Текст книги "Конфликт – это подарок. Как направить энергию разногласий в мирное русло"

Давайте определим помощь как желание поспособствовать кому-то в решении задачи или проблемы, за которым следуют действия, направленные на достижение положительного результата. Используя это определение, можно сказать, что только жертвы и спасатели способны прийти на помощь. Преследователям это не свойственно. Причина кроется в тех мифах, которыми они руководствуются.

Преследователи держатся за миф «Я могу сделать так, чтобы тебе стало плохо», исходя из того, что «Я в порядке. Ты не в порядке». Такие установки автоматически выводят их из категории помощников. Они не хотят содействовать, они хотят причинять вред.

Если «сострадание» означает «совместную борьбу с трудностями», тогда преследователи занимают позицию «Я заставлю тебя бороться в одиночку».

Жертвы держатся за миф «Ты можешь сделать так, чтобы мне стало хорошо (или плохо)», полагая «Я не в порядке. Ты в порядке». Или в нашем случае «Ты в порядке. Я буду в порядке, если только ты примешь мою помощь». Исходя из этой позиции жертвы выражают искреннее желание помочь, но только для того, чтобы подтвердить свой миф и ложные представления о себе. Помощь жертвы начинается с благих намерений, но сами действия недальновидны и, как правило, оборачиваются неприятными последствиями, тем самым закрепляя положение жертвы. Очень часто помощь жертвы направлена на удовлетворение собственной потребности быть нужной, а не на реальную поддержку другого человека. Можно сказать, что это лишь отчаянная попытка добиться одобрения.

Если «сострадание» означает «совместную борьбу с трудностями», тогда жертвы занимают позицию «позволь мне бороться вместо тебя».

Стиль помощи со стороны жертвы обычно вызывает критику в адрес ее самой. Ниже лишь некоторые примеры.

• Надоедливое приставание с вопросом: «Тебе что-нибудь нужно?» – в то время как другой человек может сам о себе позаботиться и уже не раз отказывался от помощи. На недавнем семейном обеде моя кузина просто доконала меня, бесконечно предлагая напитки, закуски, кофе и прочие угощения. Я все больше нервничал и злился, думая про себя: «Если я что-нибудь захочу, то дам тебе знать! Отвали!» Точно так же она вела себя и с моим братом, который в ответ хихикал и бросал на меня недвусмысленные взгляды. Хотя никто из нас не сказал ничего вслух, язык тела, вероятно, посылал сигнал недовольства.

• Предложение стать посредником, что подразумевает разговор с обидчиком от имени другого человека, даже когда такие действия катастрофически неразумны. Именно это Франсин предложила Салли в качестве помощи. Франсин была в отчаянии, не в силах смотреть, как страдает Салли. Движимая желанием решить проблему, она приготовилась вызвать огонь на себя, чтобы получить одобрение Салли. Плохая идея.

• Самостоятельные действия ради другого человека, когда не спрашиваешь его разрешения, не знаешь всей информации или контекста. Недавно я совершил смертный грех как родитель спортсмена. Я позвонил тренеру моей дочери по волейболу втайне от нее и выразил недовольство ее ролью на площадке. На следующий день все родители получили по электронной почте письмо от тренера с напоминанием, что «разбор полетов» допустим только спустя сутки после игры. Я думаю, этим он пытался мне что-то сказать!

Стараясь помочь, жертва метит на роль спасателя, но из-за своей навязчивости нередко превращается в преследователя. Люди не ценят и не признают такую помощь, выражают негодование или даже отвергают помощника. Все это способствует закреплению основных мифов жертвы и еще более глубокому ее погружению в привычное психологическое состояние. Вот как жертва интерпретирует отказ от помощи: «Видите, даже пытаясь помочь, я умудряюсь все испортить». Салли отвергла предложение Франсин, потому что почувствовала себя уязвленной и не захотела, чтобы кто-то бился за нее без ее согласия.

Спасатели держатся за миф «Я могу сделать так, чтобы тебе стало хорошо», полагая «Я в порядке. Ты будешь в порядке, если только примешь мою помощь». Возможно, они искренне хотят помочь, но делают это таким образом, что усиливают зависимость (жертвы) и вызывают неприятие. Как правило, все начинается с благих намерений защитить кого-то от негативных последствий. Спасатели обычно предвидят возможные неприятности и чаще всего уверены, что знают, как их предотвратить. Однако их глубинная мотивация заключается в том, чтобы усилить свое эго, лишний раз блеснуть умом и выплеснуть негативные чувства к обидчику, вместо того чтобы на самом деле укрепить в человеке веру в собственные силы и самостоятельность.

Если «сострадание» означает «совместную борьбу с трудностями», тогда спасатели занимают позицию «ты борешься вместо меня».

Помощь спасателя, как правило, направлена на лоббирование непрошеных советов с безопасного расстояния, чтобы сохранить эмоциональную дистанцию, избегая сближения и тесной связи. Ниже лишь некоторые примеры такой помощи.

• Навязывание непрошеных советов. Бретт ворвался в жизнь Салли без ее согласия. Спасатели умеют видеть чужие проблемы и предлагают свои решения с позиции того, что им лучше знать, как надо действовать.

• Предложение помощи обычно начинается словами: «Что тебе следует сделать, так это…» или «Почему бы тебе не…».

• Призыв к действиям, которые могут иметь негативные последствия для другого, но выводят из-под удара самого спасателя. Если бы Салли приняла совет Бретта, ее положение, скорее всего, ухудшилось бы, зато Бретт вышел бы сухим из воды.

• Уверенность спасателя в том, что механизм, сработавший для него, окажется полезным и для кого-то другого. Бретт полагал, что его опыт будет полезен для Салли. Меня всегда поражает высокомерная позиция заядлых курильщиков или пьяниц, которые «резко завязали» и советуют другим сделать то же самое, полагая, что все могут с легкостью последовать их примеру. Это настоящая подстава. В подобных заявлениях спасателя кроется ложный посыл: «Если ты не можешь сделать как я, значит, с тобой что-то не так».

Помощь спасателя адресована жертве. В идеале она должна принять совет, получить от него пользу и выразить свою признательность спасателю, теша его самолюбие. Если положение жертвы не меняется, спасатель может легко переключиться на роль преследователя и обвинить ее в том, что это она все испортила («Я не так говорил. Ты все сделала неправильно»), или обрушиться на нее с упреками, что его совет не приняли («Как можно быть такой бестолковой? Если бы ты послушала меня, не оказалась бы сейчас в такой заднице»). В любом случае спасатель умывает руки, оставляя жертву сражаться в одиночку. Главное его убеждение – «Я в порядке. Ты бы тоже была в порядке, если бы последовала моему совету и оценила его» – служит удобной отговоркой для ухода от личной ответственности за негативные последствия его «помощи».

Помощь под влиянием драмы порождает сомнительный комплекс нездоровых эмоций, культивируя неуверенность, бессилие, обиду, тревогу, нарциссизм, право требования, зависимость, беззащитность – и это еще не все. В основе этих эмоций лежат мифы, определяющие позиции жертвы и спасателя. Помощь, полученная от жертвы или спасателя, приводит к новому витку драмы и создает еще больше проблем.

Особенности помощи жертвы и спасателя

При всех преимуществах работы с современными бизнес-тренерами и консультантами встречается немало специалистов, которые строят свою практику на основе драматической модели поведения. Вот что мы слышим от наших клиентов, переживших негативный опыт в прошлом:

«Коуч оказался всезнайкой. Он даже толком не разобрался в моей ситуации, прежде чем взялся давать мне советы». (Помощь спасателя.)

«Консультант заставила нас теряться в догадках, не предоставив полной информации. Мы не чувствовали, что становимся более уверенными в себе. Думаю, она просто хотела укрепить нашу зависимость от нее». (Помощь спасателя.)

«Консультант делал все, что мы хотели. Он просто прогнулся, даже не попытавшись пробудить в нас чувство ответственности. И что в этом хорошего?» (Помощь жертвы.)

«Если я не соглашался или давал отпор, консультант смотрел на меня как на олуха и призывал просто довериться ему. А я-то думал, что плачу ему за помощь!» (Преследователь.)

Если вы готовы подписаться под каким-либо из этих утверждений, возможно, вам тоже попадался тренер или консультант с драматическим поведением. Помощь на основе драмы – явление очень распространенное в мире коучинга и консалтинга, поскольку апеллирует к страху, неуверенности и мифам. Между тем профессиональное наставничество, базирующееся на сострадании, поддерживает здоровые, безопасные, любознательные и последовательные силы. Надеюсь, что концепции из этой книги помогут вам избежать разрушительных отношений с коучами и консультантами в будущем или прервать их уже сегодня, чтобы двигаться вперед.

Драматический треугольник располагает солидным рекрутинговым департаментом.

Действующие лица драмы ищут других персонажей, чтобы оправдать свое негативное поведение и закрепить мифы, которыми руководствуются. Я бы сказал, что драматический треугольник располагает солидным рекрутинговым департаментом с неисчерпаемым запасом тактических приемов для вербовки новых участников[14]14
  Открытые доктором Кэлером в модели процесса коммуникации драйверы первой степени демонстрируют предсказуемые и неуловимые изменения в словах, интонациях, жестах, позах и выражении лица, которые происходят в случае, когда мышление заражено мифами, что провоцирует негативную реакцию окружающих.


[Закрыть]. Можно особо выделить две силы, которые поддерживают деструктивный конфликт и уводят энергию в сторону от сострадательной ответственности и продуктивного решения проблем. Для начала давайте еще раз обратимся к определению драмы:

Драма – это то, что происходит, когда люди осознанно или неосознанно борются против самих себя или друг с другом, чтобы оправдать свое деструктивное поведение.

Люди борются против самих себя или друг с другом, чтобы оправдать свое деструктивное поведение. И вот как это происходит.

Союзники в драме

Союзник – это тот, кто играет ту же роль в драме, что и вы, тем самым подкрепляя обоснованность вашего деструктивного поведения. Такие люди с удовольствием присоединяются к вам, чтобы вместе навалиться на третью сторону. Союзники в драме обычно демонстрируют схожие модели поведения.

Союзники жертвы выступают с такими суждениями: «Вечно ты попадаешь под раздачу. Не могу поверить, что он снова обошелся с тобой так жестоко». Подобные заявления привлекают в ряды сторонников других жертв, исповедующих ложные убеждения «Мы не в порядке. Другие в порядке». Франсин предложила объединиться с Салли, поддерживая ее в роли жертвы и усиливая позицию Фреда в роли преследователя. Может показаться, что Франсин переключается на роль преследователя, называя Бретта бестактным и выставляя его плохим парнем. Это справедливо на внутреннем уровне, потому что за каждой внешней ролью стоит внутренний драматический треугольник, раздувающий пламя. Предлагаю вам вернуться к главе 2, в которой подробно описан феномен внутреннего драматического треугольника.

Спасатели тоже создают альянсы. Один рекрутирует другого, прибегая к таким заявлениям: «Я знаю, что для него лучше. Как ты думаешь, мне стоит сказать ему об этом?» или «Понимаешь, что я имею в виду? У них все могло бы получиться, если бы они воспользовались моим советом». Подобные приглашения в ряды союзников призваны убедить другого спасателя и подкрепить ложные убеждения «Я в порядке. Другие будут в порядке, если примут мой совет и позволят мне все уладить». А вот ответ, который им так хочется услышать: «Конечно! Они должны были прислушаться к тебе».

Преследователи ищут других преследователей, чтобы укрепиться в своем убеждении «Я в порядке. Ты не в порядке». Они вербуют союзников заявлениями такого рода: «Подростки настолько ленивы!» или «Я пытался помочь, но они не приняли мой совет. Теперь пусть не кидаются ко мне с просьбой вытащить их под залог». Союзник, клюнувший на наживку, поддерживает поведение преследователя: «Согласен. Подростки еще и слишком эгоцентричны!» или «Никаких поблажек. Может, на этот раз они усвоят урок!»

Сплетни и пересуды чаще всего исходят от участников драмы, которые ищут союзников для оправдания своего деструктивного поведения.

В драме люди не раскрывают свои истинные чувства и мотивы, не говорят, чего на самом деле хотят, не предпринимают попыток совместного поиска решений и не устанавливают важные границы поведения. Они позволяют мифам управлять их действиями. Сознательно или нет, но они избегают здоровых конфликтов сострадательного несогласия и предпочитают искать сторонников для оправдания своего выбора и поведения, чтобы снять с себя всякую ответственность. Те, кто ищет союзников в драме, не остановятся в поисках, пока не найдут того, кто станет играть по их правилам. Они будут отвергать или избегать тех, кто отказывается от участия в драме или открыто противостоит ей.

Однажды меня удалили из друзей на Facebook за то, что я жестко раскритиковал пост одного из моих приятелей, звучавший как явное приглашение в союзники по драме. Не сказать, чтобы меня так уж удивили его откровения, ведь активность на Facebook во многом связана с тем, что люди делятся драматическими ситуациями и ищут поддержки. Недавно я сам «расфрендил» одного из своих знакомых, чувствуя, что уже начинаю подсаживаться на его истерические посты и увязаю в паутине драмы, реагируя нездоровыми и неадекватными способами. Я решил, что больше не хочу отравлять себе жизнь таким общением.

А что цепляет вас? Участвуете ли вы в интригах и сплетнях, создавая драматические альянсы?

Противники в драме

В драме противник – тот, кто играет роль, отличную от вашей, тем самым подтверждая и усиливая ваше деструктивное поведение. Игра состоит в стравливании оппонентов таким образом, чтобы выгодно представить и закрепить миф, который стоит за каждой из ролей. Скажем, если я выступаю преследователем и полагаю, что «Могу сделать так, чтобы тебе стало плохо», а потом нахожу жертву, которая верит, что «Ты можешь сделать так, чтобы мне стало плохо», можно считать, что дело сделано! Если я спасатель и уверен, что «Могу сделать так, чтобы тебе стало хорошо, предлагая совет, как избавиться от недостатков и слабостей», и нахожу жертву, которая исповедует убеждение: «Ты можешь сделать так, чтобы мне стало хорошо, заботясь обо мне и подсказывая, что надо делать», получается идеальная пара! Цель любой драмы – закрепление мифов, которые позволяют избежать ответственности за собственное поведение.

По тому, как четыре мифа располагаются в драматическом треугольнике, можно легко распознать враждебные комбинации. Жертва верит сразу в два разных мифа, каждый из которых перекладывает ответственность за ее благополучие на другого человека. Их отличие лишь в том, хорошо или плохо становится жертве от чужого влияния. В зависимости от того, насколько плачевно ее положение и кто выступает ее союзником в драме, жертва принимает на веру тот или иной миф.

Если вы склоняетесь к роли жертвы, то, скорее всего, вас сопровождают оба мифа, в зависимости от того, в какой ситуации вы находитесь и с кем связаны отношениями в треугольнике.

Преследователь ищет только противника-жертву, чтобы укрепиться в своем убеждении «Я в порядке. Ты не в порядке» и поддержать миф «Я могу сделать так, чтобы тебе стало плохо».

Спасателю нужен противник-жертва, чтобы укрепиться в убеждении «Я в порядке. Ты бы тоже могла быть в порядке, если бы доверилась мне и оценила мою помощь» и подтвердить миф «Я могу сделать так, чтобы тебе стало хорошо, принимая решения за тебя». Бретт пригласил Салли стать его противником в драме, когда сунулся со своим непрошеным и бестактным советом нанять адвоката и начать поиски новой работы. Салли приняла приглашение на роль жертвы, когда солгала Бретту, скрывая свои истинные намерения избежать конфликта.

Жертва, в зависимости от ситуации и степени расстройства, может сама искать преследователя, чтобы укрепиться в своем убеждении «Я не в порядке. Ты в порядке» и сопутствующем ему мифе «Ты можешь сделать так, чтобы мне стало плохо». И, напротив, жертва может искать спасателя, основываясь на вере в то, что «Ты в порядке. Я буду в порядке, если позволю тебе решить мои проблемы» и сопутствующем мифе «Ты можешь сделать так, чтобы мне стало хорошо, подсказывая, что надо делать, или одобряя мою помощь».

Давайте понаблюдаем, как происходит общение в альянсах драматического треугольника. Первое заявление – это приглашение, второе – согласие на исполнение дополняющей роли. Какие роли сталкиваются в игре с целью оправдания мифов?

«Может, стоит перезвонить ему?»

«Пожалуй. Что бы я делала без твоих напоминаний?»

«О чем ты думала?»

«Сама не знаю, я такая бестолковая».

«Как назло, зависла электронная почта, а я и так уже опаздываю со сдачей проекта».

«Не пробовала перезагрузить компьютер?»

Отношения между оппонентами в драме изначально заряжены конфликтом. Такое впечатление, что каждая сторона заранее готова к бою, ожидая, что диалог по привычке перейдет в обмен колкостями. Несмотря на душевные страдания, которые причиняет подобное общение, результат, по крайней мере, предсказуем. Он оправдывает мифы и сохраняет статус-кво.

[15]15
  Case study (англ.) – метод обучения, основанный на разборе практических ситуаций. Прим. ред.


[Закрыть]

Вы когда-нибудь расходились во мнении с союзником по драме или противостояли ему, как это сделала Салли по отношению к Франсин? И что происходило в таких случаях? Человек отступал или обрушивался на вас с нападками? Иногда союзники в драме, не получая удовлетворения от такого альянса, переключаются на другие роли и становятся противниками, чтобы оправдать свое поведение.

Жертвы, которых не устраивают жалость со стороны спасателя и его предложения помощи, могут почувствовать себя преследователями и наброситься на спасателя как на некомпетентного помощника. Это одна из наиболее токсичных игр на выявление лидера. Я наблюдал ее много раз и сам обжегся на ней по крайней мере однажды.

Я проводил тренинг по развитию навыков лидерства для СЕО[16]16
  Chief Еxecutive Оfficer (англ.) – высшее должностное лицо компании, аналог генерального директора. Прим. ред.


[Закрыть] и его команды. Руководитель привычно играл роль жертвы, регулярно опаздывая на наши занятия, приходил взволнованный и взъерошенный, жалуясь на бесконечные кризисы. Члены команды спешили ему на помощь, приносили кофе, изъявляли готовность броситься на амбразуру вместо него, просили меня устраивать дополнительные перерывы во время сессии, чтобы он мог разруливать кризисные ситуации.

В процессе тренинга драма руководителя становилась все более очевидной для остальных участников. Однажды во время регистрации при открытии сессии один из членов команды схлестнулся с СЕО, выразив недовольство его вечными опозданиями и разговорами по телефону, и добавил, что сам он ценит этот тренинг и настаивает на присутствии руководителя, поскольку речь идет о согласованном групповом мероприятии. Общая цель моей тренинг-программы как раз и заключалась в том, чтобы наладить здоровое, прозрачное и активное общение в команде, так что меня порадовал достигнутый прогресс, отразившийся в честном и смелом заявлении этого человека.

Мне следовало предвидеть дальнейшее развитие событий.

СЕО занял крайне агрессивную позицию, переключившись на роль преследователя, и строго отчитал исполнительного директора за неподчинение. «Как ты смеешь сомневаться в моей преданности делу? – рявкнул он. – Ты должен быть благодарен за то, что вообще имеешь работу и допущен к этому тренингу». Тут же и я попал под раздачу. «И это то, чего вы добивались? Настраивали мою команду против меня? – со злостью бросил он. – Похоже, мы просто теряем здесь время. Не просите меня о рекомендациях».

СЕО дулся до самого окончания сессии, а потом со мной связалась его помощница и сообщила, что компания больше не нуждается в наших услугах. Позже я узнал, что этот руководитель мастерски владел техникой пассивно-агрессивной манипуляции, используя роль жертвы, чтобы вызвать сочувствие, а затем «включая» преследователя, чтобы ловко уйти от ответственности. Это весьма распространенная модель руководства, и мы обнаружили, что обычно она приживается в некоммерческих и религиозных организациях. Почему, спросите вы? Да потому что увлеченные, преданные люди с большим сердцем тянутся к такой работе. Страсть и приверженность делу облегчают превращение в преследователя, а великодушная любовь к людям подталкивает к роли жертвы.

Опасно и переключение ролей спасатель/преследователь. Еще на заре становления нашей компании мы сами попали в осиное гнездо, не сумев распознать коварную динамику превращения спасателя в преследователя. Крупнейший мировой производитель металлического крепежа привлек нас к организации выездного совещания для руководства компании с целью повышения сплоченности команды и согласованности действий при выработке новой стратегии развития. По результатам наших телефонных переговоров и личных встреч складывалось впечатление, что мероприятие пройдет успешно, с положительной энергетикой и энтузиазмом.

Когда мы приехали на место, СЕО представил нас новому руководителю, с которым мы не встречались в процессе подготовки мероприятия. Дама оказалась назначенным буквально накануне вице-президентом по персоналу и тренингу. Как объяснил СЕО, после совещания она «подхватит начатую вами работу, а пока не будет играть активную роль, просто понаблюдает и выскажет свои идеи, если они появятся».

Мы попытались выстроить какие-то отношения с новичком, но быстро поняли, что оказались в непредсказуемой ситуации. Мало того что присутствовал скрытый элемент конкуренции (внешний консультант против нового вице-президента по кадрам), так еще и никто не мог разобраться, кто тут главный. Новоиспеченный вице-президент, которую мы окрестили Стервеллой де Виль[17]17
  Стервелла де Виль (англ. Cruella De Vil) – главный отрицательный персонаж диснеевского мультфильма 1961 года «101 далматинец» и его продолжений. Прим. пер.


[Закрыть], с самого начала работы по уши увязла в роли спасателя. Во время наших утренних презентаций она постоянно перебивала нас непрошеными советами, выражала несогласие с ключевыми идеями, которые мы пытались донести до аудитории, и вообще как будто стремилась продемонстрировать свой блестящий ум и многоопытность. В перерывах она руководила разговорами, направляя их в нужное ей русло. Однако чем больше она говорила, тем заметнее становилось, что ее не принимает группа, которая смотрела на нас с надеждой, что мы перехватим инициативу и возьмем бразды правления в свои руки.

К полудню первого дня казалось, что совещание на грани краха. Догадываясь, что уважение к ней исчезает, как только она открывает рот, Стервелла переключилась на роль преследователя. Во время обеда она отвела СЕО в сторонку и предупредила, что мы некомпетентны, уводим группу не туда и нас необходимо отстранить, чтобы она могла встать у руля. СЕО не попался на удочку, но и не стал вмешиваться в ее драму. На вечернем приеме в его доме царило веселое настроение, и мы чувствовали теплое отношение со стороны сотрудников, которые выражали признательность за нашу работу.

Однако на следующий день Стервелла решила взять реванш. Еще до начала тренинга она принялась по очереди обрабатывать сотрудников. После совещания руководители с энтузиазмом поблагодарили нас за проделанную работу и поинтересовались, когда мы встретимся снова. Стервелла сидела, насупившись, в углу.

Спустя несколько дней мы связались с руководством компании, чтобы провести опрос по итогам нашей работы, и Стервелла пригласила нас на встречу. Офис компании находился в двух часах езды. Когда мы приехали, помощница проводила нас в кабинет, где за столом сидела полыхающая гневом Стервелла. Она закрыла дверь и принялась отчитывать нас за некомпетентность. Разнос длился минут пятнадцать. Вот лишь некоторые фразы из ее пламенной речи: «Все, что вы делали, было направлено на подрыв моей репутации», «Как вы посмели?!», «В голове не укладывается, как они могли вас нанять». Затем без дальнейшего обсуждения она приказала нам покинуть помещение. Долгий путь домой прошел в тягостном молчании.

Со Стервеллой мы больше не встречались, но до нас дошли слухи, что вскоре ее уволили. С тех пор СЕО несколько раз обращался к нам с приглашением продолжить работу. Мы не отказывались, но предыдущий опыт научил нас улавливать признаки грядущей драмы, чтобы не попадать в безвыходные ситуации. Корпоративная культура, основанная на драме, не заинтересована в разоблачении или оспаривании мифов.

С годами мы многому научились, и некоторые уроки дались нам особенно тяжело. Если вы заняты в сфере консалтинга и тренинга или предоставляете другие услуги, уверен, в вашем багаже найдется немало историй о том, как клиентские отношения бьют под дых, если они заряжены драмой.

В следующей главе мы начнем путешествие в мир альтернативы драме, где тоже предстоит много трудиться, зато гораздо более плодотворно.

Хотите совершенствовать процесс обучения?

Обратитесь к руководству по личностному росту в приложении А и составьте свой профиль устойчивости к драме, пройдя онлайн-тест.