Текст книги "Бабье царство"

Удивительное дело, но у подобных сюжетов много поклонников. Потому что на их фоне чувствуешь себя не просто человеком, а неким идеальным существом. Даже если сидишь в рваных рейтузах и ковыряешь в носу, периодически издавая дурацкие звуки «гы-гы» в адрес очередной лохушки, которая попала на главный канал телевидения крупнейшей страны мира, чтобы всем поведать, как «Ашот меня домогался, а Толик ему навешал, потом меня изнасиловал, когда самогонка закончилась, Ашот его порезал и ушёл с моей мамкой спать, а отчим на меня полез». Дальше идут подробности, которые могут быть интересны только узким специалистам судебной психиатрии. Грубые борцы за повышение рождаемости прерывают этот бесконечный рассказ простым вопросом: Родила? – Ага! – Зачёт, отпускаем тебе за это грех твой. – И мамка родила! – Ну, за это вообще похвальную грамоту дать надо. Плюс бесплатный тест ДНК.

Если посвятить передачу школьнику из Калининграда, который изобрел ветрогенератор, работающий без ветра, то зрителю придётся хотя бы вытащить палец из носа. Уже какой-то дискомфорт, стресс даже, что некий школьник умнее тебя, не боится выглядеть человеком, пытается думать и изобретать, хочет учиться и работать на благо общества. Фи-и, не грузите нас таким сложным материалом, лучше маруську очередную найдите, чтоб поржать, какие дуры в этой стране живут! Родила она хотя бы?

Удивляют ведущие таких передач. Вот кому по-настоящему тяжело! Иногда думаешь, а вдруг в студии отключат электричество – что они будут делать? Они хотя бы знают, откуда оно берётся? Холёные современные парни с университетом и аспирантурой за плечами, некоторые много лет стажировались за границей. Культурные и хорошо образованные, владеющие языками и солидным счётом в банке, путешествующие по миру и знающие самых разных интересных людей. Что они могут посоветовать этим маруськам, чему научить? Им бы вытягивать население на свой уровень, искать работающие методики, которые помогут зрителю развиваться и делать жизнь интереснее и лучше. Просто подсказать какие-то способы, как вылезти из дерьма. Вместо этого они доказывают, что жить в дерьме и быть скотом – это нормально, не переживайте, хотя любой скотине до такого скотства ещё далеко. Как им не тошно этим заниматься? Это же не постановочное шоу, какие им предшествовали на рубеже веков «для разгона», а реальная деградация и саморазрушение людей, которые спешат похвастать этим. Даже на скотобойне работников периодически меняют, чтобы не разрушать нервы травмирующими сценами, а эти годами ведут передачи, участников которых можно сразу отправлять к наркологу, в психиатрию или на нары. Они так нелепо смотрятся в окружении этих затрёпанных марусь, которых опять кто-то оплодотворил по пьянке, или она нашла своего блудливого папашу-алкоголика через тридцать лет, а он теперь вселился к доче с беременной юной сожительницей и требует алименты. Они похожи на красивый дорогой автомобиль на фоне раскисшей просёлочной дороги, где увязла развалившаяся телега, а ещё дальше – покосившийся сарай с упавшей дверью. Тут ведущим должен быть человек в халате. Может, даже в защитном техническом халате, чтоб не испачкаться помоями, которые народ так охотно льёт на себя.

Почему Листьев, который ввёл на российском телевидении сам жанр таких передач, умел находить для них интересные сюжеты, приглашал людей, которым было что сказать публике? Именно сказать, как только люди могут, а не рыгать матом. Как он это делал? Неужели сейчас никто так не может? Или это заказ какой: специально показывать по телевидению только хабалок и гопников с претензией на звание крутых секси и мачо, чтобы народ-дурак о себе много не мнил, пил водку и размножался дальше в коммуналках и аварийных бараках? Найдите, мол, дегенератов с нарушениями гендерной идентичности, которые насилуют собственных детей, спят с кровными родственниками, спят вообще с чем угодно, спят по жизни – не просыпаются. У них основная задача: спать хоть с кем-нибудь. Мозг спит или вообще отсутствует за ненадобностью, потому что им не пользуются, не осознают себя, не понимают, кто они и зачем тут. Только докажите публике-дуре, что это – нормально.

Нельзя сказать, что СМИ так поливают только провинцию – столичные обитатели выглядят не лучшим образом. Набирают каких-нибудь спившихся и сошедших с ума от денег и славы артистов, музыкантов, спортсменов и начинается классика жанра: «Нам всем должно быть стыдно – гений же гибнет!». Один своих баб метелит, другой вообще на всех кидается, третий в бомжи подался, пропив две квартиры, студия гудит: «Это они от переизбытку таланта этак жиганятся». Всё под ту же балалайку. Такое впечатление, что иные пить, нюхать, колоться и глотать начинают, чтобы банально прославиться.

Промелькнул творческий вечер артиста Владимира Коренева, который в молодости сыграл Ихтиандра в знаменитой экранизации «Человека-амфибии». Популярность у него была бешенная, какая нынче многим и не снилась, но он не спился, не опустился, как иные «чрезмерно одарённые». Смотреть на него можно бесконечно, слушать интересно, о чём бы он ни говорил. Утончённый и умный рассказчик, прекрасный педагог, просто очень красивый человек, который всю жизнь прожил с одной женой и не считает это помехой творчеству. Язык не поворачивается назвать его пенсионером, настолько хорош собой. Но таких людей практически не показывают. Вот растерзанную спившуюся рванину, в которой с трудом можно узнать некогда популярного актёра или певца, всегда пожалуйста, поставки этого дерьма на телеэкраны налажены без перебоев. Считается, что именно это интересно публике. Кем считается? Публику-то никто не спрашивает, кто-то за неё сам решает, что ей должно быть интересно. Считается, что интересным может быть только наркоман, пьяница, обладатель всевозможных психополовых отклонений. Если докопаться, кем это устанавливается, то окажется, что такими же пьяницами. Видимо, сами наркоманы и алкоголики такие передачи делают. Убедить нормального человека, что в пьяном скотстве и перманентной половой доступности есть что-то интересное, невозможно.

Наркологи говорят, что при определённых стадиях алкоголизма и наркомании возникает побочный психический эффект, когда гибнущий от дурмана человек начинает казаться себе каким-то шибко интересным и оригинальным. При этом он может ползать в луже собственной рвоты и мочи, люди видят какое-то кислое опустившееся существо с потным лицом и глазами дохлой рыбы, но он сам воспринимает эту ситуацию совсем по-другому. Он видит в себе недопонятого философа, несостоявшегося гения, которого окружают паразиты и бездари. Они то и дело гнобят его, потому что не способны постичь убогим умишкой, с каким выдающимся человеком им выпало жить в одну эпоху. Ему кажется, что он именно в таком состоянии вырабатывает и создаёт самые оригинальные идеи и делает выдающиеся открытия. Не для себя пьёт – для науки и искусства, оказывается! Если во всём мире понимают, что это всего лишь первые сигналы гибнущего мозга, то только не в России. Один американский исследователь пьянства напивался, чтобы выяснить механизм этого явления. В какой-то момент ему показалось, что на него снизошло просветление, и он открыл тайну мироздания, код жизни, формулу Вселенной! Будучи учёным, он её сразу записал. Когда протрезвел, хохотал до слёз: «тайна жизни» звучала приблизительно как «сколько нос ни ковыряй, а козявок там меньше не становится» или «сколько ни плюйся, а слюна всё есть и есть». А у нас такой «белочке» отводят прайм-тайм, чтобы всем миром слушать откровения спившихся и опустившихся «звёзд», как они поколотили очередную сожительницу, что та отказалась от секса втроём, или избили стулом бармена, потому что тот не узнал, какой гениальный пропоец ввалился к ним в заведение. Действительно, такого говна туда ещё не залетало.

Работа кипит: образованные креативные телевизионщики, призванные повышать культурный уровень населения, раскапывают дно жизни, роют так кропотливо, как сапёры, чуть ли не с дозиметром ищут распад, разрушение природы человеческой. И находят-таки! Потому что кто ищет, тот найдёт. Даже то, чего нет. Едут в какой-то колхоз, находят там трансвестита Васю, везут на телевидение. Миловидный парень рядится в женское платье и мечтает сменить пол, да вот денег нет на операцию, как это повсеместно на Руси водится. Публика в изумлении: «Зачем же такой молоденький хочет менять пол, даже не познав всех прелестей мужской жизни?». А какие там «прелести»? Наливай да пей. В колхозе все мужики пьют по-чёрному, а он не хочет быть на них похожим – уж очень омерзительно выглядят. Не нашёл в этой биомассе достойный образец для подражания, такой вот простой расклад. Парень, честно говоря, выглядит как девушка. Даже лучше тех неухоженных и оплывших девушек, что приехали с ним из колхоза и умоляют студию отговорить Васю резать писю: «Мы бы от него ещё родить могли, он ведь такой хорошенький! А то у нас мужики до облика крокодилов допили, что не поймёшь, на кого ребёночек будет похож». Сторонники радикальных мер ругают Васю, стыдят его (или всё-таки её), требуют, чтобы прекратил валять дурака, надел штаны и шёл в армию. Борцы за рождаемость идут на сделку: предлагают, чтобы сначала понаделал детей местным кошёлкам, а потом уж режь себе, что хошь.

Из зала сокрушаются: «Лучше бы пил и был бы как все. Это на гнилом Западе феминистки и метросексуалы всякие, а у нас мужики пока на мужиков похожи, так что пользуйтесь. Не беда, что страшней крокодилов, зато пивка хряпнул, водочки тяпнул и на бабу залез, рождаемость повысил, как мужик настоящий». Жаль, биолог срезал эту хрипатую сентенцию: если мужик лезет на бабу только спьяну, это как-то странно, мягко говоря. А грубо выражаясь, это не совсем мужик, если у него сексуальное влечение включается только под градусом. Нормальных людей секс опьяняет без дополнительного допинга, а вот пьют они для подавления стресса. И если мужчина испытывает настолько сильный стресс перед контактом с противоположным полом, что каждый раз надирается, то ему лучше вообще никуда там не лазать: большой потери для общества не будет. Видимо, в результате алкогольного зачатия и рождаются подобные дети, которые потом долго не могут разобраться, кого в них больше от мальчика или девочки. Да и кто решил, что настоящий мужик – это непременно прокуренный матерщинник, пьяница и похабник, который допил до состояния, что крокодил симпатичней? В природе самцы в брачный период наоборот становятся ярче самок, чтобы те их заметили. Вообще, половая безграмотность населения проглядывает в каждой реплике. Например, как главный герой передачи пришёл к решению, что ему следует стать женщиной? Он объясняет это так: «Потому что я с детства не хотел играть в машинки, а меня тянуло краситься и носить откровенные наряды». Но, простите, наши деды тоже не играли в машинки: у них просто не было таких игрушек. Если маленькая девочка вместо детских игр больше интересуется косметикой и зоной декольте, это тоже не совсем нормально, идёт какой-то сбой. А тут мальчик просто копирует манеры тех взрослых, которые его окружают, и это преимущественно неустроенные в личном плане женщины. Им ничего не светит в пьющем и вымирающем обществе, но реклама их убедила сильно краситься, чтобы замять нешуточную проблему и срубить бабла на продаже макияжа хотя бы с остатков населения, ходить нагишом и всячески подчёркивать свою невостребованную, а потому крайне агрессивную сексуальность. Очень многие в нашей стране серьёзно верят, что женщине это поможет стать счастливой и любимой. А у неё рождаются сыновья, которые копируют мать, как единственно яркое пятно на фоне бесцветных, безликих, безвольных алкашей, что приползают домой на карачках и считают себя при этом эталоном «настоящего мужика». Менять пол на основании такого очевидного перекоса в воспитании, решиться на тяжёлую и рискованную операцию можно лишь от крайнего отчаяния, что не удивительно в подобных условиях. Человек как биологический вид существует миллионы лет, а цивилизация, когда появилась косметика, спирт, автомобиль, каблуки, как «типично» мужские или женские атрибуты, существует всего несколько веков. Как-то человечество без них обходилось и вполне успешно продолжало жить. Зато многие современные страдальцы больше прячутся за ними, налегают на их усиление, чтоб чего такого не подумали. Хотя нормальным людям в здоровом обществе не надо прилагать никаких дополнительных мер, чтобы их любили или хотя бы различали по половой принадлежности.

Мельком показали посёлок, где прошли Васины детство и юность. Такое впечатление, что над ним пронёсся смерч: дороги с вывернутыми трубами и колдобинами, покосившиеся крыши, здания с отвалившейся штукатуркой и аварийными балконами. Большая удача, если где видна дверь в подъезд, которая пока держится на петлях. Внутри домов потолки осыпаются, стены в вечных потёках со свисающими лохмотьями обоев, полы из горбылей, которые уходят из-под ног, как клавиши пианино при нажатии. В какое окно ни посмотришь, а вид непременно на помойку или сараи. Ничего нового. Разруха. Пьянство. Бедность. Брезгливые снобы думают, что люди живут в таких условиях по причине личной распущенности и лености. Побелили бы потолки, обои поклеили, как предложил кто-то из гостей в студии, глядишь, и дурью страдать некогда будет. Сразу видно счастливого человека, который никогда не жил в аварийных зданиях, поэтому не знает, что там бесполезно замазывать пятна на потолках, переклеивать и подклеивать обои. Они будут снова и снова отходить, отваливаться через неделю после ремонта, потому что нарушена система вентиляции и прогрева помещения. Стены «гуляют», где-то расходятся швы, идут процессы гниения перекрытий, растут участки, поражённые сыростью и разрушением. Такие дома словно больны онкологией, медленно, но верно умирают. Иногда, вместе с жильцами, которые тоже разрушаются и перестают понимать, кто они и зачем.

Обитатели таких домов будто сами тяжело больны. Трудно представить себе в этих стенах человека бодрого, здорового, живого, целеустремлённого. Мелькают спившиеся мужские лица с отсутствующим взглядом, сутулые фигуры, словно уставшие держать на себе разрушающиеся своды атланты, шаркающая походка, как у стариков. Яростные лица женщин, которых достал невыносимый быт и вечно бухой сильный пол. А если трезвый, то дико недоумевающий, почему этим никто не восхищается. На лицах женщин отпечатана мысль: «Дёрнул же чёрт родиться бабой в таком клозете! И чего это мужики повадились пол менять? Чего хорошего быть бабой, хоть бы кто объяснил». Устало тащат огромные котомки с картошкой и дешёвой крупой. Лишь Вася на каблуках бодро скачет куда-то по колдобинам: ему помогает жить мечта стать женщиной. Хотя живёт в среде, где даже природные женщины не ходят на каблуках. Дороги не пригодны не только для автомобилей, но и для женских каблуков.

Власть селит людей в аварийные бараки и переполненные коммуналки не из вредности. Другого жилья в самом деле нет. Его нет как такового. Его никто не проектировал, не строил, когда надо было это делать. Жилое строительство можно сравнить с возделыванием сада, где надо постоянно вести работы, срезать отмирающие ветки, сажать новые культуры, выпалывать и выкорчёвывать отжившие свой век растения. Ничто не служит людям вечно, любое здание рано или поздно приходит в упадок, его надо заменять новым, уже построенным.

От состояния жилого фонда напрямую зависит развитие населённого пункта. Если у него нет своих учебных заведений, то вся надежда на приезжих специалистов. Но они убегают, когда их селят в здание, которое выглядит, словно после бомбёжки. И называть нынешнюю молодёжь избалованной просто смешно. Вы извините, но советская молодёжь была избалованней, получается. Потому что их никто в аварийные здания не селил, когда они приезжали в глубинку работать инженерами, агрономами, врачами и учителями. Им давали нормальное жильё, отвечающее нормам того века. Они так до сих пор там и живут. Но уже вместе с постаревшими детьми и повзрослевшими внуками. И их старенькие квартирки нормам нового века уже не отвечают. Комнаты обставлены как казармы, где только кровати, иногда в три яруса. Это не дом, а ночлежка какая-то, где можно только спать, чтобы после пробуждения сразу бежать на работу. Если кто-то из жильцов в таких халупах пьянствует и дебоширит, страдания остальных увеличиваются в разы. Не удивительно, что многие и на вторую работу устраиваются, и на третью.

* * *

Но Ульяне жильцов дали замечательных, оба после института, приехали работать в посёлок при станции. Он – инженер депо, его жена устроилась музыкальным руководителем в единственный детский сад, уцелевший на всю округу. Привезли с собой электронное пианино, играли на нём по вечерам чудесные мелодии вроде «Rose» Джеймса Хорнера. Даже куры стали охотней несись, а Бурёнка, когда наступала пауза, мычала из сарая: ещё! Учили играть Ульяну: чудо-пианино само высвечивало клавишу, на которую надо нажимать, так что через пару занятий она неуверенно выжимала первые ноты «Ode an die Freude» и «Con te partiro». Ну и ну! Рассказать кому – не поверят, до чего дошёл прогресс. Муж, был бы жив, даже не знаешь, как и отреагировал бы. Наверняка, поколотил бы, а то и развёлся бы с «этакой вертихвосткой».

У неё возникло странное чувство, что к ней родные дети приехали, хотя они были младше её лет на двенадцать, но она ощущала себя старше их на три десятка. Они были совершенно городские, но какие-то свои. Бывает же такое, что посторонние люди настолько совпадают. Не по характеру или уровню образования, а по состоянию души, что ли. Или это одиночество с ней так шутило, что уже любой живой душе рада? Она слышала истории, когда одинокие бабы привязываются вот так к чужим людям до болезненности, что потом приходится отрывать с кожей, поэтому всё же держала дистанцию, не лезла на их территорию.

В Администрации обещали доплачивать за проживание молодой семьи, что обещанием так и осталось, но Ульяна не расстроилась. Куда ей одной столько продуктов? Всё равно излишки продаст, а деньги куда? На приданое детям, которых нет? Инженер и хотел заплатить, но ему вообще первые три месяца зарплату не давали. Как с таких детей деньги брать? Им ведь ещё обустраиваться, столько всего нужно. Ей было грустно: она понимала, что они скоро уедут, не задержатся здесь. Летом ещё куда ни шло в деревне жить, а начнётся распутица по осени, и уедут.

Однажды к постояльцам пожаловали друзья, два парня и девушка, сдержанно захихикали, когда узнали, что их знакомые живут у доярки, завели беседу на заумную тему: один из них ещё учился и писал курсовую по истории. Решил поддеть Ульяну своей образованностью, спросил, знает ли она, кто такие Мономах и Палеолог. Она ответила просто, замешивая тесто:

– Если дословно перевести, то моно означает «один», а мах – «бороться», махаться: где-то в мифологии была титаномахия, битва титанов. Следовательно, Мономах – это единоборец. А Палеолог совсем просто: палео – это «древний», как Палеозой, а логос означает «слово». Да что ты так в лице переменился? Пододвиньте ему стул, а то он сейчас упадёт. У меня вон в шкафчике учебники стоят с училища, где мы подробно изучали предков коровы, вообще всякой домашней живности, что они из себя представляли в древности, откуда пошли. Справочники есть по болезням крупного рогатого скота, там все названия на латыни прописаны, так что ничего удивительного. С коровой ведь как с ребёнком, три года учиться надо за ней ухаживать, чтоб она у тебя не померла в первый же день. Потом ещё практика несколько лет.

Молодёжь с того момента перестала умничать и хихикать, а перешла на свои обычные разговоры. Почему-то нравилось их кормить. Так бы и готовила им, лишь бы не уезжали. Уплетают всё с таким удовольствием, как могут только дети, которые ещё растут. Конечно, если каждый день пешком мотаться к станции и обратно, то аппетит нагуляешь зверский.

Они очень много общались. Ульяна даже не думала, что с молодёжью, которую нынче принято считать испорченной и циничной, так интересно поговорить. Нравилось слушать их, потому что они умудрялись говорить чисто, без мата и модного нынче блатного жаргона. Когда был жив муж, она мало с кем общалась, потому что он сразу шипел: «У-у, сплетницы проклятые!». Сам с ней почти не разговаривал, сразу ставил на место, чтоб не лезла в серьёзные мужские разговоры с дружками, которые преимущественно трепались на тему, какие все бабы бяки, а мужики на их фоне – просто загляденье. Нахваливали самих себя и недоумевали, почему больше никто этого не замечает. Или пересказывали друг другу, что видели по телевизору. Заметив Ульяну, начинали подтрунивать, сыпать какую-нибудь пошлятину, пребывая в полной уверенности, что любая женщина просто счастлива от подобных «знаков внимания». Говорили с ней, как с дурой, и млели, что ей от этого не по себе, видимо, понимая такую реакцию совсем иначе. Муж свирепел и запускал в Ульяну стаканом. Один раз погнался, чтоб проучить эту «подлую бабью натуру», но она спряталась в сарае у коровы-заступницы. Он совсем рассвирепел, обложил сарай сеном и поджёг. Его пьяные собутыльники заржали ещё громче, только один перемахнул через забор, позвал участкового и соседей, которые кинулись тушить огонь. А корова выбила рогами дверь и погналась за мужем Ульяны. Он проворно запрыгнул на руки к жене, корова остановилась перед ними как вкопанная. И тронуть не смеет, потому что перед ней хозяйка, которая держит на руках источник всех проблем в доме. Корове сложно понять, как людям удаётся жить с теми, кто для жизни совсем не подходит. Да ещё держать на руках тех, кто тебя настолько ненавидит. В животном мире такое невозможно, там подобную агрессию сразу распознают как признак полной непригодности, а странные люди додумались на этом выстраивать отношения.

Муж с тех пор коровы побаивался и называл «проклятым бабским отродьем». Из обитателей дома только кота не презирал, иногда даже гладил: «Уважаю, мужик», а в кошку, что жила раньше, швырялся объедками: «Жри, сука». Ульяна от такой ненависти терялась и по молодости даже пыталась разубедить его, что женщины не такие уж плохие, пока её не спросил внутренний голос: «А надо ли?». От участкового она тогда тоже наслушалась:

– Ёперный театр, как же вы мне надоели! Когда вы начнёте жить по-человечески? У Новицких опять бытовуха, Глебовы по пьянке уже третьего ребёнка в пруду утопили, Рощин у Кораблёвых с крыши рубероид снял и пропил, а Смолин пожилую мать прибил. Главное, только отсидел за убийство тёщи, что многие очень понимают и даже уважают, но маму-то зачем? И всё почему? А потому что бабы место своё забыли, доводят бедных мужиков до ручки! Во всём мире сейчас столько беспорядков, терактов, революций и прочих безобразий, а всё по вине баб, которые утратили всяческое представление о своей почётной миссии, что им доверили. В районном отделении сержанту выговор влепили за превышение полномочий, он домой пришёл, жену поколотил, а она взяла да обиделась – ишь, цаца кака! Она человек, что ль, чтоб обижаться? Это я обидеться могу, что мало не покажется, а тут всяка тля к себе уважение требует. Да ещё вещи собрала и уехала, скатертью дорога. Сержант в запой ушёл, а потом взял дробовик и пошёл по начальству шмальнул. Что ж хорошего? Вот тебе не стыдно на собственного мужа, на главу семьи, можно сказать, поклёп возводить, милицию натравливать?

– Я не натравливала! – испугалась Ульяна подобных обвинений, потому что сама чуть не сгорела, а потом ещё спасала супруга от разъярённой коровы. – То есть не возводила… Это кто-то из его друзей Вас вызвал или соседи…

– Путаемся в показаниях, гражданочка, путаемся! Опять же оправдываемся, значит, чувствуем за собой вину, а это уже признак правонарушения. Подумаешь, мужик решил душу отвести, бабу поучить! Включила бы дуру, как умная женщина, он бы поглумился, своё получил, почувствовал бы себя пупом земли, а большего счастья нашему брату не надобно. Больно нежные все стали! Родилась бабой, так отрабатывай: на что ты ещё нужна. Нам, мужикам, думаешь легко свой статус носить? Попробуй на наше место, тогда узнашь. Я вам, курицам, просто завидую: ни забот, ни хлопот!

– Пол себе смени, – перебила дерзкая Светлана. – Нынче это плёвое дело, как пломба на зуб: тяп-ляп и готова ещё одна красавица на радость трактористам. Прям, что за мужик такой крутой пошёл, что бабам завидует?

– Ты погруби мне, погруби. На работе вот так издёргают, домой ввалишься, жене по уху двинешь, зато потом любовь такая, что она рожает каждый год, как подорванная, а это уже Отечеству польза, как по телику говорят, не баловство какое. Потом извинишься обязательно, когда поостынешь, опять же подарок какой всучишь, очередную сковородку или овощерезку, а ваше алчное племя до подарков само не своё – знаю я вашу породу подлую! Всем удобно и хорошо: на начальство никто не бросается, на улицах не дерётся, детей не бьёт. Что ж хорошего, когда мужик на собственных детей по приходу со службы вынужден кидаться? И начальству хорошо, и подчинённым, и заключённым…

– Лишь одной бабе плохо, – опять срезала Светка. – Только эту бэ никто не спрашивает.

– А бабе никогда не угодишь, ей всегда плохо, когда мужику хорошо, потому что она – сволочь и эгоистка. Только о себе думает и не понимает своей миссии и природного предназначения по сусалам получать. У неё от этого дети родятся, между прочим, а дети – это наше всё. Для чего ещё баба нужна? Придумали глупость, что для какой-то там любви, только народ разлагают. Сами во всём виноваты, сами!

Больше Ульяна милицию никогда не вызывала, а сразу выводила корову из сарая и пряталась за неё. Пьяный муж мигом трезвел, встретившись мутным взором с выпуклыми чёрными глазами рогатой домоправительницы, которая начинала рыть копытом, словно говорила: «А ведь я тебе не баба-дура твоя, я реально порву и жалеть не стану». Муж понимал, что ломать из себя крутого перед такой глыбой бессмысленно – это только люди могут подобным спектаклям верить. Силы были неравны, поэтому он разочарованно отступал и верещал пропадающим от ярости и дрожащим от страха голосом: «Люди добры, гляньте, как жена своего хозяина крупным рогатым скотом травит! Сговорились, суки!». Обижался и уходил, пропадал на несколько дней, Ульяна его потом находила, иногда в каком-нибудь районном притоне и везла бездыханного домой. Она чувствовала за него ответственность, словно неразумного ребёнка нянькать доверили, и ей было страшно, что в притоне его точно убьют – публика там не чета их интеллигентной корове, церемониться не станет. Да так многие бабы жили, а то и сами начинали пить, только с ними уже никто не возился, не спасал, не вёз из кабака домой, утешая и выпрашивая прощение неизвестно за что. А куда деваться? Живёшь, как в темнице, из которой не вырваться: и не нравится, а надо. Бытует мнение, что все так живут. Врут, поди: кто там знает про всех-то? Наверняка, где-то есть жизнь нормальная, красивая даже – должна быть.

И вот после стольких лет ненависти в доме сложилась совсем другая атмосфера. Никто не пьёт, не буянит, не высмеивает её за то, что она – баба, как будто она сама выбрала бабой родиться. Новые жильцы воспринимали её как равноценного собеседника. Для неё это было настолько необычно, что она поначалу больше молчала и слушала сама. Это в кино герои совершают подвиги и горят на вымышленной работе, крутят романы и бегают за предметом любви, который ещё быстрей убегает, а реальные люди обожают поговорить обо всём на свете. Особенно, когда не отвлекает тот же телевизор.

Лето прошло как в сказке, хотя было холодновато, словно России по погоде тоже объявили санкции. Появились анекдоты вроде: «Шёл второй месяц лета. Снега нет – уже хорошо». Или «Гидрометцентр сообщил, что россияне скоро смогут передохнуть от дождя. Правда, не указал, на какой слог делать ударение». Но они всё равно бегали купаться на речку за пригорок, потом пили чай прямо на улице, для чего инженер установил во дворе разборную беседку с плёнкой от дождя. Когда на смену летней мокроте пришла осенняя морось, молодость приуныла. Нормальной дороги нет, автобусы никакие не ходят, а чапать по грязи современной молодёжи в кроссовках или на каблучках – это никуда не годится.

– Почему у вас к деревне нормальной дороги нет? – расстроенно спрашивал молодой инженер, глядя за вечерним чаем в окно на нескончаемый октябрьский дождь. – Уж все привыкли к жалобам на плохие дороги, но тут вообще никаких нет! Как пунктирная линия из лесных тропинок и кусков грунтовки. Я бы мог подержанные «Жигули» купить и жену после работы забирать. Вас бы отвёз, куда скажите, хоть на рынок в район. Но они по тропинке не проедут, по месиву из грязи вдоль кромки поля, где даже трактора вязнут. Никогда не думал, что между двух столиц такое возможно. Говорят, в Африке уже такого нет! Наверняка, наши любители оказывать помощь братским народам им дороги строили. А здесь заболеет кто, и как в больницу везти?

– В амбулатории на станции фельдшер хороший, она зимой с санками ходит.

– А летом с тележкой. Как же, наслышан. С ума сойти: больных на тележке по грязи возить! И фельдшеру под восемьдесят – она сама помереть может на такой работе. Упадут оба в грязь: и больной, и врач. А в новостях кризисом в Греции «пугают». Говорят, уже три выпускника медучилища на эту должность соглашались, но сбегали. Потому что современных врачей не учат по грязи тяжелобольных людей таскать. Ещё и жилья не дают, а с местными зарплатами невозможен ни кредит, ни депозит.

– Чего ты к Ульяне Андреевне пристал с государственными вопросами? Это же не в её компетенции, – сказала ему жена, наигрывая мелодию «As Baile», которая так шла дождю.

– Ты бы лучше сыграла что-нибудь летнее!

– Разве только «Summer moved on», – засмеялась она и стала припоминать «Queen of Rain».

– Здесь хотели дорогу делать, когда я ещё маленькая была, – ответила на нападки Ульяна.

– Вот-вот, по тридцать лет дороги обещают, мосты, квартиры, а потом решают, что дешевле дождаться естественного вымирания населения. Вы не подумайте, что я придираюсь. Просто нас заманили сюда обещанием настоящей взрослой жизни с жильём и заработком, а на деле такой же обман, как и всюду. Мы с женой расписались, а жить негде. Она в коммуналке у тётки, я жил с родителями, где ещё семья брата – семь человек в двушке. Не разменяться, не разъехаться. Знакомые все драпают. Соседи уехали в Швецию на постоянное жительство, синтезатор вот нам уступили подешёвке. Мы тоже хотели за бугор свалить, но сначала решили пожить в родной стране. Вдруг получится. Пока не очень получается.