Текст книги "Король сыщиков (сборник)"

Глава 3. Пароход «Чайка»

После полудня Нат Пинкертон и Боб Руланд уже приехали в Бостон.

Сойдя с пароходной пристани, сыщики пошли по улицам города. На ближайшем перекрестке Пинкертон обратился к стоявшему на посту полисмену.

– Мне надо получить от вас справку.

– Пожалуйста, что вам угодно?

– Не нашли ли сегодня здесь, в Бостоне, самоубийцу?

– Как же, нашли! Ее вытащили вон из того канала. Говорят, она была очень красива, но… уличная женщина!

– Откуда же это узнали?

– По ее одежде. Ну, как у женщины из таких домов…

– А где теперь утопленница?

– Пока в мертвецкой.

– Полиция наводила справки относительно того, из какого дома была эта несчастная?

– Разумеется. Справки наводились во всех подобных заведениях, но нигде не пропадало ни одной девушки. Должно быть, она занималась своим ремеслом тайно.

Пинкертон сунул полисмену несколько долларов и пошел с Бобом дальше.

– Прежде всего мы отправимся в мертвецкую.

Бриджет Гольдгилль оказалась там единственной покойницей. Ее восковое лицо еще сохраняло свою красоту, и обступившие ее люди были явно потрясены видом несчастной, которая сама положила конец своей молодой жизни.

Пинкертон и его молодой помощник молча стояли около тела. Они знали трагическую судьбу этой девушки, и им больно было слушать, когда кто-либо из окружающих делал заявление по поводу того, что мертвая красавица была падшей, бесчестной женщиной.

Они уже собрались уходить, как вдруг Пинкертон остановился. В мертвецкую вошла пестро одетая толстая женщина, а с ней еще одна – молодая, с нахальным, но потрепанным лицом. Щеки обеих были густо нарумянены – они, видимо, любили обращать на себя внимание. На руках толстухи сверкали крупные бриллианты, которые она старательно выставляла напоказ.

Они подошли к гробу. Сыщик зорко следил за каждым их движением и заметил, как толстая женщина с облегчением вздохнула и легонько толкнула молодую локтем. При этом не было сказано ни слова.

Пинкертон сейчас же дал знак Бобу и вместе с ним вышел из мертвецкой. На улице он остановился и сказал:

– Подождем здесь. Надо узнать, где живут женщины, которые только что пришли посмотреть на покойницу.

– Зачем? – спросил Боб.

– Толстуха, без сомнения, и есть содержательница притона, в который Джеймс Рубби доставил несчастную Бриджет!

Боб с удивлением посмотрел на своего наставника.

– Я тебе объясню, в чем дело, – продолжал Пинкертон. – Я рассчитывал именно на такого рода посетителей и хотел уже расспросить сторожей. Но нам повезло, и они пришли именно тогда, когда мы там находились. Вот как обстоит дело. Женщина, которой Рубби доставляет свой живой товар, разумеется, так же виновна, как и он. Вчера вечером, когда недавно доставленной молодой Бриджет Гольдгилль удалось сбежать из притона разврата, владелица последнего, конечно, страшно перепугалась. Обесчещенная девушка могла пойти в полицию и сделать заявление о совершенном над ней насилии. Но Бриджет об этом не подумала, а только написала несколько строк матери в Нью-Йорк и бросилась в воду. Сегодня содержательница притона узнала о самоубийстве, сразу догадалась, что утопленница, вероятно, Бриджет Гольдгилль, и пришла сюда, чтобы окончательно в этом убедиться. Я видел, как она подтолкнула свою спутницу, что значило: да, это она! Затем она вздохнула с облегчением: славу Богу, ее мне больше нечего бояться!

Боб кивнул головой. Теперь ему действительно все было ясно.

Сыщикам недолго пришлось ждать появления двух женщин. Через несколько минут они вышли из мертвецкой, и по выражению их лиц было видно, что они нашли там то, что искали.

Взявшись под руку, «дамы» шли, весело о чем-то болтая. Младшая бросала на прохожих наглые взгляды.

И тут сыщику пришла в голову неожиданная мысль. Он сделал Бобу знак держаться сзади, а сам пошел быстрее, чтобы обогнать «дам». Когда он проходил мимо, младшая, конечно, и на него бросила быстрый дерзкий взгляд.

Приостановившись рядом с ней, он приподнял шляпу и игриво спросил:

– Куда вы торопитесь, красавица моя?

Она засмеялась грубо и вызывающе.

– Выпить рюмочку, если ты угостишь!

– Отчего же нет? Но где?

– А пойдем со мной. Мы живем недалеко отсюда, и там вина – сколько душе угодно!

– Да и не только вина! – с отвратительной улыбкой добавила толстуха.

Молодая женщина уже взяла Пинкертона под руку.

Она внушала сыщику отвращение, близость ее была ему неприятна, однако он последовал за ней, старательно смеясь, когда она отпускала циничные замечания.

Наконец они свернули в какой-то мрачный переулок, который носил название Темной улицы, и остановились перед домом № 6. Это было грязное, уродливое здание. Толстуха открыла дверь, и они вошли.

Пинкертон успел бросить быстрый взгляд назад и, убедившись, что Боб следует за ними, прошел в слабо освещенную прихожую, а оттуда в гостиную, убранную с безвкусной, кричащей роскошью и уставленную мягкими диванами и креслами.

В гостиной оказалось довольно много едва одетых девушек, и Пинкертон заметил, что среди них были представительницы самых различных рас – и белые, и негритянки, одна индианка, в углу сидела даже маленькая грациозная китаяночка. Но Веры Зандоу здесь не было.

Когда сыщик показал толстой хозяйке сто долларов и спросил, нет ли у нее чего-нибудь исключительно интересного, она лукаво подмигнула ему и ответила:

– Сегодня нет. Но приходите завтра, я смогу удовлетворить ваше желание. И поверьте, вы останетесь довольны!

Пинкертон вздохнул с облегчением. Значит, Вера пока еще не здесь. По словам хозяйки, можно было предположить, что она должна появиться в этом доме завтра. Но нельзя было рассчитывать на это с полной уверенностью, так как Джеймс Рубби поставлял, вероятно, свой живой товар не в один притон.

Сыщик с трудом отделался от назойливых любезностей, с которыми приставали к нему девушки. Ту, с которой Пинкертон пришел, звали Эмми, и она решила, что может предъявлять на него особые права. Она не отходила от него ни на шаг, то обнимала его, то старалась поцеловать или же наполняла бокалы каким-то напитком, который можно было принять за что угодно, только не за вино, и который вызывал у Пинкертона тошноту.

В гостиную вошла толстая хозяйка.

– Да что это, Эмми! – закричала она. – В семь часов ты должна быть на пристани, а теперь уже половина седьмого. Сейчас же иди переодеваться!

Эмми вскочила.

– Надо торопиться.

Нат Пинкертон притворился огорченным.

– Ты уезжаешь?

– Да, – подтвердила она с нахальным смехом. – Хочу посмотреть, нет ли в Южной Америке красивых мужчин. Сегодня ночью я уезжаю.

– Куда же ты поедешь? – спросить Пинкертон с равнодушным видом.

– В Рио-де-Жанейро. «Чайка» уже стоит у пристани, готовясь к отплытию.

– И ты поедешь одна? Неужели тебе не будет скучно?

– Нет! Нас едет целая компания девиц, и, конечно, нам будет весело. Насчет этого я нисколько не беспокоюсь.

Она вышла, чтобы переодеться. Пинкертон решил, что ему не следует упускать эту девицу из виду. У него возникло предположение, что именно с «Чайкой» отправляли в Южную Америку партию тех несчастных, которых якобы для получения хорошо оплачиваемых мест заманивали в притоны разврата, откуда уже не было спасения. Весьма возможно, что и Вера Зандоу находится в числе этих ничего не подозревающих жертв. Эмми была, вероятно, орудием в руках продавца женщин, его помощницей, которая должна была ехать вместе с несчастными, чтобы поддерживать в них чувство безопасности до прибытия на место назначения.

Уверенность сыщика еще более усилилась, когда спустя некоторое время Эмми снова вошла в гостиную. Теперь на ней были элегантное серое дорожное платье и простенькая шляпа, в руках она держала маленький чемоданчик.

Ничто не выдавало ее гнусного ремесла – румяна и белила были смыты, она производила впечатление вполне порядочной дамы.

Вихрем подлетев к Пинкертону, она звучно поцеловала его, торопливо простилась со своими товарками и вышла на улицу.

Пинкертон бросил на стол пятидесятидолларовую бумажку и вышел за ней, преследуемый громкими возгласами сожаления со стороны оставшихся красавиц.

* * *

Эмми только что завернула за ближайший угол. Он пошел вслед за ней, стараясь, однако, остаться незамеченным. Боб, поджидавший на улице, пошел с ним. Вскоре они оказались на пристани.

Стемнело, и на набережной уже не было оживления, толкотни и суеты, как бывает здесь днем. Дойдя до довольно безлюдного места, Эмми издала короткий негромкий свист. Через минуту от небольшого стоявшего несколько в стороне парохода отчалила лодка, которую два гребца направили прямо к тому месту, где остановилась Эмми. Она спустилась к ним по каменной лесенке, лодка отчалила и отвезла ее на пароход.

«Это “Чайка”! – решил Пинкертон. – Мне нужно попасть на нее во что бы то ни стало и убедиться, правильны ли мои предположения!»

Ему удалось найти небольшую лодку, привязанную у берега, и сыщики торопливо сели в нее. Боб взялся за весла. Стараясь грести как можно тише и держась в тени больших судов, они добрались наконец до «Чайки».

По свисавшему с борта канату Пинкертон поднялся на палубу и, никем не замеченный, спрятался за грудой лежавших канатов – отсюда он мог видеть все, что происходило на палубе.

На корме сидели человек двенадцать девушек, весело и оживленно болтавших между собой. Все они были очень красивы. Тут же находилась и Эмми.

Пинкертон уловил кое-что из их разговора.

– Ах! – восторгалась одна. – Как я счастлива, что увижу наконец роскошную флору Южной Америки. Мистер Рубби говорил, что в том доме, куда он собирается поместить меня в качестве воспитательницы, у меня будет много свободного времени. Какие чудные прогулки я стану совершать, как буду наслаждаться природой!

– Вы будете поражены ее прелестью! – вставила Эмми. – Я два года прожила в Рио-де-Жанейро на чудном месте, которое предложил мне мистер Рубби!

Пинкертон понял, что предположения его совершенно верны: Эмми ехала с этими девушками, чтобы усыпить всяческие подозрения, которые могли у них возникнуть.

Веры Зандоу среди молодых девушек не было, но сыщик вскоре услышал ее имя. Одна из девушек спросила:

– Что же мы не едем? Ведь говорили, что мы снимаемся с якоря в семь часов.

Другая ответила ей:

– Мы ждем мистера Рубби, он должен приехать с мисс Верой Зандоу, с которой я жила вместе в «Морской гостинице». Он говорил, что должен еще пойти с ней за какими-то покупками, и хотел сам привезти ее на пароход.

В эту минуту к пароходу подошла лодка и кто-то позвал капитана.

Пинкертон видел, как капитан нехотя вылез из своей каюты. Это был рослый старик с неприятным, лукавым лицом.

– Эй! Чего тебе, Джимми? – крикнул он подъехавшему в лодке человеку.

– Мистер Рубби велел передать, чтобы вы отплывали без него. Мисс Вера получила место здесь, в городе, и не поедет. Мистер Рубби отправится завтра с пароходом, который пойдет в Пуэрто-Рико, и просил вас зайти туда, чтобы забрать его.

– Хорошо, сделаем! – пообещал капитан и распорядился, чтобы пароход снимался с якоря.

Нат Пинкертон знал теперь все, что ему было нужно. Он осторожно подкрался опять к борту и посмотрел вниз. Но Боб с лодкой исчез: очевидно, он решил отъехать в сторону, когда приблизилась вторая лодка.

Тем не менее на пароходе оставаться было уже нельзя. Экипаж высыпал на палубу и начал готовиться к отъезду. Недолго думая, Пинкертон перескочил через перила и по канату спустился прямо в воду.

Проплыв некоторое расстояние, он увидел Боба, который, услышав зов, поспешил к нему. Через минуту сыщик уже сидел в лодке, и Боб направил ее к берегу.

В тот самый миг, когда они причалили, на «Чайке» раздался резкий свисток и маленький пароход с живым грузом, покинув гавань, поплыл к далеким южным берегам.

– Отправляйся сейчас же в полицию, – приказал Пинкертон помощнику, – и заяви там, что пароход «Чайка» везет молодых девушек для продажи в южноамериканские притоны разврата. Капитан, по-видимому, действует заодно с преступниками. Надо немедленно догнать эту «Чайку» и вернуть обратно, а капитана и экипаж арестовать. Скажи в полиции, что сам я здесь и еще сегодня вечером предоставлю им главаря преступной шайки.

Боб бросился исполнять поручение, а Пинкертон отправился в «Морскую гостиницу», где, как он слышал, Вера Зандоу останавливалась вместе с молодой девушкой и где, быть может, находилась и теперь.

Глава 4. Спасение от позора

Разыскав «Морскую гостиницу», Пинкертон вошел в находившийся на нижнем этаже обеденный зал. Он заказал стакан вина и спросил прислуживавшего ему лакея:

– Живет еще у вас замечательно красивая молодая дама с черными вьющимися волосами и темными жгучими глазами?

Лакей кивнул.

– Да, но, вероятно, сейчас уедет, так как ее спутник недавно вернулся и уже послал за каретой. Он теперь наверху, у нее в комнате. Ему можно позавидовать, не правда ли?

– Конечно!

– А вы знакомы с этой дамой?

– Я? Нет. Но я видел ее в окне и успел заметить, что она писаная красавица.

На этом сыщик прекратил разговор. Заплатив за выпитый стакан вина, он вышел из гостиницы и укрылся на противоположной стороне улицы в тени ворот. Он заметил наверху, в одной из комнат второго этажа, свет и решил, что именно там находятся те, кого он ищет. В это время к подъезду гостиницы подъехала карета.

Из окна гостиницы выглянул какой-то мужчина, затем свет погас. Через несколько минут из подъезда вышла высокая, элегантная дама в сопровождении господина, волосы которого, как заметил Пинкертон при свете фонаря, были огненно-рыжего цвета.

Эго был, без сомнения, Джеймс Рубби, а его спутница, конечно, не кто иной, как пропавшая мисс Вера Зандоу.

Она села в карету, и экипаж покатил.

В ту же минуту Пинкертон бросился за ним, а когда карета завернула в темный переулок, с поразительной ловкостью вскочил на заднюю ось.

Вскоре он начал узнавать улицы, по которым проезжала карета. Через некоторое время она остановилась на Темной улице у того самого дома, где он уже был сегодня днем.

Сыщик пригнулся, чтобы не быть замеченным.

Рыжий выскочил из кареты, но Вера Зандоу не выходила. И тут Рубби вытащил из кареты длинный пакет, своим видом напоминавший завернутое в кусок материи человеческое тело.

Сыщик понял, что Рубби оглушил свою жертву, чтобы вернее и безопаснее доставить ее в притон разврата.

Дверь дома открылась. Рубби внес туда свою ношу, и дверь с шумом закрылась за ними.

Экипаж уехал. Пинкертон завернул за угол и подозвал стоявшего там полисмена.

– Я – Нат Пинкертон! Бегите сейчас же к ближайшему посту, приведите десять человек полисменов и займите все выходы из дома номер шесть по Темной улице. Трое из вас пускай поспешат в дом, чтобы прийти мне на помощь. Надо арестовать компанию чрезвычайно опасных для общества преступников.

Полисмен побежал исполнить поручение, сыщик же вернулся к дому и позвонил.

Ему открыла привратница, негритянка. Узнав в посетителе господина, который уже был днем, она впустила его без разговоров.

Несколько женских голов высунулись из двери гостиной.

– Это он, наш щедрый красавец!

– Входи, входи, голубчик!

– Проводил свою Эмми?

Он кивнул.

– Погодите, я сейчас!

С этими словами он подошел к девушкам, легонько подтолкнул их назад в гостиную, захлопнул дверь и запер ее на ключ.

Негритянка смотрела на все это с крайним удивлением. Пинкертон сунул ей золотой.

– Молчи! – шепнул он. – Я хочу чуть пошутить! А где же мистер Рубби и хозяйка?

Она лукаво улыбнулась.

– Выше, на втором этаже, в комнате, где укрощают строптивых. Первая дверь налево!

– Хорошо!

Нат Пинкертон поднялся наверх, бесшумно открыл дверь и оказался в комнате без окон с обитыми сукном стенами. На стенах висели кнуты и гибкие трости, очевидно употребляемые для «укрощения». Ни один крик несчастной жертвы, попавшей в эту комнату, не мог проникнуть за ее стены; здесь ее могли истязать до тех пор, пока она, лишенная всякой способности к сопротивлению, не делалась послушным орудием в руках своих мучителей…

На диване в глубине комнаты, лежала Вера Зандоу в глубоком обмороке. Ее густые черные волосы рассыпались и ниспадали до самого пола. Она была дивно хороша.

Перед ней стояли Джеймс Рубби и толстая содержательница притона. Отвратительная женщина разглядывала лежавшую без чувств девушку так, как мясник, которому предлагают скот на переработку.

– Вот видите, миссис Сомпсон! – торжествующим голосом говорил Рубби. – Вы никогда еще не имели в своем доме такой красавицы! Приручите ее и увидите, какие деньги будете загребать благодаря ей. Я положительно жалею, что запросил с вас за нее только пять тысяч долларов!

Хозяйка только что собралась ответить, как вдруг раздался громкий голос Пинкертона:

– Негодяи! Погодите заканчивать свою сделку! Я тоже хочу принять в ней участие.

Бледные как смерть, они обернулись и увидели два направленных на них револьвера.

– Вы арестованы! – крикнул Пинкертон. – Следуйте за мной! Ваша «Чайка» уже арестована.

Крик бешеной злобы был ответом Рубби.

С быстротою молнии он выхватил нож и бросился к двери, но раздался выстрел, и злодей упал с простреленным коленом. Одновременно внизу с улицы послышался стук в дверь. Дрожащая негритянка открыла, и полисмены ворвались в дом. Через некоторое время они уже отводили в тюрьму и Джеймса Рубби, торговца живым товаром, и миссис Сомпсон, содержательницу притона.

Мисс Веру Зандоу, все еще не пришедшую в себя, отвезли обратно в гостиницу. Она только на следующий день узнала обо всем, что произошло, и со слезами на глазах горячо благодарила Пинкертона, спасшего ее от ужасной участи. Как же велика была ее радость, когда она узнала, что Стюарт Куннерти просит ее вернуться, чтобы возвратить его сыну здоровье и счастье.

Пароход «Чайка» был остановлен правительственным судом, капитан и весь экипаж арестованы, а пароход вместе с молодыми девушками возвращен в Бостон.

Мошенница Эмми тоже не избежала заслуженного наказания. Оказалось, что Рубби вместе с капитаном «Чайки» и всем экипажем, миссис Сомпсон и Эмми составляли одну организованную шайку, которая уже много лет занималась своим гнусным ремеслом и погубила не одну молодую невинную девушку.

В дом старика Стюарта Куннерти вернулось счастье. Вера Зандоу заботливым уходом вылечила своего горячо любимого жениха, с которым вскоре после его выздоровления сочеталась браком.

Убийство банкира

Глава 1. Чуть ли не судебная ошибка

На одной из темных и узких улиц Нью-Йорка в ряду старых домов выделялся пятиэтажный дом, на четвертом этаже которого находилась контора маклера Вильяма Брайтона. Она состояла из большой комнаты, где работал писец, и небольшой ниши, которая носила громкое название «частная контора».

Брайтон, который снимал это помещение, был приземистым, маленьким человеком с лицом хищной птицы и беспокойными блестящими глазами. Поговаривали, что он очень богат и давно мог бы открыть контору в лучшей части города, если бы не был так невообразимо скуп.

Писец Гарлей, который работал у Брайтона, не мог похвастать хорошим заработком, так как за сорок долларов в месяц должен был работать с утра до поздней ночи.

В одно туманное утро женщина, убиравшая контору, вошла и увидела страшную картину.

В большой комнате в кресле писца, уронив голову на стол, сидел Брайтон. Под ним на полу была кровавая лужа. Гарлей стоял тут же в комнате, бледный как смерть, с лампой в руках. При виде женщины он закричал:

– Скорее бегите в полицию и сообщите о несчастье!

Женщина направилась в полицейское бюро, а Гарлей, постояв с минуту, решил обратиться за помощью к Пинкертону. Он выскочил на улицу, сел в фиакр и велел ехать в контору сыщика. Найдя последнего дома, он вкратце рассказал ему об убийстве.

Пинкертон заинтересовался этим случаем и изъявил готовность расследовать дело, не откладывая его в долгий ящик. Надев шляпу, он вышел из конторы и поехал по данному ему адресу.

Там он застал инспектора полиции Мак-Конеля, производившего обыск. Последний уже установил, что убийство было совершено посредством удара в грудь обоюдоострым оружием.

Пинкертон, в свою очередь, принялся изучать место убийства. Внимательно осмотрев положение тела Брайтона, он пришел к выводу, что последний был убит предательски. Никаких признаков борьбы не оказалось. Видно было, что Брайтон нападения не ожидал и что смертельный удар был нанесен неожиданно.

Рассматривая руки убитого, Пинкертон обнаружил зацепившийся за ноготь белокурый волос средней длины. По цвету он напоминал волосы Гарлея, но был несколько длиннее.

Наконец, в щели между досками пола Пинкертон нашел пуговицу от перчатки. Пуговица была золотая, с инициалами «Э. Г.». Пинкертон записал инициалы в книжку и отдал пуговицу инспектору как вещественное доказательство.

Между тем вернулся из города Гарлей. Увидев его, Мак-Конель сурово спросил:

– Кто вы такой?

– Гарлей, писец покойного Брайтона.

– Ваше имя?

– Эдвиг Гарлей.

– Что вы знаете по этому делу?

– Знаю очень мало. Но расскажу вам все по порядку.

Гарлей рассказал, что вчера вечером Брайтон, против обыкновения, приказал ему уйти домой пораньше. Сегодня же утром, придя в контору, он нашел убитого хозяина в кресле около рабочего стола.

Мак-Конель слушал молодого человека, загадочно улыбаясь. Когда последний окончил, он спросил.

– Когда вы пришли сегодня?

– Часа два назад.

– Рано, – ухмыльнулся инспектор. – Нигде так рано не начинают работать в конторе.

– Но я же объясняю, что у меня со вчерашнего дня осталась необработанная корреспонденция, и я нарочно пришел раньше, чтобы закончить ее.

Инспектор торжественно вынул из кармана золотую пуговицу с инициалами «Э. Г.» и спросил Гарлея:

– Вы не знаете этой вещицы?

Тот выпучил глаза от изумления.

– Понятия не имею.

– А инициалы этой вещицы вам тоже незнакомы?

Гарлей прочитал их и сказал.

– Правда, эти инициалы совпадают с моими, но…

– Совпадают? – насмешливо переспросил инспектор. – Странное, во всяком случае, совпадение…

– Я не понимаю, к чему вы все это говорите?! – заволновался Гарлей. – Неужели вы подозреваете меня в совершении преступления? Но ведь это дикое предположение, которое вы не имеете ни основания, ни права делать!

– Думаю, – строго возразил инспектор, – что я имею право делать предположения, какие мне угодно. И я считаю нужным вас задержать.

* * *

В квартире Брайтона они нашли кассу открытой, хотя ключа в ней не оказалось. Мак-Конель принялся рассматривать содержимое кассы. Наличных денег и процентных бумаг там было на пятьсот тысяч долларов.

– Странно, – заметил Мак-Конель, – деньги не тронуты… Очень странно.

Но при более внимательной проверке кассовой наличности по книге оказалось, что не хватает ста тысяч долларов.

– Не хватает ста тысяч! – торжествующе заявил инспектор. – Преступник недаром поработал… Если он нуждался в деньгах для нового дела, то не ошибся в расчетах.

Гарлей понял, в чью сторону был этот намек, но ничего не сказал.

Инспектор полиции испытующе взглянул на него и с улыбкой заявил:

– А теперь мы пойдем в бюро полиции, и я передам вас судье. Быть может, он отпустит вас на свободу. У нас невинных в тюрьму не сажают.

Во время допроса следователю доложили, что явился еще один свидетель по этому делу. Следователь приказал ввести его в кабинет. Это оказался Пинкертон.

Они были знакомы, и следователь удивленно воскликнул:

– А вы разве интересуетесь этим делом, мистер Пинкертон?

– Даже очень. И я имею все основания думать, что мистер Гарлей здесь ни при чем. Поэтому позволяю себе ходатайствовать, чтобы вы освободили его из-под ареста.

Судебный следователь с минуту подумал и сказал:

– Мистер Пинкертон, я ценю ваше мнение, но по закону не могу отпустить арестованного без залога. Ввиду значительности кражи у Брайтона, я не могу определить этот залог менее чем в пять тысяч.

– Залог за него я внесу через два часа! – с улыбкой произнес Пинкертон.

Но Гарлею пришлось ждать недолго. Через полчаса после того, как он был препровожден в тюрьму, туда явился следователь и сказал:

– Вы свободны. Залог за вас внесен… каким-то неизвестным лицом.

Глава 2. Кто убийца?

Изумленный Гарлей решительно не мог объяснить этого факта, однако не заставил себя дважды просить об уходе из тюремной камеры и немедленно направился к Пинкертону.

Сыщик также был поражен.

– Во всяком случае, все эти обстоятельства говорят в вашу пользу, – сказал он. И, покуривая трубку, принялся излагать свой взгляд на это дело: – Видите ли, Гарлей, я безусловно убежден в вашей невинности не только потому, что вы произвели на меня впечатление правдивого и честного человека, но и потому, что данные следствия уже дают возможность точно решить, кто мог быть виновником убийства Брайтона. Начнем с того, что в роковой вечер убитый торопился изгнать вас из конторы. Ясно, что он ожидал необычайного гостя, ибо принимал своих клиентов в кабинете, не стесняясь вашего присутствия.

Таким необычайным посетителем, я думаю, была женщина. И не только думаю, но уверен в этом.

Во-первых, об этом говорит белокурый волос, который я нашел под ногтем покойного. Во-вторых, обстановка свидетельствует, что Брайтон был убит предательски, так как погиб без борьбы.

Вероятнее всего, убийца стояла вплотную около него, он обнял ее, а она в этот миг ударила его кинжалом в сердце сверху вниз. Убийца, мистер Гарлей, была высокого роста, ловкая и молодая, так как у пожилой женщины не хватило бы силы на такой удар.

Наконец, золотая пуговица с вашими инициалами, мистер Гарлей… Это пуговица от перчатки. Вы не носите перчаток с золотыми пуговицами. Такие перчатки могут быть только у богатых франтих, щеголяющих в шикарных платьях и неустанно заботящихся о своем виде. Обыкновенная женщина не пойдет заказывать перчатки с золотыми пуговицами, на которых выгравированы инициалы. Эта пуговица решительно снимает с вас, мистер Гарлей, всякое подозрение!

Установив таким образом, что убийцей была женщина с рыжевато-золотистыми волосами, высокого роста, изысканно одетая и, вероятно, красивая, я спрашиваю себя: какие могли быть мотивы этого убийства? И отвечаю: обманутая любовь, грабеж и месть.

Но трудно представить скупого, уродливого Брайтона в роли обольстителя.

Был ли здесь грабеж? Не польстилась ли какая-нибудь авантюристка на капиталы Брайтона и, окутав своими чарами, не прикончила ли его с целью лично заплатить себе из его кассы за свои ласки?

Но против такого предположения говорят два факта: во-первых, убийца взяла из кассы всего сто тысяч долларов и оставила нетронутыми остальные бумаги на полмиллиона. Так авантюристки не делают – они берут все, что можно. Ясно, что убийца отсчитала в свою пользу сто тысяч, которые, по ее мнению, ей следовало получить с Брайтона. Это очень важный факт. И во-вторых, разве авантюристка внесла бы за вас пять тысяч залога?

Мистер Гарлей, я не сомневаюсь, что вы освобождены убийцей, у которой есть совесть и которая не желает, чтобы за нее расплачивался невинный человек.

Итак, я подвожу итоги: нам необходимо разыскивать молодую, красивую женщину высокого роста, изысканно одевающуюся, инициалы которой совпадают с вашими и которая имела основание мстить Брайтону за то, что он ограбил ее на сто тысяч долларов. Но как же нам ее найти?

Это нелегко, но и не невозможно. Для этого мы отправимся на биржу.

На бирже люди шумели и суетились как полоумные. Переходя от одной группы к другой, Гарлей выискивал знакомых и наводил нужные справки. Расследования эти привели к отрицательным результатам, так как оказалось, что среди жен биржевиков не нашлось ни одной дамы с инициалами «Э. Г.», которую можно было бы заподозрить в убийстве Брайтона.

Пинкертон, однако, не терял надежды. Он был убежден, что его соображения вполне правильны и что он идет по верному пути, поэтому решил проработать свой список более подробно и для этого еще несколько раз посетить биржу.

Когда они уже спускались по лестнице, к подъезду биржи подкатила роскошная коляска.

Из нее вышел представительный мужчина с гордой осанкой и благородным лицом. Сидевшая в коляске женщина, изящная, стройная блондинка, невольно привлекала внимание своей выразительной красотой. Господин пожал ей руку и сказал:

– Эллен, сегодня я вернусь домой рано.

– Это Галовей, – сказал Гарлей Пинкертону. – Я говорил вам о нем, миллионер, заводчик…

Но сыщик его не слушал. Лицо его было сосредоточено, глаза устремлены в одну точку. В мозгу его настойчиво повторялись слова: Эллен Галовей, «Э. Г.»…

Обратившись к собеседнику, он попросил его узнать адрес Галовея. Затем они сели в фиакр, и Пинкертон приказал ехать по указанному адресу. Гарлей с тревогой ожидал дальнейшего развития событий. Скоро фиакр остановился у подъезда роскошного дома.

Пинкертон позвонил и передал карточку, прося доложить о себе хозяйке.

Через минуту лакей пригласил их в гостиную, где на столе лежали только что сброшенные перчатки с золотыми пуговицами, на которых было выгравировано «Э. Г.».

В гостиную вошла миссис Галовей. Ее красивое лицо было бледно, в глазах читалась тревога.

– Что вам угодно? – спросила она дрожащим голосом.

– Я от имени мистера Гарлея хочу поблагодарить вас за внесенный за него залог в пять тысяч…

Лицо ее покрылось смертельной бледностью.

Она прошептала:

– Почему вы так думаете? Это не я внесла залог…

– Я понимаю движение вашего доброго сердца, – перебил ее Пинкертон, – но не понимаю, почему вас так интересовала судьба этого юноши, что вы уже с утра осведомлялись об его аресте…

Эллен Галовей от волнения не могла произнести ни слова, только беспомощно оглядывалась, еле держась на ногах. Пинкертон подошел к ней и сказал:

– Миссис Галовей, я знаю все! Мистер Гарлей невиновен, и вы должны его освободить. Залога для этого недостаточно, необходимо ваше признание.

Молодая женщина закрыла лицо руками. Послышались глухие рыдания. Гарлей дрожал всем телом, на глазах у него выступили слезы сочувствия и радости. Убийца найдена, он свободен!

– Успокойтесь, миссис Галовей, – мягко сказал Пинкертон. – Я уверен, что суд снисходительно отнесется к вашей вине. Но расскажите мне подробно обо всем.

Ломая руки и прерывая речь рыданиями, несчастная женщина рассказала свою печальную историю. Ее муж был обманут Брайтоном. Последний продал ему партию золотопромышленных акций, мошеннически подменив одни акции другими. Галовей потерял сто тысяч долларов. Хотя его считают очень богатым, все его имущество не превышало этой суммы. Потеря ее была равносильна разорению.

Тогда она без ведома мужа решила поехать к Брайтону и просить, чтобы тот вернул бесчестно присвоенные деньги. Брайтон принял ее у себя в квартире очень любезно, но в просьбе отказал. Однако предложил ей еще раз заехать в контору для переговоров.

Она приехала туда вечером. Брайтон был очень игриво настроен. Выслушав ее просьбу вторично, он нагло улыбнулся и сказал: