Текст книги "Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность (сборник)"

Глава 8
Воскресенье десятого

I

Назавтра было воскресенье, и отец Джордан с разрешения капитана в семь утра в салоне решил провести службу в честь праздника Святого Причастия. Из пассажиров службу посетили мисс Эббот, Джемайма, мистер Макангус и – сколь ни удивительно – мистер Мэрримен. Команду представляли третий помощник капитана, радист, два юнги и стюард Денис. Аллейн стоял в дальнем конце помещения, слушал, наблюдал и не впервые с чувством некоторого сожаления отметил, что эта часть духовной жизни как-то прошла мимо него.

По окончании службы пассажиры вышли из салона на палубу, где к ним присоединился и отец Джордан, надевший, как и обещал, «обычное свое облачение», черную сутану. Следовало отметить, выглядел он в ней очень эффектно, особенно когда легкий ветерок развевал его блестящие черные волосы. Мисс Эббот, как всегда, держалась чуть в стороне от остальных и наблюдала за ним со сдержанной почтительностью. Над всей этой сценой витал дух воскресного утра. Даже мистер Мэрримен притих и был задумчив. Мистер Макангус, очевидно, как и мисс Эббот, знакомый с тонкостями англо-католической службы, смотрел радостно и просветленно. Он сделал комплимент Джемайме, сказал, что выглядит она потрясающе, и какое-то время крутился вокруг нее, склонив голову набок. Красновато-коричневые его волосы здорово отросли, особенно сзади, а также довольно неаккуратными прядями падали на лоб и виски. Но он всегда надевал на выход фетровую шляпу, мало того, порой не снимал ее и в салоне, а потому эти недостатки прически особенно заметны не были.

Джемайма весело отвечала на его невинные комплименты, потом обернулась к Аллейну.

– Вот уж не ожидала увидеть вас здесь в такую рань, – заметила она.

– Почему нет?

– Но вы же так поздно легли! Все расхаживали по палубе. Целиком ушли в свои мысли, – поддразнила его Джемайма.

– Все это, конечно, прекрасно, – парировал Аллейн. – Но позвольте в таком случае узнать, где же были вы сами? Под каким углом зрения и откуда вели наблюдение?

Джемайма покраснела.

– О, – притворно весело отмахнулась она. – Да просто сидела на веранде, вон там. И мы не хотели вас окликать, вы выглядели таким задумчивым и сосредоточенным. – Она еще больше покраснела, покосилась на остальных, столпившихся вокруг отца Джордана, и быстро добавила: – Мы с Тимом Мэйкписом говорили о елизаветинской литературе.

– Как-то очень тихо говорили, – мягко заметил Аллейн.

– Ну… – Джемайма посмотрела ему прямо в глаза. – Между мной и Тимом нет никакого пароходного флирта. Вы не подумайте. По крайней мере… мне так кажется.

– Нет флирта? – повторил Аллейн и улыбнулся.

– И ничего другого тоже! О, Боже! – пылко воскликнула Джемайма. – Я что-то совсем запуталась!

– Хотите поговорим об этой путанице?

Джемайма взяла его под руку.

– Я достиг того возраста, – заметил Аллейн, – когда очаровательные юные леди могут безбоязненно брать меня под руку. – И они двинулись по палубе.

– Сколько, – спросила Джемайма, – мы уже в море? Боже мой! Что за дурацкая фраза!

– Шесть дней.

– Ну, вот вам, пожалуйста! Шесть дней. Все это просто смешно. Разве могут люди за шесть дней разобраться, как они относятся друг к другу? Это нереально.

Аллейн заметил, что вполне разделяет ее чувства.

– Но бывает, что и быстрей, – добавил он. – Сразу же, с первого взгляда.

– Правда? И эти люди, они так и прилипают друг к другу?

– Как морские моллюски к скалам. Хотя… ей понадобилось немного больше времени.

– И что же?.. Вы…

– Мы женаты и очень счастливы, благодарю вас.

– Как прекрасно, – мечтательно вздохнула Джемайма.

– И однако, – торопливо уточнил Аллейн, – не думайте, что я подталкиваю вас к каким-то скоропалительным решениям.

– Об этом можете не предупреждать, – с чувством произнесла она. – Однажды я уже повела себя как последняя дурочка, совершила большую ошибку.

– Вот как?

– Да, именно так. Тем вечером, когда мы отплыли, должна была состояться моя свадьба, вот только жених бросил меня за три дня до этого. Разразился дикий скандал, и я улизнула, оставила моих бедных родителей расхлебывать всю эту кашу. Так что очень некрасиво получилось, вы уж поверьте, – дрожащим голосом добавила Джемайма.

– Полагаю, ваши родители были счастливы от вас избавиться. Куда легче для них, если вы не будете вертеться рядом и выпускать пары.

Они дошли до конца кокпита, остановились у маленькой веранды и смотрели на корму. Джемайма заметила, что после посещения церковной службы всегда почему-то становится легкомысленно болтлива – наверное, именно поэтому сейчас так и разоткровенничалась.

– Вероятно, и воздействие теплой погоды тоже сказывается, – предположил Аллейн.

– Наверное. Только и слышишь, что люди в тропиках становятся куда менее сдержанными. Но вообще-то виной всему вы. Как раз вчера я говорила Тиму, что если попаду в затруднительное положение, то первым делом стоит обратиться к вам. И он со мной согласился. Ну и вот, я обратилась. Наговорила бог знает чего.

– Я польщен. Так у вас что, неприятности?

– Вообще-то нет, не думаю. Просто надо присмотреться к нему повнимательней. И чтобы он тоже присмотрелся. Потому как что бы вы там ни говорили, все равно сомневаюсь, что человека можно хорошо узнать всего за шесть дней.

Аллейн заметил, что за шесть дней в море человека можно узнать куда лучше, чем за много недель на берегу. Однако, осторожно добавил он, если обстоятельства позволяют. Джемайма с ним согласилась. Несомненно, рассеянно сказала она, на море могут происходить самые странные вещи. Да взять, к примеру, хотя бы ее, со свойственным молодости эгоизмом. В голову лезут самые невероятные мысли. Поколебавшись немного, Джемайма с видом ребенка, испытывающего беспочвенные страхи, торопливо добавила:

– Я даже начала думать, что Цветочный Убийца действительно у нас на борту. Нет, можете себе представить?

Тут Аллейну весьма пригодилось выработанное долгими годами службы в полиции умение сохранять невозмутимый вид при получении самой неожиданной информации. Пришлось как нельзя более кстати.

– Интересно знать, – равнодушным тоном заметил он, – с чего это вдруг такая мысль посетила вашу хорошенькую головку?

Джемайма почти дословно повторила слова, которые говорила Тиму накануне днем.

– Нет, конечно, – добавила она, – он счел это полным безумием с моей стороны. Как вы и как ЖСП.

– А кто такой, этот ЖСП? – спросил Аллейн.

– Это прозвище, которое мы придумали Дейлу. Означает: Жутко Симпатичный Парень. Хотя на самом деле мы не находим его столь уж симпатичным.

– И тем не менее вы поделились с ним этими своими фантазиями, я прав?

– Он просто меня подслушал. Мы расселись на его и миссис Дэ Бэ роскошных шезлонгах, а Дейл вдруг выскочил из-за угла с подушками, так и излучая фамильярство и благодушие.

– Ну а теперь при свете дня все эти ваши страхи, надеюсь, испарились?

Джемайма шевельнула носком туфли и отбросила в сторону какой-то мельчайший невидимый предмет.

– Не совсем, – еле слышно пробормотала она.

– Нет?

– Нет, правда. Буквально прошлой ночью, когда я уже легла спать, кое-что произошло. Не думаю, что нечто совсем уж ужасное, но я опять разволновалась. Моя каюта находится по левую сторону отсека. И из постели отлично виден иллюминатор. И вот, вы знаете, наверное, случаются такие моменты, когда толком не поймешь, спишь ты или бодрствуешь… А может, паришь где-то между сном и явью? Я как раз и пребывала в таком состоянии. Глаза закрыты, тело кажется невесомым. А потом я вдруг проснулась, словно от толчка, лежала с открытыми глазами и смотрела в иллюминатор, – Джемайма судорожно сглотнула слюну. – Ночь была такая ясная, лунная. И перед тем, как снова закрыть глаза, я увидела луну. Она заглянула ко мне в каюту и почти тотчас исчезла, а вместо нее появился целый хоровод звезд, но вскоре и они исчезли. Чудесное зрелище! Ну а чуть позже, когда я снова открыла глаза и посмотрела в иллюминатор… Там кто-то был и смотрел на меня!

Аллейн выждал секунду-другую, затем спросил:

– А вы совершенно в том уверены?

– О да. Там он стоял, загораживая собой звезды и луну, и голова такая большая заполнила почти весь иллюминатор.

– Вы узнали этого человека? Кто он?

– Понятия не имею. Некто в шляпе, но я видела лишь очертания. Да и длилось это всего секунду. И я крикнула – нет, не обычное «Эй! Кто там?» – просто заорала, и он сразу исчез. Буквально в ту же секунду. Должно быть, поднырнул, а потом бросился бежать. И снова в иллюминаторе возникла луна, и я сидела, перепуганная насмерть, и думала: «Что если убийца и впрямь на борту? Что если после того, как все ложатся спать, он крадется в ночи по кораблю, как призрак Мидиана[29]29
  Мидиан – персонаж Ветхого Завета, потомок Авраама, родоначальник племени мидианов в пустыне Негев.


[Закрыть] или Гедеона[30]30
  Гедеон – библейский персонаж из Ветхого Завета, пятый из судей израильских.


[Закрыть] в том благостном гимне?» Так что, как видите, я свои страхи еще не преодолела.

– А вы Мэйкпису об этом рассказывали?

– Я его еще не видела. Он в церковь не ходит.

– Ну да, конечно, не видели. Но может, – предположил Аллейн, – то был Обин Дейл, задумавший новую проказу?

– Знаете, а я как-то об этом и не подумала. Может, он восполняет таким образом небывало низкий спрос на свои представления?

– Ну, уж он-то скорее подбросил бы вам на подушку игрушечного паука. А вы запираете дверь на ночь? И днем тоже, когда хотите передохнуть?

– Да. Нас предупреждали, что на пароходе у пассажиров пропадали вещи. О господи! – воскликнула Джемайма. – Как же это я сразу не догадалась? Так вы считаете, это был он? Просто мелкий воришка? Надеялся выудить что-нибудь из иллюминатора, пока человек спит? Как думаете?

– Такие случаи уже бывали, – сказал Аллейн.

Тут зазвенел колокольчик – приглашение к завтраку. Джемайма весело произнесла:

– Так вот, значит, кто это был.

Аллейн призадумался и заметил:

– Послушайте. С учетом того, что вы мне только что рассказали, советую задергивать шторку на иллюминаторе на ночь. Поскольку очевидно, что на борту обретается не вполне благонадежный персонаж. И будь я на вашем месте, то не стал бы выходить в одиночестве на палубу с наступлением темноты. Он может выскочить и просто напугать вас до полусмерти.

– Хорошо, – отозвалась Джемайма. – Но, боже, как все это неприятно. И кстати, вы бы посоветовали то же самое миссис Дэ Бэ. Она просто обожает разгуливать по палубе, даже танцевать в свете луны. – Джемайма улыбнулась. – Нет, вообще она замечательная женщина, – добавила она. – Просто полна joie-de-vivre[31]31
  Радость жизни (фр.).


[Закрыть], и это в ее-то возрасте. Великолепно.

Аллейн призадумался над тем, как миссис Диллингтон-Блик воспримет этот его совет, и подивился тому, как много разных удивительных и неожиданных новостей смогла поведать ему Джемайма за время одной недолгой прогулки.

А потом спросил:

– Она что, действительно танцует в лунном свете? С кем?

– Одна.

– Только не говорите мне, что миссис Дэ Бэ проделывает все эти па на прогулочной палубе! Ведь вес у дамы солидный.

– Нет, на другой палубе, той, что ниже и ближе к носу корабля. И вес тут совершенно ни при чем.

– Поясните.

– Боюсь, придется рассказать вам еще об одном ночном происшествии. А произошло оно позавчера ночью. Было страшно жарко, и мы с Тимом засиделись допоздна, но, не подумайте, не ради какой-то любовной болтовни, мы долго спорили о литературе. Ну а потом я пошла к себе в каюту, однако там было жутко душно, и я понимала, что заснуть не удастся, и к тому же этот спор застрял в голове. Ну и я прошла мимо окон, что смотрят на нижнюю палубу, вроде бы ее называют кокпитом, правильно? А затем стала думать, стоит ли спускаться вниз, а после подниматься наверх, чтобы пройти в носовую часть, куда я и хотела попасть. И пока я вот так стояла и размышляла, то смотрела вниз на кокпит, где находятся разные механизмы, прикрытые брезентом, они отбрасывали такие длинные черные тени. И тут вдруг дверь внизу приоткрылась, и на палубу упал луч света.

Лицо Джемаймы, такое оживленное и радостное в начале повествования, слегка омрачилось.

– Если честно, – продолжила она, – секунду или две мне было немного страшно. В этом маленьком квадрате света возникла тень. И потом… показалось, что та кукла, Эсмеральда, вдруг ожила. Мантилья, веер, пышная кружевная юбка – все в точности, как у нее. Признаюсь, я снова вдруг подумала о Цветочном убийце. Прямо так и задрожала, увидев ее.

– Ничего удивительного, – заметил Аллейн. – И что же дальше?

– Ну а потом кто-то закрыл дверь, и световое пятно исчезло. И я сразу поняла, кто это. Миссис Дэ Бэ стояла там совсем одна. Я смотрела сверху вниз, видела ее голову. А потом это произошло. Луна поднялась еще выше, и свет ее упал на палубу. Все эти прикрытые механизмы отбрасывали чернильно-черные тени, но были и пятна лунного света – просто удивительное зрелище. И она выбежала в круг света, развернула веер, сделала несколько пируэтов и поклонов, ну а затем скользяще отступила шага на два-три назад, как делают танцоры с кастаньетами в «Гондольерах». И еще, кажется, она прикрывала мантильей лицо. Поразительное зрелище.

– Да уж, следует признать. Так вы уверены, что это была миссис Дэ Бэ?

– Ну, конечно! Кто ж еще? И знаете, я нашла это зрелище весьма трогательным. Вы не согласны? Она пробыла там всего несколько минут, а потом бросилась обратно в каюту. Дверь отворилась, ее тень промелькнула в луче света. И я услышала мужские голоса, они смеялись, а потом вдруг все стразу стихло. Ну скажите, разве не удивительная женщина эта наша миссис Диллингтон-Блик? Вы не согласны?

– Я просто потрясен. Хотя поговаривают, что слоны тоже танцуют в глубине джунглей.

Джемайму возмутило это сравнение:

– Да она была легкой, как перышко! У полных людей это, знаете ли, случается. Танцуют, как волшебные феи. Хотя, наверное, вам все же стоит предупредить ее не выходить одной и не открывать двери из-за этого гнусного воришки. Только, пожалуйста, никому не говорите, что я рассказала вам о ее танце в лунном свете. Получается, будто я подсматривала.

– Не скажу, – пообещал Аллейн. – И вам тоже не следует разгуливать по ночам одной. Можете сказать об этом Мэйкпису, думаю, он со мной согласится.

– О, – кивнула Джемайма, – ну конечно же, согласится! – И в уголках рта у нее появились такие милые ямочки.

Компания, центром которой был отец Джордан, приближалась.

– Завтракать! – выкрикнул мистер Макангус, и Джемайма откликнулась:

– Сейчас идем. – Шагнула вперед, обернулась, сощурилась и бросила Аллейну: – Вы были так добры. Спасибо, Алан.

Не успел он ответить, как она отправилась со всей остальной группой на завтрак.

II

Во время завтрака Тим то и дело пытался поймать взгляд Аллейна, но его старания не увенчались успехом. И когда Аллейн вышел, он уже поджидал его в коридоре и с вымученной сердечностью произнес:

– Я нашел те книги, о которых вам говорил. Может, зайдем ко мне в каюту или предпочитаете, чтобы я принес их вам?

– Принесите ко мне в каюту, – ответил Аллейн.

И сразу же стал подниматься наверх. Через пять минут в дверь его каюты постучали, и вошел Тим, нагруженный какими-то совершенно ненужными учебниками.

– Тут есть кое-что любопытное, – сказал он. – Хотелось бы вам показать.

– Джемайма Кармишель подозревает, что на борту у нас Цветочный Убийца, и Обин Дейл знает об этом.

– Но сами-то вы как об этом узнали, черт возьми? – воскликнул Тим.

– Она мне сообщила.

– О…

– И мне непонятно, почему вы об этом умолчали.

– До обеда просто не было подходящего случая. Хотел подойти после обеда, но вы сидели с Дэ Бэ и Дейлом в салоне, а позже, ну, в общем…

– Вы обсуждали елизаветинскую литературу на веранде?

– Именно.

– И на какой же стадии разговора вы назвали мисс Кармишель мое имя?

– Черт… Нет, все не так плохо, как вы думаете. Так… подождите. Она вам и это тоже сказала?

– Просто выкрикнула перед всей честной компанией, когда они шли на завтрак.

– Считает, что имя Алан вам дали при крещении.

– Это еще почему?

Тим рассказал ему.

– Нет, мне правда очень стыдно, – добавил он. – Просто сорвалось с языка. До сих пор поверить не могу, что свалял такую глупость.

– Я тоже. Будем считать это нелепой оговоркой по уши влюбленного юнца. Нет, ну и угораздило же меня назваться вымышленным именем! Следующий шаг – наклеить фальшивые бакенбарды. Всегда об этом подумывал, но теперь вижу – мне этого не избежать.

– Уверяю вас, Джемайма понятия не имеет, кто вы такой.

– Уже хоть что-то. И да, кстати, она рассказывала об инциденте, который произошел прошлой ночью. Думаю, вы согласитесь, это уже серьезно. Я пытался доказать ей, что ночами тут орудует мелкий воришка. Советую и вам придерживаться той же версии.

– Но что произошло?

– В иллюминатор к ней заглядывал какой-то любопытный. Она сама вам расскажет. И, возможно, расскажет еще, как миссис Диллингтон-Блик танцевала на палубе в лунном свете.

– Что?!

– Я собираюсь к капитану. Отец Джордан там тоже будет, и вы приходите. Тогда все и узнаете.

– Да, конечно. Предпочитаю быть в курсе событий.

– В таком случае, – произнес Аллейн, – дадим вам еще один шанс.

– Нет, мне правда очень стыдно за эту обмолвку, Аллейн.

– Меня зовут Бродерик.

– Извините.

– Она славное дитя. Это, конечно, не мое дело, но надеюсь, вы не натворите глупостей. У нее уже был в жизни один печальный опыт, не хотелось бы, чтобы он повторился.

– Похоже, – заметил Тим, – она доверяет вам куда больше, чем мне.

– У каждого возраста свои преимущества.

– Я понимаю.

– Уверены?

– Абсолютно. Очень хотелось бы, чтобы она доверилась мне.

– Тогда… присматривайте за ней хорошенько.

– Буду стараться изо всех сил, – отозвался Тим. И на этой ноте они вышли из каюты и отправились искать отца Джордана, чтобы затем всем вместе зайти к капитану Баннерману.

Разговор оказался непростым.

Еще перед отплытием в компании «Кейп Лайн» Аллейна предупреждали, что капитан Баннерман человек крайне упрямый. – «Просто тупоголовый старый козел, – заметил один из чиновников. – Стоит с ним не согласиться и начать возражать, и он сделает твою жизнь просто несносной. К тому же он много пьет, и когда напьется, становится особенно неуступчив. Но если ты у него на хорошем счету, тогда поладить с ним можно».

Аллейн думал, что сумеет последовать этому совету, но как только начал описывать эпизод с появлением фигуры в лунном свете, которую видела Джемайма в пятницу ночью, понял, что нарывается на неприятности. Он дал собственную интерпретацию этой истории и предложил ряд мер, которые следует предпринять, чтобы подобная ситуация не повторилась. Затем он принялся рассказывать о человеке, который заглядывал к Джемайме в иллюминатор. Капитан тут же сказал, что отдаст распоряжение дежурному офицеру, дабы тот предпринял соответствующие меры и таких происшествий больше не было. А затем добавил, что этой истории особого значения придавать не следует, потому как часто в тропиках люди ведут себя самым странным образом – Аллейну уже изрядно надоело слушать данный аргумент. Он постарался выдвинуть более серьезную интерпретацию событий, но эта попытка не нашла понимания у капитана.

Что же до миссис Диллингтон-Блик, тут капитан заметил, что не собирается принимать мер по расследованию или предотвращению подобных эпизодов. И далее прочел им целую лекцию на тему того, что людям посторонним не стоит подрывать авторитет главного человека на корабле, тем более во время плавания, и сильно распалился, обсуждая этот предмет. Существуют ограничения. Существуют профсоюзы. Даже у пассажиров в наши дни есть свои права, с сожалением добавил капитан. И то, что произошло, не является ни малейшим отклонением от этих прав и ограничений. А потому он и пальцем не шевельнет, чтобы что-то предпринять, и настоятельно советует Аллейну последовать его примеру. На том и порешим, добавил он в конце.

Капитан стоял, засунув руки в карманы кителя, и смотрел через иллюминатор куда-то вдаль, на линию горизонта. Даже спина и толстая шея выражали ослиное упрямство. Остальные трое мужчин обменялись многозначительными взглядами.

– Этого парня у меня на борту нет, – не оборачиваясь, громко заявил капитан. – Я это точно знаю, и вы зарубите себе на носу. Я работаю на компанию «Кейп» вот уже двадцать лет и с первого взгляда на человека могу определить, способен он устроить неприятности во время плавания или нет. Однажды пришел наниматься матросом один тип, с виду настоящий убийца, и стоило мне всего раз глянуть на него, и я понял – от этого только и жди неприятностей. Чутье еще ни разу не подводило. И потом, я глаз не свожу с наших пассажиров. Слежу за ними самым пристальным образом. Ни на одном из лиц не написано, что этот человек убийца, ни малейших признаков. – Капитан медленно развернулся и направился к Аллейну. На красной физиономии читалось крайнее самодовольство. – Так что нечего тут гоняться за призраками, бессмысленная затея, – заметил он, дыша на Аллейна перегаром. А затем вдруг достал из кармана волосатый веснушчатый кулак и со всей силой грохнул им по столу. – Такие вещи, – прорычал капитан Баннерман, – на моем корабле не случаются!

– Смею ли я заметить вам вот что, – начал Аллейн. – Я бы не пришел к вам с этим предложением, если бы не считал положение дел столь серьезным. Нет, возможно, вы и правы. И на корабле действительно нет никакого убийцы. Но допустим, сэр, вопреки всем вашим заверениям и ощущениям, он все-таки здесь. – Аллейн указал на настольный календарь капитана: – Суббота, десятое февраля. Если он здесь, то до крайнего срока осталось четыре дня. И разве мы не должны предпринять все возможное, чтобы помешать ему совершить новое преступление? Я прекрасно понимаю, что все эти предложения могут показаться вам надуманными, смехотворными, просто абсурдными наконец! Меры предосторожности против угрозы, которой не существует. Но разве не лучше, – он взглянул на упрямца капитана и еле сдержался, чтобы тоже не сжать ладони в кулаки, – разве не лучше удостовериться, чем потом сожалеть? – В голосе Аллейна звенело отчаяние. Отец Джордан и Тим пробормотали что-то в знак согласия, но капитан тут же перебил их:

– Ага! Значит, вы допускаете, что угрозы может и не быть. А я вам что говорю? В таком случае все эти меры не годятся. То, что вы предлагаете, идет вразрез с моими принципами, и я, как капитан, этого не допущу! Не считаю их необходимыми, и нечего тут спорить.

– Если позволите, всего одно слово… – начал было отец Джордан.

– Не трудитесь. Я уже все решил.

– Что ж, прекрасно, сэр, – сказал Аллейн. – Будем надеяться, вы правы. Мы должны уважать ваши решения.

– И вообще я не потерплю всех этих дурацких вмешательств или… или всякой там критики.

– Но я же не предлагал вам…

– Все это было похоже на критику, – недовольным тоном пробурчал капитан и добавил: – И вообще, веселость и бодрость духа еще никому не повредила.

Это последнее высказывание показалось Аллейну столь неуместным, что он даже не нашелся, как на него ответить.

Поэтому просто холодно произнес:

– Что ж, благодарю вас, сэр. – И направился к двери. Остальные последовали за ним.

– Эй! Постойте! – крикнул капитан, и они остановились. – Выпить не желаете?

– В данный момент нет, большое вам спасибо, – ответил Аллейн.

– Почему нет?

– Обычно воздерживаюсь от спиртного, пока солнце не перевалит за нок-рею. Кажется, так называется у вас эта мачта.

– Я заметил, вы и так не слишком много пьете.

– Что ж, – извиняющимся тоном отозвался Аллейн. – Я ведь при исполнении.

– Ага! Но теперь-то, когда бояться нечего… Нет, не то чтобы я не одобрял саму идею в целом. Вы исполняете свои обязанности, как и мы, все остальные, даже в тех случаях, когда все это напрасная трата времени и денег налогоплательщиков.

– Идея в целом, вот именно.

– Ну а вы, джентльмены?

– Нет, благодарю вас, – ответил Тим.

– Нет, большое спасибо, – сказал отец Джордан.

– И без обид, ладно?

Они поспешили заверить его, что ничуть не обижены, выждали еще секунду-другую и направились к двери. Обернулись и напоследок взглянули на капитана. Крупный с квадратной фигурой, он деревянной походкой направлялся к угловому буфету, где держал спиртное.

III

Остаток субботнего дня прошел довольно спокойно. То был самый жаркий день за все время плавания, и пассажиры выглядели угнетенными. Миссис Диллингтон-Блик была одета во все белое, Обин Дейл – тоже. Они возлежали на своих шезлонгах на веранде и вяло улыбались проходившим мимо людям. Время от времени они держались за руки, изредка слышался звучный смех миссис Диллингтон-Блик.

Тим с Джемаймой провели большую часть дня возле полотняного плавательного бассейна, который установили в дальнем конце кокпита. За ними пристально наблюдали супруги Кадди, устроившие себе очень удобный наблюдательный пункт в тенистой части прогулочной палубы, прямо под верандой. Чуть позже тем же днем мистер Кадди вышел в одеянии для плавания, в красновато-коричневых укороченных панталонах. Пребывание в воде привело его в игривое настроение, заставившее Джемайму поспешно выбраться из бассейна и приведшее Тима в состояние крайнего раздражения.

Мистер Мэрримен сидел на своем обычном месте, погруженный в чтение Нила Крима, и когда описание всяческих ужасов подошло к концу, принялся смачно обсуждать печальную судьбу самых разных дам, как раз из разряда тех, кому так нравился роман «Вещь, которую он любил». Время от времени Мэрримен весьма неодобрительно отзывался о литературном стиле этого произведения и об описанных там полицейских методах. Поскольку Аллейн оказался поблизости, ему пришлось выслушивать эту критику. И неизбежно мистер Мэрримен снова заговорил о Цветочном Убийце. И Аллейн услышал в свой адрес самые нелестные отзывы, к примеру: «старательная, но безграмотная ищейка, не по заслугам наделенная полномочиями».

– Лично я считаю, этот Аллейн, – фыркнул мистер Мэрримен, – чьи снимки печатают в вечерних выпусках газет, есть воплощение самой крайней глупости.

– Правда?

– О да, я вас уверяю, это просто кошмар какой-то, – с чувством превосходства откликнулся мистер Мэрримен. – И если бы неизвестный преступник увидел все это, он бы окончательно успокоился. На его месте я бы поступил в точности так.

– В таком случае, вы, наверное, считаете, – заметил Аллейн, – что существует умение определить, насколько «обманчив внешний вид людей»?

Мистер Мэрримен метнул в его сторону одобрительный взгляд.

– Источник? – резко спросил он. – И контекст?

– «Макбет», акт первый, сцена четвертая. Дункан в замке Кодор, – ответил Аллейн и почувствовал себя Алисой в стране Чудес.

– Что ж, прекрасно. Насколько я понял, вы знаете толк во второсортной мелодраме. Да, – нравоучительно продолжил мистер Мэрримен, снова впавший в педагогический раж, – безусловно, существуют некие внешние характеристики, могущие послужить информированному наблюдателю отправными точками. К примеру, я могу с первого взгляда выделить умного мальчика в толпе самых безнадежных тупиц. И поверьте мне, – сухо добавил он, – это счастье выпадает совсем не часто.

Аллейн спросил, готов ли он применить свою теорию для более обобщенной классификации. Может ли, к примеру, мистер Мэрримен, утверждать, что существует «криминальный тип» лица?

– Как-то раз вычитал где-то, что полиция так не считает, – пояснил он.

Мистер Мэрримен ехидно заметил, что раз в кои-то веки полиция проявила здравомыслие.

– Если спросите меня, существуют ли типы лиц, говорящие о жестокости человека или низком его интеллекте, то я отвечу вам – да. Но человек, о котором мы рассуждаем, – тут он приподнял книгу в руке, – не является характерным примером. Тот факт, что он одержим неким дьяволом, вовсе не отражается у него на лице. И всякий желающий может в том убедиться.

– Примерно то же выражение и в том же контексте употребил и отец Джордан, – заметил Аллейн. – Он считает, что человек может быть одержим дьяволом.

– Неужели? – воскликнул мистер Мэрримен. – Ну, это традиционный взгляд церкви. И непременным атрибутом наверняка считает наличие раздвоенных копыт и вил в лапах?

– Понятия не имею.

На палубу упала тень. Подошла мисс Эббот.

– Лично я верю в дьявола. Твердо верю, – сказала она.

Она высилась над ними, стояла спиной к солнцу, и лицо ее было темно и печально. Аллейн начал было приподниматься с шезлонга, но она быстрым жестом остановила его. А затем взгромоздилась на кнехт, где сидела, выпрямив спину и болтая большими ступнями в теннисных туфлях.

– Но как еще, – воскликнула она, – можно объяснить все эти жестокости в нашей жизни? Выходит, Бог позволяет дьяволу мучить нас по каким-то своим непонятным причинам?

– Боже милостивый! – довольно мягко возразил ей мистер Мэрримен. – Мы оказались в настоящем гнездилище ортодоксальности, не так ли?

– Вы же верующий человек, – заметила мисс Эббот. – Я права? Посетили службу. Так почему вы смеетесь над дьяволом?

Мистер Мэрримен глянул на нее поверх очков и после довольно долгой паузы ответил:

– Мисс Эббот, дорогая моя, если вы сможете убедить меня в его существовании, то обещаю, никогда больше не буду насмешничать над Злом Номер Один. Точно вам говорю.

– Я не сильна в дебатах, – нетерпеливо произнесла она. – Лучше поговорите с отцом Джорданом. Он наделен мудростью и знаниями и постарается все объяснить со своей точки зрения. Наверное, вы думаете, некрасиво было с моей стороны влезать в ваш разговор и навязывать вам свою веру. – Мисс Эббот выдвинула челюсть вперед и упрямо продолжила: – Но когда я слышу, как люди насмехаются над дьяволом, этот дьявол просыпается во мне. Я хорошо с ним знакома.

Тут на палубе появился Обин Дейл в сногсшибательном наряде – шортах из акульей кожи, алом пуловере и экзотических эспадрильях[32]32
  Эспадрильи – полотняные ботинки на плетеной веревочной подошве.


[Закрыть], приобретенных в Лас-Пальмасе. На нем были огромные солнечные очки, волосы картинно встрепаны.

– Вот, собираюсь окунуться, – заявил он. – Как раз самое подходящее время, перед обедом, да и вода просто потрясающая. Мадам, конечно, и слышать об этом не пожелала. Ну, кто со мной?

Мистер Мэрримен уставился на него. Аллейн сказал, что подумает. Мисс Эббот соскочила с кнехта и отошла. Дейл посмотрел ей вслед и покачал головой.

– Бедняжка, – заметил он. – Нет, мне, право, ее очень жаль. Жизнь – это настоящий ад для подобных женщин, вы согласны?

Дейл глядел на них. Мистер Мэрримен демонстративно раскрыл книгу, Аллейн пробормотал что-то неразборчивое. – Уж я-то навидался таких предостаточно, – продолжил Дейл, – во время своей фантастической работы. Легион Одиночек – так я их называю. Ну, разумеется, про себя.

– Да уж, – пробормотал Аллейн.

– Нет, давайте разберемся. Что еще остается делать женщинам с такой внешностью? Удариться в религию, исследовать Центральную Африку? Ну, что еще? Задайтесь этим вопросом. Лично я не знаю на него ответа, – добавил Дейл с фальшиво философским видом. – Вот такие дела.

Он достал трубку, осмотрел ее со всех сторон, потом произнес: