Текст книги "Волшебный мир, или Новая сказка о старом"

Часть вторая

Последняя битва

Глава первая

Вещие сны

Однажды вечером королева Лебелия сидела со своим кузеном в небольшой рощице перед дворцом. Она любила прогулки в лесу, а Эстор и подавно.

Был май. Над страной опустился тёплый вечер. Вовсю стрекотали цикады. Прохладный воздух благоухал ароматами весны и лёгкой дымкой голубел за рощей. Эстор и Лебелия сидели за этой рощей на берегу небольшой речки на широкой поляне, или, вернее сказать, на лугу. Эстор читал, а его старшая кузина молча любовалась весенним вечером. Изредка они переговаривались. Они оба любили такие уединённые вечера, в отличие от Элоны и Бернара, которым больше по душе были шумные пиры. Но Бернар в последнее время сделался более замкнутым и молчаливым. Его всё больше тянуло под прохладную сень дубов и столетних вязов.

Прошло чуть больше двух лет после битвы у крепостных стен страны Мечтаний. Дегур больше не возобновлял попыток нападать, и, постепенно все обитатели дворца вернулись к мирной жизни, и все опасения и тревоги улеглись. Смерть Элдина, к которому он очень был привязан, сильно повлияла на Бернара: он стал замкнут, молчалив, подолгу не выходил из своей комнаты. Черты его лица стали резче и жёстче. Но постепенно он вновь вернулся к прежней жизни, прежним привычкам и снова стал таким, каким был до войны. Но эта война оставила в его душе незримый, но ощутимый след. Его шутки и смех не звучали уже так беззаботно и весело, как раньше. Что касается остальных, то все члены королевской семьи жили, словно и не было никакой битвы. Бернар постоянно удивлялся, как они могут жить так спокойно, когда война ещё не закончена, когда Дегур только собирается с силами, и, может быть, уже готовится к новому нападению.

Но сейчас никакой войны не было, и ни что не тревожило обитателей дворца. И вот сейчас Лебелия с кузеном сидели под раскидистым вязом, и любовались природой. Эстор отложил книгу и задумался. Лебелия прилегла на траву и стала смотреть на появляющиеся звёзды. Она слушала стрёкот цикад, шелест трав и не думала ни о чём. Но вот отдельные мысли превратились в мечтания, мечтания в грёзы, и вот уже корабль мечты закачался на тёплых волнах, унося её по морю грёз в живописную бухту страны сновидений.

Эстор, поняв, что кузина заснула, тихо поднялся, взял книгу, и, решив не будить её, направился к дворцу.

Сны Лебелии сменялись быстро и стремительно, но не были запоминающимися. Живописные картины сменялись одна другой, но тут она увидела себя на большом лугу, покрытым яркими цветами и сочной изумрудной травой. Вдали виднелся холм, а прямо перед ней змеился в небольшой лощине серебристый ручей. На берегу ручья сидела женщина с волосами цвета червонного золота. Женщина сидела к ней спиной, но вот она повернулась и молча поманила её рукой. Полная невысокая фигура этой женщины внушала доверие. Она была одета в розовую блузу с юбкой, похожими на платье. От всей её фигуры веяло каким-то мягким светом. И Лебелия без страха подошла к ней.

– Садись, – сказала женщина, указывая на траву рядом с собой.

Лебелия опустилась на мягкую траву и тут же почувствовала, что хочет спать.

– Я вижу, ты устала, – промолвила незнакомка, – Ложись, отдохни. И положи голову ко мне на колени, так будет удобнее.

Лебелия подумала, а можно ли доверять этой незнакомой женщине. Но её голос и внешность словно манили к себе. И Лебелия легла на траву, положив голову ей на колени.

Она лежала, слушая пение птиц, вдыхая благоухание цветов и наслаждаясь тёплым солнечным днём. Женщина тем временем внимательно смотрела на неё. Её внимательные серые глаза словно излучали свет и дарили тепло. Взгляд был мягким и спокойным. На полных щеках горел румянец, а гуды улыбались. Лебелия чувствовала себя на коленях у этой женщины, как ребёнок на коленях у заботливой матери. Ей казалось, будто нет в этом мире ничего дурного, нет короля Дегура, нет никакой чёрной крепости, и что не надо опасаться новых нападений. Все тревоги и опасности будто отступили. Хотя она уже около года не боялась никаких нападений, но только лишь сейчас наступило настоящее облегчение. Её словно загородили каким-то волшебным щитом от всего дурного, словно накинули покров, под которым не было места ни тревогам, ни страхам.

«Интересно, кто эта женщина? Наверное, волшебница».

– Да, Лебелия, я немного умею колдовать.

Лебелия не успела удивиться, откуда ей известно её имя, как волшебница вдруг спросила:

– Я вижу, что ты чего-то боишься. И это понятно. Неизвестно, чем закончится война. Хочешь, я покажу тебе, что тебя ждёт?

Лебелия кивнула.

* * *

Она увидела себя на узкой горной тропе, круто уходящей ввысь и теряющейся в вечных снегах. Вместе с Лебелией гуськом шли Бернар, Эстор, сестра и мать, а также знакомый ей офицер Гектора и незнакомый коренастый человек с кошачьими зелёными глазами и длинными до плеч волосами, схваченными кожаным ремешком. Но вдруг картина сменилась.

Теперь Лебелия видела всё как бы с высока. Под ней находилась равнина между крепостными стенами страны Мечтаний и лесом, за которым находилась чёрная крепость. Вся равнина, насколько хватало глаз, была усеяна людьми и лошадьми. Вражеская рать была огромна. Блестящие шлемы и знамёна с изображением короны и меча на чёрном фоне были видны повсюду. Огни костров, палатки вражеского лагеря, крики и звон клинков наводили ужас. А на крепостной стене собралась небольшая группка защитников. Воины с суровыми лицами стояли с луками и мечами, и впереди них Лебелия увидела высокого Бернара. Он был в кольчуге и в боевом лёгком плаще. Одна рука его лежала на рукояти меча, а другой он жестикулировал, по-видимому, отдавая приказы. Издали она не могла отчётливо видеть его, но она увидела, а скорее даже поняла, что он стал другим, он изменился. В его тёмных глазах пылал огонь мрачной решимости, но не той отваги и решимости, что должна вести к победе, а мрачной решимости отчаявшегося, решимости обречённого, что идёт до конца с высоко поднятой головой, зная, что в конце не будет ни радости победы, ни чествования героев, а лишь горечь поражения и скорбь, глубокая неутолимая скорбь.

На лицах всех воинов застыло то же выражение, и Лебелия поняла, что настаёт последний час последней битвы, и битвы, которая уже ничего не решит. Лебелия отвернулась от Бернара и беззвучно зарыдала. Но тут видение изменилось.

Теперь она стояла в каком-то большом помещении с белыми колоннами и очень высокими сводами, похожем на храм. Она огляделась. Кругом был какой-то сиреневатый полумрак. Где-то в вышине горели свечи, и слышалось хоровое пение и тихая музыка. Её окружало много народа. Впереди она заметила Бернара, державшего за руку Элону. Бернар был в чёрном бархатном фраке, расшитым золотом, а Элона в подвенечном платье.

«Что бы это значило? Бернар женится на Элоне. Значит, мы победили!»

Потом она видела всё, как бы в тумане. Но запомнила, что на ней было белое с серебром подвенечное платье, и что рядом с ней стоял, держа её за руку, высокий голубоглазый мужчина. Ещё она запомнила его голос: низкий и тягучий. Ей он показался до боли знакомым, но она не смогла вспомнить, где и когда его слышала.

Но вдруг всё снова завертелось, и она вновь увидела стены страны Мечтаний, свой дворец, но теперь стены были разрушены, а над дворцом веял чёрный флаг с изображениями меча, обагрённого кровью и короны – символами силы и власти. Двор был наполнен людьми. Королева зажмурила глаза, и, открыв их, увидела себя снова на берегу ручья вместе с волшебницей.

– Что это было?.. Кто был мой избранный?.. Кто ты?..

– Ты задаёшь слишком много вопросов, – мягко сказала женщина. Ты видела то, что может случиться, если победите вы и что, если победят враги.

– Значит, судьба человека предрешена?

– Да, судьбы предрешены, но на белоснежном полотне уготованного каждый человек вышивает свой узор.

– Так кто же ты?

– Твоя покровница, твой ангел-хранитель. И знай, никогда не сворачивай с того пути, каким шла прежде.

И с этими непонятными словами она исчезла, будто её и не было.

Лебелию разбудил луч солнца, ударивший ей прямо в лицо и тоненькие голоса. Она открыла глаза и увидела мириады крылатых существ в лёгких белых платьицах – эльфов-фей. Эти лесные существа каждое утро танцевали в первых солнечных лучах и пели свои чудесные песни. А по вечерам они зажигали на лесных полянах фонарики и устраивали пирушки. Одна из фей подлетела к самому уху королевы и сказала тоненьким голоском:

– Её величество изволили спать не в своей опочивальне! Хорошо ли спалось её Величеству?

– Спасибо, хорошо. Расскажите мне, что значит, если я видела во сне свою покровницу?

– Ничего в этом дурного нет, – зазвенело со всех сторон множество голосков.

– И это был не сон, – сказала одна из фей, выступая вперед по воздуху. – Покровница является людям, когда захочет. И она делает всё возможное, чтобы человеку казалось, будто он видел сон, но помнил его. Больше мы ничего не знаем.

– Большое вам спасибо. Я, пожалуй, пойду.

Она встала и пошла через рощу к виднеющимся башням дворца.

Идя берёзовой рощей, она вдруг поймала себя на мысли, что, думая о своём видении, возвращается мыслью к голубоглазому послу Витовту, два года назад приезжавшему в страну просить помощи в надвигающейся войне.

Глава вторая

Ожившее прошлое

На другое утро в девятом часу фрейлина Селина внесла в «семейную» комнату поднос с чаем и горячими булочками на пятерых. Она поставила поднос на стол и вышла, затворив за собою дверь. Вся королевская семья, включая и Бернара, уже собралась за столом и возбуждённо о чём-то переговаривалась.

– Не отправиться ли нам в путешествие, – мечтательно проговорил Эстор.

– Ты что с ума сошёл?! – поинтересовался Бернар.

– Неужели ты думаешь, что в такое время можно путешествовать! Но хотя ты обычно больше двух месяцев дома не задерживался, а тут прошло уже около двух лет, а ты никуда и не выезжал.

– Хватит насмешничать. А сколько тебе лет?

– Тридцать один, а что?

– Так, ничего. Просто выглядишь ты на все девяносто один.

– Что?!

Но Эстор даже не улыбнулся:

– Это, конечно, шутка, но ты вправду словно бы постарел за эти несколько месяцев. Почему ты всегда такой угрюмый? Что случилось, Бернар? Мы же не враги тебе. Расскажи нам. Разве у людей твоих лет бывают настолько хмурые лица. Кажется, будто ты на казнь собрался. И что с тобой стало? И дня не пройдёт, чтобы ты не напомнил нам, что где-то есть опасный враг, который может с минуту на минуту напасть на нас.

– Перестань, Эстор, – строго посмотрела на племянника Эльвира. – разве Бернар не прав?

– Не вмешивайтесь, тётушка.

– Пойми, разве мы окончательно победили Дегура? Ведь это были не все его силы.

– Всё равно, ему придётся долго оправляться. Я тоже не исключаю, что рано или поздно будет новая война, но сейчас всё спокойно. Я, например, не хочу сидеть здесь и трястись от страха. Да, к тому же здесь останется Гектор с войском.

– Вот ты и езжай! – недружелюбно ответил Бернар.

– Нет, почему же. Мне, например, тоже хочется попутешествовать, – заявила Элона.

– Надо иное время для путешествий выбирать, – проворчал Бернар.

– Всё, хватит. Пока вы тут ссоритесь, все булки остынут. Давайте чай пить.– остановила начавшуюся ссору Лебелия и взяла с подноса булочку.

– Ой, какой чай горячий, – воскликнула Элона и попыталась отхлебнуть.

Лебелия подлила всем холодной воды из хрустального графинчика и сказала:

– Предложение хорошее. Мы можем отправиться куда-нибудь в горы. Я всегда мечтала побывать в горах. Бернар, ты прав, но всё же мы победили в той битве, и, почему ты думаешь, что должны быть ещё сражения?

– Он так просто не сдастся, – откликнулся Бернар, с мрачным видом, отхлёбывая из своей кружки.

– Всё равно, я никак не пойму, почему тебе всё представляется в тёмных красках. И почему… – он не закончил фразы, потому что при этом взгляд его упал на лицо Бернара. На его смуглых чертах всё явственнее проступала бледность.

– Что с тобой, Бернар? – забыв про спор, забеспокоился Эстор.

– Так, ничего голова болит.

И он попытался подняться, но голова у него закружилась, и он снова опустился в кресло. Эстор мгновенно подбежал к нему.

– Чай отравлен, – тихо проговорил Бернар.

Эстор схватил его за руку и, почти потащил к боковой двери.

– Чай отравлен, – прокричал он на бегу. – найдите лекаря. Пусть через пять минут подойдёт к умывальной. И они почти бегом вышли через боковую дверь.

Элона вскочила и первой выбежала в коридор. За ней последовали Лебелия с матерью. Выбегая из комнаты, Элона налетела на девушку, которая испуганно шарахнулась в сторону. Но она не обратила на неё внимания. Ей было не до неё. Все трое бросились разыскивать лекаря.

Выйдя из умывальной, Бернар проговорил:

– У меня в желудке совершенно пусто. Я, будто и не ел ничего. И слабость у меня сильная.

– Ничего, это пройдёт. Главное, тебе лучше, и яд из тела вышел. Но пусть тебя лекарь осмотрит.

Не успел он договорить, как к ним подбежал взволнованный лекарь. Посоветовавшись о чём-то с Эстором, он увёл с собой бледного пошатывающегося Бернара.

Возвратившись в комнату, Эстор нашёл там всех своих родственников.

– Ну, что? – спросила Эльвира. Найдя лекаря, мы решили вернуться, чтобы не волновать Бернара.

– Вы говорите о нём, как о тяжело больном. Яд был сильным, но он выпил немного, и поэтому отравление было несильным. Кто-нибудь из вас ещё чувствует признаки отравления?

– Нет, – хором ответили присутствующие.

– Я вот тоже ничего не чувствую. А ведь Бернар намного крепче нас. Значит, хотели отравить его одного. Но мне не понятно, почему пытались отравить только его одного?

– Это ясно, – сказала Эльвира, – Ведь он первый советник королевы, то есть второе после Лебелии лицо в государстве. Лучше всего сначала отравить его, а потом и остальных.

– Будь я на месте отравителя, я бы сначала отравил королеву, – заметил Эстор.

– Однако интересно, кому же понадобилось отравлять его, – задумалась Элона.

– Дегуру, кому же ещё, – ответил кузен.

– Но не ему самому, ни его воинам не пробраться в страну. Ведь на ворота наложены чары. Людей со злыми сердцами они не пропускают.

– Он мог подкупить кого-нибудь.

– Интересно, кого.

– Посланец! – вскричала Лебелия.

Все недоумённо посмотрели на неё.

– Помните, два года назад к нам приезжали дениянские посланцы. Одним из послов был Витовт. А кто был другой, я не знаю. Он в продолжение приёма всё посматривал на Бернара.

– Да, вспоминаю. Я это тоже видела, – сказала Элона.

– Но зачем послу понадобилось смерть Бернара? – возразил Эстор. – Он никаким политикам и дипломатам не мешает

– А не кажется ли вам, что его мог втянуть в игру сам Дегур? – пришла догадка в голову Лебелии.

– Наверное, так оно и есть. Говорил же он мне, что война так просто не закончится, а я не слушал. Но, интересно, кто же подмешал яд в чай? Накануне никого из посторонних во дворце не было, а Ратмир с Гектором и ещё двумя-тремя стражниками зорко охраняют все входы и выходы.

Но тут открылась дверь, и вошёл Бернар. Он молча прошёл к своему месту, и устало опустился в кресло.

– Ну, что? – спросили все хором. – с тобой всё хорошо?

– Да, всё в порядке. Но мне и пятнадцати минут у лекаря хватило. Заставлял он меня какие-то лекарства принимать, уколы делал. Больше я к нему НИ ЗА ЧТО не пойду, – и он улыбнулся.

Все по очереди рассказали Бернару о своих догадках и предположениях.

– Кто сегодня приносил нам чай? – спросил советник, выпрямившись в кресле.

– Селина, – ответила Эльвира, – Но яд мог подмешать кто угодно из слуг.

– Вы правы, но я бы посоветовал быть поосторожнее с ней, – сказал Бернар.

– А почему ты думаешь, что это именно она?

– Не знаю… Но думаю, что это она.

– Не понимаю, – сказала Элона, – А как послу удалось незамеченным пробраться в страну? И как он сумел незаметно передать яд Селине, если это она.

– Но с ней всё ясно, – ответил первый советник, – Стражники не впускают во дворец посторонних, а слуги и фрейлины могут свободно входить и выходить из дворца. А государственный посланец мог сплавиться вместе с плотами, которые сплавляют вниз по течению мимо наших границ. И ему совсем не обязательно проходить через ворота.

– Но если он по приказу Дегура передал яд, то почему Дегур не приказал отравить Бернара раньше, сразу после поражения?..

– Что толку сейчас это обсуждать, мы всё равно ничего не сможем сделать, – сказала Лебелия.

– Если одного из нас уже пытались отравить, то могут попытаться сделать это ещё раз. И я предлагаю нам уехать на время из страны.

– Ты до сих пор уверен, что Дегур сейчас не развяжет войну? – спросил Бернар.

– На этот случай здесь остаётся Гектор с воинами.

– Хорошо, но я остаюсь.

– Как раз тебе-то и грозит большая опасность. Ты едешь с нами! – непререкаемо заявил Эстор.

– Хорошо, – вздохнул Бернар, – Наверное, ты прав.

– И так, решено! – провозгласил Эстор.

– А куда мы направимся? – поинтересовалась Элона.

– Я думаю, что через горы, в империю Зорь, – ответил кузен, – Я там никогда не был. И, говорят, красиво там. Заодно совета спросим у королевы Сеолы. Она, говорят, провидица.

– Путь не близкий, займёт не менее полугода туда и обратно, – заметила Лебелия, а Бернар посмотрел на друга мрачным взглядом, ясно высказывавшем его мнение об этом путешествии.

– Мне тоже всё это не по душе, – покачав головой, сказала Эльвира. Спор разгорелся снова.

Наконец все решили ехать в империю Зорь за советом королевы Сеолы. Все, кроме экс-королевы Эльвиры, она должна была остаться, как представитель монаршей фамилии. Решили выехать через четыре дня, двадцать седьмого мая. Эстор предложил взять с собой хотя бы одного из опытных воинов Гектора. И был выбран офицер Руперт.

Выходя из комнаты, Лебелия столкнулась с Селиной, которая, низко поклонившись, спросила:

– Ваше Величество, я слышала, что сеньора Бернара пытались отравить. Как он себя чувствует? Не надо ли чем-нибудь помочь ему.

– В добром здравии, благодарю за заботу, Селина, – ответила королева.

Селина быстро проскользнула в комнату, взяла поднос и вышла.

– А могла ли она слышать о дне нашего отъезда? – спросил Бернар.

– Наверное. Но она так искренно выказывала своё беспокойство, что я думаю, она не могла причинить тебе вред.

Бернар ничего не ответил и молча вышел из комнаты вслед за остальными.

* * *

Накануне отъезда Эстор вошёл в «семейную» комнату и вместе с тяжёлой заплечной сумой бросил на кресло толстую книгу.

– Это мне для лёгкого чтения, – объявил он, – Все собрались.

– Ничего себе для лёгкого, – улыбнулся Бернар, – Неужели ты понесёшь эту книгу с собой?..

– Мы с Бернаром сообщили Гектору, что я назначаю его наместником на время нашего отсутствия. На всякий случай мной издан указ о его назначении.

– Хорошо. Мы выезжаем завтра в полдень.

Наступил день отъезда. Экипаж уже задолго до полудня стоял у парадного крыльца, кони нетерпеливо били копытами, когда путешественники, наконец, вышли из высоких дверей. Все они были одеты просто, по-дорожному. За плечами у мужчин были тяжёлые мешки с провиантом и всем необходимым для пешего перехода через горы.

Когда карета катилась по булыжным мостовым главного портового города, люди, заметив на дверях королевский герб, останавливались и кланялись королеве. Она приветливо улыбалась им и перебрасывалась несколькими фразами с горожанами.

– Тебя любит народ, – заметил Бернар, когда, мягко покачиваясь, карета остановилась у портовых доков.

– Равно, как и тебя и всех нас, – обвела она глазами четверых спутников.

Отпустив кучера и лакеев, они направились к начальнику порта.

Узнав у него какой корабль отплывает сегодня в империю Юит, Лебелия спросила:

– Мне бы не хотелось, чтобы капитан и команда знали о том, кто мы. Пусть они принимают нас как хотят, но не стоит говорить никому на корабле, кто мы.

Начальник немного замялся, но потом ответил:

– Хорошо, Ваше Величество. Но почему…

– Потому что, – перебила она его, – Очень устаёшь от бесконечных почестей и приветствий. Благодарю тебя за информацию о корабле.

Видимо весть о прибытии королевы облетела весь порт, потому что к ней постоянно подходили люди. Королева разговаривала с ними, улыбалась им. Многие говорили и с остальными путешественниками, за исключением скромно стоявших в стороне Эстора и Руперта. Люди спрашивали, что заставило королевскую семью отправиться в путь, тревожно переглядывались, говоря о Дегуре. Королева спрашивала, как живётся ремесленникам и крестьянам, рыбакам и матросам. Так за разговорами прошёл час, когда у причалов на якорь встало красивое грузовое судно «Ирэнна».

Зайдя на борт, наши путешественники осведомились у капитана, есть ли на судне свободные каюты. На корабле их оказалось три.

* * *

Первый день на судне прошёл как нельзя лучше. «Ирэнна» быстро шла вперёд, подгоняемая попутным ветром и мощными взмахами сорока вёсел. Это красивое двухпалубное судно перевозило шёлк и какие-то полудрагоценные металлы для императора Юит. Все матросы, включая капитана и кока, распознали в путешественниках знатных господ, но никто их не узнал. Команда корабля состояла из восьмидесяти пяти человек. Сорок гребцов трудились под неумолчный рокот барабана на нижней палубе по шести часов, потом они сменялись. Сменившиеся шли в кают-компанию или в свои каюты отдыхать, так что на верхней палубе, где находились каюты наших путешественников, почти всё время находилось около двух-трёх матросов и капитан. Эстор сразу познакомился с ними, и вскоре выяснилось, что на «Ирэнне» служат «очень весёлые и дружелюбные ребята».

Даже молчаливый Бернар, к немалому удивлению Эстора, разговорился с молодым матросом, стоявшем в полуденной вахте. Его звали – Геллиот. Это был всегда весёлый, улыбающийся юноша со смеющимися карими глазами. Вообще, Геллиот был душой всего корабля. Когда он появлялся в кают-компании, туда сразу входило светлое настроение. И хотя усталые и хмурые гребцы часто ворчали на него, но его все любили. Он, этот Геллиот, чем-то очень походил на Эстора, та же светлая добрая, чуть наивная улыбка, тот же смешливый задумчивый взгляд, то же умение сходиться с людьми и то же доброжелательство, сквозившее во всех его движениях. Он никогда не обижался, и так же, как Эстор просто улыбался на ворчание матросов и ругань капитана. О своих товарищах-гребцах он обычно говорил беззлобно, как бы его не обидели накануне.

– они не злые, просто устают очень, – как-то сказал он Бернару.

Однажды Геллиот распускал на мачте парус, когда мимо них с Бернаром молча прошла смена гребцов усталые, потные, злые, они, не глядя по сторонам, торопились в кают-компанию.

Геллиот свистнул и, картинно раскачавшись на одной руке, спрыгнул с мачты на палубу. Бернар подбежал к нему. Но тот, улыбаясь, уже поднимался с колен.

– Эй, Арчибальд! – бодро крикнул он, – Гляди веселей! И вы, ребята, чего приуныли?

– Сам попробуй шесть часов к ряду тяжеленное весло поворочать. Тоже устанешь, – мрачно ответил тот, кого звали Арчибальдом, и прошёл мимо.

Вечером в кают-компании собралась вся команда.

Наши путешественники провели на судне уже несколько дней. Всё это время Эстор только и делал, что читал на верхней палубе. Руперт с первого дня взялся за весло вместе с другими и вообще он стал как свой у моряков. Бернар тоже попытался грести, но после нескольких попыток отказался от этой затеи. Хотя капитан и отговаривал его, говоря, что пассажирам не след работать вместе с экипажем, но Бернар стал помогать матросам по мелочам. То, что-то поднести, вычерпать из трюмов воду, помыть палубу. Эстор сначала посмеивался над ним, что, мол, он, первый советник королевы и знатный человек, бегает с тряпкой, хотя сам, Эстор, оторвавшись от чтения, иногда помогал матросам. Вообще Бернар никогда не любил сидеть без дела, а работа простого матроса, по-видимому, доставляла ему удовольствие. Женщины наслаждались жизнью. Целыми днями они сидели на палубе, читали, разговаривали с матросами, играли в маленькие настольные шахматы. Так проходили дни на «Ирэнне».

Теперь все мужчины собрались за вечерней трапезой, женщины удалились в свои каюты. Им были непривычны простые мужицкие разговоры и грубоватые шутки. Бернар наблюдал за матросами, ему нравилось наблюдать за людьми. Все гребцы крепкие, широкоплечие, сильные. Только у трёх-четырёх матросов лица были такими же тёмными, как и у него, а у остальных они были не темнее, чем у Эстора или у Руперта. Бернара чем-то привлекали к себе эти люди. То ли какой-то, свойственной только им, простотой непринуждённостью общения, так обычно разговаривают близкие родственники или друзья, то ли чем-то ещё. Бернар не понимал и не стремился понять. Ему просто было хорошо среди этих людей и всё. Он, кажется, начинал понимать Эстора, которого вечно тянуло куда-то, и который никогда не мог толком объяснить, что же его привлекает в странствиях.

Бернар сидел и смотрел на матросов. Те разговаривали, играли в шахматы, смеялись. Говорили все, кроме Арчибальда. Он сидел отдельно от других и сосредоточенно и угрюмо ковырял вилкой разварившееся жаркое. Как не похож он был на живого, подвижного Геллиота. Наверное, дело в возрасте. Геллиоту было на вид лет двадцать, а Арчибальду – около пятидесяти. Кто он такой, этот Арчибальд. И не похож он на остальных матросов. Невысокий, коренастый, он чем-то напоминал Гектора. У гребца были каштановые волосы и светлые глаза. Бернару в полутьме комнаты они показались голубыми. Он несколько раз пытался подойти к Арчибальду и заговорить с ним, и каждый раз не решался.

Прошло около трёх недель. Погода не менялась. Стоял полный штиль. Лишь иногда налетал ветер и волновал спокойную синюю гладь моря. Также по-прежнему светило солнце, и лёгкий прохладный ветерок наполнял паруса, по-прежнему Эстор читал, сидя на палубе, по-прежнему происходили столкновения между Геллиотом и Арчибальдом. Бернар никак не мог понять – враждуют они или нет.

Однажды перед рассветом он вышел на палубу подышать свежим морским воздухом и услышал разговор.

Несший в эту ночь вахту Геллиот разговаривал с Арчибальдом. Они стояли у перил спиной к Бернару и не могли видеть его. Он решил уйти, но почему-то остался.

– Жалко мне тебя, Арчибальд.

– Почему? – угрюмо отозвался тот.

– Потому что ты вечно угрюмый, молчаливый. Думаешь, я не вижу. Тебя что-то гнетёт. Пойми, здесь каждый отлучён от дома, но все не так угрюмы, как ты.

– У тебя есть семья?

– Да. Мать и сестрёнка.

– И ты знаешь, что они ждут тебя, что ты к ним вернёшься. А я… а я не знаю ничего, – и он надолго замолчал.

– У меня тоже есть семья, – продолжал он после затянувшегося молчания. – отец с матерью и двое старших братьев. Но я не видел их больше тридцати лет. Ты знаешь мою историю? Тридцать лет назад страшный обвал завалил единственный проход в горах и отрезал меня от моего селения. Я оказался один в чужом, правда, дружественным клане. Я был молод, горяч, мне хотелось приключений. Я ушёл оттуда и попал к морским торговцам. Я долго не догадывался, что они используют мою неопытность и наивность в своих целях. Когда я ушёл от них, было уже слишком поздно. Я был далеко за морем в чужой стране. Много лет я странствовал, был и наёмным воинам и даже слугой. Мне было невыносимо трудно привыкать к такой жизни – жизни наёмника. Ведь для нас, жителей Западных гор нет ничего унизительнее, чем служить кому-то. Но вот я поступил на корабль и с тех пор я служу гребцом уже более десяти лет. Как мне надоели эти морские просторы, постоянные стычки с пиратами! Ты не представляешь, Геллиот, как это тяжело не иметь дома. Я ведь даже не знаю, жива ли моя семья, уцелело ли селение после того страшного обвала. С каждым днём моя тоска по дому усиливается. Я хочу вернуться и боюсь того, что могу увидеть.

Он тяжело вздохнул, отвернулся и стал смотреть на волны. Чайки с резкими криками носились над водой. Вдруг одна подлетела к самому кораблю и, повернув головку, покосилась на Арчибальда.

– Это хороший признак, – сказал Геллиот.

– А знаешь, у нас верят, что птицы – это души умерших, – сказал Арчибальд, задумчиво глядя на чайку. – у нас верят в природу. Если человек обидит животное или птицу, он совершает великий грех.

– А ты веришь?

– Да.

Они замолчали.

– А знаешь, я решил уйти с корабля, – вдруг сказал Арчибальд.

– Я не сомневался, что ты это скажешь. А возьмёшь меня с собой, я давно хотел увидеть горы…

– Знаешь, я ведь лишь с виду такой каменный, а в внутри я совсем другой, – и со вздохом он продолжал:

– Какие мы с тобой разные, Геллиот. Как-то странно – то мы с тобой вечно спорим о чём-то, то вдруг спокойно беседуем… Только с тобой я могу говорить откровенно, но мне порой кажется, что и ты меня не понимаешь. И, вообще, никто меня не понимает.

Он печально усмехнулся, махнул рукой, повернулся и медленно пошёл вниз. Геллиот долго стоял в задумчивости и смотрел ему вслед, а потом тихо пробормотал.

– Он прав, я его не понимаю…

За его спиной медленно вставало солнце. Разгорался новый день. Постепенно просыпались матросы. Вот капитан вышел на палубу, за ним Эстор с неизменной книгой в руках.

– Ветер крепчает, – заметил капитан, – Намечается буря. А бури в здешних местах страшные.

– Может она обойдёт нас стороной, – с надеждой в голосе заметил Эстор.

– Всё может быть. До ближайшей земли нам всё равно не доплыть, поэтому, Геллиот, беги скажи гребцам, что они могут отдохнуть часок, другой. Ветер сильный, попутный, а они трудились всю ночь.

Геллиот ушёл вместе с капитаном, а Эстор, поздоровавшись с Бернаром, ушёл читать в другую часть палубы.

К полудню, как и предрекал капитан, ветер превратился в ураган, принёсший низкие тучи. Паруса трепало и рвало. Огромные волны бились о борта, начался дождь. Гребцы были на вёслах. Остальных послали вниз вычерпывать воду из трюмов. На палубе оставались только Бернар, Эстор и Геллиот. Вскоре на палубу вышел Арчибальд, неся на руках ящик с какими-то инструментами.

– Ну, что, Сеньоры, как погодка! – проорал он, стараясь перекричать ветер. – наш капитан, похоже, думает, что я железный. Мне, например, тяжеловато нести этот ящик. Я тут и воин, и гребец, и грузчик.

Увидев проходящего мимо матроса, он окликнул его:

– Эй, Микаэль, возьми это и отнеси вниз, – и он дал в руки Микаэля тяжёлый ящик с инструментами. Хотя тот был намного выше Арчибальда, он зашатался и спросил:

– Арчибальд, ты лесорубом не служил?

– Нет, а что?

– Откуда ж у тебя такая силища-то! Они просто каждый день толстенные брёвна таскают.

– Недаром же я больше десяти лет гребцом прослужил. Сейчас пойду помогу нашим и в кают-компанию. Вам бы тоже не мешало бы. Ураган какой!

– Эстор, очнись! Ты собираешься погреться? – вопросительно посмотрел на друга Бернар. Тот за чтением забыл и о дожде, и о холоде.