Текст книги "Девушки из бумаги и огня"

Глава двадцать первая

Она каменеет от моего прикосновения.

– Подожди, – шепчет она.

Мое дыхание учащается.

– Разве мы не достаточно долго ждали?

Короткая пауза – и она отвечает на поцелуй.

По моему телу прокатывается волна дрожи. С тихим стоном Майна закидывает руки мне на шею, гладит волосы, губы ее жадно раскрываются навстречу моим. Мы сразу попадаем в единый ритм, как будто это не первый наш поцелуй, а стотысячный, выверенный танец, любимая обеими песня. Майна делала это раньше? Эта мысль вспыхивает и гаснет. Или все дело в том, что это мы двое – я и она, и то, что с нами происходит, совершенно правильно, именно так, как должно быть.

Я касаюсь кончика ее языка своим. На вкус она словно свежий ливень, словно неистовая чистая буря, ее дыхание пахнет опасностью и жизнью.

Желание пульсирует во мне, пробирает насквозь электрическими волнами. Я притягиваю ее еще ближе, наш поцелуй становится все более неистовым. Она чуть прикусывает мою нижнюю губу, и тепло растекается у меня в животе, полыхает жаром между ног, пульсирует огнем, полным страсти. Мои пальцы скользят по шелковистой ткани ее ночной сорочки. Тело Майны такое прекрасное, стройное, мускулистое, твердое, что от ее красоты даже больно. Я хочу познать ее всю, слиться с ней воедино. Даже так – прижавшись кожей к коже, – мы недостаточно близки.

Рука Майны гладит меня по спине, обнимает за талию. Я часто дышу, пылая изнутри, словно огонь вот-вот вырвется наружу. Мелькает безумная мысль, что об этом огне и говорил Мастер Тэкоа, когда впал в провидческий транс – о красном пламени внутри меня. Но как это пламя может сжечь дворец?

Нет, это тайный огонь, который может зажечь – и которым может согреться, – лишь одна-единственная девушка, чьи губы сейчас сливаются с моими.

Мы прерываем поцелуй, едва не задыхаясь.

Майна прижимается лбом к моему лбу.

– Ну вот, – шепчет она, отдышавшись. – Может, трудная жизнь и не так плоха, как может показаться.

Я тихо смеюсь.

– Это ты так шутишь?

– Ты же знаешь, что у меня есть чувство юмора.

– Докажи. Пошути еще раз.

– Может, лучше я тебя еще раз поцелую? – предлагает она, и в глазах ее мерцает улыбка.

Сердце трепещет, вырываясь из груди, когда она снова приникает ко мне губами. Но в этот миг из коридора слышится звук шагов.

Мы отшатываемся друг от друга, Майна, широко распахнув глаза, прижимает ладонь к моему рту, чтобы я не издала ни звука. Время мучительно замедляется, но шаги удаляются и затихают. За несколько комнат от нас слышен звук закрывающейся двери.

Майна отпускает меня.

– Тебе нужно идти, – шепчет она, и как мне ни тяжело это признавать, она права.

Перед тем как уйти, я еще раз беру ее за руку, наши пальцы переплетаются в темноте.

Она тихо и нежно целует меня. Потом отстраняется.

– Не приходи ко мне завтра, – говорит она, и все во мне обрывается. Но она продолжает, улыбаясь: – Я сама к тебе приду.

– Попробуй только обмануть, – отзываюсь я.

Лицо ее становится серьезным.

– Я всегда держу обещания, Леи. Чего бы мне это ни стоило.

* * *

Следующим вечером мы собираемся на представление театра теней, и за несколько часов до начала Лилл одевает и причесывает меня. На этот раз она принесла мне ярко-оранжевое платье ципао. Отделка рукавов и подола и ярко-золотая вышивка создают впечатление, что я объята пламенем. Лилл дополняет образ ярко-красной губной помадой, а волосы собирает в низкий тяжелый узел.

– Теперь, госпожа, вы одеты под цвет листьев, – улыбается она, отойдя на шаг, чтобы полюбоваться.

Я приподнимаю бровь.

– Ты уверена, что не перестаралась?

Лилл обычно старается свести мой макияж к минимуму, и ее вкусы в одежде, на мое счастье, скромнее, чем у горничных других девушек. Но сегодняшний наряд… я в нем похожа на живой факел.

– Госпожа, с той скверной ночи Король еще ни разу вас не вызывал. Неужели вы не хотите привлечь его внимание? Чтобы он снова возжелал вас?

Я поспешно отворачиваюсь, скрывая выражение омерзения на лице. Порой мне жаль, что Лилл так молода, но иногда мне, наоборот, нужно напоминать себе, что она всего лишь девочка. Ей столько же лет, сколько было мне, когда забрали мою мать. Я вспоминаю, как воспринимала мир тогда – черно-белым, не знающим оттенков. Все делилось на правильное и неправильное, как две стороны монетки. Лилл считает, что я должна искать внимания Короля-Демона, стремиться привлечь его. Что мой прошлый провал был всего лишь ошибкой, что я просто не справилась с собой и сделала глупость. Она думает, что я хочу Короля, потому что это обычное дело для Бумажной Девушки, а иначе и быть не может.

Потому что я Бумажная Девушка, а он – мой Король.

* * *

Мы ужинаем в покоях госпожи Эйры, а потом отправляемся во Внутренние Дворы. Театр теней – древняя традиция нашего королевства. У нас в Сяньцзо на некоторых праздниках тоже были такие представления с вырезанными из тонких дощечек куклами на палочках, которыми управляли актеры, скрытые под сценой. Сцену загораживал экран из рисовой бумаги, и на нем, подсвеченном с обратной стороны огнем жаровен, танцевали силуэты. Но сегодня, когда мы входим в высокий зрительный зал с огромной сценой и несколькими слоями шелковых завес, свисающих с потолка, я сразу понимаю, что нас ждет зрелище совсем другого рода. Вдоль края сцены идет глубокая горизонтальная ниша, в которой пылает огонь.

– Я очень волнуюсь из-за сегодняшней нашей встречи с Королем, – тихонько говорит Аоки, занимая место рядом со мной. Однако ее голос и так едва слышен в гуле голосов – в театр прибывает публика, кругом звучат обрывки разговоров, веселый смех. – Знаешь, я думала, после праздника на прошлой неделе он сразу вызовет тебя к себе. Он ведь так рад был тебя видеть! Но, наверное, он слишком занят – за всю неделю не вызывал ни одной из нас.

Она озабоченно хмурится.

– Может, это как-то связано с Порчей, – говорю я.

Майна, сидящая по другую сторону, резко подается ко мне.

– Он говорил с тобой о Порче?

Я киваю.

– И что конкретно он говорил?

– Что она становится все сильнее. И ничто не помогает с ней справиться.

Она отводит глаза, ее ледяной взгляд сверкает.

– Что такое? – спрашиваю я ее, пока Аоки отвлекается на Чжэнь и о чем-то с ней щебечет.

– Да, дела в последнее время обстоят довольно скверно, – шепчет Майна. – Все кланы об этом знают. Перед тем, как меня отправили в дворец, отец говорил, что собирается на совет вместе с главами основных кланов демонов, чтобы обсудить Порчу и способы борьбы с ней.

– Король считает, что это боги карают наше королевство.

– За что именно?

– Понятия не имею, – отвечаю я, и она снова поворачивается к сцене, но смотрит рассеянно, думая о своем.

Аоки и Чжэнь обсуждают свои наряды. Аоки разочарованно приподнимает край светло-желтого, песочного цвета кимоно с широкой юбкой и золотым поясом.

– В таком бледном наряде Король меня вообще не заметит, – жалуется она.

Блю садится перед нами и бросает на Аоки взгляд через плечо.

– Конечно, не заметит, – ядовито говорит она. – У тебя в этом платье такой цвет лица, как будто ты больна.

Я бросаю на нее сердитый взгляд.

– Ничего подобного, она выглядит прекрасно.

Блю переводит взгляд на меня.

– О, Девятая, похоже, Мастер Тэкоа не зря что-то там говорил про огонь! Ты похожа на светильник, – она презрительно поджимает губы. – Печально видеть, как некоторым приходится настолько… откровенно пытаться привлечь внимание Короля. Малышке Аоки хотя бы нет нужды так отчаянно стараться. Король говорил мне, что она на удивление искусна в постели.

К моему изумлению, Аоки сияет широкой улыбкой. Когда Блю отворачивается, она восторженно шепчет мне:

– Леи, ты слышала? Королю нравится быть со мной! Он мной доволен!

Я невольно морщусь.

– Ты считаешь это хорошей новостью?

По ее лицу пробегает тень обиды. Мои слова ее задели.

– Я же говорила тебе на празднике, Леи. Король добр ко мне.

– Только до тех пор, пока получает от тебя то, что хочет, – огрызаюсь я, чувствуя, что всерьез завожусь.

В этот миг светильники в зале гаснут. Театр погружается в тишину ожидания.

– Я думала, ты за меня порадуешься, – шепчет Аоки. В темноте я не могу разглядеть ее лицо.

Мои губы невольно кривятся.

– Аоки… – начинаю я, но она отворачивается и нарочито пристально смотрит на сцену, слегка отодвигаясь в сторону.

Майна легонько толкает меня в бок.

– Не нам судить Аоки за ее чувства, – шепчет она едва слышно.

Я все еще думаю, что ей ответить, когда на сцене появляется танцовщица – демоница-газель. Она танцует под бой барабанов. В отличие от театра теней, который мне знаком – того, где актеры водят за палочки деревянных кукол, – эта актриса сама кукла. На ней деревянный каркас, повторяющий формы ее тела. Она танцует между несколькими слоями легких завес, и ее огромная тень на ткани повторяет каждое ее движение.

Среди толпы слышны приглушенные возгласы.

Я кошусь на Майну.

– А где Король? Кажется, он собирался присутствовать.

Она открывает рот, чтобы мне ответить, но не успевает. Ее обрывает громкий крик.

Сначала я думаю, что это часть представления, что кричат на сцене. Но потом слышится еще один крик, и еще, и еще, и вот уже зрители один за другим вскакивают на ноги с криками и воплями, и я понимаю, что к спектаклю это отношения не имеет.

Что-то случилось. Что-то плохое.

* * *

Театр захлестывает паника. Она ощущается физически, кипит и переливается через край. Все вокруг нас – люди, демоны – беспорядочно толпятся, пытаются бежать, спотыкаясь о подушки для сидения и друг о друга.

Над головами с шумом пролетает нечто, рассыпающее искры. Это горящая стрела. Она пронизывает одну из шелковых завес, и та тут же вспыхивает, стремительно превращаясь в пелену огня. Еще несколько стрел следуют за первой, и через пару секунд все каскады экранов полыхают, сыплются на пол горящими клочьями. Я прикрываю лицо руками при виде следующего залпа – стрелы свистят прямо над нашими головами. Танцовщица мечется по сцене, пытаясь спастись, силуэт ее деревянного кукольного каркаса отбрасывает на стены безумные искаженные тени – страшная пародия на танец, который она должна была исполнять.

Майна хватает меня за руку и вздергивает на ноги.

– Нужно выбираться отсюда, – говорит она резко, но удивительно спокойно.

Я едва могу расслышать ее голос сквозь панические вопли и треск огня. Как же он быстро распространился! Уже весь зал охвачен желто-белыми языками пламени.

– Что… что происходит? – кричу я.

– Нападение. Наверняка очередное покушение на Короля.

Ступени, ведущие к сцене, пусты. Те, кто занимал эти почетные места, сейчас толпятся у выхода в задней части театра, толкаясь и мешая друг другу. Сквозь клубы дыма я вижу госпожу Эйру, которая выводит Чжэнь и Чжинь, одна из сестер сильно хромает. Впереди, у самого выхода, мадам Химура хриплыми выкриками направляет остальных девушек.

Вспышка иссиня-черных волос – это Блю. Мадам Химура толкает ее в спину, побуждая идти быстрее, Блю беспомощно вертит головой, ее лицо залито слезами.

Аоки хватает меня за руку.

– Леи, – в ужасе стонет она. Глаза ее широко распахнуты, в них отражается пляшущее пламя.

– Не волнуйся, – я крепко сжимаю ее пальцы. – Я здесь. Все будет хорошо.

Я тащу ее за собой вслед за Майной, и тут у нас над головой трескается потолочная балка и обрушивается с ужасным грохотом, преграждая дорогу. Пламя ревет, встав перед нами высокой стеной.

– Мы в ловушке! – отчаянно кричит Аоки. – Нам не выбраться!

Майна резко оборачивается.

– Выберемся. За мной! – и она снова несется вперед, ведя нас прямо к сцене.

– Это неправильный путь! – кричу я ей в спину, но она не меняет направления, и мы с Аоки бросаемся за ней, стараясь разглядеть, что она пытается сделать, исчезнув в густом дыму.

Рев пожара становится все громче. Но сквозь него до моего слуха доносятся новые звуки – звон металла о металл.

Звук сражения.

Майна резко останавливается и опускается на колени.

– Он должен быть где-то здесь, – выдыхает она и начинает лихорадочно шарить руками перед собой, ползая по полу.

– Кто – он? – кричу я, ничего не понимая, но она не отвечает – а потом торжествующе выкрикивает:

– Нашла!

Сквозь дым я не могу ничего разглядеть, но она тянет меня за собой – и я вижу под ногами распахнутый люк в полу сцены. Это запасной выход.

– Прыгай, – приказывает она, – здесь не очень высоко. И как только приземлишься, отползай в сторону.

– Откуда ты знала, что тут есть люк? – спрашиваю я, но ей не до меня, она пытается помочь Аоки.

Глубоко вдохнув, я послушно прыгаю в квадрат темноты и лечу в никуда.

* * *

Падение и правда оказывается коротким, как и обещала Майна. Я приземляюсь неловко, подвернув ногу, и лодыжку пронизывает боль, но я стискиваю зубы и быстро откатываюсь в сторону, вслед за мной из люка падает Аоки. Я помогаю ей подняться, последней спрыгивает Майна – легко и изящно, с кошачьей грацией, и без труда приземляется на ноги.

– Теперь сюда, – говорит она, указывая вперед, в темный туннель.

Мы успеваем сделать всего несколько шагов, но тут за нашими спинами слышится тяжелый звук прыжка – за нами спустился кто-то еще.

– Стоять, – рычит грубый мужской голос.

Майна стремительным движением задвигает нас себе за спину. Здесь, внизу, в подвале под театром, темно, в воздухе висит запах дыма, но сверху через люк проникает отсвет пожара, отбрасывая причудливые красные блики. Ее лицо удивительно спокойно и собранно, когда она идет навстречу темной фигуре. Глаза ее кажутся совершенно белыми, лишенными радужек – сплошные белки, холодные, как лед. В них отражаются красные всполохи огня.

– Оставь нас, – приказывает она пришельцу. – Короля здесь нет.

Ее голос отдается от стен туннеля гулким эхом, холодный и размеренный.

Единственным ответом ей служит свист стали. Майна ловко пригибается, и катана свистит над ее головой. Мужчина снова поднимает клинок, но Майна опять уклоняется, отскакивает с дороги и перекатывается в сторону, чтобы избежать очередного удара. Уходя от следующего взмаха катаны, она внезапно подпрыгивает, и ее нога в прыжке сильно ударяет врага в плечо. Тот оступается и едва не падает, и Майна пользуется моментом, чтобы броситься ему на спину и локтем пережать горло. Он издает сдавленный крик, а она свободной рукой перехватывает его кисть, держащую катану, выворачивает ее и направляет клинок на него.

Сталь глубоко входит ему в грудь.

Все это происходит так быстро и плавно, одной серией переходящих друг в друга движений, что мужчина, похоже, не успевает понять, что именно с ним случилось. А потом издает предсмертный стон и падает лицом вперед.

Майна бросает труп на пол и поднимает глаза. Они все еще пустые и белые, как лед. А потом выражение полной сосредоточенности исчезает с ее лица, и глаза становятся прежними, тепло-карими.

– Леи, – она делает шаг ко мне, протягивая руки. Ее жест призван меня успокоить, но производит обратный эффект. Руки Майны в крови, и я отшатываюсь, содрогаясь всем телом.

– Ты и впрямь Сиа, – говорю я, не узнавая собственного голоса.

Она вскидывает голову, рисунок ее скул становится жестче.

– Я же тебе говорила…

– Нет, я имею в виду… ты – одна из Сиа.

Сейчас я говорю не о том, что слышала от нее – о ее родстве с исчезнувшим кланом воинов. Я имею в виду, что она сама – член клана Сиа.

Воин этого клана.

– Сейчас не время для разговоров, – обрывает она меня и проходит вперед по туннелю. – Где Аоки?

Я оглядываюсь и вижу маленькую фигурку на полу. Аоки в глубоком обмороке. Должно быть, потеряла сознание от страха. Я опускаюсь около нее на колени и проверяю дыхание и пульс.

– Она в порядке? – спрашивает Майна.

– Думаю, да.

Майна поднимает Аоки и вскидывает себе на плечо.

– Тогда идем.

Туннель оказывается не очень длинным. Он заканчивается еще одним люком, откинув который мы выбираемся наружу – в ночь, полную дождя и отсветов пожара. На площадке перед театром мы видим несколько черных повозок, помеченных единственным символом – акачи. То есть – Рука бога.

Это повозки имперских шаманов.

Майна осторожно кладет Аоки на землю. Я присаживаюсь рядом с ней на корточки, проверяя ее дыхание, и перевожу взгляд на повозки. Из них цепочкой выходят фигуры в черном. Хотя мантии скрывают тела, я легко могу представить, что под одеждой шаманы покрыты сплошным узором темных татуировок. Не кожа, а чернильная карта. Шаманы кольцом окружают здание театра и синхронно вскидывают руки, принимаясь писать в воздухе символы, петь заклинания. Воздух теплеет от прилива магии, начинает гудеть и пульсировать.

Внезапно шаманы одновременно вскидывают руки к небу. От их круга летит порыв сильного ветра, едва не сбивая нас с ног, заставляя глаза слезиться, а одежду развеваться. Но главный удар магического ветра направлен на театр, он ураганом бьет в стены здания, поднимается вверх, собираясь над куполом плотным черным облаком.

Облако висит над театром несколько мгновений, темное и густое, как грозовая туча. А потом резко падает вниз, обращаясь в поток воды.

Водопад хлещет по театру, поглощая огонь, ударяется о землю и рассыпается в стороны гигантским веером брызг, холодных, как родник, и мы вмиг промокаем до костей.

Аоки со стоном приходит в себя. Я помогаю ей сесть, откидываю ей со лба мокрые волосы.

– Что… что с нами случилось? – спрашивает она дрожащим голосом, пока я растираю ей спину, пытаясь ее согреть и успокоить. – Ты это видела, Леи? Кто-то, кажется, спрыгнул вслед за нами в туннель… Я так испугалась! – Она отчаянно кашляет.

Я бросаю на Майну быстрый взгляд.

– Нет, никто не спрыгивал, просто что-то упало, – лгу я без малейшего замешательства. – Должно быть, кусок обгоревшей балки свалился в люк. Не волнуйся.

– Но…

– Ты просто ненадолго потеряла сознание, Аоки. Теперь все уже прошло.

Я поднимаюсь на ноги, и Майна кладет мне руку на плечо.

– Леи…

Я сбрасываю ее руку.

– Присмотри за Аоки, хорошо? Я побегу узнаю, как там остальные и где они. Приведу помощь.

Пройдя несколько шагов, я оглядываюсь, чувствуя, что Майна смотрит мне в спину. Сейчас она так похожа на себя прежнюю, что трудно поверить – совсем недавно эта юная девушка убила взрослого мужчину. И сделала это удивительно легко, как что-то простое и привычное.

Глава двадцать вторая

На следующее утро мадам Химура приглашает нас к себе прежде, чем мы успеваем позавтракать или хотя бы умыться. Наши волосы и одежда после вчерашнего еще пахнут дымом и гарью.

– Только что здесь был королевский гонец, – сообщает она. – Наши догадки оказались верными. Это нападение было покушением на жизнь Короля.

– Кто устроил покушение? – быстро спрашивает Майна.

– Насколько нам известно, это была группа воинов из Бумажной касты. Троих удалось взять живыми. Остальные семеро были убиты там же, в театре.

Я вспоминаю белые глаза Майны, когда она заколола воина его же собственным мечом. Я чувствую ее взгляд, но нарочно не отвечаю на него, глядя перед собой и стиснув зубы.

– Но Король даже не присутствовал на представлении, – удивляется Ченна.

Мадам Химура щелкает острым клювом.

– Благодарение богам! На подходе к театру Короля успели предупредить. Один из наших придворных предсказателей увидел возможность покушения и успел оповестить его. Вот почему шаманам удалось так скоро прибыть на место происшествия и потушить пожар.

– Есть ли пострадавшие? – тревожно спрашивает Блю. – Я имею в виду, из числа публики.

– Двое придворных чиновников погибли, пятнадцать ранены.

Я не ожидала услышать такого вопроса из уст Блю – от нее меньше, чем от кого угодно на свете, я бы ожидала беспокойства о других! Но тут она продолжает, и я понимаю, почему она взволнована:

– Мой отец должен был присутствовать на представлении, и со времени пожара я еще ничего от него не слышала, поэтому…

Мадам Химура вскидывает руку, призывая к молчанию.

– Сегодня на закате состоится показательная казнь трех захваченных живыми преступников. Присутствие обязательно. Ваши занятия на сегодня отменяются. Вы остаетесь здесь, в Бумажном Доме, пока за вами не придут сопровождающие к месту казни. А теперь можете идти.

Мы выходим из комнаты, но Блю пытается задержаться, чтобы расспросить мадам Химуру.

– Мой отец… – снова начинает она, но женщина-орлица жестом выпроваживает ее.

– Не сейчас, девочка.

– Но…

– Сколько раз мне повторять? – голос демоницы скрипит, перья топорщатся. – То, что твой отец занимает определенный пост при дворе, не дает тебе права на привилегии! Еще раз сегодня открой без спроса свой болтливый рот, и я в два счета вышвырну тебя отсюда.

Блю стискивает зубы. С пылающими щеками она быстрым шагом выходит, обгоняя нас, и Марико спешит за ней следом.

– Трое погибших, – в ужасе шепчет Аоки, пока мы идем к своим комнатам. – Можете в такое поверить? Мы ведь тоже могли погибнуть, Леи! Слава богам, что Майна отыскала тот люк в полу! Как же нам повезло!

Я вспоминаю, как уверенно Майна шарила руками по сцене, как быстро привела нас туда. Нет, везение тут было ни при чем. Майна знала, где находится запасной выход.

Девушки расходятся по комнатам, чтобы отдохнуть после вчерашней ночи, тяжелой и бессонной. Но мы с Аоки предпочитаем принять ванну. Я хочу смыть запах дыма, к тому же мне слишком тревожно, чтобы заснуть. Слова Блю, сказанные перед началом представления, продолжают беспокоить мой разум.

Девятая, похоже, Мастер Тэкоа не зря что-то там говорил про огонь! Ты похожа на живой светильник.

Могла ли я как-то повлиять на случившееся вчера ночью? Притянуть нападение своим присутствием?

Мы с Аоки моемся в молчании. Требуется немало времени, чтобы отмыться от гари и грязи, и даже когда я уже вроде бы чистая, все равно мне кажется, что дым вчерашней ночи глубоко въелся в тело, словно стал второй кожей. Аоки уходит к себе, а я предпочитаю еще полежать в ванне в одиночестве. У меня никак не получается отделаться от ночной тревоги, разобраться в своих мыслях. Стоит мне закрыть глаза, и передо мной встает Майна и наш несостоявшийся убийца. Ее лицо – сосредоточенное и спокойное, его лицо – перепуганное и непонимающее.

Она – одна из Сиа. Не только по крови, но и по существу.

Но как? Как такое могло случиться? Почему?

Девушка, обученная убивать. Профессиональная убийца в сердце Королевства. Девушка, которая может подобраться к Королю ближе, чем кто бы то ни было.

Ответ лежит на поверхности, но я не желаю его видеть. Не хочу в него верить.

Я вздрагиваю при звуке приближающихся шагов. Поворачиваю голову. Сквозь поднимающийся над водой пар видна высокая фигура, идущая в мою сторону, и внутри у меня все обрывается. Это она.

Я резко погружаюсь в ванну, неожиданно отчаянно стесняясь своей наготы. Вода плещет через край, блестя мокрыми пятнами на досках пола. Хотя лицо Майны бесстрастно, взгляд ее кажется мягким, выжидающим… каким-то уязвимым. Увидев, что я пытаюсь от нее спрятаться, она не пытается подойти ближе.

– Мы можем поговорить? – спрашивает она, стоя в нескольких шагах.

Я отвечаю раньше, чем успеваю подумать.

– Нет.

Даже в обгоревшем и грязном платье, которое она еще не успела сменить со вчерашней ночи, Майна прекрасна. Нефритово-зеленый шелк местами порван, в нем зияют прогоревшие дыры, но его цвет все равно подчеркивает золотистый загар ее кожи, платье обрисовывает контуры стройного тела. Я так хочу броситься к ней, обнять, поцеловать, изгнать из ее глаз эту боль. Но воспоминание о хладнокровной убийце в туннеле под театром останавливает меня. Это совсем другая девушка, не та, кого две ночи назад я целовала в темноте. Не та, которая обнимала меня и качала на руках, когда я беспомощно рыдала под деревом имен, не та, с кем я чувствовала себя в полной безопасности.

Не моя любимая.

Мой взгляд останавливается на пятнышке крови на воротнике кимоно Майны.

– Ты убила человека, – говорю я наконец.

– Только затем, чтобы защитить тебя и Аоки.

– И от этого убийство становится добрым делом?

– Конечно, нет. Не добрым. Но необходимым – да, – кивает она.

– Те убийцы могли бы так говорить про свое покушение. Что убить Короля просто необходимо.

– Возможно, они были бы правы. Знаешь пословицу? «Тьма скрывает свет, а свет скрывает тьму». Я предпочитаю верить, что за каждым самым темным деянием скрывается какое-то добро.

– Поэтому ты стала воином? А ты воин, не вздумай отрицать. Ты умеешь сражаться, как настоящая Сиа.

Я чувствую, что она не хочет отвечать, но потом – к моему великому облегчению – она кивает.

– Да. Я обучалась техникам боя Сиа с младенчества.

Воспоминание: стопы ее ног, которые я впервые увидела перед Ночью Снятия Покровов, когда она приподняла край рубашки, переступая порог. Значит, вот от чего ее ноги так загрубели.

– Кто тебя учил? – спрашиваю я.

– Частично – отец, – отвечает она. – Но по большей части – мой шифу, мастер Цаэнь.

– Они умеют сражаться как Сиа?

Майна качает головой.

– Мой отец весьма искусен в работе с энергией ци, а Цаэнь – один из лучших фехтовальщиков королевства. Но только мне одной удается совмещать эти два мастерства так, как это делали Сиа. Их талант в моей крови.

– Но зачем кому-то понадобилось тебя обучать? – допытываюсь я. – Дочерей знатных родов обычно не учат боевым искусствам, верно? Почему же тебе дали особое разрешение?

– Мне не давали разрешения, – не сразу отвечает она. – Меня обучали втайне от всех.

Между нами повисает тяжелое молчание.

Я пытаюсь примирить в себе два образа – ту Майну, которую я знаю и люблю, и ночную девушку-убийцу. Воина. Часть меня глубоко уязвлена тем, как много, оказывается, Майна от меня скрывала. Теперь я понимаю, что она скрывает и многое другое. Но при мысли, что я могу ее потерять, мне очень больно.

Внезапно я понимаю, какое огромное доверие она оказывает мне сейчас, открывая часть своих тайн. Я ведь могла бы уничтожить ее с помощью этой информации. И не только ее: всю ее семью! Клан Ханно – главные союзники Короля, и вот вам дочь самого Кетаи Ханно, которую, оказывается, втайне учили убивать, обучали запретным техникам боя, а потом подсунули во дворец, в постель демона, чей предок некогда уничтожил создателей этих техник.

Я прерывисто вздыхаю. Но прежде, чем я успеваю произнести хоть слово, Майна вмиг преодолевает расстояние между нами и молча, глядя мне в глаза, развязывает оби, удерживающий одежду на талии.

Я отползаю к дальней стенке ванны, расплескивая воду.

– Что… что ты делаешь?

– У меня есть несколько секретов, которые я не вправе тебе раскрыть, – тихо и властно перебивает она. – Но это не значит, что я не хочу отдать тебе себя саму целиком. В этом ты мне можешь полностью довериться, Леи. Я никогда тебя не предам. – Она кладет руку себе на сердце. А потом одним движением стряхивает с плеч кимоно, и оно падает на пол к ее ногам.

Тело Майны так отличается от тел других девушек! Безмятежная богатая жизнь сделала очертания их фигур мягкими и плавными, а ее тело – сплошные мускулы. Она очень сильная. Прекрасная и опасная. Сердце бешено колотится, взгляд скользит по линиям ее стройной шеи, по очертаниям широких плеч, по округлой груди. Ее соски цвета сливового вина, круглые и твердые. Треугольник кожи между ногами идеально гладок.

Я ощущаю знакомый прилив жара внизу живота, живое тепло.

Медленно, невероятно медленно Майна перекидывает ногу через бортик ванны – и ступает внутрь. Вода короткой волной выплескивается на дощатый пол, когда Майна садится в ванну напротив меня.

Мой пульс бешено ускоряется.

– Мы не можем, – выговариваю я. – Только не здесь. Нас могут увидеть…

– Никто не увидит. Все спят, – кончиками пальцев она гладит меня по щеке. – Не волнуйся, здесь столько пара, сквозь него ничего не разглядишь. К тому же мы услышим, если кто-то войдет. – Она склоняет ко мне голову, я чувствую на лице ее легкое дыхание. – Я больше не вынесу, если ты не дашь мне к себе прикоснуться, Леи. Этой ночью… я ведь могла тебя потерять. Больше я такого не допущу.

Наши взгляды встречаются, ее руки гладят мои спутанные мокрые волосы. А потом в моем мире остается только она: ее присутствие, ближе, чем биение собственного сердца, невероятный блеск ее темных глаз, похожих на полное звезд ночное небо, простирающееся до горизонта.

Наши губы соприкасаются, и мы целуемся. На этот раз глубоко и медленно, яростно и страстно. Наши тела изгибаются под водой, прижимаясь друг к другу, я чувствую ее упругую грудь, прижавшуюся к моей груди. Я часто дышу, наполняясь восторгом от ее близости, от прикосновений ее рук к моим волосам, от касаний ее языка, танцующего вместе с моим. Каждый дюйм моего тела наполняется жизнью, ярким желанием и солнечным светом.

Она разрывает поцелуй и приникает губами к моей шее, и у меня вырывается невольный стон. Я стискиваю ее так сильно, что боюсь сломать – или сама сломаться. Ее сильное тело прижимает меня к стенке ванны, одна рука ласкает мои соски, а другая – и тут у меня вырывается блаженный стон – прикасается ко мне между ног. Мое дыхание становится резким и прерывистым. Касания ее пальцев нежны, но настойчивы, и то, что я чувствую, так похоже на огонь – жаркий и сокрушающий, разливающийся по всему телу волной золотого тепла…

Один из советов Зелле, как мне раскрыть собственную чувственность, заключался в том, чтобы я пыталась ласкать себя саму по ночам. Я попробовала – но у меня ничего не получилось, и в конце концов я оставила попытки, утомленная и смущенная. Но теперь я только изгибаюсь под прикосновениями Майны, все сильнее прижимаясь к ней. Ее пальцы двигаются быстрее, кровь в моих венах поет от наслаждения, которое все растет, и растет, и растет, и…

– Леи, – выдыхает она, слегка отстраняясь. – Я…

От входа слышатся шаги, и она резко умолкает.

Одним ловким движением Майна выпрыгивает из ванны и накидывает на себя банный халат – и в тот же миг сквозь облака пара вырисовывается фигура девушки.

Блю.

При виде нас она криво усмехается. Я догадываюсь, как мы можем выглядеть со стороны – я, задыхающаяся и разгоряченная, с мокрыми волосами, и Майна, с которой на пол капает вода, пояс халата кое-как поспешно завязан…

– О, похоже, я помешала? – мурлычет Блю. – Нарушила ваш покой?

– Нет, не помешала, я как раз ухожу, – спокойно отзывается Майна, избегая смотреть на меня.

Блю скептически поднимает брови.

– Так быстро? Ты же, кажется, еще не успела вымыть голову.

Я бросаю косой взгляд на Майну – и у меня перехватывает дыхание. И правда, ее волосы до сих пор почти сухие, испачканные золой, а теперь еще и страшно перепутаны, моими же пальцами. Равнодушно взглянув на Блю, она поводит плечом, словно не понимает ее намеков, и неторопливо выходит из банного двора. Но по усмешке Блю я ясно понимаю, что от ее глаз не укрылось мое смущение. И хотя она не может знать, что здесь произошло, у нее есть определенный простор для догадок.