Текст книги "Домик №10"

Подходя к дому, остановилась. Розу просто пригвоздило к месту, распластало по тротуарной плитке. У стены стояла Альбина в коротенький шортиках, причём коротеньких, как сверху, так и снизу, футболке, подвязанной якобы небрежным узлом, очень удачно открывающим тонкую, прямо-таки осиную талию и поблёскивающий пирсинг в пупке, а также ноги в обманчиво простеньких босоножках на пробковой платформе, делающих и без того длинные ноги бесконечными. Светлые волосы лежали небрежной волной, прядь касалась губ, подсвеченных блеском.

Но не в этом дело. Нет! Рядом с ней стоял Матвей, облокотившись одной рукой на стену, полубоком. Он навис над Альбиной и что-то говорил ей, нагнувшись – он был изрядно выше, – и поправляя пряди волос у лица. Интимным жестом. Очень интимным.

Что оставалось Розе? Никто ничего не обещал. Ни Матвей Розе. Ни Роза Матвею. Ни даже Альбина. Кто устоит против её сестры? Никто! Высокая, почти неземная, нежная, одним своим видом заставляющая бросаться на помощь, вызывающая восхищение, красавица. Разве можно сравнить с Розой?! Нет!

У Розы даже не получалось обвинить Матвея, только и удалось дошагать, как робот, до подсобки Галки, схватить тряпки, вёдра, моющие средства и отправиться намывать домики. Начала она с десятого, не потому что личное, а просто первый по порядку.

Вылезая из-под кровати, уткнулась в ноги в пробковых босоножках.

– Ты чего убежала? – как ни в чём не бывало, спросила Альбина. Конечно, откуда ей знать, но желание завизжать не покидало.

Роза уставилась на сестру.

– Слушай, я с таким мужчиной познакомилась, ты не поверишь! Спортсмен, красавчик непередаваемый, учтивый, такой секси! У меня уже поджилки трясутся!

– От меня-то ты чего хочешь? – Роза натирала подоконник, хотя тот и был чистым, тёрла с таким усердием, словно ей нужно было выскоблить дырку в куске пластика.

– А ты не говори ему, что у меня ребёнок, а?

– Это почему?

– Ты не понимаешь! Никому не нужны женщины с детьми! У тебя же нет детей, вот тебе и не понять. Если что, скажи, что Олеся твоя дочка, мне же не замуж за него выходить. Тебе не сложно же, а?

– Конечно, скажу, – процедила Роза. – Мы с Олесей одно лицо. Как не сказать!

– Ты чего нервная такая? – Альбина посмотрела на Розу. – Никогда тебя такой заведённой не видела. Да что я сказала-то?! Ну, не хочешь, не говори. Ты прямо драться сейчас кинешься…

Альбина сделала несколько шагов назад, в это время хлопнула дверь, и вошёл Матвей. И надо же, как удачно Альбина споткнулась и упала спиной ему прямо в руки. Роза, как стояла посредине комнаты, с тряпкой в руках, в видавшем виды комбинезоне, который всегда надевала по случаю уборки, так и замерла. Альбина хлопала глазками в объятиях Матвея, томно вздыхая. Он держал её. А Роза швырнула тряпку в пол с увесистым шлепком.

– А знаете, что?! Идите вы нахрен! Оба!

И хлопнула дверью с той стороны. Слёзы душили и не давали толком видеть, какое-то немыслимое отчаяние разрывало Розу, но чёрта с два она покажет свою боль. Да и боль эта пройдёт к утру. Должна!

Глава 10

Праздничный ужин прошёл, будто Роза сидела на спине электрического ската, разряды проходили сквозь неё и отскакивали от стены и людей. Альбина всё так же непонимающе смотрела на Розу и пожимала плечами на молчаливый вопрос мамы и удивлённо поднятые брови Виктора. Одна Олеся счастливо крутилась на стуле и выдавала на гора столько новостей, сколько не наберётся у всех взрослых вместе лет за пять.

Здравый смысл кричал, что Розе надо успокоиться и смириться. Ничего же не случилось! И винить некого и не за что, а уж тем более орать, как баньши, кидаясь половыми тряпками. Откуда Альбине было знать про «роман» Розы и Матвея? А если и знала, разве он обещал что-то Розе? Разве можно устоять перед ним? Роза не устояла, и Альбина тоже не устоит, уже не устояла, просто времени мало было, а так бы… Никто. Никому. Ничего. Вот это и нужно себе повторять, как мантру. Никто. Никому. Ничего.

Она вышла на крыльцо, оставив возможность убрать со стола после ужина другим членам семьи, даже постаралась не слишком громко хлопнуть дверью, правда, не слишком-то получилось.

– Я сделала что-то не то? – Альбина присела рядом и виновато посмотрела на Розу. – У тебя с этим красавчиком что-то было, да?

– Ничего ты не сделала. – Роза отмахнулась.

– Но откуда мне было знать?! Ну, хочешь, я завтра уеду, хоть домой, хоть на море, как скажешь.

Роза окинула взглядом сестру. Отличное предложение, даже хочет уехать – Альбина уверена, что её присутствие не даст Розе и шанса, а Матвей стопроцентно не устоит. В общем-то, Альбина права. И это самое-самое обидное! Да и стоит ли соглашаться на бредовую идею, ради чего, вернее – кого, что это решит, по большому счёту?

Альбина уставилась на неярко освещённую дорожку: к ним приближался Матвей, впереди него прыгала неугомонная Светик, а Даниил шёл рядом, пытаясь подстроиться под шаги. Несмотря на тусклое освещение, можно было с уверенностью сказать, кто это. Слишком уж фактурная фигура у Матвея и высокий рост. Да что она, Розенберга М. не узнает?

Порыв встать и убежать Роза подавила в зародыше, для верности мысленно попрыгала на нём и отшвырнула в сторону. Она – взрослая женщина. Никто. Никому. Ничего. Но в сторону отвернулась, чтобы не видеть пускающую на её мужчину слюни сестру. Мужчина-то не её. Точка. Драться из-за члена с родной сестрой она не станет. А уж из-за постороннего члена – тем более.

– Доброго вечера, – послышался голос сверху. Роза вздрогнула.

– Привет! – взвизгнула Светик.

– А мы можем поиграть с Моней? – продолжил за сестру Даниил.

– Я так понимаю, произошло небольшое недопонимание… – Матвей, вернее, не совсем Матвей, посмотрел сначала на Альбину, улыбнувшись ей, а потом на Розу.

Рост был как у Матвея, может быть, чуть-чуть ниже, ширина плеч как у Матвея, руки были Матвея, черты лица, даже небрежно лежащие чернявые волосы – его. Отличался взгляд, у Матвея он был мягче, и улыбка. Этот мужчина смотрел на Розу, буравя ее взглядом, сковывал движения. Было в нём что-то давящее, даже подчиняющее. А подчиняться Роза не любила и не могла. На самом деле она никогда бы не посмотрела в сторону Матвея, взгляни тот на неё так.

– Михаил, брат Матвея Розенберга. Мы, как вы видите, близнецы. – Он улыбнулся, но не улыбкой Матвея. Яркой, но не полудетской. – Матвей расстроен сложившейся ситуацией…

– А-а-а-а, – пропела Альбина и поднялась. Стоя на ступеньках, она была одного роста с Михаилом. Роза отметила, что встала Альбина с грацией кинодивы и повернулась самым удачным ракурсом к новому знакомому. – Он настолько расстроен, что не подошёл сам? Когда мужчина расстроен, он идёт и извиняется!

– Во-первых, ему абсолютно не за что извиняться, а во-вторых, у него тренировка с учеником.

– Нет такой тренировки, которую нельзя бросить ради любимой женщины!

– Позвольте не согласиться. – Михаил зыркнул на Альбину, и Розе захотелось прибить этого Розенберга. Что под руку попадётся, тем и прибить. Кто ему давал право смотреть настолько уничижительно на женщину, тем более – на её сестру?!

– А вот не надо мне тут! – Роза вскочила и подбоченилась.

– О, вижу, из-за мужчин вы, девушки, точно не поругаетесь! – Михаил не двинулся с места, не улыбнулся, просто стоял, как столб, и рассматривал поочерёдно сестёр.

– Да не родился ещё тот мужик, который стоит моей сестры, – проговорили дружно Роза и Альбина.

– Пися у мужика отсохнет от такой чести, – прошипела Альбина.

– И отвалится, – добавила Роза. Схватила Альбину за руку и потащила в дом.

За дверью обе сползли по стене и покатились со смеху, обнявшись. Их мать бросила двоих мужей, не задумываясь, ради своих дочерей. Они все вместе стояли горой за Олесю, и даже престижному юристу не удалось отсудить их девочку, которая и не нужна ему, просто навалить кучу побольше хотелось. Они – женщины семьи Ивановых, всегда держатся друг за друга, и никогда, никакой мужчина не вобьет клин между сёстрами, между матерью и дочерью, между всеми ними. Мужчины приходят и уходят, а уходят они всегда. А Розочка, Беляночка и их неугомонная мама остаются.

– Так ты что, не знала, что у этого твоего Матвея есть брат-близнец?

– Что брат есть, знала, но близнец… слушай, ты много близнецов встречала?

– В ансамбле парочку, но сейчас они не похожи, видела на встрече выпускников.

– Гришка с Дашей? Внезапно!

– Не, эти… а, братья Майсулины. Один здоровенный как шкаф. – Роза развела руками. – Смотреть страшно. И борода. А второй высокий, но тощий.

– Там один же на хореографа поступил в кулёк, как его звали-то? Мурат.

– Вот он и худой! – весело уточнила Альбина. – А у Мурата четверо детей уже, жена… как глянула на меня, я аж перепугалась, отсела подальше.

Они ещё поговорили, вспоминая друзей детства. Альбина, живя в том же городе, где выросла, нет-нет, да встречала их, а Роза, считай, закопала себя на этом курорте.

– Так почему Матвей не пришёл извиниться? – Альбина строго посмотрела на Розу, та почувствовала себя Олесей, забывшей выучить спряжение глагола «ту би».

– Ему, вроде, не за что просить прощения.

– Да, какая разница! Ты так швырнула тряпку – даже имбецил поймёт, что виноват, и побежит умолять о прощении Я за тобой рванула сразу, как выбралась из лап этого Матвея-Михаила, тогда-то я думала – это был Миша, – и побежала за тобой, но разве угонишься за тобой, коротышечка. А я на каблуках, и вообще, бегаю некрасиво! А этот, что-то не побежал следом и сейчас не пришёл! Знаешь, что, бросай его. И я Михаила брошу!

– Да вы ещё не знакомы толком.

– И это помешает мне его бросить?! – Альбина сладко улыбнулась, с нездоровой долей ехидства.

Иногда Роза начинала думать, что не на пустом месте престижный юрист так исходил желчью во время развода и до сих пор пытается уколоть больнее, но это не имело значения. Альбина – сестра. А юрист – мужик с отсохшей и отвалившейся писей.

Роза фыркнула. Потом Альбина встала и отправилась «угомонить Олесю» и уложить спать. Восторгам девочки не было конца, а день был длинным, если не уложить спать вовремя, то будет капризничать всю ночь и на следующий день тоже.

Роза побрела на кухню, там вовсю хозяйничал Виктор.

– А мама где? – спросила Роза.

– Лежит, давление, – коротко отчеканил Виктор.

– Ой, я тогда к ней?

– Стоять! – Роза подпрыгнула на месте, как всегда, когда слышала офицерский тон Виктора. – Хватит с неё. Начнёт спрашивать, волноваться. Завтра поговорите.

– Хорошо… – Роза решила ретироваться из кухни, просто так, на всякий случай.

Потом она сидела на веранде, поедая пирожные и запивая их вином. Альбина делала точно так же. Причём, ела она точно больше, чем пила, в отличие от Розы. Интересно, чем занимался господь, когда создавал красивых женщин, способных есть и не толстеть? Он был одержим идеей совершенства или просто был в хорошем расположении духа?

– Как-то неудобно получилось, – хмурилась Альбина. – Мы ругались при детях.

– И что же такого сказали?

– Пися отвалится. И не в этом дело. При детях ругаться нельзя.

– Такие слова они точно знают, но да, нехорошо получилось.

– Нехорошо. – Роза подпрыгнула на стуле и уставилась на Матвея. В том, что это был именно он, не было никаких сомнений. Как если бы один брат был звонким эльфом, а второй злобным гномом.

Глава 11

Матвей вежливо поздоровался с Альбиной, как учитель математики с матерью незадачливого ученика, потом повернулся к Розе и взглядом подозвал, предлагая пройтись один на один.

Роза направилась за Матвеем, растеряно обернувшись на Альбину, та подмигнула и показала большие пальцы.

– Мы можем поговорить где-нибудь наедине? – резко остановился Матвей. – Без братьев, сестёр, детей.

– Мы наедине.

– Мы не наедине, – почти по слогам проговорил он. – Я могу снять домик или, если всё занято, поедем на другую базу, гостиницу, в лес – куда угодно.

– Свободен шестнадцатый, – растерянно прошептала Роза. – Не надо снимать, я сейчас.

Всё ещё хмурясь, она отправилась за ключами в административный корпус.

– Отлично, – зашагал Матвей рядом. – Прости, я не знал, что Мишка приедет. У Светика день рождения на днях, удалось вырваться на несколько дней, сюрпризом.

– Сюрприз удался, – пробурчала Роза, она уже забрала ключ и протянула его Матвею. – А где он остановился?

– На сегодня напротив, – показал на виднеющийся отель-конкурент. – Хотел на остальные дни или с нами в десятом, или где-то рядом. Пошёл искать тебя или маму твою и… в общем, остальное ты знаешь.

– Ясно.

– Нет. Не ясно. Мне не ясна твоя реакция, лягушонок. Ты увидела сестру, Альбину, я не ошибаюсь? С Мишей и… ты решила, что он – это я? Верно?

– Верно. Вы похожи. Очень. – Она кивнула в подтверждение своих же слов.

– Мы совсем не похожи, но не в этом дело. Предположим, это был бы я. Я говорил с твоей сестрой. Ведь он говорил с ней, а не что-то другое, переходящее границы, верно? Я разговаривал с твоей сестрой, разве это причина убегать, плакать, вести себя, как обиженный подросток?

– Не причина, естественно. – Розе не нравился тон, которым с ней разговаривают – учительский, назидательный. – Просто ты сам видел Альбину.

– Видел, у меня есть глаза.

– Тогда ты всё понимаешь! И я пошла домой.

– Позже, может быть, утром, – заявил Розенберг М. Как их теперь отличать? Два Розенберга, два М.

– А дети?

– Старшие с тренером, младшие с отцом. Не заговаривай меня, не выйдет. – Он улыбнулся только его улыбкой, доброй. Михаил улыбался совсем по-другому. – Ну, что не так с твоей сестрой и со мной?

– С моей сестрой всё так, а вот с мужиками, которые голову теряют от одного её вида, что-то не так. Или нет. С ними тоже всё нормально, они же мужчины, мужчинам нравятся стройные блондинки.

– Твоя сестра, несомненно, красивая женщина, но не всем мужчинам нравятся блондинки, некоторым нравятся брюнетки, рыжие или вовсе лысые, с татуировкой на лбу. Некоторым мужчинам вообще нравятся другие мужчины. – Он развёл ручищами. – Ни в коем случае не хочу умалять достоинства твоей сестры, повторюсь, она красивая женщина, но мне нравится абсолютно другой типаж. – Матвей повернул ключ и открыл дверь, автоматически включая свет в шестнадцатом домике.

Расположение было точно таким же, как в десятом. Две комнаты, кухонная зона, душ, уборная и маленький холл-прихожая по центру.

– И сейчас ты, конечно, скажешь, что тебе нравятся такие, как я, – усмехнулась Роза.

– Естественно, мне нравятся такие, как ты, иначе, зачем бы я с тобой занимался любовью? – Матвей подмигнул. – Серёг Витальевич красавчик, например. – Он усмехнулся. – Я всю жизнь в спорте, мне нравятся женщины в хорошей спортивной форме, если хочешь, здоровые. Я в восторге от твоей немного экзотической внешности, от примеси восточной крови в твоём лице и фигуре. Мне нравятся твои ноги, крепкие, видно, что ты не один год занималась хореографией и начала ещё в детстве. – Матвей присел на корточки, начал расстёгивать босоножки Розы, поочерёдно разувая.

Его руки огладили ноги, начиная с подъёма и пальцев – Роза поджала их от неожиданности, – по икрам, остановился на коленях, их обвёл пальцами, а потом поцеловал каждую.

– Я в восторге от линии твоих бёдер, – он медленно вёл руками, казалось, не пропуская ни сантиметра. – И я в полнейшем восторге от твоей попы, если бы ты знала, сколько пошлых мыслей мне приходит в голову, когда я смотрю или даже думаю о ней. – Матвей быстро расправился с шортами Розы, буквально вынув Розу из них и заодно поставив ее рядом с краем кровати. – И я в абсолютнейшем восхищении от твоей груди, – его руки опустились на обнаженную грудь, расстегнуть несколько пуговиц оказалось минутным делом. – Она не маленькая. Грудь должна помещаться в ладонь, а у меня большие ладони. – Он огладил округлости, чувствительно сжал. – И мне нравится, что она не помещается! – Матвей начала осыпать поцелуями груди, обходя соски, их он поглаживал пальцами, опускаясь губами ниже и ниже. – И у тебя отличный пресс, крепкий… – Губы опустились ещё ниже.

Роза не заметила, как сделала малюсенький шаг к кровати, как одним движением Матвей уронил её на край, подтянув ягодицы ближе к себе и развёл её бедра. Потом она и вовсе перестала что-либо замечать и воспринимать его слова. Матвей Розенберг всю жизнь в спорте, интересно, какая дисциплина натренировала его язык? Спустя миллиарды головокружительных мгновений, когда Роза растянулась в бессилии на кровати, ещё не придя в себя, лицо Матвея возникло перед ней.

– Попалась, Лягушонок, – с этими словами он навис над ней, и не успела она подумать, что после её оргазма времени совсем не прошло, и вообще, пока не понятно, жива она или всё же нет, как почувствовала, что он скользнул, без привычной уже деликатности, внутрь. И так же сразу начал двигаться. Сильно и мощно вколачивая себя, ритмично, поступательно, заставляя Розу задыхаться от восторга, наплевав на ответные движения. Тем более, ладонь Матвея припечатала живот и ощутимо придавила.

– Держись крепче. – Он закинул её руки себе на шею, одним рывком подтянул дальше по кровати, и Роза поняла, до этого было не мощно и вовсе не сильно.

Роза скулила, хваталась за шею, стонала, пока не перешла на крик. Она бы пришла в полнейший восторг от происходящего, если бы вспомнила значения слова «восторг» или собственное имя. Наверное, в это время несколько бабочек-шизофреничек, живущих в животе Розы, верещали от экстаза, а астральное тело Розы наблюдало сверху и просило у бабочек затянуться.

Распластавшись на постели, Роза не находила в себе силы произвести хотя бы одно слово, подать звук, пошевелить конечностями. Она так и лежала, раскинувшись, смотря ошалевшими глазами в потолок, пытаясь выплюнуть запутавшуюся прядь. Вся потная, с головы до ног, и счастливая.

Матвей лежал рядом, так же смотрел в потолок и тяжело дышал. Не менее потный и счастливый.

– Теперь ты поняла, почему мне не нравятся субтильные женщины? – тихо спросил он через некоторое время.

– Это стереотипы, – прохрипела Роза.

– Это жизнь. – Он наконец-то перевернулся на бок и оглядел Розу. – Здорово ты выражаешь восторг. Громко.

– Ты тоже, – усмехнулась. – Громко.

Они выражали свой восторг до самого утра. Такого опыта у двадцативосьмилетней Розы не было никогда в жизни. Матвей Розенберг одной ночью перечеркнул всех мужчин в жизни Розы, не только прошлых, но и будущих. И Роза пока не понимала, как ей относиться к этому факту.

Уснули они, когда первые лучи солнца уже заглядывали в окна, а проснулась Роза за полдень. Подскочила в панике, ноги, после непривычной физической нагрузки, побаливали, она не смогла быстро натянуть босоножку, даже присесть. Это называется «женщина в хорошей спортивной форме»? Если молочная кислота не убьёт её сегодня, то это будет одно из самых больших чудес в жизни Розы, не считая сегодняшней ночи, конечно.

Роза неслась к административному корпусу, словно ей черти жгли пятки. Сегодня её дежурство, а мама с Виктором с утра должны были отправиться в парк камней, погулять с Олесей, освободив время Альбине «для себя».

На ресепшне было закрыто. Как оказалось, изнутри. Роза позаглядывала в окна, дёрнула несколько раз дверь, бесполезно. Скорей всего, Альбина не разобралась с замком, и его заклинило. Роза обошла помещение с обратной стороны, открыла чёрный вход, которым пользовались от случая к случаю, он чаще был заперт и завален стремянками, вёдрами, тряпками, какими-то деревяшками, коробками, мотками верёвок – сокровищами Палыча. Никто не решался это выкинуть, свои богатства Палыч знал «в лицо» и по именам.

Рванув дверь на себя, Роза замерла. Прикрыла глаза ладонями и стала пятиться к выходу.

– Доброго дня. – на неё надвигался Михаил, застёгивая на ходу лёгкие джинсы, кипенно-белого цвета. – Вы не помешали, всё уже случилось, – для чего-то поставил он в известность ошалевшую Розу. – Хотел вас спросить, – Миша закрывал собой обзор и делал это осознанно, даже вызывающе. – Вы не составите нам компанию сегодня на рафтинге? Мы все едем сплавляться, Матвей уже договорился.

– А? А-а-а… да… – Роза пыталась заглянуть за мужчину и понять, что ей надо ответить – это максимум. Минимум – что происходит, помимо очевидного. Ей соглашаться, подыгрывать Альбине или вызывать полицию?

Господи, почему ты создал Розенбергов такими здоровяками. Иногда это очень неудобно! Из-за спины выглядывала Альбина и отчаянно качала головой в знак согласия, она махала руками, прыгала, жестикулировала, закатывала глаза. Кенгуру под градусом какой-то, а не сестра. Потом Михаил, как ни в чём не бывало, сообщил, что «общий сбор в шестнадцать», и вышел через чёрный ход. Вышел так, словно покидал тронный зал, причём, его собственный тронный зал. Имени себя!

– Кстати, – заметил он перед выходом. – Я снял шестнадцатый домик. Он был занят, по понятным причинам, но я бы хотел заехать. – Михаил протянул руку, ошалевшая Роза выдала ключ, благо он был у неё в кармане шорт, пробурчав, что через полчаса придёт уборщица.

– Не сомневаюсь. – И вышел.

Роза обернулась на Альбину, та плотоядно облизывала губы. Даже если бы Роза не видела своими глазами то, что видела, сомнений бы не осталось. Розе стало дурно. Это совсем не те подробности, которые хочется знать о своей сестре, да о ком угодно!

– Ты не поверишь, – масленым голосом проговорила Альбина. – Ты. Не. Поверишь.

– Уверена, что не хочу этого знать. – Роза открыла дверь изнутри рывком, заранее понимая, что так просто от Альбины не уйдёт.

Альбина влюбилась… Хорошо, что это случается не так уж и часто. Плохо, что всегда бурно и «на всю жизнь».

– А кому мне ещё рассказывать? Маме, что ли?! Или Моне твоему?! Миша – он шикарный. Бесподобный. Такой секси!

– Я заметила.