Текст книги "Медицина Средневековья: жить или умереть"

Сила четырех стихий: что такое гуморальная теория?

Вопрос о том, что лежит в основе всего сущего, был ключевым для древних греков. Еще на заре натурфилософии мудрецы вели долгие споры об «архэ» – «первовеществе», из которого состоит мир[24]24
  Guthrie W. K. C. A History of Greek Philosophy: Volume 1, The Earlier Presocratics and the Pythagoreans. Cambridge, 1978. P. 57–70.


[Закрыть]. Чаще всего основой всего материального, в том числе и живого, объявляли какую-либо из стихий: воду, землю, огонь или воздух. Обычно имелись в виду скорее аллегории качеств, чем реальные вещества в составе воды или земли. Но из чего бы греческие философы ни выводили сущее, они придерживались древней идеи о том, что глобальная структура огромного мира отражается, отзывается эхом в совсем небольшом объекте – человеческом теле. Греки называли эту взаимосвязь отношениями макрокосма и микрокосма, то есть большого и малого миров[25]25
  Guthrie W. K. C. A History of Greek Philosophy: Volume 2, The Presocratic Tradition from Parmenides to Democritus. Cambridge, 1969. P. 471–473.


[Закрыть]. Предполагалось, что Вселенная и человек живут и развиваются по одним и тем же законам, и даже их устройство похоже. Например, многие утверждали, что у мира, как и у отдельного человека, есть «душа» или «ум» либо и то и другое. «Познавая мир, – говорили греки, – мы познаем сами себя».

К эпохе классической Греции, то есть пику высшего расцвета древнегреческих полисов в V–IV веках до нашей эры, успело сложиться более-менее единое представление о том, из чего состоит Вселенная. Философы перестали искать одну конкретную «основу» мира. Теперь они говорили, что все сущее держится на гармонии все тех же четырех элементов – воды, огня, воздуха и земли. Каждый элемент обладал двумя «качествами»: был «теплым» либо «холодным», «сухим» либо «влажным». Например, согласно Аристотелю, воздух – теплый и влажный, а земля – холодная и сухая. Элементы и их качества постоянно взаимодействовали, менялись, перетекали один в другой. В трактате «О возникновении и уничтожении» Аристотель пишет:

«Ясно, что всем [элементам] свойственно от природы изменяться друг в друга. Ведь возникновение [есть переход] в противоположное и из противоположного. Элементы же все противоположны друг другу, потому что их различия суть противоположности. У одних элементов оба [свойства] противоположны, например у огня и воды (один [элемент] сух и горяч, другой – влажен и холоден), у других – только одно, как, например, у воздуха и воды (первый влажен и тепел, второй влажен и холоден). Поэтому ясно, что в общем каждому из них свойственно от природы возникать из каждого»[26]26
  О возникновении и уничтожении // Аристотель. Сочинения в четырех томах. Том 3. М., 1981. С. 422.


[Закрыть].

(Перевод Т. А. Миллер)

Не менее сложные процессы, с точки зрения греков, происходили и внутри человеческого тела, микрокосма. Поначалу в нем тоже старались отыскать единую основу. Одни утверждали, что жизнь – это кровь, другие отдавали главную роль желчи или некой «слизи». Но уже в гиппократовских сочинениях врачи возражают этому. Составитель книги «О природе человека» задавался вопросом: если человек состоит из чего-то «единого», почему нет столь же единого лекарства от всех возможных болезней? Почему существует множество видов лечения и для каждого пациента надо подбирать терапию отдельно? Так, уже в гиппократовские времена закрепилось представление о том, что человеческим телом тоже управляет сложное равновесие стихий. Аналогами четырех элементов были четыре «телесных жидкости», называемые гуморами[27]27
  Nutton V. Humoralism // Companion Encyclopedia of the History of Medicine, London, 1993. P. 285–286.


[Закрыть]. К ним относили кровь, флегму (слизь) и два вида желчи – черную и светлую (желтую). Гуморы обладали теми же парами «качеств», что и элементы. Скажем, кровь считали теплой и влажной, а черную желчь – холодной и сухой. Иногда врачи спорили о том, как именно распределять качества между гуморами, но саму теорию со временем приняли, кажется, все древние лекари. Вот как об этом рассказывает книга «О природе человека»:

«Тело человека содержит в себе кровь, слизь и желчь, желтую и черную; из них состоит природа тела, и через них оно и болеет, и бывает здоровым. Бывает оно здоровым наиболее тогда, когда эти части соблюдают соразмерность во взаимном смешении в отношении силы и количества и когда они наилучше перемешаны. Болеет же тело тогда, когда какой-либо из этих частей будет или меньше, или больше, или она отделится в теле и не будет смешана со всеми остальными, ибо, когда какая-либо из них отделится и будет существовать сама по себе, то по необходимости не только то место, откуда она вышла, подвергается болезни, но также и то, куда она излилась, переполнившись, поражается болями и страданием. И если какая-нибудь из них вытекает из тела в количестве большем, чем требует переполнение, то опорожнение ее причиняет боль. А если, напротив, произойдет опорожнение, переход и отделение от прочих частей внутри тела, то, как выше сказано, она по необходимости возбуждает двойную болезнь – и в том месте, откуда вышла, и в том, где преизобилует»[28]28
  Гиппократ. Избранные книги. С. 198–199.


[Закрыть].

То, что число элементов, гуморов и их качеств в итоге стало равным четырем, разумеется, не случайность. Греки наделяли числа символическим значением. Основы этой сложной системы заложил еще Пифагор. Четверка означала, среди всего прочего, устойчивость и порядок мироздания[29]29
  Guthrie W. K. C. A History of Greek Philosophy: Volume 1, The Earlier Presocratics and the Pythagoreans. P. 213.


[Закрыть]. Множество важнейших составляющих этого порядка «измеряли» именно четверками – например стороны света, фазы Луны, возрастные периоды жизни человека (детство, юность, зрелость и старость). Некоторые ученые считают, что на древних греков повлиял климат их земли, где довольно четко выражены четыре времени года. Так или иначе, символизм чисел подчеркивал, как тесно все сущее связано между собой. Человек был частью мира, и четыре важнейших «сока» управляли его телом в соответствии с законами, которым повиновалась вся Вселенная.

Сторонники гуморализма считали: тело само по себе стремится к равновесию и гармонии телесных жидкостей. Это идеальное состояние называли эукразией[30]30
  Brain P. Galen on Bloodletting: A Study of the Origins, Development and Validity of His Opinions, with a Translation of the Three Works. Cambridge, 1986. P. 7–8.


[Закрыть]. Достичь ее, как и любого идеала, на практике было невозможно, но постараться стоило. Сильные сбои равновесия именовали дискразией. Считалось, что она сама по себе может стать причиной болезни. Греческие врачи полагали, что дискразия – противоестественное состояние, и тело, утратив равновесие жизненных соков, само старается восстановить гармонию и достичь благодатной эукразии. Для этого оно использует свое внутреннее тепло (которое зарождается в сердце), а также выделения: излишки гуморов выходят с потом, чиханием или рвотой. Главная задача лекаря, считали античные авторитеты, – помочь естественному выздоровлению. Для этого нужно было верно «прочитать» внешние проявления недуга, например неровный пульс или необычный цвет мочи. Затем врач разрабатывал индивидуальный рецепт с учетом всех важных особенностей – темперамента пациента, его возраста, пола и образа жизни, времени года и климата местности[31]31
  Jouanna J. Op. cit. P. 335.


[Закрыть]. Врачи прекрасно понимали, что их методы далеко не совершенны, поэтому старались по максимуму задействовать возможности человеческого организма, помогающие восстанавливаться за счет собственных ресурсов.

«Гуморалисты» предполагали, что от дискразии страдает не только конкретный орган, а все тело сразу. Сегодня этот подход назвали бы холистическим. Облегчить страдания пациента, сняв симптомы, – только первый шаг в работе античного врача. Далее следовало постепенно возвращать здоровье всему организму. Говоря об этом, лекари имели в виду и физическое состояние человека, и его душевный настрой. Недуги сознания и тела обычно не выделяли в отдельные категории: у большинства расстройств описывали и душевные, и телесные проявления.

От чего же зависело равновесие четырех гуморов? Последователи Гиппократа считали, что главную роль здесь играет образ жизни человека. Многое из того, что окружает человека в быту, античные лекари тоже наделяли названными выше качествами. Например, каждый продукт питания обладал собственным набором характеристик по степени «тепла» и «влажности». Значит, в какой-то мере пища влияла на баланс жизненных «соков»: могла его испортить или, наоборот, немного выровнять. Врачи пользовались этим, назначая пациенту диету в соответствии с предполагаемым у него избытком или недостатком гуморов. Представим, что древнегреческий доктор заметил у своего подопечного признаки меланхолии: склонность к унынию, заторможенность и проблемы с пищеварением. Все эти симптомы одинаково важны для врача – он знает, что эта болезнь поражает не только разум, но и тело, и решение проблемы тоже будет комплексным. В такой ситуации лекарь объяснит пациенту, что в теле у того господствует «холодная» и «сухая» черная желчь. Откуда она взялась в таком количестве, еще предстоит выяснить: может, пошаливает селезенка (считалось, что она способна выделять излишек этого вещества). Тем не менее от обилия черной желчи нужно избавляться как можно быстрее. А раз она прежде всего «холодная», первым лекарством станет пища, которая обладает свойствами «горячего», – например вино и пряности. Можно совместить оба лекарства и получить пряный напиток, который позже назовут «ипокрасом» в честь великого Гиппократа. Увы, следующие шаги будут уже не такими приятными. Пациенту придется пересмотреть весь свой образ жизни: следить за качеством сна, делать упражнения и даже корректировать свое настроение, – например, петь строго определенные песни, и неважно, насколько они нравятся самому больному и его близким. Баланс телесных соков могли сместить и другие факторы. Считалось, что внутреннее тепло организма слабеет с возрастом, поэтому существовали специальные «диеты» и «режимы» для пожилых людей[32]32
  Brain P. Op. cit. P. 8–9.


[Закрыть]. Им тоже назначали согревающие средства, чтобы удержать распространение холодных гуморов. А вот юношам врачи советовали соблюдать умеренность во всем, что может вскипятить их и без того «горячий» организм, – скажем, пить поменьше вина и посильнее разбавлять его водой. Подробнее о том, как врачи организовывали образ жизни пациента, читайте в главе о защите от недугов. Средневековье лишь уточнило античные рецепты, но принципы остались прежними.

Отголоски гуморальной теории сохранились до наших дней. До сих пор используются названия четырех темпераментов, которые происходят от греческих и латинских терминов, обозначающих каждый из гуморов. Мы уже не считаем, что в организме холериков преобладает желчь (греч. χολή), а сангвиники «состоят» в основном из крови (лат. sanguis). Но сама идея о темпераментах живет, и современные психологи продолжают спорить о подходах к ней.

Античная медицина: долгий путь на Запад

А теперь наконец-то настало время вспомнить, что эта книга посвящена Средневековью. Внесла ли эта эпоха какой-то вклад в медицинское знание, или средневековые лекари только сохраняли наследие Гиппократа и Галена? Ответ – да, внесла, хотя многие находки средневековых врачей все равно основывались на античных книгах. Так случилось, скажем, с идеей об «обстоятельствах» развития болезней, которая обогатила теорию гуморов.

Чтобы разобраться в том, как средневековая медицина сохраняла и осмысляла античное наследие, придется кое-что рассказать о том, какой путь проделало медицинское знание на протяжении веков. Не станем углубляться в споры о том, называть ли первые столетия Средневековья «темными веками» и эпохой упадка. Но факт остается фактом: к этому моменту Греция и Рим перестали быть передовыми центрами медицинской теории. Врачей-исследователей, равных «Гиппократам» и Галену, в этот период так и не появилось. Но знания древних не сгинули в водовороте исторических событий, и благодарить за это следует христиан и мусульман Востока. Первыми за сохранение античного наследия взялись сирийцы[33]33
  Kessel G. Syriac Medicine // The Syriac World. London, New York, 2019. P. 438–459.


[Закрыть]. Почти все они принадлежали к духовенству, были священниками или монахами, поэтому для них медицина была тесно связана с аскетическими практиками – действиями, помогающими очистить душу и открыть ее для общения с Богом. Сирийцы предполагали, что телесное страдание затрудняет путь к божественному откровению не меньше, чем душевные страсти. Таким образом, сохранялось восприятие человека как единства тела и души, и врачеватели не проводили четких границ между ними.

Уже в начале VI века ученый и врач Сергий из города Реш-Айна (его называют Сергием Решайнским (?–536)) перевел на сирийский язык более тридцати сочинений Галена[34]34
  Bhayro S. Sergius of Reš ʿAyna’s Syriac Translations of Galen: Their Scope, Motivation, and Influence // Bulletin of the Asia Institute. 2012. Vol. 26. P. 121–128.


[Закрыть]. Это была невероятно сложная работа, потому что Гиппократ и его наследники, как мы помним, создавали необходимую им медицинскую лексику с нуля. В сирийском такого «словаря» не было, и переводчикам пришлось искать верные аналогии множества сложных понятий, за которыми стояла вся мощь греческой философии и риторики. Сирийцы не только превосходно с этим справились, но и смогли обогатить греческие книги наследием местной традиции.

Период между VI и IX веками тоже был «темным» – для нас, поскольку историкам медицины о нем известно не так много. Многие рукописи того времени погибли в огне или затерялись при переездах, а многие из оставшихся еще ждут своих исследователей. Мы мало знаем о странствиях этих книг, зато хорошо представляем себе, куда в итоге привели их непростые пути. Итак, в IX веке медицинское знание пробуждается вновь, на сей раз на Арабском Востоке. Халиф аль-Мамун (786–833) создает в Багдаде «Дом мудрости». Мы многого не знаем о нем, до наших дней не дошли списки его участников или сведения о том, где находилось его здание. Ясно, что «Дом» не был подобием университета или формально организованной академии наук, скорее, это был неофициальный круг ученых[35]35
  Старр Ф. Утраченное Просвещение: Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана. М., 2017. С. 157–160.


[Закрыть]. Его состав непрерывно менялся: многие восточные мудрецы не имели постоянной «позиции» для работы и странствовали между городами и дворами различных правителей. Центром «Дома» была большая биб-лиотека. Скорее всего, ее начала собирать влиятельная семья Бармакидов, близкая к отцу аль-Мамуна, Харуну ар-Рашиду (впоследствии тот уничтожил едва ли не всех членов этой семьи, подозревая их в измене). В Багдаде было собрано множество книг, написанных на древнегреческом, арабском и сирийском языках. Коллекцию регулярно пополняли, ученые выезжали в экспедиции за книгами, в том числе в Константинополь. В «Доме муд-рости» работали выдающиеся переводчики, и со временем они создали огромный корпус литературы. Наибольший интерес для них и для самого халифа аль-Мамуна представляли научные работы. В числе этих книг были и античные труды по медицине. С этих переводов начался подъем арабской медицины, который продлится несколько столетий.

Ученые и врачи Востока не только переводили древние книги. Они систематизировали знания, собранные греческими лекарями и сохранившиеся в гиппократовских трудах. К примеру, в результате этой систематизации окончательно оформилось представление о стройной системе внешних факторов, влияющих на здоровье человека. Эту честь приписывают придворному врачу Хунайну ибн Исхаку (809–873). Он отлично знал греческий, сирийский, персидский и арабский языки и мог сопоставить между собой множество работ античных врачей. Он собрал воедино всю информацию о том, что, с их точки зрения, влияло на здоровье, и разделил эти сведения на категории (подробнее о самих категориях читайте в главе «Защита от недугов»). Так действовали и другие средневековые врачи, составлявшие собственные медицинские руководства. Большинство из них не стремились к научной революции. Напротив, они полагали, что авторитетные тексты содержат едва ли не все необходимые знания. Дело читателя, полагали они, – изучать эти книги, делать собственные выводы, сохранять и распространять информацию. Совершая собственное открытие, они старались гармонично вписать его в картину, созданную древними, и передать следующим поколениям.

Наследниками восточных врачей стали лекари Западной Европы. Увы, это наследство они получали далеко не всегда мирным путем. Конечно, были и случаи, когда культурный обмен происходил вполне добровольно. Так случилось с Константином Африканским (1010/1020–1087), о котором мы будем говорить еще не раз. Он родился в Карфагене (Северная Африка), учился в Багдаде и Каире, путешествовал в Индию. Он стал выдающимся врачом и вернулся в родной город, где нашел не только пациентов, но и врагов-завистников. Они обвинили Константина в колдовстве. Лекарь бежал на Сицилию, забрав с собой немало книг о медицине на арабском. Оттуда Константин перебрался в Салерно, а затем стал монахом обители Монтекассино. Долгие годы он работал, переводя на латынь труды «Гиппократовского корпуса», Галена и великих арабских врачей.

Тем не менее значительную часть восточных медицинских знаний европейские врачи получили в результате военных конфликтов. Началом этого процесса считают Крестовые походы. Иногда книги становились военными трофеями европейцев. Хронист Первого крестового похода Альберт Аахенский сообщал: «во время одного из столкновений крестоносцы ограбили брошеный вражеский лагерь и присвоили книги, содержавшие "нечестивые чары [восточных] прорицателей и гадателей"»[36]36
  Albert of Aachen: Historia Ierosolimitana, History of the Journey to Jerusalem. / Ed., trans. S. B. Edgington. Oxford, 2007. P. 336–337.


[Закрыть]. Какова была дальнейшая судьба этих книг, неизвестно. А незадолго до Второго крестового похода «франки» захватили целую библиотеку, состоявшую из четырех тысяч томов. Она принадлежала дипломату Усаме ибн Мункызу[37]37
  Cobb P. M. Usama ibn Munqidh: Warrior-Poet in the Age of Crusades. Oxford, 2005. P. 37–43.


[Закрыть]. Известно, что Усама интересовался медициной и даже сам практиковал несложные вмешательства. Наверняка в его собрании были и книги о врачебном деле. Еще больше возможностей европейцам открывало завоевание восточных городов. Некоторые проводили годы в богатых книжных собраниях, например Антиохии, которая оставалась под властью крестоносцев с конца XI до середины XIII века. Монах Стефан Пизанский в конце 1120-х годов провел там несколько лет, работая над переводом «Королевской книги» (Al-Kitāb al-Malakī) Аль-Маджуси. Его работа стала популярной и довольно быстро распространилась по Европе. Мы знаем, что уже через десять лет ее читал врач из немецкого Хильдесхайма[38]38
  Edgington S. B. Oriental and Occidental Medicine in the Crusader States // The Crusades and the Near East. London, 2011. P. 197.


[Закрыть].

Так древнегреческие медицинские книги прошли свой сложный путь и стали основой средневековой медицины. Многие гиппократовские и галеновские идеи оставались в ходу вплоть до эпохи экспериментов XVIII века. При тех возможностях, которыми обладала тогда медицина, многие из этих идей и правда приносили много пользы. Некоторые, самые базовые, актуальны до сих пор. Любой современный врач подтвердит, как полезно высыпаться, не переедать и делать легкие физические упражнения. И, как и всегда в истории человечества, за идеями стоят люди. Множество лекарей, от «элитных» до самых простых, поделились своим опытом, чтобы относительно стройная медицинская теория могла существовать и развиваться.

Как еще средневековые врачи объясняли болезнь?

Как и в Античности, в Средние века образ жизни считали важнейшим фактором здоровья. Точнее, целой совокупностью факторов, которые стоило учитывать. Но средневековые врачи не ограничивались этим объяснением. Они видели и немало внешних причин, способных повлиять на человека.

Одним из самых популярных учений такого рода была теория о миазмах[39]39
  Karamanou M. et al. From Miasmas to Germs: A Historical Approach to Theories of Infectious Disease Transmission // Le Infezioni in Medicina. 2012. Vol. 20,1. P. 58–62.


[Закрыть]. Она тоже пришла из древнегреческих медицинских сочинений, хотя само представление существовало и раньше. Миазмами (от древнегреч. μίασμα – «загрязнение») называли «дурные испарения», попадающие в воздух, а иногда – в воду. Их источником считали любую разлагающуюся органику, в том числе кучи бытового мусора, полные костей животных и остатков прочей пищи. Опасны были и болота: еще в Риме врачи призывали осушать их. Лекари говорили, что эти испарения, попадая в тело человека, способны вызывать недуги. Обычно так объясняли появление заразных болезней. Медики полагали: хворь не передается от человека к человеку. Она возникает, потому что все жители местности дышат одним и тем же воздухом. Заболевают те, чей организм слишком слаб, чтобы сопротивляться действию вредных паров. Коварство «миазмов» состояло еще и в том, что они не обязательно издавали запах. Человек мог и не догадываться, что дышит загрязненным воздухом. Бороться с «миазмами» было нелегко. Считалось, что огонь и сильные приятные запахи способны очищать воздух. Увы, это было доступно далеко не всем. Пожалуй, только обеспеченные люди могли постоянно жечь в доме дорогие благовония. Беднякам же не всегда хватало средств даже на то, чтобы поддерживать огонь в жилых помещениях. Поэтому некоторые историки находят у теории о миазмах «имущественную» и даже «классовую» сторону. Считалось, что заразные болезни куда более распространены в городских районах, где жил простой бедный люд. У них не было возможности регулярно вывозить мусор и очищать воздух, поэтому инфекции преследовали их. Отчасти это действительно так. К тому же богачи могли позволить себе больше пространства для каждого члена семьи (впрочем, стоит помнить, что в богатом доме жили еще и слуги).

Еще одна влиятельная теория объясняла болезни положением небесных тел. В основе этого представления – античная идея о связи макрокосма (Вселенной) и микрокосма (человека). Предполагали, что движение светил способно влиять на баланс гуморов и, следовательно, провоцировать недуги. Заболеть мог один человек, если положение планет неудачно совпало с его гороскопом, или сразу многие: считалось, что звездам под силу вызвать эпидемию, хотя такие случаи и редки. Кроме того, согласно учению о мелотезии, каждый из знаков зодиака «управлял» одной из частей тела: Овен обычно отвечал за голову и глаза, Телец – за шею, и так вплоть до Рыб, которым приписывали влияние на ступни. Вот как испанский врач XIII века Арнальдо де Вилланова (1235/1240–1311) объяснял эти соответствия:

«Овен – начало и глава [всех] знаков, и ему соответствует голова, ибо вся сила барана заключена в его голове. Телец относится к шее, горлу и плечам, ибо бык наиболее силен в этих частях. Близнецы относятся к рукам, локтям, ладоням и подмышкам, ибо Близнецов изображают переплетенными, а способность к переплетению – свойство этих частей [тела]. Рак относится к груди и участкам, окружающим ее, ибо и сам рак особенно тверд в середине. Лев относится к сердцу, пищеводу, легким, печени и гуморам этих органов, ибо вся сила льва – в его сердце и гуморах членов. Дева относится к кишечнику, основанию живота и пупку, ибо пре-успевание девы происходит из этих частей. Весы относятся к почкам, ягодицам, селезенке и области вокруг этих частей и [их] гуморов, и к анусу и соседним частям. Скорпион относится к гениталиям, то есть влагалищу, матке и брюшине, яичкам, мошонке и пенису, ибо вся сила скорпиона – в хвосте, а это – “хвостовые” части (тайные члены) человека. Стрелец относится к бедрам, их мускулам и гуморам. Козерог относится к коленям, Водолей – к икрам и голеням. Рыбы относятся к ступням…»[40]40
  Цит. по: Clark C. W. The Zodiac Man in Medieval Medical Astrology // Journal of the Rocky Mountain Medieval and Renaissance Association. 1982. Vol. 3. P. 36.


[Закрыть]

«Зодиакальный человек» – схема, изображающая соответствие между знаками зодиака и органами человеческого тела (медицинская рукопись, выполненная в Уэльсе, конец XV века. NLW MS 3026C, 26)

Многие врачи полагали, что занятия медициной и вовсе невозможны без знания астрологии, слишком уж мощное влияние светила оказывают на людей. Со временем наука о движении светил стала важной частью университетского медицинского образования. Врачи старались учитывать личные гороскопы своих состоятельных пациентов, выстраивая схемы лечения и «диеты».

Еще один взгляд на причины болезней нельзя считать в строгом смысле медицинским. В книгах, написанных врачами, мы встречаем его очень редко. Но я все равно расскажу о нем именно в этом разделе книги, поскольку в его основе лежит не религиозный или «магический», а вполне рациональный подход. Речь о слухах, которые возникали во время эпидемий в самых разных регионах. Согласно этим слухам, массовую хворь вызывали сознательные действия людей. Чаще всего называли не одного подозреваемого, а целую группу. Виновными обычно назначали «чужаков» – тех, кто чем-то выделялся из основной массы местных жителей. Это могли быть иноземцы, иноверцы или нищие. Например, в эпоху «черной смерти» во многих европейских странах бытовал слух о том, что иудеи намеренно отравляют колодцы, и зараженная вода вызывает мор. На Руси в том же самом обвиняли агентов Золотой Орды. Согласно одному из поздних источников, Густынской летописи, в 1280-х годах те «много же зла сотвориша в Русской земле… аще не мечем и не огнем, понеже Русь помогаху им, но чарами своими. Иземше бо серце человеческое, мочаху во яде аспидном и полагаху в водах, и от сего воды веся в яд обратишася, а аще кто от них пияше, абие умираше. И от сего великий мор бысть по всей Русской земле»[41]41
  Полное собрание русских летописей. Т. 40. М., 2003. С. 126–127.


[Закрыть].

Судя по источникам, такие слухи действительно существовали и порой приводили к страшным последствиям: нападениям и погромам. Тем не менее многие ученые отмечают, что обвинение в заражении было далеко не единственной и не главной причиной агрессии в адрес «чужих». Так считает и историк Цафрир Барзилай, изучавший преследование иудеев в Западной и Южной Европе в эпоху высокого и позднего Средневековья. Он пришел к выводу о том, что характер такого насилия зависел от особенностей местности. Историк пишет: «"Черная смерть" усилила социальную напряженность всех видов: между бедными и богатыми, местными и чужеземцами, иудеями и христианами. Обвинения [национальных и религиозных] меньшинств в отравлении колодцев были одним из проявлений этой напряженности, еврейские погромы – другим, народные восстания против правителей – третьим. При этом напряженность воплощалась по-разному в зависимости от местности. Там, где правитель был слаб, были распространены народные восстания, а там, где иудеи изначально были маргинализированы, нередко возникало насилие, направленное против них»[42]42
  Barzilay T. Poisoned Wells: Accusations, Persecution, and Minorities in Medieval Europe, 1321–1422. Philadelphia, 2022. P. 125.


[Закрыть]. Барзилай указывает, что слухи об отравлении колодцев не становились причиной нападений напрямую. Средним звеном цепочки между этими событиями были решения местных властей. Именно они расследовали эпизоды предполагаемых отравлений, находили и проверяли подозреваемых, назначали наказания. Иногда представители власти были напрямую заинтересованы в преследованиях иноверцев – например, если по местным законам у наказанных конфисковали имущество в пользу правителя. Таким образом, слухи становились лишь поводом к преследованию, а не его исходной причиной.

* * *

Итак, в основе средневекового медицинского знания лежали идеи, выработанные многими поколениями врачей Античности. Философы и лекари-практики Средневековья систематизировали и обогатили эти сведения. Главной причиной болезней врачи древности считали нарушение баланса четырех телесных жидкостей. Вызвать его могли и внешние, и внутренние факторы. Искусство врача заключалось в том, чтобы разобраться в сложных хитросплетениях этих факторов, выделить важнейшие из них и правильно выстроить «режим», который со временем вернет баланс телесных жидкостей в норму.