Текст книги "Король сыщиков (сборник)"

– Где?

– У вас.

– В таком случае, я не настаиваю, – сказал Бугасов разочарованно. – От души желаю вам хотя бы частичного успеха.

Он пожал нам руки и исчез на тропе.

Вскоре снизу донесся стук колес, а затем мы увидели фаэтон, увозивший инженера по старой дороге во Владикавказ.

Глава 5

– Захватили ли вы револьвер? – обратился ко мне Шерлок Холмс.

– Конечно, – ответил я.

– Надеюсь, и патроны?

– Разумеется.

– Прекрасно!

– Но что вы делали там, наверху? – не выдержав, спросил я.

Холмс указал на деревцо над пещерой.

– Не заметили ли вы чего-то достойного внимания на этом дереве? – спросил он.

– Решительно нет! – ответил я, осматривая ель и по-прежнему ничего не замечая.

– Напрасно! Я думал, вы наблюдательнее, дорогой Ватсон! – добродушно рассмеялся он.

– Да в чем дело?

– Обратите внимание на ствол! – заговорил Холмс. – Видите, он словно слегка протерт в двух местах на одной высоте?

– Ну, вижу.

– Это след от веревки. «Значит, не я один поднимался так», – решил я, лишь только рассмотрел этот след. Я поднялся к дереву и нашел около него следы. Это были следы обуви горцев и европейской женской.

– Не может быть! – воскликнул я, пораженный.

– Это так! – хладнокровно произнес Холмс. – Лишь только я увидел эти следы, как вмиг понял, каким путем исчезла барышня…

– Бугасова?

– Ну да! Выше были отвесные скалы, и лишь куст шиповника вызывал мое подозрение. Я добрался туда и, пройдя за него, увидел довольно широкий вход в пещеру, скрытый от глаз зелеными ветвями.

– Черт возьми!

– Да, да! Нет сомнения, что похититель или похитители давно выслеживали свою жертву, но похищение долгое время им не удавалось. Они следили за каждым шагом девушки, и когда она вместе с другими поехала на пикник, незаметно отправились следом. Оставив где-то лошадей, они, ожидая счастливого момента, спрятались в нижней пещере. И лишь только девушка, отделившись от компании, взбежала по тропинке на эту площадку, как была моментально схвачена. Рот ей, вероятно, зажали платком, а затем похититель, обхватив ее одной рукой, взобрался к дереву, оттуда к кусту шиповника и исчез с ней в пещере…

Я смотрел на Холмса восторженным взором.

– Куда ведет пещера, я не знаю, – снова заговорил Шерлок Холмс. – Но это мы сейчас увидим! Может быть, они снова спустились, лишь только тревога миновала, но возможно также, что эта пещера сквозная, и в этом случае мы будем иметь в руках первоначальный след.

– Совершенно верно! – подтвердил я.

– Итак, за дело!

Он снова взмахнул шнуром с привязанным ключом и перебросил его через дерево.

– Сначала я, а потом вы! – сказал он.

Он закрепил концы и принялся подниматься.

Лишь только Холмс оказался около елки, я последовал его примеру.

Через две минуты я был уже рядом.

Добраться от дерева до куста было легче легкого.

Раздвинув ветви шиповника, мы увидели довольно большое входное отверстие в пещеру и осторожно вошли.

Вынув электрический фонарь, Шерлок Холмс осветил ее.

Пещера была невысокая, немного ниже человеческого роста, но уходила далеко вглубь и терялась во мраке.

Припав к земле и помогая себе фонарем, Холмс принялся пристально ее разглядывать.

– Есть! – сказал он коротко.

– Что? – спросил я.

– Не угодно ли посмотреть?

И он указал на землю перед собой.

Взглянув в указанном направлении, я ясно различил на пыльной земле несколько следов.

– Вот эти широкие – следы обуви горцев, а эти – женского городского ботинка, – пояснил Холмс. Он перенес свет вглубь и сказал: – Впрочем, не стоит задерживаться. Пойдем дальше! Это интересует меня гораздо более.

И, освещая себе путь электрическим фонарем, мы устремились вперед.

По мере углубления пещера становилась все ýже и ýже.

Но вдруг мы остановились в нерешительности.

Пещера окончилась, дальше тянулись два узких хода, расходившихся под углом.

– Куда? – спросил я.

– А это мы сейчас посмотрим, – ответил Холмс.

Он встал около правого входа и чиркнул спичку.

Спичка горела обыкновенно ровно. Но когда он проделал то же самое у левого входа, пламя потянулось в темный проход.

– Похоже, этот ход имеет сообщение с более высоким местом, – сказал Холмс. – Идемте, Ватсон, попытаем счастья.

И, освещая себе путь фонариком, мы направились по левому проходу.

Он был неровный, делал постоянные зигзаги, и двигаться было очень трудно.

Чувствовалось, что это природный разлом, который когда-то пробила вода. Идти с каждым шагом было все тяжелее, так как проход становился все ýже.

В одном месте дошло до того, что нам пришлось преодолеть несколько саженей на четвереньках, но потом он снова расширился и стал свободнее.

Надо заметить, что ход все время поднимался в гору – и притом довольно круто.

Наконец тьма стала редеть и сменилась мутным светом, который с каждым шагом становился все ярче.

Холмс, все время бурчавший что-то себе под нос, выключил фонарь и произнес:

– Мы прошли около ста шестидесяти саженей, поднявшись не менее чем на сорок саженей.

– Порядочно! – ответил я, чувствуя усталость и ломоту во всем теле.

Спустя несколько минут мы оказались в небольшой пещере, выходившей уже на свежий воздух.

Из нее мы попали на вершину горы и тут остановились.

Следы человеческих ног и лошадиных копыт явственно виднелись около входа.

– Отдохнем, Ватсон, – предложил Холмс.

Мы сели на камни, и я не надоедал Холмсу вопросами, видя по лицу моего друга, что мозг его усиленно работает над разрешением какого-то вопроса.

Минут около двадцати он сидел, погруженный в свои мысли, наконец поднял голову и твердо произнес:

– Идемте назад, дорогой Ватсон! Прежде чем продолжать исследования, нам нужно вернуться во Владикавказ и хорошенько подготовиться.

По-видимому, в голове Шерлока Холмса созрел какой-то план, но он не хотел делиться им раньше времени.

Не сказав друг другу больше ни слова, мы вернулись в пещеру и начали осторожно спускаться.

Глава 6

Прежде чем описывать наши дальнейшие похождения, справедливость требует возвратиться несколько назад.

Делаю я это для того, чтобы, не слишком забегая вперед, описать действия и другой знаменитости, работавшей по этому же делу.

Я говорю об известном на весь мир американском сыщике Нате Пинкертоне, взявшемся за это дело на четыре дня раньше Холмса.

Описывая его похождения в третьем лице, я оговариваюсь, что материал для этого описания взял впоследствии частью от самого Пинкертона, частью – от его помощников.

Нат Пинкертон явился во Владикавказ на следующий день после исчезновения Елены.

Деятельно и энергично американец принялся за поиски. Подробно осмотрев местность, где пропала Бугасова, он не нашел никаких следов. Пещера за кустом шиповника ускользнула от его внимания, но это обстоятельство не уменьшило его энергии.

– Черт возьми, не могли же они провалиться сквозь землю! – проговорил он, обращаясь к владикавказскому полицеймейстеру.

– Да, но куда же они делись? – спросил тот.

– На станции Балта они не появлялись, – сказал Нат Пинкертон. – Я имею донесения об этом с тамошнего казачьего поста. В сторону Владикавказа они не могли пробраться, так как отец искал ее на Реданте круглые сутки, а потом подоспел я, и немыслимо представить, что они пробрались мимо незамеченными.

– Но тогда… – начал было полицеймейстер, но Нат Пинкертон перебил его:

– Остается предположить, что они скрылись в горах между Редантом и Балтой и ушли в горы. Но не это главное! Важнее всего выяснить цель похищения! Этот случай далеко не первый. Сначала еще возможно было подумать, что девушек похищают ради выкупа, но это предположение разлетается вдребезги, если принять во внимание то, что среди похищенных – две трети бедных девушек, но зато все они отличаются красотой.

– Это верно! – согласился полицеймейстер.

– Итак, предположение о выкупе отпадает. Теперь другое: если вы следите за европейской прессой, то знаете…

– Иностранных газет не читаю, – вставил полицеймейстер.

– Жаль! А между тем европейская пресса одно время высказывала большую тревогу по поводу того, что турки в последние годы стали усиленно брать в жены европейских женщин. В Европе существовало несколько фирм, путем подкупа уговаривавших бедных девушек идти в гаремы к богатым туркам. Иногда эти фирмы действовали и обманом. Они нанимали, например, девушек на службу якобы в Египет и другие страны, где у них как будто были конторы и торговые предприятия, выдавали им крупный задаток, а когда доверчивые девушки пускались в путь, сажали их на турецкие корабли, заранее сговоренные, отвозили к какому-нибудь малонаселенному берегу Турции, высаживали там и отдавали в руки богатых покупателей, из гаремов которых стоны и рыдания обманутых девушек никогда не выходили на свет Божий…

– Ах, черт возьми! – воскликнул полицеймейстер.

– Да, эти фирмы прокручивали дела! – улыбнулся Пинкертон. – Но только в Европе быстро разнюхали о их проделках. Два таких негодяя уже на каторге…

– Да?

– О да! А остальные разбежались.

– К чему вы клоните?

– А к тому, что, по-моему, эти господа оперируют теперь в России и именно у вас на Кавказе, где легко проделывать эти штуки благодаря массе мест, в которых можно спрятаться и откуда можно выйти незаметно.

Полицеймейстер заволновался.

– Но что же делать? Что делать? – заговорил он жалобным голосом.

– Надо отыскать путь, по которому сплавляется этот живой товар.

– Да, но как?

– Путем логики.

– Хорошо на словах, а на деле-то как?

– А мы попробуем разобрать это сейчас! – сказал, улыбаясь, Пинкертон. – Предполагать, что покупателями являются горцы, нельзя. Похищение стоит денег, а это народ бедный. Значит, живой товар лишь временно прячут в горах. А затем вывозят. Но куда? На юг есть два пути: один сухопутный по Закавказью до турецкой границы, второй – на берег Черного моря. Первый путь долог, дорог и опасен, а значит, остается второй. Жертвы привозят в укромное местечко на берегу Черного моря, там девушек сажают на турецкие шхуны, и они исчезают незамеченными. В портовых городах искать нечего, остается искать в других местах, и я это сделаю!

– Как, вы хотите ехать? – заволновался полицеймейстер.

Нат Пинкертон пожал плечами.

– Вы прекрасно понимаете, что искать кого-нибудь в горах совершенно бесполезно.

– Оно, конечно…

– В этом-то и дело! Пока мы будем искать, рыская по горам, пленниц спровадят за пределы досягаемости.

– Что верно, то верно!

– Поэтому я уезжаю на побережье Черного моря, и будь я не Нат Пинкертон, если не найду бедную девушку вместе с другими и не захвачу всю эту проклятую шайку.

С этими словами американец пожал руку полицеймейстеру и чуть ли не бегом бросился от него, бормоча себе под нос:

– Я опережу их, черт возьми.

Глава 7

Прошло три дня.

Стоял жаркий весенний день, и Черное море, тихое и спокойное, едва заметно колыхало свои темные воды. В одном из домишек маленькой прибрежной деревушки, населенной исключительно рыбаками, сидел за столом Нат Пинкертон, а рядом человек семь сыщиков, приехавших вместе с ним.

Держа перед собой карту черноморского побережья, американец отдавал распоряжения, словно главнокомандующий перед боем.

– Они могут избрать только этот участок побережья, к которому вплотную подходит горная цепь! – говорил он. – Значит, наш район равен не более ста двадцати верстам.

И он указал на карте предполагаемый район.

– Нас восемь человек, следовательно, на долю каждого приходится по пятнадцать верст береговой полосы. Если же принять во внимание берега совершенно неподходящие, то на долю каждого придется до одиннадцати верст. Вот тут у меня написано, кто каким участком заведует, и определены точные границы каждого. Чтобы быть менее заметными, оденьтесь в форму черноморских моряков. Следите за каждым проходящим судном, за каждым подозрительным человеком и, если увидите что-то, моментально давайте знать на мой пункт.

Сыщики кивнули.

Нат Пинкертон достал из бумажника тысячу четыреста рублей и дал каждому из них по двести.

– Это на расходы и обмундирование! – пояснил он. – Устройтесь как можно скорее и живее становитесь на свои места.

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

Переговариваясь, сыщики вышли из дома.

Сам же Пинкертон снова склонился над картой, полностью погрузившись в работу.

Прошло не меньше часа, пока он поднял голову и крикнул:

– Степан!

На зов вошел казак.

– Что, лошади оседланы? – спросил американец.

– Так точно!

– Тогда подводи их к дому!

Казак вышел, и через три минуты две оседланные лошади уже стояли у избы. Заперев дверь на крючок, американец переоделся простым казаком, взял свою дорожную сумку и, перекинув через плечо винтовку, вышел.

Вскочил в седло, Нат Пинкертон в сопровождении казака крупной рысью тронулся в путь.

Ему хотелось поскорее осмотреть весь подозрительный участок.

– Ты хорошо знаешь берег? – спросил он казака.

– Ничего… Знаю! – отвечал тот.

– А не знаешь ли ты скрытых бухточек, в которых обыкновенно останавливаются подозрительные суда и шхуны?

– Да их тут много!

– Ну и ладно! Ты мне их указывай. Если выйдет дело, получишь от меня двадцать пять рублей.

Физиономия казака просияла.

– Эх, барин, посоветовал бы я вам одну вещь… – проговорил он, улыбаясь. – Вы ведь по сыскной части, а коли не поскупитесь, так дам я вам хорошего человека… Только ему дайте рубликов пятьдесят…

Пинкертон круто осадил лошадь и поехал рядом с казаком.

– Говори, говори! – велел он.

– Есть тут один ингуш… Мошенник первой руки и контрабандой промышлял…

– Ну!

– За деньги всех продаст, а особливо теперь!

– А что?

– Да разодрался он, сказывают, с турецкими капитанами, которые шут их знает что возят. До стрельбы у них дошло. Сказывают, ингуш этот хотел заместо денег какую-то девку взять, а ему не дали…

Нат Пинкертон насторожился.

– Ну, ну! – подбадривал он казака. – Какую девку?

– А-а, право, не знаю! Кто их знает? Должно, ихнюю.

– Вези меня к нему! – воскликнул Пинкертон. – А как познакомишь, я тебе лишнюю десятку дам.

– Тогда своротить влево придется, – сказал обрадованный казак.

– Сворачивай, голубчик, сворачивай, да только поживее!

И, повернув лошадей, они углубились в горы.

Судьба, видимо, улыбалась американцу.

Глава 8

Лишь только мы с Холмсом возвратились на Военно-Грузинскую дорогу, как он так быстро зашагал к городу, что я едва поспевал за ним.

Насквозь мокрые, добрались мы до Владикавказа и, взяв извозчика, направились к Бугасову.

Он был дома.

– Ну что? Как? Нашли? – засыпал он Холмса вопросами.

– След есть! – ответил тот. – Но пока не спрашивайте ничего. Скажите, пожалуйста, есть ли у вас собака?

– Собака? – удивился инженер. – Есть и комнатная, и дворовая. Вам какую угодно?

– Ту, которую больше любила ваша дочь!

– Моя дочь? Да она чуть не спала с фокстерьером.

– Скажите, а он скучает без нее?

– Ужасно!

– Он здесь?

– Здесь.

– А нет ли у вас немытого чулка дочери?

– Ну, уж этого я не знаю… – растерялся инженер.

– В таком случае – узнайте, – попросил Холмс.

– Сейчас! – ответил Бугасов и вышел из комнаты.

Я с удивлением слушал этот странный разговор.

Через несколько минут Бугасов вернулся. В его руке была пара чулок.

– Нашел! – сказал он, подавая Холмсу чулки дочери.

– Прекрасно! – обрадованно произнес сыщик – Оставьте их пока у себя.

– А вы?

– Мы вернемся через час. – И, обратившись ко мне, Шерлок Холмс добавил: – Пойдемте, Ватсон, нам надо поторопиться! А с вами мы не прощаемся, – сказал он Бугасову.

Мы вышли, и, усевшись на извозчика, Холмс приказал:

– В кавказские ряды!

Я молча наблюдал, что он будет делать.

Почти не торгуясь, Холмс купил два полных костюма горца, плохонькое оружие и подержанные бурки.

Забрав покупки, мы снова поехали к Бугасову. По просьбе Шерлока Холмса он проводил нас в свой кабинет, и мы начали переодеваться. Прошла четверть часа, и мы великолепнейшим образом преобразились в двух бедных горцев.

Выйдя из кабинета, Холмс попросил дать ему в чашке растопленного масла и грязи, посредством чего придал черкескам поношенный вид, а когда еще и надорвал их в нескольких местах, мы стали выглядеть как совершенные бедняки.

– Нельзя ли позвать сюда парикмахера? – попросил он Бугасова.

– Конечно, можно, – ответил тот.

Он отдал распоряжение, и через несколько минут парикмахер был к нашим услугам.

– А ну-ка обрейте нам головы! – попросил Холмс.

Маскарад совершился быстро, и вскоре наши выбритые головы так и сияли.

Расплатившись с парикмахером, Холмс снова обратился к Бугасову:

– Дайте мне чулки дочери!

Чулки были принесены.

– Как звать вашего фокстерьера?

– Бек!

– Чудесное имя, самое подходящее. Позовите-ка его сюда!

Бугасов отворил дверь и крикнул:

– Бек! Бек! Поди сюда!

Чудный фокстерьер влетел в кабинет.

Увидав нас, он опешил было, но Холмс приласкал его, и комнатная собака быстро успокоилась.

– Поди сюда, Бек! – позвал сыщик и вытянул перед собой чулки Елены.

И тут произошла изумительная сцена: Бек понюхал их и вдруг жалобно завыл.

– Ага, узнал! – радостно воскликнул сыщик.

Он сунул чулки к самому носу собаки, погладил ее и, держа чулки, пошел к двери, зовя Бека за собой.

И умное животное с громким лаем кинулось следом, словно ожидая от него возвращения своей госпожи.

– За мной, Ватсон! – крикнул Холмс, потом обернулся к Бугасову и сказал: – Ваша собака возвратит вам дочь!

– О-о… – простонал инженер со слезами на глазах.

Не сказав больше ни одного слова, Холмс вышел на улицу.

Собака с громким лаем продолжала бежать за ним.

Подозвав извозчика, Холмс крикнул:

– Живо на Редант! Три рубля!

Извозчик погнал лошадей что есть духу.

Через час мы были уже на месте и, отпустив извозчика, вскарабкались по тропинке к пещере.

Тем же путем мы забрались и на елку, на руках втащив Бека за собой.

Затем, пробравшись к кусту шиповника, мы вошли в пещеру и пошли прежним путем по подземелью.

Лишь только мы вошли в пещеру за кустом, как Шерлок Холмс подозвал Бека и, отыскав след ноги девушки, показал его собаке.

Умная собака нервно обнюхала след и, весело визжа, бросилась вперед.

Скоро свет верхней пещеры блеснул перед нами.

Когда мы вышли из нее на свободу, Холмс снова дал собаке понюхать все следы перед пещерой, не оставив без внимания и лошадиных следов.

Бек без слов понимал его.

Он долго и старательно обнюхивал следы, а когда разнюхал их, по-видимому, хорошо, с громким лаем бросился вперед.

Быстрым шагом мы последовали за ним.

– Помните, Ватсон, что мы не знаем ни одного кавказского наречия, – заметил Холмс, идя рядом со мной.

– Плохо же мы будем разыгрывать из себя горцев! – ответил я со смехом.

– О, это ничего! – весело возразил Холмс. – Будет очень хорошо, если мы станем разыгрывать из себя глухонемых бедняков. Нищие в большом почете у магометан.

Я понял его мысль.

Действительно, нам не оставалось ничего более, как изображать из себя глухонемых.

Дорога пошла круто под гору, спустилась в дикое ущелье и прошла по его дну.

Пройдя верст пятнадцать, мы совершенно выбились из сил, а между тем Бек продолжал с визгом рваться вперед.

– Отдохнем! – взмолился я.

– Отдохнем, – согласился наконец и Холмс.

Он подозвал Бека, привязал его шнуром, и мы сели отдыхать.

Но, полежав с час и закусив консервами и хлебом, Холмс снова двинулся вперед.

Вдруг Бек свернул со дна ущелья и побежал вверх по откосу.

Мы потянулись за ним.

Сначала безо всякой дороги мы взобрались на горный кряж, затем спустились вниз, потом еще раза три спускались и поднимались, но в конце концов, измученные до изнеможения, вышли-таки на дорогу и увидели прямо перед собой аул.

Наш переход составил не менее тридцати верст.

При входе в аул нас встретили несколько горцев.

Один из них что-то спросил нас на своем наречии, но Холмс воздел руки к небу, показал на свои уши, затем на губы и издал резкий, отвратительный звук, как делают обыкновенно немые.

Горцы участливо закивали головами и что-то забормотали между собой.

После один из них подошел к нам и жестом пригласил следовать за собой.

Наконец мы вошли в довольно просторную саклю.

Указав нам на сиденье, горец вышел, и через несколько минут молодая стройная чеченка поставила перед нами блюдо с незатейливой едой, состоявшей из сыра, чурека и холодной баранины.

Накормив, она указала нам место для спанья и ушла.

Мы заснули как убитые, но едва забрезжил свет, как Холмс поднялся на ноги.

Мы надели бурки, поблагодарили хозяина, жестами ниспосылая милость Аллаха на его голову, и удалились из деревни, идя за собакой, которая уже далеко опередила нас.

– Прекрасно исполнено! – проговорил Холмс, когда деревня осталась далеко позади нас.

– Да, недурно! – согласился я. – Эдак можно обойти без гроша весь Кавказ и даже пополнеть!

– А вы разве не знали, что магометане – самый гостеприимный народ? В особенности они любят нищих, которых среди них очень мало. Если нищий заходит в дом, значит, Аллах посылает милость этому дому.

– В виде двух сыщиков! – рассмеялся я.

– Бывает всякое! – ответил Холмс.

Теперь мы шли узкой, вьючной тропой.

– Направление все время на запад, так я и думал, – заметил Холмс, глядя на Бека. – Они с женщиной никогда не сделают такого перехода, как мы…

И мы продолжали шагать, то взбираясь на крутизну, то спускаясь вниз.

Я не стану описывать всего путешествия.

Короче говоря, мы шли ровно четыре дня, притворяясь глухонемыми и ночуя во встречных аулах.

Но прежде чем продолжать рассказ, я вернусь ненадолго к Нату Пинкертону.

Глава 9

Доехав с казаком до одного из аулов, они приблизились к бедной сакле, стоявшей на самом краю.

Лишь только остановили они перед нею своих коней, как дверь открылась и вышел оборванный, средних лет чеченец с хитрым лицом.

– Здорово, Ахметка! – крикнул ему казак.

– А-а… – оскалился чеченец, узнавая старого знакомого. – Иди, иди ко мне! Аллах послал мне гостей!

Привязав коней, они вошли в саклю.

– Ну, Ахметка, хочешь заработать двадцать пять рублей? – напрямик спросил казак.

Глаза чеченца сверкнули.

– На эти деньги я себе лошадь куплю! – ответил он радостно.

– Ну, так тогда слушай моего товарища! – указал казак на Ната Пинкертона.

– Видишь в чем дело, Ахмет, – ласково заговорил Пинкертон, – со мной случилось несчастие. У меня недавно украли невесту, и я знаю, что ее повезут в Турцию. Если поможешь отыскать ее, я дам тебе даже пятьдесят рублей!

– Мамат-бей! – яростно вскрикнул Ахметка. – О, я с удовольствием отомщу этой собаке!

– Какой Мамат-бей? – быстро спросил американец.

– Он покупает у горцев краденых девок! – со злобой проговорил Ахметка. – И увозит их на своей шхуне.

– А у кого он покупает? – спросил Пинкертон.

– Не знаю! – покачал головой Ахметка. – Он кровный враг мне!

– Он сейчас тут?

– Тут!

– Со шхуной?

– Да! Проклятая шхуна стоит в ста саженях от берега!

– Далеко отсюда?

– Верст двадцать.

– Ты не обманешь меня, Ахметка? – строго спросил сыщик.

– Пусть Аллах убьет меня, если я не всажу ему пулю первым! – яростно прорычал горец. – Скорее скачем! Сегодня или завтра он должен принимать товар!

– В таком случае нечего разговаривать! Седлай своего коня! – поторопил американец.

Вмиг они были готовы.

Горя жаждой мщения, Ахметка стрелой понесся вперед.

Через три часа они выехали на берег моря.

– Здесь надо спрятать коней, – посоветовал Ахметка.

Совет был принят.

Соскочив с коней, они привязали их в укромном месте и лесом направились вдоль берега.

Пройдя с версту, Ахмет остановился.

– Вон она, проклятая! – указал он рукой на море, видневшееся сквозь деревья.

Сыщик взглянул туда.

Довольно большая шхуна стояла недалеко от берега.

– Мы засядем здесь в лесу! – горячился Ахметка. – И лишь только они сойдут со шлюпки, перестреляем их как кур.

– А много их ездит?

– Трое. Два гребца и Мамат-бей.

Они осмотрели место и, найдя хорошее место для наблюдения и засады, устроились за скалой, прикрытой лесом.

Глава 10

Настал вечер четвертого дня.

Так как по пути не встретилось аула, мы переночевали с Холмсом в лесу и с рассветом на пятый день пустились дальше.

В это утро Бек был особенно беспокоен.

Чтобы пес не убежал чересчур далеко вперед, Холмс взял его на поводок.

– Вероятно, они близко! – нервно сказал он.

И все ускорял и ускорял шаг.

Мы быстро продвигались вперед, теперь дорога шла больше под гору, чем в гору.

Наступил полдень.

Мы только собрались отдохнуть, как вдруг Бек, отчаянно залаяв, настолько сильно рванулся вперед, что поводок чуть было не выскользнул из рук Шерлока Холмса.

Я взглянул вперед и вдруг остановился как вкопанный.

– Они, – шепнул я Холмсу.

Он быстро взглянул в указанном мною направлении и резко остановился.

– Да.

Впереди, в версте от нас, мы увидели на пригорке арбу и двух всадников.

Бек так и рвался.

Взяв ремень, Холмс быстро обвязал ему морду, соорудив что-то вроде намордника, чтобы пес не лаял.

Я явственно различил на арбе пять женских фигур.

– Пять! – воскликнул радостно Холмс. – Милый Ватсон, да ведь это огромная победа!

Лишь только арба скрылась за пригорком, мы со всех ног бросились вперед.

Мы летели, словно птицы. И когда наконец вбежали на бугор, на котором раньше видели арбу, рассмотрели ее шагах в пятистах впереди себя.

Припав к земле, мы выждали, пока она скрылась в лесу. И лишь только арба исчезла среди деревьев, снова бросились бежать.

Впереди что-то глухо шумело.

– Море! – задыхаясь, выговорил Холмс на бегу.

Мы заскочили в лес и побежали сбоку от дороги, но так, что нас не было видно.

У меня перехватывало дыхание. Наконец Холмс остановился.

– Они не более чем в двадцати пяти шагах от нас, – шепнул он.

Вдруг где-то неподалеку грянули выстрелы.

– Что такое? – растерянно пробормотал я.

– Вперед! На дорогу! – крикнул Холмс.

Выхватив револьверы, мы в две минуты были уже на дороге.

И как раз вовремя!

По-видимому, выстрелы произвели на всадников ошеломляющее впечатление.

Я видел, как они круто осадили коней и, развернувшись, что есть духу поскакали в нашу сторону, бросив арбу.

Впереди трещали выстрелы.

– Цельтесь вернее! В заднего! – крикнул Холмс.

При виде нас всадники на полном скаку осадили лошадей, одновременно пытаясь сорвать с плеч винтовки.

Но было уже поздно.

Наши два выстрела грянули почти одновременно, и оба разбойника как снопы свалились с коней, обливаясь кровью.

– Вперед! – ревел Холмс. – Эти и так не уйдут.

На арбе неистово визжали женщины.

Подбежав, мы увидели пять молодых девушек, сидевших со связанными ногами и руками.

Они были полуживы от страха.

– Не бойтесь, мы ваши освободители! – ласково произнес Холмс.

Я сразу узнал Елену Бугасову и, подойдя к ней, сказал:

– Отец с нетерпением ожидает вас.

Громкие рыдания девушек были нам ответом.

В несколько секунд веревки на пленницах были развязаны.

– А теперь перенесем на арбу тех негодяев, – сказал Холмс.

Мы возвратились к лежавшим на земле разбойникам, из которых один был убит наповал, а другой ранен.

Общими усилиями мы перетащили их на арбу и снова бросились вперед, чтобы узнать причину выстрелов.

Лишь только мы выскочили на крутой холм, как увидели двух казаков, нагнувшихся над распростертым человеком в одежде турка.

Вынув из кармана бинокль, Шерлок Холмс навел его на группу. И вдруг восклицание удивления сорвалось с его уст:

– Вот так штука! Да ведь это Нат Пинкертон!

– Что-о?! – воскликнул я, пораженный.

– Мистер Пинкерто-он! – крикнул Холмс.

Один из казаков поднял голову. Мы быстро спустились к ним.

– Черт возьми, да ведь это мистер Холмс! – воскликнул пораженный американец. – Ба! И мистер Ватсон!

Он с гордостью указал на лежавшего на земле раненого турка и произнес:

– А скупщик живого товара не ушел от нас! Имею честь представить: Мамат-бей.

– И только? – насмешливо спросил Холмс.

– Остальное будет со временем! – гордо ответил американец.

– Вряд ли.

– Это почему же?

– Потому что остальное у меня в руках! – произнес Холмс с улыбкой.

– То есть?

– Похитители и похищенные!

– Черт побери! – выругался Пинкертон. – Еще одна победа! Ну, нечего сказать, везет вам!

Он не скрывал своей досады.

Несколько минут длилось молчание.

– Ну, на что там сердиться! – сказал наконец Холмс.

– И правда, коллега! – искренне ответил американец. – Не все ли равно, кто из нас взял первый приз! Ведь мы работаем не для себя, в самом деле!

И сыщики крепко пожали друг другу руки.

– Пойдемте к нам! – предложил Холмс.

Вчетвером мы подняли бесчувственное тело Мамат-бея и направились к арбе, с которой теперь вместо рыданий раздавался веселый девичий смех.

Спустя пять дней наш караван прибыл в Батум.

В убитом нами человеке полиция опознала знаменитого кавказского разбойника Тамир-хана, а в раненном – его главного помощника Крым-Гирея, который спустя три месяца был повешен.

С истреблением этой шайки похищения девушек совершенно прекратились, и на некоторое время на Кавказе воцарилось относительное спокойствие.