Текст книги "РАСколдованная мама. Как складывается жизнь ребенка после того, как диагноз РАС снят"

Глава 34
Кофе и круассаны. Музей Орсе

Первое, что я почувствовала при пробуждении, – аромат кофе «с привкусом Нового года». Это вызывало удивление, потому что в номере маленькой скромной гостиницы готовить запрещалось. Чайника там не было, пользоваться кипятильником и хранить еду тоже было нельзя. На первом этаже располагался небольшой холл, где постояльцы гостиницы завтракали, здесь же стоял кофе-автомат. В любое время можно было выпить чашку кофе за один евро.

Я распахнула окно навстречу туманному влажному воздуху.

Погода в Париже в феврале примерно как в Сибири в октябре – ноябре, то есть не холодно. В шесть часов утра улицы были пустынны, никаких голосов прохожих.

Я почувствовала какое-то предвкушение. Как будто через пять минут прокричит петух или взойдет солнце…

Позже я поняла, в чем секрет. Оказывается, на первом этаже каждого дома находятся кофейни. На один-два столика. Во всех кофейнях одновременно в шесть утра включают автоматы для варки зернового кофе. Там же выпекают круассаны и слоеные булочки в виде вензеля.

В России такая выпечка называется «пальмира с корицей». Такая, да не такая. Не знаю, в чем секрет, но настолько легкое и воздушное тесто умеют готовить только в Париже.

Эти два запаха – кофе и круассанов – смешивались и создавали невообразимый аромат, блуждавший по французским улочкам и залетавший в каждое распахнутое окно. Он задавал настроение на все утро, а иногда и на весь оставшийся день.

Вернувшись в Россию, я стала использовать хитрость.

Когда в семье нарастала напряженность от тревог и проблем, назревал конфликт или кого-то посещала хандра, я варила кофе и разогревала выпечку. И проблемы… таяли.

Первый день был свободным. Я могла посвятить его знакомству с городом. Мне всегда нравилось творчество художников-импрессионистов, поэтому я решила съездить в музей Орсе.

Составив маршрут, я двинулась в направлении ближайшей станции метро.

Метро в Париже устроено очень странно, нет понятной и функциональной логики, к которой мы привыкли в Московском метрополитене. Линии пересекаются друг с другом, образуя хаотичное переплетение. Один раз воспользовавшись парижской подземкой, я пришла к выводу, что гораздо приятнее и проще перемещаться по городу пешком. В метро было накурено, грязно, на некоторых станциях пахло мочой. В вагоне масса людей сомнительного социального происхождения. Поэтому, проехав пару остановок, я с облегчением выбралась наверх. Вдохнула свежий воздух улицы и поняла, что… потерялась.

Судя по карте, музей находился совсем рядом, но я не понимала, в каком направлении идти. Вокруг никого не было. Спускаться обратно в метро глупо. Я огляделась.

Рядом располагалось какое-то правительственное здание, около него на посту стоял молодой человек в военной форме. Рыжий, веснушчатый и совсем молоденький, лет 18–19. Очевидно, ему было скучно стоять в полном одиночестве, охраняя безлюдное пространство.

Беспокоить часового «при исполнении» нельзя. Но другого выхода у меня не было. Когда я подошла к молодому человеку, он смутился и густо покраснел. Веснушки на его лице стали ярко-рыжего, прямо огненного цвета. На своем плохом английском я спросила (выдавить из себя фразу на французском в критических ситуациях я не могла, все слова вылетали из головы): «Where is the museum D’Orse?»[45]45
  Где находится музей Орсе? (англ.)


[Закрыть]

Парень сразу меня понял и тут же вызвался проводить. Мы вышли на главную улицу, он показал мне дорогу. Не знаю, что было причиной крайнего смущения: то, что он оставил пост, или просьба незнакомой дамы.

Оказалось, что музей действительно находится в двух шагах от того места, где я вышла из метро. Время года и день недели не предполагали большого числа посетителей.

Я взяла наушники с аудиогидом на русском языке и целый день провела, переходя от одного экспоната к другому. Все мои любимые работы были в действующей коллекции: «Балкон» Эдуарда Мане, «Женщина за туалетом» Анри де Тулуз-Лотрека, «Девушки за фортепьяно» Пьера Огюста Ренуара, «Танцевальный класс» Эдгара Дега и другие. Современники критиковали импрессионистов.

Считали само слово «импрессионизм» оскорблением вкуса. Манеру письма трактовали как неопрятность и небрежность.

Изображения на картинах классицистов были максимально приближены к оригиналу. Ценились глубокое содержание картины, достоверность и совершенство кисти мастера. Обычно представители классицизма использовали для сюжетов исторические события или библейские истории.

Импрессионисты же ценили мимолетность, фрагментарность сюжета, воспевали изменчивость природы и настроения. Отсутствие жестких рамок и зыбкость всего сущего.

«Каждая секунда восхода солнца уникальна и неповторима», – говорил Моне. В этом красота импрессионизма.

Его неуловимость и тайна.

После музея в гостиницу я возвращалась пешком, с любопытством рассматривая витрины магазинов и проходя мимо старинных каменных зданий. Франция – очень дорогая страна для русского туриста, я старалась экономить на еде. Но чашечку кофе с круассаном каждый может себе позволить. Кофейни гостеприимно ждали посетителей.

Цены везде были одинаковы, условия обслуживания – тоже. Кроме привлекательного, но однообразного меню, меня поразила совершенно обескураживающая доброжелательность. Когда открываешь дверь кафе, создается впечатление, что именно тебя здесь ждут с самого утра. «Bonjour, madame! Avez-vous mangé?»[46]46
  Добрый день, мадам! Что желаете? (фр.)


[Закрыть]

Парижане удивляли своей свободой и деликатностью. Улицы Парижа очень узкие. По этой причине многие вместо автомобильного транспорта предпочитают мотоциклы и очень условно соблюдают правила дорожного движения, не всегда дожидаясь нужного сигнала светофора. Но никаких конфликтов или заторов не возникает, все очень ловко уступают друг другу дорогу или объезжают препятствия.

Я бы назвала это тактичным поведением водителей и пешеходов. Как будто они подчинялись своим, только им известным правилам. Нигде не видно полицейских, патруля, сирен и мигалок. Создавалось ощущение, что регуляция порядка в городе происходит сама собой. Это успокаивало и дарило чувство комфорта. Такое сочетание внешней свободы, легкости и внутренней организованности я чувствовала только в этом городе.

В первый же день я увидела около дверей подъездов жилых домов маленькие скромные металлические таблички. Вглядевшись в них, поняла: на каждом этаже, у себя в квартирах, ведут частные приемы врачи разных специальностей – психологи, стоматологи, массажисты.

Меня это очень удивило. Я знаю, сколько разных условий необходимо выполнить врачу в России, чтобы получить лицензию на частную практику. Требуется пройти кучу согласований, собрать много подписей и справок – от пожарной службы до санитарного инспектора. Очевидно, чтобы вести прием на дому, ничего этого в Париже не требовалось.

Под вечер я очень устала. Сказался недавний перелет и волнения. Придя в гостиницу, включила телевизор и заснула.

Впереди ждало много интересного.

Глава 35
На Монмартре. Лувр. Мадонна

На следующий день предстояли пешая экскурсия по Монмартру и обзорная автобусная экскурсия по Парижу.

Утром я пришла к театру Гранд-опера, где собирались наши туристы.

На лестнице, ведущей в здание, увидела рыдающую девушку из Казахстана, которая стояла в полном одиночестве и размазывала по щекам слезы. Она опоздала к своей группе, автобус не дождался и уехал без нее.

Я успокоила девушку, посоветовав не отчаиваться.

Позже нам удалось уговорить нашего гида взять ее на экскурсию с нами. Вопрос оплаты был урегулирован турфирмой.

Через полчаса мы уже гуляли по Монмартру. Я поняла, почему это место было и остается столь любимым для парижских художников. Район расположен на холме высотой 130 метров. Возле подножия базилики Сакре-Кёр есть площадка, с которой Париж виден как на ладони.

Нам дали время поглядеть на город сквозь туманную дымку. Потом мы отправились на пешую прогулку по Монмартру в сопровождении гида.

Улочки Монмартра в воспоминаниях многих известных людей названы уникальными и неповторимыми. По ним ходили Пабло Пикассо и Амедео Модильяни, Эдит Пиаф и Жорж Брассенс. На площади Бланш с 1889 года работает кабаре «Мулен Руж», хорошо известное по художественным фильмам. Во времена Парижской коммуны, весной 1871 года, площадь Бланш оказалась в центре революционных событий – здесь устраивались баррикады.

Впрочем, февральским утром 2013 года все выглядело мирно и даже безлюдно.

Несмотря на зиму, каменные ограды обвивали заросли декоративного зеленого плюща. В окнах виднелись яркие пятна гераней. Это сочетание – камень и цветы – является одним из маркеров Парижа. Температура была плюсовая, но я озябла и с любопытством наблюдала за гидом, который, будучи без головного убора, не испытывал ни малейшего физического дискомфорта.

На площади Тертр сотни членов Ассоциации художников Монмартра продают туристам картинки с пейзажами, сувениры, делают быстрые рисунки с натуры. Подобные места можно встретить во всех крупных европейских городах. И все равно возникает соблазн прикупить какую-нибудь крохотную акварель именно здесь, лелея надежду, что в руки к тебе попадет бесценное произведение искусства.

Проходя по извилистым улочкам, мы дошли до дома, где жила Далида. На двери – табличка с надписью: «В этом доме с 1962 по 1987 год жила Далида. Ее друзья монмартровцы никогда ее не забудут».

Я сразу вспомнила свой незабываемый дуэт с преподавателем французского.

Судьба певицы необычайно трагична. Сочетание оригинального голоса, мировой славы и печальной судьбы наложили на образ Далиды флер femme fatale. Трое любимых ею мужчин покончили жизнь самоубийством, что заставило певицу впасть в глубокую депрессию и повторить их судьбу.

Недалеко от Мулен де ля Галлет в стене мы увидели странную скульптуру. Создавалось впечатление, что человек наполовину пробрался сквозь стену и застрял в ней.

Оказывается, скульптуру создал известный актер Жан Маре по мотивам рассказа «Проходящий сквозь стены» Эме Марселя. Скульптура выглядит очень оригинально и может даже напугать, если не знать заранее о ее существовании.

Обойдя Монмартр, мы отправились на автобусную экскурсию по городу. Посмотрев из окна автобуса на знаковые места Парижа (Эйфелеву башню, Триумфальную арку), поехали вдоль набережной Сены, где располагается один из крупнейших музеев мира – Лувр.

Просматривая перед поездкой информацию о музеях Парижа, я увидела, что раз в месяц можно посетить Лувр бесплатно. Так совпало, что наша автобусная экскурсия пришлась именно на такой день!

Посмотреть подробно все экспонаты Лувра за один раз невозможно. Но побывать в Париже и не увидеть «Мону Лизу» было бы опрометчиво.

Наша экскурсия подходила к концу, поэтому я попросила остановить автобус у Лувра и вышла. Мне повезло: очередь двигалась ко входу довольно быстро. Так что через некоторое время я попала в знаменитое на весь мир место.

Я была настолько ошеломлена, что свое блуждание между знаменитыми картинами и статуями помню смутно:

Да Винчи, Рафаэль, Микеланджело, Рембрандт. Ну и, конечно, знаменитая «Мона Лиза». К сожалению, в Лувре в то время не предлагался аудиогид. Но многие произведения, принадлежащие музею, настолько известны, что с их историей я была знакома.

Встреча с «Моной Лизой» меня разочаровала. В отдельной комнате перед картиной, закрытой стеклом, стояла толпа. Раздавалось непрерывное щелканье фотоаппаратов.

Подойти ближе семи метров было невозможно – или пришлось бы расталкивать тех, кто стоял ближе.

Сочтя, что созерцание картины на таком расстоянии не принесет мне никакой радости, я вышла из зала 711 и еще несколько часов блуждала по музею, пока совсем не выбилась из сил. Перекусив в кафе на нижнем этаже, побрела в гостиницу. Ноги гудели, но я почти не чувствовала боли. От пережитых впечатлений кружилась голова.

Выпив чашку кофе в холле гостиницы, я поднялась в номер и забылась сном.

Глава 36
Гранд-опера. Свободный урок. Знакомство с циркачкой

На следующий день турфирмой была запланирована экскурсия в Гранд-опера. Это очень красивый, наполненный произведениями живописи и скульптуры театр-музей.

Просторное фойе украшено позолотой и мозаикой, на потолке – аллегорические картины. Большая лестница театра отделана роскошным мрамором, плафон театра расписан Марком Шагалом. Зрительный зал рассчитан на две тысячи мест.

Я долго ходила с другими экскурсантами по залам и галереям, слушая о «призраке оперы». Хочу напомнить эту знаменитую легенду о любви.

История началась с того, что в 1908 году рабочие при осмотре подземного помещения под зданием театра решили убрать одну из стен. После ее разрушения обнаружилась комната, замурованная изнутри, где нашли скелет человека с деформированным черепом.

Директор театра Шарль Гарнье был так поражен находкой, что поручил журналисту Гастону Леру провести расследование.

Так родилась ставшая известной всему миру история романтической любви. Мальчик по имени Эрик был нежеланным ребенком. Мать во время беременности так сильно затягивала корсет, что ребенок родился с деформированным черепом. Дети с уродствами часто покупались бродячими артистами или цыганами для показа за деньги или выпрашивания милостыни. Так Эрик попал в табор цыган. Позже бежал в Персию, где приобрел навыки архитектора. Будучи уже взрослым, он прибыл в Париж и вскоре стал работать на строительстве театра. Чтобы не пугать людей своим видом, Эрик носил маску.

Стесняясь своего уродства, он соорудил себе комнату под полом театра, возле подземного озера. Скорее всего, оно являлось резервуаром для воды на случай пожара.

По легенде, ложа № 5 – то место, откуда Эрик смотрел спектакли. Он влюбился в актрису и предложил ей провести с ним в его жилище две недели. После этого он отпустил девушку, а сам исчез. Ложа № 5 стала проклятой.

Пару раз там случались несчастья, после чего ее закрыли навсегда. История описана в одноименной книге Гастона Леру. Позже эта история легла в основу одноименного мюзикла Эндрю Ллойд-Уэббера.

Могу подтвердить, ложа № 5 действительно закрыта.

По легенде, в ней каждый вечер перед спектаклем появляется призрак. В день посещения театра нашей экскурсионной группой спектакля не было.

Проходя по зрительному залу, я с удивлением увидела группу школьников лет семи – десяти. Ребята с разным цветом кожи и разных национальностей сидели на полу, скрестив ноги по-турецки, и внимательно слушали рассказ молодой женщины, говорящей по-французски.

Поразили естественность, раскованность и свобода, групповое внимание и включенность детей в рассказ учительницы. Кто-то из ребят держал в руках блокнот и делал зарисовки. Некоторые просто слушали, подперев голову рукой.

Несмотря на отсутствие школьной формы и свободные позы во время занятия, их облик демонстрировал серьезность, никаких ухмылок и гримас не было и в помине.

Дети не отвлекались и не переговаривались, они внимательно слушали.

Завоевать внимание детской аудитории такого возраста довольно сложно. Невольно вспомнились слова Палкиной о том, что «у современных детей нет авторитета, они никого не слушают».

Может быть, дело не в детях, а в системе отношений между учителем и учениками? Может быть, жесткие рамки, создаваемые школой, рождают протест внутри ребенка?

А освобождение от сковывающих правил, наоборот, генерирует творческую и познавательную активность, вовлекает в процесс познания, делая его интересным и дарящим удовольствие?

А может быть, не надо ограничивать детей униформой и определенной позой на уроке? Ведь упорядоченное поведение, диктуемое жестким воспитанием, навязывает ребенку непререкаемость позиции взрослого[47]47
  См.: Друкерман П. Французские дети не плюются едой. Секреты воспитания из Парижа. М.: Синдбад, 2014.


[Закрыть].

Эти вопросы впоследствии неоднократно мучили меня и заставляли смотреть на происходящее в школе, где учился мой ребенок, совсем другими глазами.

В тот же день в музее у меня произошло интересное знакомство. Среди туристов была очень яркая, крупная и довольно экстравагантно одетая женщина примерно моего возраста. Несколько раз она просила меня сделать фото (в то время не у всех были смартфоны, зато у каждого туриста имелась цифровая фотокамера). Мы познакомились и постепенно разговорились. После окончания экскурсии разговор продолжился.

Оказалось, что она из цирковой династии, все в ее семье (она, муж и двое взрослых сыновей) были циркачами и гастролировали по миру.

Но поразило не это. Оказывается, эту поездку семья подарила ей на день рождения.

Я заметила, что традиция отмечать день рождения в Париже вовсе не редкость. Я встречала немало русских, которые приезжали в этот волшебный город для незабываемых праздничных ощущений.

Редкость – это забота и доверие, проявленные мужчинами из цирковой семьи. Путешествие для циркача – рутина. Но поездка в Париж не могла быть таковой. Это был праздник, ее давняя мечта. И самые близкие люди, муж и сыновья, сделали ей такой шикарный подарок! Удивительный, щедрый жест, говорящий о невероятной ценности, которую представляла эта женщина для своих мужчин.

Она была как яркий экзотический цветок среди промозглой серости зимы, как искрящийся фонтан. Поражали ее независимость и самодостаточность. Она наслаждалась каждым моментом, не чувствуя вины за дарованную свободу и радость. Она дышала парижским воздухом полной грудью. Походка была уверенной, даже дерзкой.

Она шла, разрезая пространство как флагманский фрегат, уверенная в своем праве на счастье.

Эта встреча изменила меня. Невидимая глыба льда дала трещину и начала движение. Я еще не поняла, что начала меняться сама. Пока только удивленно хлопала глазами и смотрела ей вслед. До сих пор я вспоминаю эту даму в яркой куртке леопардовой расцветки, отороченной пушистым мехом. Ее прямую спину и уверенный взгляд.

У нее было все: семья, любимый мужчина, любимое дело. И все это не сдерживало, не сковывало ее, а дарило радость и энергию. Возможность такого варианта жизненной стратегии стала настоящим открытием для меня.

Глава 37
Как я подумала, что меня обманули. Знакомство с соотечественниками

На четвертый день моего пребывания в Париже должно было начаться обучение.

Я заранее узнала маршрут, которым буду добираться до места. Накануне частично его опробовала. А в день начала занятий решила срезать дорогу.

Уверенная в правильности выбранного пути, я повернула на параллельную улицу, дошла до перекрестка и… растерялась. В какую сторону идти? Не понимая направления, боялась пойти в противоположную сторону, потерять время и опоздать к началу.

Ситуация осложнялась тем, что Париж имеет такое же радиально-концентрическое расположение улиц, как и Москва, поэтому сообразить, на какой стороне (левой или правой) ты находишься, бывает трудно.

Выйдя на площадь, я стояла, лихорадочно пытаясь понять, куда идти.

Опаздывать не хотелось, я начала нервничать. Мимо шел мужчина средних лет без головного убора с небрежно повязанным на шее дорогим шарфом, на вид типичный парижанин.

Вероятно, я привлекла его внимание своим растерянным видом. Подойдя, он стал что-то спрашивать. На улице было шумно, я не понимала ни слова и стояла, глупо улыбаясь.

Прохожий, видимо, сообразил, что объясняться по-французски бесполезно, и перешел на английский. Испытав невероятное облегчение, я сформулировала вопрос.

Улыбаясь, мужчина показал мне направление.

К сожалению, оказалось, что это не последний повод для волнения.

Я подошла к красивым старинным четырехэтажным зданиям, открыла тяжелую массивную дверь одного из них и оказалась в холле первого этажа, где сидел консьерж.

Никаких вывесок на дверях не было! Сердце мое гулко забилось.

«Так я и знала, – с тоской подумала я. – Все это “развод” и профанация, рассчитанные на наивных простаков!»

Полными слез глазами я смотрела на консьержа. Видимо, я побледнела, потому что он стал участливо задавать мне вопросы. Голос доносился как будто из глубины колодца.

В ушах шумело. Единственное, на что у меня хватило сил, – подать ему листок с распечатанным адресом офиса компании и расписанием занятий. Мужчина всмотрелся в текст и радостно заулыбался. Я подумала, что, наверное, выгляжу очень жалкой.

Консьерж стал показывать куда-то, тыча пальцем в адрес, напечатанный на бумаге. Постепенно до меня стало доходить, что что-то не так с адресом. Мужчина любезно взял меня под локоть, вывел за дверь и показал на соседний дом.

Еще не веря своей догадке, я подошла ко входу и открыла дверь. Таблички не обнаружилось и здесь. В письме было написано, что офис компании находится на третьем этаже. Поднявшись по старинной лестнице с красной ковровой дорожкой, я чуть не задохнулась от радости.

На двери я увидела скромную металлическую пластину, а на ней гравировку – «Tomatis Developpement».

Дверь была столь массивна, что я с трудом открыла ее и… обомлела. Навстречу мне вышла девушка, невероятно похожая на воспитательницу Сережи, нашу добрую фею Марину Александровну. Фея представилась: «Барбара». Оказалось, что это та самая девушка, с которой мы вели переговоры по телефону! Барбара неплохо говорила по-русски, так как по происхождению была полькой.

Постепенно стали собираться и другие члены нашей группы. Они приехали из разных стран, но все хорошо владели русским языком. Переводила с французского на русский та самая Ирина, услуги которой предлагались на сайте и стоили очень недешево.

Она была намного старше нас и быстро уставала. Приходилось часто прерываться, чтобы дать отдых ее голосовым связкам. Мы не жаловались, терпеливо относились к ее трудностям. Во время перерывов оживленно беседовали, тем более, тем для разговора было немало.

Компания отбирала для обучения людей определенных специальностей. Чтобы здесь учиться, необходимо было предоставить диплом врача, логопеда, психолога или музыканта. Именно эти специальности позволяли наиболее глубоко вникнуть в особенности метода, понять его эффективность. Мы быстро перезнакомились. Каждый участник группы был по-своему уникален, каждого привела в эту поездку своя личная история.

Убеждена, что в компании Tomatis Developpement очень удачно выстроены маркетинг по подбору персонала, обучающихся специалистов и сама программа обучения.

Я – человек далекий от бизнеса. Моя цель была привезти методику для своего сына и только. Я не собиралась зарабатывать на этом.

Обучение обещало быть насыщенным. Первый день мы посвятили анатомическому строению человеческого уха, изучению системы звукопроведения в головном мозге. Мне, как специалисту, хорошо знающему анатомию, информация давалась значительно легче, чем другим.

Как я уже сказала, все обучающиеся в группе люди были по-своему уникальны. Первая, кто произвел на меня впечатление, – Елена Жернова из Челябинска. Она возглавляла АНКО «Звездный дождь».

Елена выделялась среди всех харизмой и кипучей энергией. Параллельно с обучением постоянно решала организационные вопросы по телефону. До нас доносились обрывки разговоров: «Что?! С такой смешной суммой в фонд “Звездный дождь” просто стыдно обращаться!» (это о спонсорах), «Вы хотите, чтобы мы научили ребенка читать и писать, а мы хотим сделать из него ЛИЧНОСТЬ!» (разговор с родителем).

Эльвира Гончарова возглавляла реабилитационный центр в Иркутске. Она специализировалась на кинезиотерапии.

Именно Эльвира заставила меня вспомнить книгу нашего соотечественника Николая Бернштейна «О построении движений»[48]48
  Бернштейн Н. А. О построении движений // https://a-mov.ru/books/bernstein-o-postroenii-dvizhenij. html


[Закрыть]. Впоследствии я использовала эту работу в своей авторской теории развития мозга при РАС[49]49
  Эволюционная неврология на современном этапе. Нейропсихологические аспекты // https://youtu.be/ lu_289bmw8k


[Закрыть].

Яна из Ростова-на-Дону работала логопедом. Осваивать методику ее, как и меня, заставила личная история. У Яны был пасынок – подросток с нарушением развития. Она тоже приехала с надеждой помочь своему ребенку и другим подопечным.

Лиля Кирсанова – представительница аристократической семьи. Она сама и обе ее дочери были музыкантами.

Лиля искала способ улучшить «тонкие настройки» слуха, которые способствовали бы обучению детей музыке.

Больше всего информации о методе мы получили от логопеда Элки Станевой из Болгарии. Она услышала об эффективности методики еще двадцать лет назад.

Мечтала применить ее для своей дочери, имеющей отклонения в развитии.

В 1980–1990-е годы не существовало способа получить методику вне стен кабинета, оснащенного громоздкой аналоговой аппаратурой. Поехать во Францию в то время она не могла. Планы остались нереализованными. Наконец, двадцать лет спустя, Элка осуществила свою мечту, приехав в Париж.

Мы все были разные. И в то же время очень похожие. Среди нас не было случайных людей. Тех, кто приехал «за длинным рублем» или хотел нажиться на чужом горе. Нас объединяло горячее желание помогать. Детям, родителям, ученикам, своим родным. Все быстро сдружились и ходили обедать вместе в ближайшее кафе. А вечером, уставшие, расходились по своим гостиницам.

День выдался очень насыщенный, главные открытия ждали впереди…