Электронная библиотека » Наталья Козелкова » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 14 января 2023, 14:56


Автор книги: Наталья Козелкова


Жанр: Личностный рост, Книги по психологии


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 8
Звучность. темп. паузы. высота. Смысловые акценты. голосовые фигуры речи. логика речи

Если не будешь спешить, всё будет для тебя ясно и надёжно; торопливость опрометчива и слепа.

Фабий Максим Кунктатор

Ну вот, подбираемся к самому таинственному и для рядового гражданина неведомому. Голосовая расстановка смысловых акцентов, логика речи. Прошу не путать с формальной логикой – искусством аргументации, составлением дедуктивных умозаключений-силлогизмов – об этом, скорее всего, во второй книге напишу. В этой мы не занимаемся техникой составления из фактов стройных логических аргументов, а подкрадываемся к не менее действенному знанию – искусству убеждения. Сначала, как уже понятно, нарабатываем мышечно-техническую часть, а потом подтягиваем головушку и объединяем всё вместе.

Сначала вспоминаем, что ещё из пяти составляющих речи у нас не освоено. Исключаем тембр и артикуляцию (голос мы «поставили» – надеюсь, вы его закрепили; артикуляционная гимнастика и артикуляционно-голосовые цепочки (огорчу вас) – это теперь пожизненно, хотя бы один-два раза в неделю, иначе артикуляторы и голос увянут и вернутся в прежнее состояние) – и что у нас в сухом остатке? Звучность, темп и высота.

1. Звучность.

В общем-то, это громкость, но не просто увеличение децибелов, а привлечение внимания к чему-то важному. К ударному слогу в слове, к слову, несущему на себе основную смысловую нагрузку, к ключевой мысли в речи. Логическое ударение, ежели двумя словами. Подумайте, насколько разнятся смыслы жёсткого громкого приказа «Ну!» и растерянного тихого «Ну…» Разницу ощутили?

Приливы и отливы по звучности образуют рисунок важности и второстепенности информации: всё главным быть не может. Громче – важнее, тише – второстепеннее. Если мы хотим выделить, скажем, основную мысль, чтобы она намертво осела в подкорке слушателей, нам нужно в первую очередь оторвать её от прочего повествования увеличенной звучностью – для привлечения к ней внимания. Всё, что тише, менее важно, а вообще тихонечко, впроброс, как бы в сторонку – так называемая вводная интонация: напоминания, уточнения, дополнения.

2. Темп.

В этот раздел входят три подраздела: скорость речи в целом, длительность звучания отдельных слов и паузы.

Скорость речи в целом

У них мысль не ведёт за собой слов, а с трудом догоняет их.

В. О. Ключевский

Основное правило: не торопитесь!

Торопливость речи, вызываемая робостью, застенчивостью, – один из наиболее распространённых и серьёзных недостатков. Слишком быстрая речь как следствие полного безразличия оратора к аудитории ещё менее извинительна. В этом случае единственная цель говорящего – отбрехаться. И это очень заметно. Главное, что воспринимать в полном объёме информацию ни спикер, ни аудитория не в состоянии. Слушателю необходимо время, чтобы облечь аудиопоток в образы, чтобы увидеть и оценить картину в целом. Это доли секунды, но они важны! Вообще картина, рисуемая спикером, воспринимается слушателем на скорости 70–100 слов в минуту, мы об этом говорили. Большинство современных людей, особенно читая по бумажке или с телесуфлёра, летят гораздо быстрее – им не нужно «мысль думать», облекая образы в слова (с тем, чтобы слова в головах слушателей трансформировались обратно в образы), у них слова уже написаны, вот они буковки и произносят, за которыми никаких образов не стоит. Результат: аудитория, давно потерявшая нить повествования, сидит носами в гаджетах. Общая средняя, уважительная по отношению к собеседнику скорость речи – всегда дополнительный балл к общей оценке вашей речи.


ДЛИТЕЛЬНОСТЬ ЗВУЧАНИЯ ОТДЕЛЬНЫХ СЛОВ

1. «Миг долгожданный» – какое более длинное слово? В печати – долгожданный, в речи – миг. Слоги и слова, как пружину, можно растягивать и сжимать. Их гибкость зависит от их значения и выражаемых ими чувств. Насколько различны значения простого «О!» при разной длительности его произнесения. Главные, важные слова и понятия «укрупняем» – произносим громче и медленнее.

Произнесите следующую фразу, сначала просто информируя слушателя, как привыкли раньше, «всё в одном флаконе», потом – выразительно выделяя основные слова (те, что набраны курсивом) путём форсирования звука и незначительного растягивания (то есть чуть громче и медленнее одновременно). Всё остальное – быстрее и тише:

Каковы шансы на победу над обстоятельствами у человека, вдруг оказавшегося в инвалидной коляске?

Когда просто текст проговорили – не цепляет. А вот когда важные куски озвучили чуть громче и медленнее – сразу зацепило, заставило задуматься.

2. Длительность звучания отражает не только важность тех или иных слов во фразе, но и глубину эмоций. Произнесите следующие предложения сначала просто как фактические замечания, затем – с точным и ярким видением ситуации. Только помним: позитивные эмоции, про море – на звонких верхах, а негативные, про грязищу и снежный кисель – на низах. И попытайтесь не упражнение выполнять, а увидеть и это море, и эту грязь и поделиться увиденным:

Здесь море настолько прозрачное, что, плавая, словно паришь в воздухе.

Дождь только раздражал, но дождь со снегом просто выматывал душу.

3. Продолжительность звучания отражает и некоторые смысловые оттенки. Указание на всё медленное, большое и далёкое также требует протяжного звучания:

Медленно, как каравеллы, плыли облака. «Это бюджет одного города России! Или даже области!» Лучи далёких прожекторов.

Многие проговаривают, что данному раритету «более двух тысяч лет» так, как будто речь идёт о двух днях, или «бесконечные барханы пустыни» – как если бы говорилось о пространстве песочницы.

Невыделяемые слова не должны подчёркиваться. Это касается (в большинстве случаев, за исключением антитезы, о которой чуть позже) союзов, предлогов, вспомогательных глаголов, прилагательных.


ПАУЗЫ

Они необходимы. Они дают возможность сообразить (и дать сообразить собеседнику), к какой мысли переходим далее, дают возможность слушателю «проглотить» предыдущий кусок информации, чтобы перейти к следующему, не «подавившись» сплошным инфопотоком, который на него выливается. Паузы позволяют важным сообщениям глубже запасть в сознание слушателя. Короткая пауза перед кульминационным пунктом в речи и после – один из способов наиболее ярко подчеркнуть его. В речи эта техника называется «дорого продать» – в паузе притягивается внимание, и слушатель, образно говоря, готов дорого заплатить, чтобы услышать, в чём заключается та явно вкусняшечка, перед подачей которой вы его так мурыжите и держите интригу. И прежде чем я расскажу, как высота влияет на то, уйдёте ли вы с площадки под аплодисменты или под стук собственных каблуков, – пример из жизни.

Нам с Игорем Рыбаковым (список FORBES, совладелец корпорации «Технониколь», меценат и филантроп, сооснователь «Рыбаков Фонд») понадобилось 10 занятий, чтобы человек с фантастической самодисциплиной, виртуозным стратегическим мышлением и мощной мотивацией стать первым в мире блогером-миллиардером впитал и вработал всё необходимое (собственно, всё то, что я излагаю в этой книге) и, как ракета, рванул в медиапространство.

Одно из первых грандиозных выступлений, которое он затеял для прокачки освоенных навыков, – батл на сцене многотысячного стадиона «Олимпийский» с Григорием Аветовым, ректором университета Synergy, по поводу привоза последним в Москву Тони Роббинса. В YouTube эту запись можно найти по запросу «Тони Роббинс, до свидания?!».

С первых же слов стало понятно, что Рыбаков технику освоил идеально. Включил уверенную, убедительную звучность и не торопясь начал разносить Тони Роббинса и школу бизнеса Synergy, которая привезла такого дорогого спикера, распиарила, круто на нём заработала и позволила Тони увезти из страны деньги, которые никогда больше не будут инвестированы в экономику России. Причём как профессионально он это делал!

Количество денег, которые Тони увёз, Игорь произнёс максимально звучно (подчёркивая значимость) и медленно, практически по слогам, растягивая и придавая объём, глобализируя потерю для страны: «Это БЮДЖЕТ ОДНОГО ГОРОДА РОССИИ! ИЛИ ДАЖЕ ОБЛАСТИ! И эти деньги НИКОГДА НЕ БУДУТ ИНВЕСТИРОВАНЫ В НАШУ ЭКОНОМИКУ!» И, практически без перехода, с огромными паузами (притягивая внимание, в каждой из этих пауз зал затаивал дыхание): «Ни я… Ни другие представители списка FORBES России и мира, которых я знаю лично… (и тут он максимально уменьшил звучность и увеличил темп, голосово сделав Роббинса похожим на маленького, случайно заскочившего в подсобку мышонка.) Никогда. Не занимались с Тони Роббинсом. Ничем. Это я точно знаю».

Всё, дальше можно было не смотреть. Тони был размазан, как масло по бутерброду. При этом надо понимать, что Игорь был в «аватаре». Он очень хорошо отдавал себе отчёт в том, что это действо – шоу, и его речевая задача на данный момент перед данной аудиторией – оппонировать Григорию Аветову. Лично Игорь Рыбаков к Тони Роббинсу относится с должным пиететом.

Итак, паузы. Внутри предложения паузы являются соединительными, объединяя речевые звенья (группы слов, отвечающие на один вопрос – кто, что сделал, когда, какое и т. д.) в логическую цепочку, как соединяющие звёнышки. Без них речь становится бессмысленной, слипается в невнятный ком, как в старой частушке: «…И сварила за весь день вот такой большой пельмень». Соединительные паузы ещё называют люфтпаузами – от немецкого luft, то есть воздух, вздох. Вот этот (при необходимости) добор воздуха внутри предложения и даёт возможность вместо слипшегося речевого кома создавать довдохами логическую цепь.

Чтобы вработать «логику речи», поступаем следующим образом. Берём любое печатное издание, карандаш и начинаем читать вслух, про себя задавая вопросы, формирующие те самые речевые звенья, между которыми и ставятся люфтики (их мы обозначаем галочкой), и подчёркиваем ударное, главное, несущее на себе основную нагрузку слово в речевом звене. В языкознании, кстати, речевое звено называется красивым словом «синтагма». Итак, основные правила соединительных пауз и расстановки смысловых акцентов.

1. Речевое звено произносится слитно, на одном дыхании, как одно слово. Исключения редкие и, как правило, очень комичные.

Например, во фразе «вид Рима с гор» надо чётко выговорить каждое слово, чтобы фраза не слиплась в непонятное «витримасгор». У детей есть смешные шутки-загадки: «У кур уши есть?» или «На бал кони ходят?» Попробуйте прочитать слитно. Получается совсем невнятное «укурушиесть» или «на балконе ходят».

Куда смешнее был, например, вскрик спортивного комментатора: «Он передал мяч другому нападающему, и правильно сделал: у него ж опыта больше!» Дальше я не буду писать, что получается, если не сделать исключением из этого правила фразы, которые должны таковыми являться. Просто буду подчёркивать, а вы попробуйте эти «исключительные» фразы произнести слитно, не как исключение.

Михаил Сергеевич Горбачёв, например, озвучил свою реакцию на спектакль ставшей крылатой фразой: «Пир духа!», моя ученица Екатерина жаловалась, что друзья с ней прощаются: «Пока, Кать!», в «Хозтоварах» на кассе один мужчина, выбрав наконец-то стиральный порошок, громогласно сообщил «Три “Персила!”», чем вызвал гомерический хохот продавщиц и замечание спутника: «Может, он и сила, но вслух-то об этом зачем?», про «он же ребёнок» мы все знаем, а я лично, готовя ведущих для телеканала РУ-ТВ, всегда была очень внимательна, сообщая знакомым, что у меня занимаются «ребята с РУ-ТВ».

2. Ударное слово в речевом звене только одно. Важное словосочетание, ключевую мысль мы можем «растянуть», замедлить, сделав при этом чуть громче, но самое длинное и громкое слово в синтагме одно: «Это самый большой идиотизм, который ты мог сотворить!» «Самый большой идиотизм» мы растягиваем, но ударным является не «самый» (классическая ошибка! Тогда мы теряем логику: самый что? Ну идиотизм же!). Как вариант (в зависимости от того смыслового акцента, который вы хотите поставить): «Это самый большой идиотизм, который ты мог сотворить!» Видите, поменяли ударение – поменялся смысл, классика – «казнить нельзя помиловать».

3. Ударение на слове «только» – ещё одна ошибка, так как мы теряем логику: «Татьянин день отмечают не только студенты, но и все выпускники вузов». Не только – кто? Ну ведь студенты же! Посему «Татьянин день отмечают не только студенты, но и все выпускники вузов». И тут – так как студенты противопоставляются выпускникам – следующее правило, касательно антитезы.

4. При антитезе, то есть противопоставлении, ударными становятся вот те самые противопоставляемые слова: «В синем углу ринга – боксёр Александр Беспутин, в красном – боксёр Раджаб Бутаев», «не только студенты, но и все выпускники вузов».

5. Если антитезы нет, а на вопрос (что, кто, что сделал, когда, что ещё и т. д.), определяющий границы речевого звена, отвечает словосочетание из двух или более слов, ударным является последнее слово: «Все выпускники вузов отмечают Татьянин день». «Начиналось всё с богослужения и торжественной части: вручения дипломов и наград студентам и преподавателям». Во втором примере четыре речевых звена, три из которых (кроме первого, где в данном случае первое слово ударное) соответствуют данному правилу, когда на вопрос отвечают несколько слов и ударным является последнее.

И напомню – как размечать текст, вырабатывая логику речи самостоятельно. Задаём себе вопрос, формирующий речевое звено (не залезаем на следующее!), подчёркиваем ударное слово речевого звена и ставим между звеньями галочку, обозначающую люфтпаузу, – как раз для того, чтобы логические звенья не слиплись в невнятный ком. И читаем вслух.


(Что происходило?) V (с чего?) V

Начиналось всё V с богослужения и торжественной части: V


(с чего конкретно?) V (кому?)

вручения дипломов и наград V студентам и преподавателям.


Кажется – караул, я этого никогда не запомню и не сделаю! На самом деле, как только возьмёте печатный текст и начнёте размечать и читать вслух, происходит мгновенное укладывание всего этого, кажущегося неимоверно сложным в теории, материала: на практике всё получается настолько логично и увлекательно, что через 15 минут становится непонятно, почему вы раньше так не говорили. Но вырабатывать до автоматизма надо, как вы понимаете, не один день.

Ну вот, с самым сложным разобрались, остались разделительные паузы. Это точки. Они одну мысль от другой отделяют. Точки бывают промежуточные и конечные. И вот тут мы переходим к такому понятию, как ВЫСОТА.

3. Высота.

Промежуточные точки – небольшое понижение на последнем ударном слове в предложении. Предложение как бы «зависает», удерживая мозг слушателя в ожидании продолжения: «И? Ну? И что дальше?» Удерживать интерес слушателя на таких промежуточных точках можно и нужно. НО! На таком зависе завершать речь нельзя! Если вы оставите финальную точку зависшей, мозг слушателя останется в «режиме ожидания продолжения»: «Это что, типа всё? Ничего не понял». Хотя до этого понимал всё прекрасно.

Финальная точка, которой мы заканчиваем мысль (в письменном виде – абзац), – это максимальное понижение на последнем ударном слове в предложении. Как говорил Станиславский, «положили фразу на дно». Такая жирная точка переключает мозг слушателя в «режим сохранения информации». Это похоже на то, как если бы вы текстовый файл на компе создали, а потом кликнули на дискетку в верхнем левом углу: «сохранить». Если вы этого не сделаете, перейдёте к другому файлу, поставите небольшую промежуточную точечку – несохранённый файл сотрётся из памяти компьютера, в нашем случае – «бортового компьютера» вашего слушателя. Посему запоминаем правила разделительных пауз.

1. Небольшое понижение на последнем ударном слове в предложении (оно может быть и последним, и предпоследним, и предпредпоследним – главное, что оно должно быть ударным) – точка промежуточная, заставляющая ждать продолжения речи.



обычай V существует по сей поэтому… (и т. д.)

Этот день. Вероятно


2. С финальной точкой немного сложнее. Во-первых, для фиксации информации последнее предложение произносится медленно – медленнее, чем весь остальной текст, чтобы мозг слушателя успел переключиться из режима восприятия в режим сохранения информации.

3. Во-вторых, для того, чтобы максимально опустить последнее ударное слово предложения, надо сначала набрать высоту. Последнее речевое звено начинаем с максимального верха и медленно (как и всё последнее предложение, даже ещё медленнее) по ступенькам катимся максимально вниз. Если взять в качестве примера приведённое выше предложение, предположив, что оно завершает текст, то выглядеть (и, соответственно, звучать) оно должно следующим образом:



4. На вопросе голос всегда идёт вверх – на том слове, которое мы хотим выделить (то есть сделать его громче и медленнее – про это я дальше повторять не буду). Если какие-то слова до конца предложения остаются – отбрасываем вниз, не продолжаем висеть наверху.



В данном примере нас интересует уверенность собеседника. Если же нам более важна истинность его утверждений, предложение выглядит так:


Очень важно помнить, что вопросительная интонация всегда идёт наверх, а утвердительная, утверждающая – вниз. Огромное количество людей даже не понимают, почему их всерьёз не воспринимают. О чём бы они ни говорили. А у них просто сформировалась милая привычка вместо точки в конце предложения задирать вопросительные хвостики.

Звонит мне потенциальная слушательница и сообщает: «Мне скоро телепрограмму вести? Как только продакшен будет готов запускаться? А у меня, мне кажется, проблема? Что-то мне в моей интонации не нравится?»

Это хорошо, говорю, что не нравится. Хорошо, что слышите, что что-то не так. Корректироваться легче будет.

5. С восклицательным знаком всё просто. Это точка (либо промежуточная, либо финальная – в зависимости от местонахождения в тексте), только с бо´льшим нажимом:



Предлагаю пример текста с разметкой – спокойно, не торопясь, разбивая голосовой текст на речевые звенья, проговаривая их плавно, на одном дыхании, расставляя паузы и акценты, прочитайте вслух:


25 января 1938 года V из-за высокой солнечной активности V северное сияние V наблюдали в Западной Европе.

Паника V охватила многие города Европы. Пожарные машины V поднимались по тревоге V и мчались в сторону громадного красного зарева, V полыхавшего на севере, V люди в страхе бежали из городов. Видели это странное сияние V и на южном берегу Крыма. (в данном случае про сияние мы уже говорили, и его делать ударным уже не обязательно – обязательно это было сделать только первый раз, а вот глаголы «видели», «описывали» становятся важными и, соответственно, ударными.)

Наблюдатели описывали его V как зарево далёкого громадного пожара V на фоне безоблачного звёздного неба V в северной его стороне. Сияние имело густо-малиновый цвет. Оно ослабевало и усиливалось. На красном фоне V большого пятна V неправильной размытой формы V временами возникали вертикальные фрагменты V белого цвета, V создавая впечатление лучей V далёких прожекторов.

Это было полярное сияние, V многократно усиленное V из-за гиперактивности Солнца.


Итак, обобщаем, что в результате из этой главы мы узнали (если только прочитали) и получили (если ещё и прошлись по тексту сами – опыт можно получить только практикой):

• происходит переход на внятную и понятную речь с чёткой расстановкой смысловых акцентов;

• слушателю в подкорку укладываются сложнейшие мысли и тексты, будучи структурированными «логикой речи», голосовыми фигурами речи;

• выстраивается неторопливая, логически собранная, весомая речь уверенного в себе человека.

Глава 9
«Что вижу – о том пою». Визуализация текста

Надо поверить, просто потому, что ВАМ это выгодно.

Дейл Карнеги

Видели, как дети врут? Если их поймали на чём-то предосудительном – врут они крайне убедительно. Что они делают? Правильно, спасают от большого и сильного взрослого свою филейную часть (в переносном или прямом смысле, в зависимости от тяжести проступка и строгости старших). На самом деле они не врут. Мир многовариантен, и ребёнок мгновенно убеждает себя, что произошёл именно тот вариант событий, который ему на руку. Он ВКЛЮЧАЕТ ВООБРАЖЕНИЕ и рисует себе именно необходимую в данный момент реальность. А если картинка нарисована точно и со всеми подробностями…

Внуку пять лет. Новогодний отпуск проводим в охотничьем домике в деревне. Слышу, как хлопнула входная дверь, выхожу в прихожую и обнаруживаю натащенный в дом на сапогах сугроб. Сурово хмурю брови: «Ярик, ну мы же договаривались, что ты сапоги будешь на крыльце отряхивать!»

На меня взлетают наивные чёрные глаза (полтора года спустя он признается, что умеет делать «наивные глазки» – у детей искусство создания «аватаров» встроено!). «Тата! (бабушками он зовёт моих маму и сватью.) Это не я! За мной следом Дед Мороз зашёл! С мешком, бородатый… Потоптался, снегу насыпал и ушёл – понял, наверное, что адресом ошибся, мне же он подарок уже приносил… Тата, я не стал ему замечание делать – Дед Мороз всё-таки! Давай я сам за ним снег на улицу вымету!»

И логикой-то я всё понимаю, и решение он мгновенно принял верное, по сути вопроса ругаться уже не за что, а вот поди ж ты, стоит у меня перед глазами близоруко сощурившийся на адрес в бумажке, немного растерянный, переминающийся с ноги на ногу, рассыпая по прихожей снег с валенок, белобородый Дед Мороз.

Фишка в том, что у мозга есть любопытное свойство: он не видит разницы между правдой и вымыслом, если вымысел облачён в такую же яркую и точную картинку, как и воспоминание о реальном событии. И тут срабатывает знаменитое правило Сократа: «Если хочешь убеждать тысячи, убеди сначала одного человека – себя». Вот визуализация текста и является этим инструментом самоубеждения, превращающегося в мощнейший механизм убеждения. Все крупные политики пользуются этим инструментом испокон веков. Помните монолог царя в сказке Леонида Филатова:

 
Утром мажу бутерброд,
Сразу мысль: а как народ?
И икра не лезет в горло.
И компот не льётся в рот.
 

Дети этим умением владеют от природы, а потом взрослые эту яркую игру воображения забивают своим педантичным «не ври, не ври!», ребёнок теряет этот навык, а став взрослым, с огромным трудом заново ему учится – и то если только осознает необходимость стать более эффективным в коммуникации.

Несколько лет назад в YouTube все рекорды побил ролик, в котором полненький мальчик вместе с мамой пытался выучить знаменитую «Ласточку» Плещеева: «Травка зеленеет, солнышко блестит…» Мама, как её (и всех нас) учили в школе, зубрила с сыном слова. Ребёнок слышал только буковки, и порядок этих буковок в его памяти никак не укладывался. До ласточки после солнышка он добраться так и не смог. Наконец десятилетний пацан взорвался таким отборным матом, что я, поклонница ненормативной лексики, за ним записывала.

А если бы мама предложила сыну представить себе нежно-салатовую первую весеннюю травку, яркое, как свежеумытое тёплое весеннее солнышко на высоком бирюзовом небе – текст как родной лёг бы на эту картинку.

Если кратко – мысль рождает эмоцию.

Итак, приступаем к освоению основного навыка искусства убеждения – накачке у себя визуализации текста. На очень забавном лингвистическом упражнении Людмилы Петрушевской «Пуськи бятые» необходимо снять в голове «киношку» и удерживать картинку, читая вслух этот текст. То есть этим текстом свой фильм пересказывать. Чётко и ясно представьте себе в мельчайших деталях всё, о чём вы говорите, и пересказывайте кино. Передавая человеку всю полноту картинки, вы транслируете её собеседнику, сподвигая его видеть то, что видите вы, а значит принимать ваши оценки (вкладываемые в «нарисование» данного факта, события или явления) как свои собственные. То есть создаёте свою реальность, в которую слушателя, как в воронку, затягивает.

Я предложу сейчас несколько вариантов таких «киношек», а вы их озвучьте «Пуськами бятыми», запишите на диктофон в телефоне (только не торопитесь, пожалуйста, делайте паузы, давая себе возможность в этих паузах перейти внутренним взором с одного эпизода «фильма» на другой) и наслаждайтесь тем, насколько речь стала образной!

Вывела кошка (домашняя хищница такая, сытая, довольная, спокойная) котят на охоту за первой мышкой. Мышку увидела и зовет: (Сяпала Калуша с Калушатами по напушке. И увазила Бутявку, и волит:)

– Дети! Ребята! Добыча!

(– Калушата! Калушаточки! Бутявка!)

Котята прискакали и мышку схватили. И расстроились – она дохлой притворилась. (Калушата присяпали и бутявку стрямкали. И подудонились.)

А кошка им ласково пеняет:

– Ну ребята! Что ж вы её так быстро придушили?! Мышка-то у вас уже дохлая! (Оее! Оее! Бутявка-то некузявая!)

Расстроенные котята мышку выплюнули. Та подхватилась, быстро сгруппировалась и метнулась в норку. (Калушата бутявку вычучили. Бутявка вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки.)

А кошка так же невозмутимо (а зачем ей переживать – это всего лишь учебный процесс!) мурлычет:

– Мышек не надо быстро душить. С ними можно поиграть с удовольствием, а потом съесть – они ещё и вкусные!

(А Калуша волит калушатам:

– Калушаточки! Не трямкайте бутявок, бутявки дюбые и зюмо-зюмо некузявые. От бутявок дудонятся.)

А обслюнявленная мышка ругается в норке:

– Правильно говорят – быстро только кошки плодятся! Понаплодилось тут, понимаешь… Звери! Маленькие, а уже хищники, блин!

(А бутявка волит за напушкой:

– Калушата подудонились! Зюмо некузявые! Пуськи бятые!)


Ну что, классный мультик получился? Попробуем ещё один снять? Только персонажи теперь будут иметь совсем другую речевую окраску – не плавная спокойная кошка и торопливая испуганная мышка, а дёрганая придурочная курица (мозги-то куриные!) и толстая, ядовитая, самоуверенная и неторопливая гусеница, которая стреляет густой чёрной струёй, если её палочкой тронуть. Курица гусеницу цыплятам показала, а сказать, что её клевать нельзя, забыла. И поскакала со своими куриными мозгами дальше. Цыплята, конечно, бросились гусеницу расклёвывать. И стоят, все оплёванные чёрной жидкостью. Курица обернулась: «Ёлки-палки, да что же вы клюёте всё, что не приколочено? Так, мы гусениц не клюем! А интересно, почему мы их не клюём? Ах, ну да, они могут быть ядовитыми! Так, и что? Ну конечно, от них же может понос приключиться! Всё, пошли!» Жирная, волосатая гусеница усмехается – эх, детвора, детвора! А туда же, клеваться… Клювы не отросли!

Ну и реалити-шоу. Тётка на базаре торгует клубникой. Вдруг настораживается – лицо знакомое мелькнуло, – и вскидывается:

– Ой, люди добрые, хватайте-ловите, это ж преступник-ворюга-убийца, по телевизиру вчера показывали, на стенке портрет висел, в разделе «их разыскивает полиция!»

Крепкая рыночная охрана мужика немедля скручивает и личиком в пол укладывает. Переворачивает – и остолбеневает: известного актёра уложили! Тётка охает:

– Ой, госпидя! В сериале на стене эта фотка вчера, наверное, висела, а не в новостях…

Охранники артиста подняли, извинились смущённо. Тот отряхнулся, улыбнулся извиняюще, но к выходу всё же заторопился. А тётка оправдывается:

– А чё я, чё я?! Их тут развелося, этих артистов, как грибов посля дождя, а я чё, их всех упомнить должна?! И кого в артисты нынче берут? Вон у этого какая морда бандитская, такой ночью приснится – подушкой не отмашисся!

А актёр шею помятую потирает: «Ну что, старик, вот и тебя настигла слава! Во всей, блин, красе».


Придумайте ещё варианты, раскачайте воображение! Скажем, деревенские пацаны получили от фермерского хозяйства путёвку в Таиланд, приклеились там к местной «красотке»… и придудонились, поняв, за какую деталь организма они «её» прихватили. Или светящаяся училка из городка в российский глубинке притащила в класс нового пацанчика и на секудну унеслась с радостным сообщением в учительскую, а пацанчика за эту секунду «прописали» – в глаз дали, рукав оторвали, на подложенную острую кнопку толкнули… и притихли, увидев побелевшую училку в дверях. А она им – тихо так, спокойно: «Идиоты. Это единственный сын нового губернатора области. Он нам в этой школе обещал зарплату в пять раз поднять… Скажите родителям, чтобы сухари сушили. Себе».

Покачайте воображение, оно вам дальше очень понадобится! Да оно в любой ситуации – штука необходимая. Делаем, ржём (единолично или с родными и близкими – упражнение и как коллективная игра на «отгадай, о чём это» прекрасно) – и хвалим, хвалим себя! За любой косяк хвалим, перестраиваем в мозгу ограничивающие нас установки на те, что крылья дают!


Людмила Петрушевская

Пуськи бятые

Сяпала Калуша с Калушатами по напушке. И увазила Бутявку, и волит:

– Калушата! Калушаточки! Бутявка!

Калушата присяпали и Бутявку стрямкали. И подудонились.

А Калуша волит:

– Оее! Оее! Бутявка-то некузявая!

Калушата Бутявку вычучили.

Бутявка вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки.

А Калуша волит калушатам:

– Калушаточки! Не трямкайте бутявок, бутявки дюбые и зюмо-зюмо некузявые. От бутявок дудонятся.

А Бутявка волит за напушкой:

– Калушата подудонились! Зюмо некузявые! Пуськи бятые!


Что получаем в итоге, встроив себе эту технику:

• осваивается один из основных инструментов профессионального оратора, основа техники убеждения – визуализация текста;

• этот инструмент позволяет, чётко нарисовав себе предмет разговора во всех визуальных деталях, транслировать эту картинку собеседнику. Что вызывает у его лимбической системы те же эмоциональные оценки, которые вкладываются в создание этой картины, запуская согласие кортикальной системы с мнением спикера, как со своим собственным.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации