмотреть ни лиц, ни фигур.

Кольцо людей сжималось, и они превращались в колышущуюся массу. Небо темнело грозовыми тучами, но дождь не спешил погасить огонь. Злые порывы ветра раздували пламя еще сильнее. Неожиданно женщина на костре шевельнулась, и ее глаза открылись. А с губ сорвались хриплые слова, которые, казалось, долетали лишь до Мари:

– Маленькая девочка, ты рождена давно,

И злую прихоть жизни исполнить суждено.

Стихея ты, сосуд ли — решить должна сама,

Находишься на грани – сплошная полутьма.

Не будь марионеткой, ты силу поглоти!

И дар свой уникальный не отрицай, прими.

Запоминай слова: «нагая, скорбь, оковы»,

Теперь на очереди хлесткое: «терновый».

Маленькая девочка, ты рождена давно,

Но ведьмою недавно ты стала все равно.

Однажды ты сгорела, сгоришь ещё не раз,

Но долгую историю закончи парой фраз…

Стоило последнему слову сорваться с мертвых уст ведьмы, как все померкло. Мари очутилась в темноте и слышала лишь свое дыхание. А затем к нему присоединились знакомые голоса:

– Я так испугалась, когда она потеряла сознание! Слава богу, ты оказался рядом.

– Хорошо, что ты позвонила.

Мари испуганно распахнула глаза, когда почувствовала, как ее оторвали от земли, и она словно зависла в воздухе. Над ней склонился Уильям. Черные волосы слегка вились на концах, смягчая жесткие черты, а синие глаза внимательно изучали Мари, будто она находилась под микроскопом.

– Дьявол меня забери! – воскликнула она и взмахнула руками.

Уильям от неожиданности вздрогнул, поскользнулся на траве, и они кубарем покатились по склону вниз. Айви с криком побежала следом. Мари совсем запуталась, где небо, где земля. Неожиданно их падение закончилось, и Мари замерла поверх профессора, вцепившись в его плечи так, будто он был спасательным жилетом, и она лишь чувствовала тепло тела Уильяма и его парфюм с нотками моря.

– Вы не ушиблись?! – запыхавшаяся Айви остановилась возле них и ошеломленно переводила взгляд с Уильяма на Мари, которая гордо восседала на нем, словно в этом не было ничего необычного.

– Я в порядке! – пробормотала Мари и с помощью Айви быстро вскочила с Уильяма.

Тот снисходительно покачал головой и встал, отряхивая брюки от травы.

– Ты только что была без сознания, и довольно долго, – Айви нахмурилась. – Но сейчас и правда выглядишь так, будто это я валялась в обмороке.

Мари на самом деле чувствовала себя замечательно, если не считать новых синяков из-за падения и колотящегося сердца из-за Уильяма.

– Профессор Чейз, простите, мне жаль, что так вышло, – стушевалась она. – А что вы здесь делаете?

Их взгляды пересеклись, но Мари поспешно отвернулась. Она не хотела пугать его своими глазами, хотя уже догадалась, что на него ее ведьминские чары почему-то не действуют. Но главную причину своего смущения Мари скрывала даже от себя: ей не хотелось, чтобы он прочитал по глазам, как она жаждет его прикосновений. Даже сейчас, придя в себя, она вскользь смотрела на его руки и вспоминала их тепло. Как оно сливалось с ее кожей, как он бережно держал ее на руках, и позже, когда они летели со склона, он старался прижимать ее к себе, чтобы уберечь от удара.

– У меня был выбор – вызывать врача или профессора, – фыркнула Айви. – Знакомых врачей у меня нет. Мари, я чуть не чокнулась, когда ты рухнула на землю. Ты случайно не страдаешь слабой формой эпилепсии? Пены изо рта, конечно, не было, но очень похоже.

– Нет, – Мари задумчиво посмотрела на гору, на которой выглядывали очертания развалин.

Это место на нее так повлияло. Усилило ее дар, переместило во времени, вызвало видение наяву… Можно было подобрать много названий, но правильного Мари не знала.

– Да, мисс Бэсфорд, вы любите пугать подруг, – покачал головой Уильям. – В любом случае, уже поздно, и вам с Айви следует вернуться в колледж.

Значит, есть мисс Бэсфорд и Айви. От такого разделения заныло сердце. Но только у Мари.

Айви закатила глаза и с улыбкой взяла Уильяма под руку. Он не сопротивлялся.

– Профессор Чейз, из вас получился бы замечательный врач. Может быть, тогда проводите нас до замка? – кокетливо поинтересовалась она.

Мари вскинула голову и прищурилась:

– Меня не надо провожать, – опередила она с ответом профессора, – Я еще прогуляюсь. Одна, – отчеканила Мари и пригвоздила Айви взглядом.

Встревоженная подруга побледнела и отступила от Уильяма.

– До свидания. И спасибо за помощь, – Мари развернулась и почти бегом направилась в город.

– Стой, а вдруг приступ повторится? – донесся ей в спину встревоженный голос Айви, но она не отреагировала.

Прочь, быстрее затеряться в узких улочках, чтобы скрыться с глаз Уильяма. Только наедине с собой, когда Мари завернула в тесный переулок и прижалась спиной к оштукатуренной стене, у нее хлынули слезы. Даже когда исчезла мама, ей не было так страшно. Даже когда ее привели на первый шабаш, Мари еще пыталась храбриться. А сейчас в Вэйланде ей нет спасения. Она не может сбежать, она не может никому довериться. Подруга влюблена в единственного человека, которому Мари хотела бы признаться во всем. И спросить: что с ней происходит? Что значат все эти видения?

Запоминай слова: «нагая, скорбь, оковы»,

Теперь на очереди хлесткое: «терновый».

Мари тряхнула головой. Головоломка со множеством неизвестных. Как разгадать ответ, когда нет ни малейшей зацепки?

Оставался лишь Эллиот. Он молил доверять ему, но интуиция велела молчать. Мари одна. Совершенно одна в этом диком месте, где нельзя отличаться от других. Ох, мама, чтобы ты сказала на это?