Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Очищение духом
Трилогия
Никита Михайлович Марычев

© Никита Михайлович Марычев, 2017

ISBN 978-5-4485-4098-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Очищение духом

Вечная борьба добра и зла по обе стороны великой реки Келирон не оставляет равнодушным никого. Частью этой борьбы становится и девушка Ривелсея. Она уходит из дома и вступает в Орден ратлеров, движимая желанием сделать что-то полезное для всех людей – а попадает в круговорот кровавого хаоса. Опасные улицы крупного красивого города, девственные леса и бесконечные болота – где же она обретёт себя? Кто из врагов окажется другом, кто из друзей предаст? Сколько будет длиться война и почему девушка с горящими глазами с грустью говорит, что война со злом – это перебрасывание огня через себя? И наконец – где же Ривелсея обретёт свою любовь?

Книга первая. Очищение мечом

Мир бесконечно велик. Но при этом он един и целостен. Когда стало заходить лучезарное светило любви, он сразу целиком погрузился в сумерки неопределённости, сомнений и страха. Сумерки времён, неизбежные, как смерть, и такие же необходимые. Но ночь, ночь злобы и ужаса, пока не настала, поскольку было ещё не время. Но не только поэтому. В мире существуют силы, оберегающие его от замутнения. Эти силы в роковой час всегда готовы встать на зыбкую линию излома добра и зла, чтобы защитить от разрушения то, что существует.

Именно так думал могучий Повелитель. И так же мыслил мудрейший канфила́рт. И многие другие. А значит, в мире была готова вновь начаться борьба за его очищение…

Глава 1

Ривелсе́я была девушкой двадцати двух лет. Черты лица её были красивы и правильны, а серые глаза смотрели прямо и строго. Это можно было отметить сразу, при первой встрече. Несомненно, за этой внешней оболочкой таилось что-то ещё, но что именно, сказать было трудно.

В настоящий момент времени данная девушка находилась на обочине дороги в Анре́льт, по которой то и дело проходили люди и проезжали повозки. Никто не обращал на неё внимания, да и Ривелсее не было дела ни до кого из проходящих. Она смотрела на хмурое утреннее небо, и в её лице было хорошо видно напряжённое пульсирование какой-то мысли. Заметно было, что эта мысль, какая бы она ни была, занимает её уже давно. Девушка делала очень важный выбор. И был он столь мучительным и сложным, что складки напряжения прорезали её лицо. Но решение она уже приняла, и оно было окончательным. Кивнув головой в ответ своим мыслям, девушка подняла с земли свой рюкзак, надела на плечи и свернула с дороги.

Было довольно раннее утро, где-то около семи часов, солнце ещё не успело высоко подняться над горизонтом, и в воздухе пока чувствовалась утренняя свежесть. Но Ривелсея знала, что это ненадолго. Впереди местами виднелись небольшие скопления кустарников, а за ними расстилалась не имеющая видимого предела серая гладь, и когда оттуда тянуло ветром, он пригонял жаркий зной просыпающейся пустыни. Этот зной заранее не нравился Ривелсее. Она представила, как тяжело ей будет там, в пустыне, и даже замедлила немного свой шаг, но через миг волевым порывом поборола в себе приступ малодушия. Она уже решила, что не отступит.

В кустарниках, мимо которых проходила девушка, беззаботно и весело щебетали птицы. Лицо Ривелсеи по-прежнему было задумчивым и мрачным. Она сейчас думала только о том, что ждёт её впереди, сможет ли она преодолеть знойную пустыню и найти в ней то, что ищет. Что, как ей сказали, далеко не каждому дано отыскать.

Через некоторое время растительность кончилась. Ривелсея села на землю, сняла рюкзачок, вытащила из него фляжку с водой, кусок белого хлеба и мешочек с сушёными фруктами и стала есть, экономно расходуя пищу и ещё экономнее – воду. По её подсчётам, еды ей должно было хватить недели на две, а вот с водой в пустыне туго.

Поев, она решила поспать – отдохнуть перед неблизкой и нелёгкой дорогой и дождаться, когда немного спадёт жара.

Проснувшись часа через два, Ривелсея достала небольшое зеркальце, расчесала свои каштановые волосы и заколола их заколкой с крупным изумрудом. Эту дорогую вещь она несла на случай, если у неё иссякнут деньги. Тогда её можно будет продать за один анрелл, а то и дороже. Анрелл повсюду считается очень крупной монетой и включает в себя сорок золотых монет или две тысячи серебряных. Отливаются анреллы из синевато-серого металла, и на них изображаются две башни города Анрельта, где их чеканят, и его герб – пламенный цветок с четырьмя лепестками, который светится в темноте. Но пока что у Ривелсеи было две таких монеты в рюкзаке и двадцать золотых, так что она не нуждалась в деньгах. Заколку же она купила для того, чтобы не нести много денег в виде монет, которые были довольно тяжёлыми. И ещё, возможно, потому, что заколка очень хорошо смотрелась в её волосах.

Ривелсея сложила вещи обратно в рюкзак и продолжила свой путь. В воздухе плавал расплавленный зной пустыни, которая до горизонта простиралась вперёд. Пройдя шагов сто, девушка увидела последние три низкорослых кустика и между ними – небольшую лужицу с водой, оказавшейся сладковатой на вкус. Ривелсея немного подумала, прежде чем долить ею фляжку, но потом представила себе, сколько раз она впоследствии может пожалеть, если пройдёт мимо, и, чтобы ни о чём не жалеть, наполнила фляжку до краёв. Зелёный оазис остался позади, а впереди была выжженная беспощадным жаром земля.

В сумерках вскоре с трудом можно было различить маленькую фигурку девушки в серых брюках и персикового цвета кофточке. Через некоторое время она опустилась на песок и замерла. Ривелсея устала. Да и идти в темноте она не хотела: легко было сбиться с курса и потерять направление, которое днём можно было проверить по солнцу. Поэтому она решила дождаться, когда хоть немного посветлеет, и заодно поспать. Ривелсея опять немного поела и выпила несколько глотков воды. Через минуту пить захотелось снова, но Ривелсея не позволила себе этого. Она знала, что если не будет экономить воду, то точно никуда не дойдёт.

Некоторое время девушка провела в раздумье, глядя в небо, где сияли ослепительно яркие звёзды, и перебирая в руках серебряный кулон, который висел на цепочке у неё на шее. Это был талисман в виде то ли крылатого месяца, то ли причудливой птицы. Девушка носила его шестнадцать лет и считала, что он ей помогает, а потому очень дорожила им.

Ривелсея легла прямо на песок, завернулась в тёплый плащ из рюкзака, потому что в пустыне стало холодно, и быстро погрузилась в сон. Проснулась она часа через два-три, не оттого что выспалась и не оттого что прошло много времени, а по какой-то иной причине. Ничего не случилось, но было предчувствие, что что-то случится. Ривелсея поднялась и огляделась по сторонам. Прошло ещё минуты три, и она увидела в паре шагов от себя выползшую из темноты тень. Она не закричала, но нельзя сказать что не испугалась, хотя ничем не выказала этого. Тень глухо зарычала и подобралась, видимо, готовясь к прыжку. Это явно был какой-то зверь, довольно крупный и настроенный весьма недружелюбно. Ривелсея не стала ни убегать, ни отбегать. Со стороны картина выглядела бы страшно – дикий зверь и хрупкая нежная девушка, и вокруг – ни души. Но это была только видимость. Ривелсея не была ни нежной, ни тем более хрупкой. И беззащитной она не была тоже. Она подалась вперёд, в тот же миг зверь прыгнул, но прежде чем его зубы успели вонзиться в ногу Ривелсеи, её рука скользнула по его шее. Зверь захрипел, обмяк и повалился на песок. Это оказался крупный волк, который непонятно как очутился в пустыне. Видимо, он учуял девушку и она показалась ему лёгкой добычей. По песку расплылось тёмное пятно. Ривелсея обтёрла о песок короткий кинжал и вложила его обратно в висевшие у неё на поясе небольшие ножны. Кинжал был маленький и не слишком страшный на вид, но тонкий и потому очень острый. Иметь с ним дело было опасно.

Ривелсея склонилась над телом волка. Чтобы выжить, нужно брать у поверженного врага всё, что он может дать. Этому научил один её друг, ушедший потом воином в крупный город. А одна родственница, сестра её матери, научила Ривелсею ещё одной вещи. Жизнь и энергию любого существа можно забрать через его силу. Девочка несколько раз видела, как старая женщина делает это, и хорошо освоила данное умение. Сила зверя обагрила песок и начала впитываться им. Но Ривелсея успела дотронуться ладонью до тела волка, ощутив на своей ладони несколько горячих капель, другой рукой размазала их по ладони и тихо сказала: «Сила твоя – воля моя».

Так, как учила её старуха. И сразу же почувствовала тепло во всём теле. Усталость прошла вместе с голодом, осталась только жажда. Ривелсея позволила себе сделать ещё один глоток воды и продолжила свой путь.

Через пару часов стало светать. Солнце должно было скоро выползти из-за горизонта. Девушка прекрасно знала, что как только это случится, идти сразу станет гораздо труднее. Она ускорила шаг. Пустыня уже раскалялась, а впереди, до самого горизонта, не было ничего, что могло дать хотя бы слабую тень. Сильно хотелось пить. Но Ривелсея, чтобы не поддаваться постоянно соблазну, сразу решила, сколько воды она может выпить в день. Шесть глотков, пока не сядет солнце. Три глотка потом. И спать.

Несмотря на трудности, Ривелсея шла быстро. Если бы кто-то остался стоять на месте за её спиной, то потерял бы её из виду за час. Лёгкие сандалии почти не тонули в песке, а её ноги, успевшие привыкнуть к дальним переходам, не чувствовали пока усталости. Ривелсея не знала, сколько сейчас времени, но могла уверенно сказать, что часов шесть она шла без отдыха и отхлебнула из фляги за это время только четыре раза. Она, конечно, устала, но отдыхать на раскалённом песке всё равно было невозможно, и она решила идти, пока не стемнеет.

Она шла и шла, а яростное солнце в небе, казалось, не двигалось совсем. Усталость стала неимоверной, но Ривелсея не сдавалась и, непонятно откуда находя в себе силы, твёрдым шагом шла по бесконечным грудам пламенеющего песка. При этом она всё время оглядывалась по сторонам, хотя вокруг абсолютно ничего не изменялось. Что она искала, сказать было трудно. Казалось, день никогда не кончится, солнце никогда не уйдёт за горизонт. Фляжка, хоть Ривелсея и не превысила установленной нормы, опустела почти наполовину, а это означало, что воду нужно было экономить ещё сильнее. Но в таких условиях ни о какой более жёсткой экономии не могло быть и речи, Ривелсея и так ограничивала себя настолько, насколько это было возможно.

Как только жара спа́ла, Ривелсея без сил упала на медленно остывающий песок и долгое время лежала не шевелясь. Через некоторое время она открыла глаза и, увидев, что солнце уже закатилось, позволила себе отпить три глотка. Но даже от этого ей не стало значительно легче. В висках стучала сила, сильно кружилась голова. Ей хотелось погрузить в воду всё тело, но это было возможно лишь в мечтах. Она поела, достала из рюкзака свой плащ, который она обычно носила на случай сырой погоды, и, подложив его под голову, чтобы не чувствовать жар песка, впала в забытье, не прерываемое ни сновидениями, ни мыслями.

Когда она проснулась, было почти светло. Ривелсея быстро поднялась и сразу, на ходу закусывая хлебом и яблоками, отправилась дальше. Пока не пришла жара, нужно было пройти как можно больше. Воды оставалось около половины, и Ривелсею это начинало беспокоить. Тем более она не могла наверняка сказать, прошла ли она хотя бы половину пути, и даже не знала, насколько далеко простирается пустыня и имеет ли она хоть где-нибудь конец. Конечно, теоретически ничто не может быть бесконечным, но бескрайние, не имеющие даже намёка на то, что они где-нибудь кончаются, пустынные равнины сильно приглушали эту мысль.

К концу этого дня Ривелсее стало совсем плохо. Ноги слабели с каждым шагом, голова кружилась постоянно, и даже редкие глотки воды не доставляли облегчения. Ведь напиться до полного утоления жажды всё равно было невозможно.

К утру следующего дня во фляге осталось около четверти, а к его вечеру – несколько глотков, между тем как конца пустыне по-прежнему не было видно. Ривелсея прекрасно понимала, что теперь она даже вряд ли дойдёт назад, если захочет вернуться. Однако вернуться она пока не хотела и всё чаще оглядывалась вокруг, где ничего не было и в принципе не могло быть. Но она не отчаивалась. Пока не отчаивалась.

На пятый день ничего не изменилось. Только воды не осталось совсем, не считая одного глотка, который Ривелсея специально не стала допивать. Между понятиями «почти нет» и «совсем нет» очень большая разница. Ривелсея это понимала и долго не разрешала себе допить этот последний глоток, но сделать это ей, разумеется, всё равно пришлось. В тот же миг солнце как будто стало ещё более неистовым, а жара обжигающей. Теперь вся надежда была на то, что она сможет найти что-нибудь впереди. Назад было уже не дойти.

Сама Ривелсея вряд ли помнила что-нибудь об этих днях. Да и что можно вспомнить? Сверху огненное солнце, под ногами огненный песок, в голове огненный вихрь. И огонь по всему телу. Вот и всё. Во рту – болезненная сухость. А впереди – ничего.

Следующую ночь Ривелсея не спала. Заснуть без воды оказалось невозможно. Звёзды в небесах казались кристаллами льда и ещё больше растравляли душу. Ривелсея долго лежала с закрытыми глазами, но видела всё то же – солнце, песок, песок, песок… Почерневший от жара песок.

Утром она долго не могла найти в себе силы встать. И, как только встала, едва не упала опять – так сильно и внезапно закружилась голова. Она закрыла глаза, чтобы не видеть солнца, и, повесив на спину рюкзак, который стал казаться неимоверно тяжёлым, хотя вес его значительно уменьшился, пошла вперёд. Сколько она шла так, сказать было невозможно. Она чувствовала кожей и всем телом, что солнце поднялось над головой и стало понемногу спускаться. Только тогда она в первый раз открыла глаза. Впереди была бесконечная гладь пустыни, а где-то около горизонта она увидела блестящую водную гладь.

Сил ей немного прибыло, хотя она прекрасно понимала, что это может быть мираж. Но как бы то ни было, она направилась к озеру. Озеро не исчезло, когда она прошла половину пути и даже когда подошла вплотную. Когда осталось шагов десять, она не выдержала и побежала, чтобы с разбегу, не раздеваясь, войти в охлаждающие струи влаги. Она бросилась в воду и сразу же закричала от боли, всем телом упав на раскалённую сухую землю. Открыв глаза, она увидела, что никакого озера рядом нет. И вообще ничего нет. Отойдя на несколько шагов, Ривелсея вновь увидела воду, но уже не стала подходить. Это был мираж, а значит, надеяться больше не на что. Ей страшно хотелось лечь, но лежать на песке под палящим солнцем было не отдыхом, а пыткой. Ривелсея скрестила руки на груди и забылась. Идти дальше она не могла. Да и не хотелось. Ей уже ничего не хотелось, и всё было безразлично.

Круг огня вертелся перед глазами. Все мысли вливались в него и поглощались им, не успев даже дойти до мозга. Теперь, хотя Ривелсея почти никогда не отступала и не меняла своих решений, к ней пришло сожаление. Только что пробудившийся голос раскаяния подтачивал её волю. «Зачем ты здесь? Что тебе надо? Ты так и не смогла никуда дойти», – витало в её сознании. И Ривелсея отвечала, не могла не отвечать. «Я захотела здесь быть, и я пришла». «Но ты ничего не добилась». «Теперь это уже неважно». Ей действительно всё теперь стало неважно. «А если бы смогла, вернулась бы?» «Нет, я бы пошла дальше». «Почему ты не идёшь теперь?» «Я не могу». «А что ты тогда собираешься делать?» «Ничего».

На этом кончились все мысли. Она вновь закрыла глаза и увидела воду. Ей стало казаться, что она тонет. Но это ощущение воды не вызывало больше безумной страсти. И пить больше не хотелось. Хотелось только лечь и забыться. Если лечь нельзя, то просто забыться. Огненная карусель вскоре стала смазываться, жара растаяла, всё ушло в темноту, но это длилось только одну секунду. Вокруг ничего не изменилось. Абсолютно ничего. Однако она что-то почувствовала спиной и нехотя развернулась. По песку в её сторону шёл человек. Но этот образ даже не задел её сознания. Всё равно это был мираж. А если даже не мираж… всё равно.

Ривелсея ничего не запомнила из его внешности, запомнила только его прикосновение к её руке и то, что её, видимо, кто-то подхватил на руки и куда-то понёс. От ощущения полёта по телу прошла дрожь, показалось, что она ныряет в океан. Она долго падала в его глубины, пока не ощутила воду, её холодные струи вокруг своего тела. А потом долгое время ничего не было, она снова ныряла куда-то, а затем почувствовала тепло своей левой рукой, вынырнула и открыла глаза.

Глава 2

Самым страшным, что она боялась увидеть, была пустыня и солнце. Но этого не было. То есть не было пустыни, а солнце было, но теперь оно уже не жгло. Ривелсея увидела прямо перед собой массивную каменную арку, а за ней – дорогу, вдоль которой с обеих сторон стояли одинаковые фиолетовые столбы, к вершине каждого из которых был прикреплён синий полупрозрачный шар. Впереди повсюду возвышались многочисленные здания и росло немного деревьев.

Но Ривелсея заметила всё это уже потом. Её руку сжимал какой-то человек, и всё своё внимание она обратила сначала на него. Это был мужчина лет, быть может, сорока, а может, и больше – сразу не поймёшь. Лицо его было суровым. Но в этой суровости было нечто благородное и не было угрозы. Ривелсея ещё не вполне пришла в себя, мысли пока не клеились. Незнакомец, заметив, что его разглядывают, сразу отпустил её руку. Она сделала шаг от него.

– Ты уже можешь стоять сама? – спросил незнакомец голосом, который показался Ривелсее довольно неприятным. – Да, ты крепкая, девочка, да…

– Я не девочка, – ответила Ривелсея, в которой ещё более усилилась неприязнь к этому человеку. Она терпеть не могла ни это обращение, ни тех, кто называл её так.

– Да, ты гордая, я уже понял, понял. Но тебе ещё долго придётся набираться ума, чтобы я стал называть тебя иначе. Только не хватай свой кинжал, я уже знаю, что он у тебя есть. Он тебе пока не нужен.

– Ты кто? – спросила она, внимательно изучая незнакомца. Глаза голубые, нос приплюснутый, рот какой-то кривой, губы тонкие, борода короткая, рыжая, подстриженная, и вдобавок – почти лысый. В общем, ничего красивого в нём не было. Одет тоже странно – фиолетовая яркая рубашка или кофта, чёрные штаны. На её вопрос он усмехнулся.

– Сначала ты ответишь на этот вопрос. А про меня и потом поговорить можно будет. И имени своего я тоже не скажу. А вот ты – скажешь. Если тебе интересно, мы в Цитадели Порядка. Без меня ты бы сюда не попала. Это, я думаю, ты понимаешь.

– Ривелсея, – сказала она. Она уже поняла, что попала туда, куда хотела. Ей было нечего скрывать.

– Ну, имя, конечно, необычное, но это мы ещё потерпим. А теперь главный вопрос: что тебе здесь надо? – спросил человек.

– Если ты хочешь ещё что-то узнать, тебе придётся назваться, – сказала девушка. – Я не обязана о себе рассказывать неизвестно кому.

Этот ответ ему не понравился.

– Я тем более не обязан, – ответил довольно грубо её собеседник. – Я – слуга Повелителя. И этого хватит.

Ривелсея кивнула. Про Повелителя она уже слышала.

– Ты – воин Разума? – спросила она.

– Да, я ратле́р, – нехотя ответил незнакомец.

Ривелсея повторно кивнула. Теперь она могла говорить открыто.

– Я тоже пришла сюда для этого, – сказала она. – Я вступлю в ваш Орден.

Он посмотрел на неё особым взглядом, словно оценивая, но лицо его осталось таким же серьёзным, и он долго молчал.

– Ты уверена, что нам нужны такие, как ты? – спросил он. В вопросе было не презрение, а лишь сомнение, и Ривелсея не обиделась.

– Это ещё предстоит выяснить, – сказала она.

Мужчина не стал с ней спорить и после некоторого раздумья добавил:

– Тогда всё понятно. Понятно, что с тобой делать. В ближайшие дни ты должна встретиться с кем-нибудь из Совета Разума или с Повелителем. Если кто-то из них решит, что ты достойна, тебя, быть может, и примут в ратлеры. Если же нет – ты вернёшься на то место, откуда сюда попала. Здесь живут только ратлеры и те, кто готовятся ими стать. Остальные здесь просто так быть не могут.

– Об этом я знаю, – ответила Ривелсея. – Но хотя бы водой на обратную дорогу вы снабдите? Или нет?

Мужчина усмехнулся.

– Быть может, быть может. Там видно будет. Но ты не думай, у нас редко отбраковывают сразу, обычно слабые отступают во время испытаний, а некоторые не выдерживают посвящения. Ты сама как думаешь, примут тебя или нет?

Ривелсея подумала и твёрдо сказала:

– Примут.

– Самоуверенность твоя, конечно, велика, девочка, но как бы она не была чрезмерной. Когда она подкрепляется поступками, то превращается в мощь, а если не подкрепляется – в гордость. Сильных у нас любят, а гордых нет. Каждый ценится по своим делам. Запомни это, девочка, запомни.

Ривелсея снова вспыхнула, но на этот раз ничего не сказала. Она почему-то чувствовала, что этот человек во всех отношениях сильнее её. После некоторой паузы ратлер добавил:

– Ну что же, пойдём со мной, я отведу тебя в твоё временное жилище. Я также думаю, ты не откажешься, если тебя как следует накормить и привести в порядок. Впрочем, я лишь должен отвести тебя в дом для прибывающих и доложить о тебе в Совет. Иди за мной и не отставай. Идти-то, надеюсь, можешь, или тебе лучше помочь?

У Ривелсеи по-прежнему стучала сила в висках и несильно кружилась голова, но, несмотря на это, она сказала:

– Смогу. Пойдём.

И они пошли. Пройдя под аркой, Ривелсея попала в какой-то особенный мир. Или, по крайней мере, в какой-то особенный город. Такого идеального порядка она не видела нигде. Всё вокруг было выложено одинаковыми голубоватого цвета плитами, между которыми не было даже малейшей щели. Весь город лежал строго в одной плоскости, не было ни бугров, ни низин. Дороги обозначались столбами, стоявшими в две линии с двух сторон. Здания все до единого были квадратными, лишь в центре возвышалось огромное восьмиугольное строение. Деревьев было очень немного, они стояли там, где расходились дороги, и были, судя по всему, каких-то хвойных пород. Нигде не было ни единой пылинки, всё казалось абсолютно чистым, даже не верилось, что так может быть. За столбами проходила узкая полоса газона, на которой росли цветы, синие и фиолетовые, и никаких других. Вообще всё, что было здесь, почему-то имело оттенки синего, реже зелёного, ещё реже – оранжевого и чёрного. Ривелсею это удивило, но она не стала ни о чём спрашивать. Она просто шла за своим провожатым, пока он не привёл её в один из домов. Поговорив минуту с людьми, стоявшими у входа, он сделал ей жест следовать за собой и, пройдя через коридор, указал на дверь.

– Вот здесь будет твоя комната. Здесь будешь жить. Я договорюсь с Советом, тебе назначат время встречи. А пока можешь отдыхать. Тебе есть хочется? Я могу попросить, тебя накормят.

– Спасибо, – сухо сказала Ривелсея. – У меня пока есть еда. И если надо, я заплачу за неё.

Он опять взглянул на неё своим особым взглядом.

– Гордая ты всё-таки, девочка. Ну ладно, я пойду. Можешь отдыхать. Меня зовут Генре́с. Запомни на всякий случай.

Ривелсея ничего не ответила. Она не желала говорить с этим человеком, он был ей слишком неприятен. Когда он вышел, она закрыла за ним дверь и заперлась на ключ. Из большого графина, стоявшего на столе, она с жадностью выпила всю, до последней капли, воду, и сразу же, повалившись на кровать, заснула. Во сне она видела бесконечно разгорающееся и угасающее золотое сияние. То ли её мозг до сих пор не мог отрешиться от впечатлений бесконечного перехода через пустыню и испепеляющего солнца, то ли была другая причина, но это видение не покидало её целые сутки, а она проспала именно столько, и даже на два часа больше. Проснулась она нельзя сказать чтобы бодрой, но, по крайней мере, гнетущая усталость не давила больше на неё.

Стоило ей открыть дверь, как через минуту в комнату заглянул человек. По счастью, это был не тот, который выводил её из себя и которого она уже не помнила как зовут, а какой-то другой. Он внёс большой кувшин с водой и забрал пустой.

– Вы проснулись? – спросил он. Голос его был хоть и не сказать, чтобы мягкий, но всё же вежливый. – Вы, наверно, поесть желаете?

– Желаю, – сказала Ривелсея и выложила на стол из рюкзака синеватую монету. – Принесите чего-нибудь, желательно поскорее.

Вошедший посмотрел на неё удивлённо.

– Зачем так много?

– Я здесь буду долго жить, вам придётся много раз меня кормить. Этого хватит месяца на два-три, потом я ещё доплачу, – сказала Ривелсея.

– Вообще-то, здесь всё оплачивает Совет. Проживание, еду, всё остальное. У нас живут будущие ратлеры или те, кто мог бы ими стать. Поэтому платить не обязательно. А впрочем, давайте, – сказал он, видя, что Ривелсея не собирается убирать монету, и аккуратно засунул её в карман своей зелёной рубашки.

– Может, вам ещё что-нибудь будет угодно? – спросил человек более тёплым голосом, какой приобретает любой, когда ему дают просто так много денег.

Ривелсея улыбнулась.

– Мне будет угодно всё, что нужно человеку, проведшему две недели в пути. Вымыться, привести себя в порядок, постирать одежду. Но сначала, конечно, поесть.

– Да-да, конечно, – сказал человек и вышел.

Ривелсея тем временем оглядела комнату. Комната вполне нормальная. Кровать, стол, кресло, шкафчик для одежды, синеватые обойчики на стенах, голубой потолок, персиковый ковёр на полу того же оттенка, что и кофточка Ривелсеи. Эта однотонность уже заинтересовала девушку. Когда прислужник вернулся с тарелкой и кружкой, она сразу спросила его об этом, поскольку больше спросить ей было некого.

– Что? Вы разве не знаете? – ответил тот. – Синий и фиолетовый – цвета разума. Зелёный – цвет новой жизни, оранжевый – стремительности, чёрный – мощи. Кстати, заранее вам скажу: у нас под запретом алый и белый. Лучше не надевайте ничего такого. Могут быть проблемы. Да и вообще красное не носите. Так лучше будет.

– Можешь за меня не опасаться, – сказала Ривелсея. – У меня нет ни одной вещи названных цветов. Я и сама не люблю ни белый, ни чёрный. А красный-то почему нельзя?

– Красный – цвет войны, цвет силы. А белый – это пустота. Я сам-то не философ, я в тонкостях не разбираюсь. Это у членов Совета спрашивайте, они всё точно объяснят. Я лишь предостерегаю, чего лучше не делать.

– Спасибо, я поняла, – сказала Ривелсея, придвигая к себе тарелку. – Побудь здесь, мне скучно есть одной. Ты сам-то не голодный?

Лицо прислужника озарилось улыбкой.

– Люди моей профессии редко бывают голодными. Я – разносчик блюд и повар.

– Понятно, – сказала Ривелсея, вонзая вилку в кусок мяса. – Расскажи что-нибудь, пожалуйста. Я ведь ничего не знаю. Кстати, ты сам-то ратлер?

– Я-то? Нет. Да я и не стремлюсь. Мне и так нормально.

– Погоди, но почему же ты здесь? Ведь здесь живут только ратлеры?

– Ну нет, не совсем так. Мои родители были ратлерами оба. Поэтому меня и не стали отсюда выгонять. А теперь ко мне уже привыкли. Говорят, я лучше всех умею жарить грибы и делать салаты из них.

Ривелсея подцепила гриб, засунула его в рот и спустя секунду кивнула.

– Да. В этом тебе не откажешь, – с улыбкой сказала она. – Готовишь ты хорошо. А вот скажи, ты знаешь, как посвящают в ратлеры?

– Точно не знаю. Но знаю, что это сложно и очень тяжело. Многие не выдерживают. Очень многие. Остаются только те, у кого воля сильнее страха. Но таких мало. Мало кто способен победить свой страх. Именно такие люди становятся ратлерами. А вообще-то мне уже пора идти, – сказал он, когда Ривелсея закончила обедать. Он быстро и аккуратно собрал всю посуду и поспешно направился к двери.

– Ты торопишься? – спросила девушка.

– У меня… грибы варятся. Надо посмотреть, как они там, – объяснил прислужник и быстро исчез.

Ривелсея вновь осталась одна. Она долгое время сидела и размышляла. Теперь ей было над чем поразмыслить. Потом она поднялась и подошла к зеркалу. Её внешний вид совсем её не обрадовал. Лицо обгорелое, волосы выцветшие, губы посеревшие. Тяжёлые следы пустыни, оставленные на красивом девичьем лице. «Интересно, как я смогу кому-то понравиться в таком виде?» – подумала она. Это была первичная, чисто женская мысль из подсознания. Но следующая мысль, принадлежащая самой Ривелсее, решительно отвергла её: «Мне некому нравиться. По крайней мере, здесь. Мне это не нужно. Во всяком случае, пока». Дальше на эту тему она решила сейчас не думать.

Ривелсея достала из рюкзака баночку со специальной мазью и помазала места ожогов. Она знала, что если этого не сделать, то кожа может повредиться ещё сильнее, и останутся следы. Этого она не хотела. А хотела унять боль, которую доставляли ожоги. Надеялась, что мазь поможет и с тем, и с другим. Должна была помочь. Сама делала.

Ривелсея с удовольствием вымылась в соседнем помещении. Было интересно: вода не наливалась из таза, а сама текла из какой-то трубки в стене, что немало удивило Ривелсею. Затем она выложила на кровать содержимое своего рюкзака, закрыла дверь и, переодевшись в свежее бельё, облачилась в лежащий до этого в рюкзаке светло-серый комбинезон. Хоть он и не был слишком удобным, Ривелсея в нём смотрелась достаточно прилично. Постояв некоторое время у зеркала, она решила спуститься и немного погулять по улицам. Но тут её ждала неожиданность. У двери стояли два человека, которые находились здесь и в то время, когда Ривелсея сюда пришла. Тогда её провожатый им что-то сказал, чтобы её впустили. Сейчас она хотела быстро пройти мимо них и выйти из этого здания, но один из стоящих тут же выступил вперёд и загородил ей путь, а второй сказал:

– Ты не имеешь права покидать этот дом.

– Почему? – спросила Ривелсея. Она встречала несколько раз заведения, в которые нельзя просто так войти, но не видела таких, откуда нельзя выйти. Привели её сюда не под конвоем – следовательно, она не была заключённой.

– Нельзя. Это единственное здание, где могут находиться посетители Цитадели до разговора с Советом. Не волнуйся, о тебе в Совет уже доложено. На днях тебя примут, – сказал стражник, – и тогда тебе либо дадут бо́льшую свободу, либо выпроводят из крепости.

Говоривший был в фиолетовой накидке, по которой сразу становилось понятно, что он ратлер. Ривелсея уже поняла, что только рыцари Разума носят такую одежду. Ривелсее оставалось только вернуться к себе в комнату. Делать ей было нечего, и она скучала до самого вечера. Когда стало темнеть, она услышала вежливый стук в дверь, и появился уже знакомый ей разносчик блюд. Он принёс ей ужин и сказал, что она может пользоваться водой в любой момент, когда пожелает. Ривелсея поблагодарила и спросила: