Текст книги "Король сыщиков (сборник)"

– Вам приказано отправляться вперед, Шиллинг, – сказал он.

Когда Боб Руланд забрался на буксир, к нему подошел шкипер.

– Отправляйтесь в трюм, Боб Шиллинг, и принесите мне канат.

Боб повиновался. Но не успел он дойти до середины лестницы, как люк с адским хохотом захлопнули.

Он бросился назад и со злостью ударил в него кулаком.

– Желаю вам весело провести время, господин шпион! – раздался голос шкипера. – Вас выпустят, когда пираты захватят пароход.

«Увидим», – подумал Боб и спустился по лестнице. Внизу царила кромешная темнота, и когда он зажег спичку, то увидел, что трюм наполнен старыми досками. Положение сыщика было критическим, так как шкипер, который, безусловно, был в сговоре с пиратами, считал его шпионом. Вероятно, и весь экипаж был на стороне шайки. Когда же шкипер узнает, что двое людей из его команды пропали, то его подозрения не просто усилятся – вполне возможно, Боба убьют.

Спасти его могло только бегство.

Он подошел к маленькому окошку и просунул в него голову. Однако протиснуть туда плечи оказалось совершенно невозможным.

Шкипер издал громкий свист, и тотчас последовал второй, ответный.

«Это сигнал для пиратов», – подумал Боб и, снова высунув голову в окно, действительно рассмотрел в темноте ночи вблизи от буксира силуэт еще одного судна.

Буксир получил сильный толчок, затем послышался топот ног и раздались отрывистые слова команды.

Постепенно шум наверху затих, и другой пароход пошел впереди буксира – как понял Боб, указывая ему путь.

Приблизительно через полчаса пароход остановился и все вдруг ожило.

Место стоянки было выбрано весьма подходящее. Через окно Боб видел, как пираты, точно гномы, работали в темноте, выгружая тяжелые тюки и ящики на берег.

Насколько он смог разглядеть, на берегу стоял маленький, наскоро сколоченный дом, в который пираты складывали награбленное. Там же виднелись очертания еще каких-то строений.

Это были старинные здания – ныне заброшенные Манхэттенские укрепления. Лучшего места под склады краденых товаров нельзя было и найти.

Бобу следовало подумать о собственном спасении. Выбираться через люк было немыслимо: его бы встретили пираты, причем в таком количестве, что вступать с ними в борьбу – чистое безумие.

Если бы удалось расширить окно настолько, чтобы пролезть в него, он мог бы спастись – проплыл бы немного вниз по течению и вылез где-нибудь на берег.

Вдруг люк наверху открылся, и на лестнице показался человек, а позади него – с десяток оружейных стволов.

Сопротивляться не имело смысла, и Боб, с величайшим хладнокровием повернувшись к вошедшему, скрестил руки на груди.

Лицо последнего было скрыто маской, в руках он держал револьвер.

– Кто вы такой? – спросил он. – И кто послал вас сюда?

Боб не ответил, и ему было приказано идти наверх.

На палубе он увидел человек двадцать пять вооруженных людей, которые направили на него дула своих ружей.

Весь экипаж буксира принадлежал к шайке пиратов. Среди этих людей стоял второй человек в маске.

– Вас обвиняют в шпионаже, Боб Шиллинг, – снова обратился к нему первый, – вы признаете себя виновным?

– Если вы называете шпионажем выслеживание преступников, то я отвечу на ваш вопрос утвердительно, – бесстрашно заявил Боб.

– Пропало двое членов экипажа. На месте, где матрос с последней баржи встретил вас, было обнаружено большое кровавое пятно. Это вы убили обоих?

– Я защищался от этих двух джентльменов, иначе сам бы лежал на дне Гудзона.

– По чьему приказу вы действовали?

Боб подумал и решительно ответил:

– Я вам этого не скажу!

Было весьма вероятно, что пираты разделаются с ним не раньше, чем выпытают это имя, – таким образом он выигрывал время.

– Отведите его на пароход! – приказал главарь.

Боб позволил себя связать и перевести на пароход пиратов, где его спрятали в трюме под охраной караульного.

Находясь в полной темноте, спустя какое-то время Боб заснул. Он проснулся только тогда, когда его сильно встряхнули за плечо. Поднявшись на палубу, он, к своему удивлению, заметил, что на дворе снова ночь, – оказывается, он проспал целый день! По небу, освещая здание, в котором хранились похищенные товары, плыл месяц.

Пираты мрачно поглядывали на Боба, и когда появились наконец оба человека в масках, вся компания отправилась на берег.

Ворота открылись и снова закрылись.

Боб с напряжением ожидал, что произойдет, так как помещение, в котором они находились, насколько он мог видеть при свете фонаря, было пустым.

Он недолго оставался в недоумении. Открылась дверь вниз, и пираты начали по одному спускаться.

Боба оставили пока наверху. Он попробовал было освободиться от веревок, но тщетно.

Через полчаса появились двое пиратов и приказали ему следовать за ними.

Когда на следующий день Эдуард Броун вошел в кабинет сэра Кинлея и сообщил ему о «подвиге» пиратов, то немало удивился спокойствию, с каким тот отнесся к его рассказу, и побледнел, заметив пронизывающий взгляд, брошенный на него хозяином.

Дрожащим голосом изложил он подробности нападения, известные со слов экипажа:

– Вчера вечером, отправившись в путь в одиннадцать часов, они беспрепятственно добрались до того места, где буксир был найден сегодня ночью полицейским катером. Из бухты неожиданно появился пароход, стремительно подошел к буксиру и высадил на его палубу около пятидесяти вооруженных людей, которые потребовали от шкипера выдачи груза. При этих условиях борьба с пиратами была немыслима – случилось бы только напрасное кровопролитие! – а потому экипаж сдался, был связан и доставлен на берег, где его сторожили несколько человек из шайки. Груз был увезен разбойниками в неизвестном направлении. Четыре часа спустя пираты покинули буксир, который был найден полицейским катером. Двое из команды, попытавшиеся защититься, были убиты и выброшены за борт.

Управляющий закончил свой рассказ, добавив, что отныне в гавани будет курсировать военное судно, и хозяин отпустил его, полностью убежденный в правильности предположений и действий Пинкертона.

Глава 4. Среди пиратов

– Вылезай же, Моррисон! Что ты, заснул там, что ли?! – позвал Пинкертон, выползая из своего ящика.

– Я не могу поднять крышку, – послышался ответ.

– Погоди, я тебе помогу.

Сыщик поставил на пол потайной фонарь и принялся молотом и клещами открывать крышку другого ящика.

– Ну, выходи, – засмеялся он, и Моррисон выполз наконец, весь мокрый от пота.

Подкрепившись, они принялись осматривать место своего заключения.

Это оказалось огромное каменное здание без окон и дверей. Стены его были выложены большими квадратными камнями. Наверху виднелась большая четырехугольная дыра, чем-то прикрытая.

– Выбраться отсюда через дыру положительно невозможно, Моррисон, – заметил Нат Пинкертон. – Имеешь ли ты понятие о том, где мы находимся?

Тот ответил отрицательно.

– Я думаю, что это здание – одно из старых укреплений Нью-Йорка, около Манхэттена, для чего бы иначе стали делать такие солидные стены? Смотри-ка, а я, похоже, прав – наверху в стенах видны амбразуры.

– Но что же стало с Бобом? – озабоченно спросил Моррисон.

Сыщик тревожно пожал плечами.

Затем Моррисон вытащил из своего ящика два небольших бочонка, после чего крышки были вновь наглухо заколочены.

Они начали обходить помещение, как вдруг, пройдя шагов сто, в ужасе остановились.

Моррисон поднял фонарь и осветил столб, вбитый глубоко в землю. Земля вокруг него была пропитана кровью, рядом валялись толстые веревки.

– Знаешь, что это такое, друг мой? – спросил помощника Пинкертон. – Здесь пираты пытают изменников из своей среды.

Оба двинулись дальше, но, не найдя выхода, вернулись в конце концов назад.

– У нас еще десять часов до прихода этих мерзавцев. Воспользуемся ими, чтобы отдохнуть.

Выбрав закрытое со всех сторон место, они улеглись и заснули.

Спустя несколько часов Пинкертон осторожно толкнул своего помощника.

– Ты слышишь, Моррисон? Пираты уже пришли.

– Да, слышу.

– Посмотри наверх.

Через дыру наверху по веревочной лестнице спустились человек двадцать пять с ружьями и фонарями в руках.

Оружие они сложили около лестницы, а затем вся банда направилась к столбу пыток. Они остановились перед ним, образовав полукруг, в центре которого находились два человека в масках.

– Черт возьми! – воскликнул Пинкертон. – Провалиться мне сквозь землю, если эти два подлеца в масках не господа Броун и Кронвелл.

Наступила тишина, и один из замаскированных топнул трижды ногой об пол. Затем он заговорил:

– Мы собрались здесь, господа, чтобы обсудить инциденты, имевшие место в последние дни и вызвавшие недовольство и недоверие. Мы уже достигли того, что все боятся речных пиратов. Мы могли бы гордиться этим, но, к сожалению, в нашей среде начали появляться шпионы и изменники, которые были приговорены к смерти у столба пыток. Несмотря на все предосторожности при приеме на работу, к нам все-таки проникло несколько шпионов, одного из которых удалось поймать во время вчерашней экспедиции. Как с ним поступить теперь?

– Он должен умереть! – пронеслось в толпе.

– Я ожидал такого приговора, – согласился оратор и повернулся к двум ближайшим разбойникам. – Приведите шпиона!

Те немедленно взобрались по лестнице и тотчас вернулись с человеком, руки которого были связаны за спиной.

– Да ведь это Боб! – прошептал Моррисон.

– Потерпи, мой милый, недолго тебе оставаться в таком неприятном положении, – пробормотал себе под нос Пинкертон.

Оратор повернулся теперь к арестованному:

– Не угодно ли вам объявить свое имя, а также сообщить, каким образом вы напали на наш след?

– Имя свое я вам скажу, – ответил Боб Руланд, называя себя, – а относительно того, как я напал на ваш след, вам сообщит мой принципал, мистер Нат Пинкертон.

– Нат Пинкертон?! – в ужасе вскричали пираты. – Нат Пинкертон преследует нас?! Мы погибли!

Человек в маске со злобой ударил ногой об пол. Повисло молчание.

– Я уже три дня знаю, что Пинкертон преследует нас, и принял меры, чтобы обезвредить его.

– Но, атаман, – подал голос здоровенный детина, делая два шага вперед, – Пинкертона не так легко уничтожить. Скорее может случиться, что он всех нас усадит на электрический стул, не так ли, друзья?

– В этом вы абсолютно правы, – надменно вставил Боб.

– Молчать! – прогремел атаман.

Говоривший с недовольным видом отступил назад.

– Кроме вопроса о шпионах, есть еще одно обстоятельство для обсуждения, – продолжал атаман. – Вы часто выражали свое недовольство тем, что мы скрываем наши лица под маской и не раз предлагали нам снять их. Мы этого не сделаем, так как в этом случае окажемся в ваших руках. Будьте же довольны тем, что мы сбываем товар по хорошим ценам. Если будете приставать с подобными требованиями, мы покинем вас и вам придется выбирать нового атамана.

– Так делитесь с нами добычей поровну, атаман! Вы получаете на двоих половину барышей, а остальное нам приходится делить на двадцать пять человек. Черт возьми, если играть, так начистоту, а потому – долой маски!

И озлобленный великан, выступив вперед, протянул руку в сторону атамана.

Люди в масках отступили на шаг и выхватили из карманов револьверы.

Раздался выстрел, и пуля пролетела мимо уха дерзкого пирата.

– Первого, кто дотронется до меня, убью как собаку! Запомните это.

Средство подействовало, все притихли.

– Говорите, обещаете ли оставить меня и моего компаньона в покое относительно масок?

Однако прежде чем пираты успели ответить, произошло нечто такое, что произвело на собравшихся впечатление бомбы, упавшей посреди помещения.

Пока шли переговоры, Пинкертон и Моррисон выскользнули из засады и прокрались к веревочной лестнице. Пираты были настолько увлечены спором, что не замечали ничего вокруг.

Их ружья были быстро собраны, и сыщики поднялись вместе с оружием наверх.

Моррисон тотчас бросился за полицией, а Пинкертон немного спустился.

При последних словах атамана с лестницы раздался его могучий голос:

– Пираты реки Гудзон, ни с места! Посмотрите, в нескольких шагах от вас на ящиках стоят два бочонка. Они наполнены взрывчатым составом огромной силы. Если кто-то попытается двинуться с места, я выстрелю в бочонки – и все взлетит на воздух.

Пираты окаменели. Они понимали всю опасность положения.

– Эдуард Броун и Фред Кронвелл, – продолжал Пинкертон, – снимите маски! Пусть сообщники видят, с кем им пришлось иметь дело.

Оба с искаженными бессильной злобой лицами сняли маски.

Сыщик не ошибся. Это были именно Броун и Кронвелл.

– Фред Кронвелл, немедленно развяжите моему человеку руки! – приказал Пинкертон.

И это приказание было исполнено. Боб Руланд был свободен и направился к лестнице.

– Понимайся наверх, – сказал Пинкертон, – я хочу сыграть с пиратами еще одну шутку.

Когда Боб скрылся, Пинкертон крикнул:

– Фред Кронвелл, возьмите один из бочонков. Не бойтесь, состав сам по себе не взорвется. Но только прежде отложите револьвер в сторону. И не шевелитесь, иначе мой револьвер может невзначай выстрелить.

Атаман отшвырнул оружие и подошел к бочонку.

– Осторожно откройте крышку, – продолжал Пинкертон, – и громко скажите, что в нем находится.

На этот раз Пинкертон не стал ждать ответа, быстро поднялся по лестнице и скрылся в люке, между тем как внизу поднялся страшный шум.

– К оружию, ребята, в бочонках песок! – кричал не своим голосом атаман, отшвырнув бочонок.

Точно тигры бросились пираты к веревочной лестнице, возле которой оставили свое оружие, и вдруг остановились, точно громом пораженные: ружья исчезли!

Пинкертон тем временем втащил веревочную лестницу наверх, и пираты оказались в самом глупом и безвыходном положении.

Немного времени спустя наверху послышались шаги прибывших во главе с Моррисоном полицейских и раздался голос Пинкертона:

– Поднимайтесь по одному! Любой, кто вздумает оказать сопротивление, будет убит на месте.

Пираты подчинились судьбе и принялись влезать по лестнице наверх, где их немедленно арестовали.

Наконец внизу остались только Броун и Кронвелл.

Они пытались спрятаться, но были найдены Пинкертоном и его помощником и отправлены наверх.

Полиция была донельзя поражена, когда великий сыщик доставил всю компанию на Метбери-стрит.

Нью-йоркские газеты пестрели хвалебными гимнами в честь Ната Пинкертона, избавившего Нью-Йорк от речных разбойников и давшего возможность всему коммерческому миру вздохнуть свободно.

Кронвелл повесился несколько дней спустя в камере предварительного заключения, а Броун со всей остальной компанией был приговорен к двадцати годам каторги и отправлен в Синг-Синг.

Балдуин Кинлей не знал, как отблагодарить великого сыщика, и весьма крупно вознаградил его за услугу, так как тот поистине спас его от неминуемого краха.

Убийство в Гриншоре

Глава 1. Друг в нужде

– Нат Пинкертон, подожди минутку!

Великий сыщик, уже поднимавшийся по лестнице к одной из станций наземной железной дороги, остановился и оглянулся.

Громкий голос отчетливо прозвучал во второй раз:

– Нат Пинкертон, подожди!

Полный господин с красным добродушным лицом, в одежде фермера, усиленно пробивал себе дорогу к сыщику.

Последний все еще стоял на том же месте и с недоумением глядел на окликнувшего его человека.

– Простите… – сказал он, спускаясь со ступенек на улицу. – Я, кажется, не имел еще чести познакомиться с вами…

Толстый господин остановился, чтобы перевести дух, а потом взял сыщика под руку и увлек его за собою по направлению к находящемуся неподалеку маленькому ресторанчику.

– Верю, что ты меня не узнал, тем более что я здорово переменился за те двадцать лет, что мы не виделись.

Пинкертон внимательно взглянул в лицо незнакомцу.

– Если не ошибаюсь… – сказал он с некоторым сомнением в голосе: – Фред Браун, мой старый товарищ по школе.

Толстяк схватил руку сыщика и сильно потряс ее.

– Он самый, дружище! Видно, что глаза у тебя проницательные, если узнал-таки меня.

Пинкертон перебил его:

– Я рад, что снова встретился с тобой. В школе мы были друзьями.

– Несмотря на то что я не разделял твоих идей и не понимал твоей страсти к таинственным преступлениям. Только теперь я вижу, что страсть эта не была обычным ребячеством, и в тебе уже тогда проявлялись выдающиеся криминалистические способности.

Друзья вошли в ресторан и уселись за одним из столиков в углу, чтобы поговорить по душам.

– Найдется у тебя время побеседовать со мной? – спросил Браун.

Пинкертон посмотрел на часы.

– Часок могу уделить.

– Воспользуемся нечаянной встречей и вспомним старое доброе время. Моя деятельность требует постоянного напряжения умственных и духовных сил, и не приходится предаваться воспоминаниям молодости, хотя она со своими проказами, шалостями и беззаботным весельем стоит того, чтобы о ней хоть раз вспомнили.

Слуга принес вино. Пинкертон поднял бокал и сказал:

– Ну, старый друг, за нашу молодость и юношеские проказы!

Браун грустно улыбнулся.

– Право, – промолвил он, – мне было бы приятнее, если бы встреча эта была случайной и нам не надо было говорить ни о чем другом, как о юношеских шалостях.

Сыщик с удивлением посмотрел на собеседника.

– А разве мы встретились не случайно? У тебя какое-то дело?

– Да, дорогой друг. Я приехал в Нью-Йорк с намерением повидать тебя…

– Чтобы обратиться ко мне как к сыщику?

– Да, это касается твоей профессии, но вместе с тем я хотел бы, чтобы ты помог мне как друг. Дело, по которому я хочу к тебе обратиться, довольно деликатное. Ни за что на свете я не смог бы доверить его сыщику, которого не знаю хорошо! И вот наконец я здесь и расскажу тебе всю историю.

Друзья налили еще по бокалу, закурили сигары, и Браун, заметно взволнованный, начал рассказ:

– Должен сказать, Нат, что с тех пор, как мы с тобой расстались, жизнь у меня сложилась довольно удачно. Отец мой владел хорошим, большим имением, которое я унаследовал после его смерти, пятнадцать лет тому назад. Хозяйствовал я довольно удачно, и состояние мое росло хоть медленно, но верно, так что в настоящее время я вправе назвать себя богатым помещиком. Двадцать лет назад я женился на хорошенькой девушке. Я всем сердцем любил Мэри. Мы жили с ней душа в душу, были счастливы и даже не думали о том, что когда-нибудь все это может измениться. К сожалению, счастье наше оказалось недолговечным. Смерть положила предел нашему счастью: после десятилетнего счастливого супружества я потерял свою дорогую жену и остался один с девятилетним сыном Гарри. Отчаяние мое было велико. Много лет я жил совершенным отшельником и иногда проводил на могиле жены целые дни. Единственное утешение я находил в своем сыне, моем ненаглядном Гарри. Но время берет свое. Я был достаточно молод, и мне было рано еще навсегда отказываться от радостей жизни и любви. В местности, где расположено мое имение Гриншор, найдется немного женщин, которые могут пленить своей красотой. Единственной женщиной, производившей на меня некоторое впечатление, была некая Минни, дочь хозяина «Красного кабачка». Надо сказать, что «Красный кабачок» – это корчма посреди степи, пользующаяся дурной репутацией, так как ее посещают всякого рода бесшабашные и подозрительные субъекты. Но так как находится она вблизи моей усадьбы, я заходил туда выпить рюмочку-другую довольно часто. Там я и познакомился с Минни. Она была хороша собой и, возможно, в то время действительно меня любила. Но в данную минуту я абсолютно убежден, что все это давно прошло, так как, судя по всему, что мне приходилось слышать о ней, да и видеть самому, Минни оказалась легкомысленной девушкой, которая кокетничает сегодня с одним, а завтра с другим. Это и стало причиной, почему я расстался с ней. Кроме того, постоянно находясь в компании подозрительных посетителей трактира, она приобрела настолько грубые и скверные привычки, что не только перестала мне нравиться, но даже отталкивала меня, и я решил прекратить с ней всякое знакомство.

– Значит, одно время ты был любовником этой девушки? – уточнил Пинкертон.

– Да, не одну ночь провел я в «Красном кабачке» из-за Минни, но повторяю, что в конце концов должен был разорвать нашу связь, дабы не потерять уважения к себе.

– Так у нее были и другие поклонники, кроме тебя?

– Еще бы! Среди многочисленных посетителей харчевни было много таких, которые добивались милости Минни и преследовали ее своей любовью.

Браун опустил руку в карман, достал оттуда небольшой пакет грязных писем, которые положил перед собой на стол, и продолжил:

– Прошло полгода с тех пор, как я порвал всякие отношения с Минни. Я тогда целых три недели не показывался в корчме, а когда Минни послала мне письмо, в котором спрашивала, отчего я не являюсь, прямо заявил, что между нами все кончено и что я не желаю больше иметь с ней ничего общего. Спустя два дня я получил вот это письмо.

С этими словами Браун взял лежавшее сверху письмо и протянул его Пинкертону.

Оно состояло из нескольких строк, написанных корявым почерком, с массой грубых орфографических ошибок. Содержание его было следующим:

Фред Браун, горе тебе! Ты хочешь поступить как подлец и негодяй! Но ты не сделаешь этого, не то тебя постигнет страшное наказание. Возвращайся к Минни Брейтон – или в самое короткое время отправишься на тот свет!

– И что ты сделал, когда получил это письмо?

– Ничего не сделал. Я посмеялся над ним и решил, что это простая уловка, которая должна была заставить меня вернуться к Минни. Я не испугался угрозы, напротив – продолжал не показываться в корчме!

– А Минни в это время не делала попыток нового сближения?

– Она посылала мне письмо за письмом, в которых писала, что не может жить без меня, уверяла в своей любви и умоляла вернуться, чего я, однако, не сделал. Так прошло несколько недель, и я снова получил анонимное послание, вот оно, и снова, конечно, не обратил на него внимания.

Пинкертон прочел и второе письмо:

Еще раз, Фред Браун: берегись! Если в течение восьми дней ты не вернешься к Минни Брейтон, то начнется месть, которая будет ужасна!

Сыщик внимательно разглядывал письмо, между тем как Браун продолжал рассказывать:

– Когда прошел восьмидневный срок, на десятый день утром мы нашли на воротах сарая одну из моих наседок, пригвожденную коротким и острым, как бритва, ножом, которым было проткнуто ее горло. К стене сарая около мертвой курицы приколото было запачканное ее кровью письмо:

Фред Браун, вернись к Минни, не то тебя постигнет судьба этой наседки!

– Я разозлился, что зарезали мою наседку, сел на лошадь, поехал в «Красный кабачок» и сказал Минни о своем решении прекратить всякую связь с ней.

– И как она отнеслась к твоим словам?

– Она очень обиделась на то, что я обвиняю ее в подобного рода подлостях, и клялась, что ничего не знает ни об анонимных письмах, ни о зарезанной наседке. При этом она со слезами умоляла меня вернуться к ней. Я понял, что Минни очень уж хотелось сделаться хозяйкой в Гриншоре. Но я не поддался на уговоры и посоветовал ей выйти замуж за одного из многочисленных парней, с которыми у нее были тайная связь, а вместе с тем дал понять, что она должна оставить всякую надежду на меня, потому как между нами все кончено раз и навсегда.

Браун остановился, взял бокал и выпил его до дна. Пинкертон, слушавший его чрезвычайно внимательно, спросил:

– Не было ли среди поклонников Минни одного, которому она отдавала особое предпочтение?

– Не знаю, я никогда этим не интересовался.

– Ну, рассказывай дальше.

– Когда я вернулся от Минни, у меня как будто легче стало на душе. Я, не стесняясь, высказал ей всю правду и думал, что впредь буду избавлен как от ее приставаний, так и от анонимных писем. Оказалось, что я ошибся: на следующее же утро у ворот сарая снова была найдена зарезанная наседка, пригвожденная к стене воткнутым в горло ножом и записка, содержащая те же самые слова. Понятно, что я страшно рассердился и решил на ночь расставлять караульных, чтобы накрыть преступника на месте преступления и привлечь к ответственности. С этих пор каждую ночь по двору ходили караульные, но им ни разу не удалось заметить что-либо подозрительное. Прошла неделя. Я решил, что остерегаться больше нечего, и отменил ночные дежурства сторожей. На следующее же утро оказалось, что таинственный мститель ночью снова был в усадьбе. На этот раз он зарезал откормленного индейского петуха, пригвоздив его к дверям дома. Записка была следующего содержания:

Скоро очередь дойдет до Фреда Брауна. Лучше бы ему послушаться предостережений и вернуться к Минни Брейтон! Бедная девушка медленно угасает и умрет от разбитого сердца, если человек, которого она любит и который самым вероломным образом обманул ее, не станет ее мужем!

– Скажу тебе по совести, Нат, мне стало жутко, но я не хотел показаться трусом и поэтому не принимал никаких мер предосторожности, только по ночам опять расставлял караульных. Я вполне убежден, что если бы негодяй, резавший моих птиц, попался им в руки, то ему пришлось бы плохо. Так продолжалось до третьего дня. В эту ночь я снова расставил караульных, кроме того, дал им в помощь свою собаку Неро, прекрасного ньюфаундленда. Я надеялся, что с помощью собаки удастся наконец поймать негодяя, уже причинившего мне так много вреда. И вот около полуночи караульные услышали громкий лай, а затем жалобный визг собаки, обходившей усадьбу по ту сторону забора. Они зажгли факелы и бросились туда, уверенные, что нападут на след злодея. Один из них побежал в дом и разбудил меня. Я вышел за ворота, и глазам моим представилось страшное зрелище: жертвой мстителя на сей раз стал Неро. Бедное животное стояло на задних лапах у большого дерева, и в шее его торчал длинный нож, которым пес был пригвожден к стволу. Кровь лилась ручьями. Неро освободили, и он прямо на моих глазах околел. При виде мертвого любимца я пришел в ярость и немедленно разослал своих людей на поиски негодяя. Но злодея не нашли, так что злодеяние снова оказалось безнаказанным. Но больше всего взволновала меня записка, приколотая к дереву рядом с собакой. Вот она.

Пинкертон взял записку и вполголоса ее прочел:

Фред Браун, это последняя жертва, которая должна послужить тебе предостережением! Следующая очередь твоя, если не вернешься к Минни Брейтон и не сделаешь ее своей женой, как предписывает долг чести. Сердце Минни разбито, она грустит день и ночь и погибнет, если ты не сдержишь данного ей слова. Если в течение недели ты не помиришься с Минни, то гибель твоя неминуема – через две недели ты будешь гнить в могиле!

Записка была написана тем же почерком, что и все предыдущие.

– Значит, ты думаешь, Фред, – сказал Пинкертон, – что этот человек может осуществить свою угрозу?

– Я убежден в этом! – воскликнул Браун. – Человек, который в состоянии умертвить таким зверским образом чудную верную собаку, наверняка не остановится перед убийством человека!

Нат Пинкертон кивнул.

– С этим я, конечно, должен согласиться: тебе действительно грозит серьезная опасность! Я готов прийти на помощь и завтра же поеду с тобой в Гриншор.

– Только завтра?

– Раньше не могу: нынче ночью мне нужно накрыть целое гнездо воров. Да раньше я тебе и не нужен, не правда ли?

– Так-то оно так, только мне не хотелось бы оставаться в городе нынче ночью: я теперь караулю со своими людьми, и мне было бы чрезвычайно досадно, если бы негодяй явился тогда, когда меня не будет дома!

– Не думаю, чтобы он пришел нынче ночью, – возразил на это Пинкертон. – Он дал тебе недельный срок и выждет его, прежде чем привести свою угрозу в исполнение!

– Мне все-таки хочется поехать домой. При этих обстоятельствах лучше быть дома. Я буду ждать тебя завтра утром.

– Непременно жди. Сколько времени езды до твоего имения?

– Поезжай поездом с Центрального вокзала до Нордшира. Оттуда до моего имения ходу еще около двух часов; но я пришлю экипаж, который будет ждать тебя на станции. Когда именно ты думаешь приехать?

– Около десяти утра.

– Отлично, к этому времени тебя будут ждать лошади. У меня стало легче на душе при мысли, что, возможно, удастся с твоей помощью освободиться от злодея, который давно уже не дает мне покоя. Так надоело дрожать перед каким-то негодяем! Если он попадется, то, надо полагать, понесет достаточное наказание, чтобы навсегда потерять охоту к таинственным угрозам.

Друзья допили вино, крепко пожали друг другу руки и расстались.

– Так до свидания!

Глава 2. Печальное известие

– Нордшир! – громко сказала кондукторша.

Поезд остановился на полминуты, и из вагона на платформу у маленького станционного здания вышел только один пассажир. Это был Нат Пинкертон. Он прошел через буфет и огляделся. На площади за станцией не было никакого экипажа.

Сыщик удивленно посмотрел на часы.

– Половина десятого. Браун обещал, что с девяти часов меня будут ждать лошади. Не может быть, чтобы он забыл свое обещание. Уж не случилось ли чего-нибудь необыкновенного?

Пинкертон спросил у служащих железной дороги, не приезжал ли к девяти часам на станцию экипаж; но никто экипажа не видел.

«Странно, очень странно! – пробормотал он про себя. – Понять не могу. Однако надо немедленно ехать в Гриншор!»

После некоторых безуспешных попыток найти экипаж Пинкертон нанял лошадь у одного из местных обывателей, после чего немедленно отправился в имение друга.

Через полчаса показались многочисленные служебные постройки, принадлежащие к усадьбе, и спустя несколько минут коляска остановилась у подъезда господского дома. Пинкертон поспешно вышел.

Дверь дома открылась, и на пороге показалась служанка.

– Мне надо видеть мистера Брауна, – сказал Пинкертон.

– Дома только мистер Гарри Браун, сын хозяина, а сам он уехал в Нью-Йорк по делам.

При этих словах сыщика точно что-то кольнуло в сердце.

– Разве он еще не вернулся из Нью-Йорка?

– Нет, сэр. Но войдите, пожалуйста, в дом.

Сыщик вошел, и служанка проводила его в гостиную.

– Скажите мистеру Гарри Брауну, что нам необходимо немедленно переговорить по чрезвычайно важному делу.

Через несколько минут в комнату вошел красивый молодой человек, Гарри Браун, и вежливо поклонился:

– Вы хотели говорить со мной?

Пинкертон представился. Услышав его имя, молодой человек сделал почтительный поклон и, схватив руку сыщика, крепко ее пожал.

– Я очень рад, что вы приехали, мистер Пинкертон. Отец много рассказывал о вас, и теперь, когда нашим защитником стал самый знаменитый сыщик мира, нам удастся положить конец безобразиям негодяя, который давно уже хозяйничает здесь самым бесстыдным образом. Отец, вероятно, уже сообщил вам о нем.

– Да, мы говорили с ним вчера вечером, – подтвердил Пинкертон. – Но скажите ради Бога, где же теперь ваш отец?

На лице Гарри выразилось крайнее удивление.

– Разве он не приехал с вами?

– Нет, он уехал вчера из Нью-Йорка с намерением провести ночь здесь и быть на месте в случае, если мошенник появится.