Текст книги "Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3"

Лучи солнца, выходя на просвет сквозь багряную лилию, падали на нижнюю ступеньку и частично на пол, рисуя загадочную картинку у моих ног. Я сидела внизу лестницы на широкой скамье, ждала курьера и пыталась предаться размышлениям на заданную тему, однако поминутно сбивалась, солнечная композиция с лилией отвлекала, и темы толпились, мешая друг дружке.

Первым делом занимала вздорная мысль, откуда выйдет курьер. Сверху, минуя лилию, из бункера или против заданных правил, зайдёт с улицы сквозь дверь? В таком случае, кто ему откроет? Как я помнила, ни ручки, ни звонка снаружи не находилось. Наверное, из бункера. Далее то и дело приходили на ум прощальные заметки старшего из Петровичей, он нашёл нужным предупредить, что чужие телефоны у них в зданиях не работают, чтобы я не удивлялась, если вдруг вздумаю позвонить. Зачем бы занятый генерал взялся меня просвещать, интересно было знать? Или он подумал, что сидя без дела на скамейке пока оформят билеты, я замыслю вести беседы по части дальнейших планов, не смогу и стану обвинять контору в ограничении свободы личности?

Хотя курить любезно разрешили и даже подсказали, что за скамьей имеет место пепельница, урна-столбик с частым переплётом для гашения окурков. По всей видимости, широкая скамья у дверей использовалась для выдержки посетителей после внутреннего обращения, им, наверное, требовалось время, чтобы прийти в себя и подвести итоги.

Мне также, если честно признаться, скамейка, предназначенная для размышлений постфактум отнюдь не мешала. Во-первых потому, что генерал Петрович, открыв «дамский магазин» по примеру свиты Воланда в Варьете, обштопал покупательницу в лучших традициях бывшего регента. Придя к нему на сеанс, фигурально выражаясь, в своём лучшем платье, я вышла при экзотическом халате с букетом цветных хризантем и могла ожидать, зная последующие детали романа, что с небольшим временем новый наряд растает напрочь. Собственный продуманный план действий я волшебным образом оставила у Петровича, обменяв на предложенный, сочтенный в тот момент как гораздо лучший – иллюзия опять же возникла из романа.

Только самая глупая курица (рассуждала я на дубовой лавке) делает уникальную работу даром, отказавшись от расходов на отель и приняв от заказчика авиабилеты экономического класса, на бизнес-класс генерал не разорился. Кроме указанных и ожидаемых билетов Петрович бросил слоган: «свои люди – сочтёмся!», и я приняла условия без звука. Забыв на минуту, что зимой я получила белый автомобиль не даром, а за работу реально опасную для жизни.

Которой я чуть было не лишилась, оставив Мишу вдовцом, а мелкого Мику сиротой. Дело к тому подходило вплотную, с реальным ножом у горла. И никакой заслуги генерала не было в том, что дальше дело не пошло. Лезвие держалось в руке безумного убийцы, профессионала при всём прочем раскладе.

Генерал Петрович меня подставил, не предупредил, потом развёл руками и в утешение выделил даровой автомобиль-иномарку. Теперь он благодушно заверил, что нынче ничего подобного опасаться не приходится, меня знают, доверяют и желают иметь дело исключительно с мною. За это следовало брать двойную и тройную плату, а не хлопать ушами, как те самые тётки в Варьете, которые потом бегали по Тверской нагишом!

Однако (я рассуждала далее, докурив длинную сигарету и тщательно засунув окурок под частую решётку, чтобы никому вовек не достать), тот самый дурацкий халат с хризантемами, если длить метафору из романа, я приготовила себе сама и заранее примерила. Собираясь на сеанс к брату Петровичу, я намеревалась поставить судьбу Валентина в зависимость от успеха переговоров о делах иного профиля, вернее, в точности наоборот.

Я знала, что генерал не станет упрямиться насчёт Вальки, если желает с моей стороны сотрудничества в сложном деле. Никто не мешал поставить условия, при которых мои услуги обошлись бы дороже денег, теперь-то я знала, что за встреча предстоит, вернее, с кем именно.

Так вот генерал Олег Петрович отлично учёл исходящие условия и не стал упрямиться, более того, пошёл навстречу, проявил к заблудшему другу Вале благосклонность наряду с благодушием, более того, отметил мои скромные успехи на поприще литературы и тем польстил бесконечно. В результате «сыр выпал», как удачно выразился дедушка Иван Крылов, и бедная птица осталась на скамье при раздумьях, как она станет заново трудиться безвозмездно. Как тут не вспомнить анекдот времен школьного отрочества, гласящий: «а я кондуктора обманул, билет купил, а сам не поехал!»

Опять же однако, насчёт билета стоит подумать отдельно! Это я спохватилась, вспомнив, что в хитросплетении сетей и ловушек я осталась при одном достижении, правда, невнятном крайне. А именно, что банковская карточка на имя Ларисы Златопольской, которая открывает доступ к сейфу с неведомыми сокровищами, так вот ключик-то при мне! Зачем мне эта ценность, которую они алчут, а самое главное – что с нею делать, вот в чём состоял вопрос, точнее, основная задача оставшегося дня.

Но к решению я была не готова, оттого мешала иные соображения с багряной лилией и предвкушала появление курьера с билетами – какая мне, собственно, разница, откуда он либо она явится, скажите на милость!

Чуть-чуть полюбовавшись витражным эффектом у своих ног, я незаметно для себя пришла к выводу, что оказалась в ситуации, куда братья Петровичи несправедливо помещали Валентина, отчего грозили бедняге санкциями и обзывали гнидой. Конкретно, я нашла карточку, из-за которой разгорелись страсти, и оставила у себя. Вальку братья дружно обвиняли в том, что он присвоил ценный документ в целях шантажа (если я верно помню), о природе которого я понятия не имела, а Валька не стал распространяться.

Понятно, зачем мне знать лишнего? Лично у меня не возникало никаких зловещих умыслов, но запросто отдать карточку генералу не захотелось, далее к тому нашлось много причин, как это обыкновенно бывает. Скажем, что попутал нечистый, к которому нелёгкая занесла в гости с музыкой.

На самом деле, основным мотивом выявился самый вздорный, и в нём мы оказались солидарны с конторской хакершей Броней, нам очень захотелось знать, чем кончится недописанный роман, кто убийца и всё такое прочее. Сама я не имела времени на выяснение финала, также не владела ни мобильником Ларисы, ни возможностью прочесть чужую сим-карту. Поэтому, собираясь на Южный берег Крыма ночным поездом, я отдала завидную роль инспектора Тверского для исполнения другу Вале, к чему склонила генерала, заодно испросив прощения для актёра и сильно поступившись собственными деловыми интересами. Всего-то навсего.

Сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит – наконец сообразила я с большим облегчением. Сколь я ни воображала себя деловой женщиной, но в глубине души навеки осталась редактором, которому нестерпимо, если сочинение любого уровня и профиля остаётся в неприбранном виде, в данном случае с незавершённым финалом.

Разобравшись с собой по всей строгости законов изящной словесности, я наскоро простила виновную и принялась соображать, что конкретно делать с проклятой уликой! Взять с собой на курорт или оставить в городе? Если взять и везти, то всю дорогу придётся о ней заботиться, стараться не потерять и смотреть в оба, чтобы Миша с мелким не заиграли, для них недоступного нет!

Но если оставлять здесь, то где? Дом с офисом исключались из возможных вариантов, жанр диктовал условия, и я повиновалась. Недописанный детектив обволок сознание и требовал спрятать найденный клад до возвращения из отпуска. Потом я отдам карточку Валентину в обмен на информацию, пусть в свою очередь делится с братьями Петровичами, но выдавать меня дружок не станет, это точно.

Себе, вернее, ему станет дороже по законам мужского шовинизма, которые я представляла не слишком ясно, но достаточно образно. Насколько я понимала, упомянутый кодекс диктовал, что мужской пол в любых случаях жизни должен быть сверху, обратное нестерпимо за исключениями некоторых позиций из Кама Сутры. Откуда взялись дровишки, из какого-такого первобытного леса, я не желала знать, но считаться с данностью приходилось, также по возможности пользоваться.

В рамках указанного я не стала думать о возможности отдать Вальке карточку прямо сегодня с тем, чтобы он проделал заданный урок в знак благодарности и нашёл нам с Броней виновного – я знала наверняка, что друг Валя пообещает, даже возьмётся, но не доведёт расследование до конца. Хотя для меня то стало бы в высшей степени удобно – я могла избавиться о забот об улике самым корректным путём, но… Ни одному исполнителю, будь то случайный маляр и старый друг Валя, заранее платить не стоит – такова житейская мудрость.

Курьер с билетами медлил, ниоткуда не показывался, и у меня взялось время на размышления об укрытии клада разными способами. Я по очереди взирала на двери бункера, на витражную лилию и причудливые рисунки цветного света на полу, далее завершала условный круг и смотрела на дверную раму с непрозрачными стёклами наверху. Так происходил процесс представления и выбора возможных вариантов ввиду отсутствия музыкального дьявола, его очень недоставало – вот что значит быстро избаловаться. Оставалось мириться с лилией и её цветной тенью, это частично заменяло любимый дом, но отнюдь не полностью. Лилия в лиловых небесах застыла в статике, а формы отражения хоть менялись с движением солнца, но медленно, такой темп меня не устраивал.

В конце концов за пять минут до появления курьера я приняла эстафету от покойной владелицы опасного предмета и решила последовать удачному примеру – а именно оставить карточку, где она находилась, в кармане замшевого пиджака, а его пристроить куда-нибудь, по возможности незаметно и натурально. Главное – чтобы не было видно вооруженным глазам и тренированным мозгам всяческих оппонентов. Желательно на полном виду, как сделала Лариса, но при условии хорошей маскировки.

Курьер вышел сверху, по всей видимости, из деловой квартиры старшего Петровича, потому что теневой театр с лилией не заслонил ни на секунду. На самом деле это была она – девица в почти белой кожаной мини-юбке и замшевой тунике с накладными карманами, помнится или кажется, что я заметила краем глаза подобное видение при входе около вертушки, за стендом с глянцевыми буклетами.

– Получите, распишитесь! – деловито заявила модная девушка, садясь на скамью рядом со мною и протягивая вместе с конвертом миниатюрный монитор с пристёгнутой палочкой. – Карандашом, фамилию разборчиво, потом подпись, число и время заложено.

– Техника на грани фантастики, – отозвалась я, исполняя предложенные действия. – Так годится?

– Очень хорошо, – одобрила девушка, но прощаться не спешила. – Это вы написали роман о той противной тётке? Очень захватывает, только почему без концовки? Броня сказала, что у вас пока не готово, это правда?

– Да, это правда, – ответила я почти машинально, отметив, как странно хранятся тайны в серьёзном заведении, я бы уволила весь персонал за подобные штучки, но Элла никогда бы себе не позволила.

– Я думаю, что это племянница, – продолжала девушка без поощрения с моей стороны. – Она слишком жадная, не может уступить ни на грош, от таких можно ждать чего угодно, правда?

– Наверное, вы правы, – я неохотно вступила в обсуждение. – Хотя на самом деле ничего не известно, это надо выяснить.

– Продолжение следует, понятно – заверила девушка. – А как мы тогда узнаем? Пожалуйста, сделайте нам копию, если будете писать не у себя в машине, можно попросить?

– Просить можно, – в задумчивости согласилась я. – Если будет возможно, то я попробую.

– Броня откуда хотите возьмёт, – заверила поклонница. – Вы только подскажите адрес э-мэйла, куда будете слать, или номер факса. Саня с Петром за вами давно не смотрят. Как сели писать, их отозвали, никто не узнает кроме нас, будет женская тайна, хорошо?

– Если смогу, то сообщу, – охотно пообещала я, информация о снятии наружного наблюдения вполне того стоила. – Как только – то сразу.

– Вот спасибо, мы очень благодарны, – обрадовалась девушка без имени. – А вы это в Европе выяснять будете или здесь? Выезд у вас через три недели, вы успеете? А то я в отпуск иду.

– Вот уж не знаю, – сообщила я корректно, но сухо, девушка превзошла себя. – Как получится.

– Это правильно, – одобрила читательница. – Тише едешь, дальше будешь, а вам желаю творческих успехов. И хорошего отдыха там на озере, говорят, красиво до невозможности.

– Что есть, то есть, – отозвалась я без энтузиазма, девушка меня утомила, хотя навела на ценные замыслы, они просились к немедленному исполнению. – Очень красивая у вас жилетка, желаю и вам хорошо отдохнуть, счастливо!

– Купила в бутике со скидкой, очень идёт, правда? – изъяснилась модная девушка, затем спохватилась. – Сейчас вам откроют, и спасибо, до свидания!

– Это вам спасибо, – заверила я, поднимаясь со скамьи. – Действительно, очень идёт, и материал…

– Ягнёнок, покрашенный, – сказала девушка, уходя в створку бункера. – А юбка свинская.

– Из свиной кожи, – я не удержалась от назидания, хотя выходная дверь поддалась передо мной. – «Порк велюр» называется.

– Значит – порк велюр, это гораздо лучше – подтвердила девушка, исчезая. – Теперь буду знать!

Ответа от меня не требовалось, поэтому я протиснулась между створками и тотчас оказалась в заштатном переулке под сенью старых деревьев, среди которых тщательно состаренная дверь отличным образом терялась. Ни в жизнь не заметишь и не найдешь если специально не заглянешь за косые ворота проходного запущенного двора.

Глава десятая

Понятно, что я не стала оглядываться, а прямиком проследовала сквозь переулки своего детства, миновала ненужное на сей раз посольство Швейцарии (ранее переулок Стопани, ныне неприятно чужая Огородная слобода) вошла в милейший парк бывшего Дома Пионеров, где в своё время каталась на трёхколёсном велосипеде (имеется фото). Теперь там на самом видном месте красовался монумент молодого вождя в гимназической форме, я обогнула его с тыла и уселась на одну из скамеек под старыми знакомыми деревьями.

Устроившись на очередной скамье и уместив конверт с авиабилетами в сумку под молнию, я достала телефон, сняла блокировку и на момент задумалась, как девица в свиных и ягнячьих шкурах, подружка милой Брони, ухитрилась не только натолкнуть на план дальнейших действий, но подсказать детали и порядок, как по-писанному. Значит, я ждала курьера отнюдь неспроста…

Первым пунктом программы я залезла в телефонную память и отыскала имя Ванды, под которым заодно располагалось издательство «Факел», где я провела много приятных лет в успешной редакторской деятельности и числилась работницей до сих пор, если верить трудовой книжке. Ныне солидное предприятие захирело, практически прекратило существование, осталось в форме реликта с бывшим младшим редактором Вандой во главе. Ванда трудилась творческим директором и администратором, блюла архив с канцелярией, выпускала по книге в квартал (в лучшем случае) и надзирала за постояльцами, которые снимали помещения, принадлежащие «Факелу». Само предприятие теперь принадлежало неясному дяденьке, гражданину то ли Грузии, то ли Израиля, понятно, бывшему соотечественнику. Он скупил предприятие вместе с особняком и теперь пользовал бывший «Факел» номинально в целях просвещения, а на самом деле – Бог знает, в каких.

Ванда не вмешивалась ни во что, кроме следования рукописей в типографию, они приходили по почте, а если не приходили, то обзванивала бывших сотрудников и осведомлялась, не надо ли чего издать малым тиражом – бесплатно, но задаром.

В текущее время хозяин задумал реформировать бизнес, с чем поставил перед Вандой задачу переименовать «Факел» во что-нибудь другое. Он объяснил, что на английском языке, каковой владелец знал худо, но достаточно, наш бывший гигант звучал в высшей степени неприлично. Ванда пожала плечами и объявила конкурс среди бывшего персонала, раскиданного историей по разным поприщам. Я обещала размыслить над именем и теперь пользовалась случаем, хотя ничего не придумала.

– Привет, Вандуля! – бодро заявила я, добравшись до директора на рабочем месте, что радовало. – Сидишь, блюдёшь?

– Как всегда, Малышева, – ответила Ванда, выражая удовольствие от общения нетривиальным способом. – Это вы в распыле и носитесь, как ошпаренные, а я верна традициям, поэтому…

– Ага, я знаю, – я оборвала тираду, знала, что Ванда обрадуется и простит. – Я тут намылилась в бутик с вами по соседству, если не возражаешь, то потом заскочу. И шикарное прозвище придумала.

– Скажи сейчас, – попросила Ванда. – У меня будет чем заняться до твоего прихода, ты первая на конкурсе.

– Нетушки, так будет неправильно, томись в ожидании сюрприза, – не согласилась я, потому что за секунду придумать не смогла. – Вот приду с покупкой, тогда примерим всё зараз. Идёт?

– Так и быть, – согласилась Ванда. – Пущу по старой памяти, скажу охране, что скоро придёт тётка с мешком, чтобы не тормознули. Но могут проверить, так что динамит сегодня не носи, ладно?

– Молодец, что предупредила, хорошая девочка, – похвалила я. – Тогда не буду, но за это приготовь кофе, ладно?

– Машинный, другого нету, – предупредила Ванда. – Изя презентовал на Новый год и следит, чтобы пользовались.

– Строгий у вас хозяин, деспот и самодур, – согласилась я. – То имя смени, то кофе без машины не пей, просто жизни нет.

– Ты иди себе в бутик, – напутствовала Ванда. – А то никакого времени не хватит, и гадкий кофе простынет. Вали в трубу, девушка!

– Сей момент! – повиновалась я и отключилась.

Пункт первый комплексной программы был обеспечен. Теперь Ванда никуда не денется и просидит в помещении «Факела» до моего прихода, именно к тому я стремилась. Это раз.

Далее, спохватившись, я сделала добавление. Наскоро звякнула Элле в контору и сообщила, что буду там через неопределённое время. Она может не ждать, а отправляться в отпуск хоть сейчас, замкнув офис по-черному, я закрою набело потом, как появлюсь.

– Как можно, Катрин Дмитриевна! – в радостном возмущении Элла поименовала меня в стиле младшего Криворучко, сама того не заметив. – Я дождусь. Только, если можно, поставлю туфлю к вам на окно, туда солнце пришло, хоть не греет, но светит, а она почти совсем дожарилась.

– Жарьте на здоровье, – благосклонно согласилась я. – Святое дело.

Таким образом подготовив тылы, я снялась с лавки, проследовала к метро и подземным способом стала приближаться к месту главной операции. Место условно называлось «Рай в шалаше», исключительно потому, что сложный купол из стекла и металла, возведённый над скопищем торговых точек, напоминал сметённые в кучу и отчасти повреждённые метлой прозрачные шалаши, казалось, сделанные из ободранных досок. Однако райские-шалашные кущи занимали три этажа, снабжались эскалаторами вдоль и поперёк, а также пересекались лестницами, набросанными в прихотливом порядке. Если точно не знать, куда идти или ехать, то можно заблудиться, плакать под лестницей и слёзно проситься на выход.

Именно таким грустным способом я однажды обнаружила отличный бутик с приятными ценами и милейшим персоналом, после чего стала постоянной клиенткой. Даже если уходила без покупки, то всё равно с приятным чувством, будто побывала в гостях. На сей раз, однако, планы строились на покупке, поэтому я шла в бутик «Сказку», как на праздник, гадая, какая пара девушек попадётся. Мне отменно повезло, на сей раз попались Софья и Джульетта, юные племянницы хозяина, господина Арнольда Авакяна, с ними устроились почти родственные отношения.

– Я так и знала, что вы сегодня появитесь! – объявила старшая, Софья. – Даже специально для вас отвесила, мы выбросили хорошую скидку в связи с погодой, хватают без памяти. Хотя ваш размер не часто берут.

– Спасибо, девушки, приятно, что обо мне помнят, – я оценила торговый комплимент и затем проследовала в подсобку, где мне отвесили товар.

– Вот смотрите и меряйте, я знаю заранее, что будет сидеть просто божественно, – сказала Софья из торгового зала и оставила меня в подсобке с Джульеттой.

– Самый пик моды холодного сезона, – объяснила последняя, снимая с вешалки нечто чудовищное в сине-голубых тонах. – Материал чудесный, производство – Италия, взяли бы себе, но роста не хватает.

– Что это? – в смятении спросила я, не решаясь взять в руки модный, но устрашающий предмет.

– Снаружи замша, внутри стриженный мех, ягнёнок, – ответила Джульетта, вывернула чудище и показала внутренность, поросшую мертвенно-голубым мхом. – Тепло, не продувает, сидит, как перчатка на хорошей фигуре. Воротник – шалька с прорезями, почти кружево.

– По возрасту ли мне такая прелесть? – усомнилась я, в готовности принести жертву, однако не такую. – Я просто не знаю.

– Меряйте, не стесняйтесь, – Софья остановилась подле проёма и стала бодро руководить операцией. – Когда наденете, скажу цену, снимать не будете, так и пойдёте!

Достаточно хорошо зная таланты милой Сонечки по части продаж, я дала себя убедить и воздела очередного ягнёнка себе на плечи. Думая при том в утешение, что если Соня обещала, то синяя шкура обойдётся задешево, и не придётся идти в автомат за деньгами. Тогда никто не проследит мои банковские операции, чтобы впоследствии догадаться, чем я занималась, выйдя от генерала Петровича, даже умелая Броня.

– Это, конечно, вещь! – я сказала невнятный комплимент, озирая перед зеркалом в зале получившийся образ. – Но вот я в ней… Не похожа ли на Снегурку преклонных лет?

– Вы скажете тоже! – развеселилась Софья. – Сидит, как влитой, фигура – как в театре, а если расцветка – камуфляж, так это безумно модно!

– Как раз по погоде, – убедительно вставила Джульетта. – Мы поэтому выбросили, что похолодало. Тут и шалька, и муфточка, видите, вот висячие кармашки – в них руки продеваются.

– Всего сотня евро, – веско сообщила Софья. – Было под тысячу, но это зимой. Для вас будет сотня баксов.

– Эдак вы дядюшку вконец разорите, – по-свойски заметила я, не снимая ягнячьей шкуры. – Рублями пойдёт?

– Дядя Арнольд требует баловать хороших женщин, – поделилась младшая из племянниц. – Заворачивать или так пойдёте?

– Лучше завернуть, – ответила я, посомневавшись. – А то народ умрёт от восхищения, публику надо приучать постепенно.

Пока Джульетта со знанием дела сворачивала синего, бритого почти наголо ягнёнка, перекладывала папиросной бумагой, затем умещала в броский пакет с надписью «Сказка-бутик», мы с Софьей по традиции предались воспоминаниям о начале душевных отношений. Это когда я заблудилась в шалашах, собираясь в гости к Ванде, забрела в лавку спросить дорогу на улицу и нашла отличный выбор товаров наряду с самим владельцем и Софьей, тогда начинающим менеджером.

Как сейчас помню, меня очаровала блузка из шёлка-сырца бледно-розового цвета. Просто не могла оторваться, но и купить не имела возможности, поскольку была не при деньгах вплоть до рубля, а банковской карточки с расходным счётом тогда не имела.

Владелец предприятия господин Арнольд Авакян, красавец средних лет с внешностью испанского гранда, но при хорошем акценте, вошёл в моё тяжкое положение и предложил забирать «кофточку», а деньги принести потом. Я оценила доверие, но осведомилась об истоках. Господин Авакян ответил с придворной улыбкой, что он разбирается в людях, но если в моём случае ошибается, потеря блузки будет достойным наказанием. Юная Софочка внимала раскрыв рот, надо думать, что дядюшка учил её секретам ремесла.

Понятно, что забрав вожделенную блузку, я галопом понеслась к Ванде в «Факел», почти силой изъяла у неё последние деньги и тем же днём вернула в лавку, к удовольствию хозяина и некоторому удивлению неопытной Софьи. Да, на блузке у ворота было обозначено имя фирмы, малоизвестной, но близкой сердцу, «кофточка» звалась «Катрин». Понятно, что на латинице, но всё равно приятно.