Текст книги "Слеза Ночи"

Вот такая милая штучка перешла к шестнадцатилетней Ирочке Шкатулло по завещанию бабушки. Кстати, после исполнения главного своего желания, а именно смерти деда Григория – бабуля жила относительно благополучно. Так сказать, долго и счастливо, завещала внучке «Слезу» и почила во сне, как положено праведникам.

Разумеется, вся мистика и дворянские фанаберии держались предками в строгом секрете, что и правильно, иначе было в то время небезопасно, это сейчас все позволено…

– Да, кстати о мистике, то бишь о легенде, – вдруг прервала себя тетка Ира, и глаза ее вспыхнули полным блеском. – У меня тоже было два страстных желания по молодости лет. Лет эдак в двенадцать я мечтала, что ты, Сережа, будешь жить здесь – ну, на сессию приедешь или еще как, но главное – тут окажешься, в этом доме. Детские милые грезы, красивый кузен… А в районе шестнадцати лет, плюс-минус, я умирала от других мечтаний. Представляла себе, как ты, Кирочка, придешь ко мне в гости по своему желанию, без всяких предлогов и поводов. Просто увидеть меня захочешь – вот как сегодня. И все сбылось как по-писанному, фирма веников не вяжет.

Всем, включая молодое поколение, стало неловко до крайности. Чем можно ответить на такую откровенность? И как утешить человека, прикованного навек к инвалидному креслу, слов таких еще не придумано.

Стая тихих и смущенных до немоты ангелов пролетела над столом, прежде чем Ирина Семеновна собралась с духом и поняла, что никто, кроме нее, говорить не вправе и не в силах.

Тихие ангелы, правда, не помешали Леве уронить кусок пирога на скатерть, а Люме показать знаками, чтобы собрал и съел без звука, не нарушая гнетущей атмосферы, тут тебе не дома!

– И когда "Слеза Ночи" бесследно исчезла с праздника, данного к моему шестнадцатилетию, – как ни в чем ни бывало, заговорила Ирина Семеновна. – Секунду, Лев, да не мучайся ты с этим куском, брось, возьми другой. Так вот, ее искали и не нашли нигде, но сегодня мы с Кирочкой переговорили, обсудили и кое-что поняли. Теперь-то нам, слава Богу, не шестнадцать, а Кирочка к тому же доктор душ, кое-что смыслит в людских слабостях. Мы поняли, где, что и как… Никакой мистики, объяснение простое, как огурец. Вот вы, Сережа с Соней, достанься вашей дочке сомнительная ценность, что бы вы сделали? Дали бы поиграть, потом изъяли и спрятали бы. Наверное, все родители…

– Я такую версию слышал, – лаконично отозвался Сергей Федорович. – Твоя бабушка, другая, не Зоя Анатольевна, делилась с моей мамой.

– Вот видишь, Кирочка, а мы с тобой изобретали велосипед, – сокрушилась Ирина Семеновна. – Мне-то, конечно, никто не сказал, воспитывали на полную катушку – мол, сама потеряла, и привет! Скорее всего думали, что поберегут, а отдадут после, когда у дочки ума прибавится. Но случилось это несчастье. Стало ясно, что я на всю оставшуюся жизнь… Кирочкин отец подтвердил, он был светило медицины. Кирочка думает, что потом его отец, тайно нашел покупателя – у него были высочайшие знакомства в четвертом управлении. Там водились в те времена любители дорогих камней, коллекции собирали. Фамилий называть не будем, однако я думаю, что моя бывшая "Слеза" ушла за наличные в рублях и за мамину брошку, именно тогда она появилась, вроде прямо с алмазной фабрики – бантик с шестью камнями.

– Тетя Таня говорила, что они получили такую секретную госпремию, за военные разработки, – припомнила Софья Павловна. – Брошь вместо медали…

– Все та же конспирация, – отмахнулась Ирина Семеновна. – Родители были оба такие засекреченные, что один лишний штрих погоды не делал, и легенды придумывали не хуже, чем в британской разведке. Папа всю жизнь в анкетах обходил бабкино происхождение, боюсь, что предки и не всегда помнили, где у них выдумки, а где – правда. Бабуля у него числилась беженкой с голодного Поволжья, уроженкой деревни Черники, Бог знает, какого уезда. Это еще дед Григорий записал, сочинил, что подобрал сироту подходящего происхождения. И ничего, органы просмотрели. Только вот оба они, и папа, и дед – бесились, когда бабка выказывала на людях графскую фанаберию или ездила на "графские развалины", так папа флигель называл. Не дом был, а тайная комната Синей Бороды. Каждый что-то скрывал, и в этом деле стали виртуозами. А уж что они делали, папа с мамой, подумать страшно…

– Да уж, не обижайся, Иринка, но они готовили человечеству страшную смерть, приближали Армагеддон, творили зло буквально в космических масштабах – вступил в беседу Кирилл-Кронид. – И не удивительно…

– За это они расплатились! – быстро подсказала Ирина Семеновна и закрыла тему одной интонацией. – Так вот, что касается старинного родового проклятия, то оно, надо понимать ушло, деньги обратились в прах, а о моей "Слезе" пускай печалится тот, кто ее купил. Вот такая сказочка.

– Настоящий роман, "Приключения королевского алмаза" – опять не очень почтительно вставил Лева. – Жаль только, что концовка утеряна, неизвестно, кому продали. Вот если бы, скажем, это была семья секретаря одного южного крайкома, который он пожелал стать генсеком, и стал. Потом "Слеза" начала действовать, он полетел вверх тормашками с вершины пирамиды, а вместе с ним развалились и строй, и империя, и вообще мир стал другим – кончилось ядерное противостояние. И то зло, которое ковали родители Ирины Семеновны, стало недействительным, нейтрализовалось – вот это было бы круто!

– Неплохо, однако придумано, – первым опомнился маг Кронид, остальных полет фантазии оставил без дыхания. – У нашего юного друга есть чувство сюжета. Быть тебе, голубчик, российским Стивеном Кингом, не иначе.

– Я не гонюсь, – скромно отвечал Лева. – На самом деле компьютерные игры сильно развивают пространственное воображение, причем пространство может быть не только материальным.

– Вот какие у нас друзья дома, – глумливо подчеркнул Сергей Федорович.

И Лева понял, что цель чаепития отнюдь не достигнута, у взрослых намечены какие-то дополнительные игры.

– Да, жаль, что Алеши с нами нету, – совершенно естественно вздохнула тетка Ира. – Мы с ней столько всего напридумывали, а вот версия Льва ей бы очень понравилась.

– Да, она мне на днях звонила, беспокоилась о тебе, – как бы между делом подхватил Кронид. – Все-таки плохо, что мы подолгу не видимся, старая дружба – это вечная ценность, по крайней мере должна быть.

– Извините, Кирилл, но с Аленой Ивановной вышло крупное недоразумение, – дипломатично, но очень твердо заявила Софья Павловна. – Мы сочли за лучшее ее не принимать.

– Ну, конечно, я так и знал, – почти обрадовался Кронид, он же Кирилл. – Прошу прощения, Сонечка, но Аленка всегда была жуткой стервой, милль пардон! Что называется, просто сызмальства, я же был первый от нее пострадавший. Ну вот, представьте себе, нам по двенадцать лет, нежный возраст, первые робкие взгляды и тому подобное… У меня с одной девочкой наметилось что-то такое нежное и светлое, по-моему, пару раз портфель донес, не более того. И вот наша Алена дожидается пионерского сбора, а там со всей резкостью ставит принципиальный вопрос, что пионеры так себя не ведут! Дело не во мне, а в ней, в Наташе Синициной, она забыла об учебе и общественной работе и увлекла меня на скользкий путь, не менее того. Я, признаю, струсил, за девочку не вступился, а они ее знатно оплевали. После этого, понятно, роман пошел под откос, я перед всеми оказался виноват, а почему-то больше всех – перед Аленой. Стал за нею портфель носить, вроде как каялся или выслуживался. Тут она не возражала.

– Значит, Кирилл, вы в курсе, на что она способна, – ничуть не смягчилась Софья Павловна. – Тем более сейчас, когда она связалась с пресловутой "Мэй Кью". Это международное мошенничество, может быть, что и криминал. Вовлекают глупых женщин в имитацию торговли снадобьями, заставляют делать заказы на крупные суммы, потом бросают на произвол судьбы – мол, сбывайте, как хотите. Но самое в этом подлое, что для заказа подбивают их брать деньги в долг, у родных или ссуду в банке, мол, отдадите за месяц, о чем речь? А когда дурочки оказываются с полными руками дряни и все в долгах, тогда начинается совсем гнусное. Им дают возможность расплатиться. Если она завербует нескольких таких же идиоток, то ей выйдет премия с головы, когда следующая заказ сделает. Тогда первая свой долг погасила, а что будет с завербованными – не их печаль, пусть делают то же самое. И прикрывается это словами про международный бизнес, какие-то рекрутеры, презентации!

– И она это к вам принесла? – почти искренне воскликнул Кронид. – Извините девушку, совсем забылась Аленка. И спасибо, кстати – она рвалась ко мне, вроде хотела предложить что-то интересное, теперь я знаю, о чем речь.

– Так что визиты Алены Ивановны в этот дом совершенно нежелательны, – поставила точку Софья Павловна.

– Ты, котеночек, тоже так считаешь? – вдруг с необыкновенной фамильярностью обратился Кронид к Ирине Семеновне.

– Конечно, Кирочка, она ведь такая, – тихо ответила тетка Ира, потом добавила еще тише. – Но ведь больше у меня никого нет.

4.

– «Какой артист пропадает!» – Лева не уставал цитировать предсмертные слова императора Нерона на протяжении всего пути к своему дому и обратно, они с Люмой проводили друг дружку раз по пять, не меньше. – Ей-богу, пойду попрошусь к нему в ассистенты, в чародейские подмастерья. Учиться, учиться и еще раз учиться – как говорил один великий Вова, но Кирик-Кроник ему в чем-то не уступит.

– Я так не считаю, – ревниво возражала Люма.

Может быть, их взаимные провожания затянулись оттого, что ей неприятно было мириться с неоднократно высказанной идеей. Поверить, что маг Кронид красиво сделал их всех, а тетка подыгрывала, и все это было продумано с какой-то целью…

– Ты просто увлекся магом и приписываешь ему лишнее, – наконец резюмировала девочка. – Ну, ладно, папа с мамой не смогли устоять, разрешили Алену Ивановну в небольших дозах – ну и что такого.

– Нет, ты все же не врубаешься, "котеночек", – Лева взял напрокат у мага не только лексику, но и интонацию. – Я тоже не до конца схватил, но мне до жути ясно, что это был гениальный расчет, только неясно, какой именно! Я почти сломал мозги, а ты мне мешаешь, вставляешь палки в колеса.

– В какие, в пространственные? – со всей возможной невинностью спросила Люма и затем пояснила, не дожидаясь ответа. – Вообще, мне кажется, что психоз – болезнь остро заразная. Сначала тетка поддалась видению, потом мы ее нелегально наслушались и встряли, Алена под балкон стала ходить, совсем несуразно, дальше – больше! Позвали мага-шарлатана, и он всем запудрил мозги. А тебе – больше всех, между прочим. Кто сказочку сочинил, как "Слеза ночи" напряглась и своими злыми чарами разрушила нерушимый союз? А теперь и Кронида подозреваешь на тех же основаниях. По-моему, он обыкновенный шарлатан, а Алена к слову пришлась, вот он за нее и попросил, тетку пожалел. Мне ее тоже жалко стало, ведь вправду, кроме ростовщицы, у нее никого нет. И "слеза" сплыла, и деньги растаяли, и искать нечего…

– Ладно, Ватсон, я вас слушал очень внимательно, и прошу прощения, вы мне помогли, а не наоборот, – заявил Лева, когда они уселись на одну из любимых скамеек на полпути между конечными пунктами маршрута. – Вчерне я кое-то понял, вернее вставил в картину подсказку от мага. Он мне шепнул на прощанье: "тетушку-то берегите!", и подмигнул, ты видела?

– Да, почти, ну и что? – упрямилась Люма.

– Ничего, желтые ботинки, – Лева позволил себе грубую детскую шутку, но затем сообщил вывод. – Все, что они нам нагнали с песнями, плясками и "графскими развалинами" – туфта для отвода глаз. Не только ваших и не сколько наших – это заговор против Алены Ивановны. Что теткины предки алмаз свистнули – сплошной гон, это чтобы думали, что они больше не в деле, ничего не ищут, а "Слезка" у давних покупателей. Главное – убедить подругу Алешу, слишком она шустрая дамочка, не исключено, намылилась искать одна. Вот они на нас тренировались, отрабатывали сценарий!

"Доктор Ватсон", как ему было положено по литературе, не слишком вник в доводы самодельного "Холмса", даже позволил себе сугубо прозаическое возражение, что похоже на пальбу из пушки по воробьям, но увлеченного детектива нисколько не убедил. Лев остался непреклонен и предложил держать пари.

Если в первые полчаса разговора тетки Иры с ростовщицей горячая тема не всплывет в полном объеме, то он, Лева, отдаст под будущий "Дизайн-Экспресс" лишних пару мегабайтов своего жесткого диска и перестанет хвалить Кронида. А если прав он, и разговор в момент зайдет о "слезе" и о коварстве предков – то… Ну тогда он тоже придумает что-нибудь коварное, в духе мага Кронида.

– Постарайся, поверь мне, – убеждал подружку Лева, когда скамейка была покинута. – Тетушка с магом договорились и решили выставить из дела всех, кто мог догадаться. Твоих предков, нас с тобой, а, главное – подругу Алешу. Но для этого ее надо, как минимум, увидеть. Вот и надавили на жалость, твои растаяли, что делает им честь, а уж маг давил классно – красиво работал, собака.

– Хорошо, я заранее согласна со всем, только отдай мне мегабайты, – заверила Люма. – Мне до лампочки, что они ищут, вчерашний день или прошлогодние слезы, пусть себе тешатся. Главное, чтобы тетка квартиру не продала и не вышла замуж за мага, а за остальное – спасибо!

– А вы циничны, белая кукла! – воскликнул Лева. – Ну да Бог с вами, время покажет, кто из нас прав, надо ждать визита ростовщицы и готовить аппаратуру. Вот только пэр Серж… Как с ним быть?

– Пэр Серж обойдется, вернее его мэр Соня достукает, я тоже кое-что слышала, когда они чайник кипятили. Цинизм пошел как раз оттуда – это насчет замуж за мага, маман Соня у нас смотрит далеко, – созналась Люма.

– Разделяй и властвуй, вот первое правило, – процитировал Лева неведомо кого и неизвестно для чего.

Далее они к сложным темам не возвращались, ночь была чересчур для того хороша!

Визита Алены Ивановны долго ждать не пришлось, не прошло и пары дней, как Люма открывала ей дверь и (о ужас!) лепетала благодарность за коробочку с яркими красками от фирмы "Мэй Кью". Ростовщица, верно, с ума сошла, делала подарок бесплатно и говорила при том, что такая гамма подойдет к цветам Люмы просто идеально. Пепельной, мол, блондинке требуется пурпурная гамма – толковала она.

Затем ростовщица скрылась в комнату к тетке Ире, и оттуда послышались почти рыдания, а Люма никак не могла прийти в себя – что-то нереальное происходило, видит Бог!

– Ну-с, мисс Вселенная, она же пепельная блондинка, прошу сюда предмет соблазна, – Лева попробовал привести девочку в чувство с помощью дешевой фамильярности. – Раскраска вас прельстила, но дело есть дело, слушать подано. Сейчас мы выясним, чьи же это мегабайты. К тому же я придумал, что тебе делать, если проиграешь – ты этим покрасишься.

– Я лучше застрелюсь, – пообещала Люма и пошла слушать.

Однако заявленное пари Люма чуть-чуть не выиграла. Лева негодовал, требовал пересмотреть свои условия, даже грозился раскраситься в знак протеста, но все было тщетно – бедняга оказался недостаточным знатоком женской психологии. Первые двадцать пять минут и шесть секунд по хронометру Алена Ивановна с теткой Ирой посвятили персоне мага Кронида, в настоящем, будущем, а главное – в прошлом.

Сначала Ирина Семеновна бессовестно хвалилась перед подружкой, как Кирюша был у нее в гостях. Сам позвонил, сам напросился, принес дивную книгу об оккультных эффектах, долго говорил с Ириной об ушедших незабвенных годах, потом просто очаровал всех за семейным чаем. Алена Ивановна если и завидовала, то в меру, однако назло подружке упорно клонила разговор к тому, что в школьные годы увлекался-то Кирюша ею, Аленой, а вовсе не Иришей, и как он был тогда хорош собой!

На этой теме собеседницы застряли и увязли в ней намертво, перебирая подробности былого облика Кирочки Белолюбского.

– Как конфету обсасывают! – ныл Лева и строил дикие гримасы стенке, за которой немолодые девицы предавались излишествам.

Нелегальным слушателям поневоле пришлось узнать, какие у Кронида были (но сплыли!) длинные спортивные ноги, хотя плечам чуть недоставало ширины, какие чудесные белые зубы сверкали у него во рту, обнажаясь в ослепительной улыбке. А вот верхняя губа была чуть коротковата, зато нижняя – просто алый лук Купидона. Как ярко-синие глаза выигрывали от бархатного румянца щек и казались абсолютно бездонными, и только породистый нос с крутой горбинкой спасал облик Кирочки от банального стандарта, потому что подбородок был совсем уж киношно-суперменский!

– Меня сейчас стошнит, – поведал Лева с очередной ужасной гримасой. – Уж скорей бы прожевали и выплюнули, сил нет терпеть ихнюю дурость. Какие у мальчика были ножки! А какие глазки! И носик – прямо как лук у Купидона! Время, дуры, время – я вчистую проигрываю, а они распинаются! Здоровенный, толстый старый хрен ваш Кирочка, мошенник и шарлатан при этом…

– Пусть посмакуют, – с ангельской улыбкой вещала Люма. – Мегабайты мне пойдут, а ты можешь в утешение выкраситься в пурпурную гамму.

– Вот возьму и покрашусь! – свирепствовал Лева. – Ей-богу, раскрашу рожу в эти дрянные цвета, загляну к ним и скажу: "Бу-у!» Может быть, тогда заткнутся. Стало ведь совсем неприлично, разбирают мужика, как пса на собачьей выставке.

Разгорячившись, Лева увлекся и отвлек Люму, и главный вираж дамской беседы они оба проехали вслепую, не уловили, как тетка Ира перешла от пустого к главному. К тому же помешал хронометр, Лева с торжеством стучал по циферблату, Люма пыталась возразить, но напрасно. Через двадцать пять минут и двенадцать секунд стало ясно, что разминка кончилась, и пошло основное время.

– …Кирочка, конечно. Понимаешь, сначала он ходил вокруг да около, объяснял, зачем книгу о камнях принес, сказал, что история со "Слезой" ему долго не давала покоя, – говорила тетка Ира, и было понятно, что она пространно отвечает на какой-то вопрос. – Но теперь, когда он нашел свой путь, многое стало яснее, и постепенно, среди других медитаций он понял, что может мне помочь. А он всегда хотел.

– Ну и как же он помог? – с нетерпением вопрошала Алена. – Он, что, узнал, кто взял? Ему открылось? И он просто так пришел тебе сообщить? Кто ему подсказал?

– (Ну и скорость! – комментировал Лева. – Знает, что у самой рыльце в пушку, вот и дергает вожжи!

– Ш-ш, – шикнула Люма. – Опять упустим, молчи!)

– Не знаю, Алеша, он сказал, что в последние дни обеспокоился, стал припоминать, что-то возникло смутное о тебе, а потом… – веско ответила тетка Ира явно готовым текстом. – А совсем недавно Кирюша увидел во сне своего покойного отца, тот держал в руках мою "Слезу" и говорил, что она теперь должна послужить добру, как служила злу. Он же меня смотрел, его отец, признал, что нет надежды…

– И что же этот сон значит? – недовольно спросила Алена.

– Что надо, то и значит, надо уметь расшифровать, – сказала Ирина Семеновна. – Злу невольно служили мои родители, они передали заряженную вещь ему, чтобы искупить свою вину. Отец Кирюши заставил "Слезу" служить добру – она должна была обеспечить мне покой до конца жизни, не их вина, что не получилось.

– (Эдак лихо завернула! – с уважением прошептал Лева. – Небось Кроник подучил!)

– Ничего не поняла, причем тут твои родители и его отец, – с раздражением произнесла Алена Ивановна. – Они, что ли, "Слезу" твою брали?

– Нет, Алешенька, не они, – с нежным ехидством пропела тетка Ира. – Брали-то не они, и это мы знаем. Но еще мы знаем, что кто-то перепрятал, это уже теплее. Мы-то с тобой грешили на Кирочку, а он оказался чист, но хорошо помнил, как после больницы мои родители сблизились с его отцом, профессором Белолюбским. Он их консультировал, тогда Кирочка не все понимал. А теперь мы вместе напряглись и сообразили, что профессор был посредником, делал доброе дело, продавал "Слезу" богатым пациентам, чтобы бедной Ирочке было на что жить долго и безбедно.

– Ты хочешь мне сказать, что твои ученые папа и мама перепрятали вещь и потом продали? – спросила Алена. – Никогда не поверю.

– Очень зря! Оказалось, что это секрет Полишинеля. Кузен Сережа знал в своей Твери, а его Софочке мама на смертном одре почти призналась, – бросила бомбу тетка Ира. – Одни мы с тобой в дурочках ходили и разные догадки строили.

– Погоди, ты все-таки бредишь, – упиралась Алена. – А как же ты вспомнила "бедную Лизу" на обрыве, что она тогда в руке держала, если не "Слезу"? Или это был обман зрения?

– (Ведь и вправду, как же мы об этом забыли! – Люма сама нарушила молчание. – Слона-то никто и не приметил!

– Обознатушки-перепрятушки, – подтвердил Лева. – Как же, интересно, она выкрутится? Слон-то летит, как фанера над Парижем, и не заметить его может только малоумный.

– Далась тебе эта дурацкая фанера, заткнись ради Бога, давай слушать! – огрызнулась Люма.)

Диалог о летающем, как фанера, слоне как раз встроился в паузу, которую Ирина Семеновна предпослала своему ответу. Молчала она долго, вдохновенно, по всей видимости, вернее слышимости, наслаждаясь нетерпением подруги Алены.

– А это, дружочек Алеша, и есть самое главное доказательство, – наконец снизошла она. – Но поклянись, что это останется между нами. Никто не знает.

– И Кирюша не знает? – усомнилась Алена Ивановна.

– Кирочка – меньше всех, – с торжеством заявила тетка Ира. – Поэтому оно и доказательство. У Кирилла были свои соображения, но этого он не знал! Теперь ты будешь единственная – клянись, что никому и никогда…

– Клянусь нашей дружбой, – пообещала ростовщица.

– Тогда слушай. Там на обрыве Лиза мне "слезку" отдавала, а я не брала. Вот что из головы вон на с лишком двадцать лет – поэтому и забыла, от себя скрывала, потому что жить с этим почти нельзя. Ведь все сама!

– Ты, пожалуйста, попроще, я не поспеваю, – с досадой прервала психоанализ Алена Ивановна. – Как она тебе отдавала, что говорила?

– Съехала ко мне сверху, только снег взметнулся, стала поперек тропы и вынула руку из кармана, – послушно рассказала тетка Ира. – А в руке она, "Слеза Ночи", цепочка вокруг руки намотана. Ира, говорит, я нашла! Не спрашивай, как это вышло – сама не знаю, говорит. Наверное, за подкладку завалилась, там была дырка. Кто положил, не знаю, но клянусь, что не я! И протягивает мне…

– А ты? – спросила Алена Ивановна полузадушенно.

– А я? – звенящим голосом переспросила тетка Ира. – Мне, дуре, пофорсить захотелось, власть показать. Отыграться возмечталось за то собрание! Никогда не прощу! Я руки за спину убрала вместе с палками и сказала в глаза ей глядя. Что «ты не мне, ты всем расскажи, как чужую вещь в кармане нашла. А если не поверят, то смело прыгай в окно, может, еще раз подхватят». Зачем я это сделала?

– Погоди, Иришечка, на вот чаю хлебни и давай дальше, я тебе клянусь всем святым, что никому… – сообразила Алена Ивановна и захлопотала, чтобы Иришечка опять не впала в истерику, и обошлось.

– Она на меня посмотрела черными глазами, клянусь, совсем черными, а лицо, как снег, белое, – поделилась «Иришечка». – И я поняла ровно за секунду, что она сделает. Бросит мне "слезу" под ноги, развернется и уедет. И никто ничего не докажет! Зачем, ну зачем я это сделала?!?

– Что ты сделала, дура, или это она сделала? – вдруг неласково спросила Алена Ивановна тоном заправского следователя.

– Я за руку ее схватила, она вывернулась, палка ей по лицу ударила, она отшатнулась… Я за ней, на ее руки наткнулась, она оттолкнула, обе на лыжах, стукнулись, а я спиной к обрыву оказалась! Дальше помню только белое одно, вспыхнуло и пропало, дальше чернота, – отрывисто говорила Ирина Семеновна, потом досказала после пары глотков-всхлипов. – Вот что я, дура, сама с собой сделала. До самой смерти …из-за тебя.

– Почему это из-за меня? – не согласилась Алена Ивановна вздорным девичьим голоском. – Меня там не было!

– А когда прятали ей в карман, кто там был? – ответила тетка Ира. – Пушкин Александр Сергеевич? Черт с рогами? Ты, Аленушка, ты идейку кинула, ты картинку прописала, как мы ее выгоним, Кирочка останется и повинится, что с воровкой связался! Вроде с нами останется, а на самом деле – с тобой! Ты и прятала, сама знаешь, но карман подвел, "бедная Лиза» оказалась неряхой, ходила с дырой…

– Могла бы не соглашаться, кто тебя заставлял? – сперва огрызнулась Алена, но потом одумалась. – Иришка, ну кто спорит, дуры и стервы мы были, но это жизнь – в ней побеждает сильнейший. Мы проиграли, тебе круче досталось – не спорю. Но в чем доказательство? На обрыве "Слеза" у нее осталась у "бедной Лизы", и надо подумать, не нарочно ли она тебя сбросила!

– Об этом я думать больше не желаю, и ты не вспоминай, – заявила Ирина Семеновна. – А "слезу" она потом родителям отдала. Когда в больницу ко мне приходила. Помнишь, как Плита хвасталась – вот, смотрите, какие у меня девочки! Поссорились – потом с одной несчастье, а вторая к ней в больницу бежит, вот как я их воспитала! Ненавижу дуру!

– Откуда ты знаешь, что отдала, а не себе оставила? – все еще не верила Алена.

– По двум простым причинам: такой талисман при себе держать – это не для "бедной Лили", кишка тонка, это раз, – стала считать Ирина Семеновна. – Во-вторых, я в живых осталась, могла вспомнить – тогда уголовное дело, извини, никакой папа Бакунин не спасет, и Антон Бакунин не вступится за воровку, а может, и за убийцу. Сообразила "бедная Лиза" и поспешила моим предкам вещицу отдать, по-тихому, пока я в несознанке лежала. И вообще, простая она была, так и не поняла, кто ей штучку в карман положил. Это три. А как Лиза объясняла пропажу и находку – спрошу у мамы на том свете, на этом они секрет от меня держали, знали, что не простила бы.

– Положим, что ты права, – сухо сказала Алена Ивановна. – Значит, прости-прощай твоя "слезка", а "бедной Лизе" лишний плюсик, обидно, однако! А я хотела тебе сюрприз сделать, нашла ее, чтобы ты могла вопрос задать или даже два. Где "Слеза Ночи" и кто сбросил Иру Шкатулло с обрыва?

– Теперь не надо, поздно, Алеша, – со странной обидой отказалась Ирина Семеновна. – А где ты ее нашла, Лизу? Как?

– Теперь не важно, ты права, – согласилась Алеша.