Текст книги "Источник соблазнов"

2

Дверь закрылась, и четверо мужчин очутились во власти беснующейся стихии. Ступив на тротуар, они буквально повисли на перилах и поползли в сторону моря, по-крабьи широко расставляя ноги.

Сквозь пелену дождя маячила освещенная витрина магазина мисс Кост.

– Жуткая ночь, – покачал головой Пендер, запирая за вошедшими дверь.

– Должно быть, вам обоим эти бдения надоели до чертиков, – посочувствовал ему Аллейн.

– Нет, сэр. Пока что нет. Сисси показала мне, как работает коммутатор. Дело это оказалось нехитрым для мужского ума, поэтому я время от времени подменяю ее, чтобы она могла вздремнуть. А потом мы с ней меняемся местами. Простая душа у этой девчонки, сэр. Да вы сами поймете, если случится ее допрашивать. – Он улыбнулся мисс Поллок, и та захихикала в ответ.

Фокс с мрачным видом разглядывал Пендера – ему не терпелось приступить к делу.

Они разделились на группы и разработали план действий. Предстояло самым тщательным образом обследовать все помещение.

– В нашу задачу не входит отыскать что-то необычное, – говорил Аллейн коллегам. – Меня интересует материальное положение покойной, ее корреспонденция. Нам бы очень пригодился ее дневник. Если найдутся старые газеты, их необходимо внимательно просмотреть. Бейли, обратите, пожалуйста, внимание на шкатулку и ручное зеркальце, которыми пользовалась покойная. Кстати, у нее были вставные челюсти. Томпсон, займитесь этими полками, а вы, Фокс, можете взять себе подсобные помещения и спальню. Я начну с гостиной.

Аллейн подошел к Сисси Поллок. Та сняла наушники и кокетливо улыбнулась ему.

– Вы, по всей вероятности, были в хороших отношениях с мисс Кост, – сказал он. – Сколько лет вы проработали у нее в магазине?

Оказалось, чуть больше года. С тех пор как здесь открылось почтовое отделение. Мисс Кост продала свой дом в Данлоумене и оборудовала жилье сзади магазина. Она договорилась с одной оптовой фирмой, чтобы ей поставляли Зеленых Дам, которых она сама раскрашивала, а местная типография печатала для нее листовки со стихами. Сисси рассказывала охотно. По ее словам, мисс Кост была женщиной предприимчивой.

– У нее был нюх, – с восхищением констатировала Сисси.

Аллейн заговорил о вчерашнем празднике, и девушка жеманно рассмеялась, как настоящая примадонна. Выяснилось, что мисс Кост организовала в Порткарроу драматический кружок. Фестиваль был его первым детищем, а Сисси – ведущей исполнительницей.

– А у нее были близкие подруги? – спросил Аллейн.

Снова приступ жеманного смеха, сопровождаемый вращением глаз.

– По-моему, нет. Хотя она писала много рождественских открыток.

– Значит, ее самой близкой подругой были вы?

– Ага, – кивнула Сисси и шаркнула по полу подошвами.

– А с мужчинами она дружила?

Это вызвало новый приступ смеха. Аллейн с трудом вытянул из нее уже известный ему рассказ о разбитых надеждах. Мисс Кост постоянно предостерегала Сисси относительно сильного пола и не раз намекала на то, что мужчины поступали с ней подло. Когда Аллейн издалека завел речь о майоре Бэрриморе, Сисси замялась, и ему едва удалось добиться от нее признания, что мисс Кост майора ненавидела, потому что он обошелся с ней как последний подлец.

Больше она не сказала ни слова по этому поводу.

Потом девушка вспомнила, что мисс Кост лежала в лечебнице из-за своих родинок, а перед этим пыталась прибегнуть к помощи родниковой воды. Но ей это не помогло. Аллейн рискнул спросить, нравился ли мисс Кост доктор Мэйн, на что Сисси с неожиданной откровенностью ответила, что покойница его боготворила.

– Так вот оно что! – воскликнул сержант Пендер, который с живейшим интересом следил за их разговором. – Выходит, она день и ночь не давала бедняге покоя. Так ведь, Сисси?

Сисси захохотала.

– А мисс Кост не дружила с миссис Бэрримор? – продолжал Аллейн.

Девушка насупилась.

– Она ее на дух не переносила. Даже видеть не хотела.

– Да что вы говорите! А как вы думаете – почему?

– Она называла ее… лицемеркой, – сказала Сисси и поджала губы.

– А вы не знаете, мисс Кост не вела дневник?

Сисси озадаченно посмотрела на него.

– Ну, это такая тетрадка, куда записывают, что случилось за день, – пояснил Аллейн.

– По вечерам она что-то писала в толстую тетрадь, – подтвердила Сисси, – и после всегда ее куда-то прятала.

Зажужжал коммутатор. Воспользовавшись паузой, Аллейн увел Пендера в соседнюю комнату и велел проводить мисс Поллок домой.

– Мы уж как-нибудь управимся с коммутатором сами.

Когда Сисси с Пендером ушли, Аллейн вернулся в гостиную и принялся за изучение содержимого письменного стола мисс Кост, который при беглом осмотре показался ему памятником беспорядку. Счета, квитанции, накладные, деловые письма – все это валялось вперемешку по ящикам, а те вдобавок плохо выдвигались. Он рассортировал все бумаги и перевязал их резинками.

– По-моему, она и в самом деле преуспевала, – крикнул он Фоксу, обследовавшему кухню. – Если верить ее идиотскому гроссбуху, крупных долгов у нее не было, зато в банке лежит кругленькая сумма. А что у вас?

– Пока ничего существенного.

Они продолжали работать в полном молчании. Вскоре Бейли доложил, что ему удалось снять множество отпечатков со стакана, стоявшего возле кровати. Фокс надел плащ, взял фонарь и вышел обследовать прилегающие помещения. Он вернулся с сияющей физиономией, держа в руке мокрые обгоревшие обрывки газет.

– По-моему, это уже кое-что, – довольно заявил он, вручая добычу Аллейну.

Это был обрывок страницы из местной газеты, откуда аккуратно вырезали узкую полоску, вслед за которой шли слова «…знаменитой живописной местности», а под ними: «Общество охраны красот природы на собрании, происходившем в среду в Данлоумене, решило отправить протест по поводу…»

– Оно самое! – воскликнул Аллейн. – Тот же шрифт. Помню наизусть. «Угроза – этими же заглавными буквами – чревата последствиями». Достаточно улик, чтобы установить ее причастность. Что-нибудь еще?

– Нет. Это я обнаружил в железной урне. Остальное наверняка провалилось через колосники, когда она жгла бумаги. Оказывается, у нее есть еще и темная комната для проявки пленок. На мой взгляд, вполне профессионально оборудованная.

– Почему бы вам, Томпсон, не проявить здесь то, что вы нащелкали возле родника? – предложил Аллейн. – Хорошо, Фокс, можете заняться спальней. Черт побери, нигде не могу отыскать этот дурацкий дневник.

Гостиная очень напоминала магазин. С полок безглазо ухмылялись целые шеренги еще не раскрашенных Зеленых Дам. Повсюду валялись листки со стихами, выкройки жилеток. Через раскрытую дверь Аллейн видел кухонный стол, на котором стояли кувшин, сахарница и грязная чашка. Мисс Кост непременно вымыла бы ее, если бы сразу после службы вернулась домой, а не побрела под дождем навстречу своей смерти.

Аллейн наткнулся на большой конверт с фотографиями. Компания местных девушек с Сисси на переднем плане, воздевших к небу руки, точно жрицы. Уолли с разинутым ртом. Уолли, протягивающий руки. Сама мисс Кост перед зеркалом с фотоаппаратом. Несколько снимков, сделанных во дворе лечебницы, среди них – недовольное лицо застигнутого врасплох доктора Мэйна. Виды родника и фотография какой-то темнокожей дамы, напряженно глядящей в объектив.

Аллейн слышал, как Фокс, отодвинув какой-то тяжелый предмет, вскрикнул от изумления.

– Нашли что-то? – громко спросил Аллейн.

– Вполне возможно. Тут какой-то шкаф в изголовье кровати. Но он заперт. Интересно, где она держала ключи?

– Только не в сумке.

– Нашел! Они в ящике комода. Целая связка.

Щелкнул замок. Аллейн поспешил в спальню.

Инспектор Фокс стоял на коленях, отклячив зад, и шарил руками в шифоньере. Он осторожно извлек откуда-то из глубин две лакированные шкатулки и поставил их на незастланную постель, на которой валялась скомканная ночная сорочка.

– Вот этот маленький ключик подходит к обеим, – сказал он. – Прошу вас, сэр.

В первой шкатулке хранились пачки банкнот, во второй – какие-то бумаги. Сверху лежала отпечатанная под копирку бумага с целым списком дат и указаниями точного времени:

Родник 15 авг. 8.15 вечера

Родник 21 авг. 8.20

Родник 29 авг. 8.30

Итого двадцать чисел, охватывающих промежуток в целый год. И отдельно две даты, подчеркнутые жирной чертой: 22 июля, 5 вечера и 30 сентября, 8.45.

– Лист вырван из записной книжки, которую я обнаружил в ее столе, – заметил Аллейн. – В гостиной стоит допотопная машинка.

– Мистер Аллейн, вам говорят что-нибудь эти числа?

– Только те, что подчеркнуты. В позапрошлом году 22 июля в 5 часов вечера Уолли Триэрн исцелился от бородавок. Вчера как раз праздновали вторую годовщину этого события.

– Может, здесь зафиксированы все остальные случаи так называемого исцеления?

– Не думаю. Можем сверить по Золотому Списку в Коттедже Уолли. Слишком уж густо идут числа. Итак, три дня в августе прошлого года, один день в сентябре и потом ничего вплоть до 27 апреля нынешнего года. И снова зачастили и прекратились… черт побери, две недели тому назад. Минуточку… – Он задумчиво побрел в магазин. – Пендер, вы не знаете, кто стоит по вечерам за стойкой бара в отеле? – спросил он у только что вошедшего с улицы сержанта.

– Раньше, сэр, как правило, сам майор. Но с тех пор как в этом году пристроили новое здание, там прислуживает девушка из местных, а майор так и остался в старом баре.

– И он торчит там каждый вечер?

– В общем-то да. Если держится на ногах. А уж он, как вы знаете, пить умеет.

Аллейн вернулся в спальню.

– Что ж, пораскинем мозгами. Что там у нас дальше? Экспонат номер два.

Им оказался конверт, в котором лежал проявленный отрезок пленки и его единственный отпечаток, на котором можно было различить заросли папоротника, верхушку большого валуна и расплывчатые очертания ограждения в самом низу.

– Снято сверху, – заключил Аллейн. – И немного сбоку от родника. Взгляните сюда, Фокс.

Фокс нацепил на нос очки.

– Ноги, – сказал он. – Четыре штуки! Влюбленная парочка.

– Кажется, вы угодили в самую точку. Это то самое, что мешало мисс Кост спокойно спать. Боюсь, она начинает открываться нам с очень неприглядной стороны.

– Любительница замочных скважин. Ну что ж, не такое редкое явление среди женщин, – заметил немногословный инспектор Фокс.

Аллейн перевернул карточку. На обратной стороне было написано: «17 июня, 7.30 вечера». И помечено текущим годом.

– Снимок сделан в прошлом месяце, – сказал Аллейн. – Бейли, зайдите на минутку к нам. Взгляните вот на это. Возьмите лупу. Не обнаружили ли вы случайно у родника следов от вот этих ботиночек? Что, нелегкую я вам задал задачу?

Бейли склонился над фотоснимком.

– Можно мне посоветоваться с Томпсоном, сэр? – спросил он через несколько секунд. Вызвали Томпсона. – Как бы это увеличить? – гадал Бейли. – Вот негатив.

– Ужасное качество, – подтвердил Томпсон, – но у нее есть увеличитель.

– И все-таки, Бейли, вам не попадались следы от этих ботинок? – упорно допытывался Аллейн.

– Право, не знаю, сэр. Слепки остались в моем номере.

– А вы, Томпсон? Как у вас обстоят дела?

– Я уже проявляю пленки.

– Хорошо. Давайте их посмотрим. Вы нашли ее фотоаппарат?

– Да. Хорошая штуковина. Даже не ожидал. С прекрасной экспозицией.

– Пендер, вам известно что-нибудь насчет аппарата мисс Кост?

– Да. Ей подарила его одна иностранка, которая якобы вылечила здесь свои страшные прыщи. Она отдыхала в лечебнице доктора Мэйна, а мисс Кост уговорила ее полечиться родниковой водой.

– Ясно. Томпсон, в летнее время можно в семь тридцать вечера получить четкое изображение?

– Безусловно. Куда четче, чем на этом снимке, если браться за дело с понятием.

– Ладно. Подождем, что вы нам скажете.

Аллейн вернулся в спальню.

– Фокс, я не знаю, кому принадлежат мужские ботинки, но женские, черт побери, я узнал.

– Не может быть, мистер Аллейн.

– Да. Превосходные туфли из оленьей кожи с дорогими пряжками. Я видел их на фестивале. Фокс, боюсь это ноги миссис Бэрримор.

– Подумать только! – воскликнул инспектор. – Ну что ж, будем надеяться, что ботинки принадлежат майору, – с присущим ему простодушием добавил он.

3

В шкатулках дневника не оказалось.

– Вы добрались до задней стенки шифоньера? – допытывался Аллейн у Фокса.

– Еще нет. Уж очень он глубокий. В толщину стены, да еще часть заходит за прилавок в магазине. – Дайте-ка я попробую. Аллейн лег животом на пол и запустил в шифоньер свои длинные ручищи. Его пальцы коснулись чего-то твердого. Тетрадь!

– Я полагаю, она доставала ее при помощи зонтика, – проворчал он. – Здесь их две. Нет, даже три. Наконец-то!

Это были настоящие фолианты в кожаных переплетах, связанные вместе резинкой. Аллейн разложил их перед собой на столе и полистал страницы, густо исписанные мелким ажурным почерком покойной. И стал читать наугад:

…красивый уголок, причудливый и девственный. Конечно же, я его полюблю. Здесь чувствуется притяжение и земли, и моря. «Таверна» (!) очень оригинальная, напоминает о временах контрабандистов. Ее хозяин – джентльмен. Майор Б. Захожу вечерами выпить в бар, прислушиваюсь к чудесному рыбачьему говорку. Все оч. дружелюбны. Майор Б. заглядывается на меня. Его жена – особа эксцентричная. Пока еще не до конца ее поняла. Боюсь, она типичная пожирательница мужчин. Он на нее обращает не оч. много внимания.

– Чтобы прочитать все это целиком, нужно посидеть день или два, – буркнул Аллейн. – Эти записи относятся к ее первому посещению острова. Два года тому назад. Кстати, Фокс, где этот листок с датами?

Фокс положил его на стол. Аллейн продолжал листать дневник. Все чаще и чаще на его страницах упоминался майор. Сначала он обозначался буквой Б., потом уже К. Хотя подробности и завуалированы, тем не менее чем дальше, тем больше все прояснялось. Аллейн отыскал запись, появившуюся после исцеления Уолли:

«Я и раньше верила в волшебство, – писала мисс Кост. – В древние чары живой воды и магические заклинания! Зеленая Дама! Ведь недаром какие-то силы привели меня на остров».

Засим следовала целая страница всякой белиберды. Ничего полезного. Уже потом мисс Кост через весь этот лист написала чернилами: «30 сентября, 8.45» и поставила жирный вопросительный знак.

Это была вторая дата из двух, подчеркнутых ею в списке.

Я шокирована, я в ужасе от того, что видела сегодня вечером, – продолжал читать Аллейн. – У меня трясутся руки. Я с трудом заставляю себя писать. Как только я увидела ее, я поняла, что она ему неверна. Такое всегда заметно. Не скажу К, хотя ему это и было бы поделом. Все эти месяцы… а он ни о чем не догадывается. Но я не скажу ему. Пока нет. Если только…

Так вот, я сидела на склоне ниже родника, предавалась счастливым мечтам и радовалась тому, что наконец-то договорилась насчет магазина и заказала своих чудесных Зеленых Дам. Я чувствовала на себе магическую силу воды. И тут я услышала… Услышала за валуном их смех. Я спряталась в папоротниках. Вдруг из-за валуна вышла она в своем зеленом платье и стала над заводью. Она воздела руки к небу. Я слышала мужской смех, но еще не видела его самого. Но я знала, кто это. Какое страшное осквернение! Онаразыгрывала из себя… кривлялась. Потом вернулась к нему. Я ждала. Но вдруг мне стало невмоготу, и я побежала домой.

Аллейн пробежал глазами записи, датированные вынесенными в отдельный список числами, – целых два лета мисс Кост с неизменной одержимостью совершала вечерние облавы в этом притягательном для нее месте и заносила результаты своих бдений в дневник. Поскольку турникет обычно был заперт, она устраивалась на склоне прилегающего холма и оттуда тайно шпионила за своими жертвами. Она ни разу не назвала любовников по именам, но их нельзя было не узнать по ее описаниям.

– Миссис Бэрримор и доктор Мэйн, – сказал Аллейн. – Будь проклято это дело!

– Щекотливая ситуация, – смущенно заключил Фокс.

– Взрывоопасная, мой дорогой Фокс. И все концы сходятся. – Аллейн грустно посмотрел на своего коллегу. – Черт побери, все сходится.

Он перелистал записи, сделанные в последний месяц. Они касались фестиваля и были сплошь пересыпаны злобными выпадами в адрес мисс Эмили и скрытыми намеками на отправленные ей анонимные угрозы. Нечеловеческой злобой дышали строчки, описывающие визит старой леди в магазин мисс Кост. Именно тогда у нее возобновилась астма. «От этой женщины исходит какая-то дьявольская сила».

И далее сноски на полях: «Триэрн согласен. Я знаю, так оно и есть».

– Было бы просто здорово, если бы она настропалила Триэрна против мисс Прайд и сама попала в собственную ловушку, – сказал Фокс, читавший через плечо Аллейна.

– Тогда восторжествует справедливость, – усмехнулся Аллейн, – а в нашей работе такое не случается без нашего участия, к тому же при ближайшем рассмотрении видны белые нитки. Давайте-ка еще раз вспомним все детали.

Через несколько минут Фокс вздохнул.

– Пожалуй, вы правы, – с грустью согласился он. – Честно говоря, я люблю, когда справедливость торжествует сама по себе.

– Вы тайный приверженец классицизма. Но давайте лучше вернемся к этому проклятому дневнику.

Они добрались до записей, сделанных в последнюю неделю. «Даму к НЕЙ в номер подбросил К. Я в этом уверена. И я рада, рада. Она, разумеется, подозревает меня. Я отказалась к ней пойти. Пускай она знает, что мной не покомандуешь. Сидеть в одной комнате с ней и теми двумя, чьи жизни она разбила. Никогда!»

Аллейн перевернул страницу.

– Последняя запись сделана вчера вечером, – отметил он. – После неудавшегося праздника.

Он не удивился, что грозу мисс Кост расценила как возмездие. По ее словам, сама Немезида обрушилась на неверующих. Среди грешников называлось имя мисс Эмили, но, как выяснилось, не она была основным объектом нападок мисс Кост.

Наконец-то, наконец-то после долгой агонии, жестокостей и этого последнего оскорбления я заговорю! – читал Аллейн. – Я их обоих припру к стенке фактами. Скажу ей, что было между нами. Он… Они оба… Они все будут страдать. Я добьюсь, чтобы их фамилии появились в газетах. Сейчас же. Я решилась. Это конец.

– Да, это и был для нее конец. – Фокс задумчиво поглядел вдаль поверх своих очков. – Бедняга. Грустно становится на душе, когда разматываешь вот такие дела. Мистер Аллейн, вам хоть что-нибудь ясно?

– Боюсь, что да, братец Лис. И даже скажу вам почему…

В комнату внезапно влетел обычно медлительный Бейли.

– Вас просят к телефону, сэр. Какая-то мисс Уильямс. Говорит, что очень срочно.

Аллейн со всех ног бросился к аппарату.

– Мистер Аллейн? – Голос у Дженни был очень взволнованный. – Слава богу! Пожалуйста, скорее бегите сюда. Прошу вас. В номер к мисс Эмили. Больше ничего не могу сказать. – Аллейн услышал чье-то приглушенное восклицание, женский вопль. Едва слышный, но вполне различимый звук разбившегося стекла. – Прошу вас, скорее, – повторила в трубку Дженни.

– Иду! Пендер, останетесь на коммутаторе, а вы все скорее за мной, – бросил он коллегам. – Номер 35. Направо от лестницы. Первый этаж.

Он выскочил за дверь и, низко наклонив голову, двинулся навстречу шторму.

ШТОРМ

1

Дождь закончился, но темнота была наполнена таким неумолчным ревом, что, казалось, в ней не осталось места для иных звуков. Волны с грохотом обрушивались на берег и, шипя, ползли к подножью лестницы. Согнувшись в три погибели, Аллейн на ощупь взбирался по ступенькам. Его сердце громко билось, во рту было сухо.

Портье спокойно читал книгу. Он удивленно взглянул на Аллейна, который в спешке забыл надеть плащ.

В коридорах пусто. Где-то во всю мочь надрывается радио. Сделав несколько шагов, Аллейн понял, что рев доносится из комнаты мисс Эмили. Духовой оркестр наяривал «Полковника-ищейку».

Он постучал. Ему не ответили. Тогда он распахнул дверь.

Казалось, здесь специально для него устроили живую картину. Мисс Эмили, очень бледная, но в то же время величественная, высилась на коврике возле камина, опираясь на руку Дженни. Маргарет Бэрримор, зажав ладонями рот, прижалась к стене слева, и Аллейн чуть было не расплющил ее дверью. Мужчины расположились в центре. Майор Бэрримор стоял посередине комнаты, широко расставив ноги, из носа у него текла кровь, прямо в открытый рот. Доктор Мэйн, стоя к нему лицом, хмуро разглядывал царапину на своей холеной руке. Взъерошенный Пэтрик был между ними, точно рефери, секунду назад остановивший бой. Оглушительно орало радио. В камине валялись осколки битого стекла.

Все повернули головы в сторону Аллейна.

– Можно выключить? – спросил он.

За него это сделала Дженни. Наступила оглушающая тишина.

– Я включила радио, чтобы заглушить крики, – пояснила она.

– Мисс Эмили, сядьте, пожалуйста, – сказал Аллейн.

Старая леди повиновалась.

– Хорошо, если бы и все остальные сели.

Доктор Мэйн раздраженно хмыкнул и отошел к окну. Бэрримор облизал усы и, почувствовав вкус крови, полез в карман за платком. Он с трудом держался на ногах. Аллейн подставил ему стул, и майор буквально рухнул на сиденье. Он тупо глядел на Аллейна, распространяя по комнате крепкий запах виски. Миссис Бэрримор рванулась к доктору Мэйну. Дженни присела на ручку кресла мисс Эмили, а Пэтрик пристроился на краешке стола.

– Итак? Что здесь происходит?

Секунду все молчали, наконец Дженни обрела дар речи:

– Лучше я все сама объясню – ведь это я вас позвала.

– Попридержите язык, – невнятно буркнул Бэрримор, не отнимая от губ пропитанного кровью платка.

– Ну, хватит! – угрожающе предостерег его Пэтрик.

– Я вас слушаю, – сказал Аллейн, обращаясь к Дженни.

– Если я смогу… Хорошо, я попробую. Так вот, я зашла пожелать мисс Эмили спокойной ночи, а Пэтрик ждал меня в вестибюле. Мы разговаривали с мисс Эмили, и я уже собралась уходить, когда… когда пришла миссис Бэрримор.

– Дженни… Не надо! Не надо! – раздался громкий шепот Маргарет Бэрримор.

– Не прерывайте ее, – спокойно сказала мисс Эмили. – Он должен знать все.

– Пэтрик? – Дженни умоляюще взглянула на юношу.

Он в нерешительности смотрел на мать.

– Мне кажется, ты должна ему все сказать. Одни факты, Дженни.

– Хорошо. Миссис Бэрримор была расстроена и… как мне кажется, чем-то напугана. Она не сказала, в чем дело. Она спросила, можно ли ей посидеть несколько минут с нами, и мисс Эмили кивнула.

– Мисс Эмили была ко мне так добра, – вдруг вмешалась миссис Бэрримор. – Я чувствовала себя неважно, как и все время в последние дни. У меня закружилась голова, когда я проходила мимо ее двери. Вот я и зашла.

– Как доктор миссис Бэрримор, я настаиваю на том, чтобы ей не задавали никаких вопросов, – решительным тоном заявил Мэйн. – Она на самом деле нездорова. – Он подвинул к ней стул. – Присядьте, Маргарет, – ласково сказал доктор, и она подчинилась.

– Как доктор миссис Бэрримор, – передразнил майор и злобно ухмыльнулся. – Расчудесно! Превосходно замечено!

– Прошу вас, продолжайте.

– О'кей. Ну, мы втроем засиделись. Потом к мисс Прайд заглянул доктор Мэйн. Осмотрел царапину на шее. Миссис Бэрримор и он уже собрались уходить, когда появился майор Бэрримор… – Дженни осеклась. – Вот… вот с этого все и началось, – срывающимся голосом заключила она.

– На самом деле, мой дорогой Родерик, здесь произошла мизерабельная сцена, – сказала мисс Эмили, полностью владея собой. – Майор Бэрримор выдвинул определенного рода обвинения, доктор Мэйн потребовал сатисфакции. Страсти накалились, не обошлось без рукоприкладства. Я тихонько посоветовала Дженни, чтобы она позвала на помощь вас. Скандал продолжался. Даже грохнули стакан об пол. Миссис Бэрримор подняла крик, и сразу прибежал Пэтрик. Ему не удалось разнять дерущихся, и скоро майор Бэрримор очутился на полу. Драка прекратилась, но скандал не утих. Тогда мы с Дженни включили радио. Вот и все.

– Все согласны с этой интерпретацией? – спросил Аллейн.

Ответа не последовало.

– Прошу вас принять к сведению, что все, что здесь произошло, не имеет ни малейшего отношения к вашему делу, – заявил доктор Мэйн. – Это происшествие носит сугубо личный характер и разглашению не подлежит. Думаю, все со мной согласятся.

– Безусловно, – с готовностью подхватил Пэтрик.

Раздался стук в дверь. Подоспели Фокс, Бейли и Томпсон. Аллейн попросил Фокса войти, а Бейли и Томпсона подождать за дверью.

– Инспектор Фокс вместе со мной ведет расследование.

– Добрый вечер, дамы и господа, – поздоровался Фокс.

– Боюсь, мне придется спросить у вас, что конкретно дало толчок к ссоре, – продолжал Аллейн. – Какие обвинения были выдвинуты майором?

Ему никто не ответил.

– Может, вы, мисс Эмили, скажете?

– Прошу меня извинить, но я не могу, – сказала мисс Эмили. – Я… я не в состоянии вдаваться в подробности. – Она грустно посмотрела на Аллейна. – Попросите кого-нибудь другого.

Аллейн оглядел собравшихся.

– Хорошо. Тогда я расскажу вам, чем занимались мы. Мы с коллегами побывали в магазине мисс Кост и обыскали все закоулки. Мне кажется, я обязан довести до вашего сведения, что мы нашли дневник покойной. Это подробный, исчерпывающий документ, проливающий свет на многое в нашем деле. Он может служить вещественным доказательством.

Маргарет Бэрримор приглушенно вскрикнула.

– Последняя запись в этом дневнике сделана вчера вечером. Там говорится, что в ответ на какое-то оскорбление мисс Кост собирается придать огласке одно дело, о котором в этой части дневника не упоминается. Что это за дело, мне кажется, не представляет труда выяснить при внимательном изучении этого документа. Не исключено, что мисс Кост уже успела сочинить письмо в газету. Если так, мы обнаружим его в почтовом ящике.

– Нельзя, чтобы оно ушло! – воскликнул Пэтрик.

– Обычно мы не вмешиваемся в дела почтового ведомства Ее Величества.

– На этот раз, черт побери, могли бы и вмешаться, – буркнул Бэрримор.

– Чепуха! – решительно заявил доктор Мэйн.

– Уж не вам бы, сэр, это говорить, черт бы вас побрал! – окрысился майор и попытался встать на ноги.

– Сидите, – велел ему Аллейн. – Хотите, чтобы вас судили за хулиганство? Возьмите себя в руки.

– Ему лучше вообще лечь, – посоветовал доктор Мэйн.

– Лучше бы ты сам улегся футов на шесть в землю! – буркнул майор.

– Итак, продолжу излагать факты, вытекающие из дневника и наших расследований, – невозмутимо проговорил Аллейн. – Мы уже знаем, кто эта Зеленая Дама. Мисс Кост сделала для себя это открытие 30 сентября прошлого года. Она видела, как та же самая женщина повторила этот спектакль для избранной аудитории из одного зрителя. Мисс Кост догадалась, кто был этот зритель. Майор Бэрримор, пожалуйста, оставайтесь на своем месте. Мисс Кост стала следить за этими двумя людьми. 17 июня нынешнего года ей удалось сделать снимок возле родника…

– Это наконец должно прекратиться, – раздался голос доктора Мэйна.

– Ради бога, прекратите, – простонал Пэтрик.

– Я бы с удовольствием, но ничего не поделаешь. Миссис Бэрримор, может, вы подождете в другой комнате? Я уверен, мисс Уильямс тоже к вам присоединится.

– Нет, нет, только не сейчас.

– Так будет лучше, Маргарет, – вмешался доктор Мэйн.

– Нет.

Наступило тягостное молчание. В окна стучал ветер. Лампочки в люстре мигали, тлели и снова вспыхивали ярким светом.

– Мисс Кост, – продолжал Аллейн, – ни с кем не делилась своей тайной. Она стала для нее своеобразной idee fixe. Из записей в ее дневнике явствует, что эта женщина затаила злобу на майора Бэрримора. Злобу покинутой женщины.

Маргарет Бэрримор впервые за весь вечер посмотрела на мужа. На ее лице застыло глубокое удивление, которое отразилось и на лицах ее сына, и доктора Мэйна.

– Я не сомневаюсь в том, что во время первого визита мисс Кост на остров между ней и майором возникли отношения такого рода, которые, несмотря на их скоротечность, вызвали у покойной в дальнейшем жажду мести.

– Это правда? – допытывался доктор Мэйн у Бэрримора.

Выпуклые и вечно изумленные глаза Бэрримора сощурились. Он молчал.

– Как я уже сказал, мисс Кост ни с кем не делилась своей тайной. Позже она переключила внимание на доктора Мэйна, но безуспешно. Это очень грустная история, и я не стану вдаваться в подробности. Скажу только, что человек, в которого она влюбилась, отверг ее ради женщины, с мужем которой у нее был когда-то непродолжительный роман. К тому же мисс Кост знала, что эта женщина – Зеленая Дама. И вот, с одной стороны, ей хочется открыть тайну Зеленой Дамы, с другой стороны, она понимает, что это открытие чревато последствиями для нее же самой. А тут еще ее предприятию грозит крах из-за того, что…

– Во всем этом есть изрядная доля моей вины, – перебила его мисс Эмили. – Продолжайте.

– Итак, мисс Кост заваливает мисс Прайд угрозами. Теперь я с уверенностью могу сказать, что она была в сговоре с Триэрнами и настраивала против мисс Прайд жителей деревни. Это сделало ее центром внимания. А тут еще этот фестиваль. Но когда мисс Кост писала свои последние строчки, то есть вчера вечером, что-то с ней случилось, что-то такое, что обнажило былую боль и ненависть и заставило написать следующее. – Аллейн достал свою записную книжку: – Он… Они оба… Они все будут страдать. Я сделаю так, что их имена появятся в газетах. Сейчас. Сегодня вечером. Я решилась. Это конец.

На гостиницу обрушился новый шквал урагана. Снова замигали лампочки.

– Мисс Кост не пишет, что послужило толчком для этого. Я же склонен думать, что этим толчком явился провал представления. Тем более что от нее не ускользнула реакция кое-кого из зрителей.

– О господи! – не удержалась Дженни.

– Но все это лишь голые рассуждения, а полицейским рассуждать не положено. Давайте по возможности вернемся к фактам. Вот некоторые из них. Мисс Кост, посетив раннюю службу, направилась к роднику, чтобы отыскать ожерелье. Оно было зажато у нее в руке, когда мы нашли труп. Мы знаем, что утром она успела побеседовать с тремя из своих знакомых: с миссис Кастерс и доктором Мэйном до службы, а с майором Бэрримором – после.

– А если я стану это отрицать? – подал голос майор.

– Вольному воля. Но я бы на вашем месте, взвесив все за и против, признался в том, что видел мисс Кост и даже говорил с ней. Майор Бэрримор, – пояснил Аллейн остальным, – уже сознался, что следил за мисс Прайд, которая утром ходила вывесить у родника свое уведомление. Как только она ушла, он сорвал листок и швырнул в грязь.

Мисс Эмили вскрикнула от удивления.

– Потом кто-то повесил его назад. – Аллейн приблизился к Бэрримору. – Хотите, я опишу, что произошло между вами и мисс Кост? В ответ на ее обвинения вы сказали ей что-то оскорбительное, и она, решив уязвить вас, раскрыла свою тайну. Вы пришли в ярость и, вернувшись домой, накинулись на жену. Мисс Кост даже могла пригрозить вам, что расскажет всей деревне о том, что когда-то было между вами. Хотите что-либо возразить?

– Не советую, – сказал Пэтрик. Он подошел к матери и обнял ее за плечи.

– Я этого не делал, – тупо качал головой Бэрримор. – Я ее не убивал.