Текст книги "РАСколдованная мама. Как складывается жизнь ребенка после того, как диагноз РАС снят"

Глава 30
Продажа машины. Истерика за семейным столом

Покупка и продажа машины – событие колоссальной важности для семьи.

Пятьдесят лет назад моим родителям достался «Запорожец», купленный с рук у родственников. Гараж был далеко от дома, отцу приходилось добираться до него сорок минут на трамвае. Сервисного обслуживания в те времена не существовало. Ремонт и техобслуживание осуществлялись владельцами машин самостоятельно.

«Запорожец» использовался только летом. В первый выезд после зимы мы перевозили рассаду помидоров на дачу.

Пару раз за лето отец помогал бабушке доставлять домой урожай. Раза три-четыре ездили за ягодами и грибами.

После закрытия дачного сезона машина отправлялась «на прикол» в металлический гараж.

Зимой отец каждое воскресенье садился на трамвай и ехал к своей «Але» («АЛЯ 2168» – таков был серийный номер машины). В гараже он занимался проверкой работы двигателя, мелким ремонтом. Но по большей части это служило оправданием «посиделок» с такими же владельцами семейных авто из соседних гаражей. Заканчивались разговоры распитием горячительных напитков.

Домой отец возвращался затемно. Когда родители расстались, машина досталась отцу. Он уехал на ней в деревню к своей матери, оставив жене (моей маме) и дочери (мне) квартиру. Машина являлась солидной долей совместно нажитого имущества.

Родители моего мужа были кандидатами наук, доцентами кафедры медицинского института. Они могли себе позволить в 80-х годах прошлого века купить «Волгу», считавшуюся жемчужиной советского автопрома. И хотя впоследствии машины менялись, верность этой марке неизменно сохранялась.

После смерти свекра «Волга» по наследству досталась мужу. Я восторгов по поводу этого чуда техники не испытывала, машина часто ломалась и требовала дорогого ремонта.

Когда на рынке появились автомобили зарубежных марок и комплектаций, мы поменяли ее на подержанный Hyundai. Ездить на нем по городу было комфортно и удобно. Но использовать по бездорожью жалко.

За пять лет до описываемых событий один из дальних родственников мужа предложил нам купить старенькую «Ниву» по невысокой цене. Машина с небольшим пробегом была полностью на ходу. Бывший владелец за ней тщательно ухаживал. Муж обрадовался возможности ездить по лесному бездорожью и грунтовым дорогам.

Теперь он сам предложил продать «Ниву», справедливо посчитав, что здоровье и благополучие ребенка важнее поездок на рыбалку. У мужа нашлись знакомые, которых заинтересовало это предложение. Сделку оформили быстро.

Я поняла, что наш проект готов к запуску. Неожиданно меня охватила паника. Ехать одной, в чужую страну, без знания языка, по неизвестному адресу мне казалось немыслимой дерзостью. Я боялась всего: трудностей с организацией поездки, сложностей с провозом аппаратуры через таможню, незнакомого города, проблем с коммуникацией. В голову приходили самые мрачные мысли. Я боялась быть обворованной, стать жертвой мошенников, подвергнуться физическому нападению.

Каждый день я рисовала себе картины всевозможных трагических ситуаций. Опыт предыдущих зарубежных поездок не брала в расчет. То был запланированный отдых, где каждый шаг туриста продуман туроператором: трансфер, поездки с гидом и питание. На территории отеля человеку надевали браслет, что позволяло чувствовать себя полностью защищенным от неприятностей.

Незадолго до описываемых событий в СМИ появилась история нашей соотечественницы, поехавшей работать в Турцию переводчицей по рабочей визе и попавшей в сексуальное рабство. Несколько лет девушку держали в подвале, избивали, она не имела никакой связи с миром, пока кто-то не сжалился над ней и не сообщил в полицию.

Когда мы в очередной раз стали обсуждать наш план вечером на кухне, у меня случилась истерика.

Я разрыдалась. Размазывая слезы по щекам, говорила, что ни на что не гожусь. Что мне страшно. Что «пусть все идет, как идет». Будем «как все». Переведем Сережу на домашнее обучение, будут основания для инвалидности, получим пенсию.

На некоторое время (это продолжалось минут пять, не более) я опять превратилась в глупую, беззащитную курицу. Почувствовала, что быть в позиции жертвы гораздо легче, проще и спокойнее. Ничего не надо делать. Не надо напрягаться. Легче переложить ответственность на кого-то: государство, общество, мужа, на КОГО-НИБУДЬ.

И остаться в стороне.

Я слабая женщина, что я могу? Я беспомощна и бессильна.

Я сжимала в руках мокрую бумажную салфетку, которая превратилась в бесформенный влажный комок, а слезы все продолжали литься. Я что-то бормотала сквозь рыдания. В этот миг мне казалось, что в этом мире наша семья одна против всех. Против школы, против жестоких детей, циничных родителей и бездушных учителей. Против беспомощного положения, которому мы пытаемся противостоять.

Помню, муж сначала смотрел на меня жалостливо.

А потом сдвинул брови и сказал: «Ты что обрушилась, как башни-близнецы? У нас все получится. Я в тебя верю».

Я взяла себя в руки. И больше ни разу не позволила себе слабость. С тех пор стала держать на передней линии сознания главную мысль: «Я это делаю ради сына. Я все смогу».

Конечно, было и любопытство, и предвкушение встречи с «великим городом». Я много читала о столице Франции, интересовалась искусством, достопримечательностями, памятниками архитектуры, но даже в самых смелых своих мечтах не позволяла себе думать о поездке туда.

Такое путешествие казалось сказкой, доступной лишь избранным, небожителям (дипломатам, музыкантам, людям искусства). Оказаться там было невозможно и… страшно.

Получив по электронной почте от Барбары счет на двести евро, я отправилась в ближайший офис Сбербанка. С любопытством посмотрев на бумагу с незнакомым словом Invoice, оператор в окошке вытаращила глаза: «Я не знаю, как сделать этот перевод!» Я пожала плечами:

«Выясняйте!»

Через год я стала пользоваться приложением для смартфона PayPal. С его помощью сделать перевод за рубеж можно в течение нескольких секунд. Но такая возможность появилась позже. Валютные платежные операции проводились редко, офисные сотрудники с ними не работали, запрос вызывал у них растерянность.

Немолодая женщина побежала к руководителю отделения за консультацией. После получасовой беготни по кабинетам и дюжины звонков у меня, наконец, приняли деньги и выдали квитанцию об оплате.

С видом победителя я вышла на улицу. Первый шаг был сделан, дорога назад отрезана.

Глава 31
Изучение французского. Песни с Аленом Делоном

Перед поездкой я решила освоить азы французского, чтобы иметь возможность общаться во время поездки.

Французский язык всегда казался мне мягким и романтичным. Я записалась на курсы в маленькую группу неподалеку от дома. Занятия проходили по вечерам, два раза в неделю.

Однажды по телевизору я увидела надпись на футболке одной девушки – «Май инглиш из бед. Из бед и огорчений». То же самое я могла бы сказать про свое изучение французского. Грамматика и фонетика вводили меня в ступор. Я никак не могла понять: как на четыре буквы может приходиться только два звука? На каждом занятии я смотрела на нагромождение букв и чувствовала, что терплю полное фиаско.

Я не знала, что в европейских странах подавляющее число граждан может объясняться на английском языке. Мне казалось, что, попав в страну носителей французского, я буду беспомощна, беззащитна и бессловесна. С каждым последующим занятием я понимала, что не смогу за короткое время преодолеть этот барьер.

Наш преподаватель был мягок и лоялен. Надо отдать должное, он изо всех сил пытался оживить занятия, сделать их по возможности интересными и нескучными. Во время одного урока он рассказал нам про свою поездку в Париж и про судьбу великой певицы Далиды. Про прогулку по улицам Монмартра и как он неожиданно оказался рядом с ее домом.

Однажды преподаватель решился на эксперимент.

Мы с соседкой по парте с любопытством наблюдали, как он вставляет диск в ноутбук. Затем он раздал нам листы с текстом на французском. Это была песня «Paroles, Paroles». Ее когда-то исполнили Ален Делон и Далида.

Преподаватель предложил… спеть. Моя сокурсница была не готова к демонстрации своих вокальных данных. Он беспомощно посмотрел на меня. Я согласилась.

Когда-то я занималась в музыкальной школе и недолгое время пела в школьном дуэте, выступая на концертах и участвуя в местных конкурсах. Конечно, это было очень давно, но я не испытывала страха петь на публику.

Хотелось отвлечься от однообразного учебного диалога. Моей задачей было следить за строчкой и мелодией и подпевать педагогу.

Заиграла музыка. Это была «минусовка». Я очень любила и мелодию песни, и слова. Мы запели. И… результат превзошел все ожидания! Это было просто потрясающе!

У преподавателя оказался очень приятный баритон, наши голоса хорошо сочетались. Когда-то мой голос определяли как меццо-сопрано. Его низкие тона звучат мягко за счет использования грудных резонаторов. Существует мнение, что голос Далиды тоже соответствовал низкому меццо-сопрано.

Так или иначе, наше исполнение получилось очень удачным. Я видела, как расширились глаза у моей сокурсницы.

Она совсем не ожидала такого шоу на уроке и сидела как завороженная, а потом долго аплодировала и восхищалась. Мы и сами были ошеломлены!

Во время пения оказалось легко произносить окончания слов, которые мне никак не удавались при ответах на вопросы. Фразы песни лились плавно и мягко, как глазурь по поверхности торта, глянцево сверкая и переливаясь.

Мы так увлеклись, что не заметили, как пришло время заканчивать занятие. Оно получилось волшебным.

К сожалению, вскоре мне пришлось прервать уроки французского: сначала преподаватель заболел, потом закончились деньги, которые я откладывала на оплату курсов.

Тем не менее невероятная легкость произнесения иностранных слов при пении мне запомнилась. Уверена, такой способ изучения языков очень эффективен. Он раскрепощает, придает занятиям легкость и романтический флер.

Обучению способствует и то, что при пении происходит активация обоих полушарий мозга. Левое активируется для перекодификации слов с родного языка на иностранный, а для воспроизведения мелодии становится активным правое.

Таким образом, синхронная работа способствует гармоничному функционированию полушарий и запоминанию незнакомых слов.

Глава 32
Обморок в банке. Помощь психиатра

Незаметно подошло время основной выплаты за аппаратуру Solisten[44]44
  МЕТОД ТОМАТИСА: Solisten или Besson? // http:// neuroland-center.ru/metod-tomatisa-solisten-ili-besson


[Закрыть]и курс обучения в Париже. Помня о трудностях денежного перевода в филиале банка и учитывая размер суммы, которую необходимо было внести, я решила обезопасить себя от тревоги и стресса.

Договорилась с мужем, что мы вместе поедем в центральный офис банка и муж будет сопровождать меня до самой кассы. Я почему-то была уверена в том, что в центральном офисе сотрудники хорошо знакомы с процедурой перечисления средств на зарубежный счет, мне казалось, что трудностей не возникнет.

Сначала все шло по задуманному плану. Мы с мужем подъехали к зданию банка, расположенному на центральном городском проспекте, и зашли внутрь. Была зима, на улице рано стемнело.

Так совпало, что в этот день на моей работе проходило краевое торжественное мероприятие, по этому поводу я была в «парадной» норковой шубе.

В Сибири шуба – не роскошь, а необходимость. Никакие пуховики не могут сравниться с «цигейкой» (мех, выделываемый из шкуры тонкорунных овец цигайской породы). Каждая сибирская женщина старается иметь в своем гардеробе такую шубу.

В начале 2000-х годов невероятно модными в России стали шубы из норки, которые привозили из Китая, Турции и Греции. Иметь норковую шубку было признаком статуса и престижа. Я тоже мечтала о ней.

Одна из пациенток мужа работала директором мехового салона. Она осталась так довольна результатом лечения, что сделала мне большую скидку на покупку норковой шубы.

Сшита купленная шуба была не из цельных шкурок, а из узких полосок меха. При первом же ее «выгуле» я поняла, что надевать ее можно только «на выход»: в гости или в театр. Гулять в ней в мороз было холодно. Мероприятие на работе проходило редко, заставляло «держать фасон».

Я надела дорогую шубу.

В холле банка мы увидели небольшую очередь, но обслуживание почему-то тянулось долго, я начала нервничать.

Муж тоже сидел как на иголках. Несмотря на то что он пообещал мне сопровождение, в последний момент образовалась какая-то консультация (так бывало нередко, люди заболевают внезапно, помощь всем нужна «очень срочно»).

Проводив глазами очередного клиента, которого объявил голос электронного диспетчера, муж вскочил со стула, сказал, что «уже опаздывает», и убежал. Я осталась одна.

До этого я никогда в жизни не держала в руках такую сумму денег. Максимум, чем мне доводилось распоряжаться, – это месячная зарплата. Было страшно.

Вспоминались предостережения мамы и бабушки перед поездками в другой город. Как они заставляли класть деньги в нижнее белье, пришивать сделанные из ткани кармашки или пристегивать их к колготкам изнутри булавками. В каждом посетителе мне мерещился потенциальный грабитель, готовый напасть на меня в любую секунду.

Наконец объявили мою очередь. Я подошла к стойке и объяснила свою цель оператору. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что она тоже не знает, как делать денежные переводы за рубеж.

Опять повторилась процедура вызова начальника, долгой консультации, уточнения заполнения каждой строки в квитанции. Я видела, что наши разговоры и обсуждение привлекают внимание других посетителей. Градус напряжения нарастал. В итоге я поставила лишний ноль, и документы пришлось переписывать снова.

К кассе я подошла красная как помидор и взмокшая от пота.

Сняла шубу и перекинула ее через руку. Охраны нигде не было видно. В кабине стояла духота. Я подала документы в окошко и положила норковую шубу рядом на полку.

Внезапно я почувствовала себя совсем плохо. Сказались напряжение прошедшего дня, долгое ожидание и заполнение документов. В глазах потемнело. Я почувствовала, что оседаю на пол и теряю сознание.

В самый последний момент перед моими глазами промелькнула следующая картина: я лежу в кабинке на полу, заходит случайный посетитель, забирает деньги и дорогую шубу.

Про то, что в банке всюду камеры и охрана, я не подумала.

Мысль о возможном несчастье «вытолкнула» меня на поверхность, я пришла в себя. Ослабевшими руками достала из сумочки деньги и передала их кассиру. Надеюсь, она не обратила внимания на мое состояние.

Когда я вышла из кабинки, ноги дрожали, колени подгибались. Я опустилась на стул и еще некоторое время сидела в холле.

С этого дня время побежало быстрее. Кроме родителей, никто не знал про предстоящую поездку.

Для решения проблемы с визой девушка из турагентства, в которое я обратилась, чтобы оформить Шенген, посоветовала купить туристическую путевку в Париж на несколько дней. Мне подобрали тур, в котором три дня посвящались экскурсиям, а еще три дня были свободны. В эти дни как раз и планировалось обучение в компании Томатис.

Я заблаговременно подала документы, но решение визового центра задерживалось. Загранпаспорт с визой должна была выслать турфирма-посредник, находящаяся в Москве.

В результате мы договорились, что в назначенный день я утренним рейсом полечу в Москву. Документы (вместе с билетами и бумагами для заселения в отель и экскурсий) курьер привезет прямо в аэропорт Внуково, откуда вечерним рейсом я должна лететь в Париж.

На руках у меня были российский паспорт и билеты до Москвы и обратно. Я прокручивала в голове возможные варианты событий.

1. Визу не успеют сделать, и я застреваю в Москве на неделю. Потом лечу обратно.

2. Не получается встретиться с курьером. (См. пункт 1.)

3. Вся эта история с путевкой – мошенническая схема. Я прилетаю в Москву, а никакой турфирмы-посредника не существует.

4. Я прилетаю в Париж, где оказывается, что компания Tomatis Developpement – это большая афера, на удочку которой ловятся наивные российские граждане, желающие получить чудо-методику.

Последний вариант был самый благоприятный, потому что позволял хотя бы увидеть великий город и… умереть, потому что я не смогу вернуться обратно с позором (хотя муж обещал, что в случае чего разделит со мной все риски и не будет меня упрекать).

Все эти мысли настолько меня тревожили, что за неделю до поездки я стала плохо спать и почти перестала есть.

Я старалась не показывать этого, но мой внешний вид говорил сам за себя. В определенный момент я поняла, что мне нужна помощь. Понимала, что нахожусь на грани нервного срыва, и решилась на консультацию психиатра.

Психиатрический диспансер находился совсем рядом с моей работой. В обеденный перерыв я сходила на прием к знакомому доктору. Не вдаваясь в детали, пояснила, что у меня сложная житейская ситуация и мне тяжело уснуть.

Мне назначили лекарство.

После приема препарата я почувствовала невероятное облегчение. Тревога стала отпускать меня, пришли спокойствие и душевное равновесие.

Самый большой страх – это страх неизвестности. Если осознаешь опасность и боль, которые тебя ожидают, этому можно противостоять. Но когда много «точек неопределенности», перенести это бывает очень трудно.

Необходима профессиональная помощь.

Пережив один раз большой страх и победив его, начинаешь на многие вещи смотреть более философски. Просто делаешь глубокий вдох и шагаешь вперед.

Глава 33
На грани фола

Проект под названием «Томатис» в нашей семье был засекречен. Причин для тайны, окутавшей мой вояж, было несколько.

Во-первых, мы с мужем не до конца верили в существование французской компании. За свою жизнь мы много раз сталкивались с разного рода мошенничеством и махинациями. К жертвам афер люди всегда относятся с плохо скрываемым оттенком презрения. Не хотелось стать объектом насмешек и жалости.

Во-вторых, поездка в такую страну, как Франция, была для многих соотечественников недосягаемой. Шенгенская виза стоила дорого. Организация самой поездки еще дороже.

Многие российские туристы к моменту описываемых событий не жалели денег на путевки в Турцию, наслаждаясь безлимитным получением еды, солнца и алкоголя. Престижным считалось покрасоваться перед соотечественниками золотистым загаром и новенькой кожаной курткой, привезенной из заморского путешествия.

Но потратить кучу денег для того, чтобы получить надежду? Чтобы ребенок стал лучше понимать разговор посторонних людей? Незначительно улучшить его навыки обучения и общение с друзьями?

Для большинства людей такие мотивы непостижимы.

В основном все желания родителей, которых я встречала во время работы в государственных структурах, были направлены на получение дополнительного денежного пособия. То есть выгоды от того, что у ребенка есть какая-то хроническая болезнь или необходимость лечения.

Безусловно, из всякого правила есть исключения. Иногда встречались родители или родственники, готовые тратить огромные суммы на лечение. Часто такие люди ловились на удочку недобросовестных чародеев, обещавших чудесные исцеления. Тех, кто способен отдавать финансы и рисковать, осознанно ставя в приоритет малые изменения здоровья и развития, было немного.

Мы шли на огромные жертвы, имея лишь призрачную надежду на успех.

Так что подробностей поездки я никому не сообщала.

Знакомым и сослуживцам сказала, что беру отпуск.

Представитель туркомпании, которая организовывала мою поездку, настояла на том, чтобы между рейсами был большой временной промежуток. Стоял февраль. Из-за снежной погоды рейсы нередко задерживали.

Ранним утром я прилетела в Москву в аэропорт Домодедово, аэроэкспрессом доехала до метро, по кольцевой переехала на другую станцию и добралась до аэропорта Внуково. Было 10 часов утра. Мой самолет в Париж вылетал поздним вечером.

Когда я пришла в международный терминал вылетов, меня ждал сюрприз: стойки моей туркомпании… не обнаружилось. Я стала набирать телефон туроператора, потом курьера, на звонки никто не отвечал.

Меня охватило уныние. Аэропорт был заполнен мигрантами, которые прилетали в столицу или улетали домой.

Нравы обладателей огромных клетчатых сумок, перемотанных скотчем, не поражали аристократизмом. На сиденьях тут и там сидели и лежали люди в ожидании своего рейса.

Условия в зале ожидания во Внуково выгодно отличались от условий в Шереметьево. Здесь у сидений не было боковых «перемычек». При желании любой мог прилечь, подложив под голову сумку.

Я не выспалась из-за раннего вылета. Из дома выехала среди ночи. Поэтому, отбросив «светские условности», прилегла на свободное сиденье. Никакого удивления или недовольства не заметила. Окружающие привыкли к трудным условиям жизни. Это читалось в их одежде, натруженных руках, громком разговоре и размашистой жестикуляции. Зато они были терпимы и доброжелательны. Никто не обращал на меня никакого внимания. Мне удалось немного отдохнуть.

Проснулась я через три часа от звонка туроператора.

Оказалось, что туркомпания, услугами которой я воспользовалась, была настолько маленькой, что своей стойки в аэропорту не имела. Туроператор заверила, что московский курьер доставит мне документы в течение дня. Я продолжала ждать.

Курьер приехал за полчаса до начала регистрации на рейс, когда на улице стало темно, а я почти отчаялась. Помню, как сидела с синим пластиковым конвертом с билетами и паспортом в руках, глядя в одну точку. Важный этап был пройден. Это придавало сил, несмотря на усталость и стресс.

Людей в самолете было мало. Я увидела, что пассажиры рассаживаются в салоне по одному на три места и ложатся поперек сидений, подняв подлокотники и подогнув колени.

К моему удивлению, стюардессы не делали замечаний, что пассажиры пересели на другие места и не пристегнули ремни безопасности. Это казалось необычным и очень гуманным. День был тяжелый, перелет проходил ночью, поэтому я тоже легла на сиденье и уснула.

В Турцию обычно летит большая туристическая группа.

На выходе из аэропорта толпу встречает гид с табличкой компании и направляет в автобус.

В Париже, увидев встречающего, держащего табличку с моей фамилией, я спросила: «А где остальные?» Оказалось, что я одна. Никакой группы нет.

Мужчина по имени Дмитрий рассказал правила. Я должна была сама перемещаться по городу и приходить в назначенное время на экскурсии.

Он встретил меня на личной машине (позже я узнала, что многие русские в Париже подрабатывают в туристических компаниях). Мы поехали в маленькую гостиницу на Монмартре, где для меня был забронирован номер.

Париж не спал. Меня встретил шумный, сверкающий огнями город. На первых этажах домов работали рестораны и кафе, заходили и выходили люди. До меня доносились запахи табака, ночной сырости, приготовленной на углях еды, хотя было уже глубоко за полночь.

Гостиница мне понравилась. Портье выдал ключи, я поднялась в крошечный, но вполне комфортный номер.

Так началось мое парижское приключение.