Текст книги "Другая история принцессы"

Глава 5

Из окна дул ветер, и Эйслинг куталась в теплый платок, даже сидя на кровати у камина. Несмотря на яркое солнце, прохлада не отступала, особенно это чувствовалось в замке. Принцесса собрала бумаги из драконьего сундука в стопку и положила на край кровати.

Сейчас она сожалела, что в их комнате нет хотя бы тумбы. Раньше пустота вокруг не бросалась в глаза, теперь все почему-то ощущалось иначе.

Хотелось забыть о варварах, спуститься в кухню, сесть за широкий стол из толстых досок и заняться старыми текстами. Они с Варной не только завтракали, обедали и ужинали, но когда-то кроили платье на том столе. Он вполне подойдет и для бумаг.

Это была единственная вещь, которую так и не своровали из замка, потому что кто-то много лет назад предусмотрительно прибил ножки к полу.

Благодаря столу кухня всегда казалась уютнее комнаты, но до сегодняшнего дня Эйслинг не придавала этому значения. А сейчас, когда за их столом ели варвары, все время думала, что не может просто так туда пойти. Она только дважды спускалась, чтобы перекусить и принести чего-нибудь Варне, которая наотрез отказалась выходить из комнаты. Внизу теперь им не было места.

Эйслинг поднялась с кровати и подошла к своей компаньонке, которая сидела с пяльцами у окна.

– Нам нужно выйти на прогулку. Хотя бы пройти по двору, – сказала девушка.

– Боже, зачем? Что мы там не видели? Тушу дракона? – проговорила Варна, не поднимая глаз.

– Там солнце… Раньше мы с тобой так делали.

– Раньше все было по-другому. Теперь, куда ни посмотри, ходят эти в жилетах и думают, кого бы зажать в укромном уголке, а может, и не зажимать, а так, на глазах у людей.

– Ты такое видела? – поразилась Эйслинг и бросила взгляд в окно. Во дворе на лавке у конюшни сидело двое варваров, и, кажется, один из них спал.

– Не здесь, – ответила Варна. – Но когда напали на мой замок и деревни, такое было на каждом углу.

– Они говорили, что не знают о твоем замке… Это, наверное, другие варвары, – сказала Эйслинг, все еще рассматривая солнечный двор, с которого тянуло свежестью. Кажется, дракон перестал дымить.

– Все они одинаковы, – ответила Варна, вогнала иголку в подушечку в виде сердца и только потом подняла глаза. – Не обманывайся их спокойствием, они лишь отдыхают. Вот наберутся сил, наскучит им здесь сидеть, и все будет то же самое – разграбленные деревни и плачущие женщины.

– Пока они никого не грабили.

Варна и сама это понимала, но не отступала.

– О дорогая, подожди день-другой… Жаль, мы не можем уйти.

Эйслинг подошла к Варне и обняла. Она малодушно боялась даже произнести: «Ты можешь уйти, когда захочешь». А если Варна послушает и правда покинет замок?

Вдруг во дворе послышался нарастающий шум, и обе женщины встали. В ворота вбежал Ярвин, его громко приветствовали, стучали по кружкам и железякам, хлопали по плечу, смеялись. Будто подбадривая перед чем-то важным, но в то же время приятным.

Эйслинг не видела своего мужа уже два дня и старалась лишний раз не показываться среди варваров, чтобы о ней не вспоминали. Ярвин так и не пришел к ней ночевать, и они с Варной мирно спали в одной постели вот уже две ночи подряд. Эйслинг не знала, кому молиться, чтобы так все и оставалось.

Она медленно перевела взгляд на кровать и, сглотнув, подумала: «Ну не за этим же он бежит?»

Когда Ярвин ворвался в комнату и замер на середине, Эйслинг все решила. Она знала, чем занять варвара и без постели. У нее не зря лежали старые бумаги.

Ярган перевел дух и быстро заговорил, снова проглатывая звуки, хотя еще два дня назад произносил все слова четко.

– Мы едем в деревню. Надень какую-нибудь одежду, чтобы быстро ходить… Хотя можешь и так.

Эйслинг осмотрела свое скромное, но добротное платье коричневого цвета и решительно направилась к гардеробу. Ей даже в голову не пришло спорить с Ярвином. Надо одеться – пожалуйста, ехать – с радостью, там солнце и люди, с которыми она хотела увидеться. Возможно, они доедут до Корна.

Оставаться в замке с каждым днем становилось тяжелее. Даже когда дракон жил в башне, она столько не сидела на одном месте. Сейчас же каждый ее шаг видели варвары. Куда ни пойди – везде они, словно снова свадьба и даже мысль о побеге читается у нее на лице. А еще она все время ждала, что появится муж и поведет ее в постель.

– Поторопись, – послышался голос Ярвина за спиной, слишком близко, будто он стоял на расстоянии вытянутой руки. Эйслинг напряглась, но не обернулась, сбросила платье и осталась в тонкой нижней рубахе, тут же схватила штаны и тунику. А сзади послышался будто бы разочарованный вздох. Она оделась, завязала плащ и повернулась. Ее муж и правда стоял близко.

– Я готова, – только и сказала Эйслинг.

– Я могу тоже отправиться с вами? – спросила Варна, с тревогой наблюдая за сборами.

– Ты ездишь верхом? – уточнил Ярвин, а когда компаньонка качнула головой, сказал: – Тогда остаешься здесь.

Он быстро повел Эйслинг вниз и больше ни разу не взглянул в ее сторону.

Когда они вышли во двор, их встретило дружное улюлюканье. Шумели всего трое, но казалось, тех, кто стучит по дереву и железу, десяток. Эйслинг непроизвольно пошла чуть ближе к Ярвину, и он улыбнулся.

– Наша свадьба была недавно, они теперь будут шуметь, когда заметят кого-то из нас. Показывают хранителям, за кем нужно присматривать.

– Так встречают всех молодых?

– Нет, только яргана и его жену.

В этот момент с лавки вскочил Гундриг и громко застучал колотушкой по забору. Все это он проделывал с улыбкой, а Эйслинг хотелось, наоборот, сморщиться и закрыть уши от оглушающего звука.

– И как долго это продолжается?

– По-разному, – ответил Ярвин. – Пока не объявим о наследнике или пока им не надоест… Но им не надоест.

Ярвин подвел ее к Веснушке, которая стояла подозрительно спокойно. И благосклонно склоняла голову к незнакомому варвару, который подтягивал подпругу. Сам ярган повернул к необычному коню серой масти. Сегодня Ярвин свободно двигался, проверяя подковы и ремни, будто его больше не беспокоили раны. Хотя Эйслинг помнила, насколько его рубаха пропиталась кровью несколько дней назад. Такое не могло зажить сразу.

Сегодня ярган впервые выглядел как сильный вождь своего народа. Никакой слабости ни в движениях, ни во взгляде. А еще Эйслинг вдруг поняла, что он так же собран, как бывал Дайра перед важной встречей. Все в нем говорило о статусе и силе. Начиная от аккуратной косы воина и заканчивая чистыми сапогами. Кожаные наручи на запястьях поблескивали золотыми заклепками, а на широком поясе висел меч в искусно сделанных ножнах, украшенных рисунками и незнакомыми символами.

– Зачем мы едем? – спросила Эйслинг, отводя взгляд от мужа. – И в какую деревню?

– Едем за ближние холмы, – ответил Ярвин и запрыгнул в седло. Похоже, только у яргана оно было.

Эйслинг же взгромоздилась на Веснушку и почувствовала, как сердце застучало быстрее. За воротами ее ждала пусть и мнимая, но свобода, и от этого ее охватывала радость. А еще Эйслинг надеялась встретить Корна и поговорить. Возможно, он подсказал бы, что делать с браслетом.

Веснушка легко пошла за конем Ярвина. Но как только кобылка почувствовала усиливающийся ветер и увидела свободный склон, просто созданный для легкого бега, то заплясала под Эйслинг.

– Зачем ты взял меня с собой? – спросила принцесса и улыбнулась, когда свежий ветер ласково коснулся лица. Как же она скучала по нему!

– Мы заняли в деревне за ближними холмами четыре заброшенных дома, вроде бы никто ничего не сказал. Теперь, когда отремонтировали крышу в одном из домов, местные говорят, что в него вернутся хозяева со дня на день… Ну и еще там что-то случилось, надо выяснить и все уладить миром, – ответил Ярвин.

Он посмотрел на нее и задержал взгляд, будто только что заметил и очень удивился.

– Гундриг мне кое-что о тебе рассказал. Я решил, раз ты знакома с теми людьми из деревни, то пригодишься.

Договориться с людьми, которые жили под огнем дракона? Пусть ярган сам поймет, что с безумцами невозможно даже поговорить. То, что и сама Эйслинг могла считаться сумасшедшей, ее не волновало.

– Эслиг, – позвал Ярвин.

«Эйслинг!» – мысленно прошипела принцесса, затем медленно повернула голову и приподняла подбородок. Варвар должен понять, что она заметила исковерканное имя. А Ярвин улыбался, словно сделал это нарочно.

– Гундриг говорит, на твои деньги построили мост и убежище. Я хочу на них посмотреть. С тобой вместе, – сказал Ярвин.

– Мост недалеко от ближних холмов, можно доехать сегодня, – ответила принцесса и в волнении облизнула губы.

Если все правильно подать, уже сегодня они доедут до Хилна, чтобы посмотреть убежище. А там Корн, и с ним можно будет поговорить.

– Убежище рядом с городом. Хилн сразу за дальними холмами, сегодня тоже можем успеть, если поторопимся.

– Это хорошо, – кивнул Ярвин и внимательно изучил ее лицо. – Значит, все построено на твои деньги?

Эйслинг медленно кивнула, не понимая, почему муж опять рассматривает ее, будто раньше не видел.

– Дайра дал деньги? Что-то не верю. – Ярвин белозубо усмехнулся. – Ладно уж. Расскажи, как ты вытаскивала золото у дракона?

Откуда он узнал? Только Варна видела, как появлялось золото. Как поступит ее муж, если поймет, что монеты все-таки были? Точно не поверит, когда она скажет, что их больше нет. При разговоре о золоте люди переставали что-либо слышать. Про сундук с бумагами Ярвин же не поверил. А она лишь в какой-то мере собиралась подкупить мужа.

– Не совсем поняла, о чем ты.

– Я не верю в щедрость Дайры, – ответил ей варвар. – Если король отправил тебя к дракону, то последнее, о чем он думал, было золото. И если бы я на его месте хотел кого-то наказать, то не разрешил бы брать с собой ничего.

– Наказание? Разве ты не слышал, что я добровольно пошла к дракону, чтобы спасти жителей Хилбора?

Эйслинг лихорадочно думала, что ей еще сказать. Она никому не доверяла и особенно бережно хранила тайны, которые помогали выживать. И даже Варна не знала, что король сам отправил ее к дракону.

А о золоте и вовсе не следовало говорить. Поверит ли Ярвин, что ничего из сокровищ дракона она не оставила себе?

– Эслиг, я представляю, кто такой король, и не одобряю того, что он сделал с тобой, – сказал ярган. – Тебе нет нужды молчать и притворяться.

Эйслинг долго смотрела на Ярвина, не зная, как относиться к его словам и такому внимательному взгляду.

– Ладно, не хочешь говорить о золоте, твое дело, – вдруг весело проговорил Ярвин. – Скажи хоть, кто ухаживал за лошадьми? Неужели сама?

– К нам приходил мальчишка, – с облегчением торопливо заговорила Эйслинг. – Харви единственный не боялся и появлялся каждый день. Я хорошо ему платила…

Она сказала последнее слово и замолчала. Опять на губах Ярвина промелькнула эта быстрая и яркая улыбка, которая дразнила и показывала, что ярган все знает. Он не так глуп, как считает Эйслинг. Маленькая правда могла согнать эту улыбку, которая так выбивала из колеи.

Они ехали медленно, и Ярвин в основном молчал. Его занимал вид и, кажется, как и ей самой, очень нравился ветер. Ярган вдыхал, и по его губам опять скользила улыбка. Возможно, и он чувствовал на языке неуловимый вкус соленого бриза далекого моря.

Донесся стук копыт, сзади на расстоянии ехал Гундриг и лениво что-то попивал. Когда заметил, что Эйслинг обернулась, помахал рукой и широко улыбнулся. Странно, но этого варвара она совсем не боялась. И каждый раз, когда видела его сонное лицо, думала, что, возможно, не все из них жестоки и опасны.

Принцесса посмотрела вдаль на дорогу и глубоко вздохнула.

– Я выносила золото потихоньку, – заговорила она. – В первый раз я забрала всего три монеты. Дракон не заметил. Потом вынесла горсть, а позже вытащила сундук. Ему было все равно, он не замечал. Только ждал сказки.

Ярвин молчал, и Эйслинг тоже умолкла. Так они и проехали остаток пути лишь под стук копыт.

Когда оказались в деревне, Ярвин сам снял Эйслинг с лошади и несколько мгновений смотрел ей в глаза. Она подумала, что сейчас он поцелует, и напряглась – слишком чужим был этот безбородый светлокосый варвар.

– Ты не боялась дракона, но боишься меня. – Он вдруг улыбнулся. – Поверь, я очень редко кусаюсь.

«А дракон не кусался никогда», – подумала Эйслинг.

– И злюсь, только когда мне врут, – добавил Ярвин и отошел.

Широкая дорога была запружена людьми. Десятка три крепких мужчин стояли вокруг Уны, а поодаль собрались местные женщины. В противовес им толпу разрежали всего пятеро варваров в светлых стеганых рубахах и темно-коричневых жилетах.

При приближении Ярвина разговоры стихли. К нему сразу вышла пожилая женщина. Она то и дело трогала узловатыми пальцами толстые седые косы, которые лежали на груди. Женщина остановилась и с расстановкой заговорила на своем языке, но Ярвин ее оборвал:

– Говори на ресляндском. Пусть все слышат, что нам нечего скрывать.

Женщина бросила всего одно слово на своем языке, Эйслинг почудилось, что это ругательство, но Ярвин лишь покачал головой.

– Асара, говори на ресляндском. Что здесь произошло и почему Гелат уверен, что вы собрались драться?

– Потому что они хотят забрать дом, который мы починили, – спокойно ответила Асара.

– Это наш дом, – уверенно сказал знакомый Эйслинг Рон и вышел вперед. – По какому праву вы его заняли? Да еще на три других глаз положили.

– Мы освободили вас от дракона и взяли за это награду, – ответила Асара. – Могли всех убить, а пришли с миром и взяли всего-то разрушенные дома!

– Это хорошие дома! Там только крыши сгорели, а вы просто пришли и поселились. А как же семьи, которым они принадлежат? И что же, если вы убили дракона, вам все можно? И дома брать, и честных девушек пользовать?

– В них никто не живет, вы сами об этом болтали. А первый захотели вернуть, только когда мы перестелили крышу. Одно слово – ресляндцы.

Поднялся крик, казалось, еще немного – и все тридцать мужчин бросятся на одну пожилую женщину.

– Тихо! – крикнул Ярвин. Да так зычно, что люди оторопело умолкли. – Покажите дом, из-за которого спор.

Люди расступились, чтобы все увидели одноэтажный деревенский домик с кое-как прикрученными ставнями. Эйслинг прекрасно помнила его. Корн как-то рассказывал об этом доме, который пострадал первым. И на ее памяти вместо крыши всегда был лишь провал, а дверь висела на одной петле.

Но сейчас перед ней стоял вполне пристойный домишко. Крыша из соломы приятно желтела и отражала солнце, новая дверь сияла свежими досками. Следы былой разрухи еще не стерлись, и здесь не помешало бы подлатать стены, но жить уже можно. Варвары постарались на славу.

– Мы вернем вам этот дом, – начал Ярвин, и варвары возмущенно заговорили, но ярган остановил их взмахом руки. – Мы вернем вам дом… Если вы заплатите за работу.

Молчание затягивалось. Варвары ждали и хмуро переглядывались. В конце концов Рон снова заговорил:

– Вы и так живете на нашей земле. И нам же за это платить? Твои люди, ярган, отнимают дома и зажимают наших женщин, нам не нужны такие соседи. Уходите отсюда подобру-поздорову.

– Ты ошибаешься, когда говоришь о своей земле. Она не твоя, – ответил Ярвин, и рядом с ним вдруг проступил барс. Днем он просвечивал, но от этого выглядел еще более опасным. Огромный зверь мотнул головой и сел у ног хозяина.

Люди в напряжении замерли, а Ярвин опустил руку на холку барса.

– Хилбор теперь принадлежит мне. И мой народ будет жить здесь. – Он обвел собравшихся взглядом и веско добавил: – Только от вас зависит, будем ли мы жить мирно или нет.

Вдруг из гущи людей вперед протолкнулся низкорослый мужчина, которого Эйслинг раньше не видела. Только сейчас она осознала, что половины этих людей еще два дня назад здесь не было. Сплошные незнакомцы, а вместе с ними те, кто считал, что принцесса должна умирать от голода в логове дракона. А во главе всего Рон, вздумавший ее пугать каких-то три дня назад. К несчастью деревенских, Эйслинг очень хорошо запоминала тех, кто к ней плохо относился.

Прежде чем неизвестный мужчина стал говорить, она прочистила горло.

– Рон, скажи, как звали хозяина этого дома, о котором спор?

Рон нахмурился и промолчал.

– Его звали Аллен, – подсказала Эйслинг, про себя благодаря Корна за сведения и предупреждения. – И я знаю, что Аллен не вернется. Его дом горел чаще других, но он не уходил. А однажды обезумел и выбежал под огонь дракона. Его жена умерла от испуга. Трагичная история, которую вы почему-то забыли.

– Мы все помним, – огрызнулся Рон. – И знаем, кто и где жил. Эти четыре дома, которые облюбовали варвары, можно отдать своим. Тем, кто прятался в Хилне и теперь готов вернуться. А не этим дикарям. Я думал, что хоть ты будешь на нашей стороне, принцесса Эйслинг.

– Как и любой хороший правитель, я на стороне справедливости, – ответила Эйслинг, молясь, чтобы Ярвин не разозлился, слыша, как она себя называет.

Тот мужчина, который проталкивался вперед, бросил шапку к ногам Ярвина. Он, похоже, не знал, как еще привлечь внимание.

– Какая же это справедливость, когда они насилуют наших дочерей?!

Поднялся шум, в котором женщина с толстыми седыми косами громче других кричала о вранье и требовала привести ту самую обесчещенную девушку.

Неужели правда?

Эйслинг бросила взгляд на Рона, потом на низенького мужчину, который требовал справедливости. Вряд ли врут, поняла она. Под ложечкой засосало от плохого предчувствия. Деревенские все громче кричали, а варвары начали огрызаться. Дело грозило обернуться бойней. Эйслинг вытерла вспотевшие руки о широкие штаны. Варвары оказались дикарями, Варна была права на их счет. А вот сама Эйслинг обманулась сонным видом Гундрига и сдержанностью мужа. Только теперь она все равно с ними, в этой деревне ей больше не на кого рассчитывать.

Где-то в толпе мелькнул Гелат, единственный варвар с внушительной бородой, он оттащил Асару и прикрикнул на Рона.

Вдруг над орущей толпой раздался рык! Местные по привычке присели, будто ждали дракона. Но от его рева закладывало уши, а здесь слышалось совсем другое – предупреждающий рык грозного, но обычного хищника.

Барс, сидящий у ноги Ярвина, оскалился и поднялся. В то же мгновение ярган сцепил зубы и сжал кулаки. Эйслинг уже видела такое, и ей захотелось, чтобы барс остался. Варваров же мало, а толпа готова броситься! В руках деревенских мелькали лопаты, вилы и дубины. Но зверь будто пошел рябью и медленно растаял.

К Ярвину подошел Гундриг, ненавязчиво подставляя плечо. Но ярган расправил плечи и, несмотря на бледность, теперь выглядел еще злее.

– Кто? – сквозь зубы поинтересовался он.

– Спросил бы сначала, правда ли это! – воскликнула женщина с седыми косами.

– Ирви? – очень спокойно уточнил Ярвин, будто заранее знал.

– Я не знаю, как их зовут, – вновь подал голос низкорослый мужчина. – Он первым к нам приехал, просто поговорил с Роном и убрался. А потом вернулся со всеми этими и занял дом. И пока другие работали, один ошивался рядом с нашими женщинами и пил.

– Где он?

Люди смотрели по сторонам, но не находили виновного. И только Ярвин, что-то прикидывая, побарабанил пальцами по рукояти меча.

– Ирви этого не делал, – сказала Асара. – Ты знаешь, он любит кулаками махать, а девки к нему сами прыгают. Ему незачем принуждать.

– Так пусть выйдет и скажет, – ответил Ярвин и развел руками. – Асара, твой Ирви уже взрослый, может сам говорить за себя.

Толпа деревенских начала потихоньку успокаиваться и внимательнее смотреть на Ярвина. Но к нему никто не выходил. Асара тоже не отводила пристального взгляда от яргана.

– Мы пришли в Хилбор не как завоеватели, – сказал ей Ярвин. – Ты будешь жить рядом с этими людьми. Как будешь смотреть им в глаза, если и дальше Ирви поведет себя как дикарь?

– Ты быстро судишь, – ответила она. – Твои ресляндцы не лучше нас, а ты им будто сразу все прощаешь.

К их разговору прислушивались, деревенские ждали, что еще скажет Ярвин.

– Ярган должен быть справедлив, – наконец ответил он Асаре. – С ресляндцами пока мы будем разбираться по их законам. Любой из них может прийти ко мне и просить справедливого суда. А с Ирви я разберусь по законам Северного острова. Пусть выйдет, и Осто нас рассудит.

Варвары удивленно переглянулись. Им этот ответ был понятен, и Асара будто осталась довольна. Но вот Гундриг качнул головой и нахмурился. В тот же миг к ним с Ярвином стремительно подошла Уна.

– Если так хочешь уладить миром, прикажи Ирви взять ту девушку в жены, – сказала она, что примечательно, не переходя на свой язык.

Эйслинг представила, как истерзанная девушка становится женой варвара. Как этот Ирви отыгрывается на ней за вынужденный брак. Жизнь той девушки казалась тяжелой и беспросветной. Если даже Эйслинг, у которой муж не был жестоким (она очень надеялась, что так и останется), не могла смириться с супружеством, что говорить о той девушке.

– Какой будет ее жизнь с таким мужем? – спросила она и встретила пронзительный взгляд Уны. От него все стыло в груди, но в этот раз Эйслинг сдержалась и не опустила глаза.

Та девушка пострадала от варвара, и ее судьба тревожила как собственная. Эйслинг с ней были похожи, просто девушке повезло еще меньше, чем принцессе.

– А что будет с Ярвином, когда судить станет Осто? – спросила Уна и повернулась к брату: – Ирви силен, ты знаешь, и бьет всегда в сердце.

– Ничего не будет, – недовольно ответил ярган. – В любом случае ты меня вытащишь, сестренка.

– А сколько сил я на это потрачу, что отдам Осто за тебя? – спросила она, впиваясь в Ярвина взглядом.

– Уна, твоим бы голосом сейчас страшилки у костра рассказывать, – вдруг заговорил Гундриг будто бы даже с восхищением.

Сестра яргана сделала выпад, словно собиралась укусить как дикарка. Гундриг сразу отскочил и поднял руки вверх.

– Сходи посмотри, что с той девушкой, – снова заговорил Ярвин, обращаясь к сестре.

– Зачем? Ты же все решил и назначил Ирви виновным… Ты давно хотел с ним разделаться.

– Я знаю, что это он, чувствую. Но ты должна проверить, что с девушкой, и спросить у нее. Для верности.

Уна отчего-то не стала спорить, развернулась и ушла, а Ярвин подозвал Гелата. Кто-то должен был найти Ирви.

Время тянулось. Сам воздух наполнился напряжением. Тяжелые взгляды стали осязаемы и камнями ложились на плечи. Из деревенских теперь никто не нарывался, но дубины все равно далеко не убирали. Эйслинг все отчетливее понимала, что с этой деревней Ярвину придется сложно.

Солнце поднималось все выше, и на улице становилось теплее. Это был хороший день, но люди его испортили. Эйслинг в очередной раз поняла, что люди всегда все портят.

Вскоре вернулась Уна вместе с тем самым низкорослым мужичком. Она просто хмуро сложила руки на груди и кивнула Ярвину. Правда, этот кивок привлек внимание всех варваров. Они следили за Уной и ловили любой жест. И ее самый обычный кивок поставил окончательную точку – Ирви виновен. Асара это приняла и тоже склонила голову.

А следом все увидели, как Гелат вытолкнул из толпы человека. Незнакомый варвар упал, но быстро поднялся. Отряхнул колени, поправил стеганую рубаху и пошел вразвалочку прямо к ним.

Высокий, жилистый и какой-то неприятный. Он с улыбкой остановился напротив яргана и заговорил на своем языке. Развязно, так, как обычно не разговаривают с королем. Что-то происходило, и Эйслинг не могла понять. Она слушала-слушала раскатистое «р-р-р» да и подошла к Гундригу.

– О чем они говорят?

– Ирви говорит, что девчонка перед ним крутилась и сама виновата. А Ярвин называет его… – Гундриг бросил быстрый взгляд на Эйслинг и снова посмотрел на яргана, – нехорошими словами.

Прошло какое-то время, спор был очень жарким, оба варвара чуть ли не плевали фразы, и потому она опять спросила:

– А сейчас?

– Очень-очень много нехороших слов.

Эйслин так и не поняла, серьезно Гундриг это сказал или пошутил.

Затем он снова приобрел свой странный полусонный вид и шире расставил ноги. Принцесса подумала: вероятно, он не знает, что спать лучше не стоя, а хотя бы сидя. Падать не так больно.

Споры закончились в один момент. Ярвин сбросил с себя жилет, стянул рубаху и достал меч.

– Осто рассудит, – пробормотала Эйслинг. – Будет бой?

– Будет. Осто любит проверять нас кровью. Честное сражение, чтобы хранители поняли, за кем правда.

Тем временем второй варвар тоже разделся по пояс. А Уна подошла к Ярвину, вынула какие-то баночки из седельной сумки и начала говорить на своем языке. Эйслинг только разобрала странное имя их бога – Осто.

Уна окунула пальцы в баночку и провела по щекам Ярвина, оставляя красные полосы. Потом она взяла другую баночку и снова окунула пальцы, но теперь провела по груди, оставляя зеленые завитки. У сердца Уна начертила какой-то особый знак, и он целиком закрыл левую часть груди.

Вдруг другой варвар опять что-то произнес, на этот раз более уважительно, как показалось Эйслинг.

– Что он говорит? – спросила она снова.

– Он просит, чтобы Уна раскрасила его лицо. Говорит, иначе Осто не рассмотрит того, кто пришел в его чертог.

Эйслинг призадумалась, наблюдая, как Уна подходит к Ирви. И пока сестра яргана рисовала знак на груди Ирви, а затем раскрашивала его лицо, принцесса следила за ее уверенными движениями и будто сама погружалась в эту странную магию.

– Вы не носите бороды тоже из-за этого? Чтобы вас узнавал бог?

– Да, чтобы и после боя, даже в крови, он видел того, кто к нему пришел по дороге душ.

Уна закончила рисунки и отошла, на ее место – между Ярвином и Ирви – встал Гелат. Он возвышался над обоими и, вероятно, выступал как судья.

– У Гелата борода, – заметила Эйслинг. Этот варвар выглядел внушительнее многих, а борода только добавляла ему значимости. Во всяком случае, в глазах Эйслинг точно добавляла.

– Он дал обет хранителям. Обещал не просить Осто ни о чем и скрыть лицо, если они спасут его семью. – Гундриг из-под полуопущенных ресниц наблюдал за Ярвином, который разминал плечи. – Выжила даже его бабушка. Она недавно разменяла сотую зиму.

Гелат хлопнул в ладоши, и Ярвин начал кружить около Ирви.

– Бой до первой крови? – поинтересовалась Эйслинг, не отрывая взгляда от крепкой спины мужа.

– До смерти. Осто же судит, он должен кого-то забрать, – тихо ответил Гундриг.

Звякнули мечи. Варвары на пробу ударили и разошлись. Они перемещались по кругу осторожными шагами. Эйслинг раньше видела только бой на двуручных мечах, в нем она не замечала никакого изящества. Неуклюжие взмахи, тяжелые развороты – ничего интересного. Теперь же следила за варварами с легкими клинками в руках со странным для себя удовольствием.

У Ярвина ловко получалось уходить от ударов, и его руки красиво взлетали, а потом резко опускались. Отчего-то эти движения казались частью танца со взмахами и поворотами. Скорость постепенно нарастала, а вместе с ней и быстрее стучало сердце Эйслинг. Она следила за Ярвином и сжимала кулаки, когда казалось, что чужой меч достал ее мужа. В горле пересохло от волнения, и, когда лязг мечей стал постоянным, без длинных пауз, она с трудом сдерживалась, чтобы не вздыхать на каждый выпад Ирви. Хотя Ярвин и не давал повода переживать – он очень хорошо владел мечом и на любой выпад отвечал быстрой атакой. В его руке короткий клинок опасно сверкал и выглядел продолжением кисти.

Они все быстрее размахивали клинками, били сверху со всей силы и неизбежно открывались. Вдруг Ирви присел и ударил снизу. Эйслинг вздрогнула, ей казалось, что клинок должен был прошить грудь Ярвина насквозь. Но острие уперлось в рисунок, который нанесла Уна, как в броню. Не выступило ни капли крови. Ирви выругался и потерял драгоценное время.

Ярвин отшвырнул его клинок поворотом кисти и проткнул противника. Послышался хрип, какие-то слова, и варвар затих. Эйслинг даже не поняла, почему так быстро все закончилось. Она все еще видела клинок, который уперся Ярвину в грудь, и не могла разжать кулаки. И мысль, что она могла сегодня снять браслет и получить свободу, соседствовала со страхом потерять своего мужа.

Притихшие деревенские смотрели на убитого варвара и переводили взгляд на Ярвина. В их глазах мелькал ужас, смешанный с восторгом.

– Виновник наказан, – заключил ярган.

Ярвин не выглядел счастливым. На тело перед собой он и вовсе смотрел с болью, как показалось Эйслинг. Король Дайра посчитал бы это слабостью, она знала. Он бы сказал, что нельзя сожалеть о сделанном, нужно видеть еще один шанс. Но Ярвин скорбел и долго смотрел на Ирви. При этом ярган не выглядел слабым даже в это мгновение. Вообще-то он казался настоящим и живым, чего недоставало Дайре. А еще был очень красив, подумала Эйслинг и сразу напомнила себе об окровавленном мече в руке мужа.

Сбоку Гундриг тронул Эйслинг.

– Все нормально? – спросил он.

– Да… Но хочется пить, – ответила она и облизнула пересохшие губы.

– Лучше напиться, – улыбнулся Гундриг. – Ладно, что-нибудь принесу.

И он пошел куда-то в толпу. Эйслинг тоже улыбнулась, провожая его взглядом. Этот варвар казался милым, если бы она не видела его с кинжалом в руке, то посчитала бы безобидным.

– Ты лучше бы на мужа смотрела и ему улыбалась, – сказала Уна. Она стояла по правую руку от Эйслинг и тоже смотрела Гундригу вслед.

В это время Ярвин наконец-то отошел от Ирви и заговорил с Асарой. Женщина с трудом сдерживала слезы, но, судя по спокойным ответам, не злилась.

Ярган отошел от нее и направился в сторону толпы деревенских мужчин. Как был, без рубахи и с окровавленным мечом в руке.

– Люди Хилбора. – Ярвин остановился посреди толпы и поднял меч. – Я, Ярвин Лагмар, ярган Северного острова и хозяин этих земель, обещаю, что буду справедливым. Любой из вас может прийти ко мне и просить суда. Вы – часть этой земли, а значит, теперь и часть моего народа… Дом, который отстроили заново люди Северного острова и у которого, как сказала принцесса Эйслинг, нет хозяина, отныне принадлежит семье Асары. Если в остальные пустующие дома не вернутся хозяева в течение семи дней, дома отойдут людям Северного острова. Свободные земли за деревней займут семьи Северного острова, а все споры мы будем решать вместе со мной.

По какой-то причине никто не стал возмущаться. Возможно, их просто пугал окровавленный меч. Те, кто здесь собрались, привыкли работать на земле или ухаживать за овцами, ни один из них не мог считать себя бойцом. Но Эйслинг на самом деле мало это занимало. Она повторяла в голове то, как чисто ее муж произнес в своей речи ее имя: «Эйслинг!»

Ярвин уже закончил говорить и подошел к ней и Уне.

– Сестра, проводи Ирви по дороге душ, сегодня хороший для этого вечер. А потом возвращайся в замок, проследи, чтобы не бездельничали. – Ярган посмотрел в сторону, кого-то выискивая. – Я хочу доехать до Хилна. Со мной поедут Гелат, Гундриг и, конечно, Эслиг. Завтра, думаю, вернемся.