Текст книги "Одиночное плавание к острову Крым"

Одиночное плавание к острову Крым
Наташа Труш

© Наташа Труш, 2016

ISBN 978-5-4483-2646-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Самым близким людям…

В то время, когда мой великовозрастный сынок Гошка обучал меня мастерству вождения автомобиля, я и думать не могла о том, что сто раз вспомню эту науку. А уж о том, что это тот самый случай, когда ученик кое в чем даже превзойдет своего учителя, мне даже в голову прийти не могло. Но об этом позже. Я об учебе.

– Мамсик, не сжимай ты так руль, – говорил мне сын, трогая своей ладошкой-лопаткой мои побелевшие пальцы, которыми я буквально вцеплялась в баранку. – Руль надо лишь придерживать, а не хвататься за него, как…

Тут детеныш мой приводил сравнение, которое меня слегка коробило: ну, и познания у ребенка! Впрочем, образное мышление всего лишь, и, как говорится, ничего личного в виду не имелось. И все-таки…

Если в переводе на общечеловеческий, то это звучало так:

– Не вцепляйся ты в него мертвой хваткой.

– А как же песни всякие, типа, «крепче за шоферку держись…» этот самый…?

– Вот-вот, и песня про баранов, которые вцепляются! И ты ведь не в вокале совершенствуешься здесь, а грамотному вождению обучаешься, а потому слушай, что я тебе говорю…

«Прав, сто раз прав был сынок…», – думала я, засыпая в первую ночь своего путешествия безумной оптимистки, со сведенными намертво, словно окостеневшие куриные лапы из морозильника, пальцами рук.

На утро они разогнулись, но постоянно пытались принять привычную форму – как будто я держу быка за рога, да еще с такой силой, какая мне, женщине хрупкой, словно цветок, и присниться не могло.

…И сегодня, когда позади пять с лишним тысяч километров, накрученных на колеса моего маленького автомобильчика, и когда я отмылась от дорожной пыли, выспалась и перестала ощущать под собой несколько десятков лошадиных сил, пальцы мои при любом удобном случае принимают привычное положение, словно обхватывают руль. А по ночам мне снится, что я еще никуда не ездила, не возвращалась с победой, а только собираюсь в свое одиночное плавание к острову Крым, которое открыло мне большую тайну Черного моря. Оно, как оказалось, было совсем ни в чем не виновато…

I

Мне – сорок с небольшим «хвостиком». С таким небольшим, что я всем говорю, что пока еще тридцать семь, а чувствую я себя вообще на двадцать пять, и помахиваю хвостиком, как юная веселая такса. И тут я вовсе не кокетничаю. Просто очень стареть не хочется. И еще я умею, когда надо, завернуть хвостик колечком и показать молодым такую кузькину мать, что они просто диву даются.

Меня зовут Марина Андреева. Для коллег по работе – Марина Валерьевна. Для мужчин, что вьются по весне, словно мухи над банкой с медом – Маришка, Маринушка, Марьяшка и даже Мари. Но в основном – Мариша, что мне тоже очень нравится.

Я современна и спортивна. Раз в неделю бассейн и сауна. А вот фитнесс до одури и массаж до выпученных глаз – это не мое. Дома даже обруч вот уже года три сиротливо стоит у стенки за стулом. Как только само по себе появилось то, на чем обруч держится, так и его в руки не беру.

А ведь было время… Как в анекдоте портной – клиентке: «Мадам! У нас метр, метр и метр! И где мы будем делать талию?!» А диеты, будь они трижды неладны?! Сколько я себя истязала микроскопическими порциями каких-то листьев и трав! Бывало, что это методическое издевательство над организмом и давало ощутимый результат в районе талии и бедер. Но стоило чуть расслабиться, как любимые джинсы можно было надеть только лежа, а уж после стирки эта процедура и вовсе превращалась в дикую пытку, после которой час нельзя было ни ходить, ни сидеть. Можно было только стоять, желательно прислонясь к стенке, и привыкать к деревянным от стирки штанам.

Все дело в работе. Не, не над собой даже! А в работе, которую ты делаешь. С моей не разжиреешь. Белку в колесе видели? Крутит она это колесо с утра и до вечера, и не жалуется, что устала. Такая зверская работа. Вот и у меня с недавних пор такая же! Ни отдыха, ни продыха, зато талия имеется. Но все же, так мечтается плюнуть на все, в том числе и на талию, собрать чемодан, и…

Решение отправиться в путешествие на машине пришло не спонтанно. Это всегда было моей мечтой «номер раз», даже тогда, когда машины у меня и в помине не было, и не было даже никаких намеков на то, что я когда-нибудь из пешехода превращусь в автолюбителя.

О каких машинах можно было мечтать одинокой женщине, привычно сочетавшей в себе навыки солдата-новобранца и вьючной лошади, волочащей на горбу дом в виде убогой конуры в коммуналке-клоповнике, постылую работу «по лимиту», с которой не убежать в течение долгих лет, как с ненавистной каторги, ребенка с его вечными соплями, с неоплаченными квитанциями за детский сад?

Ну, разве только безобидно помечтать о том, как в один прекрасный день моя большая и дружная семья во главе с непьющим мужем-добытчиком и тремя розовощекими здоровыми детишками загружается в большое семейное авто с корзинками и рюкзаками, собаками и кошками, и едет к морю! К морю, братцы мои, которого я страшно боюсь, которое хранит свою жуткую тайну, но которое я, при всем при этом, очень люблю. И я хочу, чтобы и муж любимый и непьющий, и розовощекие киндеры с сюрпризами, и даже мои кошки с собаками, полюбили это море, как я, и потому, в отличие от соседей, мы не на дачу в Синявино отправляемся, а на юг!

Вот такие вот мечты были. К морю я ездила, конечно. На поезде. Раз в год. И, трясясь в грязном и душном плацкартном вагоне, я смотрела с верхней полки в открытое окно на ленту шоссе, по которому неслись к югу автомобили, и махала рукой проезжающим мимо счастливчикам. И они иногда отвечали мне тем же. А встречный ветер трепал мои волосы, не давал открыть глаза, и мне казалось, что это я не на поезде еду к югу, а за рулем автомобиля с распахнутыми окнами. Или, как это правильнее, с опущенными стеклами. Да! Вот так правильно! А еще лучше, если это не просто автомобиль, а кабриолет, у которого крыши нет, а есть только синее небо и в нем облака.

О мечтах своих я помалкивала в тряпочку, так как расскажи кому – смеяться бы стали! При зарплате в сто рублей мечтать о машине! Еще бы не смешно было! Машина по цене своей равна была, как минимум, комнате в коммунальной питерской квартире. Можно было даже махнуть комнатуху в убитой коммуналке на такую же убитую иномарку неизвестной породы, и пахать пожизненно на нее, доставая дефицитные запчасти, ползая по рынкам-разборкам, мечтая о том счастливом дне, когда можно будет этот хлам продать и купить что-нибудь приличное.

Потом пришли иные времена, и комнаты в коммуналках перестали менять на ржавые иномарки – несравнимы стали цены на «движимость» и недвижимость. Да и отечественные «ведра с болтами» все меньше стали встречаться на дорогах.

О, его величество автокредит! Он позволил всем желающим пересесть с разваливающихся на ходу четырехколесных драндулетов, на то, что уже смело можно назвать «машиной». Ну, или очень скромно, – как в моем случае! – «машинкой»!

Она стала моей сумочкой, шубкой, ночным клубом, баром-караоке, домиком на колесиках – в общем, всем-всем на свете. Правда, ездить по улицам стало сложно из-за огромного количества четырехколесных «друзей человека». Но мне чихать было на «пробки»! Я в них пела во все свое луженое горло, загадочно улыбалась тем, кто ехал со мной по пути и тем, кто пилил по встречке, болтала по телефону, смотрела кино, и даже читала и писала. И очень скоро безопасность я ощущала только сидя в своем автомобиле, который подвозил меня от работы до крыльца родного дома. И если случалось даже не поздно вечером отправляться куда-то пешком, я чувствовала себя: а) почти голой и б) абсолютно не защищенной от бродяг, придурков и хулиганов.

Поэтому, я никогда не пользовалась перехватывающими парковками, не экономила на бензине и не устраивала себе «день без автомобиля». И хоть зверски уставала от дороги и наглых мужиков, полагающих, что они ездят лучше всех, а блондинки – это вообще не люди, а обезьяны с гранатами, которые только под колесами мешаются, вечером, падая на диван, как таракан после изрядной дозы дихлофоса, я предавалась мечтам. Все о том же!

О том, как в один прекрасный день, будучи в законном отпуске, я все-таки сделаю то, о чем грезилось еще в далекие безмашинные времена. Ну, с оговорками, конечно. Без непьющего мужа, например. Непьющие, похоже, повыродились, как класс. Во всяком случае, мне не встречаются. И вообще без какого-нибудь мужа.

Хотя, «какой-нибудь» нам и вовсе не нужен.

И без розовощеких детишек. Сколько я там себе их намечтала-то? Тройку, не менее! Чтоб, как положено, выполнить демографическую программу: один детеныш, как восполнение за себя, другой – за папу, и третий – для прироста населения. Поскольку с кандидатами в нормальные отцы семейства на просторах необъятной родины лично мне не повезло, программу по естественной прибыли населения я благополучно завалила, отделавшись единственным чадом. Да и то уже совсем не розовощекое, а скорее не бритое и порой подозрительно сумрачное по утрам. В общем, и непьющий муж, и розовощекие киндеры, как попутчики для путешествия, отпадают за неимением таковых.

Животные есть. И даже в ассортименте. Но достаточно вспомнить недавнюю поездку к ветеринару с полосатым котом Васей! Вася кастрацию перенес легче, чем дорогу. И я тоже, кстати. Пока его лишали симпатичных причиндалов, выросших под хвостом, я дышала свежим воздухом, и не слышала Васиных стенаний по этому трагическому поводу. А вот когда я его еще только везла к доктору…

Лучше это упустить из повествования, поскольку Вася не только орал, как свинья под ножом. Он метался по салону, как дикий зверь, и я боялась, что ненароком он заберется под педаль тормоза, и тогда в нужный момент я либо задавлю Васю этой педалью, либо не смогу затормозить.

Но и это еще не все.

Исстрадавшись до потери голоса и пульса, Вася справил свою большую естественную надобность на заднем сиденье, отчего в машине зверски воняло сначала его экскрементами, потом моими духами, и под конец – освежителем воздуха «Сосна», потому что любимый «Кензо» перебить эту заразу не мог. В общем и целом, запах был еще тот.

И надо же было такому случиться, что в этот момент меня остановил сотрудник ГИБДД. Чтобы Вася не вынырнул в окно, стекло я опустила ровно на два сантиметра, и сквозь эту щель подала ему документы. Инспектор, видимо, очень удивился, какого это рожна я в жару езжу с закрытыми окнами, потом принюхался, потом приложился носом к щели, а оттуда сосной напополам с «Кензо» и Васиным дерьмом на него пахнуло так, что он козырнул мне, и предложил выйти из машины.

Я вышла, вернее, выскользнула, быстро захлопнув дверь, чтобы Вася не просочился на волю, и долго доказывала, что я трезвая, и ничем не перебивала запах алкоголя, а заглушала, чем могла, Васину неожиданность.

После этого я думала, что просто убью его. Спасло Васю то, что он принялся очень жалобно мяукать, почти плакать, от жары и ужаса. После этого я дала себе слово больше никогда и никуда кота не возить без особой нужды.

Значит, животные в путешествие тоже не едут. Слишком много хлопот. Пусть сидят на лоджии и ждут моего возвращения. Впрочем, еще никто никуда и не едет. Так, мечтается только.

В мечтах этих мне всегда казалось совершеннейшим счастьем сесть рано утром в Петербурге в свой домик на колесах, вырулить на московскую трассу, и погнать к югу, останавливаясь на пути для того, чтобы перекусить в придорожных кафешках, поинтересоваться ценами на грибы и ягоды у местных, не очень трезвых, жителей, и с каждым часом приближаться к теплому морю. А потом разбить палатку где-нибудь на южном берегу в десятке метров от пляжа, просыпаться под шум прибоя, любоваться закатами и восходами, и никуда не спешить, наслаждаясь солнечным югом. Короче, отдыхать.

Лирика все это.

Когда же я начинала думать о том, сколько денег уйдет при этом на бензин, что может с машиной и со мной случиться в пути, даже если это не ДТП, а простая поломка, энтузиазма у меня заметно убавлялось. Но мечта-то при этом так и оставалась мечтой. Не несбыточной, но весьма далекой.

А минувшим летом я в отпуск вообще не собиралась. Думала, вот доживу до промозглой осени, и на зависть коллегам и друзьям закачусь куда-нибудь в теплый Египет или в Тунис. Ну, не на машине, конечно, но тоже очень не плохо. И обязательно осенью, так как летом и у нас в Питере мне очень хорошо отдыхается. Особенно, если с погодой повезет.

Но лета не было. Вернее, было, но я в этот день работала. А посему, измученная дождями и отсутствием солнышка, я начала подумывать о том, что не плохо было бы сделать маленький отпуск где-нибудь в августе-сентябре. Вот тут-то мечта эта давняя, взращенная уже до мечтищи, снова замаячила на горизонте.

Ну, а что бы и в самом деле не рвануть к морю на своих колесах? Нет, не в одиночку, конечно, с взрослым ребенком, у которого стаж водительский уже достаточно серьезный – больше, чем у меня! – и который не только может вести машинку, но и починить ее, приключись с ней какая хвороба.

Машинка-трехлетка в городе не огорчала совсем: изредка лампочки перегорали в фарах – вот и все «болячки». Только масло меняй вовремя и бензин заливай. Правда, два года назад авто побывало в ДТП, где ему (и мне!) изрядно помяли бока. Но отремонтировали по страховке нормально. Во всяком случае, после большого ремонта, когда были доведены до ума все мелкие недоделки, выявившиеся в процессе пост-ремонтной эксплуатации, машинка исправно бегала по городу и дачным пригородам – я уезжала на ней к подруге на дачу за двести «км» от Питера.

Но двести «км» – это не две тысячи! И это я очень хорошо понимала. Поэтому очень осторожно заикнулась о том, что «наверное… может быть… предполагаю…», что соберусь ближе к осени на юг на своих колесах. На меня скептики зашикали, дескать, куда ты на такой малюсенькой машинке?!!

Да, я забыла сказать, что езжу на самом крошечном автомобильчике – эксплуатирую в условиях мегаполиса ДЭУшку Матиз. И в условиях не мегаполиса его же. Малыш литровый, от своих более ранних собратьев отличается чуть бОльшим объемом двигателя и еще «фамилией» – Бэст. Ну, надо полагать, «лучший».

Машинка для города просто универсальная. Бегает быстро, экономична, на дороге мобильна, на парковке влезет в любую щель. Как-то появились мы с моим Мотькой – это имя такое у машинки в домашнем обиходе, – в ангаре у мужиков, которые готовят к соревнованиям разные раллийные машины. Мотьку там обследовали перед дальней дорогой, колеса ему покрутили, «сердечко» послушали. «Здоров!» – сказали и махнули на выход – «Вперед!», дескать, не до вас тут.

Задом выезжать, скажу я вам, это не женское дело. Нет, я, конечно, могу и задом! Но по-человечески оно лучше передом. И вот на глазах у изумленной публики, Мотька в три приема прямо в ангаре развернулся мордой на выход, и спокойно выехал. Да еще при этом я не забывала поворотники включать, показывая, куда еду.

Ржали автокулибины так, что любопытные с улицы заглядывали. А мы с Мотькой только улыбались. Ну, а что выделываться и класс не нужный никому показывать?!

Так вот, на юг я естественно собралась ехать на Мотьке, поскольку никакого другого авто у меня не имеется. И пока все это было лишь теоретически, на словах, я только слегка огрызалась и рассказывала, как ездила на нем в Псковскую губернию. Да еще один веский аргумент был у меня: чай, не одна еду, а считай со своим автомехаником. Ну, а то, что машинка маленькая, так не страшно. Ну, не коньки же роликовые?! И не велосипед. Хоть и маленькая, но машина.

И чтобы больше козырных карт в пользу Мотьки собрать, стала ежевечерне шерстить Интернет в поисках информации на тему «на Матизе в Крым». Не могу сказать, что было ее много, но из того, что удалось выловить, я сделала выводы: матизоводы в Крым на своих маленьких железных «лошадках» ездят, и ездят весьма успешно. И окрыленная этими сведениями, я стала серьезно готовиться в дорогу.

Главное было – это уговорить маму, чтобы ей и в голову не пришло переживать и дергаться. Рассказывала ей регулярно о том, что автолюбитель и в городе ежеминутно подвергается опасности, и не меньшей, чем на трассе. В ответ на это мама моя сокрушенно качала головой и говорила, что вот хорошо бы, чтоб не одним ехать по дороге, а компанией, и хорошо бы, чтоб семейные пары. Наивная мама даже предлагала поискать попутчиков в Интернете. И объяснить ей, что сие невозможно, было никак! Лишь одно ее успокаивало: то, что мы вдвоем с сыном едем. Правда, мне день ото дня все больше казалось, что у сынка великовозрастного планы на отпуск могут в любой момент резко измениться. И тут я, что называется, как в воду смотрела: за три дня до предполагаемого отъезда дитятко объявило мне, что с работой у него затык полный, стало быть «маманя, ничего не бойся, ты у нас женщина сильная…»

Вот дать бы в глаз, чтоб так впредь не делало дитя, так поздно уже воспитывать, и, как в анекдоте, «мальчик большой, аборт делать поздно…»

Мне ни на минуту мысль не приходила в голову отступиться от этой затеи под предлогом того, что сын не может компанию составить. Тут было все: и неудобство перед всеми теми, кому я все уши прожужжала о путешествии, и желание осуществить, наконец-то, мечту, к которой впервые за все это время я подобралась так близко, и – самое главное, самой себе доказать, что могу. «Тварь я дрожащая или где? Или кто? Или, все-таки, как?!!» – вспомнила я к месту русскую литературу.

«Еду! Одна! И фиг с ними со всеми…» Не знаю, кому как, а мне в любом деле главное – это определиться, принять решение. И тут у меня все начинает переть, как по-писанному.

Маму просто поставила перед фактом – еду одна. Да и ничего страшного в этом! «Я в городе ежедневно на дороге рискую. Буду отзваниваться регулярно, да и вы тут в любое время можете набрать мой номер и услышать голос».

Мама от этой новости потеряла дар речи, полчаса она беззвучно открывала и закрывала рот, как рыба. Вставить слово я ей не давала, трещала без умолку о том, что мне рассказали, «только-только приехавшие оттуда», что дорога прекрасная, спокойная, ехать одно удовольствие. Сочинять мне не привыкать. И мама, так и не вставившая своего родительского «Не пущу!», смирилась, как Вася, которого без его желания отвезли на кастрацию.

Маме крыть было нечем, оставалось только молиться за здоровье мое и Мотькино, чем она и занималась три недели кряду, как стало мне известно по возвращении. И из этой фразы уже понятно, что путешествие состоялось, и я вернулась домой благополучно. Впрочем, не буду забегать вперед. Я вот даже дневник завела – записывать в него все самое интересное, чтоб не забыть!

И так, решение принято, родственники благополучно утоптаны, подарки южным дядьке с теткой и двоюродным сестрицам и брательникам закуплены. Да, я забыла сказать, что еду не просто отдыхать в Крым, а еще и увидеться с моими севастопольскими родственниками, коих посещаю регулярно. Они, конечно, от известия, что я еду не поездом, а на своих колесах, стояли, что называется, на ушах. Дядька в один голос с маманей поначалу рычал в трубку телефона:

– Не выдумывай! У тебя что, денег нет на билеты?! Так я пришлю!

И все мои аргументы про мечту дядька «блажью» назвал. Спасибо тете! Она по характеру мне не уступает, такая же безумная оптимистка. У нее даже профессия мужская. Она морячка в недавнем прошлом. За спиной – три кругосветки на научном судне, и сам этот факт позволяет ей в любом кабаке любого порта мира положить ноги на стол. Ну, так говорят про моряков, которые шарик земной хоть раз обогнули. Тетя Бася – вообще-то она Ася, но по-домашнему – Бася, – своей такой привилегией, конечно, не пользуется, потому что дама солидная. Но дух авантюрный сохранила и дяде спокойно заявила:

– Если девочка хочет на машине – пусть едет! И чего бояться?!

Тут тетя загнула поговорку, про волков которых, ежели бояться, то в лесу ничем запретным не заниматься. Ну, в смысле, сексом! От поговорки самодельной дядя мой чуть в обморок не упал, хоть и привык к тетиному морскому «с солью», юмору.

«Девочка» – это я! И я ничего ровным счетом не боюсь! Все самое страшное в моей жизни уже было. Все-все. Если в пути будет время, я об этом расскажу. И этот «одобрямс!» моих южных родственников совсем убедил мою заполошную маму, которая, наконец, успокоилась и перестала кудахтать поминутно «Ну, куда-куда-куда ты едешь в такую даль одна?»!

Утром в день отъезда набиваем Мотькино брюхо под самую завязку сумками и чемоданами. В багажник входит только ящик с инструментами, канистра под бензин, четырехлитровая бутылка масла – его как раз в пути менять придется, ну, и разная мелочевка – тряпки, воронка, аптечка, огнетушитель, домкрат, две пары перчаток, запаска на ее штатном месте. И все! Такой вот багажник! 50 литров – никак не для далекого путешествия к морю. Но все же не роликовые коньки! И даже не мотоцикл! Впрочем, у хозяев и тех и других своя нежная любовь к колесам и колесикам.

Никаких страстных поцелуев на прощание, чтоб слез не лили. «Пока! Звоните! Не скучайте!…»

Пристраиваю новенький навигатор на лобовом стекле, задаю в нем первую точку маршрута – научилась все-таки за два дня тренировок!, – и плавно трогаюсь.

Да, забыла про самое главное в этой удивительной истории: уезжая, я оставила записку в одном из почтовых ящиков в нашей парадной. Записка была адресована Ему – Мужчине Моей Мечты…

* * *

Всю свою сознательную жизнь Марина Андреева недоумевала: ну, почему так странно и не справедливо устроен мир? Если мужчине нравится женщина, то он делает шаг и знакомится с нею, а вот если женщине очень нравится мужчина, то она может только кокетничать, стрелять глазками, показывать, что не прочь познакомиться, но ни-ни дальше этого! Исключения не берем, так как есть мужчины, которые провздыхают всю жизнь возле предмета своего обожания, да так и не решатся даже телефончик попросить. И есть дамы, которые легко пристроят хомут супружества на шее своего избранника, и не успеет жертва очухаться, как окажется у алтаря с обручальным кольцом на пальчике.

Иногда Марина даже завидовала таким решительным барышням, которые умудряются легко знакомиться с мужчинами, хотя в глубине души была уверена, что любовь нельзя искать, нельзя форсировать, гнать, отбивать и добиваться. Здесь должен быть непременно элемент случайности, потому что это чудо. А чудо запланированным не бывает. Правда, «чудо» порой по чьей-то злой воле является в образе парнокопытного животного с рогами, потому как народная мудрость гласит: любовь зла, и далее по тексту…

Как говорила Маринина бабушка, это даже не чудо, а расчудье! И даже такого чуда-расчудья можно прождать всю жизнь, а оно так и не появится. Или можно еще придумать себе любовь, которая по прошествии небольшого времени обернется жуткой ненавистью. К самой себе в первую очередь. Еще вчера внутри все пищало и рвалось на волю, так, что приходилось себя за руки держать и говорить себе: «Марина! Будь благоразумной! Все проходит, пройдет и это!».

И ведь права была! Проходило и это. То ли обрастало все ракушками привычек, то ли ускользало чудо, словно рыбка, из рук. И тогда понимала, что не любовь и была. Вернее, так – Нелюбовь. А с нелюбовью она не хотела мириться. Ей с ее мыслями – мечтами о своем мужчине – всегда было лучше, нежели с тем, кто в мечту не вписался.

Ну, да и Бог с ними, с невписавшимися!

А этой весной Марине вдруг приглянулся сосед по дому. Как-то раньше она его совсем не замечала. А может, раньше он и не жил тут. Дом большой! Кто его знает, кто тут живет, кто снимает квартиру, а кто просто в гости ходит. И вдруг по весне Марина стала сталкиваться с соседом чуть не каждый день, и успела его рассмотреть. И, надо же было такому случиться, что он ей понравился. Чем – она и сама не понимала. Внешне – почти никакой. Даже больше: бирюк – бирюком. Не низок, не высок – среднего роста. Не брюнет и не блондин – серенький такой. Плечи, правда, широкие, и от этого он был весь какой-то квадратный. И голова какая-то квадратная. Прямо в кубистском стиле Пикассо и Малевича! Сосед отличался своей нелюдимостью. Правда, с Мариной он по-соседски раскланивался весьма приветливо. Но чаще она встречала его каким-то задумчивым, как будто его глаза не на людей смотрели, а куда-то внутрь себя.

Вот когда она на него обратила внимание, тут и стала задумываться о жестокой несправедливости, дарованной женщине самой природой – скромной быть и не знакомиться первой. «Ну, почему так?» – Рассуждала Марина Валерьевна, женщина рассудительная и серьезная, столкнувшись в очередной раз с соседом на лестнице. Он ходил пешком на свой третий этаж, потому что лифт ждать дольше. А она ходила пешком на свой четырнадцатый – зарядки для и для того, чтоб встретить его. Правда, иногда, минуя его третий, и не встретив предмет своего обожания, Марина, плюнув на стройность фигуры, и полезность процедуры, вызывала лифт, и ехала под самую крышу. Что, издеваться над собой, что ли, если он даже не замечает ее?!

Как-то во дворе Марина случайно разговорилась с соседкой, которая сажала цветочки на общественной клумбе. И случилось, что мимо проходил Он. Все трое раскланялись. Соседка участливо спросила:

– Михал Иваныч, а вы не приболели? Что-то давненько вас не видемши?!

«Псковская, по всему видать, соседка», – отметила Марина про себя не питерский выговор, а сама ловила каждое слово, сказанное «Михал Иванычем». Он, правда, оказался совсем немногословным. Сказал, что просто был в командировке. На Марину глянул лишь исподлобья, кивнул, как всегда, раскланялся, и пошагал к дому. А она, пользуясь случаем, аккуратно стала выведывать у вовремя взявшейся за сельхозработы тетки-соседки, кто да что, этот самый Михал Иваныч.

– Он в милиции работает, то ли участковым, то ли следователем, но в форме не ходит. Не семейный. То ли вдовый, то ли разведенный – точно не знаю. Вроде, бездетный, а может и есть кто. Но в доме живет один, в однокомнатной квартЕре, на третьем этаже. А может и не один, но во дворе завсегда один!

Ох, уж эти тетки-соседки: слышат звон, да не знают, где он! Вокруг да около, а толком – ничего. У тетки все было «то ли – то ли», а не точно. Но две главные вещи Марина все же узнала – имя и место работы. Приятно было думать, что «Мужчина Моей Мечты» наконец-то обрел имя, тоже на букву «М», кстати, как и у нее! И работа его Марине Андреевой весьма пришлась по душе. Нравились ей мужчины с такими мужскими профессиями.

Правда, эти знания ей ничего абсолютно не дали. Михал Иваныч, которого она назвала для простоты и удобства Мишаней, все так же был далек, и не проявлял никакой заинтересованности к ее соседской персоне. А может, и проявлял, да не показывал. Хотя, она бы непременно почувствовала, если б проявлял…

Вот тут-то Марина Валерьевна и задумалась в первый раз над тем, почему же так несправедливо все?! Потому что, будь она мужчиной, она бы давно уже с ним познакомилась.

Она даже думала провернуть такую штуку. Придумать повод, да и постучаться к нему в его холостяцкую нору. Вот только повода она никак не могла найти. Подруга Сашка усмехнулась, и сказала:

– Вот тоже мне проблема! Иди и попроси его дырку в стенке просверлить! А потом, когда он просверлит, ты ему кофе предложи, ну, в знак благодарности. Не деньги же давать соседу!

Дырку в стенке – это круто! Правда, все дырки в стенках у Марины давным-давно просверлены: сынок-то хоть и оболтус, но руки у него в том месте, в каком надо, и маманину квартирку он до ума давно довел. Правда, можно бы прикупить какую-нибудь картинку на стенку, и под нее провертеть дырочку, но…

Но как-то все это было не так. А ну, как окажется этот Михал Иваныч букой милицейским, у которого кроме протоколов в голове ничего нет? Или не умеет он совсем дырки в стенках вертеть? Или просто спросит, какого рожна она к нему-то приперлась? Что тогда говорить? Нет. Все это не катило. Искусственно как-то было. И страшно. А ну как сорвется? Второй раз она уж точно не посмеет к нему обратиться ни с чем, даже если ей будет нужен его совет, как специалиста из правоохранительных органов. Нет, надо сочинить что-то более симпатичное. А что – она так и не могла придумать.

А в день отъезда в Крым ей в голову пришла совершенно шальная мысль – написать ему письмо и бросить в почтовый ящик, что она и сделала.

«Если бы я была мужчиной, а вы – женщиной, то я давно бы с вами познакомилась. Но поскольку все наоборот, то мне приходится, как в XIX веке, краснея и бледнея, высунув кончик языка, гусиным пером царапать бумагу, выписывая старые пушкинские строчки: „Я к вам пишу, чего же боле…“ И если мне удалось вас заинтересовать – звоните».

И номер телефона мобильного своего тоже написала. Потом выдрала листок из тетрадки, свернула вдвое, и, уходя из дома, воровато опустила его в ящик. Щеки у нее пылали, как у тургеневской барышни, а кровь стучала в голове. Было страшно и стыдно, как будто что-то украла. Но она решила так: получит Мишаня письмо, прочитает. Наверняка заинтересуется, и, скорее всего, позвонит. И тогда по тону, по разговору она поймет, стоит ли ей раскрываться. Не услышит в голосе приветливости и заинтересованности, так можно и не рассекречиваться. А если эта милицейская душа как-то узнает, кому номер телефона принадлежит, так можно в дурочку сыграть, мол, подшутил кто-то. «Я?!! Что вы! Как я могу?!!» В общем, есть варианты отступления.

И так, долгие проводы – лишние слезы. Маме – поцелуй, ребенку – второй. До свидания, родные! До скорого!

– Не заблудись там! – чуть не плача, пропищала напоследок мама.

– Не заблудится! Она ж с навигатором! – слишком бодро возразил сынок, и за этой его показной бодростью Марина уловила, что детеныш переживает за свою «маман», и испытывает чувство неудобства за то, что так прокатил ее с компанией.

Марина на него глянула строго. Хорошо было б уши ему надрать за то, что подвел с отпуском. А с другой стороны – так-то оно еще интереснее. Не пропадет! Не из такого вылезала…

Навигатор Марине присоветовал купить незнакомец Дима из инета, с коим она разговорилась на предмет предстоящего путешествия. «Спасибо Вам огромное, Дима! Без навигатора я вернулась бы в родные края в лучшем случае к Новому году, выкатав по просторам необъятной родины и сопредельных государств немыслимое количество денежных знаков в топливном эквиваленте!»

Даже с навигатором ее иногда заносило, что называется, не в ту степь. Хотя приборчик Марине Андреевой достался на редкость умненький и грамотный. Карты России он читал отлично. Они в нем были уже загружены. А «глобус Украины» ей по ее просьбе за отдельную, не очень большую, плату закачали при покупке прибора прямо в магазине. Этот самый «глобус» прописан был латинницей, и оттого при пробной настройке навигатора Марина едва ногти не обломала, безрезультатно вводя название столицы Украины. Слово из четырех букв по «не нашей мове» пишется весьма замысловато, как и все прочее.