Текст книги "Рождественские истории дедушки Суарри"

Так они отправились в путь. Дафна ещё пряников себе и своему охраннику прикупила. Имбирных и с мёдом.

– И куда тебе столько денег? – вдруг спросили бородач, – Авось, и сама не знаешь?

– Почему же? Очень даже знаю, – доедая пряник, ответила Дафна, – Я, может быть, ёлку у вас куплю. Книг навыбираю, пряжу мягкую, чтоб себе, маме и Сальвадору тёплые свитера связать… Или сразу тёплые свитера купить?

– А Сальвадор, это кто?

– Это мой друг! Ростом он невысок и пряжи на него уйдёт не много… – прикинула Дафна, – А главное-то – лекарство маме нужно. А оно самое дорогое… Я бутыльков пять сразу возьму, а то и десять…

– Не много?

– В самый раз! – ответила Дафна, – О! Стойте, вот мы и приехали.

С чувством собственной важности Дафна отворила аптечную дверь. Сделала три ударных приветственных шага, стряхнула с плеч снежную крупу, и прокашлявшись, продекламировала:

– Господин Гольфингер, мне незамедлительно нужна противопростудная микстура из цветов благородной липы и яда годовалой гадюки. Незамедлительно! Десяток бутылёчков. Столько у вас имеется?

– Дафна Илиади? – с усмешкой произнес Гольфингер, натягивая на свой тонюсенький крысиный нос, хрупкие круглые очки, – А деньги-то у тебя имеются? На десяток бутылёчков?

– Обойдёмся без лишних вопросов! Я спешу, – задрала нос Дафна, – Я вам деньги, вы мне лекарство.

– Что ж… Надеюсь, ты никого не ограбила? – Гольфингер с подозрением взглянул на тёпленькие помятые купюры и трижды пересчитал их, – Всё ровно, – наконец заключил он, – А зачем тебе десяток бутылёчков? Весь Марбург лечить собралась?

– Ну что вы! – всплеснула руками Дафна, – Это, чтобы к вам больше не ходить! Всё? Все до единого? – недоверчиво посмотрела она на бутылёчки и трижды пересчитала их, – Все, кажется! Ну, не хворайте, господин Гольфингер, – бросила на прощание Дафна и поспешила за дверь.

До берега Лана ехали молча. Дафна мечтала. Она уже представила, как Мирра поправится, снова начнёт рисовать, как волшебно они встретят Рождество и загадают самые добрые и самые чудесные желания! А ещё Дафна мечтала снова увидеть Теоса Кима и море. Ни на минуту она не переставала думать о резвых волнах, о Жемчужном саде, смеющихся дельфинах. Но а больше всего о том, почему же в бушующих водах у неё выросли плавники и огромный хвост? И почему всё это не появилось вновь, когда дельфин унёс её на морское дно? Она бы спросила об этом самого Теоса Кима, но их встреча вышла слишком короткой. И Дафна тосковала так, как никогда до минувшей ночи. Такой же тоской верно болеют дикие звери, оказавшись в клетке, или среди цирковых огней.

– Эта река? – внезапно услышала Дафна голос своего извозчика. И мысли о море быстро развеялись марбургским ветром.

– Эта, – кивнула Дафна, – Благодарю вас, господин… Ой! Я ведь даже не знаю, как вас зовут…

– Гельдъегер, моя фамилия – Гельдъегер, – ответил бородатый.

– А я – Дафна. Ну, спасибо за помощь. Вот ваши деньги, – сказала девочка и побежала к Лану.

– Ты в реке живешь что-ли? – усмехнулся господин Гельдъегер, – Не прощаюсь. Быть может, на ярмарке свидимся! Хотя, ты мне там не нужна, снова всех клиентов переманишь, – погрозил ей пальцем бородач.

– Не приду я больше! Не волнуйтесь! – рассмеялась Дафна и пропала за белёсым холмом. Бородач пожурил коней, и напевая во весь голос песню о «нахальном хомячке», унёсся прочь.

– Пепе…Ты слышишь, Пепе? – прошептала Дафна, наклонившись к воде, да так, что случайно намочила кончик носа, – Пф… – поморщилась она, – Вода-то какая холодная… Пепе! Пепе!

– Чего тебе? – раздалось в ответ.

– Да ничего…То есть, поблагодарить хотела… И про хвост спросить. И про плавники, – затараторила Дафна, – И…

– Домой! Домой! – заволновалась река, – Хворь измотала, лежит без рассудка! Микстура, микстура! Змея с ядом жутким! Домой! Быстрей мыслей, назад – быстрей хвори. Прочь! Пропади! Избавь мать от боли…

Дафна побледнела и в страхе отскочила от реки.

– Матушка! – закричала она и понеслась домой.

У самого порога Дафна встретила незнакомца в чёрном котелке²⁵, в таком же чёрном пальто и с кипой бумаг в руках. Тот, не обращая внимания на девочку, быстро направился к своему экипажу, запряжённому белыми лошадьми с остриженными чёлками.

– Мама! – позвала Дафна, – Мамочка! Я здесь!

Навстречу Дафне выскочили Сальвадор и Марлен. Мышонок встревоженно пищал, а муха что-то сбивчиво рассказывала. Мирра лежала в кровати, и будто не дышала. Лишь слёзы плели на её щеках своё серебристое кружево.

– Мамочка! Я достала лекарство. Вот, смотри! – Дафна в спешке открыла бутылёк, плеснула зеленоватую жидкость в крышечку, и протянула её Мирре. Та поморщилась.

– Где ты его взяла, милая? – еле прошептала Мирра.

– Расскажу, всё расскажу! Но сначала выпей! – взмолилась Дафна.

– Где ты его взяла, Дафна? У нас ведь совсем нет денег… – продолжала Мирра.

– Пей, говорю! – воскликнула девочка. И настойчиво поднесла к губам матери дурно пахнущую настойку, – Один глоток!

Мирра повиновалась. Сглотнула жидкость и как закашляла. Глаза у неё покраснели и зачесались, словно от свежего лука, щёки стали пунцовыми, губы порозовели. И она сделала второй глоток. За ним третий. И уже не в силах больше вкушать целебную горечь, закрыла лицо руками и глубоко выдохнула.

– О Боже! Я, кажется, жива, – сказала она и взглянула на Дафну, Сальвадора и Марлен, уже другими – ясными глазами, – Доченька, как тебе удалось достать это лекарство? Если ты…

– Нет, нет, нет! – прервала её Дафна, – Я никого не грабила! Никого! Хотя все в этом городе только и думают, что если у одного человека есть деньги, значит, он непременно ограбил какого-то другого человека… Интересно, а по-другому взрослые деньги не достают?

– Ты это о чем? – не поняла Мирра, – Я лишь спросила…

– Про лекарство… Как я достала лекарство… Да всё очень просто! Случилось чудо, – призналась Дафна, но тут же осеклась, – Говорить об ожившей картине, о море, о дельфинах и морских сокровищах, ей было страшно. Вдруг Мирра примет её за сумасшедшую! И Дафна придумала другую историю, – Я уже возвращалась из школы, и вдруг увидела – лежат на снегу деньги! Аккуратно так. И ветер их не касается. Я сначала не взяла, вдруг, думаю, хозяин объявится. Потом гляжу, старичок нищий ко мне идёт, хромой. Остановился и спрашивает: «Коли тебе они не нужны, так я заберу! Мне нужнее будут. А если нужны, так давай, делиться!» Я сразу поняла, что он про деньги. Говорю ему, вдруг хозяин их спохватится, а мы забрали. А нищий мне в ответ: « Так я и есть хозяин! Только вот их в карты выиграл. Первый раз такая удача! Думал, колбасы да вина куплю, но карманы-то у меня дырявые! Вот и выпали деньги! А раз ты нашла – давай делиться…» Вот так и поделились. Случайными деньгами-то.

– Хорошо, видать, он в карты играет… – прошептала Мирра, поглядывая на карманы Дафны, распухшие от рисованных немецких «королей» и «замков», – Если так и дальше пойдёт – вмиг из нищего в богача превратиться, – рассмеялась она.

– Не веришь мне? – нахмурилась Дафна.

– Очень хочу верить, – призналась Мирра, – Но разве такие вот чудеса случаются?

– И не такие случаются! – всплеснула руками Дафна, – Особенно перед Рождеством. Я точно знаю…

– Неужели? – подивилась Мирра, – Знаешь, кажется, мне значительно лучше… Ох, если б ещё не этот занудный господин Шверпахт, пропади он пропадом…

– Ты это о ком? Уж не о том ли бледном человеке, с которым я столкнулась у дверей?

– Именно. Господин Шверпахт, этот судебный пристав! Он хочет выселить нас отсюда… Да, в последние месяцы мы и правда, не платили по счетам… Я обещала, что найду достойную работу, но прошло много времени и господин Шверпахт больше мне не верит… Я и сама себе перестала верить! Никому не нужны картины! Прости, дочь, я снова жалуюсь… Как же мне стыдно!

– Много ли мы должны? – только и спросила Дафна.

– В десять раз больше, чем стоят все эти бутылёчки с лекарством, – дрожащим голосом ответила Мирра, – Но ты не волнуйся. Вот я поправлюсь и вновь начну рисовать! Может быть что-то и продам. Если нет… тогда улицы пойду мести…Вот только поправлюсь…

– Но ведь нас не выгонят на улицу посреди зимы! – рассердилась Дафна и вытряхнула из своих карманов и колготок все-все деньги, что ей удалось заработать. Сальвадор принялся ловить и бережно складывать, разлетевшиеся, как пух купюры, – Под кровать угодили… Пять марок! – заметила Дафна, – Мама, пересчитай. Если этого не хватит…

– Ни с какими нищими ты больше общаться не станешь, – строго сказала Мирра.

– Но ведь всегда можно что-нибудь продать! – заявила Дафна.

Мирра внимательно пересчитала деньги. Даже на два раза. И с досадой резюмировала:

– Чтобы выплатить весь долг, нам нужна в точности такая же кипа… Купюра в купюру…

Дафна понимающе кивнула.

– Когда нужно заплатить? – спросила она.

– До Рождества… Не так уж много времени осталось, правда?

– Правда! У тебя же ещё остались краски? Нарисуй, как ты любишь, рождественские открытки! Я их на ярмарке продать постараюсь! Сможешь? – сказала Дафна, а сама подумала совсем о другом.

– Смогу… Да кому же они нужны? – смутилась Мирра.

– Ты рисуй, не спрашивай!

– Много ль ты о ярмарках-то знаешь?

– Всего ничего! Знаю, что там всякую ерунду продают и покупают! Главное, уметь продавать, – заявила Дафна и унеслась на кухню ставить чайник. Чаю-то она на ярмарке всякого накупила. И с малиной, и ромашковый, и даже с жасмином.

Ближе к ночи Дафна сочинила новый план своих действий. И записала всё каллиграфическим почерком:

«1. Встретиться с Теосом Кима и попросить у него ещё немного сокровищ в обмен на любую дружескую помощь;

2. Спросить, почему, стоило мне оказаться в морской воде, как у меня выросли хвост и плавники?

3. Сделать ещё больше праздничных украшений и продать их на ярмарке по высокой цене;

4. Деньги потратить на: оплату долга, на самую пушистую рождественскую ёлку, на фрукты для фотиков, на церковные свечи, на пряники и жирную индейку, на пряжу, на вкусный сахар для Пепе…»

– Кстати, о Пепе! – вспомнила Дафна, – Она ведь о чём-то хотела меня попросить… Сальвадор! Я тебе, случайно, не говорила об этом?

Сальвадор покачал головой. А Марлен зевнула. Дафна взглянула на часы. Те только пробили полночь. Мирра, набросав на новых салфетках несколько эскизов для рождественских открыток, крепко уснула. И тут Дафна шепнула своим друзьям:

– Вяжите верёвку. В прошлый раз вы так здорово меня выручили. Но и в эту ночь мне вновь нужно встретиться с морем…

Но Сальвадор и Марлен не торопились выполнять просьбу. Они настаивали, чтобы Дафна взяла их с собой, хоть оба и понимали, что плавать не умеют…и тонуть тоже. Но о последнем им и думать не хотелось.

– Хорошо, хорошо! – смягчилась Дафна, – Пойдёте, а вернее… окунётесь со мной. Только не говорите потом, что я вас не предупреждала, – Эх, но лучше б вам остаться дома. Я ума не приложу, как море относится к мухам и мышатам…

И вот они снова привязали растрёпанную веревку к скрипучему столу, и прильнув своими носами к волшебной стене, стали ждать. Картина молчала. Морские волны смиренно дремали в своей бирюзе. И тут Дафна сказала:

– Теос Кима! Я знаю, ты слышишь меня, я знаю, что ты помнишь моё имя. И если уж встреча наша предначертана судьбой, так пусть случится она сегодня. Сейчас. Помоги же мне ещё раз! Позволь мне снова увидеть море и прикоснуться к дарам Жемчужного сада. Мы с мамой так ждём Рождества. И так боимся остаться без дома… Помоги же, великий дельфин, а если я однажды понадоблюсь морю, так никогда не откажу в своей помощи!

Сказав это, Дафна почувствовала, как волны встревожились, ветер стремительно протянул к ней свои влажные руки. И схватив Дафну подмышки, будто беззащитного младенца, окунул её в воды ночного моря. Те с аппетитом зашипели, загудели и поскакали без оглядки в златоморье, унося и девочку и её обомлевших друзей холодными течениями древности.

V

– Держитесь крепче! – скомандовала Дафна Сальвадору и Марлен. И те живо юркнули ей в карман и затаились, – Нужно чуточку подождать! Плавники и хвост вырастут! – это точно! Всего лишь чуточку! И мы с вами выплывем!

Но она ошибалась. Толпа «чуточек» пробежала мимо. Волны хлестали её по щекам, колючие брызги впивались в глаза. А хвост и плавники всё не появлялись. В отчаянье Дафна давай звать Теоса Кима. И вот чудо! Дельфин мигом примчался. Он ловко подхватил утопающую троицу и вынес на берег.

– Теос Кима! Как же я испугалась… О, Теос Кима! Ты спас нас, – будто в лихорадке повторяла Дафна, – Спасибо, Теос!

– Что привело тебя к морю на сей раз, дитя? – спросил дельфин, – Слышал я, будто мать твоя пошла на поправку… Я очень рад. Но тебя что-то тревожит? Или ты звала меня понапрасну?

– Нет, нет! Не понапрасну… Теос, нас хотят выгнать из дому. На улицу, в зиму! – призналась Дафна.

– Накануне Рождества? Это превеликая странность, – воскликнул дельфин, – Даже море не выбрасывает тину накануне Рождества… Скажи, в твоей беде вновь замешаны те самые деньги?

Дафна кивнула.

– Много денег, – сказала она.

– И тебе снова нужно что-то продать? Деньги – могучая стихия, порой, хлеще воздуха она сносит деревни и города, хлеще огня сжигает человеческие души, сильнее земли тащит в Тартар²⁶. Порой деньги нужны человеку больше воды … Неужто и больше жизни? Столько моряков погибали в море, пытаясь разыскать сокровища! Одних растерзали акулы, других задавили киты, третьи заблудились в коралловых лесах. И всё равно! Каждый год, каждый день, человек отправляется в море, чтобы найти желанные монеты, жемчуга, золото! Но я по-прежнему верю, что вода куда величественее денег. Вода – главная стихия Вселенной…, – тут Теос ушёл под воду. Смочил пересохшие глаза, и они вновь заблестели лунным серебром. И дельфин сказал, – Дафна, как тебе повезло! Ты не пират, и не жадный моряк. И море поможет тебе. Ведь ты не ищешь наживы, а ищешь помощи. И море тебе поможет. Нужно попасть в Жемчужный сад. Только там добрый землянин может взять морские дары для белого дела. И только с разрешения всех братьев ордена Дельты. То есть, нас, синих дельфинов. То, что человек уносит из морских глубин силой или обманом считается кражей! Запомни, море за это карает.

– Я всё поняла. Мне нужно разрешение братьев ордена Дельты?

– Не так просто… Однажды ты уже получила разрешение. От меня. Другие дельфины не возражали. Вспомни, в каком дивном вальсе они кружили, посылая тебе тёплое течение! Но будут ли они рады, узнав, что сокровищ, взятых тобой в Жемчужном саду, оказалось мало? Запомни ещё кое-что: землянину запрещено появляться в гроте дважды.

– И что же делать? – огорчилась Дафна, – А если бы у меня вдруг выросли плавники и хвост, как у тебя? Я бы смогла сойти за дельфина ордена Дельты и неузнанной отравиться в грот?

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся Теос Кима, чем ещё больше напугал Сальвадора и Марлен, – Плавники и хвост, говоришь? Ты такая забавная, девочка, что говорит с водой! Могут ли вырасти плавники у человека? Они или есть, или их нет, – засвистел на весь берег дельфин.

– Это не смешно! – нахмурилась Дафна, – Могут, Теос Кима. Могут они вырасти! Я точно знаю. Я видела…

– Достаточно! – сделавшись нарочито серьёзным сказал Теос Кима, – Если ты что-то и видела, то скорее всего тебе это «что-то» показалось. Лишь у наяд да сирен бывают плавники, хвосты, жабры… что там ещё? У человека – нет! Это всё сказки, выдумки, галлюцинации, возможно, – объяснил дельфин и добавил, – Тебе ещё нужна помощь?

– Нужна… – растерянно ответила Дафна.

– Пусть кто-нибудь плывёт за тебя! Вон, – Теос бросил взгляд на неровный бугорок под свитером Дафны, – Мышонок твой, или муха. Я их давно заметил, пусть не прячутся. Вылезайте, сухопутные!

Сальвадор и Марлен нехотя высунулись из укрытия. Сальвадор что-то учтиво пропищал в знак приветствия, а Марлен скептически промолчала.

– Пусть мышонок плывёт, он побольше, – сказал Теос Кима.

– Но он не умеет плавать! – возразила Дафна, – Что если он утонет от страха?

– Возможно, – безразлично произнес дельфин, – Но, признаюсь тебе, милая Дафна, со мной ещё ни одна живая душа не утонула. В воде. Про сушу – не знаю, – рассмеялся Теос, – Готов рискнуть? – спросил он у Сальвадора. В ответ мышонок свалился без памяти в песок и притворился мёртвым, – Кажется, твой друг, против, – понял дельфин.

– Я тоже против. Против, чтобы он плыл! – сказала Дафна и вскочив на беспощадно затёкшие ноги, в которые тут же вонзились тысячи микроскопических иголок, в гневе бросила, – Берег большой! Поищу помощи здесь! Но Сальвадора и Марлен топить не позволю.

– Что ж, это твой выбор, – улыбнулся дельфин. И свистнул ей вослед, – Так, что ты там говорила про хвост и плавники?

– Ничего! – отозвалась Дафна, – Это всё фантазии, галлюцинации!

– Смотри, не перефантазируй! – предупредил дельфин, – И запомни, Дафна: все ответы ждут тебя ближе к западу, в городке, мирно спящем среди вечнозелёных бугенвиллий²⁷. Там, где женщины ткут пёстрые ковры, а мужчины ещё до рассвета уходят в море. Где люди, там всегда есть ответы. Если не разберёшь слов иноземных – хлебни воды. Вкус «воды места» и мысли его народа – едины. А как вспомнишь о море – возвращайся на север. Юг и восток молчаливы в ночи! Их ни о чём не спрашивай. А понадобится моя помощь – пошепчи на воду. И не забудь о Пепе. Она может призвать тебя в любую секунду, – добавил дельфин и скрылся в искрящейся лунной воде.

Дафна жутко разозлилась на Теоса Кима за то, что тот не пустил её в морской грот во второй раз. А жертвовать друзьями, пусть и такими крошечными, как Сальвадор и Марлен, девочка не желала. Ей казалось, что все новоузнанные морские запреты, истории о дельфинах ордена Дельты и моряках-воришках слишком уж напыщенны да преувеличены Теосом.

Утопая по щиколотку в сыром песке и ворча что-то себе под нос, Дафна всё же направилась на запад. Сальвадор с интересом принюхивался к новым запахам: то к приторно-сладкому мучному, к анисовому, к виноградному; то к солоноватому рыбно-чешуйчатому. Все эти ароматы гнездились в городе, но ночью непременно слетались к морскому берегу, чтобы смешаться здесь с ветром, закрасться в души путников и наполнить их новыми надеждами.

Жёлтый свет городских фонарей тепло поприветствовал Дафну. И предложил ей войти. И пусть сам город дремал, его дочери – разнаряженные улочки, напротив, с радостью встречали ночь, щеголяя своими лазурными гирляндами. Невидимка – печной дымок ловко ловил ароматы виноградных булочек, горячего мёда, дроблёных орешков, и аккуратно укладывал их на невидимые сани, что «хоп!» и по его велению уносились высоко-высоко в небо, чтобы угостить каждую звёздочку настроением великого праздника. Да, всё внутри городка трепетало в ожидании волшебства. Вот и Дафна с первыми шагами по точёным вековым улочкам, почувствовала нечто неприкасаемое – птичью радость от пряной свободы.

Шёл второй час после полуночи. Деревянные ставенки коренастых домов, раскрашенные хозяевами голубой, красной, зелёной да розовой краской, надёжно спрятали окна, впитавшие в себя весь сок дневного света. А с ними и самих хозяев. Дафна любила заглядывать в окна, гуляя по мостовым Марбурга. Хотя и знала – неприлично совать свой любопытный нос в секреты чужих домов. Однако же ей нравилось выискивать забавные этюды повседневности, когда фрау «такая-то» примеряла уценённую шляпку. А фрау «другая-то», перепутав кофейную ложечку с чайной, учила свою дочь безупречному поведению за обеденным столом. А неизвестный гер секретничал со своим волнистым попугаем. О чём? Дафна и не слышала. Для неё наблюдение за людьми всегда превращалось в немое кино, когда меньше всего нужно думать о звуке. Однажды она сказала Мирре:

– Люди такие милые, когда не слышно, о чём они говорят…

Итак, в первый раз в жизни девочка из Марбурга оказалась в неизвестном городке. И он отчего-то ей нравился. Проходя мимо голубой дверцы, украшенной деревянным парусником тончайшей работы, Дафна вдруг услышала голоса. Женский показался ей слегка простуженным, мужской – приятным рассудительным:

– Σοφοκλή! Θέλω να ψήσω το Χρίστοψωμό²⁸, – говорила незнакомка.

– Αύριο, Χρύση . Η νύχτα είναι τώρα²⁹, – отвечал мужчина.

– Ωχ, αύριο δεν θα προλάβω. Πριν τα Χριστούγεννα ο φούρνος έχει ουρά. ³⁰

– Σταματά, βρε, Χρησα! Τώρα θα φτιάξω το φούρνο μας, και θα ψήσεις εκεί το καλύτερο χριστοψωμο. Το δικό σου είναι το καλύτερο στον κόσμο³¹!

Дафна поняла одно – мужчина и женщина спорили из-за какого-то «христопсомо». Это слово она где-то и раньше слышала, только вот не могла припомнить где. Да и некогда ей было вспоминать. Дафна постучала в дверь. Голоса за ней растворились. Следом послышалось торопливое шарканье не то тапочек, ни то сандалий. И вот по-старчески скрипнув дверь приоткрылась, выпустив на улицу лучи тёплого домашнего света. Тут же перед Дафной возник седоволосый мужчина. Глаза у него были ясными, добрыми с блеском юных небесных опалов. На его смуглом сухом лице стрелки времени истоптали уже не одни башмаки. Гордый нос выдавал в этом человеке орла-охотника, а вьюны морщин и шрамы, застывшие на щеках белыми кораллами говорили о подвигах минувших дней. Сколько лет было хозяину дома, могли знать лишь солёная вода, да палящее солнце, превратившие его лицо в зеркало шторма и полного штиля.

Хозяин улыбнулся и сказал Дафне:

– Γεια σας, μικρουλα! Αυτή η νύχτα σε ευλογει. Από πού είσαι³²;

Дафна догадалась, что хозяин приветствует её, но совершенно не знала, что ему ответить. Вовремя ей вспомнилось напутствие дельфина. Дафна прислонила к горлу свою ладонь, и трижды похлопав по нему, произнесла:

– Воды. Можно мне воды?

Хозяин с любопытством вздёрнул брови и переспросил:

– Νερό; Θέλεις να πιείς³³;

– Вода. Пить, – на всякий случай кивнула Дафна.

– Αυτό το κορίτσι θέλει το νερό³⁴!– всплеснул руками мужчина, и распахнув дверь, торжественно сказал – Ελά! Ελά, παιδί. Χρύση! Ήρθε μια κυρία σε μας, στρώσε το τραπέζι, κυρία! Νερό! Ελαιόλαδο! Τυρί! Κουραφέδες³⁵!

Хриса, хозяйка дома, оказалась невысокой смуглой женщиной с блестящими, словно у пантеры глазами и седыми волосами, забранными на скорую руку в высокий пучок. Одета она была в чёрную хлопковую рубаху и такую же чёрную юбку. И повадками своими напоминала прыткую ворону, увидавшую отбившегося от стаи воробья. Оглядев Дафну с макушки до пяток, она воскликнула:

– Kοριτσάκι μου! Εγινες μουσκεμα, ελα στο σπιτι γρηγορα.³⁶

Дафна послушно переступила порог и в ту же секунду приняла из рук хозяина огромный стакан, до краёв наполненный пресной водой. В предвкушении чуда, она сделала глоток, другой, третий. Вода мигом успокоила её мысли и наполнила каждый вдох невидимой силой. «Какая вкусная» – подумала Дафна и выпила всё до дна.

– Чудная какая! Видно, замучила тебя жажда, деточка, – сказала хозяйка Хриса. И Дафна поняла каждое её слово. Будто всю жизнь жила она в этом доме, играла на здешних улочках и каждое утро с рассветом выпивала большой стакан чистой воды.

– Спасибо, – поклонилась хозяевам Дафна, – Не сочтите за грубость, но где я?

– Ох, бедная девочка! – захлопотала Хриса, выставляя на стол деревянные миски с пухленькими блестящими оливками, козьим сыром, изюмом и золотистым мёдом, – Ты словно бедняга Одиссей³⁷, выброшенный морем на берег родной, да и не признавший его! Мокрая, холодная, бредишь! Тебе бы поспать немного, а там уж и задавай вопросы.

– Добрые хозяева, нет у меня времени на сон, – сказала Дафна.

– Но для стола-то время найдётся? Ты на Крите, деточка. А это большу-у-щий остров. Вот такой: от Запада и до Востока, – отмерив руками по воздуху, сказал хозяин дома, – Я – Софоклос, а это супруга моя – Хриса. И как бы ты здесь не оказалась, мы тебе рады. Ешь мёд да печенье. Переведи дух с дороги!

– А я – Дафна. Никогда не думала, что вот так «раз» и окажусь на острове! – улыбнулась путешественница.

– Дафна? – переспросила Хриса, – Дафна – это знаешь ли, по-нашему «лавр», священное дерево древнего народа. Откуда ты, Дафна?

– Из… – и тут Дафна смутилась, – Из Марбурга. Это в Германии. Но я не уверена. В общем, я не знаю, откуда я родом. Все говорят, будто я инопланетянка.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Софоклос, – Верно говорят! Никто не знает, откуда мы родом… Одних приносит небо, других море. Я об этом Хрисе всегда говорил, а она мне: «не философствуй, не придумывай, старый моряк»! Ха-ха-ха! Вот Хриса! Слушай, что говорит ребёнок. А ты, Дафна, давай, чай пей!

– Спасибо. Вот вы, кажется, меня понимаете, – рассмеялась Дафна, прихлёбывая душистый травяной чаёк с еле уловимой горчинкой.

– Да уж… Он всех понимает! Только меня понять не может! Лет сорок уже понять не может, – возмущённо вытаращила свои большущие глаза Хриса, – Вот я ему говорю: «Ты мне печь почини! А он – «завтра, да завтра»! Вот уже Рождество на носу! А у него всё «завтра»». А мне как христопсомо печь?

– А ты тесто-то замеси, и обдай его своим жаром! Сама лучше печки любой разгораешься, – ещё хлеще захохотал Софоклос.

– Давно я тебя таким весёлым не видела! Тоже мне, пан хвостатый! – вспыхнула Хриса.

– Давно гостей у нас не было! С кем шутить-то? С тобой, Хриса – опасно! – хмыкнул Софоклос, – Ох! Сложно с ними, с этим жёнами! Завтра починю твою печь. Завтра!

– А сейчас чем займётесь? – спросила Дафна.

– Мне, Дафна, нужно до утра корабль сделать! – признался хозяин, – С парусами голубыми, со штурвалом, чтоб волны морские рассекал…

– Настоящий корабль? Всего за одну ночь? – удивилась Дафна.

– Да слушай ты его больше! Вот, держи ещё печенье, – вмешалась Хриса, – Он с тех пор, как в море перестал ходить, ерунду всякую говорит! Да только кораблики и делает. Не настоящие, игрушечные! Правда мастерит хорошо, тут уж ничего не скажешь… Лучше всех на острове мастерит, – и Хриса, сама того и не заметив, стала расхваливать мужа, – А кораблики у нас в почёте! Море ведь кругом, – рассмеялась Хриса, – А перед Рождеством ребятишки вот такие игрушечные кораблики украшают, кто, как пожелает, да и вперёд колядовать! В двери стучат, песни поют! И вот наряженными корабликами своими хвастают. Их хоть на конкурс выставляй! А как детишки покалядуют, так и получат свою награду: сладости да монетки мелкие. А кто и крупных подбросит! Традиция такая вот… К нам к первым, обычно, детишки бегут! Софоклосу его же кораблики продемонстрировать. Ох, по душе мне колядки. Пожалуй, только в это время и можем мы на детишек поглядеть, да порадоваться!

– Только в это время? – не поняла Дафна.

– Ну да. Своих-то детей у нас нет, – разоткровенничался Софоклос. И вдруг как ткнёт указательным пальцем Дафне в плечо, – Это что у тебя там? Горб вырос? Только что не было ничего!

– Ой! Напугали! – взвизгнула девочка, а вместе с ней взвизгнул и «горб», – Это мой друг – Сальвадор. Выползай, дружок, – скомандовала Дафна, – Ещё Марлен где-то там прячется. Марлен, вылетай!

– А Марлен это кто? – удивилась хозяйка Хриса.

– Муха домашняя! Она не вредная, вы не подумайте, – сказала Дафна, пытаясь найти Марлен, но и в карманах и под свитером было пусто, – Ничего не пойму… Сальвадор, где Марлен? – испугалась Дафна, но мышонок растерянно пожал плечами и зевнул. По дороге его укачало, а от домашнего тепла и уюта мышонок вовсе прикорнул.

– Да не волнуйся, ты… – махнул рукою Софоклос, – Найдётся твоя муха. Здешние ароматы так манят всяких насекомых, что те часто сбиваются с пути. Унюхала, пожалуй, какой-нибудь базилик и свернула налево… Прилетит, не беспокойся. Хриса, поставь-ка мёду на окно, да побольше. Быстро Мурлена её и пожалует.

– А вместе с ней ещё армия таких же «мурлен»? – заохала Хриса, – Ну, хорошо, хорошо. Будет вам мёд! А ты, дитя, лучше скажи, что в краях наших делать собираешься?

– Я пришла за ответами, – сказала Дафна.

– За ответами? – вздёрнул брови Софоклос, – Да у нас тут веками одни вопросы! А ты ответы ищешь, – вновь расхохотался он.

– Бедняжка… – протянула Хриса, – Из ума, видать, выжила по дороге… Отдохнуть бы тебе, отдохнуть. Оставайся у нас! Переночуешь, успокоишься… Может быть, мы и христопсомо с тобой испечём, если «кто-то» мне печь наладит… И поговорим. Ты спрашивай, не стесняйся. Вдруг наши ответы тебе чем-то помогут.

– Дядюшка Софоклос, – прошептала Дафна, – А разве сложно это – печь починить?

– Не сложно… Просто время надо найти, – ответил хозяин.

– А сейчас чем вам не время? – не отставала Дафна.

– Сейчас ночь! Время для сна, – сказал Софоклос.

– Так вы ведь всё равно не спите… И я не сплю, и тётушка Хриса…

Хриса с любопытством наблюдала за тем, как юная Дафна пытается уговорить её супруга исполнить обещание. В душе у старой женщины что-то оттаяло, как земля после зимней стужи. Хриса прислонила руку к груди и почувствовала, как по-праздничному забилось её сердце. Она достала белоснежную муку для рождественского хлеба, и трижды перекрестившись, загадала желание. В ту секунду ей больше всего хотелось, чтобы в их с Софоклосом доме чаще звучали детские голоса.

– А может, вы и не умеете вовсе, печи-то чинить? – прищурилась Дафна, стараясь раздразнить Софоклоса.

– Я? Не умею? А ну-ка отдай печенье! – возмутился хозяин, – Вставай-ка и погляди, как я «не умею»! Видишь часы? Не успеет секундная стрелка перебежать за эту кривую семёрку, как я всё налажу! – захорохорился Софоклос.

Хриса едва не покатилась со смеху.

– Ох, ты не за часами, за хозяином гляди, Дафна! А то вдруг, вновь нам ничего не починит… Зря только муку да розовую водичку переведём, – сказала она.

Дафна, набросив на плечи овечий платок тётушки Хрисы, поспешила за Софоклосом на задний дворик, где в компании оливы, строгого кипариса и хмурого лавра, тосковала белобокая кудесница-печь. Но не успела девочка как следует и разглядеть её, как Софоклос с гордостью произнес:

– Оп-па-па! Вуаля! Нам бы теста да огня! Получайте дамочки, печка вам в подарочек!

– Так быстро? – вытаращила глаза Дафна.

– О! Это ещё не быстро! Я быстрее мог…

– Да всё ему то «некогда», то «настроение не то»! – бросила на ветер Хриса. И словно дочь родную, обняла вновь ожившую печь, – Почти год без печи жили! Ох, Дафна, что ж ты раньше не пожаловала! Ох, сейчас тесто замесим, ох, распечёмся!

– Видишь ты, Хриса огонь печи, да радуешься. Видеть бы и мне так воду морскую, да солнцем её закусывать, – вздохнул Софоклос и опустив голову по-стариковски зашаркал домой. Там взялся он за свои кораблики.

– Что это с ним? – спросила Дафна.

– Тоскует по морю, – ответила Хриса, – Давненько они не виделись.

– Так вы же на море живёте? Утром просыпаешься – море! Засыпаешь – волны поют колыбельную. Мне бы так! Пару улиц пройти и.. на-тебе море!

– Софоклос был прекрасным моряком, – сказала Хриса, – С детства в море. Как отец его, Минос, на корабль свой взял, так и сдружился мальчишка с солёной водою. До самого дна мог достать, ни акул, ни угрей не боялся. Рассказывал мне, будто один дельфин его плавать научил. А однажды, Софоклос даже оседлал его и доплыл до морского царства. Ох, насочинял он это всё, наверное, чтоб я замуж за него выскочила, – рассмеялась Хриса, – Идём домой, ветер что-то разошёлся. Лишь бы шторма не было!