Текст книги "Синдром разбитого сердца"

Тяжело было молчать, пытался издавать разные звуки, но иногда не выдерживал. Каждое слово – лишний день к «месяцу молчания». В итоге мой «месяц молчания» продлился на пять дней дольше, таким образом во мне воспитывали послушание. Что бы я ни делал, мне всё объясняли: так нельзя или, наоборот, можно, потому что…

Через три дня пребывания в этом странном месте пришла «мама», она была одета по-домашнему, приятная милая женщина. «Отец» купал меня каждый день на протяжении всего месяца. Первое время в их поведении я видел подвох, не верил, что любят меня, но во мне всегда жил человек, который выбирает спасение. Как тогда, когда мне сказали: «Тюрьма или рисунок», – я выбрал рисунок и стал хорошим художником. Через неделю освоил язык жестов, меня это веселило; за месяц научился изъясняться жестами и звуками. Тридцать пять дней тишины научили меня радоваться, во всём получал поддержку, «родители» говорили, что я молодец. За месяц научился тому, чего никогда не имел, – доверию. Днём мы строили замки из кубиков для нашей семьи. Мой день был занят с утра до вечера, мне нравилось быть ребёнком, я был счастлив рядом с «родителями».

Когда закончился срок молчания, разрешили произносить слога: «ма-ма», «па-па», «дя-дя», «тё-тя». Второй месяц я изъяснялся слогами, их было очень много. Чтобы сказать длинное предложение, нужно было каждое слово произнести по слогам. Прежде чем сказать, надо было думать – это воспитывало терпение. Следующим шагом было – воспитание ответственности эмоций и чувств.

Возникали конфликты, злость и ненависть, но «родители» всегда старались со мной договориться, в каких-то случаях говорили: это очень хорошо, что я злюсь. Я привык к ним и доверял во всём. Мне не хотелось быть взрослым, не думал о том, как жил раньше. Во мне появлялись другие черты, мне хотелось радовать этих людей, получать их похвалу. Через два месяца мне «исполнилось» два года, у меня появились старшие брат с сестрой, мы играли с ними в интеллектуальные игры, в игре отслеживалось моё поведение и отношения. Все заботились обо мне, было много подставных ситуаций для проверки меня в деструктивных и критических ситуациях. Я поступал плохо, после происходил анализ и объяснение. Меня не наказывали физически, но морально стыдили и мотивировали меняться. Через три месяца мне «исполнилось» три года, на каждый день рождения устраивали праздник, я загадывал желание и задувал свечку на тортике. Гостями были мои названые брат с сестрой.

В «пять лет» мне подарили всё для рисования и попросили нарисовать свою жизнь. Я написал красивую картину, на которой мама, папа, брат с сестрой и я. Себя я нарисовал меньше других по размеру. «Родителям» картина понравилась, но «мама» спросила, почему я считаю себя незначимым членом в семье? Это так и было, я и хотел бы занимать важное место, но боялся. Во мне сидело много страхов, недоверия к самому себе, и до «шести лет» я выстраивал отношения с самим собой: учился уважать и прощать себя. Мне стало комфортно с собой.

Через полгода дом был полностью открыт, я вышел за пределы детской комнаты и имел всюду доступ, переехал в подростковую комнату, много читал, писал. Мы читали книги вслух, после обсуждали, смотрели кино и тоже обсуждали. В «семь лет» написал сочинение на тему «Моя семья». Всем оно понравилось.

Я очень привык к «родителям», они хорошо относились ко мне, и я поверил в их искренность. Носил детскую одежду, был любимым мальчиком. «Родители» воспитывали своим примером, заботой, вниманием.

Когда прошёл год, мне не хотелось расставаться с ними, впервые в жизни я полюбил по-настоящему свой мир и понял, что о нём надо заботиться и беречь. В доме «родителей» словно снесли мой старый дом и построили новый – без комнат ужаса и злости. Я научился:

1. Послушанию, доверию, терпению.

2. Выстраивать отношения с самим собой.

3. Слушать и слышать людей.

4. Формировать ценности.

5. Беречь своё окружение.

В результате провёл в доме «родителей» больше года, не хотелось покидать его. В день расставания не знал, кто мы теперь друг другу, хотя до этого мне говорили, что, когда я окажусь за воротами, они всегда останутся открыты для меня. «Отец» сказал: «Сынок, нам будет больно, если ты забудешь про нас. Помни, у тебя есть настоящая семья – мама и папа».

Ты видел моих приёмных родителей на празднике. Жили мы в их собственном доме, где всё по– настоящему, у них есть ещё приёмные дети, вроде меня. Теперь я принимаю участие как брат для тех, чьё детство они реабилитируют, мне нравится эта игра, у них одно большое любящее сердце на двоих! Позже они признались, что первое время давали мне успокоительное, что объяснило моё спокойствие. Главное, чему научился у них, – это любви и радости, я стал настоящим, не притворяюсь, делаю всё искренне, от чистого сердца. Прежде чем что-то сказать, подумаю: «Не обижу человека?»

Игорь слушал внимательно, не перебил ни разу, не мог представить себе, что подобное бывает. Паша открыл ему тайну, которая изменила его жизнь, потому что доверял. Игорь удивлённо сказал: «Здорово! Тебе повезло, родители заново перекроили твою жизнь и сделали тебя счастливым человеком. Раньше для всех ты был загадкой». Паша перебил его: «Я был не загадка, а монстр. Мои жёны были хорошие женщины, но я не умел жить по-доброму. Доброты, как таковой, не было внутри меня, место добра заняли – злость и ненависть… Все мы родом из детства. Действительно, сейчас я счастлив, так же отношусь к своим детям, как «родители» относятся ко мне, очень люблю их. Могу в любое время приехать к ним в гости и поговорить обо всём. На празднике были мои названые «брат с сестрой». Но тонкости этих отношений остаются только между нами, так принято. Мы всё обсуждаем в своём кругу. Людочка стала самая родная. Теперь ты знаешь многое, хотя и не всё…»

– Подойди, пожалуйста сюда, – попросил Паша.

Игорь встал и подошёл, посмотрел на холст и узнал на нём себя, выяснилось, что всё это время он был – натурщиком. Во время рассказа Паша рисовал своего слушателя, Игорь же был настолько увлечён его историей, что совсем не заметил, чем занят Павел, а ведь он бросал на него внимательные взгляды. Художник сделал акцент именно на большом интересе своей натуры к тому, что «она» слушает. Игорь понравился себе на портрете, в нём не было жалкого человека, каким он был после возвращения из тайги. Но портрет не превысил удивления от услышанного им, большее впечатление на Игоря произвела история «реабилитации детства». Он обнял Павла и сказал: «Спасибо, брат! Тронут твоей добротой, доверием и помощью». Паша улыбался, ему было приятно.

– А какое отношение имеет Агентство к твоим приёмным родителям? – спросил Игорь.

– Это проект Агентства, для каждого клиента подбирают индивидуальную программу и пишут сценарий её реализации. На встрече выясняют суть проблемы и, опираясь на факты, находят решение и делают предложение. Тебе, так понимаю, нужен был шок, и хватило одного заплыва – меньше часа, а мне потребовалось больше года, чтобы научиться жизни заново. Видишь, какие мы разные, но я очень рад, что со мной произошла «реабилитация детства», – сказал Паша.

– Когда я был мальчишкой, Вера подружилась с одногруппницей по имени Катя. Спустя время Катя сказала Вере: «Ты мне как сестра!» Я был свидетелем этого заявления и порадовался. Прошло больше двадцати лет, Катя стала полноценным членом нашей семьи, для Веры она очень дорога. Люди становятся близкими, чаще – не по кровному родству, а по другим причинам, – сказал Игорь. – Ты мне как брат!

– Я знаю Катю, у неё муж – мой тезка, тоже Павел, он, кажется, большой учёный, – сказал Паша.

– Да, учёный, и сын с дочерью тоже делают успехи, – дополнил Игорь. В этот момент он неожиданно вспомнил про Свету, интересно, а что произошло с ней в Агентстве? Он оценивающе посмотрел на Пашу и подумал, стоит спрашивать или нет? Всё-таки спросил, на что Паша ответил: «Это только сама Светка может рассказать». Игорь больше не стал задавать вопросов, понял, эта тема закрыта. Дверь в мастерскую отворилась, зашёл Миша и сказал: «Здравствуйте! Папа, привет, мы вернулись, мама приготовила ужин, пошли домой». Игорь посмотрел на часы – 16:30, удивлённо присвистнул и ответил: «Привет, сынок, идём!» Пожал руку художнику, мыслей после его рассказа было столько, что сразу не переварить. Паша вручил ему холст с его портретом, сказал, что Миша сделает для него раму, проводил их и пожелал удачи.

Игорь приобнял сына, собака ждала их на улице, втроём они поспешили домой, Франц побежал впереди. Игорь чувствовал себя счастливым человеком, которому повезло с мамой и папой. В своей истории Паша подчеркнул важность отца в жизни детей. Выходной день пролетел незаметно. «Реабилитация детства» – это же надо такое придумать», – думал про себя Игорь. О том, что узнал, никому не рассказал, но сделал выводы, что хорошая реабилитация – это шанс для полноценной жизни, как физически, так и духовно. Жена с дочерью встретили их дома. Игорь отдал портрет жене. Ирина сказала: «Красавчик! Паша – гений, откуда такие берутся?!»

– Из детства, – ответил Игорь. Они сели ужинать, дети хвалились, как хорошо провели выходные в гостях у бабушки с дедом. Игорь проголодался и с огромным удовольствием уминал жареную картошку с отварной сарделькой, пил сладкий чай и думал о детстве…

Родом из детства

Мы родом из детства, из яслей, садов; носили колготки, портфель за спиной. Потом пошли в школу, и были детьми, мы были наивны и в меру честны… Растаяло детство, вдруг выросли мы, наивность исчезла, все стали людьми, ведущими в садик мальчишку – сынка, девчонку – дочурку, и так без конца. Сравнить время детства и взрослых людей: там носишь колготки на вырост, скромней. А взрослые люди за модой следят, колготки хозяйки о ней говорят! Там, в детстве, мальчишка о славе мечтал, а вырос – ты деньги ему подавай. Конечно, не каждый мальчишка такой, но девочка рядом нарушит покой! Девчонка – красотка, мечта пацанов, они – кто украдкой, кто смело готов: встречаться, влюбляться, построить семью, ведь взрослому дяде нельзя одному… Мы родом из детства, ты как ни крути, Ах, как бы хотелось остаться детьми! Идти рядом с мамой, за руку держась, забраться на плечи отца – торопясь, чтоб сверху увидеть дорогу вперёд, сидеть, свесив ножки, и ручки – на взлёт! И мамочка рядом, внизу подо мной – деревья большие, портфель за спиной…

Письмо из Агентства

Впечатлений от рассказа Павла о его «реабилитации» Игорю хватило на несколько дней. Он представлял себе тот дом, где каждую секунду сорокалетний мужчина учился новой жизни. Там не ковырялись в его прошлом, а начали с чистого листа. Паше реабилитировали жизнь, обновили – чувства, эмоции, привычки, а чтобы они стали нормой поведения – необходима поддержка, поэтому «приёмные родители» продолжают быть рядом с ним.

Он ответил на вопрос, чем ему интересен Павел как человек? С ним хорошо рядом, комфортно и спокойно, он доверял художнику. Поездка на рыбалку «с заплывом» их сильно сблизила. Сыновья – Миша с Антоном – сделали своими руками раму для портрета. Ирина попросила Игоря вбить гвоздь в стену в спальне и повесила туда портрет мужа. Игорь бы предпочёл видеть на этом месте портрет жены, а не свой, поэтому попросил художника написать портрет Ирины. Паша ответил: «С удовольствием!» – и пригласил её в мастерскую. Договорились встретиться на выходных.

В рабочем расписании шеф поставил «кардиохирурга Савицкого И.Н.» оперировать самостоятельно, пояснив, что с ролью ассистента он справился неплохо, но главная роль ему больше подходит. Коллеги рассказали Игорю, что на его место уже подбирали врача, шеф посмотрел как минимум троих, но не оценил их «уникальность». Услышав об этом, Игорь подумал: с одной стороны – мог остаться не у дел, без работы, а с другой – он всё ещё хороший врач – «уникальный», со слов шефа. После операций, как всегда, вёл свой дневник, делал запись о пациенте и прогноз.

В реанимации молодая женщина проходила интенсивную терапию с диагнозом «синдром разбитого сердца». Сутки больная находилась в критическом состоянии на грани жизни и смерти, но когда сердце восстановилось, опасность миновала, её подняли к ним в отделение. Игорь лечил эту больную, рассказал, что с ней произошло: кардиомиопатия такоцубо, транзиторное шарообразное расширение верхушки левого желудочка. Стрессовая кардиомиопатия – самый настоящий «синдром разбитого сердца». Выброс гормонов повреждает кардиомиоциты, или клетки сердечной мышцы, и они погибают, сердечная мышца истончается из-за высокого давления в полости, левый желудочек вытягивается и приобретает форму мешка или «ловушки для осьминога». Игорь подвёл итог, что все проблемы в голове пациентки, необходимо её привести в порядок и посоветовал обратиться в Агентство. Больная поинтересовалась, что за Агентство?

– «Критика Роста», – ответил Игорь.

Когда возвращался домой с работы, позвонила Ирина и сказала, что они всей семьёй ждут его у Веры. По дороге к сестре встретил в посёлке Андрея Сергеевича, тот чинно прогуливался с женой перед сном. Игорь отныне смотрел на него как на человека, который сыграл в его жизни важную роль и знает о его маленькой тайне. «Адъютант его превосходительства» сказал, что они с женой купили квартиру в Геленджике и скоро уезжают на море. Игорь пошутил, обращаясь к супруге Андрея Сергеевича: «Замечательный мужик, меня вывез в Геленджик! Предупреждаю, за буйки не заплывайте!» Они посмеялись, мужчины поняли, что имел в виду Игорь. Прощаясь, он пожелал супружеской паре тёплого моря.

У Веры в гостях были родители и все дети, в доме стоял шум-гам. Сестра усадила его за стол, накормила ужином. Предстоящим летом родители планировали поездку к Тане в Америку. Когда начнутся каникулы, они большой компанией отправятся за океан. Вера уже занималась документами для вылета. Игорь хорошо помнил свои поездки с бабушкой и дедом, теперь пришла очередь его детей. Позавидовал Мише, Маше, вспомнил Майкла, давно не видел старого друга. Когда думал о нём, в памяти мгновенно всплывала картина «Сердце», которую он подарил: картина и Майкл были неразделимы и дороги ему.

Вера рассказала брату, что Лиза посетила Агентство. После визита получила письмо, племянница показала его Игорю. Всё, что касалось Агентства, вызывало у него большой интерес. Сразу удивило название – «Сердце в прайсе», подумал: ну что ты будешь делать, всё крутится вокруг сердца.

Сердце в прайсе

 
Лиза к нам в кафе пришла,
кофе заказала.
И за стойкою одна
долго не скучала.
Парень-бармен видеть рад
– Лизу, Катю, Жанну…
Он для всех, как на парад,
сердца изображает.
Пишет в кружке молоком,
как художник знатный.
Очень вежливый:
«Пардон, повторим заказик?»
Он старается, дружок,
всех напоит кофе,
глазки строит, а итог —
не нужен Лизе кофе,
дайте бармена всего!
Так влюбилась горячо
в славного парнишу,
ведь улыбочка его
для неё – афиша,
где все чувства на парад,
словом – «сердце к сердцу»…
Бармен видеть очень рад,
ждёт оплаты чека:
«Приходите к нам в кафе,
напоим весь город
вкусным кофе с молоком».
Но кофе стал лишь повод.
Как увидела его —
сердце застучало,
от земли оторвалась,
в небеса умчалась.
Молодость не тормозит,
тут такое дело!
И в отрыве от земли
Лиза осмелела.
В руки чек она взяла,
расплатилась крупно,
надпись ручкой нанесла:
«Знаешь, а ты – супер!»
Бармен надпись увидал,
ему было приятно,
но за стойкой у него —
Катя, Саша, Яна…
Он сердца им подарил
в кружке, ведь не жалко!
Ценник в прайсе говорил:
«Сердце как добавка…»
 

* * *

 
Лиза быстро убежала,
когда надпись начертала.
Ей сначала славно было,
но потом – нехорошо…
Ведь зависимость от парня
как заноза в сердце встряла.
Лизе сразу стало важно,
что же в мыслях у него?
Но мечтать, Лиза, не стоит:
сердце в кружке входит в прайс.
Ничего оно не стоит,
ты его с нулем равняй.
«Мы вас кофе угощаем,
а сердца – как комплимент:
вам приятно, нам – доходно,
приходите каждый день!»
А любовь – она как кофе:
каждый хочет отхлебнуть
и напиться его счастьем,
с головою утонуть!
Но не стоит путать счастье
с удовольствием земным!
Ведь надуманное чувство
кофе быстро растворит!
 

* * *

 
Лиза, Лиза, ты – Подлиза,
коль так хочется тебе
быть зависимой везде!
Что же скажут, что накажут
люди добрые, друзья?
Приглянуться всем по нраву
не добьёшься никогда!
Жизнь – она такая штука,
быть угодным не грешно,
но нечестно и смешно,
и тревожно… Даже глупо!
Ведь никто не уважает
и шпыняет: «Вон пошёл!»
Проверяя свои чувства,
ты живёшь начистоту.
Чистота ведь – как искусство
мазать краски по холсту.
И картина жизни многих
не имеет цвета, вкуса…
Всё зависит от свободы
и от верности уму…
А угода как злодейка —
сердцу, разуму, мозгам,
замедляет темп, а лучше:
нынче здесь, а завтра – там!
 

Игорь дважды прочёл «Сердце в прайсе» и повеселился, надо же, какая любвеобильная племянница, подумал, что влюблённости дочери тоже не за горами, ох уж эти девчонки…

Синдром разбитого сердца

В целом жизнь Игоря наладилась, вошла в старое русло – работа-дом-работа… На работе одним людям облегчал жизнь, других спасал, дома работы скопилось тоже достаточно за время его «великой депрессии». Внутренне готов был приступить к созданию и сборке нового макета сердца, но не мог определиться, каким его сделать на этот раз, в голову ничего не приходило. Этот вопрос висел в воздухе и не находил ответа. Среди недели позвонила Светлана и сообщила, что выполнила просьбу – картина готова. Для Игоря эта новость была из ряда «ВАУ», обрадовался как ребёнок, с нетерпением ждал субботу. Почувствовал возвращение своего утраченного чувства радости и желание обладать тем, что любит. Вечером рассказал жене, что Светлана нарисовала сердце и что он ждёт не дождётся эту картину, потому что уже любит это «сердце» и мечтает быстрее получить его. Обратил внимание на реакцию жены: она больше не ревнует его к «бывшей», немножко огорчился этому, но виду не подал. Ирина предложила пригласить Светлану в гости на выходных и уточнила, что Игорю можно любить только её сердце. Он посмеялся и согласился по поводу любимого сердца, по поводу Светланы ответил: «Обязательно приглашу!» Хотя на самом деле уже пригласил и ждал этот день в предвкушении получить картину. Ещё ему была интересна история Светы, связанная с Агентством, какие сюрпризы произошли с ней?..

В субботу утром детей забрали родители Ирины, а к обеду в гости приехала художница с мужем. Шурик заботливо держал картину, обёрнутую бумагой, Игорю не терпелось её быстрее получить и раскрыть, но постеснялся торопить события. Света сказала: «Сава, у моего мужа что-то сердечко барахлит, посмотришь?»

– Конечно, – ответил Игорь и пригласил Шурика в кабинет. Попросил раздеться до пояса, надел стетоскоп и прослушал с обеих сторон. Шумов не услышал. – Что беспокоит?

– Временами такое ощущение, что сердце выскакивает из груди, – ответил Шурик.

– А как дела с нервишками? – поинтересовался доктор.

– Напряжённо, в последнее время натянуты как канаты! – улыбаясь, ответил Шурик.

– Сердечные сокращения в состоянии стресса увеличиваются, сердце очень чувствительно к выбросу адреналина. При хроническом стрессе данные симптомы трансформируются в тахикардию, а то и аритмию. Это воздействие на сердце «изнашивает» его, ведёт к предынфарктному состоянию. Нервная система регулирует частоту и силу сердечных сокращений: симпатическая нервная система обуславливает усиление сокращений, парасимпатическая – ослабляет. Вам необходимо хорошо отдохнуть, съездить на море и восстановиться, – закончив осмотр, подвёл итог Игорь. Пригласил Шурика в больницу на обследование. Светлане сказал, что прочёл Шурику «лекцию по охране нервной системы» и проведёт полную диагностику; если потребуется терапия – всё сделает, посоветовал беречь мужа.

Светлана поблагодарила и торжественно вручила ему долгожданный подарок – картину. Улыбка не сходила с его лица, глаза светились, в предвкушении он аккуратно развернул бумагу, внимательно посмотрел на рисунок и на выдохе произнёс: «Не может быть, такоцубо…» Замер перед картиной, глаза ещё больше загорелись, на лице появился восторг и удивление. Ирина услышала знакомое слово. Заметив реакцию мужа, подошла, чтобы посмотреть, и обомлела, такого сердца она ещё никогда не видела.

– Что это такое? – тихо спросила.

– Это самое настоящее такоцубо – «синдром разбитого сердца», – ответил Игорь. На картине было нарисовано сердце в виде горизонтально вытянутого существа с щупальцами в верхней части. Оно медленно скользило вниз в плотной толще воды на дно моря, ощущалось его движение – падение, оно плавно парило, выпуская запасы кислорода, и медленно опускалось в бездну. Вокруг были морские обитатели, вода играла, переливалась, цвет передавал силу и плотность давления воды, это было умирающие сердце, но оно было прекрасно. Именно сердце удерживало взгляд на картине, передавалась атмосфера жизни и смерти. Глядя на это сердце возникало желание немедленно подставить обе ладони, аккуратно поймать его в них и поднять наверх, чтобы спасти – вернуть его к жизни.

– Почему ты решила написать именно такоцубо? – спустя время спросил Игорь.

– Я подумала, что именно такоцубо отобразит тяжёлый период твоей жизни, трагедию, которая разбила твоё сердце, ты потерял друга, и на время потерялся сам, – ответила Светлана. – Как тебе картина?

– Это чудесная картина, ты чётко и тонко написала умирание сердца человека в подавленном состоянии. Несмотря на красоту вокруг, оно умирает, погружаясь в бездну, потому что не справляется. Спасибо тебе! – сказал Игорь. Он пристально рассматривал все детали и узнал ту же подпись в правом нижнем углу, что и на картине в кабинете психолога.

Ирина пригласила всех за стол, Игорь поставил картину на самое видное место в гостиной и, сидя за столом, – любовался ею. В этот день ему больше никто не был нужен, он находился в состоянии эйфории, есть не хотелось, он пригубил вина и не мог оторвать взгляд от подарка. Единственное, что хотелось, – остаться одному, сесть напротив картины и смотреть в глубину этого сердца. Он получил ответ на вопрос, каким будет новый макет – это будет «синдром разбитого сердца», такоцубо, такое сердце он ещё никогда не делал.

Ирина показала Светлане портрет мужа, художница оценила работу Павла.

– Паша пишет не оболочку человека, а его внутренний мир. У Савы всё хорошо в душе, и Павел подчеркнул удивительные глаза – взгляд. Помню, Игорь хвалился, что только у двух процентов населения зелёный цвет глаз, и он входит в эти проценты, – улыбаясь сказала Светлана, – у него глаза от бабушки, я помню её, это была замечательная старушка.

Ирина тоже успела познакомиться с бабушкой Игоря и много раз слышала от мужа про два процента. У Миши глаза отца – зелёного цвета, она сразу представила, как сын будет хвалиться девушкам этими двумя процентами. Ирина смотрела на портрет и была счастлива от факта, что Игорь – её мужчина, муж.

Шурик был исключительно скромным интеллигентом, Игорь не мог понять, почему его называют Шурик? Ему отлично подошло бы полное имя с отчеством, но никто его так не величал. Он явно был влюблён в Светлану, она была его музой. Когда люди узнавали, что он писатель, не удивлялись и отвечали: «Вы похожи на писателя». Игорь с Ириной тоже не удивились, когда увидели Шурика, было в нём что-то от Чехова. Игорь вспомнил своего старого товарища, тоже писателя, и поинтересовался:

– Шурик, а вам знаком Вадим Крабов? Это его литературный псевдоним, родная фамилия Кравзе, пишет в жанре фэнтези.

Шурик ответил:

– Нет, не читаю фэнтези.

– Вадик в прошлом врач-нарколог, психиатр. Много лет назад нырял в воду с обрыва и сломал шейные позвонки, стал инвалидом. Сидя в коляске – начал писать. Пару лет назад я навестил его. Вадик, как и прежде, – весёлый, не унывает, колясок у него дома целый автопарк, и с мотором есть, среди колясочников у него кличка «Крузак», – сказал Игорь и подумал, а как Вадик пережил трагедию, усадившую его в кресло? Навсегда!..

День прошёл хорошо. На фоне большой радости и ощущения полного счастья Игорь совсем забыл спросить о «сюрпризе» Агентства для Светланы, и даже не вспомнил об этом. Когда гости уехали, Ирина занялась своими делами. Игорь взял картину, налил в бокал вина и ушёл в кабинет. Сел на диван напротив картины и, глядя на неё, не видел ничего, кроме сердца. Спустя время в кабинет зашла Ирина и присела рядом. Заметив пустой бокал мужа, принесла открытую бутылку вина и второй бокал. Наполнив бокалы, спросила:

– Расскажешь?

Игорь сразу понял: её интересует, что он видит на картине.

– Когда мы встречались со Светкой, – Ирина поправила: «Не встречались, а жили…» – Ну да, жили, но это не имеет значения. Я уезжал в Штаты надолго. Когда вернулся, Света написала для меня картину, которая произвела на меня огромное впечатление, она до сих пор стоит у меня перед глазами, я влюбился в неё с первого взгляда, в картину, уточняю…

– Правильно, в картину, – сказала Ирина и улыбнулась. – За картину! – она приподняла бокал с вином и пригубила.

– Эта картина ещё лучше прежней, дороже, её точно никому не подарю, даже тебе – не проси. – Сразу повернул голову, внимательно посмотрел на жену и улыбнулся. – Хотя… тебе можно подарить, ведь ты моя. Не перестаю восхищаться возможностями человека: мастерством, талантом, взглядом, фантазией… Когда я сидел дома после возвращения из тайги и смотрел выступления камерных оркестров, в первую очередь, конечно, слушал музыку, но ещё мне было интересно наблюдать, как дирижёр управляет оркестром, а музыканты управляют звуком. Инструмент звучит от прикосновения пальцев, пальцы делают мелодию, льётся музыка и заходит в душу. В этом есть магия, я прилипал к телевизору, это отвлекало от всего. Чтобы написать такую картину, представляешь, что должно быть в голове художника? Какие у него должны быть руки? – сказал Игорь и вопросительно посмотрел на жену.

– Света – редкая художница, я бы никогда не смогла такое даже придумать, у неё есть шестое чувство. У всех гениальных людей есть шестое чувство, у тебя тоже оно есть, – сказала и приобняла мужа. Игорь посмотрел на жену и спросил: «Ты о чём?»

– Ты мой гений, мой любимый кардиохирург, который спасает жизнь людям! Ты увлечённый с детства, а ребёнок будет увлекаться только тем, что ему нравится. Увлечённость и любовь к делу открывают шестое чувство, повышают мастерство, создают конкурентное преимущество, выводят за рамки, – сказала Ирина. В этот момент он вспомнил последний разговор с Виктором, что жена никогда не хвалила его, а Ирина всегда восхищалась мужем, подчёркивала его значимость. Так поступала мама с отцом, бабушка с дедом. Мужчину надо хвалить – это делает его счастливым. «Всё-таки женщины – это сила», – подумал Игорь. – Вадика помню, его жена тоже врач – Евгения. Представляешь, сколько в нём мужества – начать жизнь заново? – восхитилась Ирина.

– Да, Вадик большой молодец, он старше меня, мы были в одной компании, через пару лет после ординатуры он «поломался». Мне кажется, что я сильнее сломался после смерти друга, чем Вадик. Жить, зная, что нет шансов встать на ноги, – это требует огромного мужества. Вадик – человек большого ума, раньше был ходячая энциклопедия, сейчас – сидячая. Он сильно переживал после трагедии, ведь первое время даже сидеть не мог, а сейчас заводит свой «Крузак» – и поехал за пивом. Супруга хороший врач, заведующая терапевтической службой в поликлинике. Кстати, надо его навестить – летом дети улетят, у нас будет больше свободного времени, давай вместе съездим к писателю, он будет рад.

– Давай, с удовольствием, – сказала Ирина. Игорю не хотелось расставаться с картиной, он предложил повесить её в спальне вместо портрета. Но Ирина предложила вбить гвоздь рядом с портретом и повесить картину, но с условием, когда будет написан её портрет, он займёт место этого сердца. Они посмеялись, вбили гвоздь, повесили «сердце» и легли спать.

В воскресенье утром Игорь открыл глаза и сразу посмотрел на картину. Чувствовал себя прекрасно, обнял жену, поцеловал в щёчку. Она открыла глаза и сказала: «Привет». Весь день они провели на улице: навели порядок на своём участке, пожарили шашлыки, во второй половине дня вернулись дети. После ужина каждый занялся своими делами, Игорь приступил к чертежу макета. Работа над чертежом займёт около недели как минимум, каждый вечер после работы – будет корпеть в кабинете. Когда чертёж будет готов, его нужно показать инженеру, чтобы устранить неточности. Андрей согласился выступить экспертом.

Приближался день визита в Агентство, Игорь ждал этой встречи, ощущал лёгкое волнение. В мае месяце в кардиологии начинается аврал, у людей по разным причинам весной обостряются сердечные проблемы. Работы очень много, шеф отпустил Игоря в будний день на важную встречу с пометкой: «Надеюсь, не на собеседование». Игорь ответил: «Ни в коем случае».

Накануне с женой обсудили его визит в Агентство, её сопровождение больше не требовалось, отправился один. Она бы с удовольствием поехала с ним и повторила «события», произошедшие с ними после первого посещения, но на работе начался аврал и нужно было быть на кафедре.

В назначенный день Игорь приехал в Агентство, в приёмной его встретила секретарь и пригласила в кабинет. Он вошёл, поздоровался, присел на диван, секретарь принесла ему чай, напротив в кресло села психолог. Она улыбалась, он тоже улыбнулся в ответ.

– Ну что, Сава, как дела? – спросила психолог.

– Всё хорошо. Кстати, Савой меня называют только близкие и старые друзья, жена никогда так не зовёт. Мне приятно быть Савой, но больше за этим ничего не стоит. Продолжим сегодня игру на «С»? – Психолог вопросительно посмотрела на него и кивнула головой. – Что со мной было, я бы сам вышел из этого состояния? – поинтересовался Игорь.

– Ты был СЕРЬЁЗНО болен душевно, САМ бы не вышел, чем дольше находился бы в подавленном состоянии, тем хуже, – ответила психолог, делая акцент на звуке С. – СЕЙЧАС ты в хорошей форме, молодец, прежнего мальчика СЛЕД простыл.

– Панический СТРАХ покинул меня, я избавился от него. Перспектива утонуть и шанс ранней СМЕРТИ в озере СПАСЛИ меня. Вы можете рассчитывать на СЕРДЦЕ, которое потребуется СПАСТИ. – Он вытянул правую руку вперёд и улыбнулся, посмотрев на кончики пальцев. Это был знак, что «инструмент» в отличном состоянии. – У нас с женой прекрасный СЕКС. Не понимаю, как вы это делаете, но результат есть и очень высокий, наверно, шестое чувство. С первой встречи я уже вышел в другом состоянии, а во время купания шоковая терапия эффективно сработала – мозги встали на место. Неожиданность и провокация, желание выплыть – вернули меня к жизни. В медицине шоковая терапия используется как психиатрическое и неврологическое лечение, но это очень опасно, может случиться всё что угодно: инфаркт, инсульт, необратимый процесс, обязательно нужна страховка, спасатель, как в моём случае, – сказал Игорь.