Текст книги "Веер с гейшами"

– Господи, Игорь, да чем же ты ее обидел, что она тебя так! – Ольга слушала Игоря, безотрывно глядя ему в лицо и сжимая его руку в своих ладошках.

– Я сам об этом думал. И спросил ее после суда, а она мне сказала, что я ей всю жизнь испортил, что она все время тащила все на себе, как ломовая лошадь, а я сидел верхом и книжечки свои пописывал.

– Но это же неправда! Ведь с твоей «Большой полундры» все началось! И квартира эта – твоими деньгами оплачена!

– Да ладно, Оль, я, наверное, действительно, ей жизнь испортил. Не дал той любви, которой она ждала. Может, сейчас счастлива будет. А в этот раз я уезжал, чтобы свою часть денег получить. Марго покупателя на квартиру нашла. Так что теперь я мужчина с приданым – аж тридцать тысяч баксов есть. Пойдешь за меня замуж? – спросил он без всякого перехода, и Ольга ответила:

– Пойду. Только у меня ведь Нюська.

– Да, я помню, барышня, которая никогда не выйдет замуж, потому что все мужчины дураки.

– Не мужчины, а мальчишки, и, как недавно выяснилось, – не все!

Ольга вспомнила скандал с Колей Птицыным и Лобановым и помрачнела.

– Слушай, Оль, а что за мужик брал трубку?

– Ты что, мысли мои читаешь? Я как раз о Лобанове вспомнила. Постой, ты что звонил мне домой?

– Да, перед отъездом, поговорить хотел. Мобильник у тебя не обслуживался.

– Да, я деньги вовремя не успела положить.

– И я позвонил тебе домой. Поднял трубку этот Лобанов и устроил мне форменный допрос, кто я, и зачем звоню, и что передать, и какое у меня к тебе дело. В итоге пришлось его осадить довольно жестко.

– Так вот почему он в последнюю неделю так разбушевался!

– Оль, он кто?

– Никто. Но я должна собрать свои вещи. Поможешь унести?

Глава 7

Было уже девять вечера, за окнами автобуса проплыли магазин «Детский мир», автобусный парк, автовокзал – приехали. Водитель высадил их возле Ольгиного дома.

– Оль, подняться с тобой?

– Не надо, я сама. А ты пока такси поймай, ладно?

– Не надо такси, у меня машина недалеко на стоянке. Я быстро!

Ольга поднялась на свой этаж, открыла дверь, вошла. У порога валялись небрежно скинутые чужие туфли на высоченной шпильке. Ольга на таких не то что ходить – смотреть на них не могла, сразу ноги болеть начинали. Дальше валялись: крошечная черная юбочка, газовая блузка, лифчик, трусики. Идя по этим одежкам, как Мальчик-с-пальчик по камешкам, Ольга вышла к Жориной комнате. Из-за закрытой двери слышались постанывания и ритмичный стук тахты.

– Жора, – крикнула Ольга в закрытую дверь, – когда кончишь, выйди, пожалуйста, на кухню, разговор есть.

И пошла ставить чайник Через три минуты на кухню выскочил взъерошенный Жора в одних трусах.

– Чай пить будешь? – Ольга мотнула головой в сторону стола, где стояли три чайных чашки. – И подругу свою пригласи. Где ты ее взял?

Мы в клубе познакомились, а что? – выступила из-за спины Жоры девушка в Ольгином махровом халате. На вид – совсем молоденькая, почти ребенок.

– Это в заведении Потехина, что ли, на улице Ленина?

– Да, а что?

– Ничего, приличное место, я про него писала. Значит, восемнадцать вам уже есть. Да вы садитесь, как вас зовут?

– Жанна!

– Садитесь, Жанна, к столу, сейчас чайник закипит. И ты, Жора, садись. Только оденься сначала, а то неудобно в трусах при дамах.

Жора дико взглянул на Ольгу и исчез.

– Жанна, вы давно знакомы с Жорой?

– Уже два месяца! Он такой... заботливый! Заботливый Лобанов вернулся одетый в спортивный костюм и уселся за стол рядом с Жанной. На плите засвистел чайник, и Ольга потянулась было за ним, но Жора перехватил:

– Я сам!

– Ты что, боишься, я тебя обварю? Или Жанну? Неужели за десять лет жизни со мной ты так плохо изучил меня?

Я тебя слишком хорошо изучил! Слишком хорошо! Ты слабая, безалаберная, вздорная баба, отвратительная хозяйка и дрянная мать! Я старался сделать из тебя человека, но я больше не могу, я устал! Я устал жить с холодной равнодушной бабой, которая гуляет за моей спиной и позволяет своим любовникам названивать в мой дом!!!

– Бедный, – сказала Ольга, – как же тяжело тебе было радом со мной все эти годы. Жанна, вы любите его?

– Да, очень! – и Жанна с вызовом прижалась к лобановскому плечу: мое!

– Тогда будьте счастливы. – Ольга оглядела кухню, увидала свою чашку с трещинкой и сунула ее в сумку, которая, оказывается, так и болталась у нее на плече. – Жанна, халат я вам дарю. Остальные вещи я соберу завтра. Жор, постарайся после двух быть вне дома. И будьте счастливы.

Ольга вышла из подъезда – внизу, у машины, курил Игорь. Он подался ей навстречу:

– Ты не сказала номер твоей квартиры. Пошли, помогу сумки вынести.

– Игорь, сегодня я без вещей – завтра за ними приеду. Поехали отсюда.

Ольга села в сухановскую «тойоту» на переднее сиденье. Суханов уселся за руль, завел машину, вырулил со двора и поехал мимо автовокзала, мимо автобусного парка, мимо магазина «Детский мир» и дальше, из города.

– Игорь, а куда мы едем? Кататься?

– Мы едем домой.

– А где у нас теперь дом?

Тут такое дело... Помнишь, я тебе говорил про тридцать тысяч долларов? Я тебя обманул, у меня нет этих денег!

– Ты их пропил?

– Я на них дом купил. Я тебе покажу.

– Какой дом? Где?

– Потерпи немного, ты все увидишь.

– Ладно. А ты мне пока расскажи, где тебя Гудков отыскал.

– Мы с ним познакомились на даче у общих знакомых. Гудков мне очень хорошие условия предложил – зарплата, подъемные, бесплатный проезд в Москву и обратно. А за это, мол, будешь свои связи задействовать, чтобы в центральных газетах почаще про Магадан писали. Я не сразу согласился, раздумывал. С одной стороны, очень хотелось пожить на Колыме, фактуры для книги набрать. С другой стороны, я видел, что Гудков – непростой человек.

– Непростой. А когда ехать решился?

– Когда мы с тобой на медведя в зоопарке смотрели. Помнишь, отплясывал? Ты так смеялась тогда, такой была молодой, красивой, настоящей! Ты знаешь, я понял тогда, что ты – моя женщина.

Я тоже тогда, наверное, поняла, что ты – мой мужчина. Но боялась поверить, боялась себе в этом признаться. Знаешь, когда десять лет живешь в болоте, то привыкаешь дышать его вонью и начинаешь считать это самым обычным воздухом. А ты мне устроил сквозняк.

– Не сквозняк, а ветер перемен.

– Все равно страшно. Слушай, а можно я сяду за руль?

– Садись.

Ольга села, и сразу же сухановская «тойота» показалась ей старой знакомой. Она легко слушалась руля, повиновалась Ольгиной ноге, нажимающей на педаль газа, послушно разгонялась и послушно тормозила. Чудо, а не машина!

«Чудо» ходко неслось в сторону аэропорта, и через двадцать минут возле поселка Солнечный Суханов попросил:

– Оль, сверни здесь направо и поезжай до конца дороги, к сопкам.

– Игорь, ты купил дом здесь?! Возле Солнечного?

– Да.

Ольге с трудом верилось в такое совпадение. Она же мечтала жить здесь, в стороне от промозглого Магадана. И Суханов купил здесь дом!

Игорь попросил затормозить возле самого крайнего коттеджа. Коттедж сиял новыми деревянными боками, новыми прозрачными окнами, новенькой зеленой крышей. Он замечательно вписался между лиственницами, и замечательно смотрелся на фоне сопки. И калитка во двор была замечательной, и дорожка, выложенная из пятиугольных плиток, – тоже. Игорь провел Ольгу по замечательной дорожке, открыл дверь в замечательный дом:

– Заходи!

Ольга перешагнула через порог. В окна холла било закатное солнце, и его лучи рисовали на свежем дощатом полу желтые квадраты. Стены тоже были обшиты деревом. И лестница на второй этаж сделана из дерева. И пахло в этом доме хвоей, солнцем и счастьем.

– Оль, ты почему молчишь? Тебе не нравится?

Ольга прошла через холл, навстречу солнечному свету, вышла на просторную застекленную веранду и уселась на ступеньках лицом во двор.

Она смотрела на рябину, которая росла у самого крыльца и протягивала к ней свои ветки в круглых листочках, на группку лиственниц, шушукавшихся справа возле забора, на кусты шиповника, который хоть и начал уже отцветать, но все еще был усыпан крупными розовыми цветками. Смотрела на сопку, которая начиналась близко-близко, – только перейти ручей, невидимый за забором. За сопку зацепилось закатное солнце и, похоже, решило устроиться на ней на всю белую северную ночь.

– Оль, скажи что-нибудь. – Суханов присел рядом на крыльцо.

– Суханов, как ты узнал, что я мечтала жить в этом доме?

– Я сам мечтал жить в таком доме. Теперь понимаю, что – вместе с тобой.

Глава 8

– Игорь, ты узнал, когда самолет прилетает? – Ольга металась по дому, пытаясь делать несколько дел одновременно.

– В шестнадцать тридцать, у нас уйма времени, – спокойно ответил Суханов.

– Ну, где же уйма! Двенадцать уже, а я хотела шторы подшить в Нюськинои комнате и пропылесосить. И обед у меня еще не готов. И побрейся, пожалуйста, у тебя щетина вылезла.

– Оль, ты сильно волнуешься? – Суханов отложил отвертку, которой вкручивал шурупы в стену, и вышел к Ольге в холл.

– Да. Она ведь с младенчества видела рядом со мной только Жору. Я боюсь, что она плохо на тебя среагирует, на меня обидится.

– Ты знаешь, у меня никогда раньше не было детей, но я почему-то уверен, что мы втроем прекрасно уживемся!

– Вчетвером, – сказала Ольга, сделав паузу.

– То есть?

– Помнишь, мне было плохо на руднике? Я думала, что чем-то отравилась. Меня до сих пор тошнит по утрам. Врачи говорили после моей внематочной беременности, что у меня никогда не будет детей, и я уже десять лет не предохраняюсь. Они сначала думали, что это опухоль. Игорь, я сдала все анализы по два раза, меня смотрели трое специалистов. Я беременна, уже двенадцать недель. Мы сделали этого ребенка в Москве.

– Ольга, Оля, Оленька! – от неожиданности Суханов, похоже, забыл все другие слова. Он схватил Ольгу за плечи и несколько секунд вглядывался в ее лицо, словно пытался убедиться, что он не ослышался, что она действительно это сказала. Убедился, поверил, и прижал ее к себе, и запрокинул ее голову, подставив ладонь под затылок, и принялся осыпать лоб, глаза, щеки, шею легкими короткими поцелуями.

– Олечка, милая, почему ты плачешь?

– Потому что счастлива. Абсолютно, безоговорочно, счастлива как никогда. И мне страшно – как все сложится дальше?

Хорошо сложится, замечательно сложится. Я обещаю. – Суханов опять начал ее целовать, но уже требовательными и настойчивыми губами. И Ольга откликнулась, раскрылась, и опустилась на ковер, и улетела на небо, и звала оттуда свое счастье по имени: «Игорь!!!»

* * *

В аэропорт они чуть не опоздали – Суханов гнал свою «тойоту» гораздо быстрее разрешенных восьмидесяти километров, но все равно они вбежали в зал прилета уже после того, как объявили Нюськин рейс.

– Мама, мамочка! – Нюська кинулась к ней со всех ног – обниматься. За два месяца она вытянулась, похудела, загорела и повзрослела. Волосы отросли: у лба были собраны блестящей заколкой, сзади свободно трепыхались ниже плеч.

– Я соскучила-ась! Хотя у бабушки хорошо было и тетя Ира меня и близнецов в Ейск возила на десять дней! Это Азовское море такое мелкое! Идешь-идешь от берега, аж на километр! Уже плавать хочется, а там по пояс всего! А Венька, представляешь, влюбился в одну девочку, а Сенька начал ревновать, а я ему сказала... – начала тараторить Нюська и замолчала, заметив наконец Суханова.

– Нюсь, я хочу тебя познакомить. Это Игорь Евгеньевич. Мой... друг.

Нюська окинула Суханова внимательным, по-женски оценивающим взглядом, придавала серьезное, немного чопорное выражение своей веснушчатой славной рожице и плавно протянула ему руку:

– Анна!

«Ого!» – весело подумал Суханов, тоже сделал серьезное и чопорное лицо, торжественно пожал Нюськины пальчики и объявил с гротескной напыщенностью:

– Очень приятно, Анна! Игорь Евгеньевич! – и поиграл бровями.

Нюська прыснула, Ольга тоже расхохоталась, а Суханов попытался остаться в образе важного-бумажного, да не выдержал и сам расплылся в улыбке.

– Ладно, можете называть меня Аней!

– А ты меня – дядей Игорем. Пошли, получим твой багаж.

Потом, когда уже получили багаж и запихнули в багажник машины чемодан и коробку («Это бабушка варенье положила». – «Банки, наверное, разбились в багаже!» – «Не, она его из банок в пакеты вылила и крепко завязала»), когда расселись в салоне – Ольга с Нюськой на заднем сиденье, – дочь сказала ей вполголоса:

– Мам, я очень по тебе соскучилась. Но я всю дорогу думала о том, что увижу Жору. Не хочу я его видеть.

– Нюсь, мы больше не живем с Жорой.

– Ты его выгнала?

– Я от него ушла. Мы теперь живем в другом месте. Сейчас увидишь, где.

И Нюска увидела:

– Вот это да! Мам, мы вправду будем теперь здесь жить? А здесь что? Гостиная? Камин настоящий! Класс. А кухня какая! Это что, миксер? Бокалы висят вверх тормашками, круто! А там что за дверь? Во двор? Потом посмотрю. А на втором этаже что?

– Твоя комната, кабинет и спальня. И чердак, из которого мы когда-нибудь сделаем мансарду.

– Я посмотрю?

– Смотри, конечно.

Нюська унеслась вверх по лестнице, а Ольга спросила Суханова:

– Ну и как она тебе? Утомила, наверное?

– Она прелесть.

– Мама, дядя Игорь, мне здесь все очень нравится, – прокричала «прелесть» с верхней ступеньки. Потом сбежала вниз, встала перед матерью и Сухановым и сказала: – Ладно, я все поняла. Вы любите мою маму, и теперь мы будем жить вместе с вами. А как я до школы буду добираться?

– Дядя Игорь будет всех нас по утрам отвозить в Магадан. Да и автобусы тут ходят хорошо.

– А друзей можно будет приглашать?

– Можно, если вы пообещаете не разломать дом, – ответил Игорь.

– Классно! А еще новости есть?

– Есть, – сказала Ольга. – У тебя будет сестренка. Или брат.

– Правда? Мам, ну ты даешь! Ура! Теперь у меня их будет трое: Сенька, Венька и кто-то еще! Ой, я же забыла! У меня для тебя подарок, тетя Ира передала, это папа прислал из-за границы. Смотри!

Нюська подбежала к своей сумке, порылась в ней и вытащила узкую коробочку. Из коробочки достала изящный веер, развернула и стала им обмахиваться:

– Смотри, правда, красивый?! Давай, я на тебя помашу!

На веере были нарисованы гейши. Они медленно колыхались на тонкой бумаге в такт движениям Нюськиной руки, исполняя медленный и нежный танец.