Текст книги "Тот, кого хочу"

Глава 8

Стефани сидела в кассовой кабинке банка как на иголках. Минуты ползли словно улитки по высокому склону. Часы, верно, сломались. Неужели с тех пор, как она в последний раз смотрела на них, прошли всего лишь две минуты? До обеденного перерыва оставался один час и пятьдесят одна минута. Голова у Стефани болела, в глазах щипало. Она плохо спала. По сути, она вообще почти не спала.

Листок со списком всех «за» и «против», аккуратно сложенный, лежал у нее в сумочке. Ей страшно хотелось уйти из своей кабинки и еще раз его просмотреть, чтобы лишний раз убедиться, что Дерек уверенно побеждает в этой игре «за» и «против».

– Следующий, пожалуйста, – обратилась она к пожилой женщине, которая ждала в очереди, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

Стефани вручную депонировала пенсионный чек, который можно было бы перевести на счет женщины и в электронном виде. Однако, как большинство пожилых клиентов, миссис Арлес не доверяла системе, из которой исключались документы на бумажном носителе. Ей нравилось получать чек, затем относить его в банк и видеть, как в ее сберегательной книжке появляется новая запись.

Миссис Арлес сняла со счета сто долларов, и Стефани отсчитала ей пять двадцатидолларовых купюр.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарила ее женщина.

– Пожалуйста. Хорошего вам дня. Час сорок пять минут до перерыва.

– Следующий, пожа… – Стефани так и не смогла договорить слово «пожалуйста» до конца, потому что язык ее словно невероятно распух. Она испугалась, что собственный язык ее задушит. Тот самый байкер, кого она уже не чаяла увидеть вновь, подошел к ней этой своей нахальной походкой. Сияющий черный шлем покачивался у его бедра.

Стефани с трудом проглотила ком в горле и, глядя на посетителя ничего не выражающим взглядом, спросила:

– Могу я вам помочь?

– Можете. – Он сделал паузу, и слова его зависли в воздухе.

Время остановилось. Стефани заметила e него на переносице вмятину – очевидно, нос ему ломали. Левую бровь пересекал шрам. Еще один шрам, очень тонкий, был на щеке у губ, словно складка от улыбки.

Губы мотоциклиста были плотно сжаты – он не был размазней, это точно, но отчего-то казалось, что губы его мягкие на ощупь. Губы, которые словно созданы для поцелуев. Все это Стефани подметила, пока он стоял у стойки с таким видом, словно вообще не собирался от нее отходить.

– Я бы хотел снять немного наличности. – Он протянул ярко-голубую платежную карточку.

– Вы могли бы воспользоваться банкоматом вон там, – указала Стефани в нужную сторону.

– Я знаю. По правде говоря, мне нравится персональное обслуживание. – Он произнес последние два слова так, что у Стефани пробежала по телу приятная дрожь. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Эти кофейные глаза манили ее еще сильнее, чем тогда. В них было что-то неукротимое, необузданное, такое, к чему ее всегда тянуло. Он нарочито медленно опустил взгляд, уставившись на ее грудь. – Стефани, – прочитал он ее имя на золотистой карточке, приколотой к блузке. В его устах ее имя звучало как проявление нежности.

Стефани судорожно втянула носом воздух.

– Хорошо. Мне нужен любой документ, удостоверяющий вашу личность.

– Когда я пользуюсь банкоматом, от меня не требуют документ.

– Это так. Потому что у вас есть пин-код. Если же вы хотите получить деньги у кассира, вы должны предъявить удостоверение личности с фотографией.

Парень колебался, и Стефани уже решила, что сейчас он развернется и уйдет, но тут он полез в карман, вытащил черный кожаный бумажник и открыл его. Ее окатила жаркая волна, за которой немедленно последовала волна ледяная.

– Вы коп? – спросила она, едва дыша.

– Да, мэм. Я – коп.

Стефани вспоминала, как он следил за ней тогда в магазине, как дразнил ее, не спуская с нее глаз, как шел за ней, зная, что она положила те часы себе в сумочку. Она была так уверена в себе, чувствовала себя такой крутой. Что, если бы она вышла из магазина с часами? Она бы тогда все испортила. Все.

Стефани дала ему подписать бланк и увидела, что руки ее дрожат.

– Что вы здесь делаете? – еле слышно прошептала она.

– Снимаю немного наличности.

– Нет, я имею в виду в этом банке. – Она облизнула пересохшие губы… – Я имею в виду… Я никогда не видела вас здесь раньше.

– Скажем так: я присматриваю за этим местом. Когда готовится ограбление, лишняя осторожность не повредит.

Губы ее стали как резина. Нет, еще тверже и непослушнее. Как пластик. Стефани попыталась улыбнуться, но улыбка вышла ужасно фальшивой.

Она принялась отсчитывать деньги и сбилась со счета, чего с ней никогда раньше не случалось. Пришлось начать сначала. Когда она протянула ему деньги, он сунул пачку купюр в свой потертый черный кожаный бумажник.

– Спасибо, – сказал он. – Увидимся. – И посмотрел на нее, как ей показалось, с угрозой, словно хотел сказать ей взглядом, что будет кружить над ней как коршун до тех пор, пока она не сорвется и не совершит преступление.

К тому времени, когда наступил обеденный перерыв, Стефани была готова схватить сумку и мчаться со всех ног к ближайшему автовокзалу, чтобы бежать прочь из города. Ей было даже все равно куда. Она бы села в первый попавшийся автобус и ехала бы на нем до самого конца маршрута, где бы тот маршрут ни кончался. В животе снова начался знакомый жгучий зуд, кожа горела, и ее стянуло так, словно она вдруг оказалась мала для тела.

А если он сообщит о том, что видел, руководству банка? О Господи… Он был полицейским. Копом. Рафаэль Эскобар. Она прочла это имя на полицейском значке, и номер его значка отпечатался в ее памяти. С ней так бывало – стоило закрыть глаза, и на обратной стороне век словно отпечатывался негатив.

Конечно, он знал, что она ничего не украла, потому что он вовремя ее остановил. Но для сотрудника банка даже попытка кражи могла стоить работы. В банк, даже кассирами, не берут тех, у кого проблемы с законом. Чтобы лишить ее работы, ему достаточно просто пробить ее по полицейской базе несовершеннолетних правонарушителей. Эта база, как предполагается, закрыта для доступа, но у Стефани было такое чувство, что этот парень найдет способ ее вскрыть, если захочет.

Она не могла этого допустить. К счастью, сегодня в обеденный перерыв она встречалась с Дереком. Единолично решив, что им нужно скопить денег на свадьбу, Дерек заявил, что тратить деньги на обеды в кафе они не могут. Именно поэтому, как предполагала Стефани, он и решил повторить свое предложение руки и сердца в кафетерии торгового центра. Но теперь даже кафетерий какое-то время будет ей недоступен.

Они встретились на углу и оттуда спустились к реке, чтобы перекусить там. Все это было бы очень романтично, думала Стефани, если бы человеку не приходилось вставать в шесть утра, чтобы приготовить сандвичи.

Она шла быстро, постукивая каблучками по тротуару. Вокруг наблюдалось оживление. Повсюду в офисах начинался обеденный перерыв, и толпы хлынули на тротуар – из зданий банков, из страховых бюро, из зданий телекома. Она должна бы чувствовать себя частью этой толпы, должна бы слиться с ней, но Стефани казалось, что она – словно белая ворона в стае, словно на шее у нее висит табличка, на которой светящимися буквами выведено «Воровка».

Он знает, где она работает. Он дал понять, что будет за ней присматривать. Рука Стефани вспорхнула к горлу, и она поняла, что идет так быстро, что задыхается. А может, это приступ паники. «Медленнее! – приказала она себе. – Дыши глубже!»

Даже если он еще не сказал ничего ее руководству в банке, он знает про нее то, чего никто не должен знать. Теперь она у него на крючке. В любой момент он может прийти в банк к ее начальству и сообщить, что у них работает воровка. И он будет ее подозревать. Всегда будет подозревать. А что, если банк ограбят? Сначала он ее арестует, а уж потом будет разбираться.

Стефани готова была рассмеяться нервным, истеричным смехом. Ведь это в нем она заподозрила преступника. Она никак не могла предположить, что перед ней коп.

Дерек ждал на углу, как они и договорились. Он поцеловал ее и взял под руку. И начал рассказывать ей что-то о заказчике, приобретшем дорогой бриллиантовый набор. Стефани была рада, что он не заметил ее состояния, но все же ей было бы приятно, если бы он спросил, все ли у нее в порядке. Сердце у Стефани по-прежнему колотилось, и ей никакие удавалось выровнять дыхание.

Они прошли мимо безногого бездомного, сидящего на старом спальном мешке. Рядом с ним лежала губная гармоника, но он на ней не играл. Старый черный пес лежал, свернувшись, рядом с ним. Когда Дерек достал из кармана монетку и бросил ее в шляпу бедняги, Стефани была поражена.

– Я никогда раньше не видела, чтобы ты подавал бездомным.

– Это был старый жетон гольф-клуба. Я нашел его у себя в кармане, и мне надо было от него избавиться.

– И ты бросил его безногому парню? У него что, мало проблем?

– Я свои деньги зарабатываю трудом. Нелегким. Он должен поднять свою задницу и пойти работать.

– Но у него нет ног! – гневным шепотом проговорила Стефани.

Она провела рукой по ремешку сумочки. Ей хотелось достать из нее деньги и вернуться к тому безногому парню, чтобы положить эти деньги ему в шляпу. Если бы у нее хватило мужества противостоять Дереку… Но она знала, что он разозлится на нее, а ей очень нужно было, чтобы сегодня у него не портилось настроение.

Они нашли живописное местечко на берегу. День выдался жарким, но под деревьями была тень. Стефани разложила одеяло и вытащила сандвичи, печенье, сок и яблоки.

– Это какое печенье?

– Овсяное с изюмом.

– Мне больше нравится с шоколадной крошкой.

Стефани прикусила язык, хотя так хотелось ему сказать, что ей пришлось встать на час раньше, чтобы приготовить им ленч. И одного «спасибо» ей вполне бы хватило.

Она молчала, пока Дерек не съел большую часть своего сандвича и не поведал ей очередную историю, связанную с его работой. На этот раз речь шла о его амбициях, о том, что к Рождеству он надеется стать старшим менеджером. То есть продвинуться по служебной лестнице.

Стефани ждала именно такого момента.

– Я и сама подумываю о переменах. Дерек посмотрел на нее.

– О каких переменах речь?

– Мне не очень нравится моя работа. Я хотела бы подыскать что-то другое. Может, в другой области.

Он посмотрел на нее, и взгляд его стал жестче.

– Мы это уже проходили, – раздельно сказал он, словно она была слишком тупой, чтобы воспринимать речь в нормальном темпе. – Ты не можешь продолжать губить свою жизнь, Стефани. Мы скоро поженимся. Нам понадобятся твои деньги – зарплата и премии. Как только мы распишемся, твое жалованье будет переводиться на мой счет.

– Что?! – Новость была неожиданная и неприятная.

– Я буду выдавать тебе денежное пособие. – Дерек потянул ее за убранные в хвост волосы, словно они были детьми, играющими на школьном дворе. – Тогда ты не будешь транжирить свои деньги, как сейчас.

– Пособие? – Во рту у Стефани пересохло. Она не могла проглотить ни куска.

– Для себя я тоже буду снимать небольшую сумму наличными, а то, что останется после оплаты всех счетов, пойдет на погашение займа за дом.

– Но мне нужно…

– Ты перестанешь давать деньги матери. Теперь у тебя иные обязательства.

Он все успел спланировать. Если она потеряет работу, то весь его столь тщательно разработанный план полетит к черту. А что, если Дерек узнает о ее проблеме? Он, разумеется, не мог видеть ее счета за посещение психоаналитика, но как она сможет оплачивать их, если у нее не будет собственных денег?

– Я не хочу, чтобы моя зарплата шла на твой счет, – пробормотала она.

– Стефани, тебе пора повзрослеть. То, что ты встретила меня – самое лучшее, что могло с тобой случиться, тебе это известно. И твоей матери тоже. Ты знаешь, что она поблагодарила меня после того, когда я вернул тебе кольцо?

Дебора объясняла, что тяга что-то украсть из магазина как болезнь. Как мания. Она была как наркоманка без дозы. Именно такое ощущение, ощущение ломки, Стефани испытывала и сейчас. Снова. Нестерпимое желание, зуд. Только, странное дело, она никогда не испытывала потребности красть драгоценности. Как раз сейчас ей, напротив, страшно хотелось вернуть одно кольцо.

Уже во второй раз.

Стефани огляделась. На берегу реки сидели и другие пары, бегали подростки, фотографировались туристы.

– Ты никогда меня не спрашивал.

– О чем?

– Хочу ли я выйти за тебя. Я вспоминаю оба раза. Ты не спрашивал меня об этом ни в первый раз, ни во второй.

– У тебя на пальце мое кольцо. В чем, черт побери, ты видишь проблему?

– Я не могу этого сделать. – Сейчас ей это стало совершенно ясно. Так же ясно и просто, как список «за» и «против». – Прости, Дерек. Я хотела бы быть той женщиной, какая нужна тебе, но я не такая. Я не хочу сейчас покупать дом. Сейчас не хочу. И не хочу отдавать тебе все свои деньги и каждый день готовить тебе ленч.

Стефани сняла кольцо с сияющим камнем, положила его Дереку на колени и поднялась на ноги. Она не дала ему возможности что-либо сказать. Ей надо было срочно уйти. Она оставила на траве одеяло, оставила еду, по большей части нетронутую. Ей не понравилось выражение лица Дерека. Стефани вспомнился ее предыдущий бойфренд, Брюс. Он так смотрел на нее перед тем, как ударить.

Стефани быстро шла обратно, на работу, и, проходя мимо того же безногого парня, положила ему в шляпу пять долларов. «Будь ты проклят, Дерек! – подумала она, увидев в шляпе сверкающий на солнце жетон.

Она уже почти дошла до банка, когда заметила проезжавшую мимо полицейскую машину. Но ведь полицейские машины постоянно ездят по центру города. Стефани показалось, что машина немного притормозила, проезжая мимо банка, но, возможно, у нее просто разыгралось воображение.

И все же она достала сотовый телефон и набрала номер, который запомнила вчера.

В трубке ответили после третьего гудка.

– Алло? Это «Виртуоз разрыва». Говорит Хлоя.

– Привет. М-м… Это Стефани Бакстер.

– Да? – ответил хорошо артикулированный звонкий голос. Очевидно, женщина не помнила никакой Стефани. Стефани набрала в грудь побольше воздуха.

– Мы познакомились вчера в кафетерии. Вы… м-м… предложили мне работу.

– О Боже! Да, конечно, вы та самая Стефани.

Что немедленно заставило Стефани задуматься о том, скольких еще Стефани могла знать англичанка.

– Верно. Та самая Стефани. Наступила недолгая пауза.

– Чертовски жарко сегодня, не правда ли?

Стефани подняла глаза к небу, которое было синим и безоблачным. Согласно сегодняшнему прогнозу погоды, температура воздуха была умеренной – семьдесят восемь по Фаренгейту. Если англичанка считает, что это чертовски жарко, то пусть подождет еще месяц.

– Да, жарко.

– Могу я спросить вас, почему вы мне позвонили?

– Ах да. Насчет работы.

– Работы секретаря?

– Да. Место еще вакантно?

– Ну, вообще-то я как раз составляю объявление в газету. Было бы очень приятно вычеркнуть один пункт из списка срочных дел.

Стефани поймала себя на том, что улыбается. Впервые за день.

– Отлично. Хотите, чтобы я пришла на собеседование?

– Нет, я понятия не имею, о чем вас спрашивать. Почему бы вам не прийти в понедельник и не приступить прямо сразу к работе? Мы вместе разберемся с тем, что предстоит сделать.

– В понедельник… О, мне ведь придется еще подать заявление об увольнении, и меня могут сразу не отпустить.

– Ах так? – произнес голос с британским акцентом. В нем звучало разочарование. – Да, конечно. Но я так надеялась, что вы сможете сразу же начать работать.

– Знаете, я постараюсь что-нибудь сделать. Объясню, что очень вам нужна, и, если в банке не слишком много работы, возможно, меня отпустят без отработки.

И, словно солнце вышло из-за туч, голос англичанки немедленно изменился. От разочарования не осталось и следа.

– О, это было бы замечательно.

– Мы еще не обсуждали мой оклад.

– Да, деньги – тема унылая, не так ли?

Не настолько унылая, как их отсутствие, подумала Стефани, но вслух этого не сказала. Она просто что-то промычала в трубку.

– Сколько вам платят в банке?

Стефани ответила.

– Видит Бог, это не так уж много, если учесть, что вам приходится выдавать их целый день, верно?

– Да, не так уж много, – сказала Стефани, в первый раз полностью соглашаясь со своей будущей начальницей.

– Ну, поскольку вы уходите с хорошей работы, чтобы работать на меня, я добавлю десять процентов к тому, что вы получаете сейчас, кроме того, буду выплачивать нам премиальные за каждого нового клиента.

– Отлично.

– Договорились. Значит, до понедельника?

– Я уже не могу дождаться, когда он наступит.

– Адрес на моей визитке. У вас она есть или вам понадобится новая?

– Нет, она у меня. – Отпечаталась в памяти наряду со всякими бесполезными и не такими уж бесполезными пустяками.

– Как насчет девяти утра?

– Отлично. Буду в девять. – Стефани вытащила аккуратно сложенный листок со списком «за» и «против» брака с Дереком. Ей казалось, что в руках у нее не лист бумаги, а кусок цемента. Она скомкала листок в руке.

На какой-то миг у Стефани мелькнула мысль, не позвонить ли Деборе перед тем, как бросить работу, и в результате окончательно пустить все под откос.

Но она тут же решила, что пусть все идет своим чередом. Может, ей суждено по жизни лететь кувырком. Проходя мимо урны, Стефани бросила туда скомканный листок. Она могла бы выйти за Дерека по целой дюжине причин, но единственный довод «против» решил все дело.

Она его не любила. И он никогда не сделает ее счастливой.

Оставшиеся несколько минут обеденного перерыва она потратила на написание заявления об уходе. Такой легкости она не испытывала уже много месяцев.

И еще никогда ей не было так хорошо, когда она ломала свою жизнь.

Глава 9

Хлоя была так довольна началом дня, своей отличной работой и прекрасным приобретением в виде новой сотрудницы, что решила отправиться в спа-салон отпраздновать это событие.

Где еще женщина может провести вторую половину дня, чтобы вернуться домой не только с кучей деловых связей, но еще и с помолодевшим лицом и впечатляющим педикюром? Хлоя с удовольствием опустила взгляд на ухоженные, покрытые лаком цвета «Текилового восхода»[12]12
  «Текиловый восход» – название коктейля.


[Закрыть] пальцы ног. Возможно, она проявила излишний консерватизм, решив сделать скромный французский маникюр. В конце концов, она не была юристом или банковской служащей, так почему бы ей не выглядеть столь же яркой и колоритной, как ее бизнес?

Она шла к дому, любуясь своими ножками со свеженьким педикюром, наслаждаясь гладкостью их кожи и сверкающим лаком.

– Упражняетесь в счете до десяти? – раздался низкий и так раздражающий ее голос от соседней двери. Хлоя подняла глаза и увидела Мэтью с кучей веток в руках. Похоже, он занимался обрезкой кустов в палисаднике.

– Нет, – сказала она, радуясь возможности ответить колкостью на колкость. – Я смотрю на траву перед домом. Вид у нее весьма неопрятный, вы не находите?

Мэтью положил ветки на траву. Лужайка перед его домом выглядела идеально ухоженной.

– Да, – согласился он. – Вид у вашей травы неприглядный.

– Вы не думаете, что вам следовало бы ее постричь? – с потрясающим высокомерием спросила она.

– Нет.

– И почему же?

Он производил впечатление человека, способного сделать все, что он захочет. Мастер на все руки – вполне, по мнению Хлои, подходящее к нему определение.

– Почитайте договор аренды. Работы по дому и уход за садом выполняются жильцами. – Похоже, сообщая ей эти ужасные новости, Мэтью получал немалое удовольствие.

Хлоя окинула взглядом пожухлую траву и заросшую сорняками цветочную клумбу. В Лондоне она жила в многоквартирном доме, а у родителей всю работу по саду выполнял приходящий садовник – старина Мо, как звали его все. Он приходил к ним каждую субботу. Хлоя пожалела, что старина Мо сейчас за тысячи миль отсюда. Кто бы мог подумать, что она вдруг соскучится по старику садовнику, присутствие которого в саду у родителей по субботам всегда воспринимала как нечто само собой разумеющееся…

– Здесь есть садовник, которого можно было бы нанять?

И снова этот его взгляд. Мэтью смеялся над ней одними глазами, что раздражало и интриговало ее одновременно.

– Возможно, где-нибудь и есть, но лично я не знаю никаких садовников. Здесь вообще-то все сами стригут газоны.

– Я не отсюда, – надменно напомнила Хлоя.

– Оно и видно. – Он смотрел на нее сверху вниз. Рост у него – замечательный. – Вы хотите сказать, что не умеете обращаться с газонокосилкой?

– Конечно, не умею.

Ответ, похоже, Мэтью не удовлетворил. Если она не будет соблюдать осторожность, то он, чего доброго, предложит свои услуги в качестве инструктора. Хлоя вздохнула.

– Моя мама – леди, – пояснила она. Мэтью в недоумении заморгал.

– И что же тут такого? Хлоя рассмеялась.

– Да нет, настоящая леди. Аристократка. Леди Хестер Торп.

– Я что-то не припоминаю, чтобы вы указали свой титул в договоре об аренде. Вы здесь инкогнито?

– Вовсе нет.

Похоже, она разбудила в нем внезапный интерес: лучистые складки в уголках его глаз углубились.

– Так что же вы сделали такого, за что лишились титула?

– Ничего не сделала. Просто этот титул не перешел ко мне по наследству.

В глазах Мэтью, прищуренных от солнца, плясали огоньки.

– Так вы хотите сказать, что вы не леди?

Хлое стало жарко, и не только потому, что солнце палило нещадно. Она прикрыла глаза, приставив к ним ладонь козырьком, и посмотрела на Мэтью снизу вверх.

– На каких условиях я могла бы убедить вас постричь траву на моей лужайке?

Он одарил ее белозубой хищной улыбкой. Коронной улыбкой Мэтью Макконахи из фильма «У нас в Техасе все больше, чем в других местах». И в этот миг Хлоя поняла, что, должно быть, чувствует добыча крокодила в последние мгновения перед смертью.

– Вы умеете готовить?

– Я училась в «Кордон-блю» в Париже, – гордо сообщила Хлоя. – Там учат готовить изысканно, для гурманов, – добавила она на случай, если он об этом не знал.

К счастью, в отличие от большинства других Мэтью не стал спрашивать, на какой именно срок она там задержалась.

– Впечатляет.

– Спасибо.

– В моем представлении вы не похожи на повара.

– Меня вдохновила Сабрина.

– Кто такая Сабрина?

– «Сабрина» – это фильм. Помните, с Одри Хепберн? Она дочь шофера и уезжает в Париж, чтобы там научиться готовить. Конечно, все заканчивается тем, что оба главных героя фильма, два брата, в нее влюбляются.

– Интересный подход к выбору профессии.

– В конечном итоге ничего из этого не вышло. Но я сказочно готовлю. – Супы и закуски, мысленно добавила Хлоя.

– Давайте договоримся так: поскольку вы не леди и мы все-таки находимся в демократической стране, я постригу ваш газон, а вы приготовите мне ужин.

Она, конечно, предпочитает готовить, нежели управляться с газонокосилкой, но главное блюдо станет проблемой.

– Как насчет того, чтобы ограничить ужин закусками и напитками?

Мэтью окинул взглядом ее палисадник и медленно покачал головой:

– Газон большой, и аппетит у меня не маленький. – Отчего-то в тот момент, когда он упомянул о своем аппетите, мысли Хлои резко свернули в сторону, далекую от пищи.

– Мэтью, могу я вам напомнить, что вы почти женатый мужчина?

– Вы можете делать все, что вам, черт возьми, угодно. Скажем так: вы готовите ужин на троих, а я беру с собой сопровождающего.

– Прекрасно. – К тому же у нее будет шанс лучше узнать Бриттани. – Завтра вечером?

– Годится.

Хлоя кивнула и пошла дальше; ее пальчики цвета «Текилового восхода» загадочно мерцали.

День выдался жарким, душным, и спешить ей, несмотря на то что теперь у нее уже появились кое-какие дела, было некуда. Хлоя вздохнула. Жизнь ее не кипела. Ни избытка работы, ни избытка удовольствий. В Лондоне ее едва ли не каждый день ждали по три-четыре интересных события. Вечеринки, открытия ресторанов, премьеры. Как только она более или менее прочно здесь обоснуется, надо будет заняться заведением связей для нормального общения в Остине.

Хлоя прикинула, который сейчас час в Лондоне, и позвонила Ники. Ей внезапно до боли захотелось услышать кого-то, кто говорил на понятном ей языке.

Три гудка, и никакого ответа. Хлоя уже хотела было отключить вызов, когда в трубке раздался смешок и знакомое:

– Ало? Ники!

– Хлоя, дорогуша!

До Хлои доносились шум голосов, музыка и смех. Ники веселилась. Вечеринка, судя по всему, продолжалась уже немалое время.

– Это Хлоя! – громко крикнула Ники, оповещая всех-присутствующих.

Хлоя услышала разноголосое «Привет, Хлоя!», произнесенное мужчинами и женщинами, находящимися в самых разных стадиях опьянения. Тоска сжала сердце Хлои. Тоска по дому, по друзьям.

– Передай им всем от меня привет, – сказала она.

– Ну так когда ты возвращаешься? – с некоторым сарказмом спросила Ники.

– Когда я приеду домой?

– О, ты не могла бы подождать до завтра? Я сорву банк, если ты завтра смотаешь удочки.

– Смотаю удочки? Ники, да ты просто пьяна. Разве ты забыла, что у меня здесь бизнес? – Хлоя произнесла этот вопрос так, словно ее агентство уже успели занести в заветную «Форчун-500».

Ответом ей был хохот. Ники ржала как лошадь.

– Я не настолько пьяна, чтобы забыть свою лучшую подругу. Но я очень хорошо тебя знаю. Ты всегда все бросаешь.

– Не всегда.

– Всегда. Школы, мужчин, увлечения… назови мне хоть что-нибудь, чего бы ты не меняла каждые несколько месяцев.

С учетом того, сколько стоил разговор по мобильному между США и Британией, возникшая пауза была весьма дорогостоящей. Хлоя задумалась: а действительно, есть ли хоть что-то, к чему бы она испытывала постоянную склонность?

Неожиданно Хлоя вспомнила и с удовлетворением заявила:

– Мой цвет волос.

Ее слова были встречены новым взрывом хохота.

– И то только потому, что некий художник грозился себя убить, заявляя, что такой бесподобный черный цвет не способен воспроизвести ни один колорист на земле. – Ники на весь мир прокричала о драме бедного Дэниса, полузабытого художника, нарисовавшего портрет Хлои. Ники намекала на эпизод, когда он порезал холст с портретом Хлои, которую считал своей музой, и поднес нож к горлу, угрожая убить себя, если Хлоя не согласится выйти за него замуж.

Она испугалась бы за него, если бы он угрожал себе чем-то поострее мастихина.[13]13
  Мастихин – стальная или роговая пластинка в виде лопатки или ножа, применяемая для удаления краски, нанесения грунта, чистки палитры


[Закрыть] Как обычно бывает, история эта получила широкую огласку, но выходка Дэниса заставила Хлою забыть о намерении изменить тот цвет, что подарила ее волосам природа, – цвет, который не под силу воспроизвести ни одному художнику.

Хлоя тоже рассмеялась. Да и как она могла не рассмеяться? Они с Ники дружили давно и слишком хорошо друг друга знали, чтобы ссориться по пустякам.

– Ты ведь на самом деле не веришь, что у меня получится, да?

– Дорогая, ты как Питер Пен.

– Тот мальчик, что летает?

– Нет, глупышка. Тот, что никогда не взрослеет. Джек говорит, что в этом твоя проблема. Ты не взрослеешь, вот в чем дело.

– Пусть Джек занимается своими делами и не лезет в мои. – Хлоя попыталась придать своему голосу оттенок раздражения и обиды, хотя втайне была рада тому, что о ней говорили и даже делали ставки на то, когда она вернется. По ней скучали и ее друзья, и ее брат. Как только она соберет нужную сумму, она поедет домой повидаться с ними со всеми. – Передай всем мою любовь. И скажи, что я очень соскучилась.

– Подожди, так я сорву банк?

Хлоя была уверена, что в том клубе, где собрались ее друзья, шум немного поутих и все они наклонились к трубке в ожидании ее ответа. Им всем не терпелось услышать, что она скоро вернется и опять будет среди них. И от этой мысли Хлое стало хорошо. Она улыбнулась:

– Не в этот раз.

Закончив разговор, Хлоя вдруг осознала, что находится в этой стране больше месяца и пятки у нее пока не горят от желания бежать отсюда куда подальше. Не так, как это бывало обычно. И это хорошо. Явный прогресс.

Новая профессия совсем не была скучной, потому что требовала постоянного притока творческой энергии. Как, например, в случае с новым клиентом. У Хлои было совсем немного времени на то, чтобы идеально развести по сторонам соавторов книги «Идеальные отношения. Идеальная любовь».

Она решила, что ей следует взяться за книгу Джордана и его босса, поскольку Джордан на настоящий момент был ее приоритетным клиентом. Она очень надеялась, что книга подскажет ей, как покончить с их романом до того, как их идеальную любовь и идеальные отношения станут показывать по телевизору.

Так как было жарко, Хлоя переоделась в короткие белые шорты, лиловый прозрачный топ из коллекции Стеллы Маккартни[14]14
  Стелла Маккартни – успешный дизайнер, настолько успешный, что мало кто вспоминает о том, что она – дочь Пола Маккартни («Beatles»)


[Закрыть] и босоножки на плоской подошве, украшенные стразами. Хлоя терпеть не могла бейсбольные кепки, но, понимая, что нужно чем-то прикрывать голову и лицо от солнца, приобрела шляпу а-ля плантатор с широкими белыми полями. Едва надев эту шляпу, она почувствовала себя немного Скарлетт О'Хара. Перед тем как надеть большие солнечные очки и взять в руки книгу, Хлоя залихватски подогнула поля и сдвинула шляпу немного набок. Затем она заглянула на кухню, чтобы наполнить стакан чаем со льдом – американское изобретение, которое она начинала ценить и даже наслаждаться им, – прихватила еще спритзер[15]15
  Напиток, состоящий из белого вина и содовой.


[Закрыть] от «Эвиан».

Вскоре Хлоя уже полулежала, удобно устроившись в шезлонге под тенистым деревом, с чаем в пределах досягаемости и книгой на коленях.

«Идеальные отношения, идеальная любовь, – прочла она во вступлении, – возникают в результате сотрудничества между двумя коллегами».

– Ну конечно. Бла, бла, бла, – пробормотала Хлоя и, перелистнув страницы предисловия, взялась за чтение первой главы.

Какой-то неприятный звук досаждал ей. Стрекот небольшого двигателя.

И это именно тогда, когда ей хотелось почитать в тишине. Хлоя поднялась, с удивлением подумав о том, что впервые в жизни у нее возникло желание весь день провести в тишине. И тут в поле ее зрения попала газонокосилка, а следом за ней – Мэтью. Голый по пояс, аппетитный, супераппетитный Мэтью.

Хлоя вновь уселась в шезлонг и продолжила чтение. По прочтении каждой следующей страницы она вознаграждала себя быстрым взглядом на самого вкусного из садовников.