Текст книги "Король сыщиков (сборник)"

– Небось не для воров же буду делать! – обидчиво ответил кучер.

– Так вот что, мой милый, – заговорил Холмс, – может, вы помните: когда его преосвященство служил панихиду у Мюревых и после этого вышел, его подсаживал чернявый такой господин…

– Нет, не видал, – покачал головой кучер.

– А не заходил ли такой брюнет к вам после этого? Высокий, худощавый, с пушистыми усами?

– Не заходил. Сказывают, сегодня приходил кто-то, только я его не видал.

– Вот и прекрасно, – сказал Холмс. – Так вот, дорогой Иннокентий, все, о чем я вас буду просить, вы исполните?

– Коли для правого дела, так почему и не исполнить! – серьезно ответил кучер.

– Спасибо! Сегодня к вам придет один господин. Как раз такой, какого я сейчас описывал, но, возможно, что он примет и другой облик. Все, о чем бы он с вами ни говорил, должно быть тотчас передано мне.

– Слушаю-с.

– Во-вторых, если этот или вообще другой незнакомец придет к вам, не выказывайте и тени подозрения.

– Понимаю-с.

– В-третьих: если зайдет речь о карете его преосвященства, то без меня не показывайте ее никому.

– Понимаю-с.

– Теперь скажите мне: есть ли в каретный сарай ход, кроме главного, через который можно было бы проникнуть туда незаметно?

– Есть. Люк в чердаке.

– Прекрасно. А есть где спрятаться в сарае?

– Есть.

– Вы мне покажете?

– Хоть сию минуту.

– Очень хорошо. Теперь еще одно приказание. Если кто захочет осмотреть карету, то скажите, что не можете допустить этого без разрешения… ну хоть… кого бы?

– Смотрителя можно назвать, – ответил, ухмыляясь, кучер.

– Дело! Этим смотрителем буду я.

– Понимаю-с.

– А теперь пойдемте смотреть каретник, а по дороге я дам вам еще несколько советов.

Холмс вместе с кучером вышел из комнаты, оставив меня с диаконом.

Глава 7

Когда Шерлок Холмс возвратился, лицо его положительно сияло.

Сказав диакону, что ему нужно остаться со мной наедине, он попросил прощения за то, что самовольно действует в его квартире.

– Что вы, что вы… – заволновался диакон. – Сколько вам угодно!

И с этими словами он вышел.

Холмс подсел ко мне совсем близко и заговорил:

– Итак, дорогой Ватсон, дело близится к развязке. Я был прав, говоря, что Нат Пинкертон напал на ложный след и чересчур поторопился обвинить невинного человека…

– Дай Бог, чтобы это было так! – согласился я.

– Вы в этом скоро убедитесь! – заверил Холмс. – И если вас интересует ход дела, то в настоящую минуту я готов удовлетворить ваше любопытство.

– Ну конечно же! – воскликнул я.

– В таком случае, слушайте, – заговорил Холмс.

Он не спеша закурил сигару и, попыхивая густыми клубами дыма, принялся рассказывать.

– Вы помните, конечно, дорогой Ватсон, что Пинкертон отнесся совершенно равнодушно к следам на подоконнике в спальне.

– Помню.

– Ну так вот! Я же взглянул на них не так. Исследовав следы на наружном подоконнике, я заметил там отпечатки сапога с левой ноги и колена. Нат Пинкертон был недостаточно внимателен к ним. Если бы он отнесся к ним более внимательно, то, без сомнения, заметил бы, что оба эти следа – искусственные. След сапога отпечатался целиком, от каблука до самого конца носка, а этого в действительности никогда не бывает, раз человек ставит ногу не на глину или вообще мягкую почву, а на твердую поверхность, покрытую пылью. Носок у сапога всегда чуть задран, и если даже человек приподнимается на носки, то и тогда конец носка не отпечатается. Затем мне бросилось в глаза то обстоятельство, что на наружном подоконнике всего один след от сапога. Если бы человек действительно влезал в форточку, то неминуемо должен был оставить хотя бы два следа от сапога и два – от колена: одну пару при влезании, другую при вылезании. Внизу, под окном, оказался также лишь один след, той же левой ноги. В этом следе каблук был вдавлен в землю очень сильно – словно для того, чтобы подчеркнуть присутствие на каблуке набойки, – а подошва отпечаталась легко. Здесь фальшь тоже явно бросается в глаза. Ясно, что след должен был остаться при прыжке с последней ступеньки лестницы, но если бы это было так, то упор должен был бы прийтись на переднюю часть ступни. Лишь только я заметил это, как в голове моей созрела вполне определенная картина. Следы на внутреннем подоконнике были совершенно не схожи с наружными. Тогда я осмотрел дверь, ведущую из будуара в коридор, и на медной оправе замочной скважины заметил несколько свежих царапин, а взглянув через увеличительное стекло на саму скважину, заметил свежие царапины и в ней. Мне стало ясно, что тут шла спешная работа с отмычкой. Теперь, надеюсь, вам все понятно.

– Да, почти, – ответил я.

– Итак, неизвестный негодяй воспользовался суматохой в доме и сном кучера Никиты, и в голове его созрел план. Он забрался в его каморку, схватил первый попавшийся сапог и выскочил с ним во двор. Другой негодяй сидел на соседней крыше, с которой прекрасно видно, что происходит в доме. Вероятно, он заметил, что в спальне хозяйки никого нет, и дал знать об этом своему товарищу. Тогда первый подставил лестницу к окну и, поднявшись по ней, оттиснул на подоконнике след сапога, а локтем сделал что-то похожее на след колена. Работа требовала быстроты, и он торопился, поэтому отпечатал внизу лишь один след, а свои тщательно уничтожил. Все это произошло, пока хозяева, приехав из города, готовили квартиру к панихиде. После негодяй вышел на улицу, а когда певчие и гости входили в дом, затерялся между ними и проник в квартиру, не возбудив подозрений. Хозяева, вероятно, думали, что он певчий, а певчие решили, что это гость. Если вы помните, комната, в которой состоялась панихида, выходит окнами во двор. Отсюда он наблюдал за сигналами с крыши. Во время панихиды он несколько раз выходил якобы в клозет, а на самом деле в коридор, где подбирал отмычку. После панихиды кухарка бросилась в кухню, а горничная в столовую. Расположение этих комнат рядовое: зал, где проходила панихида, затем столовая, после будуар и спальня. Эти комнаты идут анфиладой, каждая, кроме спальни, имеет дверь в коридор. После окончания панихиды хозяйка быстро переоделась и вышла в зал, чтобы пригласить гостей в столовую. Наблюдатель это видел и рассчитал, что, переодевшись, она уже долго не войдет в спальню. Получив сигнал, вор, в то время как гости вслед за хозяйкой входили в столовую, проскользнул в коридор, отпер отмычкой дверь в будуар, юркнул оттуда в спальню и, схватив драгоценности, через несколько секунд возвратился назад. Конечно, я не говорю, что он рассчитывал на то, что они останутся на виду. Вероятно, с крыши они долго следили за Мюревой, высматривая, куда она прячет украшения. Негодяй шел на взлом, но к взлому прибегнуть не пришлось. Выйдя в коридор, он снова замешался в толпу певчих, но опередил их на лестнице и, оставив у себя лишь одно кольцо, спрятал остальное в карете, когда подсаживал архиерея.

– Но как же кольцо очутилось в яслях, а камешек – в кармане кучерского армяка?

– Ну, тут-то он действовал без риска. Добежать до конюшни и подбросить кольцо нетрудно. А камень можно было подсунуть тем же путем, каким он забрал сапог. Не правда ли, вся эта история более чем проста?

– Вряд ли на свете найдется человек, у которого выводы и действия отличались бы такой последовательностью, как у вас.

Глава 8

Шерлок Холмс хотел что-то сказать, но в это время в комнату вошел кучер.

– Тут ко мне какой-то господин пришел, только не черный, а русый, и борода у него русая, – сказал он.

– Знакомый? – быстро спросил Холмс.

– Нет, впервой вижу, – ответил кучер. – Только подозрительно, потому что он насчет кареты говорит.

– Ага! Ну-ка, дорогой Ватсон, вызовите по телефону Ната Пинкертона. Пусть моментально едет сюда! – И, обратившись к кучеру, Холмс велел: – Рассказывайте скорее и подробнее.

– Говорит этот… купец он, что ли? По манере на купца смахивает! «Видел я, – говорит, – что у его преосвященства карета… будто того… неважная… Так я порадеть хочу для Бога… Коли еще хороша, так даром подновлю, а коли нет, то новую подарить хочу. Только пусть это в секрете от преосвященного будет. Если подновить придется, так я материал и мастеров за свой счет пришлю, а коли плоха – так сейчас новую доставлю, а старую себе возьму».

– Так, так, – кивнул головой Холмс. – Дальше!

– Просит карету показать.

– Скажите, что покажете, только задержите его минут на пятнадцать.

– Слушаю-с! – поклонился кучер и вышел.

– Ну-с, Ватсон, бегите к телефону, – сказал мне Холмс. – Если, придя назад, не застанете меня здесь, пройдите на чердак над каретником. Только осторожно! Лучше, если вы придете туда с Пинкертоном!

Кивнув, я выскочил из комнаты.

Вызвать Ната Пинкертона по телефону было делом одной минуты.

Мой вызов произвел на него, по-видимому, большое впечатление, и не прошло двадцати минут, как он был уже в квартире у диакона.

– В чем дело? – спросил он тревожно, пожимая мне руку.

– Похоже, Холмс готовит вам сюрприз. Бриллианты Мюревых и вор найдены.

Нат Пинкертон удивленно взглянул на меня.

В двух словах я передал ему всю историю.

– Да-а… – задумчиво произнес Пинкертон. – Победой Холмса я должен быть недоволен, но… я радуюсь ей совершенно искренне. Он спас невинного человека, а тем самым снял и с меня вину за него! Но… может быть, дело в конце примет другой оборот.

– А пока пойдемте на чердак! – пригласил я. – Наша помощь, возможно, и понадобится!

– Конечно! – живо ответил американец.

По моей просьбе диакон указал ход, по которому мы незаметно проникли на чердак каретного сарая.

Едва ступая, мы добрались до темного люка и легли на доски.

Потолок был плох, щели повсюду, и мы, приникнув к ним, принялись наблюдать за тем, что делается в сарае.

Сначала в нем было темно и пусто.

Но вот во дворе послышались шаги, щелканье замка и засовов, затем ворота отворились и дневной свет залил сарай.

В нем стояла карета, ландо, две пролетки, а в углу были свалены друг на друга несколько саней.

Когда ворота отворились, в сарай вошли кучер и русый господин, довольно пожилой, похожий на купца.

– Эта, что ли, карета? – проговорил он, подходя к выездной карете.

– Эта-с, – ответил кучер.

Незнакомец с видом знатока принялся осматривать карету снаружи.

– Карета крепкая! – произнес он наконец. – Вот только полакировать ее заново нужно да кучерскую подушку новой кожей покрыть.

Окончив наружный осмотр, он отворил дверцу кареты и наполовину влез в нее.

– Ну… тут можно сделать и поизряднее! – проговорил он оттуда. – Сиденье вот подновить…

При этих словах он нагнулся, и сверху я ясно увидел, как его рука юркнула под сиденье, а затем за пазуху.

Проделав это, он вылез из кареты и сказал:

– Ну, спасибо. Сегодня же пришлю мастеров и материал, а вы уж посмотрите, чтобы все делали как следует! – Он вынул рубль и подал его кучеру. – А это вам за труды! До свидания покамест!

– Нет, только здравствуй! – раздался вдруг могучий голос Шерлока Холмса, и великий сыщик, выскочив из-за саней, бросился на незнакомца.

Но вор был не из трусливых. В одно мгновение он сообразил, что пойман.

– Не так дешево! – взревел он, отскакивая в сторону, и выхватил револьвер.

В ту же секунду рядом со мною грянул выстрел, и негодяй упал с простреленной рукой.

Этот выстрел принадлежал Нату Пинкертону.

Американец сразу увидел опасность, угрожавшую Холмсу, и, подскочив к поднятому люку, выстрелил в грабителя в ту самую секунду, когда тот собирался послать пулю в грудь Холмса.

Спрыгнуть через люк в сарай было делом секунды, и все втроем мы подскочили к раненому.

Одним движением руки Холмс сорвал с него парик, бороду и усы. Затем расстегнул на нем пиджак и поддевку, вынул из бокового кармана сверток и развернул его перед нами. Все вещи, украденные у Мюревых, были налицо, за исключением колечка с бирюзой.

Увидав их, Нат Пинкертон молча, с чувством пожал руку Холмса.

Между тем на выстрел собрался весь двор.

Немедленно было послано за полицией, и раненого увезли в тюремную больницу, где в тот же день сыскное отделение признало в нем известного вора и громилу Антона Верангина по кличке «Шило», долгое время ускользавшего из рук полиции.

Вместе со всеми украденными вещами мы направились к Мюревым, которые, уже извещенные по телефону, ждали нас за накрытым столом.

Рынок женщин

Глава 1

В комнате было уютно и тепло.

Я как сейчас помню этот вечер.

Мы занимали две комнаты в одной из лучших гостиниц Москвы: одна из них служила нам гостиной, а другая – спальней.

В описываемый вечер мы сидели в гостиной.

В камине весело горел огонь, и сухие дрова громко потрескивали, выбрасывая из камина снопы искр.

Шерлок Холмс недавно пришел с улицы, где долго гулял, наслаждаясь свежим воздухом ранней весны, и теперь с удовольствием грел озябшие руки.

Мы нарочно не зажгли лампы. Яркий огонь, колыхаясь в камине, красиво освещал комнату и делал ее уютной и теплой.

С улицы доносился глухой грохот колес.

– Как хороша весна… – задумчиво сказал Холмс, протягивая длинные ноги к огню.

– Да, хороша, – согласился я.

– Особенно в России! Эта страна словно создана для весны, – снова заговорил он, улыбаясь. – В нашей Европе весна совершенно незаметна.

– Правда! – подтвердил я.

– У нас весной, конечно, становится теплее, солнце ласковее, но проклятые дожди уничтожают буквально всю иллюзию…

– Делая весну попросту противной.

– Верно! А тут, в России, она не только хороша, но и величественна. Всю зиму эта страна покрыта мертвым снежным покровом, реки и озера скованы льдом, люди мерзнут от холода… И вдруг словно волшебник взмахивает своей палочкой…

– Дивно хорошо!

– Еще бы! Пришла весна, и снежная, холодная страна словно рождается вновь. Льды лопаются, снег тихо исчезает, воды журчат… Да ведь это прелесть что такое! Не правда ли, Ватсон, хорошо?

– Да, хорошо, очень хорошо! – произнес я.

Мы замолчали и продолжали безмолвно сидеть, глядя на огонь.

– Почему вы не курите сигар, Ватсон? – спросил вдруг Шерлок Холмс.

– Странный вопрос! – ответил я. – Почему бы мне следовало курить вообще и сигары в частности?

Холмс улыбнулся.

– Я шучу! Но что касается меня, то, уверяю вас, я не столько люблю ощущение никотина в легких, как самый вид синеватого дыма, медленно плывущего в воздухе.

Он достал из бокового кармана сигару, закурил и выпустил огромный клуб дыма, который вдруг, вытянувшись, потянулся тонкой струйкой в камин.

С улыбкой Холмс смотрел на него.

В это время в дверь кто-то постучал.

– Войдите! – крикнул Холмс немного недовольным голосом.

В комнату вошел лакей и подал на подносе телеграмму.

Вытянув расписку, Шерлок Холмс отметился, отдал ее обратно лакею и, подождав, пока он выйдет, распечатал телеграмму.

Он медленно прочел ее, пожал плечами и подал мне со словами:

– Прочтите, Ватсон!

Развернув бланк, я прочел:

Милостивый государь, мистер Шерлок Холмс!

Крайне важное дело, о котором не хочу распространяться в телеграмме, заставляет меня просить вас немедленно приехать. Умоляю не отказать. При сем прилагаю пятьсот рублей телеграфным переводом на расходы по переезду. Адрес мой: Владикавказ, Александровский проспект, дом Араняна.

Готовый к услугам инженер Бугасов

Прочитав депешу, я возвратил ее Холмсу.

– Вероятно, дело нешуточное, если человек заранее жертвует пятьюстами рублями, – проговорил задумчиво Шерлок Холмс.

– Да, конечно, – согласился я.

– Но что бы это могло быть? – пробормотал Шерлок Холмс, потом повернулся ко мне и спросил: – Вы внимательно читали сегодняшние газеты?

– Не особенно, – сознался я.

– Я тоже, – сказал он.

Он поднялся, взял со стола толстую пачку столичных и провинциальных газет, снова уселся на старое место, положил их около себя на пол и принялся внимательно просматривать одну за другой.

Не желая помешать, я молчал, ожидая, пока Холмс заговорит.

Он долго просматривал одну газету за другой, но, по-видимому, не находил того, что нужно, так как отшвыривал их, берясь за новые.

Наконец он покончил со всеми.

– Гм… в сегодняшних газетах ничего нет, – произнес он. – Посмотрим, нет ли чего-то во вчерашних!

Он откинул ногой брошенные газеты, прошел в спальню и, принеся оттуда другую пачку, снова углубился в чтение.

Но и эти газеты падали на пол одна за другой.

Я уже был уверен, что он и тут ничего не найдет, как вдруг Холмс произнес:

– Ага!

– Нашли что-нибудь? – спросил я.

– Да. Именно то, что нужно было найти! – ответил он. И, развернув газету, прочел:

Владикавказ. (По телеграфу от собственного корреспондента)

Вчера у инженера Бугасова пропала дочь Елена. Девушке шестнадцать лет, она училась в местной женской гимназии в шестом классе. Елена исчезла в два часа дня. Она ушла гулять и более не возвращалась. Местная полиция видит в этом исчезновении связь с систематическими исчезновениями молодых девушек на Северном Кавказе. Это уже одиннадцатое исчезновение за пять месяцев. Исчезают все больше очень молодые девушки, и до сих пор ни одна из них не была найдена…

Шерлок Холмс на минуту приостановился и, передохнув, дочитал:

Местная полиция предпринимает усилия для розыска пропавших, но тщетные. Ходят слухи, что к этому делу привлечен знаменитый американский сыщик Нат Пинкертон, который будто бы на днях должен приехать во Владикавказ.

– Как вам это нравится? – спросил Шерлок Холмс, опуская руку с газетой.

– Довольно интересное дело, – сказал я.

– Не правда ли, дорогой Ватсон?! – подхватил Шерлок Холмс. – Систематическое исчезновение молодых девушек! Это чего-нибудь да стоит! Вообразите себе: таинственный, мрачный Кавказ, разбойники… ночи в ущельях и… не менее таинственные исчезновения молодых девушек.

– Да, любопытное дело, – поддакнул я.

– Ради него нам стоить поехать! – воскликнул Шерлок Холмс.

– Конечно!

– Значит, вы согласны?

– Само собой разумеется!

– Тем более что Бугасов так усиленно просил нас…

– И за дело берется сам знаменитый Нат Пинкертон! – поддразнил я.

Холмс улыбнулся.

– Если хотите – и это! – подтвердил он.

– Я ведь знаю ваш спортсменский характер! – ответил я, пожимая плечами.

Вместо ответа Холмс крепко пожал мне руку и, встав со стула, произнес:

– Итак, решено! Мы едем!

– Мы едем, – сказал и я.

– Через три часа пятнадцать минут отходит очень удобный для нас поезд…

– Вы думаете ехать так скоро?

– Обязательно!

– Как хотите!

– Вы, может быть, не соберетесь? – спросил Холмс.

– О, что вы, что вы! – воскликнул я. – Вы прекрасно знаете, что мне достаточно одного часа!

– Тем лучше! – кивнул Шерлок Холмс. – В таком случае не будем терять времени.

– Конечно! – согласился я.

Мы покинули уютные места у камина и, пройдя в другую комнату, принялись укладывать вещи.

То, что нам не пригодилось бы в дороге, мы упаковали в два больших чемодана, которые решили сдать на хранение, а все необходимое сложили в два небольших дорожных чемодана и ручные саквояжи.

Две подушки и два пледа были затянуты в ремни – на этом наши сборы закончились.

Мы поехали на склад, сдали вещи на хранение и, покончив с этим, отправились на вокзал.

Глава 2

Путь был неинтересным и утомительным.

Но чем дальше мы продвигались на юг, тем роскошнее становилась весна, а когда на четвертые сутки мы приехали наконец во Владикавказ, то положительно ахнули от восторга.

Деревья тут уже давно распустились, и маленький городок буквально утопал в зелени.

Взяв парный фаэтон, мы приказали везти себя прямиком к инженеру Бугасову.

Дома мы его не застали, но супруга инженера, узнав, кто мы такие, сказала, что муж придет не позже чем через полчаса, и попросила нас подождать в гостиной, куда тотчас же подали чай.

Через полчаса пришел и Бугасов.

При первом же взгляде было заметно, что он глубоко страдает.

Он был бледен, плохо выбрит, на лбу пролегли глубокие морщины, а глаза глядели так грустно, что хотелось плакать.

Увидев нас, он постарался улыбнуться, но улыбка вышла натянутая и кривая.

– Не с мистером ли Шерлоком Холмсом имею честь встретиться? – спросил он, подходя к нам.

Жена, вероятно, предупредила его.

– К вашим услугам, – с поклоном произнес Холмс, делая шаг вперед. И, указав на меня, добавил: – А это мой друг, доктор Ватсон.

Инженер горячо пожал нам руки.

– Я не знаю, как благодарить за вашу огромную любезность! – проговорил он грустно. – Мое горе настолько велико, настолько…

– О, не говорите! – перебил его Холмс. – Разве может какое-нибудь горе сравниться с вашим! Я прекрасно понимаю ваше внутреннее состояние, поэтому-то мы и поспешили, чтобы не потерять следов, которые с каждым днем утрачивают свою свежесть.

– Да, да… очень… благодарю вас…

– Будет лучше, если мы сразу приступим к делу, – перебил его Холмс. – Сегодня я ознакомлюсь с фактами, старательно их обдумаю и завтра, Бог даст, примусь за работу.

– К вашим услугам, – поклонился инженер. – Я, вероятно, не ошибусь, предположив, что вы хотите знать все, что до сей поры дало следствие.

– Да, вы угадали.

– В таком случае пойдемте ко мне в кабинет! – предложил Бугасов.

Следом за ним мы прошли несколько шикарно обставленных комнат и, войдя в кабинет, заперлись там.

Усевшись в глубокие кожаные кресла, мы приготовились слушать.

Бугасов разместился против нас и уже готов был начать рассказ, как Шерлок Холмс перебил его:

– Не ваша ли это дочь на портрете?

И он указал на большой портрет тушью на одной из стен кабинета.

Это был портрет молодой девушки, почти ребенка, с нежными чертами прекрасного лица и шапкой густых, вьющихся волос.

Она очень напоминала самого Бугасова.

– Да, это моя дочь, – с дрожью в голосе ответил инженер. – Та самая дочь, Елена, с которой случилось это несчастье!

– Я навсегда запомню ее лицо! – заявил Холмс, отрывая взор от портрета. И, обернувшись к Бугасову, он добавил: – А теперь я вас слушаю. Только чур, одно условие: говорите как можно подробнее, старайтесь не упустить ни малейшей детали.

Бугасов кивнул и принялся рассказывать.

Глава 3

Это было шесть дней тому назад.

Моя дочь пришла из гимназии около двенадцати часов. День был субботний, следовательно, уроков было мало, а в довершение последним уроком стоял урок географии, на который учитель по болезни не пришел, поэтому класс отпустили вместо двенадцати часов в одиннадцать.

В этот день Елена собиралась ехать на пикник вместе с хорошо знакомым нам семейством Ивановых, одна из барышень которого была подругой дочери по классу.

Поездка была назначена в час пополудни, а сборным пунктом – наша квартира.

Ивановы собрались у нас раньше, поэтому лишь только они узнали, что Елена уже дома, как тотчас же решили не откладывать поездку, а ехать сейчас же.

Было четверть первого.

– Ты поедешь, папа? – спросила меня Елена.

– Нет, – ответил я.

– Почему? – удивилась она.

Я ответил, что попросту не хочется, только и всего.

Но дочь принялась уговаривать меня, и в конце концов я согласился.

Решено было ехать на Редант. Это горная речушка в семи верстах от Владикавказа, по Военно-Грузинской дороге. К этому ключу, берущему начало верстах в трех дальше, по той же дороге из скал, ездят на пикник все горожане. Там чудная местность, красивые скалы и великолепная вода для питья и чая.

Прихватив корзины с провизией, мы вышли на улицу, наняли на целый день два пароконных четырехместных фаэтона и отправились по Военно-Грузинской дороге.

Приехав на Редант, мы разложили на берегу костер, поставили самовар и принялись жарить шашлык.

А молодежь отправилась на прогулку.

Сначала Елена держалась рядом с другими, но, расшалившись, девушки и молодые люди разбежались в разные стороны.

Это и стало роковым моментом.

Погуляв немного и заметив, что Елены нет, они принялись звать ее. Но она не откликнулась. Стали звать громче, затем разбрелись, продолжая ее окликать, но все старания оказались пустыми.

Елены не было нигде.

Молодыми людьми овладел страх. Прибежав к нам, они объявили о несчастье.

У меня сердце упало.

Все вскочили как сумасшедшие.

Туда-сюда мечемся, кричим, зовем, надрываемся…

Тут одна из девушек вспоминает, что видела, как Елена повернула на очень крутую тропинку.

Бросились мы туда, вскарабкались на скалы, осмотрели пещеру по пути и, добравшись до места, где не пролез бы и самый ловкий горец, волей-неволей возвратились назад.

Что было делать? Послали на ближайший пост за казаками.

Целый день мы бродили вместе с ними по скалам, осмотрели каждый камень, каждый кустик, но все напрасно!

Я обещал сто рублей тому, кто найдет мою дочь живой или мертвой.

Отправив девушек и детей домой, я вместе с двумя молодыми людьми и казаками заночевал на Реданте, а поутру наши поиски возобновились.

В конце дня к нам присоединились несколько полицейских и горцев, вызванных мною, но сколько мы ни искали, ничего найти не смогли.

Елена исчезла бесследно, словно провалилась сквозь землю.

С тех пор о ней ни слуху ни духу.

Бугасов умолк. Глаза его блеснули, и, вынув платок, он вытер слезы.

Глава 4

– И это все, что вы знаете? – спросил Холмс, слушавший инженера с большим вниманием.

– Да, это все, – ответил тот.

– Еще один вопрос…

– Пожалуйста.

– Справедлив ли слух, будто по этому делу работает и знаменитый детектив Нат Пинкертон?

– Да, это верно!

– И что же?

– Он до сих пор ничего не нашел.

– Совершенно?

– Да как вам сказать… – пожал плечами Бугасов. – Он обнаружил на тропинке следы Елены, но… дальше пещеры они не идут.

– Гм, это интересно… – пробормотал Шерлок Холмс. – Если позволите, я попросил бы вас немедленно проехать с нами к этому месту.

– С большим удовольствием! – тут же ответил Бугасов.

– В таком случае не будем терять времени даром.

– Отлично!

Мы прошли в переднюю, оделись, вышли на улицу и, наняв парный фаэтон, отправились на Редант.

Через час мы были уже на месте происшествия.

Спрыгнув с извозчика, Шерлок Холмс обратился к Бугасову:

– Ну-с, будьте любезны указать все места, о которых вы мне говорили.

– Сию минуту, – ответил инженер. – Вот на этом месте мы разводили костер и сидели сами…

– Так-с!

– Тут остановился фаэтон, а вон около тех кустов орешника и в самом орешнике они и играли.

– А где та тропинка?

– Пройдемте!

И мы направились к кустам у самого подножия высоких, почти отвесных скал.

В кустах мы действительно увидели тропинку, круто поднимавшуюся на скалы.

Мы шли по ней гуськом.

Шаг за шагом Шерлок Холмс пристально осматривал землю под ногами.

– Гм, по этой тропинке прошло, вероятно, уже более сотни ног! – произнес он наконец с досадой.

– О да! – ответил Бугасов. – Уже после исчезновения дочери мы с казаками раз двадцать прошли взад-вперед по этой тропинке.

– И окончательно затерли все следы!

– Ну что делать…

Тропинка становилась все круче.

Пройдя по ней еще шагов пятьдесят, мы вышли на небольшую площадку у пещеры.

Земля здесь была до того затоптана, что найти какой-либо след не представлялось возможным.

Следом за Бугасовым мы вошли в пещеру. Она была огромной и темной, с потолка спускались длинные сосульки сталактита, и вода капала с них, просачиваясь сквозь известковый камень.

Темнота не позволяла хорошо разглядеть пещеру внутри.

Засветив карманный электрический фонарь, Шерлок Холмс начал было осматривать пол, но вдруг плюнул со злостью и перенес свое внимание на потолок.

Долго возился он, переходя от камня к камню, рассматривал каждую расщелину, но чем дальше Холмс работал, тем безнадежнее становилось выражение его лица.

Мы с любопытством наблюдали за ним.

– Ничего? – взволнованно спросил Бугасов.

– Ничего! – коротко ответил Холмс. И, подойдя к выходу, распорядился: – Полезем выше!

И мы продолжили взбираться по тропинке. Но, сделав шагов шестьдесят, вынуждены были остановиться.

Дальше идти было некуда.

– Никаких следов! – произнес Холмс.

С этими словами он повернул назад, и мы принялись спускаться.

Я заметил, что теперь внимание Холмса было обращено совсем на другое: он не смотрел себе под ноги, но зато зорко глядел по сторонам, осматривая кусты и скалы.

Но тропинка шириной в три четверти аршина шла по крутизне. С одной стороны поднималась отвесная стена, с другой была пропасть.

Сойти с нее было решительно некуда.

Так мы снова дошли до пещеры.

Остановившись на площадке, Холмс принялся пристально рассматривать скалу, которая поднималась над пещерой почти отвесно.

Вход в пещеру был более сажени высотой. Над ним на небольшом выступе, судорожно вцепившись корнями в камни, стояла ель.

Немного выше ее, почти на отвесной скале, рос огромный, развесистый куст шиповника, покрытый густой зеленой листвой.

Добраться до этой ели и до этого куста, по-видимому, не представлялось никакой возможности.

Но если и добраться туда, то все равно дальше некуда было бы деться – отвесная скала уходила в самое небо.

Между тем Шерлок Холмс все продолжал глядеть на это место, словно оно было для него особенно интересным.

– Куда вы смотрите? – спросил Бугасов.

Но Холмс ничего ему не ответил.

Он молча разглядывал скалу, словно что-то обдумывая, и на его лбу залегла глубокая складка.

Вдруг он повернулся к нам.

– Нет ли у кого из вас какого-нибудь тяжелого предмета? – спросил он.

Мы принялись рыться в карманах.

– Колесный ключ подойдет? – спросил Бугасов.

– Конечно!

– В таком случае, подождите!

– Куда вы?

– Я сбегаю вниз, возьму ключ у извозчика.

– Ну ладно!

Бугасов бросился вниз и скоро вернулся с колесным ключом, которым завинчивают гайки.

Холмс вынул из кармана длинный и толстый шелковый шнур.

К одному из концов он привязал ключ и попросил нас отойти подальше.

Когда мы удалились на порядочное расстояние, он взмахнул шнуром, и ключ, описав в воздухе дугу, обвил ель и упал к ногам Шерлока Холмса.

Тогда, связав оба конца, он ухватился за шнур и принялся взбираться по скале.

С напряженным вниманием мы следили за каждым его движением. Вот он поднялся выше входа в пещеру, уперся ногами в скалу, несколько раз перебрал веревку руками и наконец схватился за ствол у самого корня.

Еще через минуту он уже стоял рядом с елью, опираясь о нее и пристально осматривая тонкий ствол.

Мы видели, как едва заметная улыбка вдруг заиграла на его губах.

Осмотрев дерево, Холмс выпрямился и, ухватившись за свисающие ветви шиповника, быстро взобрался туда.

И неожиданно исчез!

Прошло минут пять.

Но вот его тощая фигура снова показалась среди зелени шиповника.

Ухватившись за его ветви, он спустился сначала к деревцу, а затем по шнуру – на площадку.

Он свернул шнур и, обернувшись к Бугасову, произнес:

– Вы свободны. Можете ехать домой, а мы с Ватсоном останемся пока здесь!

– Вы нашли что-то интересное? – с тревогой в голосе спросил инженер.

– Ничего особенного. Но по некоторым причинам, о которых я пока не хочу распространяться, нам придется немного задержаться.

Бугасов открыл было рот, но Холмс остановил его:

– Не надо преждевременных расспросов. Возможно, сегодня вечером, в крайнем случай завтра, мы с вами увидимся.