Текст книги "Король сыщиков (сборник)"

Подобное заносчивое и недоступное поведение создало ему репутацию человека знатного и состоятельного, а весть о его несметных богатствах быстро распространилась среди китайцев.

Около шести вечера в лавке не было ни одного покупателя, когда вдруг на улице раздались тяжелые шаги.

Дверь открылась, и в лавку вошел человек белой расы.

Это был типаж отъявленного преступника, но более всего в нем поражал огненно-рыжий цвет волос и длинная борода.

На голове у него была круглая шапка, надвинутая до бровей, руки засунуты в карманы брюк, а во рту торчал уже потухший окурок сигары.

Он был, видимо, навеселе и, похоже, не отдавал себе отчета в том, что делает.

Подойдя к прилавку, он с силой ударил кулаком по грязным доскам, так что они затрещали, и взревел:

– Вы с ума сошли?! Пять тысяч долларов за эту жалкую лавчонку?! Держите карман шире! Две тысячи долларов я вам за нее дам. Это хорошая цена, и вы не получите от меня больше ни цента.

Ли Тва Хунг с лукавой улыбкой подошел к прилавку и тихо сказал на ломаном английском:

– Не шумите.

Рыжий снова ударил кулаком по прилавку.

– Черт вас дери! Хочу шуметь и буду!

– Зачем вам лавка? – спросил Ли Тва Хунг. – Ведь у чужеземца китайцы ничего покупать не будут.

– Да я не для себя хочу купить эту жалкую лавчонку! – снова взревел посетитель. – Я покупаю ее для другого.

– Для кого же?

– Не твое дело, желтолицый болван!

– Но меньше, чем за пять тысяч долларов, я лавку не продам.

– Я дам только две тысячи!

– Очень жаль!

– Послушай-ка, – возмутился рыжий, – ты просто бессовестно хочешь надуть людей! Весь твой хлам стоит пятьсот долларов в лучшем случае. Больше тебе никто не даст!

– В таком случае я лавку не продам!

Рыжий снова пришел в ярость:

– Да ты не в своем уме! По-моему, это просто глупость!

Китаец усмехнулся.

– Дело в том, что есть очень важная причина, по которой я не могу продать лавку меньше, чем за пять тысяч долларов!

– Какая же это причина? – с любопытством спросил рыжий.

– Не твое дело! – отрезал китаец тоном, каким эти слова были только что сказаны рыжим бродягой.

На этот раз последний не вспылил – напротив, стал даже любезен.

– Что ж, я ведь спрашиваю только из интереса, – сказал он. – Я слышал от твоих земляков, что ты очень богат, и не понимаю, почему ты настаиваешь на такой высокой цене. У тебя и так много денег, к чему тебе еще какие-то пять тысяч долларов?

Ли Тва Хунг с гордостью ударил себя в грудь и с достоинством ответил:

– Хорошо, я скажу тебе, почему запрашиваю такую высокую цену. Здесь, в этой кассе, которая очень хорошо запирается, лежит мое состояние, составляющее ровно девяносто пять тысяч долларов. Я непременно хочу округлить его до ста тысяч, поэтому ни за что не продам лавку меньше назначенной цены. Это бесповоротное решение!

На лице рыжего заиграла насмешливая улыбка. Казалось, он очень обрадовался тому, что рассказал богач.

– Разумеется, мой дорогой Ли Тва Хунг! – согласился он. – Будь я на твоем месте, я поступил бы так же. Может быть, ты и найдешь человека, который заплатит тебе желаемую сумму!

Китаец сделал хитрое лицо.

– Мои земляки не так умны, как вы, а кроме того, все знают, что По Туен Тшанг в этой лавке разбогател, и это будет способствовать тому, что я получу требуемую сумму.

Рыжий засмеялся.

– Ну и жди себе на здоровье! – крикнул он и, повернувшись, вышел из лавки.

Ли Тва Хунг остановился у двери, глядя ему вслед, а стоявший на другой стороне улицы грязный китаец незаметно поплелся вслед за рыжим посетителем.

– Вы знаете этого человека? – обратился сыщик к Тшау Пангу.

Китаец закивал головой.

– Как же! Это рыжий Жак, его знает весь китайский квартал. Он часто заходит к нам, а в чайных и трактирах угощает моих земляков, так что даже пользуется среди них популярностью.

– Не знаете ли вы, где он живет?

– Совсем близко отсюда, на улице Бауэри, в угловом доме под крышей.

Сыщик задумался.

В угловом доме на улице Бауэри… Это был один из тех домов, что имели черепичную крышу, и с его чердака нетрудно было, пройдя по плоским крышам, попасть в какой угодно дом китайского квартала.

Возможно, что рыжий Жак, друг китайцев, и Страшный Карл, их злейший враг, на самом деле одно и то же лицо.

Поистине дьявольская выдумка! Днем он любезничает с китайцами, угощает их чаем и водкой, чтобы выпытать все, что ему нужно, а ночью отправляется на грабеж и убийства, пользуясь тем, что узнал от самих же несчастных жертв.

По всей вероятности, так же было приведено в исполнение и убийство По Туен Тшанга. Негодяй знал, что лавочник с накопленными в течение многих лет сбережениями собирался вернуться в Китай, и совершил преступление в последнюю ночь перед отъездом, чтобы забрать и деньги от продажи лавки.

Такой отъявленный негодяй давно не встречался сыщику! Пинкертон испытывал истинное удовольствие при мысли, что, быть может, ему удастся положить конец злодеяниям этого зверя в образе человека.

Он был абсолютно убежден, что преступник придет в лавку: он надеялся найти здесь девяносто пять тысяч долларов и едва ли будет медлить, ведь Ли Тва Хунг мог передумать и внезапно исчезнуть вместе со своими сокровищами.

Пинкертон ожидал посещения непременно в эту же ночь, но не сказал об этом Тшау Пангу ни слова, опасаясь, что тот из страха и трусости испортит все дело.

Время от времени Ли Тва Хунг с беспокойством поглядывал на дверь: грязный китаец, провожавший рыжего Жака, все не возвращался.

Этот грязный китаец был не кто иной, как Боб Руланд, который последовал за странным посетителем, чтобы узнать, куда же он направится.

Ночь надвигалась, и Тшау Панг закрыл лавку, а Боб все не показывался. Пинкертон начинал серьезно беспокоиться.

Когда рыжий Жак вышел из лавки, Боб незаметно отправился за ним.

Тот зашел в трактир на улице Бауэри, и мнимый китаец начал прохаживаться перед лавкой. Он не хотел упустить рыжего из виду, не узнав о нем чего-нибудь определенного.

Он видел, как Пинкертон вышел посмотреть вслед рыжему посетителю и удовлетворенно кивнул, поняв, что помощник отправился следом за ним.

Вообще посещение китайской лавки белым само по себе было делом достаточно необыкновенным и даже странным и не могло не навлечь на себя подозрение. Боб не знал, чего рыжий хотел в лавке и о чем там говорил, но сообразил, что начальнику важно узнать все о подозрительном посетителе, поэтому решил не покидать своего поста.

Наконец рыжий вышел из трактира, пересек улицу и скрылся в угловом дом улицы Бауэри – в том самом, в котором, по словам Тшау Панга, находилась квартира рыжего Жака.

Было уже поздно. Магазины на улице Бауэри закрылись. В сенях дома, где исчез рыжий, тоже было темно. Не медля ни минуты, Боб пошел следом за подозрительным субъектом.

С большою осторожностью крался он вверх по лестнице, однако полусгнившие ступени все-таки тихонько поскрипывали под его ногами. Но рыжий, казалось, не слышал ничего, грузными, тяжелыми шагами продолжая подниматься вверх. Только один раз он остановился, чтобы перевести дух. Боб тоже остановился и, затаив дыхание, прислушался.

Рыжий постоял несколько секунд и поднялся вверх по пятой, последней лестнице, ведущей на чердак. Боб слышал, как наверху открылась какая-то дверь и снова закрылась, потом все стихло.

Подождав не более секунды, он осторожно поднялся по последней лестнице. В правой руке он держал заряженный револьвер, в левой – электрический карманный фонарик.

Стояла глубокая тишина. В комнате рыжего не слышалось никакого шума: быть может, он лег на кровать или просто смотрел в окно.

Боб чувствовал, как сильно бьется его сердце, ведь он был так молод и не обладал еще талантом Пинкертона и никогда не покидавшим того хладнокровием.

Однако надо было действовать. Если этот рыжий не имел ничего общего с преступником, то как объяснить ему свое появление? Боб не знал, но решил не медлить.

Включив на миг фонарик, он увидел перед собою низенькую дверь.

Но прежде чем Боб успел подумать, что делать дальше, кто-то сбоку так сильно ударил его по лбу, что он лишился чувств и револьвер выпал из его рук.

Он, однако, недолго оставался без сознания и вскоре смог преодолеть охватившую его слабость. Первое, что Боб понял, когда сознание вернулось, что он не владеет ни руками, ни ногами, так как они крепко связаны.

Осмотревшись, он увидел, что находится в комнате, единственное окно которой выходит прямо на крышу. Все ее убранство состояло из кровати, шкафа и нескольких стульев. Небольшой огарок свечи заменял освещение.

Перед ним стоял обитатель комнаты, который вдруг страшно переменился, – у него не было ни бороды, ни парика.

Боб, однако, понял, что видит перед собой того самого человека, которого только что преследовал, так как на кровати лежали фальшивая рыжая борода и парик.

Он стоял перед Бобом, скрестив руки, и с насмешкой смотрел на него.

– Желтая собака! И откуда ты храбрости набрался? – сказал он со злобной усмешкой. – Вот только не поздоровится тебе, сын мой, я хитрее. В другой раз ступай осторожнее, когда следишь, ибо у меня слух хороший и я обращаю внимание на малейший подозрительный звук. Должен признать, для китайца ты очень хитер и, очевидно, пошел за мной потому, что предполагаешь во мне Страшного Карла и хотел прикончить меня, не правда ли, братец?

Боб со злостью проворчал какие-то непонятные слова.

Преступник между тем любовался негодованием своей жертвы.

– А ты, право, молодец! Я еще не встречал таких храбрецов среди вашей желтоглазой братии! Не визжишь, не воешь, как твои соплеменники. За это ты получишь награду: я не перережу тебе горло, как всегда это делаю. Я тебя повешу! Это имеет свое преимущество: по крайней мере, не замараешь мне жилище своей собачьей кровью!

Но тут Боб не выдержал и закричал:

– Отпусти меня, слышишь? Не то ты дорого заплатишь за мою смерть, негодяй!

Преступник рассмеялся.

– А ты наивен, братец мой. Но перед смертью узнай: я действительно Страшный Карл, которого боится весь квартал, и сегодня ночью я думаю закончить еще одно выгодное дельце, которое даст мне не менее девяноста пяти тысяч долларов. Ну вот, можешь отправляться на тот свет с приятным сознанием, что напал на верный след. А теперь пора, братец мой. Я тебя слегка подвешу!

Боб с ужасом заметил над головой петлю на конце веревки, перекинутой через вбитый в потолок крюк. Другой ее конец лежал на полу.

Злодей преспокойно принялся надевать петлю на шею своей жертвы.

Сыщик почувствовал, как кровь застыла у него в жилах и холодный пот выступил на лбу. С криком отчаяния Боб сделал невероятное усилие, чтобы разорвать связывавшие его веревки.

Напрасно.

Злорадный смех негодяя был ему ответом. Карл отступил, ухватился за конец веревки и потянул несчастного вверх.

Привязав веревку к ножке кровати, он еще раз дьявольски рассмеялся и через открытое окно вышел на крышу.

Петля вокруг шеи Боба от сильного толчка, к счастью, несколько сдвинулась и съехала на подбородок, а потому не задушила детектива. В ту же минуту, когда преступник скрылся за окном, Боб, с силой отчаяния качнувшись, опустился кончиками пальцев ног на кровать.

Получив некоторую опору, он почувствовал, что петля давит уже не так туго, но положение, в котором он находился, все-таки было ужасно. Через некоторое время силы могли оставить его, и в тот же миг он должен был бы окончательно погибнуть, так как потерял бы опору – кровать, на которой с трудом удерживался на цыпочках, – и снова повис бы в воздухе. А силы все ослабевали, и приближался тот ужасный момент, который обрекал его на неминуемую гибель.

Боб хотел кричать, но не мог издать ни звука.

Ноги его дрожали и начинали коченеть: он чувствовал, что минутами теряет сознание и изо всех сил боролся с обмороком.

Время шло.

«Если преступник вернется раньше, чем подоспеет помощь, я погиб!» – подумал Боб.

Надежда оставила его, ведь Пинкертон даже не подозревал, где именно находится его несчастный помощник.

Спасения не было. С этой мыслью бедный Боб окончательно лишился сознания.

Ноги его потеряли опору, и он повис в воздухе в то самое мгновение, когда ветхая дверь, под чьим-то мощным напором сломанная и вырванная из петель, с треском рухнула в комнату.

Глава 4. Последняя жертва

Чем более надвигалась ночь, тем беспокойнее становился Пинкертон.

Его верный друг и помощник не возвращался. Тшау Панг давно уже закрыл лавку, а Боба все не было.

Волнение Пинкертона усиливалось. Было очевидно, что с Бобом что-то случилось. Но что? Не стал ли Боб жертвой того негодяя? С рыжим Жаком надо было держать ухо востро и быть осторожным, это был тертый калач. Быть может, ему удалось каким-то образом перехитрить следившего за ним Боба?

Наконец Пинкертон почувствовал, что дольше не может выносить неизвестности, и сказал Тшау Пангу:

– Я вернусь через несколько минут, только посмотрю, что сталось с моим помощником.

Но китаец бросился к его ногам, умоляя:

– О мистер Пинкертон, не уходите! Если придет Страшный Карл, я погиб, никто меня не спасет!

Но сыщика охватило такое беспокойство, что он не в силах был дольше оставаться в лавке.

Подав китайцу один из двух своих револьверов, он торопливо заверил его:

– Преступник едва ли появится раньше полуночи. А я вернусь очень скоро! Если он придет раньше меня, долго не думайте и стреляйте в него.

Он выскочил из лавки, а дрожащий китаец, оставшись один, забился в угол.

Пинкертон бросился к дому, в котором, как говорил Тшау Панг, жил рыжий Жак. Входная дверь была открыта. Быстро и бесшумно взбежал он по лестнице и только наверху, под самой крышей, остановился, чтобы прислушаться.

Засветив фонарь, он увидел небольшую дверь и услышал из-за нее какой-то стонущий, хрипящий звук. Пинкертон с силой навалился на дверь, так что она с треском рухнула, и с поднятым револьвером заскочил в комнату.

Невольный крик ужаса вырвался из его груди, когда он увидел несчастного Боба, с петлей на шее болтавшегося посреди комнаты.

Преступника в комнате не было. Пинкертон перерезал веревку и опустил своего верного помощника на пол. Он принялся распутывать узлы и с невыразимой радостью увидел, что жизнь еще не покинула молодого сыщика.

Пинкертону удалось привести Боба в чувство, и тот немало удивился, когда увидел хлопочущего возле себя начальника. Он сразу вспомнил все.

– А Карла поймали? – спросил он.

– Нет. Где же он?

Боб вздрогнул и хотел привстать, но онемевшее тело ему не повиновалось.

– Ради Бога! – воскликнул он, указывая на открытое окно. – Он вышел отсюда и отправился грабить лавку!

Пинкертон вздрогнул.

– Бегу за ним! – воскликнул он. – И ты следуй за мной, как только почувствуешь в себе достаточно сил. Бедный Тшау Панг! Каково должно быть его положение…

С необыкновенной ловкостью Пинкертон выскочил на крышу, соскользнул оттуда на соседнюю плоскую крышу, где уже раз отыскивал следы преступника, и бросился бежать к дому, где в нижнем этаже находилась гастрономическая лавка. Окно чердака стояло открытым. Он влез в него и помчался вниз по лестнице.

Пробежав маленькую спальню, он рванул дверь и одним прыжком очутился в лавке. И тут же увидел, что пришел слишком поздно: бедный китаец лежал на полу с перерезанным горлом.

Убийца, услышав чьи-то торопливые шаги, страшно перепугался, но когда он увидел, кто был этот вошедший, лицо его скривилось в презрительной усмешке.

Он сделал несколько шагов вперед и поднял сверкающий нож.

– А-а, это ты, Ли Тва Хунг! – взревел он. – Дрожи и знай: я – Страшный Карл!

– Я вовсе не Ли Тва Хунг, как ты думаешь, а Нат Пинкертон! – заявил сыщик остолбеневшему от ужаса преступнику, срывая фальшивую косу.

– Нат Пинкертон… – пробормотал тот.

И от отчаяния он сделал то, чего Пинкертон никак не ожидал.

Несмотря на направленный на него револьвер, убийца с быстротой молнии выскочил через заднюю дверь и бросился бежать. Посланный ему вслед выстрел не попал в цель.

Началась погоня.

Преступник огромными прыжками мчался вверх по лестнице, за ним по пятам гнался Пинкертон.

«На крыше негодяю уже не улизнуть!» – утешал он себя.

Вот и окно чердака. Сыщик выскочил на крышу и увидел преступника, который со всех ног бежал к дому, где находилась его квартира.

Но вдруг испустил дикий, нечеловеческий крик!

При бледном свете луны навстречу ему, покачиваясь, шел человек, и в этом человеке, к своему невыразимому ужасу, Страшный Карл узнал китайца, которого незадолго перед этим повесил и который уже должен был быть мертвым.

Преступник поднял револьвер и с дикой злобой выстрелил в него, но пуля пролетела мимо. Китаец закричал и бросился на оторопевшего злодея.

Холодный озноб бил преступника. Ему казалось, что покойник встал из гроба, чтобы отомстить ему. Он отскочил и этим положил неожиданный конец своей жизни.

Находясь возле самого края крыши, Страшный Карл оступился, с нечеловеческим криком полетел вниз и насмерть разбился о мостовую.

Мнимые китайцы, Пинкертон и Боб, стоя на краю крыши, в раздумье глядели вниз, туда, где лежал труп преступника.

Так китайский квартал освободился от человека, который в течение долгого времени безнаказанно совершал злодеяния.

Неуловимый

Глава 1. Рассказ фермера

– Могу я видеть мистера Ната Пинкертона? – с таким вопросом обратился к Бобу вошедший в приемную коренастый фермер с загорелым лицом и зычным голосом.

– Мистер Пинкертон у себя в кабинете. Как о вас доложить?

– Скажите, что пришел фермер из Редстоуна.

Минуту спустя фермер был приглашен в кабинет, где за письменным столом сидел Нат Пинкертон, и принялся излагать суть своего дела.

– Я родом из маленького городка Редстоун, находящегося в пятидесяти верстах к югу от Кливленда. Собственно говоря, Редстоун – не город. Живут там фермеры, улиц в нем нет, а хутора наши разбросаны в беспорядке. Вот уже два года мы находимся во власти неведомого преступника, который занимается грабежами со взломом. За последние полгода он совершил не менее тридцати ограблений. Он не останавливался ни перед чем, и зарезать человека для него так же просто, как выкурить сигару. За эти два года погибли десять человек, которые подвернулись под руку проклятому убийце. И несмотря на все усилия полиции, он до сих пор гуляет на свободе!

– Вы никому не говорили о цели своей поездки?

– Об этом знают только моя жена и два старших сына, которые остались дома. Я строго наказал, чтобы они не проболтались и убийца не узнал о моих намерениях.

– Вы поступили вполне разумно, мистер Хольманс. Судя по тому, что вы рассказали, я уверен: ваш бестелесный убийца находится в числе обитателей Редстоуна и отлично знает подробности жизни каждого фермера. Поэтому необходимо, чтобы никто в городе не догадался о моем прибытии. Чтобы сохранить инкогнито, я обойдусь без содействия местной полиции. Жду вас на вокзале к пяти часам. Приходите и садитесь во второй вагон от паровоза – я встречусь с вами там.

Хольманс, когда к указанному часу явился на вокзал, не нашел Пинкертона, хотя обошел все залы и вагоны. В конце концов он, с нетерпением поглядывая в окно, уселся во втором вагоне.

Сидевший около него толстый фермер с темным, загорелым лицом, одетый в простую одежду, спросил:

– Вы кого-то ожидаете?

– А вам какое дело? – отрезал Хольманс.

– Если вы ожидаете Ната Пинкертона, то он к вашим услугам…

Лицо Хольманса просияло от радости.

– Ну, узнать вас в таком виде мудрено, – сказал он, с любопытством вглядываясь в преобразившегося Пинкертона.

Глава 2. Чудак

– Что, дом Зуммера стоит пустым? – спросил Пинкертон.

– Да. У покойного практически нет родственников. Есть какой-то дядя, который проживает неизвестно где. Его придется разыскивать.

– А кто же опекает имущество покойного?

– Мистер Йеллоу, наш адвокат.

– Положиться на слово этого человека можно?

– Думаю, что можно. К этому обязывает его положение. А вы намерены с ним побеседовать?

– Да, я собираюсь посвятить его в свои планы и просить содействия. Я бы хотел какое-то время разыгрывать роль дяди покойного Зуммера и поселиться в его доме.

Хольманс испуганно замахал руками.

– Ради Бога, не делайте этого! На вас единственная надежда, а в дом Зуммера убийца дорогу знает.

– Ну что ж, тем лучше. Мне легче будет изловить его, если он сам пойдет в руки, – спокойно заметил Пинкертон.

Выйдя из поезда в Кливленде, Пинкертон и его спутник пересели в шарабан и только через восемь часов прибыли в Редстоун.

Жена и сыновья Хольманса несказанно обрадовались приезду Пинкертона. При этом миссис Хольманс, во все глаза глядя на сыщика, наивно заметила:

– Скажу откровенно, мистер Пинкертон, я представляла вас иначе.

– Вы не ошиблись, миссис Хольманс! Но имейте в виду, что я явился сюда не в качестве Пинкертона, а почтенного дяди убитого Зуммера, мистера Генри Зуммера. И прошу вас обращаться ко мне только как к мистеру Зуммеру, о существовании же Пинкертона забудьте.

Это предупреждение было сделано своевременно, так как через несколько минут в комнату вошел сосед фермер, узнавший о возвращении Хольманса. Последний представил Пинкертона как дядюшку и наследника убитого Зуммера и пояснил, что он намерен поселиться в доме своего покойного племянника.

Утром Пинкертон отправился в полицию.

– Могу я видеть господина инспектора?

– Он сейчас выйдет, – сказал полисмен, лениво дремавший в углу комнаты.

Наконец показался сам Гаррисон.

– Я Генри Зуммер, дядя и наследник убитого мистера Зуммера, – представился Пинкертон. – Я приехал, чтобы получить наследство, и рассчитываю остаться здесь до тех пор, пока не продам дом.

– Хорошо, – сказал инспектор. – Сегодня утром мне доложили о вашем приезде. Что вам угодно от меня?

– Видите ли, перед моим домом целую ночь вертелся полицейский. И я хотел бы узнать, что этот господин там потерял, – иронически заметил Пинкертон.

– Значит, вы пришли только для того, чтобы спросить, зачем я установил полицейский пост у вашего дома?

– Конечно, мистер Гаррисон. Кроме того, я хотел просить, чтобы вы этот пост убрали.

– Если настаиваете, извольте. Но смотрите, чтобы вы впоследствии не раскаялись, когда убийца вашего племянника вернется и попытается завладеть деньгами, хранящимися у вас на теле в кожаной сумке.

– Как, вам и это уже известно?! – вскричал Пинкертон с притворным изумлением.

– Конечно, мне все уже передали. И должен сказать, что вы поступаете неосторожно, рассказывая о таких вещах во всеуслышание.

Пинкертон встал, попрощался с инспектором и направился домой.

Наступила ночь. Пинкертон не сомневался, что дух-убийца пожалует к нему в гости, и занялся приготовлениями. Он свернул одеяло, превратив его в туловище куклы, надел на нее рубашку и приладил голову, которую смастерил из горшка, маски и парика. Получилась фигура, которую он положил в кровать и прикрыл одеялом.

Пробило полночь. Сыщик погасил огонь и затаился. Началось томительное ожидание…

Но вот раздался еле уловимый шорох. Пинкертон насторожился. Кто-то осторожно поворачивал ручку двери. Затем она приоткрылась, и сквозняк колыхнул штору. Дух-убийца, гроза Редстоуна, вошел в спальню.

Преступник подошел к кровати и остановился. Блеснул свет потайного фонаря. Убийца разглядывал волосы и голову спящего Зуммера. Потом отступил на шаг и, размахнувшись, изо всей силы ударил топором куклу по голове.

От удара завернутый в тряпку горшок раскололся на черепки, и убийца, очевидно, счел свою задачу выполненной. Он вынул фонарь, собираясь оглядеть результаты своих действий, и Пинкертон увидел грузную фигуру с длинными волосами и лохматой бородой.

Он выскочил из своей засады и, оглушив преступника ударом кастета по голове, свалил с ног. А после взял фонарь и направил свет ему в лицо.

Преступник был загримирован…

Пинкертон сорвал с него парик и бороду.

Перед ним лежал сам инспектор полиции Гаррисон!

Через несколько минут он вздохнул, открыл глаза и, почувствовав себя связанным и закованным, испустил проклятие.

Пинкертон засмеялся.

– Ага, теперь я понимаю, почему вы с такой силой рубили голову несчастной кукле, которая изображала меня!

Гаррисон понял, что угрозы бесполезны, и принялся молить о пощаде.

– Отпустите меня, я вас озолочу, мистер Зуммер!

– Не называйте меня этим именем. Я разыграл небольшую комедию. Мое настоящее имя – Нат Пинкертон!

– Нат Пинкертон?! – с безнадежным отчаянием повторил убийца. – Недаром я всю жизнь боялся этого имени!

Пинкертон крикнул:

– Идите сюда, мистер Хольманс, я поймал вашего духа-убийцу!

Скоро к месту происшествия сбежались еще с десяток фермеров. Когда они вошли в спальню и увидели на полу связанного Гаррисона, их негодованию не было границ. Они принялись осыпать преступного инспектора полиции градом проклятий, а наиболее молодые даже пытались наносить убийце удары. Ярость их все увеличивались.

– Господа, преступник принадлежит правосудию! Предоставьте судьям решить его судьбу!

Фермеры отступили, но кулаки их сжимались от негодования и в глазах горел зловещий огонь мщения.

На рассвете к дому Зуммера приблизился конный отряд из восьми человек, вооруженных с головы до ног.

Они подали сторожам знак, и те вывели преступника. Руки его были закованы в кандалы, нога перевязана, и он шел, поддерживаемый фермерами. Преступника усадили на лошадь, привязали к седлу, и кавалькада помчалась за город.

Гаррисон дрожал как в лихорадке, зубы его стучали от страха.

– Пощадите, пощадите! – молил он. – Дайте мне уйти, я вам хорошо заплачу!

Но укутанные в плащи всадники молчали. Точно темные тени, неслись они по направлению к лесу, а когда очутились на опушке, то спешились и ссадили преступника на землю.

Суровые мстители не обращали на его мольбы и крики никакого внимания. Двое из них забрались на дерево и, выбрав крепкий сук, приладили на нем веревку.

– Молитесь! – крикнул один из палачей.

На шею убийцы была наброшена петля, и через мгновение его тело судорожно билось на крепкой ветке дерева.

Когда утром Пинкертон вернулся в дом Зуммера, чтобы допросить арестованного, то никого там не нашел. Крайне изумленный и взволнованный, сыщик разбудил сторожа вопросом:

– Где он?

Фермер поднял глаза к небу и сказал:

– Его уже нет на этом свете. Восходящее солнце присутствовало при казни.

Пинкертон глубоко задумался, а после начал укладывать свои вещи.

– Я помогаю закону. Но там, где его нарушают, я лишний…