Текст книги "Дела забытые"

– Поля, подумай хорошенько, что ты собираешься делать! Скажи спасибо, что тебе по мере сил помогают Жорины друзья и коллеги, хотя они вовсе не обязаны этого делать! Более того – они не должны этого делать! Ты представляешь, что будет, если тебя обнаружат в Жорином кабинете? Ведь тебя после такого в отделение больше не пустят! А может быть… – у меня аж дыхание захватило, – может быть, даже уголовное дело заведут!

– Значит, не надо попадаться, – рассудила упрямая Полина.

Я только вздохнула.

– Ладно! – хлопнула она меня по плечу, видя, что я совсем раскисла. – Не горюй раньше времени. Может, это и не пригодится совсем! Поехали, у меня же коньячок остался, ты забыла?

Надо же, и в самом деле забыла за всеми этими делами!

Вечер прошел, надо сказать, намного лучше, чем день. Но на следующее утро Полине обязательно надо было все испортить!

Разбудила она меня довольно рано и сразу же сказала, что уезжает по очень важным делам. А мне велела наведаться в отделение и поговорить с Мишей Соколовым. На все мои возражения сестра твердила одно: перестань ломаться, Оля, ты же знаешь, как мне нужна твоя помощь, больше мне обратиться не к кому, а у меня срочные дела. Ну, и все в таком духе.

Я чуть не плакала, потому что понимала, что в отделение ехать придется. Правда, мне совсем не хотелось этого делать.

Полина умчалась, устав приводить различные аргументы того, что я просто обязана это сделать, бутылка коньяка была допита еще вчера, и мне было совсем грустно.

Я послонялась без дела по Полининой квартире и решила, что чем скорее выполню ее поручение, тем быстрее стану свободной, и настроение мое снова улучшится.

Поэтому я быстро сжевала оставленный для меня Полиной завтрак и стала собираться.

Подол моего пальто оказался совершенно забрызган грязью после вчерашнего инцидента. Я сначала даже обрадовалась этому, потому что решила, что не смогу теперь никуда поехать. Но потом поняла, что Полина вряд ли сочтет мои аргументы убедительными, и решила надеть что-нибудь из ее вещей.

Конечно, пальто можно было застирать. Но пока оно высохнет… Лучше я его здесь оставлю, умница-Полина постирает его сама (кстати, зашьет и дырку под рукавом, а то уже неудобно так ходить. Нет, ходить можно, но только нужно постоянно помнить о том, что нельзя поднимать руку, а я как раз об этом часто забывала, и получалось не очень красиво), а я потом заберу пальто.

Полинина кожаная куртка висела в коридоре. Сегодня, сунувшись на балкон, я убедилась, что стало еще холоднее, и сестра надела теплый кожаный плащ на меху, но мне эта куртка вполне сойдет. И ботиночки Полинины заодно надену. Зимние. Пусть мне лучше жарко будет, не околевать же теперь в туфлях? К тому же их тоже помыть не мешает.

Экипировавшись в Полинину одежду, я выскочила из дома и отправилась в отделение.

Миша Соколов, увидев меня, встал из-за стола, потом снова сел, затем вскочил, подошел и долго тряс мою руку.

– Здравствуйте, Миша, – смущаясь, проговорила я. – Очень рада вас видеть. А у меня к вам дело.

– Я вас слушаю, – сразу же ответил Миша.

– Понимаете, Полина просила узнать у вас все обстоятельства дела Пилецкого…

– Господи, Полина! Я же уже водил ее в архив! Она обещала мне сообщить в обмен на это какую-то полезную информацию, а сама так ничего и не сообщила!

– Так вот это и есть полезная информация! Насчет Пилецкого! Полина почти уверена, что происшествие с Жорой – следствие того, что он занимался этим делом! Ведь это было единственное дело, которым он занимался в последнее время, так?

Миша недоверчиво посмотрел на меня.

– Но что такого мог откопать Жора, чтобы в него за это стрелять? Не шпагу же он нашел? Она наверняка давным-давно за границей?

– А вдруг он понял, кто преступник? И преступник это понял?

– Ну не знаю, – неуверенно сказал Миша и промямлил дальше. – Дело я могу принести сюда, если вы хотите…

– Очень хочу! – обрадовалась я.

Миша вышел из кабинета. Я сидела и смотрела в окно. Тут дверь открылась, и в кабинет просунулась рыжая голова.

– Привет! – улыбнулся мне ее обладатель. – Как ты?

– Привет! – откликнулась я Леониду Комарову, хотя не помнила, чтобы мы с ним переходили на «ты». – Нормально.

– А где Михаил?

– Он скоро придет, – уклончиво ответила я.

– Ладно, я потом загляну, – он исчез.

Вскоре вернулся Миша с папкой в руках.

– Вот, – сказал он, усаживаясь на стул. – Готовилась выставка в городском музее…

– Это я уже знаю, – перебила я его. – Украли шпагу, убили директора этой же шпагой, шпагу не нашли, равно как и преступника.

– Тогда что вас интересует? – удивился Миша.

– Дело я, конечно, просмотрю, но меня интересует, что конкретно по нему узнал Жора?

– А я откуда знаю? – удивился Миша. – Он со мной не делился!

– Но, может быть, у него сохранились какие-то личные записи по этому делу? В кабинете? Может, по ним можно что-то понять? Не сидеть же просто так!

– А мы и не сидим просто так! – выпрямился Миша. – Мы уже много версий отработали!

– Хорошо, хорошо, я не спорю! Но все-таки давайте посмотрим у него в кабинете, а?

– Ну… – Миша заколебался.

– Да чего вы волнуетесь? – подбодрила я его. – Никто ничего не узнает! Мало ли я кто! Может, свидетель! И вы меня на допрос ведете! Если уж Жора любовниц в кабинет таскал…

Миша залился густой краской. Потом решительно встал.

– Пойдемте! – он повел меня к Жориному кабинету.

У дверей он оглянулся, быстро открыл замок и проскользнул внутрь, втаскивая меня за собой. Потом закрыл дверь.

– Понимаете, – сказал он шепотом. – Вообще-то Димыч у нас не зверствует. И смотрит сквозь пальцы на то, что посторонние в кабинетах. Знает, что мы работу хорошо выполняем. Просто разными методами. Иногда и с женщиной можно в кабинете, если это поможет ее расколоть… Правда, – Миша совсем покраснел и понизил голос, – я так никогда не делал. Но Жоре виднее – он у нас просто ас в ментовском деле!

В каком деле Жора ас, мне было известно гораздо лучше. Но если Миша верит в то, что все женщины в Жорином кабинете необходимы для раскрытия преступления – пусть остается при своем заблуждении.

– Просто сейчас с этими проверками все с ног сбились! – как-то виновато продолжал Миша. – Постоянно всякие комиссии приезжают… Депутат этот, Андреев, так уж мечтает в губернаторское кресло попасть, что из кожи вон лезет! Вот и посылает всякие комиссии постоянно…

– Ладно, Миша, давайте лучше посмотрим, что тут у Жоры в столе! – остановила я его.

– Давайте! – согласился он. – Хотя мы уже смотрели. Ничего интересного…

Я выдвинула ящики стола и стала в них рыться. Действительно, ничего интересного. Бумаги, дела, справки, отчеты… Полупустая пачка сигарет «Бонд». Какой-то блокнотик. Я взяла его в руки.

В блокнотик была вложена фотография Полины. Это мне очень понравилось, я даже чуть не прослезилась.

Я пролистала блокнот. Телефоны, телефоны… Напротив них – имена, преимущественно женские. Ничего важного.

Остальные ящики стола также ничем не порадовали.

– Я же говорил, – развел руками Миша.

– Н-да… – задумчиво проговорила я, перебирая бумаги. – А это что? – вдруг спросила я, увидев небольшой листочек бумаги с надписью, сделанной красными чернилами. – И лежит на самом дне?

– Да это прост чей-то телефон, – сказал Миша, беря у меня листочек. – Просто телефон и все.

– Да, но почему он лежит отдельно? – осторожно спросила я. – Все телефоны у Жоры записаны в блокнот, а этот – на листочек. И красными чернилами…

– Ну, просто не было под рукой блокнота, вот и записал наспех на листок, что тут такого? – начал раздражаться Миша.

– А чернила?

– Так попалась просто красная ручка!

– Э, нет! – протянула я. – Уж я своего зятя хорошо знаю! Не стал бы он так делать. Поверьте мне, я психолог! В характерах людей разбираюсь. Жора в принципе очень аккуратный человек. И даже если бы у него под рукой не было блокнота, он потом непременно переписал бы запись с листочка в него. И потом – посмотрите, как выписан этот номер: не небрежно, не впопыхах, а очень четко и аккуратно. Нет, этот номер был для него очень важен. Хорошо бы узнать, кому он принадлежит?

– Да вы прямо Шерлок Холмс! – удивленно заметил Миша.

Я покраснела от удовольствия, но скромно сказала:

– Ну, не знаю, Шерлок Холмс я там или нет, но девять дел как-никак раскрыла!

– Неужели? – изумился Миша. – Так много? А я только четыре… Да у вас можно прямо опыт перенимать.

– Попробуйте! – засмеялась я. – Но только не сейчас! – добавила, увидев, что Миша, похоже, намеревается начать обмен опытом совсем в другой области. – Для начала нужно узнать, кому принадлежит этот номер!

– Непременно узнаем! – заверил меня Миша.

А я подумала, как хорошо все-таки иметь помощника из числа милиционеров! Ну вот как бы мы с Полиной вычисляли, чей это номер?

– Миша, а когда это можно будет узнать?

– Ну, я не знаю, – протянул Миша. – У меня сейчас дел по горло… Постараюсь побыстрее.

– Тогда давайте так: я сейчас поеду домой, а вы, как все выясните, позвоните мне, хорошо? Я буду ждать. Вот вам мой телефон, – я достала из сумки авторучку, взяла с Мишиного стола лист бумаги и крупно вывела свой телефон. Потом подумала и сказала:

– Я могу быть у Полины, поэтому если у меня никто не будет отвечать, вы позвоните ей, хорошо?

– Конечно!

– Миша, а вы не можете дать мне этот Жорин блокнотик?

– Ох, Ольга Андреевна, я бы с удовольствием, но боюсь, что нет. Все-таки он в служебном кабинете находится… Нет, и не просите даже!

– Ну, хорошо, – вздохнула я. – Все равно спасибо!

Я попрощалась с Мишей и вышла на улицу. К Полине я решила ехать потому, что сегодня, по моим подсчетам, Кириллу должно было надоесть сидеть с детьми, и он непременно решит привезти их ко мне. А мне сейчас это совсем ни к чему. У меня у самой дел по горло. А Кирилл не треснет, посидит еще пару деньков. Конечно, он будет лопаться от злости, не застав меня дома, но это уже его проблемы. В конце концов, я деньги зарабатываю, пусть порадуется за бывшую жену!

К тому же мне не хотелось находиться дома еще и потому, что туда в любой момент мог нагрянуть Дрюня Мурашов за своими восемьюдесятью процентами от продажи. А его мне видеть совсем не хотелось.

С этими мыслями я решительно направилась на остановку троллейбуса, идущего в сторону, где живет Полина.

Нет, у Полины мне, конечно, будет гораздо лучше, – думала я, сидя у окна. – И обед не нужно готовить, и вообще…

Обрадованная, я выбежала из троллейбуса и, напевая, пошла к подъезду. Я даже не стала вызывать лифт, решив пройтись пешком до четвертого этажа, чтобы размяться.

Перемахивая через три ступеньки, я летела наверх. Темная фигура перегородила мне дорогу. Я хотела пропустить ее и отклонилась в сторону, но фигура быстро надвинулась на меня, схватила за горло… Словно тиски сомкнулись, заставив меня выпучить глаза и вцепиться пальцами в руки нападавшего. Но вскоре руки мои ослабли, перед глазами повисла темно-фиолетовая пелена, ноги подогнулись, и я тихо опустилась на заплеванный бетонный пол…

ГЛАВА ПЯТАЯ (ПОЛИНА)

В тот день у меня на самом деле было очень много дел в спорткомплексе и не только. Поэтому Ольге грех на меня обижаться, что я попросила ее съездить в отделение.

Я очень сильно замоталась за день и вела машину домой, чувствуя, что засыпаю прямо за рулем. Не выдержала, вышла и купила в ларечке на улице чашку крепкого кофе. Выпила его прямо в машине, покурила и уже смогла поувереннее себя чувствовать.

Доехав до дома, я поставила машину в гараж и стала подниматься к себе. У дверей квартиры меня встретила перепуганная Светка Макарова, моя соседка сверху. Взгляд у нее был такой растерянный и беспомощный, что у меня чуть не подогнулись коленки: я сразу подумала, что с Жорой случилось самое страшное…

Стояла и не решалась задать вопрос, боясь убедиться в своих предположениях.

– Поля… – запнувшись, произнесла Светка. – Ты только не волнуйся, дорогая… Все уже…

– Что с Жорой? – разлепила я склеившиеся губы. – Говор и сразу!

– С Жорой? – удивленно подняла брови Светка.

У меня отхлынуло от сердца. Слава богу, не то! Ну, а остальное мы все переживем.

– А с кем же? – спросила я почти радостно, готовая услышать, что Ольга моя, балбеска, забыла закрыть кран и залила три нижних этажа.

– С Олей… Она, понимаешь…

– Соседей залила? Ничего, я сейчас заплачу деньги… И даже сама помогу побелить потолки.

– Да нет же! Оля… Она лежала на полу в подъезде! Скрючившись… Ей плохо стало, что ли?

– Что-о-о? – после этого я буквально вцепилась в Светку. – Где она?

– У меня дома, на диване лежит. Там Ленка с ней.

– А врача вызвали? – спросила я уже на бегу.

– Да, давно уже. Только они не едут что-то, – не успевая за мной, отвечала Светка. – Мы ей нашатырь дали понюхать, по щекам побили, холодное полотенце на лоб положили… Она вроде пришла в себя.

– Господи, что же они так долго? Может, у нее с сердцем плохо? – простонала я.

Ольга лежала на диване, белая, как полотно. Глаза ее были закрыты.

– Оля! – я кинулась к сестре, оттолкнув соседку Ленку, и взяла ее за руку. – Оленька, ты как?

Сестра слабо шевельнула рукой и открыла глаза.

– Слава богу, оклемалась! – облегченно вздохнула я.

Снизу уже спешила Светка.

– Сейчас они приедут, – успокоила она меня.

До приезда скорой я огромное количество раз вымеряла шагами расстояние от стенки до стенки в Светкиной комнате и выкурила сигарет штуки три.

Наконец, они приехали. Пожилая, полная врачиха поморщилась от сигаретного дыма и отшатнулась от меня, когда я дохнула ей прямо в лицо:

– Ну что, доктор? Что с ней такое?

– Отойдите от света, – ответила она и принялась совершать над Ольгой какие-то манипуляции.

Я уже хотела раскрыть рот и напомнить, что их вызвали полчаса назад, а они еще тут мне замечания будут делать, но ради Ольги решила сдержаться.

Врач колдовала над сестрой. Я все время оставалась рядом.

– Ну как? – с тревогой спросила я, когда врач поднялась с места.

– Должно быть нормально. Организм молодой. Хотя душили ее здорово…

– Как? – Я не поверила своим ушам.

– Так, – усмехнулась врач. – Все признаки удушения налицо. Хорошо, жива осталась.

«Это только потому, что вы так быстро приехали», – снова хотела напомнить я, но опять сдержалась.

Только тут я заметила на бледной Ольгиной шее фиолетово-вишневые синяки.

«Господи, сестренка, кто же это тебя так?» – вырвался немой вопрос.

Врач уже собирала свои причиндалы.

Когда она со своими помощниками ушла, я опустилась рядом с Ольгой на диван. Та слабо улыбнулась и пожала мне руку.

– Оленька, ты как? – ласково спросила я. – Может быть, пойдем домой?

Ольга согласно кивнула.

– Как же она пойдет? – испугалась Светка.

– Ничего, – я махнула рукой. я ее донесу, мне это совсем не трудно.

– Нет-нет, – запротестовала Светка. – Ни в коем случае! Я тебе помогу.

Я приподняла сестру за плечи, а Светка обхватила ее ноги. Вдвоем мы осторожно понесли ее вниз. Да, пожалуй я переоценила свои силы, когда собиралась одна нести сестру: вряд ли я бы справилась так легко…

Я поблагодарила Светку за помощь и попрощалась с ней.

– Оля, ты можешь рассказать, что с тобой случилось? – осторожно спросила я, устроив сестру на диване, заботливо подложив ей подушки и укрыв пледом.

Ольга молчала. Потом стала говорить:

– Я шла… Я спешила, и у меня настроение еще такое хорошее было, а тут… Налетел кто-то сверху.

– Кто?

– Не знаю… Большой такой, страшный, темный…

– Волосы темные? – перебила я ее.

– Нет… Не знаю. Сам какой-то темный весь. И стал душить…

Ольга всхлипнула.

– Хватит! – испугалась я. – Потом поговорим.

– Поленька, а у тебя коньячка не осталось? – глотая слезы, спросила Ольга, хотя сама же выпила вчера этот коньяк!

Но чувства жалости и сострадания к сестре были у меня настолько сильными, что я молча поднялась с места и отправилась в магазин, расположенный на первом этаже нашего дома. Не поскупившись, я купила хороший коньяк и даже коробку конфет. Конечно, повод не тот, чтобы устраивать пиршество, но мне хотелось сестру побаловать. Надо же, как ей досталось!

После коньячка глаза у Ольги заблестели, и она уже не плакала. Поняв, что теперь можно спокойно поговорить о серьезном, я приступила к допросу.

– Ты где сегодня была?

– В отделение ездила, – послушно ответила Ольга.

– С кем разговаривала и о чем?

– С Мишей разговаривала. Про Жору. Про дело этого Пилецкого. Потом мы с ним Жорин кабинет осматривали.

– Нашли что?

– Нашли… Телефонный номер, он отдельно лежал. Миша должен узнать, кому он принадлежит и позвонить.

– Та-а-ак, – протянула я. – А ты, значит, в моей куртке была?

– Ну да, – жалобно ответила Ольга. – Понимаешь, Поля, мое пальто… Оно совсем… того. Его, короче, стирать надо. И я надела твою куртку, всего один раз!

– Да я ничего не говорю про это! – махнула я рукой. – Куртку мне, что ли, жалко? Просто я думаю, что тот, кто на тебя напал, спутал тебя со мной.

– Как? – Ольга приподнялась на подушке.

– Очень просто! Ты же была в моей одежде! И поехала по моему адресу! Значит, этот человек за тобой следил! И еще – мешаю ему я! А почему? А потому, что занимаюсь Жориным делом. Я тебе больше скажу: я просто уверена, что тот, кто стрелял в Жору и тот, кто напал на тебя – одно и то же лицо!

– Что ты говоришь? – выпучила Ольга глаза. – Ты думаешь, все это связано с делом Пилецкого?

– Почти уверена!

– Но откуда такая уверенность?

– Интуиция, – ответила я.

– Странно, обычно интуиция – это мой удел, а ты надо мной всегда смеешься…

– Что ж, придется принести тебе свои извинения. На этот раз я руководствуюсь тем же.

Вообще-то я руководствовалась не только интуицией, но и здравым смыслом: ведь пока мы отрабатывали другие версии, с Эллой там и с Вовчиком Омельченко, на нас никто не нападал. А стоило переключиться на дело Пилецкого – сразу начались непонятки. Не думаю я, что это совпадение.

– Послушай, Оля… – я вопросительно посмотрела на сестру. – Скажи, ты уже нормально себя чувствуешь?

– Да, а что? – немного удивленно переспросила Ольга.

– Да понимаешь, мне бы хотелось съездить к Жоре… Узнать, нет ли каких новостей?

– Езжай, конечно, – с радостью согласилась Ольга.

Я поняла причину ее радости и решила на всякий случай спрятать бутылку коньяка понадежнее.

– Я вернусь очень скоро! – предупредила я сестру, стоя в дверях уже одетая в плащ. – Так что… – на закончив фразы, видя, что Ольга машет на меня рукой, я вышла в коридор и спустилась на улицу.

Холодно и сыро. И вообще настроение мерзкое. А каким оно еще может быть, когда какой-то ублюдок покушается на твою жизнь да еще путает тебя с твоей сестрой? Господи, а если бы Ольга умерла?

От одной мысли об этом мне стало еще холоднее, прямо мороз пробежал по жилам.

Нет, определенно у меня хреново на душе. Чувствую, что что-то еще должно случиться. А может, это просто чушь собачья? Чего это я так полагаюсь на свою интуицию, ведь раньше и в самом деле не придавала ей значения?

Ладно, поглядим. Надеюсь, что ничего страшного. Я стала успокаивать себя тем, что если бы с Жорой что-нибудь случилось, то мне бы уже давно позвонили и сообщили об этом.

Приехав в больницу, я взлетела на третий этаж, еле-еле успев за минуту до прекращения запуска посетителей. Мне пришлось даже наорать на санитарку, не хотевшую меня пускать. Шла я на нее, не прекращая орать ни на секунду, оповещая, что единственное, что мне нужно – это позвонить по телефону самому главному врачу и сообщить ему обо всех безобразиях, которые творятся в его больнице. Санитарка не выдержала напора и отстала где-то на полпути.

На лестнице я, слава богу, не встретила никого. То есть абсолютно никого. Здорово, значит, все эти врачи-медсестры рассосались по домам, и больше мне никто, будем надеяться, не помешает добраться до Жориной палаты.

В коридоре тоже никого не было. Видимо, Димыч все-таки жалеет своих подопечных и отпускает их ночевать домой.

Так, ведь это означает, что мне совершенно открыт путь в Жорину палату! Вот это удача! Хоть посмотрю, на что он стал похож… Жора, я имею в виду.

То, на что стал похож Жора, меня совершенно не порадовало. На постели лежало какое-то подобие человека, больше похожего на мертвеца. Лицо было бледно-голубого оттенка, а губы посинели. Почему-то именно это обстоятельство вызвало у меня какой-то панический страх, если не сказать ужас.

Посмотрев внимательнее, я увидела, что аппарат искусственной вентиляции легких отключен!

В первый момент меня охватило остервенение на эту кошелку, которая шляется черт знает где! Вот сука, человек же окочуриться может в любой момент!

Заметавшись по палате, я решила хоть что-то сделать, что могло бы спасти Жору, но бог его знает, как они устроены, все эти приспособления!

Вылетев в коридор, я ломанулась прямиком в ординаторскую, решив протрясти всех этих бездельников, которые только и знают, что чаи распивать!

Добежав до ординаторской, я изо всех сил замолотила в дверь. Никого. Черт, где их носит?

Развернувшись, я ринулась к лестнице, чтобы попытаться разыскать в приемном покое на первом этаже дежурного врача (надеюсь, хоть он-то на месте?) как вдруг заметила высокую фигуру в белом халате и в колпаке, торопливо подходящую к Жориной палате.

Ну, наконец-то откуда-то вынырнул, сонный козел! Я уже хотела высказать ему все, что я думаю о сотрудниках этой досточтимой больницы, но у меня вырвалась только одна фраза:

– Извините, пожалуйста!..

Честное слово, я сказала только это, но реакция на мои слова почему-то вышла совершенно непредсказуемая:

Мужик внезапно остановился, потом круто развернулся и без разговоров быстрым шагом пошел в обратную сторону.

Я, движимая необъяснимым инстинктом, рванула за ним. Мужик прибавил ходу. Он уже просто бежал, двигаясь к второму выходу. Я летела за ним, пока не налетела на внезапно открывшуюся дверь соседней с Жорой палаты. Охнув от неожиданности, я резко остановилась.

Из дверей выглядывала заспанная рожа молодой медсестры. Она испуганно таращилась на меня.

– Чего уставилась? – заорала я на нее. – У тебя там тяжелый умирает в соседней палате! Врача зови, быстро!

Медсестра еще более испуганно посмотрела на меня, постояла еще пару секунд, потом включилась и понеслась по коридору.

Я метнулась туда, где скрылся неизвестный в медицинском колпаке.

Бежала и ломала голову над тем, куда он побежал: наверх или вниз? Руководствуясь все той же интуицией, кинулась вниз. Лестница эта на первом этаже не заканчивалась: она вела в подвал.

Я прогрохотала туда, при каждом шаге рискуя свернуть себе шею. В подвале было темно. Я сразу же наткнулась на какие-то бочки. Отшатнувшись, налетела на тяжелые ящики, сваленные в углу. Упала, больно ударившись локтем об угол ящика, но тут же вскочила и продолжила поиски.

Нащупав в кармане коробок спичек, хотела зажечь одну из них, но вовремя сообразила, что ничего этим не добьюсь: дальше своего носа я все равно не увижу, зато стану отличной мишенью.

Поэтому я остановилась, стараясь производить как можно меньше шума, и стала прислушиваться. В том, что неизвестный находится где-то рядом, я не сомневалась: ощущалось какое-то шевеление.

Я осторожно решила прокрасться к ящикам и спрятаться за них. Тихо ступая, пошла в угол. Вдруг нога моя наступила на что-то мягкое, послышалось мерзкое шипение, потом из-под моей ноги метнулось что-то большое и серое. Крыса! Огромная, жирная тварь!

От неожиданности я подпрыгнула и заорала так, что слышно стало, наверное, на верхнем этаже больницы.

Вдруг такой же неожиданный вскрик раздался из того угла, куда кинулась в поисках спасения крыса.

Ага, испугался, сволочь! Вот ты себя и выдал: теперь я точно знаю, что ты здесь! Теперь не уйдешь! Да ты, оказывается, еще и трус – крысы испугался!

Сама-то я уже давно пришла в себя и даже недоумевала, чего это я так всполошилась? Ну подумаешь, крыса! Неприятно, конечно, но не более того!

Я стала двигаться туда, откуда раздался крик. Глаза мои уже потихоньку привыкли к темноте, и я могла различить слабо колыхающуюся тень в углу. Вот к ней-то я и двигалась, решив в последний момент применить неожиданный прием.

Но тень оказалась проворнее меня. Я недооценила его подготовленности, слишком понадеявшись на свои силы.

Резкий выпад в мою сторону, а потом бросок через бедро свалили меня на грязный подвальный пол. В ноге что-то дернулось. К тому же я больно ударилась головой об угол ящика и, простонав, схватилась за больное место.

Из кармана посыпалась мелочь, загремели ключи… Быстро вскочив, превозмогая боль, я начала торопливо подбирать рассыпавшиеся вещи, засовывая их в карман. Плащ распахнулся, и я пихала вещи в карман олимпийки.

Нападавший кинулся к окну, слабо мерцавшему в темноте. Я видела, как он отчаянно рвал на себя неподдающуюся ручку. Наконец, окно открылось, мужик влез в него и спрыгнул на землю.

Я наспех сгребла все вещи (надеюсь, что все, да черт с ними, если что, дома разберусь!) и, прихрамывая, побежала к окну.

Преодолевая боль в ноге и голове одновременно, схватилась руками за покрытый толстым слоем пыли подоконник, подтянулась на руках и вылезла в окошко. Спасибо, дорогой, что хоть не закрыл его, облегчил мне путь.

Выбравшись на улицу, я побежала по двору. Черт побери, это какие-то лабиринты, а не больничный двор! Интересно, кто это строил?

Пока я петляла между лавочками и больничными корпусами, прежде чем мне удалось попасть на улицу, нападавшего уже и след простыл. Я постояла немного, осознавая бесполезность дальнейшего преследования – наверняка уже укатил на машине – и пошла обратно в больницу. Нужно же узнать, как там Жора?

Санитарка на выходе пускать меня отказалась категорически. Напрасно я орала на этот раз, грозясь вызвать дежурного врача: в ответ на это санитарка пообещала вызвать милицию, чтобы меня отправили «туда, где таким место!»

Интересно, каким это «таким»? И что это еще за «место»?

Ничего, меня так просто не возьмешь! Я снова спустилась через открытое окошко в подвал, через него вышла на лестницу и через второй вход попала в коридор на третьем этаже.

Коридор опять был пуст, но в Жориной палате горел свет. Я постучала туда и сразу же открыла дверь. Ко мне повернулись два лица, при моем появлении почему-то превратившиеся в настоящие рожи: настолько они вытянулись и деформировались.

– Извините, пожалуйста, – голос мой был хриплым, – можно узнать, как здоровье майора Овсянникова?

– Простите, а вы-то кто ему будете? И как вы сюда попали? – спросил врач, высокий мужчина лет сорока. Стоявшая рядом медсестра – та самая, что спала в соседней палате – вообще ничего не могла произнести, просто замерла с раскрытым ртом.

– Я его жена, – ответила я. – А попала… Это слишком долго рассказывать.

– Послушайте… – он запнулся, – девушка… А вы вообще знаете, который час? Кроме того, в таком виде мы сюда никого не пускаем. Извольте покинуть помещение!

Да что им дался мой вид?

– Я уже ухожу, – заторопилась я. – Мне только узнать – что с ним? Он будет жить?

– Ничего не могу сказать! – раздраженно ответил врач. – Вы мне мешаете работать! Если будете и дальше лезть со своими дурацкими вопросами, то я вообще ничего не смогу сделать! Выйдите отсюда! Лена, проводите эту… даму, – повернулся он к медсестре.

– Не стоит, я сама, – заверила я, выходя из палаты.

Бросив прощальный взгляд на Жору, я убедилась, что аппарат искусственного дыхания подключен, и это меня немного успокоило.

Черт побери! Надо же, какой неудачный вечер!

Спустившись вниз, минуя санитарку, которая при виде меня просто изменилась в лице и застыла с занесенным надо ртом пирожком с картошкой, я пошла к машине.

Села, завела мотор… Только тут я почувствовала, что мою щеку как будто что-то щекочет…

Посмотревшись в зеркало, я пришла в ужас! Теперь-то я поняла, что значит «такой вид». Да уж, немудрено, что меня выдворили из больницы!

По виску моему стекала тонкой струйкой кровь. Она текла на правую щеку, заползая под воротник водолазки. Он уже достаточно пропитался и был грязно-бурого цвета.

Вся одежда была посыпала какой-то желтоватой пылью и покрыта паутиной, словно я неделю, по крайней мере, ночевала в подвале. Воротник плаща надорвался, оттуда свисали нитки… Черные от природы брюки поседели, видимо, не вынеся такого обращения.

Лицо тоже выглядело не лучше: все в грязных подтеках, в царапинах, над бровью набухал синяк…

Да уж, прямо бомжиха со стажем, больше ничего не скажешь!

Вздохнув, я повела машину домой. Ольга наверняка лежит, не вставая, поэтому я успею прошмыгнуть в ванную и постараться уничтожить все следы моих гонений по больничным лабиринтам. А то Ольга может вообще впасть в депрессию. А что такое Ольгина депрессия – мне хорошо известно. Это значит, что толку от сестры в ближайшие, по крайней мере, недели две, не будет никакого, а уж расходов на нее уйдет… Просто не пересчитать!

Приехав домой, я увидела, что свет не горит. Слава богу, Ольга уже спит! Действуя совершенно бесшумно, чтобы не разбудить сестру, я отперла замок и прошла в квартиру.

Осторожно ступая, я прокралась в ванную, не зажигая света, и уже хотела включить кран, как вдруг налетела на что-то бесформенное, что скрючившись сидело на полу.

Вы знаете, вообще-то я не из пугливых, но, сами посудите, несколько раз за вечер подвергнуться таким неожиданностям…

Короче, я сперва взвизгнула, а потом, моментально заставив себя взяться в руки, схватила это нечто, резко подняла и сильно ударила о батарею.

«Нечто» издало какой-то слабый булькающий звук, потом тихо стало сползать по стене… Рука «нечта» разжалась, выпустив какой-то предмет, который упал на пол со звенящим звуком и покатился мне под ноги…

Отпустив «нечто», я подняла упавший предмет с пола… Даже в темноте я по запаху определила, что это бутылка из-под коньяка. Уже догадываясь, что произошло, я быстро схватила в охапку «нечто», выволокла его в коридор, стараясь не не наступить на бутылочные осколки, и включила, наконец, свет.

Предчувствия меня не обманули: у меня на руках висело безжизненное тело Ольги…

– Оленька! – испугавшись не на шутку, хлопала я сестру по щекам. – Очнись, милая…

Ольга медленно открыла глаза и что-то тихо прошептала.

Чертыхнувшись, я подхватила ее и перенесла на диван в зал.

Ольгины руки упали, как тряпки. Решив, что необходимы радикальные меры, я прошла в кухню, набрала в рот ледяной воды и от всей души прыснула Ольге в лицо.

Она захлебнулась, зато тут же вскочила, размахивая руками и вытаращилась на меня.

– Совсем с ума сошла, что ли? – взревела она.

Надо же, а я минуту назад думала, что она уже не сможет громко разговаривать!

– Ольга, прости… Здорово я тебя?

– Она еще спрашивает! – простонала Ольга, схватившись одной рукой за голову, а второй за спину. – Я сижу себе тихонечко, никого не трогаю, а тут налетает этот медведь и ударяет меня о батарею! И когда ты только появилась?