Текст книги "Волшебный мир, или Новая сказка о старом"

– О сеньор, – обратился он к Роберто, – Разве закон дозволяет казнить дворянина без дозволения императора?

– Я имею на это право, – ответил Роберто, – И к тому же он предал императора. И вряд ли император стал бы препятствовать свершению казни.

– А сколько ему было лет, когда он ушёл из страны?

Этот вопрос, кажется, смутил Роберто.

– Насколько мне известно, семнадцать, – продолжал старец, – А в семнадцать лет ни один дворянин не приносит клятву верности Его Величеству.

По зале прошёлся лёгкий шёпот одобрения.

Он говорил спокойно, гордо вскинув голову и смотря прямо в глаза Роберто. Но Роберто заметно занервничал.

– Я предлагаю голосовать поднятием рук, – закончил речь старый вельможа.

– Кто за то, чтобы его осудили?! – поднял руку Роберто.

Несколько рук мгновенно взметнулось вверх. Сам Роберто тоже поднял руку.

– А кто за то, чтобы оправдать преступника?!

Около тридцати человек подняли руки, и первым был старый вельможа. Бернар с благодарностью посмотрел на него, но он отвернулся, будто не заметив, и разговорился с подошедшим сановником.

– Несправедливо! – закричали те, кто поднимал руки за осуждение, – Мы будем жаловаться.

– Хорошо, – зычным спокойным голосом проговорил старик, – Я доложу императору, что вы незаконно пытались осудить дворянина. И, к тому же, и вам, сеньор, это должно быть прекрасно известно, род Гроцери ведёт своё начало с давних времён и является самым знатным и почитаемым среди других родов. Не думаю, что он обрадуется, что вы, сеньор Гроцери, стояли во главе этого нечистого суда!

Роберто постучал жезлом по ручкам кресла, и все замолчали.

– К сожалению, глубокоуважаемый сеньор Мидеор прав. Наши законы не всегда позволяют вершить правосудие надлежащим образом. Большинством голосов преступник был оправдан, и я снимаю с него все обвинения… Оправдать! – и он ударил жезлом о пол.

Выходя из залы, Бернар столкнулся с Мидеором. Тот чуть заметно кивнул ему головой, и, выйдя вместе из залы, они отошли в сторону. Дождавшись, когда мимо них пройдут последние вельможи, Бернар сказал:

– Благодарю вас. Если бы не вы, не пришлось бы мне ходить по земле.

– Я всего лишь напомнил вашему достопочтенному брату о существующих в его стране законах. Я всегда любил вашу семью, кроме Роберто, и рад был помочь вам. Но мне, кажется, вам не следует задерживаться здесь. Уезжайте как можно быстрее. Никто не посмеет более задерживать вас. Я переговорю с Роберто, чтобы вам вернули меч и коня. А теперь прощайте!

И он ушёл по длинным коридорам судебного дома, смешавшись с толпой. Бернар направился к выходу и у входа в судилище столкнулся с Роберто.

– Роберто, дозволь мне уехать, – учтиво обратился к нему Бернар.

– Ничего не поделаешь. Езжай! – зло сплюнул Роберто, – Но знай, ты ещё пожалеешь! Когда-нибудь я найду тебя и не думаю, что та встреча будет столь же удачной для тебя! – прошипел он ему вслед…

Через несколько часов Бернар уже ехал по пыльной дороге к югу, догоняя своих друзей.

Глава третья

Арчибальд

У подножий гор Арчибальд повернул на запад и повёл путешественников узкими горными тропами, по спирали взбиравшимися в горы, к западу. Уже несколько часов шли они по этим тропам.

– Лошадей рано или поздно придётся оставить, – заметил Арчибальд.

Арчибальд уже освоился с новым положением проводника и начал вести себя более уверенно. С Рупертом и Эстором у него уже давно наладились дружеские отношения. Бернара и дам он боготворил и никогда не нарушал ту грань, разделявшую их. И вот теперь они ехали по двое – Эстор с Арчибальдом впереди, за ними Лебелия с Элоной, а Руперт замыкали процессию. Все ехали молча, потому что никто не мог думать ни о чём другом, кроме как о судьбе Бернара.

Так в раздумьях ехали они, когда Элона вдруг услышала отдалённый стук копыт. Она обернулась и увидела вдали всадника. Он был далеко, и она не могла узнать его, но ей и не нужно было узнавать его.

– Бернар, Бернар едет! Он жив! – закричала она и, развернув лошадь, помчалась вниз по склону.

– Стойте, Ваше Высочество! – закричал Руперт и бросился за ней.

– Остановись! Это опасно. Откуда ты знаешь, что это он.– оттолкнув Руперта, схватил её лошадь за уздцы Эстор, – Это может быть один из гвардейцев Роберто. И, послушай, очень опасно пускаться в галоп в горах.

Но она вырвалась и поскакала дальше.

Тем временем всадник, это был Бернар, ехал по крутой горной тропе, предположительно той, которую ему изобразил на карте Арчибальд. Обогнув очередной изгиб тропы, он увидел вдали силуэты всадников, медленно ехавших в гору. Он сразу понял, что это его спутники и перешёл в галоп. Вдруг от маленькой группки людей отделилась фигура и быстро понеслась вниз по склону.

«Кто бы это мог быть? Неужели Эстор. От него можно ожидать чего угодно. Да что же он делает! С ума сошёл он что ли?»

Но вот скоро стало видно, что это женщина, и через несколько минут, Элона, соскочив с лошади, бросилась к нему навстречу.

Сердце Бернара дрогнуло. Но он сказал спокойно:

– Здравствуйте, принцесса.

– Я так волновалась за вас! – ответила девушка и снова покраснела.

– Расскажи нам, Бернар, что произошло с тобой? – потребовал Эстор, когда первые восторги от встречи улеглись.

– Роберто пытался убить меня, – довольно будничным тоном произнёс Бернар.

– Как?! Он же твой брат!

– Но это не помешало обвинить меня во всех смертных грехах. И, – он вытащил из-под складок плаща пузырёк с коричневатой жидкостью. – Эстор, взгляни на это. Может быть, это какое-нибудь снадобье?

Эстор взял у него пузырёк и долго вертел в руках, разглядывая со всех сторон, затем открыл крышку и поднёс пузырёк к носу. Глаза его постепенно расширялись, а лицо всё больше вытягивалось.

– Где ты это взял? У Роберто?

– Да.

– И ты думаешь, он это принимает?

– А что?

– Надеюсь, что я ошибаюсь!..– он замолчал.

– Я никогда не видел раньше такого отвара, но некоторые составные части я знаю. Это кровь дракона и трава Урикун, Чёрная Трава, вызывающая страшные болезни. Её часто использовали колдуны. Настой на этой траве является сильнейшим ядом и вызывает помутнение рассудка. А кровь дракона…

– Понятно. Значит, Роберто кто-то дал этот отвар, чтобы… чтобы… – Бернар замолчал.

– Ведь не мог же он сам изготовить это. Значит, он находится под чьим-то влиянием. Хотя это уже неважно.

И, взяв из рук Эстора пузырёк, он размахнулся и забросил его далеко в сторону.

И они продолжали путь, не вспоминая более ни о Роберто, ни о яде. Вскоре, как и предсказывал Арчибальд, лошадей пришлось оставить, потому что тропа резко сужалась и шла круто вверх. Так они и поднимались гуськом по осыпающимся у них под ногами камням, возглавлял шествие Арчибальд с картой, а замыкал Руперт с мечом наготове. Становилось заметно холоднее, приближалась шапка вечно лежащих снегов. Вдруг Арчибальд остановился и так неожиданно, что Лебелия, шедшая следом, едва не сбила его с ног. Приставив палец к губам, он прошептал:

– Мне кажется, что мы здесь не одни.

– Этого ещё не хватало! – проворчал Руперт и, грозно подняв меч, повернулся лицом в другую сторону, откуда они только что пришли.

Подняв руку, Арчибальд подал знак следовать за ним. Все медленно и осторожно пошли вперёд.

– Слышите шаги?

– Нет, – также шёпотом ответили остальные.

Тут он резко остановился, а Руперт, шедший последним, резко обернулся и успел заметить тень, прижавшуюся к скале. Он в два прыжка очутился возле человека, съёжившегося у больших валунов. Все мгновенно окружили его. Бернар сразу узнал этого человека. Это был Арнольд.

Бернар грозно вышел вперёд. Увидев Бернара, Арнольд, кажется, задрожал ещё сильнее.

– Отвечай, кто ты и откуда и зачем следил за мной! – приказал он сурово. Голос его дрожал от гнева.

Арнольд неожиданно выпрямился и встал очень прямо.

– Я был купцом в молодости. Какое-то время я был другом графа Адальбрихта фон Веберга, одного из самых влиятельных людей юга.

– Витовт фон Веберг его сын? – сурово спросил Бернар.

– Да, но он не виноват. Витовт ничего не знал о приказании сеньора Гроцери.

– Честный, хотя бы товарища не ввязывает! – пробормотал Бернар.

– Что тебе приказал Роберто?

Арнольд молчал. Бернар опустил руку на меч, и Арнольд в страхе прижался к скале.

– Он сказал, что у королевы Лебелии служит его брат, который очень опасен для него. И он приказал…

– Устранить его, – докончил за него Бернар.

– А как ты узнал меня? А ну да, мы же с Роберто очень похожи. Что было дальше. Как ты встретился с Роберто, как он заставил тебя выполнить приказание?

– Мне очень нужны были деньги, – робко проговорил Арнольд, – Я давно разорился, и Адальбрихт взял меня под своё покровительство. А когда он погиб его сын, Витовт, прервал со мной все отношения.

– Как же вы вместе-то оказались? – искренно удивился Бернар

– Я знал, что государственным посланцем пошлют Витовта. Он несколько лет специально обучался этой тонкой науке ведения переговоров. А я никогда не обучался этому, но был в дружбе со многими влиятельными господами при нашем князе, поэтому я и упросил князя дозволить мне сопровождать графа Веберга. Витовт не хотел меня брать, но я уговорил его поехать с ним.

– А с Роберто вы как встретились? – повторил свой вопрос Бернар.

– У меня в империи родственник живёт. Я к нему ездил, а там случайно встретил Роберто. Он расспросил меня, откуда я, а когда узнал, что из Дении, обрадовался, дал денег. И вот…

– А яд ты кому передал?

– Не знаю. Девушке какой-то. Она сказала, что из дворца.

– А что ты ей пообещал за то, что она подсыпает отраву?

– Не помню. Кажется, увезти за море. Она хотела стать свободной.

– Ясно… С девушкой мы разберёмся. А с тобой что делать. Думаю, ты узнал меня. И знай, ещё раз встретишься у меня на пути, убью! Теперь убирайся! Слышал?!

И, резко повернувшись, он отошёл подальше от Арнольда, но его внимательные тёмные глаза следили за тем, как он уходит, сгорбленный, испуганный. Дождавшись, пока он не скроется за скалой, все снова двинулись в путь. Но не прошло и пяти минут, как они услышали ужасный крик. Это кричал Арнольд. Руперт вернулся посмотреть, что случилось, и увидел Арнольда, распростёртого на камнях под обрывом. Все подбежали к нему и, увидев разбитое тело, замерли.

– Да-а, – протянул Эстор, – Жаль человека. Подлец, а всё равно жалко.

– А мне нет, – проворчал Бернар.

Несколько минут постояв над телом Арнольда, они снова пошли к нависавшей над ними ледяной шапке.

Без приключений миновали они линию вечных снегов и пошли по бесконечным ледовым уступам. Поминутно приходилось закрывать глаза, потому что солнце слепило нещадно. Арчибальд с картой шёл впереди. Теперь, он обычно уходил далеко вперёд, а потом ждал остальных. Только с Эстором он, кажется, нашёл общий язык, с Рупертом он хотя и держался непринуждённо, но без особой симпатии. С остальными он вообще, практически не разговаривал. Первые дни он хмуро молчал, и Бернар не переставал удивляться, как Эстору удалось разговорить неподатливого горца. Однажды на привале, Эстор, подойдя к Бернару, спросил:

– Бернар, ты так переменился за последнее время.

– Знаю, слышал.– недружелюбно ответил тот, не поворачивая головы. – я говорил и буду говорить, что не следовало нам отправляться в это путешествие.

– Ты не исправим! – вздохнул Эстор, и собрался было уйти в палатку, когда к ним подошёл Арчибальд, который до сих пор молча и неподвижно сидел на корточках и смотрел на ближайшую скалу.

– Зря мы покинули страну в такой опасный момент, – проговорил Бернар глухо.

– О чём ты. Разве нам что-нибудь угрожало? Да к тому же ты знаешь, Гектор сможет отстоять нашу родину что бы ни случилось.– уверенно сказал Эстор.

– Я бы не был столь уверен в нашей безопасности. Зря я пошёл с вами.

«Он думает так из-за встречи с братом» – подумал Эстор, – если бы они не встретились, всё было бы в порядке. А теперь на него накатила меланхолия. И с ним нелегко будет сладить. Да будь он проклят, этот Роберто!»

Вслух он сказал:

– Как знаешь, я, пожалуй, пойду пройдусь.

Однажды Бернар подошёл к молчаливому горцу и попросил его показать ему несколько боевых приёмов, и горец, к его удивлению, согласился, сказав только:

– Вы там, на равнине, слишком медлительны, да и мечи ваши тяжеловаты и неудобны для нас. Но ладно, я попробую научить Вас, Сеньор, чему-нибудь стоящему, хотя знаю, что никогда вы, жители равнин, не сравнитесь с нами, горцами, в искусстве владения кинжалом.

Он отошёл на некоторое расстояние и предоставил Бернару сделать первый выпад. За представлением наблюдали все путешественники, а Эстор подавал Бернару меч, когда Арчибальд умелым ударом выбивал его у него из рук. Кинжал Арчибальда словно влитой лежал в его руке, и он ни разу не выронил его. Он сверкал словно молния, отражая удары Бернара, бьющего, правда, не в полную силу, потому что знал, что никакой кинжал не выдержал бы натиска настоящего боевого меча. Несколько дней подряд занимался Арчибальд с Бернаром. И почти всегда ехидные замечания Эстора выводили Бернара из себя. И он в душе поклялся когда-нибудь непременно припомнить ему его шуточки.

Но вот однажды, когда они шли гуськом по узкой горной теснине, Арчибальд остановился и, приложив палец к губам, прошептал:

– Мне кажется, что мы здесь не одни, – обратился он к ним.

– Как это понимать, – сурово спросил Бернар. – ты же говорил, что здесь, на вершинах, нет людей.

– Их не было здесь тогда, когда я в последний раз проходил этими местами, около тридцати лет назад.

– Но ты же не видел людей, ты только видел чьи-то тени, не так ли? – сказал Эстор.

– Да, но лучше нам всем быть настороже.

Они отправились дальше, и никто, кроме Арчибальда, не заметил бесшумно скользнувшую за скалу, тень. Но и Арчибальд, кажется, не обратил на это особого внимания. Но вот дорога нырнула в узкое ущелье меж обледенелыми каменными стенами. Сверкающие на солнце гранитные глыбы почти смыкались над головой.

– Не понимаю, как можно любить горы? – спросил Бернар.

Ему никто не ответил, и он, оскальзываясь на камнях, продолжал угрюмо идти вслед за друзьями.

Но вот впереди стены ущелья немного раздвинулись. Тропа в том месте заворачивала, огибая скалу, и шла дальше, снова ныряя в проход между скал. А прямо перед путниками была небольшая площадка, а за ней узкий уступ, прижимаясь к отвесной скале, прямой линией уходил вдаль. У всех вырвался вздох облегчение, когда они поняли, что им придётся идти по менее опасному пути. И вот, когда они достигли площадки и принялись огибать скалу, Арчибальд вдруг замер и прошептал, обернувшись к шедшему за ним Эстору.

– Тише! Мне кажется, я вижу человека.

Эта тревожная новость мгновенно облетела всю колонну, и все столпились на маленькой тесной площадке, вокруг Арчибальда.

Арчибальд молча указал на опасный уступ. Приглядевшись, они тоже заметили фигуру в белом плаще, почти сливающуюся с белоснежной скалой. Фигура крадучись подходила к площадке. Сомнений не оставалось: здесь обитали люди, и эти люди не хотели никакого вторжения в свои владения.

– Он пока ещё не заметил, что мы его обнаружили, но долго так продолжаться не может. Вы идите вперёд, а я останусь здесь и понаблюдаю за ним. Наверняка, он явился сюда не с добрым умыслом, иначе не стал бы красться, как вор.

Сбросив с плеч свой заплечный мешок, Арчибальд быстро и бесшумно подбежал к уступу. Судя по нервическим движениям, человек в белом плаще заметил его и стремительно бросился вперёд. Арчибальд оглянулся и, увидев, что его спутники и не собираются уходить, прошипел:

– Не смейте помогать мне!

Потом он стремительно и бесшумно, как дикая кошка кинулся навстречу противнику. И вот они сошлись! Противник Арчибальда был чуть ли ни в два раза выше декарца, и в руке у него был, вопреки ожиданиям, не горский кинжал, а тяжёлый меч. Лицо его было закрыто то ли берестяной маской, то ли капюшоном.

– Он же его убьёт! – с ужасом прошептала Элона.

Сестра обняла её за плечи.

Налетев друг на друга с разбега, противники замерли, оценивая друг друга. Затем безликий, как назвала его Лебелия, первым сделал выпад. Но Арчибальд увернулся от первого удара и быстрым движением выкинул вперёд руку с кинжалом. В следующие несколько мгновений всё смешалось. Белый и чёрный плащ развивались по ветру, клинки блестели на солнце. Но вот Арчибальд изловчился и ранил противника в руку, державшую меч. Тот вздрогнул, и меч полетел в пропасть. Но обезоруженный враг не сдавался. Он выбросил левую руку с зажатым в ней концом лассо. Он целился по ногам противника, но Арчибальд вовремя заметил хитрую уловку. Он подпрыгнул, и лассо просвистело под его ногами. А он на лету сумел после непродолжительной борьбы, вырвать его из рук хозяина. А тот, выждав несколько мгновений, ловко ударил Арчибальда в бок. Не ожидавший такого удара горец пошатнулся и, не удержавшись на скользком льду, начал падать. Он пытался удержаться, но не мог. В последний момент он ухватил за лодыжку своего противника и вместе с ним рухнул в пропасть.

Вся эта сцена на уступе происходила в течение нескольких секунд и без единого звука. И ни единого звука не прозвучало, когда двое горцев в сумасшедшей схватке вместе рухнули со скалы.

Наши путешественники потрясённо смотрели на опустевший уступ.

– Ну, вот и всё, – мрачно подытожил Бернар.

– Что дальше делать будем? – поинтересовался Эстор.

– Идти вперёд, что же ещё, – ответил его хмурый товарищ.

– Я понесу его мешок, – сказал Эстор, беря с земли лёгкий заплечный мешок Арчибальда. – Не верю я, что он погиб.

Они двинулись в путь.

* * *

Падение продолжалось долго, очень долго для того, чтобы осознать, что впереди верная гибель. Арчибальд видел внизу под собой острые обледенелые камни, но у него не было времени размышлять о неминуемой гибели. Руками он сжимал жилистое тело своего врага. Схватившись в смертельной борьбе, они неслись навстречу собственной гибели, но ни один не думал об этом. Они сжимали друг друга в смертельных объятьях, но ни один не мог одолеть другого. Но вот, наконец, Арчибальд изловчился и с силой ударил противника под рёбра. Тот отпустил руки, скорчился и отлетел далеко в сторону, прямо на острые пики скал. Арчибальд заткнул за пояс кинжал и успел сгруппироваться перед жутким ударом. Ему повезло: он упал ни на острые камни, а на более или менее ровный уступ скалы. Снег немного смягчил падение, но удар пришёлся ему под рёбра. Последнее, что слышал Арчибальд, был жуткий хруст костей, и ослепляющая боль лишила его сознания.

Медленно и плавно катились волны за кормой корабля. Чайки истошно кричали над этим безбрежным синим простором. Он, Арчибальд стоял у борта и смотрел, как вздымаются из голубоватой дымки вершины невысоких Западных гор, его родных гор. Домой, наконец-то он вернулся домой!

Но вот сознание его помутилось. А когда он снова мог видеть, он стоял на краю снежного утёса. Солнечные лучи играли на обледенелых камнях, всё кругом было залито ослепительным сиянием. Но вот он увидел, что к нему легко и быстро идёт знакомая фигура.

«Неужели я сошёл с ума!» – подумал он, глядя на высокого человека в матроской куртке. «Или я уже умер, что вижу его в стране призраков»

– Я ждал тебя, – сказал моряк, подходя и кладя руку ему на плечо. Он улыбался.

– Как?! Ты здоров?

Геллиот рассмеялся.

– Здесь, в стране умерших нет ни болей, ни увечий.

– Неужели они тебя убили! – с ненавистью воскликнул Арчибальд.

– А зачем я им искалеченным нужен. Грести я всё равно не могу. А руку они мне отрезали ради устрашения. Чтобы вы потом их не преследовали. Вот, что мол, ожидает каждого, попавшего к ним на корабль.

– А откуда ты узнал, что я скоро буду здесь.

– Нам, мёртвым, известно всё, что творится в мире. Мы становимся, как бы волшебниками. Ведь сверху видно многое. И ты, Арчибальд должен вернуться туда, в мир живых.

– Да, кому я там нужен, – покачал головой горец. – А вот ты не мог, не имел право уйти так рано.

– Нет, Арчибальд. Видно, так было суждено. Моя жизнь не стала бы полезной. Всю жизнь я бы был простым моряком. И, не думаю, что я сделал что-нибудь стоящего. А ты не можешь умереть СЕЙЧАС. Ты нужен там, на земле.

– Кому? Кому я нужен?

– Своей матери, своим братьям. Тем, с кем ты сейчас идёшь через эти горы.

– А разве мои родные живы?

– Жива твоя мать и братья. Смотри!

И он подвёл Арчибальда к противоположному краю скалы и указал рукой вдаль.

– Видишь?

Там, внизу Арчибальд увидел родную долину и отцовский дом. Его мать и братья стояли на крыльце, смотрели на него и улыбались. Но они не видели его, НЕ МОГЛИ видеть. Глаза застлала какая-то качающаяся влажная пелена. Сколько долгих лет эти глаза не знали слёз.

– Пойдём, – взял его за руку Геллиот.

– Теперь ты понял, кому ты нужен?

Арчибальд молча кивнул.

– Иди.

– Куда?

– Откуда ты пришёл. Да, ты вернёшься в мир навстречу боли и страданиям, но это скоро пройдёт, и ты поймёшь, что не просто так я настаивал.

– Но…

– Иди.

И он посмотрел в глаза Арчибальду так, что горец впервые смутился. Впервые на него смотрели так мягко и так властно одновременно.

Геллиот положил руки ему на плечи и мягко развернул лицом к белоснежным уступам там, внизу.

– Мы с тобой встретимся. Но это будет позже, гораздо позже.

И он легко толкнул Арчибальда в спину.

«Что же он делает. Я же разобьюсь».

Но, вопреки ожиданиям, он не полетел вниз с головокружительной быстротой, а плавно парил над пропастью, опускаясь всё ниже. Словно тёплая перина окутала Арчибальда, и живительные волны этой теплоты перекатывались по всему телу. Не было ни боли, ни страха, ни тревог, ни усталости – всё словно ушло куда-то вместе с этой теплотой. Как хорошо было плыть вот так, не думая, по тёплым волнам безграничного счастья и покоя! Казалось, чьи-то надёжные, ласковые руки поддерживали его, бережно пронося над острыми скалами. Чья-то ободряющая улыбка дарила ему радость и покой. Чьи-то внимательные, добрые глаза наблюдали за ним: это были глаза Геллиота, который с сожалением смотрел ему вслед и вздыхал.

– живи! И будь счастлив, Арчибальд, в том мире, который я так рано покинул и куда мне уже не суждено возвратиться!

Арчибальд открыл глаза. Резкий ослепительный свет резанул по глазам, и он поспешил их зажмурить и не открывать без особой причины. Лежал он лицом вниз на обледенелой скале. В левой ноге постепенно нарастала боль. Возможно, он вывихнул её при падении. Он попробовал пошевелиться, но все члены будто отяжелели и не хотели повиноваться, а тело резанула такая боль, что он чуть было снова не потерял сознание.

«Сколько я здесь пролежал? Часов пять не меньше, – подумал он, взглянув на небо, где солнце уже клонилось к западному краю небес. «Немудрено, что теперь я даже пальцем не могу шевельнуть». Когда боль немного отступила, он вдруг понял, что ему сильно что-то мешает. Скосив глаза, он увидел… свою левую руку, вывернутую под неестественным углом и застрявшую между камнями. Он попытался выдернуть руку, и сильная боль обожгла всё его тело, а рука так и осталась зажатой каменными тисками. Несколько минут Арчибальд обдумывал, что же ему делать дальше. Затем, собрав все силы и стиснув зубы, застонав от боли, он наконец-то вырвал руку из смертельной ловушки. Затем он попробовал продвигаться, подтягиваясь на руках и помогая себе здоровой ногой. Рукавиц на нём не было: он предпочитал сражаться без них. Да они, в сущности, сейчас бы только мешали цепляться руками за мелкие трещины в скале. Снег царапал, обжигал пальцы и ладони, но Арчибальду было не до окровавленных рук. Но вот он не выдержал – упал лицом на твёрдые шипы льда и, кажется, до крови разодрал себе губы и поцарапал лицо, но у него уже не было сил задумываться об этом.

«Ну почему я не остался там, с Геллиотом? Зачем он послал меня обратно?.. Нет, мне нельзя раскисать» он вспомнил истории о северных моряках, которых точно также не слушались ноги, потом язык, они отказывались идти и умирали. «Нет, со мной не должно повториться то же, что и с ними. Я во что бы то ни стало должен дойти! И я дойду! Дойду!.. Моряки не сдаются!.. А горцы тем более. Но как это тяжело – идти, вернее, ползти, вперёд. Я бы отдал все сокровища мира, чтобы только остаться здесь и не двигаться». Но ему вдруг вспомнились слова Геллиота: «Своей матери, своим братьям. Тем, с кем ты сейчас идёшь через эти горы».

«А им-то я зачем понадобился? Они и сами без меня отлично справятся. Карту я им нарисовал, а дальше…»

Что будет дальше, он не решил. Ему с поразительной ясностью вспомнился родной дом, старшие братья-близнецы, высокие и статные, в отличие от него, его мать, вечно стоявшая на крыльце в ожидании сыновей с ближайшего пастбища, его отец-охотник, всегда с луком и в штанах из козьей шерсти. Родной дом! Разве он имеет право раскисать, имеет право огорчать мать своей смертью. Но тут же он с горечью подумал:

«А разве они меня ещё помнят. Тридцать с лишним лет, как я скитаюсь по чужбине. Разве эта долгая разлука не будет равносильна смерти? Нет, они не могут меня забыть. Я должен! Должен добраться до дома! О моя свобода! Да будь ты проклята, свобода. Тридцать лет я не видел родных берегов, тридцать лет я скитаюсь по чужбине. Зачем нужна такая свобода, раз нет у тебя родины?»

Размышляя таким образом, Арчибальд продолжал ползти вверх. Ему, наконец, повезло – скала начала подниматься вверх широкими уступами, на которых можно было передохнуть. Он останавливался почти на каждом уступе. Солнце давно уже перевалило горизонт и сейчас уже почти склонилось до самого западного края неба, а Арчибальд всё полз и полз…

Наконец, уже в сумерках он добрался до вершины скалы и попытался встать. То, что он испытывал раньше, не шло ни в какое сравнение с той болью, что нахлынула на него откуда-то из глубины. Он закричал, в глазах у него помутилось, голова закружилась, и он упал на снег. Немного отдышавшись, он сунул правую руку под плащ, чтобы немного согреть, левая по-прежнему не желала слушаться, а когда он пытался ею пошевелить, резкая боль пронзала всё тело. «Неужели мне суждено здесь замёрзнуть, как тем матросам в северных морях. У, проклятый гранит» и он со всей силы ударил рукой по корке льда, на которой лежал. Но у него не было сил подняться. Он долго смотрел в синеющее над ним высокое небо и думал: «Всё это сказки, что орлы вытаскивают из ущелий людей. Такого не бывает. Надо выбираться самому». Он закрыл глаза и не заметил, как уснул.

Резкий утренний свет разбудил его. Он попробовал пошевелиться: тело поддалось, и он стал медленно подниматься. Превозмогая боль, он поднялся на ноги и сделал первый шаг. Невыносимая боль пронзила всё тело, зашумела в ушах, он зашатался и рухнул, как поваленное бурей дерево. Вцепившись сведёнными судорогой пальцами в мёрзлый камень, Арчибальд заплакал, зарыдал так, как не плакал ещё никогда. Слёзы потоками струились по щекам, причиняя ещё большие страдания и без того разбитому в кровь, исхлёстанному ветром лицу. «За что, за что, – снова и снова повторял он, – за что я должен терпеть всё это? Разве я не молил богов избавить меня от мучений ещё много лет назад там, на пиратском боте, за что теперь мне эта боль, эта безнадёжность, это одиночество? Разве не молил я вас о смерти, о боги, за что вы гневаетесь на меня, что не даруете столь желанной награды? Меня никто не ждёт, кому я теперь такой нужен? Зачем я родился, зачем жил?!». Он прикрыл глаза и затих. Но вскоре он медленно, очень медленно поднялся на распухшие ноги и сделал шаг, потом ещё и ещё. Мир закружился, заколыхался в глазах, но Арчибальд стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, продолжал упорно продвигаться вперёд… «Не сдамся! – шептал он, – Не позволю себе замёрзнуть здесь, среди этих каменных стен». И он шёл тяжело, задыхаясь, слёзы ручейками струились из глаз от невыносимой боли, но он всё шёл и шёл вперёд!

* * *

Маленький отряд продвигался медленно. Без Арчибальда было как-то невесело. Бернар не понимал, почему, но ему тоже не хватало этого угрюмого молчаливого человека, который мог часами не говорить ни единого слова. Все ещё надеялись, что он выжил и вернётся. Но надежда с каждым днём таяла. Теперь впереди шёл Бернар с картой. Без молчаливого горца было нелегко – тот знал дорогу почти наизусть и редко заглядывал в карту, а Бернару приходилось часто останавливаться, чтобы свериться по компасу с картой. Так с частыми остановками в глубоком молчании они шли вперёд. Надеясь на возвращение Арчибальда, они шли медленно, чтобы тому было легче найти их в горах.

«Почему, когда успеваешь привыкнуть к человеку и полюбить его, он исчезает. Так Элдин, теперь Арчибальд». Горец чем-то сумел расположить к себе всю компанию. Хотя женщины и мало общались с ним, но им было как-то уютно за этим коренастым надёжным человеком. Больше всех по Арчибальду грустил Эстор. Его молчание, казалось, не угнетало, а таинственным образом сопровождало всех. Теперь без него стало как-то неуютно, пусто… шёл уже шестой день после того, как Арчибальд рухнул с уступа. И вот сейчас они шли, не разговаривая, впереди были лишь белые горы, ослепительное солнце и постоянный вечный холод. В такой обстановке даже всегда весёлый Эстор приуныл. Но

– Эй, господа воители, оглянитесь!

Шедшие позади Эстор с Рупертом мгновенно остановились и вскинули руки с кинжалами.

– Опустите оружие, – сказал подошедший к ним человек.

Лицо пришельца было закрыто капюшоном, но хриплый голос сразу подсказал, кто перед ними. У Руперта мгновенно вытянулось лицо, а у Эстора пропал дар речи, и в его карих глазах Арчибальд уловил суеверный ужас, сменившийся за тем каким-то обескураженным выражением. Глядя на него, Арчибальд хрипло расхохотался.

Услышав голоса, остальные тоже остановились, но ещё не спешили подходить ближе.

– Не бойтесь, я не призрак и не мертвец, вставший из могилы. Вы уже меня похоронили, ну-ка признавайся Эстор!

До Эстора постепенно начал доходить смысл происходящего, но из всего словарного запаса у него остались лишь местоимения и предлоги.

– У… А… Ты… живой?!

– Можешь потрогать, – улыбнулся горец.

И тут до него дошло.

– Арчибальд! Ты жив! – и он бросился обнимать друга – Бернар, идите сюда, Арчибальд воскрес из мёртвых.

– горца окружили. Женщины засыпали его вопросами, как ему удалось выжить, но тут сквозь собравшихся протиснулся Бернар. Он подошёл к Арчибальду и молча пожал ему руку. Сильно было пожатие воина, но пожатие горца оказалось сильнее, так что Бернар долго ещё потом растирал запястье.

– Но что у тебя с лицом? – обеспокоено спросил Эстор.

И, правда, было о чём спрашивать: губы у Арчибальда были разбиты, и он поминутно сплёвывал в снег кровь, через всё лицо пролегали багровые полосы, из носа то и дело капала кровь.