Текст книги "Ущипни меня. Сказка на ночь"

Глава 4. Миллион оттенков синего моря

Прозрачные волны Адриатики, переливаясь в лучах жаркого полуденного солнца, накатывали на пустынный каменный пляж и нежно целовали мелкую гальку. С тихим шорохом скатывались обратно в бирюзовую пучину, собирались с силами и снова поднимались над берегом. Их колебания завораживали, расслабляли, усыпляли. Всё-таки интуиция меня не подвела, не зря я в итоге выбрал именно Хорватию. Здесь было безумно красиво.

Мы с Танечкой сидели в шезлонгах, а перед нами плескалось ласковое море. Едва ощутимые брызги пены долетали до наших лиц, оставляя на губах солоноватый привкус. На девушке была широкая светло-розовая шляпа, прячущая от голодных дневных лучей не только голову, но и белые, пока ещё не успевшие загореть плечи. Кончик белой атласной ленты развивался на ветру и буквально гипнотизировал меня своим движением. Долгое время мы молчали, наслаждаясь этой убаюкивающей тёплой негой, а потом она обхватила колени руками и проговорила тихо:

– Здесь прекрасно, Макс. Спасибо, что забросил нас сюда.

– Рад, что тебе нравится, родная.

– Я всегда любила Средиземноморье. Удивительно, и как только ты угадал!

– Всегда любила? Ты же впервые заграницей.

– С чего ты взял?

И правда, с чего это я так решил?..

– Ну, кажется, ты рассказывала, что у твоего папы не было средств, чтобы вывезти вас за рубеж, и поэтому каждое лето вы отдыхали на даче… Может быть, я что-то перепутал?

– Наверное, – девушка повернулась ко мне и сняла шляпу. Её короткое белокурое каре тут же взъерошил игривый ветер, глубокий голубой взгляд сверкнул отблеском зенитного солнца. Этот блик был настолько ослепительным, что на мгновенье он полностью лишил меня зрения, а когда ко мне вновь вернулась способность видеть, я ахнул, не веря собственным глазам.

Стеснительно приподняв худощавые плечи, на меня смотрела уже вовсе не Танечка, а рыжая незнакомка из утреннего сна. Её тонкие пальцы застенчиво сминали поля шляпы, которой она поспешно прикрыла свою аккуратную маленькую грудь. Несмотря на быстроту, с которой она спрятала от меня интимную часть своего тела, я всё равно успел приметить ту самую кружевную татуировку – на этот раз я увидел этот круг почти полностью, он заканчивался там, где проходила верёвочка, связывающая чашечки открытого чёрного купальника.

– Так, значит я снова сплю. Понятно… – пробормотал я, растирая лоб. Я почувствовал себя не менее смущённо, чем она. – Привет.

– Привет, – она скромно улыбнулась. – Макс, ты помнишь, о чём мы с тобой вчера разговаривали?

– Да, в общих чертах. Ты предупреждала меня о каком-то времени, но, честно говоря, я забыл эти цифры.

– Семь ноль две.

– Точно! Теперь запомню. Значит, ты умеешь видеть будущее. А что конкретно ты там видишь?

– Подробнее я сказать не могу. Будущее никогда не открывается полностью, только урывками. Но этой информации должно хватить. Тем более что ты теперь даже во сне носишь часы.

Она кивком головы указала на моё запястье, но тут же придержала меня двумя пальцами за подбородок, поспешно предупредив:

– Нет, подожди! Не смотри пока на руки, иначе снова проснёшься.

От её продолжительного прикосновения я предательски покраснел – по крайней мере, мне так показалось. Я замер, не зная, куда себя девать, а она, вглядываясь в мои глаза, внимательно изучала меня, буквально проникала своими изумрудными омутами в самое моё нутро.

– У тебя интересная энергетика, – наконец заключила она, отрывая пальцы от моего лица. – Возможно, ты даже в будущем мог бы полноценно сновидеть, но так сходу не получится. Нужна практика. К тому же, на аджне22
  Аджна-чакра (так называемый «третий глаз») в восточных учениях – энергетический центр, отвечающий за видение и ясновидение, расположенный в районе лба между бровями.


[Закрыть] есть кармический блок, он тоже тебе мешает. Зрение с детства плохое, да?

– Да, минус шесть. Сколько себя помню, всегда носил очки.

– Ничего, это при желании можно быстро исправить. Хоть прямо сейчас. Ты доверишься мне?

И она ещё спрашивает! Я толком не понимал, что именно смогу таким образом получить, но отсутствие или наличие выгоды меня абсолютно не заботило. Словно загипнотизированный, я был готов доверить этой обворожительной незнакомке что угодно, о чём бы она ни попросила – все свои чакры, энергетику, карму, и даже саму душу целиком! Вот он я, забирай. Где подписать?

– Конечно, а что от меня требуется?

– Ничего. Просто расслабься, – она села поближе и мягко дотронулась правой ладонью до моего лба, а левую – положила на затылок.

Её лицо изменилось, вмиг стало предельно серьёзным. Зрачки расширились, глаза зажглись какими-то демоническими, роковыми всполохами. Они жадно пожирали моё существо, смотря сквозь меня, не двигаясь и не моргая. Жар, который исходил в это время от её рук, был неимоверным. Он одновременно обжигал и охлаждал, покалывал и смягчал, волновал и успокаивал, причинял боль и тут же снимал её, заменяя томным наслаждением. Очень сложно описать человеческими словами то, что я ощутил. Настолько многогранного чувства в реальности я никогда ранее не испытывал.

Ещё более удивительными были метаморфозы, происходившие с пейзажем, который я наблюдал вокруг себя. На чём бы я ни фокусировал обострившееся зрение – всё тотчас вспыхивало и разгоралось яркими красками. В привычных семи цветах я теперь мог различить бесконечное множество тонов – я насчитал миллион оттенков одного только синего моря, представляете себе такое? Бирюзовый, индиговый, небесный, ультрамариновый, васильковый, серебристый, лазурный, сизый, сапфировый… И как я раньше не замечал этой бескрайней глубины мира!

Утопая в новых впечатлениях, накатывающих на меня пёстрой неуправляемой лавиной, я потерялся во времени, заблудился, рассеялся по пространству. Я пребывал в непередаваемом блаженстве, ненасытно вдыхая тот самый аромат свежих кустовых роз, которыми пахли её нежные ладони. Ладони, с игривой лёгкостью исцеляющие меня от чёрствости и врождённой душевной слепоты.

– Ну вот и всё, – сказала она, убирая руки.

– Так быстро?!

– Да, ты оказался послушным и почти не сопротивлялся. Утром может немного болеть голова, поэтому постарайся в первой половине дня сильно не нагружать себя работой.

Сейчас, когда я снова взглянул на неё, она показалась мне ещё более обаятельной. Я видел её уже не как размытую таинственную иллюзию, а как реальную, притягательную женщину. Тёплая, живая, сияющая ореолом золотисто-жёлтого света, который лился нескончаемым потоком из самого центра её груди – она пленила меня своей совершенной красотой. Мне хотелось что-то сказать ей, выразить то, что я вижу и чувствую, но, заворожённый, я не мог подобрать слов для комплимента.

– Скажи мне, как тебя зовут? – единственное, что я смог вымолвить.

Незнакомка улыбнулась:

– Это вовсе не важно.

– Но я хотел бы знать твоё имя.

– Тогда давай проверим мою работу? – шутливо предложила она. – Воспользуйся своим третьим глазом. Угадай.

– Нет, что ты, я так не смогу.

– Откуда ты это знаешь?

– Я же не экстрасенс.

– А ты попробуй! – чародейка казалась крайне воодушевленной, её добрые глаза излучали непоколебимую веру в мои силы. – Если бы ты обратился ко мне по имени, как бы ты меня назвал?

– Это будет пальцем в небо.

– Даже если ты угадаешь только первую букву, – уже откровенно смеясь, Марина твёрдо стояла на своём, – это будет большим прогрессом.

– Вряд ли у меня получится.

– Чуть больше оптимизма, Макс.

– Ерунда, при чём тут оптимизм. Я просто не хочу… Хотя, подожди-ка, – я прервался и ошарашено посмотрел на неё.

– Что такое?

– Чудеса какие-то. Мне кажется, я только что случайно назвал тебя Мариной.

Улыбка на её губах растянулась буквально до ушей:

– Ты способный ученик!

– Значит, я угадал?.. – не дожидаясь ответа, я опустился, практически упал, перед ней на колени. Мой язык развязался. В пылком порыве схватив её за плечи, я удивлённо затараторил. – Марина, я целый день думал о тебе! Всё никак не мог выкинуть твой образ из головы, а теперь-то уж и подавно не смогу никогда тебя забыть. Ты так божественно сияешь! Что ты сделала со мной? Кто ты? Откуда? Пожалуйста, расскажи мне! Почему ты так заботишься обо мне? Зачем тебе спасать незнакомого парня? Лечить ему какие-то чакры? А самое главное… Мариночка, как мне найти тебя в реальности?

Почему-то я ни на секунду не усомнился в том, что она настоящая. Что она такой же сновидец, как и я, просто гораздо более опытный. От обилия вопросов лицо Марины нахмурилось, а вместе с ним нахмурилось и потемнело небо, ещё секунду назад безоблачное. Над нашими головами появились плотные давящие тучи, скрывшие за собой солнце. Море заволновалось, зашумело, почернело и обдало нас ледяной волной. Где-то вдали раздался тревожный крик чаек, немного похожий на детский плач.

– Макс, извини, мне пора, – тихо шепнула девушка. – Семь ноль две, запомни! Этого достаточно. Будь осторожен!

Её тело начало тускнеть, с каждой секундой оно становилось всё более прозрачным.

– Постой, пожалуйста! Не уходи! Марина!..

В попытке удержать красавицу я подался вперёд и крепче вцепился в хрупкие плечи. Но заключить её в свои объятия мне так и не удалось – в следующий миг волшебница, словно песок, утекла в никуда прямо сквозь мои пальцы. Мои руки сжались в кулаки, ногти вонзились в ладони. Стоя коленями на мокром песке, я с горьким чувством одиночества прижимал к себе пустоту.

* * *

– Кто такая Марина?..

Ярко-красный, агрессивно пульсирующий цвет, непонятно откуда ворвавшийся в моё спящее сознание, в два счёта меня разбудил. В комнате было темно, за окном по-прежнему царила ночь. Щёлкнув подсветкой наручных часов, которые забыл снять перед сном, я увидел там «3:03».

– Макс, кто такая Марина? – деловито повторила Танечка. Она сидела рядом со мной, прожигая меня широко распахнутыми глазами. Её рассерженный, не по годам строгий взгляд смотрел на меня в упор, распространяя вокруг себя мерцающую алую дымку, заметную даже в отсутствие освещения.

– Что?!

– Ты во сне звал какую-то Марину, кто это? – её голос звучал железными нотками.

Хотел бы и я сам знать ответ на этот вопрос…

– Даже не представляю, – вслух отозвался я и, покривив душой, добавил. – Я вообще не помню, что мне снилось.

– Не верю. Ты просто не хочешь мне говорить. Кто она?!

– Понятия не имею.

– Врёшь! Не поверю, что у тебя в жизни не было ни одной Марины!

– Безусловно, были.

– Вот видишь!

– Например, мою первую учительницу в школе звали Мариной.

– Ты что, спал со своей учительницей?!

– Конечно нет!

– Тогда при чём тут она?!

– Ты же сама спросила… А, ладно, неважно. Танечка, успокойся, пожалуйста. У меня кроме тебя никого нет. И до тебя долго никого не было, ты же знаешь. Ни Марин, ни других женских имён.

– Дай мне посмотреть твою телефонную книжку! – несмотря на то, что её интонация немного смягчилась, девушка всё ещё не могла расстаться с навязчивой идеей меня разоблачить.

– Пожалуйста, смотри. Ты там со всеми знакома, это рабочие контакты. И несколько друзей. Надеюсь, ты не полагаешь, что я записал Марину под именем, например, Жора?..

– Это было бы глупо…

– Этот разговор весь довольно глупый.

– Значит, я у тебя единственная?

– Разумеется.

– Прости меня, пожалуйста, Максимчик!..

Она моргнула. Красный туман, ещё не так давно потоками разливавшийся по комнате, иссяк. Теперь никакие посторонние краски не нарушали монотонности ночной темноты. Мне так и не удалось разобраться, что именно я до этого лицезрел – настенный светильник был выключен, а других дополнительных источников приглушённого света в моей комнате не было и быть не могло. «Возможно, – предположил я, – я просто не успел отойти от глубокого сна и мне спросонья привиделось».

Тем временем Танечка оседлала меня сверху и, наклонившись, принялась целовать в губы. Наверное, она хотела в знак примирения заняться сексом, но я мягко пересадил её рядом на кровать и сказал, что хочу спать.

– Я вызову тебе такси, – уверенно произнёс я в следующую секунду.

Расстроено хлопая глазами, она даже не возразила. Видимо, правда посчитала себя виноватой. Проводив её до двери, я вернулся в кровать, упал на одеяло и, забыв накрыться, в полной отключке проспал до семи утра.

Глава 5. Освежить отношения

Ровно в восемь, стоило мне только залезть в машину к Алексу, я тут же начал пересказывать ему свой сон. Сначала товарищ слушал меня довольно внимательно, но когда я дошёл до слов Марины про заблокированную чакру, он, не церемонясь, меня перебил:

– Всё ясно, снова никакой эротики. Скучные у тебя сюжеты. А ведь я до последнего надеялся!

– Мне и без эротики впечатлений хватило! Представляешь, я смог увидеть её ауру. И не только это!

– Слушай, Макс, ради всего святого умоляю – прекрати! Мне одной жены достаточно, та ещё ненормальная.

– А она-то что? – уточнил я.

– Да задолбала меня уже своей паранойей. Начиталась каких-то идиотских форумов, и её понесло. То ребёнка, видите ли, сглазили, то на ней самой порча, то на мне приворот. Больная, одним словом.

– Нет, ну у меня-то другое. Меня никто не привораживал. Хотя…

Согласившись, что моё влечение к Марине и впрямь отдалённо напоминает одержимость, я призадумался.

– Знаете, Максим Олегович, мне приходится признать, что я вас непозволительным образом распустил. Жалел по дружбе и старался не нагружать работой. Но сегодня я обязательно что-нибудь придумаю, – уверил меня друг и добавил многообещающе. – Ты у меня сейчас быстренько вернёшься в реальность!

– Вот спасибо, командир!

Дальше мы ехали молча. Голова, вопреки предостережению Марины, у меня не болела, а вот глаза ныли, сдавленные непривычной тяжестью. Разминая веки пальцами обеих рук, я даже не сразу почувствовал в этой ситуации какой-либо подвох. Мы уже почти добрались до офиса, когда я вдруг ахнул и незамедлительно хлопнул себя по лбу:

– Да я же очки дома оставил!

Воскликнув так, я в изумлении притих. Осторожно перевёл взгляд на проезжую часть, потом на дорожные знаки, на лица прохожих, на рекламные вывески. Я видел всё, что меня окружало, очень чётко и красочно – потому-то, выходя из квартиры, и забыл про стёкла. В них просто больше не было необходимости.

– Слушай, Сашка, что-то странное со мной творится, – пробормотал я. – Вон там у метро есть салон оптики, высади-ка меня с ним рядом.

– Обязательно прямо сейчас? – друг, не почуяв ничего неладного, попытался со мной поспорить. – Может хоть раз на работу вовремя заявимся, а? Сегодня у нас есть все шансы.

– Нет, – я был непреклонен. – Я позарез должен попасть к окулисту!

Игнорируя настойчивые замечания продавца-консультанта о том, что они открываются с девяти, я распахнул дверь в кабинет офтальмолога и с порога выпалил:

– Прошу прощения, – отодвинув рукав пиджака, я взглянул на наручные часы, – сейчас уже без пятнадцати минут, будьте добры, примите меня чуть раньше? Мне очень срочно нужно проверить зрение! Очень-очень срочно! Пожалуйста!!!

Я часто дышал, задыхаясь от быстрого бега, и тарахтел так возбуждённо, будто мне требовалась неотложная медицинская помощь. По сути, так оно и было – чем неотложнее, тем лучше. Окинув меня взглядом, врач – зрелая женщина за пятьдесят – со вздохом кивнула и без лишних вопросов надела халат. Следующие пятнадцать минут она тщательно изучала мои глаза несколькими приборами – проверяла резкость зрения, давление, глазное дно. В итоге, сев с результатами обследования за стол, чтобы написать подробное заключение, она поинтересовалась у меня:

– На что вы жалуетесь?

– Жалоб нет, просто хочу узнать свои диоптрии, – барабаня пальцами по коленям, я сгорал от любопытства.

– Минус 0,25 для обоих глаз, – невозмутимо ответила окулист.

– Да вы что, этого не может быть! – я чуть было не упал с хлипкого раскладного стула. – Тут какая-то ошибка.

– Никакой ошибки, у нас очень точный аппарат. Вот, смотрите сами, – женщина развернула в мою сторону чек.

– Но ещё вчера у меня было минус шесть с половиной!

– Вероятно, вы что-то перепутали.

– Да нет же, я вас уверяю. У меня врождённая миопия высокой степени, я всю жизнь ношу очки!

Доктор развела руками:

– Чудеса иногда случаются. Я в своей практике, конечно, такого не встречала, но в этом мире возможно всё. Как говорится, пути Господни…

– Постойте-ка, – прервал её я. – У меня всё же есть одна жалоба. В последнее время я вижу какие-то разноцветные всполохи вокруг людей. Люди как бы горят изнутри, понимаете? Сегодня ночью в полной темноте я заметил, что от моей девушки исходило ярко красное свечение. Наверное, потому что она на меня сильно злилась. Честное слово, я не пью и не наркоман! Кстати, вокруг вас тоже есть свет, просто он более тусклый и не красный, а зеленовато-голубой. Знаете, такой бирюзовый оттенок…

– Если бы я минуту назад лично не осматривала ваше глазное дно, – на этот раз уже офтальмолог меня перебила, – то подумала бы, что у вас отслоение сетчатки. Однако нет, с ней всё в полном порядке.

– Чем тогда вы объясните то, что я вижу?

– А вы уверены, что видите это именно глазами?

Я внимательно взглянул на медика. Её вопрос звучал довольно странно, но я понимал, что она имела в виду. По моему поведению и, в частности, по сбивчивому эмоциональному рассказу она, вероятно, сделала вывод, что я пришёл к врачу неправильной специализации. Разумеется, она посчитала, что мне нужен приём как минимум невропатолога, а ещё лучше – психиатра. В следующую секунду на душе у меня стало ещё «веселее»: я поймал себя на мысли, что не знаю, как ей ответить.

– Нет, не уверен, – наконец признался я. – Мне кажется, если я сейчас закрою глаза, то всё равно смогу назвать цвета.

– В общем, Максим Олегович, – она ещё раз озадаченно вздохнула, – диагностику мы с вами провели. Вот ваше заключение и распечатка диоптрий. Никаких отклонений я у вас не наблюдаю, обследование показывает, что вы совершенно здоровый человек. По части офтальмологии, – добавила она после небольшой паузы, чем окончательно вогнала меня в ступор.

На негнущихся ногах я доковылял до стоящего на аварийке чёрного «мерса» и с трудом залез внутрь.

– Чертовщина какая-то, – мой голос был непривычно слабым, я почти шептал.

– Точно, чертовщина, – раздражённо подхватил Коршунов. – Очков, я гляжу, не купил. Какого же хера тогда ты там делал так долго? Меня уже оштрафовать успели, здесь оказывается нельзя стоять. Долбанные оборотни!..

– Алекс, мне не до шуток.

– А я не шучу. Ладно, давай, выкладывай, что стряслось.

– Вот, смотри, – я сунул ему под нос медицинские бланки.

– Это что за фигня? – он с непониманием отогнул маленький листочек, исписанный цифрами, и незамедлительно процитировал эпикриз. – Патологий не выявлено. Ну супер, поздравляю. А чего ты такой нервный-то?

– Марина ночью вылечила мне зрение.

– Кто-кто?

– Та девушка из сна. Ты просто не дослушал. Она каким-то образом раскрыла мне третий глаз.

– А первые два здесь при чём?

– Без понятия, но видимо они как-то связаны. Ты только вообрази, ещё вчера я носил очки, а теперь оказывается, что они мне больше не нужны!

– Пока сам не смогу убедиться, не поверю.

– А как мне тебя убедить?

– Легко. Вон там далеко торчит рекламный щит. Что на нём написано?

– Тойота. Управляй мечтой, – без труда прочёл я. – А ниже мелкими белыми буквами продублировано на английском: Drive your dreams. Ого, Сашка, «Drive your dreams!»33
  Дословный перевод рекламного слогана с английского языка – «Управляй своими снами».


[Закрыть], ты представляешь?! Повсюду знаки!!!

– Так, – товарищ заботливо всучил мне бутылку минералки, – ну-ка, попей немного и успокойся.

– Это ещё не всё. Я, кажется, теперь и наяву вижу ауру! Танечка вчера светилась красным, офтальмолог сейчас бирюзовым, а вон там идёт парень – оранжевый с жёлтым. Это очень красиво, я не могу тебе толком описать!

Алекс внимательно сверлил меня глазами. На его строгом лице читалась неприкрытая обеспокоенность.

– А я? – спустя полминуты спросил он. – Меня ты в какой цвет раскрасишь?

– Хм, даже не знаю. Почему-то вокруг тебя я совсем ничего не вижу.

– Ну вот и славненько. Скажи, а ты мог бы вот прямо сейчас взять и притвориться, что этих глюков у тебя нет? Совсем. Сделать вид, что никто не светится, и вообще, что ничего паранормального с тобой не происходило? Иными словами, ты в состоянии общаться с людьми как обычно, будто ничего не изменилось?

– Думаю, да.

– Очень хорошо, иначе мне пришлось бы тебя уволить.

– Что?!

– Да я шучу, – криво ухмыльнулся Алекс. – Давай, пристёгивайся и поехали. Я на конференцию к своим балбесам уже на полчаса опоздал.

* * *

С тех пор я стал ещё более молчалив, можно даже сказать, замкнут. На работе я старался говорить мало и исключительно по существу, чтобы не проболтаться о своём новом умении. Я довольно часто мог предугадать, с чем обратится ко мне тот или иной коллега, заранее знал, когда прозвучит телефонный звонок от клиента, а приближение красной ауры вечно злого Анатолия чувствовал по меньшей мере за версту.

Неозвученные вопросы, которые хотела, но не решалась, задать мне Танечка, атаковали меня ощутимым плотным потоком каждый раз, когда мы случайно пересекались в офисе. С той самой ночи у нас больше не было секса, я не приглашал её домой и вообще старался потихоньку дистанцировать от себя, делая вид, что по макушку погружён в дела. Мне казалось, что я притворяюсь довольно правдоподобно, пока однажды днём не раздался крайне неофициальный телефонный звонок от Коршунова. Весело треща, товарищ сходу чуть было не отправил меня в нокаут словами:

– Блин, Макс, а почему я как всегда последний узнаю о том, что у тебя появилась новая пассия?! Колись, кто она! Неужели и правда Катька из отдела маркетинга?

И тут я к своему ужасу понял: за охлаждением наших отношений следит огромная зрительская аудитория – весь штат сотрудников или, как минимум, женская его половина – и не просто следит, а пускает сплетни такой длины, что они доползают до высшего руководства.

– Нет, ты не последний, – отозвался я, едва только восстановилась моя способность к речи. – Последним об этом узнал я. Какая ещё Катька, ты что?!

– Вот и я говорю, какая Катька, у неё же сиськи висят и жопа плоская! А кто тогда?

– Нет у меня никого! Алекс, что вообще происходит?

– Я сам хотел бы это знать. А ещё мне интересно, за чей счёт я буду делать ремонт в бухгалтерии после потопа, который там сегодня приключился.

– Потопа?!

– Бухгалтерша твоя заливает горючими слезами всё вокруг. Я чуть не утонул, когда решил туда заглянуть. Навёл справки у своих девочек, и они сказали, что ходят слухи, будто ты ей изменяешь.

– Я сейчас к ней поднимусь и всё объясню, успокою её.

– Да уж, потрудись, пожалуйста.

В тот же день, путём долгих переговоров с Танечкой, было решено попытаться как-то освежить наши отношения. Она сказала, что к вечеру придумает что-нибудь интересное и в девять приедет ко мне в гости с ночёвкой. Я же в свою очередь пообещал ей быть дома вовремя, и острый конфликт был в итоге нивелирован. Конечно, мне по-прежнему не хотелось с ней спать, но я решил перешагнуть через себя, чтобы хотя бы ненадолго прервать эти дурацкие слухи. Возможно, они так меня раздражали, потому что в них была немалая доля правды – я действительно влюбился в другую женщину и не мог думать ни о ком, кроме неё, а она, как назло, ко мне больше не приходила. Каждое утро, когда я просыпался, мою грудь щемило от тоски по Марине. Мне не хотелось вылезать из-под одеяла и, будь моя воля, я спал бы целыми днями напролёт, пытаясь снова осознать себя во сне, чтобы затем самому найти её. Но в одиночку у меня ничего не получалось – мои сны были смазанными и неконтролируемыми, такими, как до знакомства с волшебницей. Только её появление в них позволяло мне очнуться от забытья и ожить. Без неё же я видел обычную бессвязную чепуху, которую забывал сразу после просыпания или помнил жалкими урывками. Мне было очень паршиво внутри, а внешний мир, с его постоянным давлением, вовсе не возвращал меня к реальности, напротив, загонял ещё глубже в себя, в мрачные, безнадёжные переживания. Я уже даже не боялся тех самых таинственных «7:02», а ждал их с нетерпением, подговаривая себя, что бы я ни делал в это время, ни в коем случае не останавливаться.

Вечером Танечка в который раз подлила масла в огонь, нагрянув ко мне с набором для БДСМ-игр. Смотря на наручники, розги и цепи, разложенные на моём одеяле, я чесал в затылке, придумывая, как можно было бы ненавязчиво её отшить.

– Я тут в одном фильме видела, – ничего не подозревая, весело щебетала девушка. – Так прикольно! Ты можешь связать меня, чтобы я не сопротивлялась, и сделать всё, что только захочешь! Вот представь, я не могу пошевелить ни руками, ни ногами – что бы ты со мной сделал? Чего тебе хочется больше всего?

– Хм, даже не знаю…

На самом деле я, конечно же, знал. Больше всего на свете мне хотелось опять запихнуть её в такси вместе со всеми этими игрушками и поскорее отправить домой. Именно так мне следовало поступить в первый день нашего знакомства, в этом случае я бы сейчас не разрывался между чувством любви к одной женщине и чувством долга по отношению к другой.

– В общем, я хочу, чтобы ты был моим «верхним»! – так и не дождавшись от меня вразумительного ответа, Танечка зачирикала дальше. – А я буду твоей саб… саб… ну, по-нашему рабыней!

Я слабо улыбнулся:

– По правде сказать, я никогда ничем таким не занимался и понятия не имею, как всё это происходит. Может, покажешь мне этот свой фильм?

– Легко! Открывай ноут!

Следующие три часа мы с ней смотрели кино. Сначала то художественное, о котором она говорила (я чуть было не уснул), потом перешли на короткометражное порнографическое искусство, и вот тут я, неожиданно для самого себя, вдохновился. Знаете, наверное в глубине души я всегда был немного зол на Таню за то, что она буквально насильно заставила меня войти с ней в отношения и оказалась недостаточно смышлёной, чтобы без сопротивлений отпустить. Эта агрессия, ранее мной не осознаваемая, активировалась и стала настойчиво проситься на выход. Мне всерьёз захотелось в отместку наказать надоедливую девушку, и когда, выключив компьютер, я взял в руки плётку, её гладкая кожа приятно согрела мне ладонь.

«Ну держись, сейчас ты у меня получишь, – многообещающе проносится в моей голове, пока я стягиваю неожиданно ставшие тесными брюки. – Сама же попросила».

Мои руки непривычно грубы, а в груди разливается прохладное равнодушие. Я довольно безразлично снимаю с неё всю одежду, щёлкаю замками наручников и, положив Танечку на живот, пристёгиваю её запястья к изголовью кровати. Ноги я тоже фиксирую – всего за полминуты она оказывается полностью обездвижена, буквально распята. Наверное, она не ждала от меня такой прыти, и ей тут же делается не по себе:

– Макс, а может ошейник не будешь надевать, а? Что-то он меня душит.

– Я не понял, кто тут приказывает? – сухо спрашиваю я, однако застёжку всё же немного ослабляю. Моя рука берёт её за волосы, я оттягиваю назад белокурую голову и шепчу ей на ухо. – Ты же хотела, чтобы я тебя унизил? Я обычно слишком тихий, да?.. Так вот, сучка, тебе пора узнать, как я тебя презираю. Я ненавижу эти твои волосы…

Мои пальцы сцепляются на её кудрях сильнее, и она непроизвольно пищит от боли. Дальше я обращаюсь к ней уже вслух, с растущим напряжением в голосе:

– Я ненавижу твои большие щенячьи глаза, – говорю я, закрывая её лицо непроницаемой кожаной повязкой. – Особенно когда они так жалостливо смотрят на меня. Но больше всего… больше всего на свете меня раздражает твой говорливый ротик. Если бы только я мог заткнуть его навсегда, чтобы прервать все эти сплетни…

Ремешок кляпа плотно обтягивает побледневшие скулы. Танечка мычит в ответ что-то нечленораздельное – кажется, она пытается ещё раз назвать меня по имени, но плотный шарик между челюстей явно мешает ей говорить разборчиво. Понимая, что у неё вряд ли получится меня остановить, она затихает и вся сжимается от страха, подрагивающие девичьи плечи испуганно поднимаются вверх.

Её липкий ужас действует на меня как инъекция озверина.

– Вот тебе за твоё упрямство, – флоггер, взметнувшись в воздух, с громким хлопком оставляет на нежной попе девять свежих следов от своих хвостов. – Вот за курение!.. И за то, что постоянно врёшь мне, что бросила!.. А это… это за твою тупую ревность! Да кто ты вообще такая, чтобы решать, с кем мне общаться во сне?

– Ммм…

– Молчать!

Мой голос садится и звучит с хрипотцой, я практически рычу. В каждый новый шлепок я вкладываю всё больше силы и всё меньше жалости. Из моего рта продолжает литься нескончаемый поток обвинений – безусловно, незаслуженных, но от этого не менее оскорбительных. Я снова не узнаю себя. Почему я так жесток с ней? Я без зазрений совести называю её шлюхой, а потом обвешиваю другими нелестными эпитетами, хотя объёктивно за ней нет таких тяжких грехов. Неужели это просыпается в глубинах памяти моё прошлое? Да нет, ерунда, – тут же отвечаю я сам себе, – этого не может быть, столько времени прошло…

Очередным ударом плети я отмахиваюсь от неприятных воспоминаний.

В какой-то момент девушка расслабляется, её покрасневшее, налившееся кровоподтёками тело заметно обмякает, перестаёт вздрагивать или ещё как-то реагировать на боль. Наверное, ей скучно – думаю я и незамедлительно отдаю новый приказ:

– Раздвигай ноги шире!

Она повинуется не сразу. Моя ладонь касается её живота, я приподнимаю её красную попу, притягивая чуть ближе к себе. Другая рука скользит сверху вниз между аппетитных разгорячённых бёдер. Некоторое время я смотрю на её выглядывающие сзади половые губы, на хорошо изученную мною щёлочку между ними. И хотя я довольно сильно возбуждён, они почему-то не притягивают меня так, как раньше. Это было бы слишком просто.

Бесстыдно и грубо я растягиваю пальцами её девственно сжатую верхнюю дырочку и, плотно придерживая член, резко ввожу его туда. Девушка дёргается, сдавленно стонет, но закричать не успевает. Её и без того ослабевшее тело безвольно растекается по кровати. Танечка теряет сознание.

Я застываю в недоумении, с трудом понимая, насколько варварский поступок только что совершил. Сначала я попросту бездействую, а потом ко мне начинает постепенно возвращаться рассудок. Анальный секс заканчивается, не успев толком начаться. Я отстёгиваю её, моментально снимаю все пыточные атрибуты и, переворачивая на спину, беру на руки.

Под маской она, оказывается, вся зарёвана. Макияж чёрными кругами размазался вокруг глаз, волосы прилипли к влажному от пота и слёз лицу, щёки перепачканы помадой. Зрелище, честно вам скажу, ужасное, особенно если ты сам только что вышел из необычайно глубокого транса и толком не помнишь, что тут в твоё отсутствие происходило.

Через несколько минут Танечка очнулась, но при этом всё равно осталась очень вялой и на мои вопросы не отвечала, просто смотрела на меня затравленными, испуганными глазами. Как я ни старался, я не смог добиться вразумительного объяснения о том, болит ли у неё что-то. И только когда я сообщил ей, что собираюсь вызвать «скорую», она жестом меня остановила.