Текст книги "Илиннарэ"

***

Короче говоря, ко второму ноября Данька приплыл с таким фейерверком в голове, что Аечка вместе с маминым заданием отступила куда-то на десятый план. Разумеется, он ее оттуда вернул, как только увидел на месте сбора у метро – но все равно поначалу ловил себя на том, что глазеет больше не на Айку, а на Шушеру. Гадая втихомолку, что же имела в виду Танька и какая семейная драма скрыта за этой веселой и беззаботной с виду мордочкой.

Нюшка, однако, заметила его повышенное внимание: то ли сестра ее предупредила, то ли сама проявила бдительность. Так или иначе – выждала, приготовилась, и в ответ на очередной брошенный Данькой взгляд скорчила такую рожу, что половина гостей полегла на месте от хохота. Уж к чему, к чему – а к обезьяньим ужимкам Нюшина физия была приспособлена идеально.

Но все-таки она его пощадила: выбрала момент, когда Айка на них не смотрела. Добрый Ух как раз в это время вдохновенно толкал очередную телегу1818
  «толкать телегу» – рассказывать байку, часто – придумывая на ходу (хип.)


[Закрыть], так что именинница только на секунду обернулась, не сильно заинтересовавшись происшествием. Ну, корчит Анька морды – так она все время их корчит, что такого? Бибизянка – она и в Питере бибизянка, как говорится.

Данька же, наконец сообразивший, во что выльется обнаружение Аечкой его «левого интереса» – срочно нашел повод перебраться к ней поближе, включился в разговор… раз встретился глазами, потом еще раз, потом стал поглядывать ниже – в очень симпатичный вырез кофточки… И скоро забыл напрочь о Шушере с ее заморочками и тайнами. Тем более что мама сегодня решила не смущать молодежь своим присутствием, Айра отговорился от приглашения учебой, других «старших» просто не позвали – и теперь вокруг кипело ничем не сдерживаемое юное хулиганство, подогретое, вдобавок, обилием вкусных напитков. Выходки были смелыми, шутки – острыми, а кульминацией вечера стала полуночная игра «в правду», непонятным образом превратившаяся в коллективное раздевание и только чудом не перешедшая в веселую групповушку (приняла бы Машка-Рыжая на прекрасную грудь еще полстакана, сбросила бы ночнушку на счет «три» – так вся история Данькиной жизни, может, пошла бы по-другому…)

А после, когда отсмеялись, оделись и пошли курить на лестницу – Машка уже обнимала Даньку, как своего, и была мягкой и ласковой, и все вокруг поглядывали с одобрением и легкой завистью, и ему стоило больших трудов напомнить себе, что его цель – Анька… тьфу, какая Анька – Айка! Впрочем, Машка все поняла, умничка рыжая, и когда под утро разошлись последние гости, а Нюшера давно и крепко спала за закрытой дверью – сама нашептала подруге на ухо и привела ее, сонную и податливую, на диван к Даньке. А потом полулежала рядом на краешке, улыбалась, глядя на них, мурчала и откровенно поглаживала себя под ночнушкой. Всей позой и жестами будто говоря: «пусть мяудевочка побалуется, ммне мррразве жалко… он уже все мррравно мой…»

5

Терпеть не могу людей, неспособных удивляться.

АБС, «Понедельник начинается в субботу»

Чем меньше оставалось до Нового Года, тем сильнее Данька запутывался. В такую сеть ему попадать еще не приходилось.

Формально после днюхи он оказался «помолвлен» с Айкой, с благословения мамы и вопреки недовольному рычанию Айры («Феррр-ботн! Гау!»). Его самого это вполне устраивало, хотя после того раза между ними ничего серьезного не было (да и в тот раз, честно говоря, все ограничилось поцелуями и уроком взаимной анатомии). Аечке, кажется, пока тоже было достаточно: в конце концов, она была всего лишь девятиклассницей из хорошей семьи, и хотела в первую очередь романтики, во вторую – чтобы подружки завидовали, и только в тридцать пятую – постельных развлечений. Так что теперь на сборищах они сидели в обнимку, переглядывались, терлись носами, иногда скромно обжимались – и этого, в общем, хватало.

Другое дело Машка. Эта – хоть и всего на полтора года старше Айки – была девочкой опытной и не стеснительной, исповедовала принцип «если я чего решил – я выпью обязательно», и вдобавок к очаровательности отличалась редкой душевностью и искренностью. То есть совершенно не скрывала, что как только Данька наиграется с глупышкой Аечкой – его ждут распахнутые объятия настоящей принцессы. А вот пока не наигрался – смотри, мой хороший, разглядывай, наслаждайся, пускай слюни… но трогать не моги. Принципы, знаешь ли. Принцесса – не школьница-давалка, ей не все равно, с кем и как.

На руку рыжухе играла и зима, традиционно приморозившая жизнь в «ролевой» тусовке, но слабо затронувшая «хипповую». Посиделки у Танзы обезлюдели, и Данька все больше времени стал проводить в Машкиной компании – где было, может, и не так семейно, зато весело. Естественным образом туда же переползла Аечка, а потом и Добрый Ух – теперь все трое появлялись на «Танькобазе» почти исключительно ради уроков эльфийского, которые деятельный Айра выжал-таки из Нюшеры.

Сама Танечка этого голосования ногами то ли не замечала, то ли была не против: Даньке она вообще казалась в это время необычно усталой и тихой. Спросил ее как-то наедине, что случилось – она отговорилась «недосыпом, недосолнцем, недогревом», ничуть его не убедив. Стало даже немного обидно, что мама что-то от него скрывает.

Глаза ему раскрыл Айра, заметивший его тревожные взгляды в сторону Таньки:

– Дурик ты, братишка. Она ж ревнует! Ты ей очень-очень небезразличен, поверь мне. А она тебя сама отдала другой, против желания. Представь себя на ее месте?

– Слушай, Айра…

Даник, не выдержав, решил наконец расставить точки над «ё». Тем более что Айки сегодня с ним не было.

– …До меня кой-что не доходит. Накопились непонятки. Можно, я тебя поэксплуатирую в качестве БВИ?

– Можно! – рассмеялся братец. – Даю тебе личный код доступа высшего уровня сроком на… два часа. С возможностью продления.

– Ыы! – возрадовался Даник. – Я сегодня прямо Максим Каммерер, глава КомКона! Ну, давай код-то!

Айра, изобразив из себя железную бочку с манипулятором, неуклюже нарисовал ему пальцем на лбу какую-то руну, и проскрипел:

– Че-ло-век Да-ни-ил, отс-чет вре-ме-ни на-чат. За-да-вай-те ва-ши воп-ро-сы.

Данька еще поржал – и задал первый. «Робот» выслушал, вздохнул, перестал быть роботом и тихо ответил:

– Братишка, вопрос некорректный. Это не мой секрет. Я Таньке обещал.

Данька сделал кислую морду:

– Да, я ничего другого и не ждал… А пределы секрета? Хоть что-то я могу узнать? Хоть краешек? В конце концов, я ж вам не чужой! Нет? Ладно… а кто еще посвящен, это тоже секрет?

Братец ухмыльнулся.

– Айка. Я думал, это очевидно.

Данька почувствовал себя ослом. Давно ведь мог…

– Только тебе это не поможет. Она сама замешана… по уши. Еще Гватрен и Ух, но они тоже под клятвой.

– Тьфу!.. Хорошо, зайдем с другого фланга. Как получить права админа в системе? – он засмеялся, увидев Айру в замешательстве. – Ну, как мне стать своим, чтобы вы все рассказали? Можно как-то?

Тот мягко улыбнулся.

– Тоже ответ очевиден. Ты был буквально в полушаге. Но я не могу против мамы пойти, прости. Если она сказала «рано» – значит, все.

– Да йошкин ко-от! – Данька в отчаянии застучал лбом об стол. – Да что ж за фигня такая, я с ума с вами съеду! Хорошо! Последний вопрос, и если не ответишь – обижусь, без шуток! Это по игре? Или по жизни?

Айра вдруг задумался.

– Сложный вопрос… Не обижайся только! Я сам не понимаю. Ты видел, как Танька огнем играет?

Данька видел. Буквально несколько дней тому назад. Они сидели вечером почти что семьей – из прочих была только Тень – и Танза в какой-то момент принялась Показывать: стала ловить в воздухе нечто невидимое, подкидывать, перебрасывать с руки на руку, плющить и растягивать. Как будто у нее в руках ком чего-то жидкого, текучего, но очень вязкого. Играла она так не меньше получаса, вдохновенно, напряженно, с горящими глазами – и Данька отметил, с какой тревогой все присутствующие поглядывают на пустой воздух у нее в руках. Еще, помнится, подумал: «Ну, и кто тут заигрался?..»

– Ты не видишь просто… пока. А жалко, там такая красота! Представь – как газ горит в воздухе, в оболочке прозрачной, и не сгорает. Просто струями, вихрями, и еще это все всех оттенков… что-то невероятное, когда она хорошо раскрутит. Хотя и страшно, конечно. Но Танза не уронит, она умеет…

Айра вдруг замолк и уставился на Даньку.

– Что… не веришь мне?

– Не-а, – тот с сожалением покачал головой. – Прости. Не обижайся. Я видел просто, как люди глючат. И как себе внушают… все, что угодно. По тросу ходят, над улицей, типа это он на земле лежит. Или себя режут и смеются. Даже не под дурью, просто так. Сам тоже пытался, но у меня не получается. Мне себя не обмануть.

– А, ты рационал, да? – радостно сощурился Айра. – Да-да, не отбрыкивайся, вижу: рационал до мозга костей!

– До кости мозгов, – мрачно поправил Данька. – Выражение такое есть: черепно-мозговая кость.

– О, это верно! А что ты тогда здесь делаешь? В нашей черепно-мозговой компашке? – братец уже откровенно веселился. – Тебе не приходило в голову вызвать санитаров? К Гватрен, например, когда она мечом начинает работать? В набитой комнате? А меч дюралевый, между прочим! Или вот есть у нас один… одна девочка… считающая себя мальчиком. Да еще и волком-оборотнем. Это как? В дурку ее не пора ли?

– Это по игре! – возмутился Данька.

– Кто тебе такое сказал? – мгновенно парировал Айра. – Для Гватрен это не игра, братец, и даже не заикайся при ней! Мэлка – та играет, да. Я – нет… ну, почти нет. А Тень тебе за «игру» покажет… мир теней. Не советую, гражданин, мнэээ, не советую! Задолбаешься обратно дорогу искать!

– Показала бы уже… – пробормотал Данька с неожиданной тоской. – Все обещают, все такие загадочные, у всех свои какие-то игры… миры какие-то… один я сижу, как придурок, и вижу толпу клоунов. Даже не смешных.

– Клоунов?.. – растерянно переспросил Айра. – Даньк, что – и я клоун? Честно давай!

– И ты! – гавкнул Даник. – И Танька! И Тень! Да все вы! Одна Шушера нормальная, или стебет вас, или плюет сверху! Хочешь – обижайся, на здоровье! Говорю, что думаю, понял… поняла?! Задолбало придуриваться!

Но вместо того, чтобы обидеться или разозлиться – Айра вдруг захихикал и затряс башкой.

– Шушера… нормальная… ой… Данька… ну ты ляпнешь… Лайхэ… нормальная… ыыы! Я ей передам! – пообещал он сквозь смех. – Она оценит! Ох, Даничка, братец… тебя еще можно братцем называть?

– Да называй как хочешь, – равнодушно буркнул истративший все эмоции Даник.

– Как хочу?

Отсмеявшись, Айра осторожно уронил голову на стол, оказавшись с ним лицом к лицу.

– Как же мне тебя назвать…

 
Я хочу назвать тебя светом
Хочу назвать тебя чудом.
Хочу назвать радостью.
Назвать солнцем.
Счастье мое…
 
 
Я хочу назвать тебя братом.
Хочу назвать тебя сестрой.
Хочу назвать волком.
Назвать близким.
Кровь моя…
 
 
А я назову тебя – горечью.
Назову тебя – холодом.
Назову потерей.
Несбывшимся.
Боль моя…
 

Но я не хочу так, слышишь?

Ты – счастье. Ты – свет. Ты и брат мне, и сестра. Ты чудо и радость, солнце и ветер, летние звезды – помнишь их? По лесу, вприпрыжку, взявшись за руки – помнишь? Уйди сейчас от меня, уйди от нас всех, забудь, вычеркни нас из жизни – но как ты вычеркнешь эти звезды? Смейся, издевайся, стучи пальцем по лбу – но попробуй забыть, как спасал меня от гоблинов, один на пятерых! Я – никогда не забуду, как потом тебе руку бинтовала! Зачем ты это делал, ответь мне? Себе ответь – зачем?! Это же игра! Клоунада! Балаган с деревянными мечами! Неужто ты тоже клоун, братишка? Рациональный мой, высокомерный, циничный… глупый, как Буратино, прогулявший колпак! Данька, бревно ты непиленное, я тебя сейчас так назову, что ты не отмоешься до конца жизни! У тебя есть один – последний – шанс! Кто здесь клоун? Громко и вслух??

…отпусти меня… солныш… все же смотрят… нет?.. пофиг?.. тогда не отпускай…

***

К неописуемому удовольствию Даньки и безмерному изумлению всех остальных, Науро весь остаток вечера нахально пронежилась в братишкиных лапах. А когда из них вылезла – первым делом предъявила Таньке ультиматум: или рассказывай ему все, или я его кусаю и забираю себе, а Аечка пусть катится к лешему, вот! Сроку тебе – ровно час! – демонстративно запустила таймер на мобильнике, и развернулась удалиться дожидаться своей неизбежной победы.

И быть бы, наверное, жуткому скандалу и семьетрясению… но тут влезла Тень и скучным голосом сообщила, что если Айра имел в виду московского Лешего, который с Бибирево, так он Айке – двоюродный дедушка по отцу, а по матери (Тень быстро позагибала пальцы) – кажется, сводный шурин, и вообще алкаш и гопник, пожалейте девочку, а если это Леший из Луги – так у него своих жен штуки три, причем одна по жизни, так что Айке не светит, а если имелся в виду Леший из Мурманска… тут вмешался Добрый Ух с уточнением, что Леший из Мурманска уже месяц как в Питере, и Лешим-Из-Мурманска по этой причине считаться не может, Тень стала возражать, а Танька вдруг округлила глаза и завопила «Да ты что-о-о!!! Лешынька??? Где-где-где-дайте-мне-его!!!», и Ух срочно полез искать номер – вернее, побежал искать мобильник – и только тут все заметили, что Айра сидит на полу и ржет сквозь слезы, приговаривая: «вот всегда… всегда у нас… вот так… клоуны… клоуны, реально…»

В общем, не вышло скандала.

Танюху все-таки «дожали» совместными усилиями, в тот же вечер. В обмен на мир в семье она согласилась поведать Даньке все-все-все тайны и секреты, но… «не прямо сейчас, сын! Мне самой надо понять, как все это рассказывать. Это же замкнутый круг: пока не увидишь – не поверишь, а пока не поверишь – не увидишь. Надо с чего-то начать, я должна придумать…»

Но ничего придумать она не успела.

Два дня спустя они сидели на очередном занятии по квэнье. Нюшера в третий раз терпеливо объясняла множественные числа, Айра сосредоточенно втыкал в табличку, Машка Белая скучала (для нее, филолога, это были семечки), Добрый Ух задавал вопрос за вопросом, а Данька отчаянно пытался не уснуть: со позавчерашнего дня он работал курьером в службе экспресс-доставки, и силы его были на нуле. Аечка, которую Нюшера выгнала из группы после второго занятия («…учи лучше английский, и не со мной!..»), сидела в уголке с гитарой. Танза в центре комнаты «играла с огнем», Тень завороженно наблюдала. Больше туда никто не смотрел.

Все произошло мгновенно. Взорал хриплым рэпом Айкин мобильник, ахнула Тень, все головы крутанулись в ее сторону – чтобы увидеть, как Танька валится на бок, выгибается и тянется изо всех сил, пытаясь подхватить упущенный из рук сгусток огня. И не успевает, безнадежно не успевает…

Нюшера рванулась мимо Даньки, в прыжке разбив ему нос плечом, грохнулась на бок, выкрутилась на спину – и по-вратарски, грудью и руками приняла у самого пола невидимый «мяч». Всего секундой позже сверху рухнула Танька, выхватила его и схлопнула между ладонями.

Еще секунду ничего не происходило.

Потом Нюшка зашипела с подвывом, отшвырнула сестру, как тряпку, раскинула руки в стороны, растопырив побелевшие пальцы – и медленно, со страшным усилием сжала их в кулаки.

– НЮХА-А-А!!!

– АНЬКАНЕ-Е-ЕТ!!!

Дом тряхнуло так, что треснуло стекло в окне. Погас свет.

– Анькадуранена-а-А-А!..

Тряхнуло еще раз, протяжно, с хрустом. В кухне полетели на пол тарелки, в комнате из шкафа вынесло гору бумаги и каких-то папок, очень твердых и тяжелых. Данька обнаружил, что прикрывает собой скулящую от ужаса Науро, остальные исчезли за пылью и темнотой.

Полыхнуло ослепительной зеленой вспышкой. Погасло. Полыхнуло. Погасло. Прокатило волной света и грохота – слева направо, еще раз, еще и еще, вынося перепонки, разбрызгивая подвески из люстры. Потом на очередную волну обрушился сразу отовсюду водопад звенящего синего сияния – и все стихло.

Тишина. Темнота. Только мелко вибрирует пол.

Сильнее.

Сильнее.

СИЛЬНЕЕ.

Данька понял, что сейчас будет. Вскочил, повинуясь вбитому с детства рефлексу, подхватил на плечо сестренку – и побежал что есть сил, пытаясь сообразить: где у них тут капитальная стена, где тот дверной проем, на который последняя надежда? До входной двери не успеть, да ее все равно заклинит, черт, черт, я еще никогда такого не видел, баллов восемь, что же это такое, нет, я не хочу, мама-а-а, какие восемь баллов, это девять, кирпичи же летят, больно, МА-А-А…

– Сын, вставай!

Стекло в окне действительно оказалось треснутым, пол завален мусором, свет не горел – а в остальном квартира была совершенно целой. Данька с трудом уселся, освободив все еще свернутую «ежиком» сестру.

– Науро, доча, вставай! Гулька, подъем, тревога! Не тебе сейчас валяться!

Одна за другим, поднялись с пола все. Кроме Нюшеры, которая, наоборот, сильнее скорчилась и запищала на грани ультразвука.

– Ситуация! – рубанула Танька. – Пробой, выброс, неконтролируемый, необратимый, радиус… хрен знает сколько! Весь район точно. Тип – все видели, даже я. Решение? Ух?

– Это ты ее сейчас держишь?

– Я. С трудом. И ей это больно. Решение!

– Ну… Держать по очереди. Увезти подальше куда-нибудь. Где никого. На север, в лес, не знаю…

– Ясно. Держал один такой. Айя?

– Ннезннай…

– Ясно. Науро?

– Ее лечить надо сначала! У нее ожог там, я бы от боли свихнулась! Пусти меня!

– Вот она и свихнулась. Вылечим, а дальше что?

– Не знаю!! Решай сама! Уууййй… Лайхэ, бедная…

– Не знает она… Гуля, твое мнение?

– Выжечь. Если даже тебя накрыло – так это не район, она бьет на полгорода. Совет на говно изойдет, оно нам надо? Другую найдешь. Хотя и жалко.

– Ясно. Правда жалко, сильная девчонка…

– Слишком сильная. Я тебя предупреждала. Угробила völlig vergebens1919
  без толку (нем.)


[Закрыть]… Смотри, с отдачей аккуратно, а то еще сама по мозгам словишь.

– Не учи ученую! Забирай ее у меня. Или я подержу, а ты выжигать будешь?

– Обломайся, schwester2020
  сестра (нем.)


[Закрыть]. Твой косяк – тебе и править. Все, я держу, погнали.

– Да вы что?!!

– Науро, успокойся!! Это не насмерть! Станет обычной, если повезет – даже не совсем идиоткой…

– …Ебанулись, что ли?!

– …Ух, Тень твоя!

– …Тень – вместе, психи! Держите ее, не бейте! Мама, так дела не делают. Перерешай. Я требую!

– Второй ультиматум за три дня? Не много?

– Третий будет… в шею. А ты слабая сейчас. Прошу, перерешай!

– Хорошо! Что? Ты? Предлагаешь? Отпустить ее? Одного раза тебе не хватило? Я знаю твои кошмары, девочка!

– Знаешь – вот и молчи. Гватрен?.. пустите ее… Гватрен, ты можешь Лайхэ здесь закрыть? В этой квартире? Как тогда нам на игре делала, помнишь?

– Хх… да пусти ты! Blödmann… Айра, в квартире – нет. Слишком сильно бьет, я растрачусь держать. Илин, а вообще она дело говорит. Если весь дом закрыть, и кусок двора – давление будет терпимое.

– Терпимое… И что дальше? Сколько ей тут сидеть – всю жизнь?

– Там посмотрим. Придумаем что-нибудь. Все лучше, чем выжигать. Ну? Ich beginne2121
  я начинаю? (нем)


[Закрыть]?

– Погоди, дура! Сейчас закроешь тут… всех этих. Дети мои, слушаем сюда! У вас три минуты, чтобы смыться отсюда и забыть дорогу обратно. Навсегда забыть, поняли? И меня, и ее – тоже. Мы вам приснились… нет, лучше – под кислотой приглючились. Хорошая такая, кислота, добрая… синяя с зеленым… Слушайте, почему вы еще здесь?! Мне что, отпустить Нюшу на минутку? Кошмариков захотелось? Гуля, кстати, а что ты видела?

– Что Солнце погасло. Много болтаешь, Илин. Пипл, реально, скипайте2222
  скипать (от англ. «to skip») – уходить, убегать (хип.)


[Закрыть] отсюда. Я обещаю, Аньку мы не тронем. Айра, объяснишь все Даньке, wir haben keine Zeit. Alles, im laufschritt, marsch! Marsch!!2323
  у нас нет времени. Все, бегом – марш! Живо! (нем)


[Закрыть]

Снаружи творился бедлам. Перепуганные жители дома в спешке эвакуировались, по лестницам сыпались толстые тетки в халатах, волокли орущих детей и какие-то сумки, оступаясь и сталкиваясь в мечущемся свете мобильников. Внизу в тесном дворе человек тридцать одновременно кричали в те же мобильники, кругами носились дети постарше, перепуганные собаки срывали злобу на одинокой несчастной кошке, насмерть вцепившейся в хозяйку. С улицы через подворотню лезли любопытные – посмотреть, что горит и кого зарезали – и тут же втягивались в общий водоворот. Ни пожарные, ни менты пока не объявились – и к лучшему, пожалуй. Без них было тесно.

Даньку оттерли от остальных еще в подъезде, он даже не пытался сопротивляться. Кое-как выбрался наружу, протолкался через толпу, нашел местечко у противоположной стены, отдышался – и только тогда обернулся.

Дом, с виду, почти не пострадал. Ну, повылетали кое-где стекла, осыпалась штукатурка, обрушилась одна водосточная труба… Мелочи. Видали и похуже.

А вот люди – это да-а! Такой паники Данька в жизни не видел, даже во время тех семибалльных, когда в школе стена треснула. Как они еще из окон не повыпрыгивали! Хотя если им приглючилось так же, как ему… да еще всем разом… Тогда это не паника, по сравнению с тем, что могло быть. Как она сказала? «Неконтролируемый выброс охеренного радиуса»? Это что, во всем районе сейчас такое??

В кармане загавкало. Данька поспешно вытащил телефон, скрючился и зажал уши чуть ли не пятками, пытаясь что-нибудь разобрать.

– Братишка, ты где?.. Мы у собора на перекрестке… Тут тоже дурдом… Где ты?.. Во дворе?!.. Псих, мотай оттуда, там сейчас такое начнется!!.. Что ты «хочешь посмотреть»?.. Дурак, ты ничего не увидишь, просто все ломанутся от этого дома, как будто он сейчас рухнет!! Беги, идиот!..

Неподалеку взвизгнул один голос, за ним другой, третий… потом толпа дрогнула – и началась, наконец, долгожданная Настоящая Паника.