Текст книги "Черная башня"

Наталья Павлищева
Черная башня

© Павлищева Н., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Глава I

Во флорентийском доме Медичи, что неподалеку от церкви Сан-Лоренцо, очередной переполох – хозяйка донна Пиккарда родила четвертого сына.

Двум другим сыновьям надоело крутиться среди родственниц и приживалок, получая тычки из-за того, что путаются под ногами, и Антонио предложил:

– Отец собирается опустить в ящик черную фасолину. Пойдем посмотрим.

– Ага… – Козимо с удовольствием присоединился к старшему брату. Он за Антонио вообще в огонь и в воду. – А почему отец должен опустить фасолину в ящик?

– Потому что у него родился сын. – Антонио подросток солидный, как-никак почти десять лет, это вам не шестилетний почемучка Козимо.

– А почему она черная?

– Потому что сын, была бы девчонка – положил белую.

– А зачем нужно класть фасолину в ящик?

– Так ведут подсчет родившимся во Флоренции. – Предвидя следующее «почему», Антонио сразу пояснил: – Нужно знать, сколько людей живет в городе.

Но Козимо все равно нашел чем поинтересоваться:

– А девчонкой родиться плохо?

Старший брат фыркнул:

– А то! Девчонкам все нельзя, их дело только выходить замуж и детей рожать!

– Как наша мама?

– Наверное… Они не могут стать рыцарями.

В глазах Антонио это было равносильно признанию полной никчемности человека. Козимо на мгновение даже пожалел девчонок. Конечно, что это за жизнь – не иметь права стать рыцарем!

– А ты будешь рыцарем?

– Обязательно! Гуччо сказал, что у меня уже хорошо получается упражнение с мечом. – Антонио горделиво выпятил грудь.

Как же Козимо завидовал старшему брату! Ему самому меч в руки пока не давали, даже тупой учебный…

– Я тоже рыцарем стану, когда вырасту.

– Ха! Ты будешь, как отец, банкиром. Или священником. Вторые сыновья всегда так – становятся священниками.

Вторыми по рождению после Антонио у Джованни ди Биччи де Медичи были двойняшки Козимо и Дамиано, но брат-близнец давно умер. Козимо тогда едва исполнился год, он этого и не помнил, а самого старшего Антонио обожествлял…

Козимо проводил глазами спешившего куда-то священника церкви Сан-Лоренцо и вздохнул:

– Уж лучше банкиром. В сутане ходить неудобно. А может, отец разрешит и мне стать рыцарем? А этот брат, – он кивнул на дом, где суетились, поздравляя Джованни де Медичи с рождением еще одного сына, – пусть будет священником.

Договорить им не удалось, из дома вышел сам Джованни, махнул рукой сыновьям, приглашая следовать за собой, и зашагал в сторону Старого рынка. К нему присоединился один из служащих, на ходу что-то спрашивая.

Джованни ди Аверардо де Медичи, которого обычно называли ди Биччи, несколько лет руководил филиалом банка своего родственника Вьери в Риме, а в последние годы стал собственником этого филиала. Теперь в его руках оказалось почти все семейное дело.

Дела вынуждали тридцатипятилетнего Джованни ди Биччи жить в Риме, но он уже поговаривал о возвращении во Флоренцию и открытии здесь головной конторы своего собственного банка. Это заставляло тайно вздыхать его супругу Пиккарду Буэри. Она так привыкла сама распоряжаться всем в доме и тратить деньги пусть экономно, но не отдавая отчета за каждый флорин, что не представляла, как будет жить под постоянным присмотром мужа. Джованни ди Биччи известен своей бережливостью, он не скуп, но прижимист и терпеть не мог роскошь. Это тем более странно, что Медичи сумел разбогатеть. Десять лет назад приданое жены в полторы тысячи флоринов было для него даром небес, а сейчас Джованни готов вложить более восьми тысяч для открытия своего банка. И это притом что на содержание семьи со слугами и большим домом вполне достаточно двух сотен флоринов на год!

Конечно, на банк нужно бы еще несколько тысяч, но за этим дело не станет – Медичи уже заручился предварительным согласием Бенедетто де Барди, представителя одной из самых богатых семей Флоренции. Финансовые бури, бунты местной бедноты и Черная смерть основательно потрепали это семейство, но на плаву Барди все равно остались, а аристократическое происхождение позволяло им занимать ведущее положение во Флоренции.

Все эти отцовские дела и замыслы ничуть не волновали его сыновей, Антонио и Козимо были слишком юны, чтобы думать о состоянии финансов и блестящих планах своего скромного отца. Скромным Джованни де Медичи был только внешне, его планы таковыми назвать сложно, он мечтал стать банкиром самого папы римского, но об этом пока никто не подозревал…

Сыновья банкира мечтали о другом, они страстно желали совершать рыцарские подвиги, не в честь Прекрасной Дамы (рановато), а просто ради самих подвигов. Вернее, мечтал старший, Антонио, а Козимо во всем поддерживал брата. И он действительно был безмерно любопытен…

Мальчики пробирались следом за отцом, лавируя между людьми и повозками на неширокой улице. Можно было не задумываться, куда идешь, и без того ясно, что толпа тянется на рынок.

Козимо любил Старый рынок, там всегда есть на что поглазеть.

Флоренция славилась торговлей, особенно тканями и одеждой из них. Пиккарда де Медичи не раз говорила, что таких расцветок нет нигде, потому состоятельные модники съезжаются с разных сторон, чтобы приобрести отрез и даже заказать здесь же наряд опытному портному.

А еще на Старом рынке торговали рыбой, выловленной в Арно, мясом, разными сырами, винами, скотом, овощами и фруктами. Овощи и фрукты – это для бедняков, во Флоренции живет достаточное количество богатых людей, чтобы самая бойкая торговля шла мясом. Кроме тканей, разумеется. Ну еще рыбой, но Козимо не любил всех этих водоплавающих, что бы ни говорили, а утка пахнет тиной и лягушками.

Хвалить свой товар запрещалось, и находчивые продавцы занимались тем, что откровенно ругали товар конкурентов или заманивали покупателей самыми немыслимыми способами. «Эта приправа опасна, из-за нее старый муж умрет от обжорства, сделав вас богатой вдовой!», «Самые надоедливые башмаки, которые не сумеют сносить после вас даже ваши внуки!», «Слишком толстая овца, чтобы пролезть в двери овчарни!»…

Вечная толчея, крики, смех, перепалки, поросячий визг и блеянье овец, голоса зазывал, скрип телег, и вдруг… Звук трубы заставил зевак и многих покупателей броситься к выходу на вила дель Корсо следом за стражей, тащившей на цепи приговоренного к смерти преступника. Никому не жаль этого оборванного, избитого человека, тех, кого осудили, не принято жалеть.

Козимо очень хотелось спросить, в чем же преступник виновен, но он не рискнул. Задавать неосторожные вопросы на рынке не стоит, лучше поинтересоваться дома.

Джованни де Медичи уже опустил фасолину, принял несколько поздравлений с рождением четвертого сына и развернулся, чтобы отправиться обратно, когда внимание его сыновей привлек странствующий рыцарь.

– Смотри…

Рыцаря в человеке выдавал только шлем, который тот держал под мышкой. Латы, если и были, скрыты под плащом, никаких латных рукавиц и блестящих шпор… Да и плюмаж на шлеме основательно потрепан и неопределенного цвета, а лошадь, которую он вел под уздцы, была тоща и прихрамывала.

Это… рыцарь?

Антонио фыркнул:

– Наверное, неудачник. Не то что наш предок Аверардо, тот даже великана сумел победить. Я буду как рыцарь Аверардо!

– Я тоже, – немедленно поддержал старшего брата Козимо.

Он не раз слышал от Антонио рассказ об их предке – рыцаре короля Карла Великого по имени Аверардо, который сумел победить великана, а вмятины на щите от ударов огромной палицы великана превратились в горошины на гербе Медичи. Правда, завистники твердили, что это шарики лекарств, но на то они и завистники, чтобы болтать разные глупости. Предком стоило гордиться, что братья и делали.

Рыцари собирались в очередной крестовый поход, на сей раз не освобождать Гроб Господен, а в помощь венгерскому королю. Крестоносцев вели французский король и бургундский герцог. К ним присоединялись все, кто только пожелал встать под знамена с крестом.

Все это было совершенно непонятно маленькому Козимо, он знал одно: доблестные рыцари собираются доблестно же воевать против страшных турок. А что этот такой потрепанный… наверное, и впрямь неудачник. Нет, надо брать пример с их предка Аверардо. И почему отец назвал его Козимо, а не Аверардо? Может, попросить сменить имя? Их деда вон тоже именовали Аверардо. И дядя Франческо своего сына так же назвал.

Мальчик так задумался, что не сразу услышал призыв старшего брата:

– Пойдем завтра смотреть на казнь?

Козимо в ответ со вздохом помотал головой:

– Нет, я не люблю.

Пройдет время, и он перестанет бояться крови и будет спокойно смотреть на казни. А пока шестилетний Козимо ди Джованни де Медичи спрашивал и спрашивал, удовлетворяя свое любопытство. В мире столько всего интересного!..

Джованни де Медичи через два года открыл контору банка во Флоренции, внеся больше половины начальной суммы сам, остальное добавили партнеры. Для человека, который два десятка лет назад почитал за счастье проживание в доме своего дяди-банкира и работу на него, это был огромный успех. Медичи разбогател благодаря своей ловкости и осмотрительности, говорили, что он нюхом чувствует, кому можно давать кредит, а кому не стоит. Джованни никому не раскрывал своих секретов, этот «нюх» назывался просто – «агенты». Выгодней заплатить людям, которые разузнают все обо всех, чем дать кредит тому, у кого только видимость богатства.

1 октября 1397 года считается днем рождения великого банка Медичи, который в бурное время перемен во всем просуществовал столетие и кредитовал очень многих влиятельных людей мира сего. Но куда больше Медичи прославились как крестные отцы Возрождения. Конечно, мир проснулся бы и без их помощи, но произошло бы это куда позже.

Именно Козимо де Медичи было суждено стать первым и главным меценатом Возрождения. Он, его отец Джованни де Медичи и его внук Лоренцо, прозванный современниками Великолепным, не просто содержали художников, ученых, писателей, философов Раннего Возрождения, но бережно отбирали таковых, безошибочно определяя, что нужно помогать Брунеллески и Донателло, Боттичелли и Леонардо да Винчи, Микеланджело, Галилею, Макиавелли и многим-многим другим.

Чтобы суметь безошибочно выделить гениев, нужно самому опережать свое время. Медичи опережали…

Судьба подарила Джованни де Медичи четырех сыновей, но двух старших отняла – одного давно, старшего только что… Смерть была частой гостьей во многих семьях, независимо от положения и достатка. Второй из сыновей Медичи умер совсем маленьким, а обожаемый Козимо Антонио не дожил до двенадцати.

Глядя на небольшую плиту, обозначавшую могилу старшего брата, Козимо тихо посетовал:

– Антонио так хотел стать рыцарем…

Джованни с изумлением посмотрел на сына:

– Рыцарем?

– Да, отец. Антонио мечтал стать таким же рыцарем, как наш прославленный предок Аверардо! И я тоже хочу.

– Козимо, в нашем роду был не только рыцарь Аверардо, что, скорее всего, выдумка, но и мой двоюродный дядя Джованни де Медичи. Ему тоже захотелось стать великим полководцем.

Вот это да! Оказывается, Антонио знал не все об их предках. Не только Аверардо, победивший великана, но и двоюродный дедушка добывал себе славу мечом!

Глаза мальчика загорелись, он дрогнувшим голосом поинтересовался:

– Стал?!

– Почти. Полководцем стал, а вот великим нет. Втянул Флоренцию в ненужную войну, был разбит и казнен гражданами.

– Разве можно рыцаря казнить? – растерялся Козимо.

Джованни вдруг отчетливо осознал, что, занимаясь своими банковскими делами, упустил воспитание сына. Наставник мальчика твердил, что тот умен, сообразителен, отличается великолепной памятью, усидчив и доброжелателен. Чего еще желать от того, кто не должен стать наследником семейного дела? Вполне достаточно, чтобы сделать хорошую карьеру священника…

Но теперь у Джованни ди Медичи остались двое сыновей – Козимо, которому девять, и самый младший трехлетний Лоренцо. Об их будущем думать рановато, но кое-что объяснить сыну стоило уже сейчас.

– Козимо, ты хочешь стать рыцарем?

– Да.

– Но времена рыцарей прошли. Уже нет драконов, великанов, принцесс в высоких замках, а в крестовые походы ходят только ради добычи. И славу сейчас можно добыть совсем иначе.

– Как?

Как объяснить девятилетнему восторженному мальчику, что ныне деньги имеют куда большую силу, чем даже меч, что мечи покупают вместе с их владельцами за золото, все покупается и продается, главное – не продаваться самому и, покупая, не переступить невидимую границу порядочности.

Мальчику, мечтающему о победах над великанами, трудно это понять и принять, но Джованни попробовал растолковать.

Год назад он открыл свой банк. Не римский филиал банка родственника, а свой собственный здесь – во Флоренции. Конечно, ему далеко до размаха главных конкурентов в банковской столице Европы, но всему свое время.

Джованни пока не задумывался над тем, кто займет когда-нибудь его место, тридцативосьмилетнему человеку рано об этом размышлять, но теперь вдруг понял, что образованием Козимо нужно заняться всерьез. Конечно, мечты о рыцарстве всего лишь детская фантазия, но чем раньше мальчик выбросит эту дурь из головы, тем будет лучше.

Но, как водится, снова отвлекли дела, на некоторое время Джованни забыл о рыцарских планах сына.

После похорон Антонио Козимо остался один. Вокруг было много родных и заботливых людей – мать, младший брат, множество родственников, даже вечно отсутствовавший дома отец и тот вернулся и теперь постоянно находился во Флоренции. Но не было Антонио – единомышленника и даже наставника. С кем Козимо мог поговорить об Аверардо, о мечах, доспехах, подвигах, о прекрасном будущем, наконец?

Эта тоска мучила мальчика несколько дней, пока на Старом рынке он вдруг снова не увидел странствующего рыцаря. Таких было немало во Флоренции, где они задерживались на обратном пути из неудачного крестового похода. Два года назад силы крестоносцев оказались наголову разбиты османским султаном Баязидом, похоронив всякую надежду остатков рыцарства стать главной силой в Европе. Во власть вступали совсем иные силы, представителем которых был его отец Джованни де Медичи.

Но мальчик так далек от отцовских занятий…

И он решил… сбежать!

Да, бежать из родительского дома, разыскать рыцаря, которого видел на рынке, наняться к тому оруженосцем даже не за деньги, но за учебу, а потом…

Козимо достал скопленные деньги – они с Антонио уже три года откладывали мелочь, а потом обменяли ее на флорины, чтобы купить лошадь, упряжь и оружие. Мальчик понимал, что двух флоринов ни на что не хватит, но надеялся хотя бы заплатить рыцарю за свое содержание на первое время.

Все казалось так легко и просто – он научится владеть оружием, прекрасно держаться в седле, спасет какого-нибудь вельможу или бери выше – короля, его посвятят в рыцари… Вот тогда можно будет вернуться домой и скромно сообщить отцу и матери, что их сын не зря родился на свет.

При мысли о матери стало не по себе. Его отец Джованни де Медичи редко бывал дома, во Флоренции всем заправляла Пиккарда Буери, которую родные звали Нанниной. Сыновья привыкли, что все домашние проблемы решает мать, с ней нужно советоваться, у нее спрашивать разрешение.

А как же сейчас?

Козимо почувствовал сильнейший укор совести – мать всегда так внимательно относилась к его нуждам и желаниям, была добра и справедлива, хотя часто излишне строга. На строгость они с Антонио не обижались, а на любовь отвечали искренней привязанностью.

Уйти из дома, не попрощавшись с матерью? Конечно, это неправильно, несправедливо по отношению к ней. Но если он скажет, что уходит, то его никуда не отпустят… И все-таки Козимо решился – он просто попрощается, и все. Мать не выдаст, она всегда понимала, что для сыновей самое важное.

Мальчик собрал кое-что из вещей, связал тугой узелок, спрятал поглубже за пазуху тощий кошель с двумя флоринами и четками и присел, задумавшись.

На дворе вечер, еще немного, и все улягутся спать. Самое время для побега.

Решив покинуть родной дом тайно, Козимо не представлял, куда пойдет, как только выйдет за двери, где и как будет искать своего будущего покровителя и учителя – странствующего рыцаря, что станет делать, если не найдет его тотчас или даже завтра. Что будет, если рыцарь уже покинул Флоренцию или не пожелает взять оруженосцем щуплого невысокого мальчика?

Козимо не был столь глуп и наивен, чтобы не видеть предстоящие трудности, скорее он сознательно уходил от мыслей об этих трудностях, по-детски надеясь, что все как-то само собой решится. Но его намерение попрощаться с матерью вовсе не было вызвано трусостью или тайной надеждой, что мать остановит беглеца. Нет, мальчик действительно верил, что Наннина поймет его мечту и не станет препятствовать исполнению даже в таком нелепом варианте.

Убедившись, что для побега все подготовлено, Козимо еще раз оглядел комнату, которую они совсем недавно делили с Антонио и где мечтали о рыцарских подвигах, вздохнул и отправился к матери – нужно попрощаться, пока та не легла спать.

Все получилось немного не так, как Козимо ожидал.

Наннина ничем не выдала свои чувства, выслушав сына, она спокойно поинтересовалась:

– А с отцом проститься не желаешь?

Козимо замер. Как это – проститься с отцом? От кого же он тогда сбегает?

– Но я…

– Думаю, отец мог бы дать тебе несколько толковых советов на дорогу. Все считают его умным и практичным. Не стоит пренебрегать такими советами.

– Но он меня не отпустит! – в отчаянье воскликнул мальчик.

Мать согласилась:

– Конечно, нет. Но ты же решил сбежать, зачем тебе отцовское разрешение? Пойдем, попрощаешься и с ним.

Козимо топал следом за матерью, с тоской размышляя, что сейчас будет.

Джованни ди Биччи занимался какими-то счетами. Козимо это казалось таким скучным! Он умел складывать, вычитать и даже делить и умножать, и это занятие нравилось, но не с утра же до вечера!

– Джованни, отвлекись ненадолго.

Медичи поднял голову. От его внимательного взгляда Козимо стало совсем не по себе…

Наннина плотно прикрыла за собой дверь, знаком подозвала сына ближе к столу и заговорщически поведала мужу:

– Козимо зашел проститься с тобой. Он решил стать странствующим рыцарем и потому сбегает из дома. Ты не хочешь дать ему напутствие на дорогу?

Мать говорила совершенно серьезно, в ее голосе не слышалось и тени насмешки. Серьезно слушал и отец. Козимо даже растерялся. Он понимал, что что-то здесь не так, но никак не мог уловить, что именно. Нелепо – он сбегает, но при этом мать предлагает отцу дать беглецу совет на дорогу…

Джованни спокойно кивнул, отложил перо в сторону и подозвал сына к себе:

– Ты решил стать рыцарем?

Козимо кивнул. Даже в такой дурацкой ситуации он не собирался сдаваться.

Джованни встал, обошел стол, окинул взглядом щуплую фигурку девятилетнего мальчика и вздохнул:

– Но рыцарю нужен конь. А еще оружие, латы, плащ… много что… Всего этого у тебя нет.

– Я… я наймусь оруженосцем к какому-нибудь странствующему рыцарю.

– Оруженосцем? – Бровь Джованни недоуменно приподнялась. – Наверное, и это рановато. – Он чуть помолчал задумчиво, как делал, когда прикидывал выгоду или риск, и произнес: – Думаю, тебе стоит поступить вот как. И для рыцаря, и для оруженосца ты еще мал. Поживи пока дома, окрепни, поучись грамоте, заработай денег, а когда подрастешь, сбежишь еще раз. Может, к этому времени тебе удастся купить лошадь и даже доспехи.

Козимо с изумлением смотрел на отца. Джованни Медичи не возражает, чтобы сын сбежал и стал странствующим рыцарем? Явно что-то здесь не так…

– Но как же…

Он просто не знал, что возразить. Не дождавшись от девятилетнего сына вразумительного продолжения, Джованни утвердительно кивнул:

– Ну вот и договорились. Сейчас возвращайся к себе, а завтра утром придешь. Я посмотрю, что можно сделать, чтобы ты повзрослел поскорей. И как ты можешь заработать на доспехи и лошадь.

На следующий день, когда они вдвоем стояли у могилы Антонио, Джованни вздохнул:

– Антонио был будущим семьи…

– Теперь у семьи нет будущего, отец?! – невольно ахнул Козимо.

– Теперь будущим стал ты, мой мальчик.

– Что это значит? – Голос Козимо чуть дрогнул, отец никогда не говорил с ним так серьезно.

– Что тебе пора начинать учиться. Пока пойдешь в монастырскую школу, потом посмотрим.

Очень быстро оказалось, что Козимо опережает всех, включая самого монаха-учителя, в счете и ему куда больше нравится читать, а не считать. Чтобы мальчик не скучал, отец Мартин стал давать ему книги и усаживать в сторонке на то время, пока остальные пыхтели над счетами, перекладывая камешки. Медичи научился делать все это в уме, цепкий ум ребенка легко справлялся с цифрами и даже большими числами. Что-то подсказывало отцу Мартину, что у этого мальчика великое будущее.

Школа монастыря Санта-Мария дельи Анджели славилась своим гуманистическим направлением, монахи не заставляли учеников просто зубрить священные тексты, объясняя непонятное и делая для своих учеников даже изучение древнегреческого увлекательным занятием.

Немного погодя к брату присоединился Лоренцо. Он тоже умел считать, и ему тоже больше нравилось сидеть рядом с братом в сторонке от остальных над книгами, вот только Козимо больше увлекался текстами, а Лоренцо картинками. Младшему Медичи с трудом удавалось сдерживать восхищенные возгласы при виде рисунков-заставок на страницах. Чтобы побудить Лоренцо читать, учитель запретил Козимо пересказывать брату содержание, но тот легко довольствовался картинками.

Какие же они похожие и разные, эти сыновья Джованни де Медичи! Козимо на три года старше, но в учебе кажется, что на все десять. Он серьезный, вдумчивый и застенчивый. А в остальном Лоренцо давал фору старшему брату. Младший Медичи также схватывал все на лету, но в его ветреной голове ничто не задерживалось долго. Насколько спокоен Козимо, настолько беспокоен Лоренцо. Братья составляют прекрасную пару, дополняя друг друга. Жаль, что обычно между родственниками возникает ревнивое соперничество. Если таковое разобьет эту пару, то война пойдет не на жизнь, а на смерть. Пока они дружны, но надолго ли?

Оказалось, что на всю жизнь. Эта дружба не просто составила костяк клана Медичи, но помогла обоим проявить свои лучшие качества.

А еще отцу Мартину было жаль отпускать от себя таких учеников, но он прекрасно понимал, что время пришло, нельзя бесконечно держать их разглядывающими картинки в старинных книгах. Скоро монастырские книги будут изучены все, что тогда? Отец Мартин знал человека во Флоренции, у которого книг в десятки раз больше, но этот человек – известнейший гуманист, друг Колюччо Салютати и Хризолора, обучившего Флоренцию древнегреческому языку, Никколо Никколи учеников не берет, он предпочитает беседы с равными. Но отец Мартин знал друга Никколи гуманиста Роберто Росси, который раньше обучал юных флорентийцев. А еще он знал, что отцу Козимо Джованни ди Биччи де Медичи достаточно лишь намекнуть, чтобы тот все понял сам.

– Отец, позвольте спросить.

Джованни отложил в сторону перо и повернулся к сыну:

– Спрашивай.

– Я понимаю, когда у ростовщиков берут в долг владельцы мануфактур или купцы. Первым деньги нужны для развития их дела, вторым для закупки товаров. Но почему одалживают под немалые проценты и богатые купцы, и очень богатые синьоры, и кардиналы, и даже сам папа?

– Отвечаю по порядку. Во-первых, ростовщик и банкир не одно и то же, похоже, но не совсем. Во-вторых, – Джованни подозвал Козимо ближе к столу и положил в трех местах по стопке монет, – допустим, это Флоренция, это Рим, а это Венеция. Везде у нас отделения банка. Раньше, если купцу было нужно привезти товар из Венеции на пять сотен флоринов, он спускался в свой подвал, открывал множество замков и дверей, доставал из тайника золото, прятал кошель за пазуху и отправлялся туда, дрожа по пути от страха быть ограбленным. На монетах не написано, кому они принадлежат, будучи ограбленным, человек мог всего лишь пожаловаться без надежды вернуть свое.

– Но можно нанять хорошую охрану.

– Которая стоит так дорого, что будет утерян смысл самой торговли.

– А сейчас?

– Сейчас он не станет везти золото из Флоренции в Венецию, а принесет это золото мне. Взамен получит вексель моего банка, который предъявит там, чтобы ему выдали нужную сумму.

– Значит, в Венецию деньги повезете с опасностью для своей жизни вы?

– Нет, потому что в мой банк несут свои золотые флорины и другие деньги не только во Флоренции и не только купцы. В Венеции тоже немало тех, кто предпочитает иметь за пазухой вексель на определенное имя, гарантирующий, что деньги не отдадут никому другому, чем тащить само золото. Также и богатые синьоры, и кардиналы, и даже сам папа.

– А если у вас нет такой большой суммы, например, в Венеции, чтобы выдать синьору по его требованию?

– Я договариваюсь с банком, у которого, как и у меня, есть отделение там. Я отдаю деньги здесь, а он в Венеции.

– Но в чем же выгода?

Джованни де Медичи с трудом сдержал довольную улыбку, сына начала интересовать прибыль, это очень хорошо. Козимо – талантливый мальчик, и при должном обучении из него получится прекрасный банкир, даже лучший, чем сам Джованни.

– Мы за все получаем свои деньги, за все. Конечно, за кредиты больше, но за векселя тоже получаем. Но это куда выгодней для клиентов, чем оплачивать услуги хорошей охраны.

– Кто это все придумал?

– Не я, мой мальчик, не я. Но я научу тебя, как обращать удобство клиентов в свою выгоду.

Так началась учеба Козимо банкирскому делу. До тех пор отец лишь учил его считать, теперь же стал объяснять принципы получения выгоды.

Козимо с изумлением понял, что его неприметный внешне отец знает все обо всех – у кого какой доход и какое наследство, сколько слуг, какая выручка, какие планы… Причем не только во Флоренции. Достаточно произнести заметное имя в Риме или той же Венеции, как синьор Медичи по памяти называл владения обладателя этого имени, оценивал состояние его дел и перспективы банкротства или, наоборот, возвышения.

– Труднее всего знать наверняка о папском окружении, там возможно возвышение или падение безо всяких на то оснований, но там же возможен и самый большой доход.

На вопрос сына, откуда ему все известно, Джованни де Медичи усмехнулся:

– Агентура, Козимо. Лучше постоянно платить ловким людям, которые будут знать все о тех, за кем поручено наблюдать, чем дать кредит и потерять на неспособности заемщика вернуть долг. Я не даю в долг, если не уверен, что его вернут. И не даю крупные суммы. Пусть лучше думают, что у меня их нет, чем возьмут и не вернут.

Да, Джованни говорил правду – Медичи никогда не заглатывали кусок больший, чем могли проглотить. Зато им не приходилось давиться комом в горле. Это Джованни внушал сыновьям сызмальства.

Правда, наступит момент, когда он сам вынужден будет рискнуть, как считают все, очень крупной суммой. И только его разумный старший сын Козимо будет знать, что никакого риска нет, это лишь видимость.

Но до знакомства с человеком, ради которого Джованни де Медичи сделал вид, что рискует, у Козимо оставалось еще немало времени. Этого человека звали Бальтазар Косса, в истории папства он известен как антипапа Иоанн XXIII, а многим современникам – как удачливый пират и ужасный растлитель женской части Италии.

С утра отец неожиданно объявил:

– Козимо, сегодня ты не пойдешь в школу. Ты нужен мне по очень важному делу.

Джованни сообщил новость почти торжественно, что позволило Лоренцо немедленно сунуть любопытный нос:

– А что за дело?

Отец не рассердился, а со смехом поинтересовался у младшего сына:

– Я хоть слово сказал о тебе? Ты пойдешь в школу, как положено.

Лоренцо не обиделся, но ухитрился шепнуть старшему брату:

– Наверное, тебя женят…

– Что?!

Подозрения Лоренцо подтвердил приказ отца надеть лучшую одежду.

– Я же тебе говорил, – насмешливо хмыкнул младший брат.

Козимо совсем пал духом. Да, конечно, во Флоренции бывали случаи, когда тринадцатилетних юношей женили даже на взрослых девушках или вдовах, но неужели отец столь безжалостен?! Несчастный подросток посмотрел на мать, уж она-то должна знать о замыслах отца? Наннина Медичи выглядела вполне довольной жизнью и была безмятежна.

Когда Козимо вышел к отцу, переодевшись, тот критически оглядел наследника, чуть поморщился, но махнул рукой:

– Хорошо. Пойдем.

– А куда?

– К нотариусу мессиру Нофри.

Сердце несчастного подростка упало окончательно. Зачем люди ходят к нотариусам? Заверять разные сделки, но в его возрасте сделка возможна только одна – обручение. С кем?! Почему молчит мать?

У нотариуса их ждал Микеле Бальдо, суконщик, чью дочь, рослую толстую Джованну, Козимо видел не раз. Неужели она невеста?! Но самой Джованны не видно, хотя ее присутствие необязательно.

Козимо удалось взять себя в руки и не сбежать. Но он едва не пропустил главное – отец представил его Микеле Бальдо как… партнера! Бальдо хохотнул:

– Сработаемся!

Это было немыслимо, невиданно, неслыханно – Джованни де Медичи внес три тысячи флоринов против тысячи Бальдо на покупку суконной мануфактуры в пользу своего тринадцатилетнего сына Козимо!

– Отец, но я ничего не смыслю в суконном деле… я никогда не думал становиться суконщиком…

Козимо возбужденно шептал это отцу, стараясь, чтобы не услышали остальные. Неужели Джованни де Медичи внял заверениям старшего сына, что банковское дело не для него, что он хотел бы заняться чем-то иным? Но не производством сукна же?! Это даже ужасней женитьбы на конопатой Джованне Бальдо!

Джованни де Медичи рассмеялся:

– Никто не заставляет тебя вставать к чану с краской или раскатывать сукно для нанесения рисунка, но как производят ткань и чем приносит доход мастерская, ты знать должен. Управлять всем будет синьор Бальдо, но ты владелец трех четвертей мануфактуры, и будь добр находить время заниматься своим владением.

Потом они подписывали договор у нотариуса, и взрослые мужчины с легкой усмешкой поздравляли юного совладельца мануфактуры:

– Теперь ты будешь членом Калималы – гильдии суконщиков.

Когда отец и сын Медичи вышли из дома нотариуса, чтобы отправиться на саму мануфактуру, Козимо почти с отчаяньем поинтересовался:

– Отец, но зачем мне становиться суконщиком?! Вы же хотели, чтобы я был банкиром.

– А ты хочешь быть банкиром?

– Лучше уж им, чем…

– Козимо, повторяю, никто не заставляет тебя самого заниматься производством сукна, просто нельзя складывать все яйца в одну корзину. Теперь у тебя есть мануфактура, которая будет давать прибыль, а прибыль еще никому не мешала. Когда Лоренцо исполнится тринадцать, я сделаю нечто подобное и для него. Теперь ты взрослый, должен быть серьезным и ответственным.