Текст книги "Король сыщиков (сборник)"

Заговор в Индии

Глава 1. Преследователь-фанатик

Рано утром оба помощника Ната Пинкертона, Боб Руланд и Моррисон, сидели в конторе в ожидании посетителей, которые появлялись иногда очень рано. Скоро до их ушей донесся пронзительный крик с лестницы, послышались два оглушительных выстрела, глухой болезненный стон и звук падения тяжелого тела, скатывающегося по ступенькам лестницы.

Оба сыщика, держа револьверы наготове, выбежали на лестницу. В царившей там полутьме они едва разобрали, что же произошло. Внизу лестницы лежало распростертое человеческое тело.

С улицы к тому времени уже успели пробраться несколько любопытных, привлеченных звуками выстрелов.

Человек, лежавший около лестницы, был одет очень прилично; его красивое, мертвенно бледное, безбородое лицо было английского типа.

Из раны в его груди струилась кровь, а рядом валялся на полу окровавленный кинжал, рукоятка которого была усыпана алмазами. Правая рука раненого судорожно сжимала револьвер.

– Назад! – крикнул Боб Руланд толпе любопытных. – Здесь произошло преступление. Моррисон, отправляйся немедленно в санитарный пункт и привези доктора! Я думаю, этот человек хотел посетить нашего принципала, и ему помешали выполнить это намерение. Будем надеяться, что он придет в себя и расскажет, что произошло.

Моррисон исчез, а Боб, поручив полисменам, явившимся на крики и шум, охранять раненого, бросился наверх, чтобы позвонить Пинкертону на квартиру и сообщить о случившемся.

Сыщик обещал прибыть немедленно и действительно явился на место преступления одновременно с доктором. Пока последний осматривал раненого, Пинкертон принялся за исследование места, где произошло нападение. Он поднял с пола индийский кинжал, широкий клинок которого был заточен как бритва, и установил, что убийца напал на свою жертву на первой площадке лестницы, в том месте, где лестница поворачивает налево.

Удар кинжала поразил несчастного в грудь прежде, чем тот успел понять намерения своего врага, но у него, очевидно, хватило сил выстрелить в нападающего из револьвера. Затем раненый покатился вниз по лестнице, а преступник бесследно исчез.

Раненого перевезли в санитарной карете в ближайшую больницу, а Пинкертон позаботился о том, чтобы ему немедленно дали знать, как только несчастный очнется от забытья.

Тем временем помощники высказали сыщику свои предположения о происшествии сегодняшнего утра. Пинкертон был того же мнения: потерпевший, похоже, явился в дом с целью просить у него совета по делу или же чтобы поручить ему раскрытие какого-либо преступления. Но негодяи, против которых, очевидно, он хотел воспользоваться услугами детектива, попытались в последний момент воспрепятствовать опасному для них вмешательству.

– Что сказал доктор после первого осмотра?

– Он пожал плечами, – ответил Боб. – Удар кинжалом был, видимо, направлен в сердце, но, к счастью, попал немного правее. Однако огромная потеря крови и повреждения, полученные при падении с лестницы, говорят о вероятности печального исхода. Тем не менее врач надеется, что раненый скоро очнется, и тогда из больницы немедленно дадут об этом знать.

– Хорошо, – отозвался Пинкертон, вынимая из кармана кинжал и внимательно разглядывая его.

Он, конечно, тотчас узнал рукоятку индийской работы и определил стоимость кинжала в три тысячи долларов. Отсюда он заключил, что убийца либо сам был не простым смертным, либо действовал по поручению такового.

Он сидел, погрузившись в размышления, когда раздался звонок телефона: из больницы пришло известие, что раненый пришел в себя и желает видеть Ната Пинкертона, чтобы сделать важное сообщение.

Сыщик тотчас же отправился в больницу в сопровождении Боба Руланда. В комнате рядом с той, где лежал больной, их встретили два доктора.

– Прошу вас, мистер Пинкертон, сократить, насколько возможно, разговор с пациентом. Рана у него очень тяжелая. Кроме того, во время падения он получил несколько переломов и внутренних повреждений, которые легко могут привести к роковому исходу, если он не будет беречься.

Сыщик утвердительно кивнул.

– Вы узнали его имя?

– Конечно. Его имя Генри Варрен. Он прибыл из Индии с поручением от губернатора в Дели, полковника Мерри Сандленда, у которого состоит личным секретарем.

Сыщик был удивлен этим известием.

Если этот человек совершил такое далекое путешествие из Индии в Нью-Йорк, чтобы повидать его, очевидно, что дело, ради которого он прибыл, большой важности. Хорошо, что, несмотря на покушение на жизнь секретаря, последнему все-таки удастся поведать о причине своего приезда.

Пинкертон в сопровождении Боба Руланда вошел в палату больного, где благодаря спущенным шторам царил полумрак. Когда он приблизился к кровати, на которой лежал раненый, сиделка молча поднялась и вышла из комнаты.

– Добрый день, мистер Варрен! – приветствовал Пинкертон раненого, по бледному лицу которого при виде знаменитого сыщика мелькнула тень удовлетворения. Он попробовал даже протянуть ему руку, но она бессильно упала на одеяло.

– Не надо, не надо, мистер Варрен! Берегите себя и свои силы. Говорите как можно тише, чтобы не утомиться и рассказать мне все до мелочей…

Больной кивнул в знак согласия.

– Вы – мистер Нат Пинкертон? – прошептал он.

– Да. А вы – личный секретарь английского губернатора в Дели, полковника Мерри Сандленда, и желали говорить со мной?

Варрен кивнул.

– Вы намеревались посетить сегодня мою контору и были уже у цели, когда произошло нападение?

Варрен снова кивнул и прошептал:

– Кто этот джентльмен, пришедший вместе с вами? Я хотел бы говорить с глазу на глаз.

– Вы можете говорить при нем все, не стесняясь, так как мистер Руланд тоже сыщик и мой лучший, испытаннейший помощник.

Варрен успокоился и продолжил:

– Прежде всего, мистер Пинкертон, один вопрос: можете ли вы немедленно отправиться в Индию?

– Да, я успею собраться до завтрашнего утра.

– Вы располагаете свободным временем?

Пинкертон пожал плечами.

– Собственно говоря, нет, но вы ведь знаете, что преступление не ждет и что тот, кто хочет поразить противника, должен быть на посту неотлучно. Вы предприняли столь дальнее путешествие для свидания со мной, значит, дело, порученное вам, очень серьезное. А я считаю своим долгом спешить со своей помощью туда, где таковая помощь наиболее необходима.

– Благодарю вас, мистер Пинкертон. Теперь выслушайте мой рассказ. Я буду краток, но не упущу ничего существенного и важного. Дело в том, что даже тихий разговор для меня труден, и боюсь, что если я буду вдаваться в мелочи, то в конце концов вы ничего не успеете от меня узнать.

Эти слова были сказаны безнадежным тоном, а по выражению лица раненого можно было видеть, что он испытывает страшные страдания, но мужественно борется с ними.

– Рассказывайте скорее, – произнес Пинкертон голосом, полным теплого участия. – А главное, не отчаивайтесь, мистер Варрен. Доктор сказал, что есть несомненная надежда спасти вашу жизнь, если только вы будете беречь себя. Ваше счастье, что индийский кинжал не был отравлен, иначе вы вряд ли были бы в состоянии говорить со мной!

– Я прибыл сюда по поручению губернатора Сандленда, который послал меня к вам, потому что жизни его грозит серьезная опасность. Дело в том, что среди туземного населения давно уже существует тайный заговор. Полковник Сандленд находится на посту губернатора Дели всего около года. Он строг, но справедлив, и все-таки не может ни на минуту быть спокойным за свою безопасность, а потому принужден окружать себя толпой английских солдат, которые оберегают даже его ложе во время сна. Его предшественник, полковник Девидс, пал жертвой тех же заговорщиков, которые с ненавистью относятся ко всему английскому вообще. Его нашли мертвым в постели, а рядом с ним лежала, свернувшись в клубок, кобра – одна из ядовитых, страшных змей, укусы которых уносят в Индии ежегодно тысячи жизней. Это ужасное пресмыкающееся не могло само вползти в спальню, так как двери и окна ее были наглухо заперты. В ближайшем соседстве с домом, где жил покойный, а также в саду, окружающем его, ни разу не видели ни одной такой змеи. Нет никакого сомнения, что Девидс пал жертвой заговорщиков, которые тайком положили змею в постель несчастного. С того дня, как полковник Сандленд занял пост губернатора, на него был совершен уже целый ряд покушений. Несколько раз он находил у себя в спальне ядовитых змей, но, к счастью, замечал их своевременно и змей немедленно убивали. Однажды во время вечерней прогулки по саду совсем близко от него прогремел выстрел, ранивший полковника в щеку. Английские слуги поспешили к нему на помощь, и им удалось поймать преступника. Это был полуголый индус. Его отправили в тюрьму, но от этого упрямого фанатика нельзя было добиться ни слова о причинах покушения, он молчал как камень и был в конце концов казнен… Однажды за обедом полковнику лишь благодаря случайности удалось спастись. Его великолепная шотландская овчарка сидела тут же, и перед тем, как есть самому, Сандленд отрезал кусок стоявшей перед ним баранины и бросил его собаке. Та проглотила мясо и моментально издохла. Стало ясно, что баранина была отравлена ядом и губернатор наверняка погиб бы, если бы съел хоть крошечный ее кусочек. Расследование ничего не дало. Кухарка была англичанкой, достойной полного доверия. В конце концов она вспомнила, что, когда кушанье было уже выложено на блюдо, она выходила на несколько минут из кухни. Оставалось допустить, что какой-то туземец, которых всегда много шляется под окнами, воспользовался моментом, чтобы забраться в кухню через окно, выходящее на веранду, которая окружает дом, обсыпать баранину ядом и скрыться тем же путем. Несколько недель назад один из чиновников, Джильберт, походивший лицом на губернатора, был убит ночью на улице ударом кинжала. Нет сомнения в том, что этот удар предназначался Сандленду, так как к платью убитого была приколота записка на скверном английском языке, с массой орфографических ошибок, гласившая следующее: «Участь Девидса и Сандленда постигнет всякого пришельца, который будет иметь наглость пытаться повелевать свободным индийским народом!» Это было уже слишком. Полковник Сандленд впал в уныние, и мне подчас казалось, что им начинает овладевать мания преследования. Он пригласил к себе одного английского сыщика, но спустя несколько дней этот сыщик был найден мертвым: его задушили. Тогда Сандленд решил обратиться к вашей помощи и послал меня сюда. Я собрался в путь и благополучно прибыл вчера вечером в Нью-Йорк. Беззаботно поднимался я по лестнице в вашу контору, как вдруг на первой же площадке на меня бросился какой-то человек и, не говоря ни слова, всадил мне в грудь кинжал по самую рукоятку. Я вскрикнул и схватил его за руку, так как он хотел вытащить кинжал из раны, чтобы ударить во второй раз. Я выхватил из кармана револьвер, но он уже успел вырвать руку и бросился вверх по лестнице. Я выстрелил ему вслед два раза, а затем лишился чувств и покатился вниз по лестнице.

– Не можете ли вы описать наружность этого человека?

– Только в общих чертах. На лестнице царил полумрак, а потому я успел лишь заметить, что лицо нападающего было бронзового цвета и окаймлено черной бородой. Одет он был в платье темного цвета.

– Значит, это был индус?

– Да, я уверен в этом.

– Не заметили ли вы во время путешествия на пароходе или по железной дороге индуса, который направлялся бы по тому же пути, что и вы?

– Таких было несколько. Но они не были даже знакомы между собой. Кроме того, о моем поручении не знал никто, кроме меня самого и губернатора. Мы говорили с глазу на глаз и обещали хранить все в строжайшей тайне.

– Но если кто-нибудь подслушал ваш разговор…

– Не думаю, мы находились в полном уединении в рабочем кабинете губернатора. А впрочем, от этих индийских дьяволов можно всего ожидать.

– Вы помните, что говорил во время этого свидания губернатор?

– Он много говорил о вас, мистер Пинкертон, вспоминал о ваших несравненных способностях, о вашей отваге, о случаях из вашей практики, представлявшей собой ряд побед, и выказал уверенность, что вам наверняка удастся передать в руки правосудия всю эту шайку заговорщиков в полном составе!

– Следовательно, он обрисовал меня как человека, представляющего собой серьезную опасность для заговорщиков… Значит, разговор подслушивали, и преступники послали вслед за вами одного или нескольких шпионов, чтобы воспрепятствовать добраться до меня. Весьма возможно, что скоро я буду иметь честь познакомиться с человеком, покушавшимся на вашу жизнь: как только он узнает, что я получил от вас известия, которые не должны были, по их мнению, оказаться в моем распоряжении, то попытается добраться и до меня. Покушение на меня произойдет либо во время пути в Индию, либо по прибытии туда. Оно доставит мне большое удовольствие.

– Вы, следовательно, принимаетесь за это дело, мистер Пинкертон?

– Конечно. И я завтра же отправлюсь в Индию вместе со своими помощниками, Руландом и Моррисоном. До свидания, мистер Варрен. По возвращении в Нью-Йорк надеюсь застать вас на ногах и абсолютно здоровым.

Сыщик осторожно пожал руку раненого и вышел из комнаты в сопровождении Боба, который, похоже, был весьма доволен предстоящим путешествием.

Глава 2. Опасное путешествие

На другой день около полудня Нат Пинкертон вместе со своими помощниками Руландом и Моррисоном прибыл на вокзал линии Нью-Йорк – Сан-Франциско. Им предстояло пересечь всю северную Америку и пересесть на пароход, идущий в Калькутту.

Сыщики старались не обращать внимания друг на друга и выглядели даже незнакомыми между собой. Нат Пинкертон был загримирован почтенным стариком с длинной седой бородой и седыми волосами, шел он, опираясь на палку. Моррисон оделся франтоватым коммивояжером, а Боб Руланд взял на себя наиболее опасную роль: он как две капли воды походил на своего начальника. Ему предназначалось во время путешествия изображать великого сыщика.

Пинкертон считал вполне возможным и допустимым, что индусы, преследовавшие несчастного секретаря Варрена, постараются стереть с лица земли сыщика, который едет в Индию для преследования заговорщиков.

Враги следили за ним и должны были знать его наружность. Поэтому весьма вероятно, что во время путешествия они направят все козни против переодетого Боба, принимая его за Пинкертона, тогда как последний вместе с Моррисоном могут наблюдать издали за теми, кто будет приближаться к Бобу, и в нужную минуту придут ему на помощь.

Таким способом Пинкертон надеялся определить своих преследователей и справиться с ними. Во время долгого пути в Индию сыщик не раз имел возможность убедиться в правильности своего плана.

Было условлено, что на случай, если окажется необходимым передать друг другу важное сообщение, делать это с помощью записочек, незаметно передаваемых из рук в руки. В поезде они уселись в разных вагонах. Седой почтенный господин, Пинкертон, занял место в первом классе, вытащил из кармана газету и погрузился в чтение, но его проницательные глаза скользили по лицам присутствующих. Постепенно переходя из одного вагона в другой, он успел оглядеть почти всех пассажиров поезда.

Моррисон, одетый коммивояжером, по временам тоже останавливался то тут, то там, в то время как Боб разыгрывал из себя сыщика, расхаживая взад-вперед по поезду и открыто всматриваясь острым, испытующим взглядом в лицо каждого пассажира, словно желая проникнуть в самую его душу.

Часа через три после отъезда Пинкертон написал, прячась за газетой, две записки. Содержание их было следующим:

Солидного вида индус в первом вагоне первого класса – тот самый, что сидит прямо и гордо у столика, а за ним стоит слуга, тоже индус, – кажется мне подозрительным. Не внушает мне доверия и негр, находящийся в третьем от локомотива вагоне второго класса. Он одет в светлый с серыми полосками костюм, но мне кажется, что кожа на его лице на самом деле бронзового цвета и лишь искусственно превращена в черную.

Черты лица его чисто индийского типа. С этим более всего надо быть настороже!

Пинкертон смял обе записки в комок, выжидая случая передать их своим помощникам.

Что касается Моррисона, то с ним это было живо сделано. Седой господин вынул из кармана сигару, полез за спичками и, не найдя таковых, подошел к коммивояжеру и попросил у него огня. Он, конечно, тотчас получил желаемое и успел при этом сунуть помощнику записку.

Тот спокойно двинулся дальше и, дойдя до угла вагона, где никто не мог его видеть, быстро прочитал полученные строки. Индус со слугой в первом классе обратил на себя его внимание и раньше, а потому теперь, прочитав записку, он решил не спускать глаз с обоих азиатов.

На негра, сидевшего во втором классе, Моррисон не обратил прежде внимания. Теперь же, внимательно посмотрев, он увидел, что негр действительно не был представителем черной расы.

Проходя мимо Боба Руланда, Пинкертон ловко бросил записку к его ногам. Боб наступил на нее, вытащил из кармана записную книжку и принялся ее перелистывать. При этом он уронил несколько вложенных в нее листков бумаги и наклонился, чтобы поднять их, а вместе с ними подобрал записку Пинкертона и незаметно прочитал ее.

На индуса он давно уже обратил внимание и не думал скрывать этого обстоятельства, так как человек этот должен был думать, что перед ним находится сыщик Нат Пинкертон, отправляющийся в Индию для оказания помощи губернатору Сандленду.

Боб посмотрел внимательнее на негра, вполне согласился с заключением своего начальника, подошел к чернокожему и, остановившись напротив, уставился пронизывающим душу взором в его лицо.

Негр слегка смутился, но быстро овладел собой: на лице его не дрогнул ни один мускул, и он сделал вид, что не обращает внимания на сыщика.

– Кто вы такой? – коротко и резко спросил последний.

– Что это значит? – ответил негр на местном английском наречии.

– Я сыщик и разыскиваю преступника, а потому хочу знать, кто вы такой!

– Разыскиваемый вами преступник – негр? – поинтересовался чернокожий.

– Именно!

По губам последнего пробежала улыбка. Он молча вынул бумажник и предъявил сыщику свои бумаги.

– Гм, бумаги в порядке… – заметил сыщик. – Следовательно, вы – Джон Натанаэль из Корнуэлла, что на реке Гудзон?

Негр кивнул, и Боб вернул ему бумаги.

– Я ошибся и прошу простить мое заблуждение.

Негр поклонился.

– О, не стоит извинений, вы исполнили свой долг.

Но когда Боб повернулся и пошел прочь, негр проводил его презрительным взглядом, в котором ясно читалось: «И ты думаешь, что я не раскусил тебя?»

Пинкертон, стоявший у стеклянной двери, ведущей в соседнее купе, заметил этот взгляд.

Но и Боб понял, что это за негр: в плохой английской речи последнего сразу проступил чистейший индийский акцент. Итак, ясно было, что этот человек послан сюда шайкой заговорщиков из Дели.

Можно было держать тысячу против одного, что индус предпримет покушение на жизнь сыщика.

Так оно и вышло.

Поезд продолжал лететь вперед, а день уже начал склоняться к вечеру. В вагонах зажгли огонь, во втором классе пассажиры принялись доставать из чемоданов еду, между тем как пассажирам первого класса ужин был подан из вагона-ресторана на маленьких мраморных столиках.

Пинкертон, утолив голод, растянулся в кресле, задумчиво следя за клубами дыма своей сигары.

Он уселся так, чтобы через стеклянные двери коридора видеть соседний вагон второго класса, где находился негр.

Последний и не подозревал, что за ним наблюдает седой пассажир из вагона первого класса. Его внимание было сосредоточено на сыщике Пинкертоне, в данном случае Бобе Руланде, временами расхаживающем по поезду.

Дело уже приближалось к ночи, и некоторые из пассажиров начинали перебираться в спальные отделения.

Нат Пинкертон заметил, что негр поднялся со своего места и направился в дальний конец вагона, к проходу в спальный вагон.

«Хочет посмотреть, где находится купе Боба!» – мелькнуло в голове Пинкертона. Он немедленно встал и перешел в соседний вагон второго класса, но, увидев, что с противоположной стороны ему навстречу идет Боб, вернулся обратно и остановился в коридоре, соединявшем оба вагона.

– Он видел, как я выходил из купе, а значит, знает теперь, где я сплю, – шепнул Боб, проходя мимо.

Пинкертон дал Моррисону знак следовать за собой и прошел в спальный вагон, Боб остался в вагоне первого класса и спросил себе прохладительного. Негр все не появлялся, и молодому помощнику Пинкертона казалось, что почтенный индус смотрит на него со злобной радостью.

«Видно, рассчитываешь, что погубишь меня сегодня ночью?! – думал про себя Боб. – Как бы не пришлось разочароваться!»

Он прикинулся усталым, растянулся в кресле и несколько раз зевнул. Потом взглянул на часы, что-то пробормотал вполголоса и наконец поднялся, чтобы идти в спальный вагон.

Когда он пришел туда, то в узком коридоре вагона увидел своего начальника и Моррисона.

– Внимание! Он, похоже, уже в купе, – прошептал Пинкертон, когда Боб проходил мимо.

Помощник сыщика кивнул и улыбнулся, так как ждал этого и приготовился достойно встретить врага. Он медленно подошел к купе, держа в одной руке заряженный револьвер, а в другой электрический карманный фонарь – последний на случай, если индус догадается испортить освещение, чтобы получить преимущество нападения в темноте.

Боб спокойно открыл дверь, и рука его потянулась к кнопке электрической лампочки справа от двери.

Его опасения оправдались – лампочка не зажигалась, провода были перерезаны.

Боб поднял карманный фонарь и включил его, вследствие чего купе осветилось ярким светом, и в ту же минуту раздался злобный крик. Около небольшой кровати в глубине купе стоял у стены лженегр, который положительно опешил, когда увидел, что его план нападения в темноте не удался.

Но сейчас же придя в себя, он со страшными проклятиями бросился на Боба. В его высоко поднятой руке сверкнул блестящий, острый, точно бритва, клинок малайскаго кинжала.

Сыщик отклонился от удара, и негр с размаху ударился о стену у двери. Тогда Боб схватил противника за правую руку и нанес по ней рукояткой револьвера такой сильный удар, что нападавший с криком боли выпустил кинжал, со звоном упавший на пол.

Не давая негру, вернее индусу, опомниться, Боб обхватил его сзади и с такой мощью толкнул в дверь, что она распахнулась настежь, правда, неудачно – с размаху ударив подбегавшего в этот момент к купе Моррисона.

Выскочив в коридор, индус увидел слева от себя Пинкертона в лице седого господина, спешившего к нему с поднятым револьвером, а потому, ничего не соображая, бросился направо. И он попал бы в руки Моррисону, но тот был оглушен ударом дверью по голове, а потому индусу удалось проскользнуть мимо него.

По пятам за ним погнался Боб.

Индус мчался вперед, пока наконец не добежал до коридора, ведущего в соседний вагон второго класса.

В конце вагона справа находилась входная дверь, верхнее окно которой было опущено. К ней-то и бросился индус. С невиданной быстротой он высунулся в окно, ухватился за крышу вагона и с ловкостью, на которую способны одни только индусы, вскарабкался наверх.

Боб, не задумываясь ни на минуту, последовал примеру беглеца и высунулся из окна. Самолюбие и молодость придали сыщику сил, и ему удалось ухватиться за край крыши и подтянуться. Но в момент, когда Боб хотел вылезти на крышу, он получил такой удар по голове, что едва не лишился чувств.

На крыше стоял индус, собираясь еще раз ударить его ногой с очевидным намерением сбросить на полном ходу с поезда.

Бобу нечего было и думать отпустить одну руку, чтобы защититься от ударов противника, – в этом случае он неминуемо полетел бы вниз. Силы его покидали, а поезд продолжал лететь все с той же скоростью.

Вдруг среди грохота колес раздался звук удара, и тотчас же послышался раздирающий душу крик. Боб увидел, как тело индуса описало дугу в воздухе и рухнуло у полотна железной дороги. С трудом сыщику удалось выбраться наконец на крышу вагона, где он и растянулся, окончательно обессиленный.

Две-три секунды спустя он различил голос Пинкертона:

– Боже, Боб, в каком ты виде! Ловко же он тебя отделал! Слава Богу, что все закончилось так счастливо.

– Большое спасибо, начальник! Вы пришли мне на помощь как раз вовремя. Еще минута, и было бы поздно!

Пинкертон покачал головой.

– Тебе помог не я, а Бог, – ответил он серьезно. – Я и правда следовал за тобой и видел в окно эту ужасную борьбу. Сразу решив, что делать, я бросился к противоположному окну, открыл его, высунулся наружу и ухватился за край крыши. Но едва я успел поднять голову, как поезд пронесся под мостом. Индус стоял во весь рост на крыше, и в этом была его погибель. Голова его со страшной силой ударилась о нижнюю каменную кладку моста. Ему снесло череп. Смотри, на крыше остались следы крови и мозгов. Но зато мы избавились от одного из опаснейших врагов, так как теперь я не сомневаюсь, что именно этот человек и покушался на жизнь секретаря Варрена.

Боб приподнялся и с ужасом посмотрел на кровавые следы.

– Надо ли заявить о случившемся? – спросил он.

– Нет, – возразил Пинкертон, – мы будем молчать об этом происшествии. Второй индус вместе со своим слугой не должны ничего заподозрить, а отсутствие в вагоне чернокожего даст нам возможность проверить, принимают эти двое какое-либо участие во всей этой истории или нет.

Оба сыщика вернулись в вагон тем же путем, каким выбрались на крышу, и так как в поезде все уже спали, им удалось осуществить это рискованное путешествие незаметно.

На следующее утро Боб был свеж и весел, как обыкновенно. Раны на голове оказались незначительными, а на исцарапанные и ободранные руки он надел тонкие перчатки. Устроив все таким образом, он предпринял небольшую прогулку по поезду.

Седой господин и коммивояжер, то есть Пинкертон и Моррисон, сидели уже за завтраком, но каждый из них занял отдельный столик, так как они не хотели обнаруживать, что знакомы друг с другом. Оба наблюдали за сидевшим в углу вагона знатным индусом, которому молча прислуживал его лакей.

Индус был явно встревожен и часто поглядывал на двери, наконец шепнул слуге несколько слов, после чего тот двинулся вдоль поезда.

«Ясно, что это сообщники, – подумал Пинкертон. – Они обеспокоены отсутствием негра, и лакей пошел его искать».

Минуту-две спустя лакей поспешно вернулся. Он выглядел взволнованным и быстро прошептал своему господину несколько слов на ухо.

Лицо индуса выразило ужас. Он приподнялся и посмотрел на дверь, в которую в этот момент входил Боб.

Молодой сыщик бросил взгляд на азиата, который тотчас же опустился снова в кресло и придал своему лицу равнодушно важное выражение.

В течение дня индус выказывал живейшее беспокойство и дошел даже до того, что приказал лакею потихоньку справиться у пассажиров, не видел ли кто-либо, на какой станции негр покинул поезд. Он, конечно, ничего не узнал и в конце концов решил, по-видимому, что его товарищ пал жертвой сыщика. Когда он думал, что на него не смотрят, то бросал на Боба ненавистные взоры, не предвещавшие ничего хорошего.

Однако во время всего путешествия до Сан-Франциско со стороны индусов не было предпринято нового нападения, и трое сыщиков прибыли в этот город без приключений.

Оба индуса с вокзала направились прямиком в контору пароходной компании. Боб, по-прежнему под личиной Пинкертона, следовал за ними по пятам и протиснулся непосредственно перед ними к кассе.

– Когда ближайший пароход в Калькутту? – осведомился он у кассира.

– Через три дня. Угодно билет?

– Да. Первого класса.

– На чье имя прикажете его записать?

Боб помедлил минуту, как бы раздумывая.

– Запишите: Нат Пинкертон!

Через несколько минут все было готово, и служащий передал билет сыщику.

– Двести двадцать долларов, – добавил он.

Боб отсчитал указанную сумму и успел еще услышать, как знатный индус на скверном английском произнес:

– Два билета первого класса до Калькутты.

– Слушаю. На чье имя?

– Сенха Лорри со слугой Абдулом.

Боб постарался запомнить эти имена. Вполне возможно, что индус назвал вымышленное имя, но могло быть и наоборот: при свойственным азиатам надменности и гордости индус мог полагать, что ему не стоит скрываться во время пути, тем более что он надеялся рано или поздно разделаться с американским сыщиком.

Молодой детектив встретился в условленном месте со своим начальником и Моррисоном и сообщил им то, что узнал в конторе пароходства. Все трое потом снова разделились и прожили эти три дня в разных отелях.

Утром в день отплытия парохода на его палубе собралось весьма небольшое число пассажиров. Среди них находились оба индуса и все три сыщика. Нат Пинкертон на этот раз был загримирован иначе, теперь он выглядел как настоящий янки, с котелкообразными бакенбардами, начисто выбритым подбородком и флегматичным, равнодушным выражением лица.

Моррисон тоже изменил свою наружность: он изображал франтоватого туриста, пресыщенного жизненными удовольствиями на родине и ищущего новых развлечений в кругосветном путешествии.

Первый день пути погода стояла роскошная. Со стороны индусов не было и намека на какое-либо выступление. Оба они, казалось, не замечали Боба, игравшего роль Пинкертона.

Так прошло еще два дня.

На четвертый день к вечеру Моррисон медленной, развинченной походкой жуира вышел из каюты и опустился на стул рядом с Бобом, в задумчивости сидевшим на палубе. На них никто не обращал внимания, индуса и его слуги поблизости не было.

Моррисон откинулся на спинку стула, закрыл глаза, делая вид, что дремлет, и шепнул:

– Слуга индуса был только что в твоей каюте. Я видел, как он выходил оттуда, но меня он не заметил.

– Он наверняка устроил там какую-нибудь чертовщину, – ответил Боб. – Я хорошенько обыщу каюту.

– Начальник уже занялся этим. Он сказал, что желает лично посмотреть, в чем дело. Он оставит тебе записку под подушкой. У индусов всегда есть в запасе дьявольские средства для борьбы с врагами, и планы свои они продумывают тонко и хитро.

– Раз наш начальник взялся за дело, я заранее могу считать опасность устраненной! – убежденно произнес Боб.

В этот момент на другом конце палубы показались две фигуры. То были Сенха Лорри со своим лакеем Абдулом. Они медленно прошли мимо, бросив на молодого сыщика торжествующий взгляд.

Прошел еще час, и наконец на палубе показался Пинкертон в костюме янки. Он прошел широким шагом к одному из стульев и уселся поудобнее. Боб подождал немного и пошел в свою каюту. Придя туда, он взял записку, оставленную под подушкой, и прочитал:

Дорогой Боб!

План негодяев был задуман адски. Вода в твоем умывальнике и графине была отравлена. В кровать они насыпали кучу мельчайших осколков стекла, то же самое проделали и с полотенцем.

Если бы такой осколок слегка оцарапал тебя, ты неминуемо погиб бы, ибо осколки эти были, очевидно, тоже отравлены. Ты, конечно, знаешь, какими страшными ядами славится Индия. Теперь тебе нечего бояться – я устранил всякую опасность!

Боб облегченно вздохнул.