Текст книги "Сага о Кае Эрлингссоне"

Глава 14

Ярл Копье-Лопата не понравился сразу. Еще до того, как я его увидел.

Сначала этот здоровый, но глупый Ви́дарссон блевал несколько дней, хотя на море была всего лишь крупная зыбь. Да, «Волчару» покачивало изрядно, порой крутило так, что хуторской увалень от борта к борту перекатывался, протряхивало аж до внутренностей. Из-за ливня ручки весел отсырели и натерли мозоли даже на давно уже промозоленных ладонях. Видарссону весла́ не доверили, всучили черпак и заставили вычерпывать воду, но толку от него было немного.

Потом ветер сорвал шкуру с одного из мешков с зерном, и его пришлось выкинуть. Едва не улетели копья, хотя парочку мы всё же потеряли. Ночью чуть не столкнулись со льдиной, которую принесло с севера за сотни миль, хорошо, что Арне Кормчий захотел отлить и каким-то чудом умудрился ее заметить. Я всегда знал, что ходить по морю ночью – дурная идея, но островов под боком не оказалось. Нашел же Лопата, где поселиться! Неудивительно, что к нему только великаны в гости и заглядывают.

Когда показался до крайности неприветливый обрывистый берег, скалистый и сумрачный, к «Волчаре» подошел небольшой кнорр, чтобы проверить, кто мы такие и зачем здесь. Второй же, побольше, ждал в стороне.

– Носовую фигуру снимите, – посоветовали с кнорра. – Ярл не любит, когда гости приходят с оскаленными зубами.

Оставили кормчего, что должен был провести нас к поселению.

Да, люди ярла Лопаты мне тоже не понравились. Они не были такими здоровенными, как конунговы наблюдатели, или такими неприветливыми, как Видарссоны, но видно, что шутить с ними не стоит. Было такое ощущение, что они готовы к сражению в любое мгновение, словно вот-вот схватятся за меч или топор и снесут тебе голову. Обычно я такое ощущал только перед боем или поединком: напряжение мышц, покалывание в ладонях, усиливающееся давление рунной силы, а тут оно было постоянно. Я не мог толком грести из-за неприятных мурашек по шее и спине. Всё время хотелось бросить весло и взять в руки секиру. Или хотя бы щит. Тулле тоже поеживался и сбивался с ритма, да и всем нашим было не по себе, один лишь Видарссон обессиленно сидел возле борта, сглатывал подступающую слюну, не замечая ничего вокруг.

Мы долго плыли вдоль берега, потом свернули в неприметный с моря фьорд. Видимо, Фомрир когда-то вонзил тут меч в огромную гору и рассек ее на две половины. С обеих сторон вздымались бесконечно высокие стены, угрожающе нависая над кораблем. Небо виднелось далеко наверху, а «Волчара» казался крошечным, точно сосновая щепка, попавшая в бурный весенний ручей. И от гор шла та же угроза, что и от местных воинов. На этих скалах, выглаженных ливнями, ветрами и морозами, не удержалась бы даже самая лихая коза, но всё равно казалось, что откуда-то сверху в любой момент может прилететь стрела или камень. Я заставлял себя держать весло и не тянуться за щитом, вцеплялся в гладкую ручку до белых костяшек, стискивал зубы и греб дальше, то и дело поднимая голову, чтобы увидеть серое небо.

После очередного поворота послышался тихий шепот. Как будто сотня воинов угрожающе бормотали проклятья. Я не самый боязливый человек, но от этого бормотания меня пробила дрожь, начиная от самых ступней. Потом она дошла до колен, до живота, протрясла внутренности и поднялась до горла. С каждым гребком ропот становился громче и громче, мощнее и мощнее, и вскоре мы уже не слышали ничего, кроме этого шума. Я попробовал заорать, но не понял, издал ли я хотя бы писк, только горло засаднило от боли.

Еще поворот, и перед нами предстал величественный и бурный водопад. Сплошной поток воды рушился и рушился с недосягаемой высоты, разбивая под собой и морскую гладь фьорда, и скалы, и камень. Если заплыть под такую струю, то тебя вколотит в дно, словно кузнечным молотом Корлеха. Кормчий Лопаты знаками показывал, как надо плыть мимо водопада, приказывал то грести всем разом, то лишь одной стороне, чтобы проскользнуть меж подводных скал.

Ледяные брызги, столь мелкие, что казались водяной пылью, пропитывали одежду, оседали на лице и волосах, скапливались на коже и скатывались по спине и груди тоненькими обжигающими струйками. От грохота водопада закладывало уши. Кормчий широко открыл рот, словно безмолвно кричал, и указал пальцем себе на лицо. Я тоже распахнул пасть, и давление на уши сразу уменьшилось. Тулле кривился и морщился, его голова до конца не вылечилась после удара, и от громких звуков, я знал, боль возвращалась.

Мы плыли мимо водопада целую вечность. Проход слегка расширился, и дно расщелины поодаль поднялось выше, оскалилось зубьями. Кормчий уверенно, но медленно вел нас по замысловато изогнутой линии. Поворот. Гул лишь слегка поутих, отдаваясь эхом. Поворот. Еще поворот. И когда рокот воды уменьшился до того, что я начал слышать свой голос, мы вошли в небольшой полукруглый заливчик. Прямо из скал торчали деревянные вытянутые причалы, возле которых стояли несколько кораблей. Людей там было немного. И я никак не мог понять, куда же подевались ватаги. Как они ушли? Стены ведь никуда не делись и также окружали залив, стискивая его в каменных объятиях.

Все причалы вели к бревенчатому помосту, шедшему вдоль стены. Издалека он казался узеньким, в ширину шага, но когда мы приблизились, то оказалось, что помост был сложен из десяти толстенных бревен, уложенных бок о бок.

Ярл Лопата мне не нравился с каждым часом больше и больше.

Двое местных парней подхватили веревку и привязали «Волчару» к кнехту, кормчий спрыгнул с корабля, кивнул Альрику и ушел. Хёвдинг почесал затылок, посмотрел наверх.

– Приплыть мы приплыли. Куда ж идти-то теперь?

К нам подошел семирунный воин в толстом стеганом доспехе, он был без щита, зато с топориком. Тут что, сильный хускарл служит привратником? У меня отец на седьмой руне!

– Кто такие? Зачем прибыли?

– Альрик Беззащитный со своим хи́рдом. Криворожский ярл прислал нас к ярлу Гейру Лопате, сказал, тут есть работа для вольных дружин.

Семирунный покачал головой:

– Маловаты. Трехрунным там делать нечего.

– Пусть ярл Гейр сам решит. Опыт сражения с тварями у нас есть.

– То твари, а то изменившиеся. Вон тех двоих оставь на корабле, они не смогут добраться, – он указал взглядом на съежившегося Ящерицу и бледно-зеленого Видарссона. – По ним платы не будет. Всё нужное берите сразу.

Пришлось надеть куртку, наручи, шлем, закинуть щит за спину, прицепить короткий меч к поясу рядом с ножом, взять секиру и, ощущая себя вьючным ослом, положить на плечо мешок со всякими мелочами.

Семирунный подождал, пока мы не подготовимся, отвел нас по помосту подальше от всех причалов и ткнул пальцем в стену:

– Поднимайтесь. Наверху вас встретят.

Альрик удивленно глянул на него, потом на стену:

– Вот по этому подниматься? Другой дороги нет?

– Либо так, либо возвращайтесь на корабль. Провожатого вам дадут.

Беззащитный дернул себя за бороду в раздражении, но смолчал на грубость.

– Кай, ты полегче. Идешь первым. Дальше Рыбак, Ослепитель, Тулле… Я пойду последним. Без остановки до самого верха.

Я подошел к указанному месту и заметил наконец ступени: вколоченные в стену толстые доски. Их специально выкрасили в темный цвет так, чтобы они не выделялись на камне. Доски торчали на длину руки, потому прямо по ним было не пройти – щит цеплялся за стену. Я повернулся вполоборота и двинул наверх. На высоте трех ростов идти стало легче, так как верх доски тут уже не красили, и было видно, куда ставить ногу.

Поднимаясь, я прикинул, насколько это удобно для обороны. Во-первых, лестницу еще попробуй разгляди, во-вторых, один-единственный камень, пущенный сверху, порушит несколько ступенек и возможность подняться. Ну и доски всегда можно было вырубить или вытащить из стены. Но где ярл Лопата принимает торговцев? Неужто тоже здесь? И грузы его люди поднимают на своих спинах? Вряд ли. Я готов поклясться, что где-нибудь в сторонке есть уютная бухточка с пологим берегом, которую нам не захотели показывать.

Стоит ли говорить, что эта мысль не прибавила любви к ярлу Гейру?

Внизу из-за высоких каменных стен и извилистости фьорда ветра не было, но чем выше я поднимался, тем сильнее становилось дыхание Хьйолькега, и приходилось цепляться рукой за скалу. Сзади мерно пыхтели собратья-хирдманы. Семирунный был прав, Ящерица бы не смог пройти этим путем. Слишком слаб. Когда я глянул вниз, то увидел крошечные скорлупки кораблей, застрявших в каменных тисках.

Последние шаги дались совсем тяжело. Колени тряслись, по лицу и спине текли не ручейки, а целые потоки пота, которые мгновенно леденели на пронизывающем ветру. Пальцы на правой руке, казалось, стерлись до костяшек от постоянного цепляния за камень, а левая и вовсе отваливалась под тяжестью секиры, которую пришлось нести на весу. Я перешагнул укрепленный досками край обрыва и еле удержался от того, чтобы шлепнуться на землю и растянуться, не снимая щита. Меня остановил взгляд человека, что стоял неподалеку и ждал, пока мы поднимемся.

Четырнадцатая руна! Один шаг до сто́рхельта. Хотя внешне он был ничем не примечателен. Суховатое сложение, впалые щеки, покрытые коротко стриженной бородой, тугая длинная коса доходила до пояса, глубоко посаженные серые глаза внимательно осматривали каждого поднимающегося хирдмана. Стеганый поддоспешник, плотная кольчуга непривычного плетения, на которой в местах починки виднелись более светлые кольца, обычный с виду меч на поясе. От взгляда этого воина меня пробрали мурашки, как и от всех людей ярла Лопаты.

Он дождался появления Альрика, кивнул и отрывисто бросил:

– Слышал о сноульверах. Мне нужны волки. Тут бегает крупная дичь, и ее нужно загнать.

– Ярл Гейр Лопата? – уточнил Беззащитный.

– Да. Также слышал о вашей вражде с Торкелем Мачтой.

– Верно. Он тоже здесь?

– Здесь. Я его нанял. Плевать, кто из вас прав, кто виноват. Здесь не должно быть никаких свар. Пока великан не будет убит, вы все служите мне, а мои люди не поднимают друг на друга оружие. Любой, кто ослушается, будет закопан заживо.

Его холодные серые глаза ясно дали понять, что он не шутит. Если это его обычный способ наказания, тогда понятно, откуда взялось такое прозвище.

Альрик привычно улыбнулся во весь рот:

– Как скажешь, ярл. Твоё серебро – твои правила.

– Верно! – выражение лица Лопаты ничуть не смягчилось. – Дом, баня, угощение готовы. Сейчас мои люди ведут великана к нужному месту. Завтра будем атаковать.

– Ярл! – остановил его Альрик. – Это просто великан или ётун?

– Изменившийся, который получил не одну руну, будучи тварью. И да – не советую завтра брать щиты и тяжелые доспехи. Если он ударит и попадет, никакой щит вас не спасет.

Я громко выругался и оперся на рукоять секиры. Клянусь мечом Фомрира, тот семирунный внизу знал об этом, но ни слова не сказал. Поганец зазнавшийся.

Селение у Лопаты было странное, больше похожее на небольшую крепость. Земляной вал, ров, частокол, каменные башни по краям с лучниками, дома из камня и дерева с толстенными стенами и не менее толстыми крышами. И совсем крошечные огородики. Я не понимал, где же они выращивают зерно и овощи. Даже Тулле с его земледельческими талантами недоумевал, как же местные тут вообще выживают. Он разговорился с женщиной, которую приставили к нам для приготовления блюд.

Оказалось, что здешняя земля весьма сурова и почти непригодна для пахоты, да и скота держат совсем немного, в основном, птицу, коз и свиней, так как приходящие с севера твари первым делом нападают на стада. Почти всё зерно и овощи привозные. Рабов здесь тоже не держат, так как работы для них нет, а кормить их надо каждый день. Все в селении были связаны с охотой на тварей, и основной доход ярл Лопата получал с продажи твариных сердец. Два-три сердца позволяют запасти съестное на целый год, но вот уже лет десять Лопата продает их только ко́нунгу Ра́гнвальду по договоренности. А еще иногда сюда приезжают конунговы люди и участвуют в охоте, чтобы подняться на руну, и за это ярл Гейр также берет плату.

Жителей тут немного, и гости бывают редко. Из-за скуки и замкнутости, если твари долго не появляются, случаются споры и драки, и это ярл Лопата пресекает очень строго.

– Видите небольшие зеленые огородики? – пояснила женщина. – Там были заживо похоронены те, что нарушили правила. Зато сейчас их трупы удобряют землю и позволяют вырастить немного зелени.

– Так это не шутка насчет закапывания заживо? – удивился Ту́лле.

– Ярл Гейр не понимает шуток.

Пока еще не стемнело, мы с Тулле попросили разрешения подняться на одну из башен и оглядеть окрестности. Пожалуй, в таком месте мог вырасти только такой ярл, как Гейр Лопата. Серые скалы, разломы в земле, серые унылые деревья, серое море далеко внизу и серое же небо. Наверное, поэтому жители носили очень яркие платья, какие в Сторабше обычно надевали только на празднике. На нашей стряпухе, например, желтая льняная нижняя рубаха, на которую сверху надето ярко-красное шерстяное платье, голову плотно обтягивал синий длинный плат, на шее висели бусы, вроде бы невзрачные, но стоило лишь мелькнуть солнечному лучу, случайно прорвавшемуся за тучи, как камушки засверкали золотом и серебром, заискрились на свету. Я вспомнил про Ингрид и просьбу привести ей сережки. Вот такие камушки ей бы понравились, только непонятно, хватит ли серебра.

К вечеру ярл собрал всех наемников прямо на площади посередине его крепостицы. Впрочем, выбора у него не было. Домики здесь были маленькими, чтобы их можно было прогреть небольшим количеством дров. Я увидел там Торкеля и его не столь уже большой хирд, Мачта так же узнал меня и искоса улыбнулся, постучал пальцем по щеке, напоминая о случившемся с Ящерицей. Я в ответ провел ребром ладони по горлу, поясняя, что я с ним сделаю. Рано или поздно.

Ярл Гейр прошел в центр и без приветствий перешел к делу:

– Убивать великана будут мои люди. Сегодня его довели до удобной лощины и подкинули парочку коз, чтобы он оставался на месте. Завтра все ватаги встанут там, где им скажут. Ваша задача – ослабить его как можно сильнее. Я не рассчитываю, что вы сделаете многое, но подрезать жилы, пустить кровь, отвлечь вы сможете. Слабое место именно этого великана – выносливость. Поэтому вы должны его гнать, злить, заставлять драться. Но он очень силен. Один удар раздробит кости даже хускарлу. Даже хельту. У каждой ватаги будет свое число. Если великан побежит в сторону другой ватаги, например, чьё число два, вы должны протрубить в рог два раза, чтобы предупредить их и остальных. Когда вас отведут на места, то сразу скажут, где кто стоит. Доспехи брать не советую. Скорость и ловкость! Только так.

* * *

Трижды прогудел рог в отдалении, и мы спешно повскакивали с земли. Пришел наш черёд.

Я подобрал секиру, проверил, как выходит из ножен трофейный кинжал-переросток. Рядом ульверы тоже проверяли оружие, потягивались и настраивались на боевой лад. Сегодня мы все были без доспехов и без щитов, как и советовал ярл Лопата. Альрик еще раз напомнил план: на рожон не лезть, близко не подходить, колоть и рубить только в спину.

Треск деревьев и кустов приближался. Мы растянулись по узкой лощине редкой цепочкой и ожидали скорого появления чудовища. Но сначала пришла волна удушающей силы. Сердце в груди затрепыхалось испуганным зайцем. Я судорожно задышал и начал оглядываться по сторонам в поисках укрытия. Страх! Он накатывался на меня волнами, и я чувствовал, как сжимаются внутренности. Слева раздался дробный перестук зубов. Моя челюсть тоже предательски задрожала, и я крепко, до боли стиснул зубы. Тролль меня задери, я же не трус! Я бился в строю. Я грыз троллиху. Я сталкивался грудь в грудь с морской тварью.

А потом понял. Это не мой страх. Чужая сила давила на меня, а с этим я мог справиться. Флиппи давил сильнее.

Будто подслушав мои мысли, Альрик произнёс:

– Это не ваш страх! Разве сноульверы боятся того, что не видят?!

– Нет! – раздался не очень стройный хор ответов.

– Разве сноульверы боятся хоть чего-то?!

– Нет! – в этот раз ответ прозвучал слаженно и громко.

– Мы победим эту тварь!

– Да!

– Или хотя бы не сдохнем, – пробормотал я.

После этих слов меж деревьев показалась туша великана. Меня передернуло от омерзения. В три человеческих роста, бледный, пузо висит до колен, ноги без ступней похожи на пни разной длины, левая рука с лишним суставом на каждом шагу задевает землю, в правой – дубина из вырванного с корнем дерева, головенка со слюнявой пастью слишком маленькая для такого тела, срамные части болтаются, ничем не прикрытые. Ко всему прочему, великан был рунным изменившимся, и это намного хуже, чем просто чудовище.

– Энок, давай!

Ослепитель натянул новый тугой лук. Стрела отскочила от толстой кожи великана, и это было неожиданно. Мы разделились на две больших группы и разошлись в стороны, чтобы зажать его в тиски. Хотя этого, пожалуй, зажмёшь.

Великан подходил ближе, не обращая на нас внимания, будто мы были всего лишь букашками под его ногами. Затем он остановился, шумно втянул воздух, развернулся и пошёл к Альрику, снимая с плеча дубину.

Бум! Вздрогнула земля, когда великанская дубина грохнула по тому месту, где только что стоял Беззащитный. Чудовище снова подняло дубину, и мы бросились к нему. Первые копья скользнули по толстой коже, не причинив ни малейшего вреда. Твою же… Надо было и мне брать копье! Я подскочил поближе, размахнулся пошире и рубанул по ноге, секира отскочила, едва не вырвавшись из рук. Так мы его никуда не загоним! А великан продолжал гвоздить дубиной, пытаясь достать верткого Альрика. Хёвдинг уворачивался от ударов в последний момент и отступал, понемногу ведя великана к условному месту, но долго так не продержится. Одна ошибка, и его расплющит.

Я приметил выпирающую вену на ноге и рубанул по ней, тугой струей брызнула кровь окрасив лезвие и часть топорища в красный цвет. Великан взревел от боли и, неловко крутанувшись, наотмашь ударил дубиной, к счастью, слишком высоко. Я отбежал, чтобы не попасть под удар, и встретился взглядом с чудовищем. Жёлтый и красный глаза вперились в меня с нешуточной ненавистью. Верно определив источник боли, великан шагнул ко мне, я же развернулся и припустил что есть духу. На каждый шаг великана выходило пять моих. Нужно бежать быстрее. А еще эта чертова секира! Почему я не взял копье? С каждым мгновением буханье великанских шагов становилось всё ближе и ближе.

– Кай! Влево! – голос хёвдинга прорвался сквозь грохот приближающейся смерти. Я свернул и почувствовал по слабеющему давлению чужой силы, что наконец отдаляюсь. Видимо, эта тварь начала-таки выдыхаться.

Рядом остановился Альрик и хлопнул меня по мокрой спине. Рубаха сразу же прилипла к ней.

– Молодец, почти куда надо увёл! – Беззащитный широко улыбнулся.

– Он нас не догонит? – лёгкие горели от безумного бега, и вопрос прозвучал едва ли громче шёпота.

– Обязательно догонит! – улыбка Альрика стала ещё шире. – Стань вон там и жди, Ослепитель прикроет.

Заняв указанное место, я ждал, пока Энок с остальными разместятся по указке хевдинга. Лучник встал в двадцати шагах прямо за моей спиной, за ним редким полукругом встроились остальные.

Под треск молодых сосенок на полянку выступил великан и, агукнув, как огромный уродливый младенец, похромал ко мне.

Над головой просвистела стрела и воткнулась в левый жёлтый глаз. Ослепитель снова оправдал свое прозвище. Великан взревел от боли, брызжа слюной, и в открытую пасть влетела ещё одна стрела. Чудовище захлебнулось рёвом и швырнуло в меня дубину… Земля и небо несколько раз поменялись местами. Я прокатился кубарем, едва не напоровшись на свою же секиру, рот был полон земли и сухой хвои. Альрик счастливо оскалился.

– Успел, – проговорил он и сразу же крикнул: – Вепрь, труби шесть раз.

– Шесть? Это же Торкелев хирд!

– Точно! Пошли туда, благо, теперь у нас и дорога есть, – Беззащитный махнул рукой на просеку, оставленную великаном.

Легкой трусцой мы побежали по широкому следу и услышали крики боли и великаний рёв. Добравшись до места, мы увидели следы бойни. Всюду лежали тела раненых и убитых, два десятка карлов были уничтожены мгновенно. Два первых трупа были разорваны на части, а третьему чудовище вообще откусило голову и правую руку. Кажется, раны, полученные от нас, окончательно взбесили великана, и он выплеснул ярость раненого зверя на хирд Торкеля. Это получилось случайно, хотя насчет Альрика я не был так уверен, но очень вовремя.

– Труби пять раз, – Альрик пошёл вперёд, заинтересованно разглядывая следы бойни.

Я же решил разыскать Торкеля Мачту. Пробираясь через изломанные, затоптанные и разорванные тела, я уже не испытывал ничего, кроме облегчения и даже радости, ведь я мог бы сейчас тоже лежать, как попавший под телегу цыпленок, если бы Альрик меня не толкнул.

– Ты! – мою лодыжку что-то схватило, и я едва удержался на ногах.

Опустив взгляд, я увидел знакомую лысину, попытался вырвать ногу, но Торкель держал крепко. Тогда я взмахнул секирой. Кисть по-прежнему болталась на моей ноге, только уже не мешала идти. Из разрубленного предплечья моего врага вместо ожидаемого потока крови вышла лишь жиденькая струйка. Ничем не сдерживаемый, я отступил на несколько шагов и перехватил оружие покрепче. Торкель не спешил вставать и вступать в бой. Левой рукой он нашарил на поясе нож, неловко вытащил и метнул в меня, промахнувшись на несколько шагов. Никак у Мачты был перебит хребет. Я аккуратно обошёл его и наступил на предплечье. Вокруг собрались все ульверы и молча наблюдали за мной.

Хрустнула разрубаемая кость. Левая кисть Мачты отделилась от остальной руки. За дядю Ове! К чести моего врага, он молчал. Скрипел зубами, извивался, хрипел, но молчал.

Я передал секиру Тулле, не спеша достал меч и опустился возле Торкеля на одно колено. Схватил за куцую бородёнку и посмотрел ему в глаза.

– Помнишь Ящерицу? Ты ему улыбку срезал, – я приставил клинок к щеке врага. И вот тут его проняло. Торкель судорожно дёрнул головой и попытался отодвинуться от острия, но сделал этим только хуже: меч пробил обе щёки насквозь. Да, не совсем так, как он поступил с нашим братом. Я потянул меч на себя, разрезая лицо. Теперь он будет широко улыбаться до конца своей короткой жизни.

После этого я воткнул меч в землю, взял секиру, замахнулся и …

– Стой, – тихо сказал Альрик, удерживая секиру над головой Мачты. – Подожди рог.

И то верно. Я уселся возле изуродованного Торкеля и стал ждать, глядя на лицо первого врага. Мой первый кровник. Даже было немного жаль его терять. Да и не совсем честно всё получилось. Я хотел подняться до его руны и победить в честном бою, как он победил Ове.

Время текло медленно. И жизнь понемногу покидала Торкеля. Сейчас я больше всего боялся, что он умрет еще до того, как протрубит рог. Это было бы совсем нехорошо, потому я снял с него пояс, разрезал пополам и перетянул культяпки на руках. С раной на лице и с расплющенными внутренностями я сделать ничего не мог, а потому мысленно попросил богиню Орсу помочь Торкелю продержаться еще немного.

Странно, я совсем не испытывал к нему ненависти. Я его уважал. Уважал, как искусного бойца и мечника, как верного хускарла, как хорошего врага. Я привык уже к его дыханию за спиной. Да, там еще оставался Ски́рре Пивохлёб, но я его никогда не видел и сильно сомневался, что человек с таким прозвищем может быть стоящим воином. Скорее всего, там грузный бочкообразный мужик, который едва поднимает собственное брюхо.

Я глядел на лысую голову с запекшейся кровью, на едва вздымающуюся грудь, да раззявленный рот и вспоминал, как Торкель легко отбивался одновременно от троих воинов, как играючи убил Ове, как едва не прикончил Альрика. Да, это был…

Отдаваясь гулким эхом, в лощине взревел рог. Я напрягся, ожидая нескольких гудков, но его рев все длился и длился, до тех пор пока у трубившего не закончился воздух.

Я вскочил и одним махом отрубил Торкелю голову. И тут же по телу потекла свежая бодрящая сила новой руны.